Текст книги "Позволь звезде зажечься (СИ)"

Автор книги: Эланорэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Рейстлин действительно стал выглядеть намного более здоровым после потери магии (пусть и неполной). Он не затрагивал тему колдовства ни с Крисанией, ни с Карамоном, которые сами боялись начинать этот разговор первыми, ибо не хотели тревожить болезненную рану. А Рейстлин усердно делал вид, что уже и думать забыл о магии, и что его всё это не волнует. И ему это удавалось настолько, насколько это вообще может делать человек, который почти всю свою сознательную жизнь видел смысл существования именно в магии.

Когда Рейстлин подхватил Нуису на руки и вместе с Крисанией направился в Башню, за ними последовал и Карамон, бросив взгляд на замершего возле дерева эльфа, который явно пребывал мыслями в мирах, видимых лишь ему, и решил не беспокоить его. Он не увидел, что стоило ему отойти, как Даламар пошевелился, опускаясь на траву и устало прикрывая глаза.

Даламар не раз слышал от Рейстлина заветную фразу:

– Любопытство тебя погубит.

И он всегда отвечал с улыбкой:

– Без него, шалафи, я бы так и был слугой.

Вот только сейчас Даламар мечтал, чтобы это качество пропало минувшей ночью. Ему снова пришлось разделить тайну, которая теперь лежала на груди каменной плитой.

Засидевшись за очередной книгой, Даламар не заметил, что уже была глубокая ночь. С сожалением оторвав взгляд от изящно написанных строк, ибо глаза уже с трудом фокусировались на буквах, он уже был готов упасть на кровать, чтобы во сне продолжить вникать в суть таинственных заклинаний или же просто наслаждаться каким-то бессмысленным сновидением, как услышал тихий скрежет.

Проживя в Башне не один год, он, благодаря своему эльфийскому слуху, выучил звук, издаваемый каждым предметом, что находился здесь, и каждым живым (или не очень) созданием. И сейчас Даламар легко узнал шорох мантии Рейстлина и скрежет двери, ведущей в его кабинет, где ранее он изучал глубины магии, заглядывал в другие миры или просто что-то читал. А ещё после потери магии он туда заходил лишь однажды, чтобы поставить у стены посох и разрешить Даламару брать любые книги.

Разум твёрдо и весьма ясно сказал: «Ложись спать. Это в конце концов его кабинет. Может, книгу захотелось какую-то почитать». Вот только Даламар не был бы учеником Рейстлина Маджере, если бы не заучил все его привычки и не соткал для себя тип мышления своего шалафи. И если Рейстлин хотел что-то забыть и более не тревожить – он просто отгораживался от этого и точно не возвращался. Так было с Конклавом, который на долгое время был забыт и был почтён его присутствием лишь ради спокойной жизни с Крисанией, так было с братом, которого он держал на расстоянии нескольких тысяч километров не только от себя, но и от своей души, пока не пожелал восстановить общение. И если Рейстлин пошёл в тот кабинет, то не для того, чтобы просто что-то взять и снова забыть.

И Даламар вышел из своей комнаты, вновь ведомый любытством, которое не раз спасало его или помогало узнать что-то ценное, но не раз и едва не приводило к гибели. Он оказался прав, из-под двери, ведущей в кабинет Рейстлина, лился свет. Помедлив мгновение, Даламар уже хотел постучать, когда дверь открылась, и на пороге появился Рейстлин с усталостью в несколько потемневших золотых глазах, и, всё же не укрывшейся от эльфиского взора, искоркой триумфа.

– Твоё любопытство…

– Однажды погубит меня, – закончил Даламар, надеясь, что в этот раз не переступил грань дозволенного.

– Заходи, – несколько обречённо махнул рукой Рейстлин, скрываясь в полумраке комнаты.

Войдя, Даламар не заметил каких-то изменений в облике кабинета, кроме одного – книга, что всегда хранилась в стороне от остальных, и до которой он пока не дошёл, сейчас лежала на столе в раскрытом виде. Рейстлин присел на стул и склонился над ней, видимо возвращаясь к прерванному чтению.

Даламар привычно юркнул в своё кресло и стал молча ждать, когда Рейстлин заговорит. Однако, тот молчал, и Даламар не выдержал:

– Ты ведь потерял не всю магию, шалафи?

– Не всю, – Рейстлин повернулся к нему, устало откидываясь на спинку кресла. – Что ты чувствуешь, Даламар, когда обращаешься к своей магии?

– Пламя.

– А у меня осталась лишь одна искорка. И я порой заставляю её вспыхивать, боясь, что она потухнет совсем, но в то же время боюсь и пытаться разжечь её сильнее – вдруг истлеет?

– Однако, ты нашёл какой-то способ.

Это был не вопрос, это было утверждение, и Рейстлин не удержался от улыбки.

– Пожалуй, ты слишком хорошо меня изучил, Даламар. Да я нашёл способ, а вернее – робкую надежду, осуществление которой почти за гранью возможного. Ты когда-нибудь слышал заклинании, которое сможет призвать Нуитари, если верно сплести его формулу?

– Нет. Но зачем…?

– Я достаточно долго служил ему и его матери! – Рейстлин вскочил и начал мерить шагами комнату. – Если с Такхизис наши отношения весьма ясно прописаны, то с Нуитари мы никогда не ругались. Я служил ему верой и правдой, так пусть сделает что-нибудь для своего верного последователя!

– Шалафи, ты хочешь попросить его вернуть тебе магию?

– Да.

– Но… для этого тебе самому надо сплести весьма сложную, как я догадываюсь, формулу, отдав для этого почти всё, что осталось…?

– Всё, что осталось, – не дав закончить, поправил его Рейстлин.

– Всё?! – Даламар невольно содрогнулся. – Но ты не сможешь полностью без магии! Пусть все сейчас считают, что ты нашёл себе новое пламя, что греет тебя – Крисанию и Нуису, но ведь мы оба прекрасно понимаем, что этого тебе будет мало. Тебе нужна эта искра. А если Нуитари откажется выполнять твою просьбу? Ты останешься с мёртвым холодом в груди. А для тебя, как для мага, что столько лет жил своим колдовством, это равносильно смерти.

– Нет. Я не умру, Даламар. Я не смогу оставить их.

– Ты будешь притворяться ради них, что всё так же, как прежде, но на самом деле… Стоит ли оно того? Не лучше ли иметь хоть искру, чем ничего?

– Даламар, я не могу без магии. Крисания и Нуиса… они для меня смысл этой жизни, а магия – часть меня. Без неё я существую лишь наполовину. Мне уже не раз приходилось рисковать, ставя на доску всё.

– И всё же это будет слишком рискованно.

– Об этом никто из вас не должен был узнать. Однако, я недооценил твою вездесущность. Я уже давно изучаю эту книгу и лишь сегодня наткнулся на заклинание, мне необходимое. Пока во мне слишком мало сил и уверенности, я не буду даже и думать о том, чтобы плести эту формулу. Я надеюсь, что ты не расскажешь о моём замысле ни Крисании, ни Карамону. Что в случае моей победы, что в случае провала для них ничего не изменится.

– Я не расскажу, шалафи.

– А вот для меня изменится, шалафи. Я в отличии от них представляю, что значит пламя магии для любого мага, а уж для тебя… И я боюсь представить, что ты будешь испытывать, если оно потухнет в тебе окончательно, – прошептал Даламар, поднимаясь и направляясь в Башню.

***

Спустя ещё месяц, все обитатели Башни вместе с Карамоном отправились в лес, что находился недалеко от Рощи. Даламар тот лес просто не любил, совершенно не отдавая себе отчёта – почему? Поэтому он остался ждать их у самой его границы, погрузившись в книгу и магию.

Изучение нового для всех, кроме Рейстлина, леса стало весьма увлекательным занятием, поэтому они провели там почти весь день от восхода до первых лучей заката. Идя назад, в сторону Рощи, Рейстлин неожиданно замер, прислушиваясь.

– Слышите?

– Я слышу, Рейст, – тихо отозвался Карамон, обменявшись с братом настороженными взглядами.

– Я тоже слышу слабый шорох, но не пойму, что это, – сказала Крисания, неосознанно притягивая за руку Нуису к себе.

– Наёмники.

В тот же миг, когда Рейстлин сказал это слово, он увидел и блеснувший наконечник стрелы среди листвы. Зашипев сквозь зубы, он резко развёл руки, концентируя всю силу и все мысли, и время замерло.

Мысли, что и так всегда мелькали быстро в его голове, побежали ещё быстрее. Рейстлин оценил сложившуюся ситуацию и получил весьма неутешительные итоги. Наёмники были отмечены особой меткой магии – ими повелевала Тёмная Госпожа, которая решила таки нанести удар. Чтобы справиться с ними Карамона с мечом и его самого с кинжалом, сокрытым в рукаве, и остатками магии, которая сейчас утекала на удержание этого мгновения, было мало. Слишком мало. Здесь нужна была магия. Послать Карамона с Крисанией и Нуисой к Даламару? Тоже бессмысленно – он один не задержит их надолго. Послать Крисанию с Нуисой одних? Крисания конечно где-то на уровне подсознания запомнила путь и наверняка смогла бы вернуться, но без зрения это займёт слишком много времени. Один вариант был совершенно безумен, но Рейстлин уже задумывался, что он самый реалистичный – просто закричать имя Даламара, ведь он эльф, должен услышать. Однако, за то время, что будет потрачено, уже неизвестно сколько стрел пролетит в их сторону. Оставался последний путь, который почти что заведомо проигрышный.

Рейстлин опустился на колени, понимая, что ноги не удержат, и начал шептать формулу заветного заклятия, деля магию на удержание времени и на само заклятие. В последние слова он был вынужден отдать всё, без остатка. Рейстлин смутно заметил, как дёрнулся Карамон, показались из листвы остальные наёмники, Крисания с Нуисой отступили на шаг, и всё снова замерло.

– Твоё упорство просто безгранично. Ты не остановился, даже зная, что можешь потерять всё.

– А у меня был выбор? – едва слышно прошептал Рейстлин, поднимая взгляд.

Рядом с ним стоял юноша, вокруг которого почти осязаемо клубилось могущество, не подвластное простым смертным. Рейстлин сразу стал смотреть прямо в его чёрные глаза, не дрогнув.

– Я знаю, зачем ты позвал меня, Рейстлин. Ты всё ещё хочешь, чтобы я вернул тебе магию, отнятую у тебя моей матерью?

– Я…

Рейстлин запнулся. Он, словно наяву, увидел усмешку Такхизис и понял, что едва не шагнул прямо в заранее подготовленную ловушку. Если он сейчас вернёт себе магию, то даже воспользоваться ею не успеет, ибо Такхизис снова получит власть над его разумом. Он не успеет спасти всех тех, кто сейчас был рядом.

– Нет. Я хочу просить у тебя не этого.

– Не этого? – с удивлением переспросил Нуитари. – А чего же ты хочешь?

– Ты можешь вернуть Крисании зрение? Моей магии, как и магии любого другого чародея Кринна на это не хватит, ибо здесь тоже постаралась твоя мать, но ты можешь?

– Могу. Однако, я не собираюсь выполнять целый список твоих желаний. Я согласен, что ты служил мне верой и правдой, поэтому что-то одно сделать готов.

– А я и прошу одно – зрение.

– Ты отказываешься от магии? Но ты осознаёшь, что отдал на заклятие, которым вызвал меня сюда, последнюю искру? В тебе ничего не осталось!

– Осознаю. Верни ей зрение, прошу.

– Будь по-твоему, маг.

Едва заметная вспышка магии, ахнувшая Крисания, отмершее время и тихий шёпот пустоты: «Прощай, Рейстлин Маджере».

– Рейстлин! Рейстлин, я вижу! – воскликнула Крисания, невольно жмурясь от яркого света.

– Крис, бери Нуису и бегите к Даламару. Мы с Карамоном их задержим. Позовите Даламара.

– Рейстлин, что…? – она увидела, что он сидел на траве, судорожно хватая ртом воздух.

– Бегите! – рыкнул он, отталкивая её протянутую руку.

На миг пересеклись два взгляда – золотой и серый – замерли, будто желая насмотреться, и их обладатели бросились в разные стороны. Крисания схватила за руку Нуису и побежала, вспоминая дорогу лишь благодаря чуткой памяти остальных чувств, что были обострены слепотой, а Рейстлин вскочил на ноги и побежал к Карамону, который уже начал отбиваться от первых рискнувших напасть.

– Мы их всех не перебьём.

– Я знаю, брат. Но нужно дать Крис и Нуисе время.

Карамон посмотрел на Рейстлина. На лицах обоих близнецов появились одинаковые улыбки – горькие, но насмешливые – и они, не сговариваясь, встали спина к спине, чтобы в следующий миг снова отпрянуть. Воздух рассёкло лезвие меча, сверкнул короткий, но смертоносный кинжал.

========== Выбор ==========

Крисания никогда не сможет забыть, как бежала через лес, подхватив на руки дочь. Не сможет забыть свет, режущий отвыкшие зреть глаза, ветви, оставляющие хлесткие удары на лице, воздух, которого было отчаянно мало… Не сможет забыть страха, растекающегося от сердца по груди и сковывающего лёгкие.

Она не смогла бы ответить, как вспомнила путь, как выбрала ту единственно верную дорогу, что привела её к краю леса. И лишь напряжённый, едва сдерживающий подступающую панику, голос Даламара смог вырвать её из круговорота страха и развеять пелену, что окутала разум.

– Крисания, что случилось?

– Рейстлин… и Карамон… Им нужна помощь! – выдохнула она, пытаясь вдохнуть воздух полной грудью.

– Никуда отсюда не уходи! – велел Даламар и растворился в пространстве.

И теперь ему уже не удалось скрыть несколько надломленных нот в голосе.

Даламар никогда не сможет забыть, как, опираясь на чуткий слух, вышел на поляну, где двое сражались с целым отрядом. Не сможет забыть тот отчаянный блеск в глазах близнецов, которые двигались настолько согласованно, будто могли читать мысли друг друга.

Почувствовав, что эльф владеет магией, сразу несколько наёмников набросились на него, применяя данную Такхизис силу. Даламар едва успевал отбиваться от них и уже думал, что всё же одному магу против десяти не победить. Хриплый короткий вскрик резанул чуткое ухо будто раскат грома. Скосив глаза и увидев упавшего на колени Рейстлина, который прижимал руку к животу, Даламар замер. Прилив холодной ярости пробудил силу, о которой он даже не догадывался. Разум будто заволок туман, и не сразу Даламар осознал, что смертноносное пламя, которое само настигало врагов, не давая им шанса выжить, было его рук дело.

Оставив Карамону добивать обезумевших от ужаса врагов, Даламар бросился к Рейстлину. Он опустился перед ним и перехватил помутнённый золотой взгляд, прежде чем тот потерял сознание. Не дав ему упасть, Даламар поймал его, положил на траву.

Ужас, застывший в карих глазах эльфа, был вызван не колотой раной, как решил подбежавший к ним Карамон, а тем, что Даламар не почувствовал присутствия магии шалафи. Исцеляя рану на теле, он с мысленным бессильным воем думал о том, что исцелить внутренний холод, что поселился в груди у Рейстлина, не сможет более никто.

***

Проследив краем глаза за тем, что Крисания вместе с Нуисой скрылись в лесной чаще, Рейстлин почувствовал, как азарт сражения принёс приятную пустоту в мысли. Всё, что сейчас осталось реальным, это блеск солнца на лезвии верного кинжала, который очень быстро окрасился в алый цвет. Даже ледяная боль в груди стала более эфемерной.

Да, он был магом и не должен владеть искусством сражения каким-либо оружием кроме магии. Однако, Рейстлин знал, что жизнь обязательно подкинет случай, когда пригодится и иное умение защитить свою жизнь. Или жизнь тех, кто дорог тебе.

Он и сам был удивлён тому, насколько они с Карамоном слаженно сражались. Забытое чувство доверия вспыхнуло, согревая изнутри и давая некую силу. Когда же рядом промелькнули чёрные волосы, спутанные ветром, и над поляной раздался стрекочущий язык магии, Рейстлин вдохнул свободнее – Крисания и Нуиса смогли выбраться из леса.

Но всё же сколько не игнорируй утекающие, словно сквозь пальцы вода, силы, придётся рано или поздно признать собственное ослабление. Рейстлин чувствовал, что каждое движение рукой, каждый резкий изгиб давались ему всё тяжелее. Даламар был прав – лишившись последнего огонька магии, Рейстлин лишился почти самого себя.

Предательски сбившееся дыхание вынудило остановиться и на миг потерять бдительность. Холод стали, разрезашей плоть, и хриплый вскрик, в котором Рейстлин узнал свой голос, донеслись до него будто сквозь толщу воды. Ноги подогнулись, не в силах больше держать своего хозяина, ослабевшего и морально, и физически.

Пламя, которое искрилось магией, шорох лёгких шагов совсем рядом, взволнованный взгляд знакомых карих глаз – всё это Рейстлин ощущал, проваливаясь в манящую темноту, которая всё же поглотила его.

***

Слабость разливалась по всему телу, опьяняя уставший разум и не давая окончательно вернуться в реальность. Хотя, открыв глаза, Рейстлин понял, что поспешил с определением «реальность». Слишком странным и незнакомым было всё окружающее его: и белый песок, на котором он лежал, и слишком бледно-голубое небо, и туман, недающий увидеть что-то дальше нескольких шагов.

Заставив себя подняться на ноги, Рейстлин огляделся – вокруг лишь молочный туман. Но стоило ему сделать пару шагов вперёд, как из ниоткуда появился слишком узнаваемый для него трон, на котором сидела слишком знакомая ему женщина.

– Знаешь, Рейстлин, такой упёртостью природа наградила по-моему лишь тебя. Я больше таких смертных не встречала.

– Я умер? – поинтересовался он таким тоном, будто спрашивал о погоде за окном.

– Если бы, – фыркнула Такхизис. – Тебе снова дали выбирать.

– Объяснишь?

Рейстлин впервые чувствовал себя настолько свободно в присутсвии Тёмной Госпожи. Она была больше не его Госпожой. Их теперь совершенно ничего не связывало. Поэтому не было ни страха, ни настороженности, ни потребности в ношении маски уверенности. Рейстлин ощущал лишь усталость и даже некоторое равнодушие ко всему происходящему.

– Ты, поступив как великий герой и глупец одновременно, выбросил магию на растерзание пустоте, чтобы спасти остальных, – несколько скучающе стала разъяснять Такхизис. – Поздравляю, тебе это удалось. Только магии у тебя больше нет. Как и желания жить, насколько я вижу. Можешь вернуться туда, где тебя ждут лишь вечная ноющая боль в груди и слабость, что не отпустит до самой смерти, а можешь раствориться среди этого тумана и уйти в вечность.

– Я уже слишком давно сделал свой выбор. Я вернусь назад, потому что там меня ждут не только страдания, но и семья. Можно последний вопрос прежде чем мы расстанемся навеки?

– Можно. Мне даже самой интересно.

– Почему рассказывать о предоставленном мне выборе явилась именно ты?

– Потому что я должна же была хоть как-то попрощаться со столь своенравным слугой и врагом, – рассмеялась она. – Сколько бы веков не прошло, я навряд ли смогу забыть тебя, Рейстлин Маджере. Настолько самоуверенного и упёртого мага, как ты, встретить мне не удастся. Жаль, что ты добровольно и безвозвратно отказался от магии, но что ж поделаешь.

– Сочту все эти слова за комплимент. Прощайте, моя Госпожа.

Отвесив ей шутливый поклон, Рейстлин прикрыл глаза, ища ту нить, что связывала его с земной жизнью. Неожиданно посетившая его мысль, заставила снова обернуться к Такхизис, наблюдающей за ним с задумчивым выражением, застывшим в глазах.

– Могу я попросить тебя не трогать моего ученика больше?

– Твоя дерзость, – раздражённо начала Такхизис, но внезапно оборвала сама себя и махнула рукой. – Ладно. Но иногда я буду заглядывать к нему. Чтобы не забывал и вообще… Интересно, хватит ли твоего упрямства, чтобы жить, чувствуя постоянный гнёт потерянной магии.

– Хватит, – едва слышно, будто убеждая самого себя ответил Рейстлин. – Хватит! – уже громче повторил он, теряясь в пространстве.

***

– Мы ничем не можем ему помочь. Он потерял всю магию без остатка, Крисания. Теперь он либо вернётся, либо уйдёт.

Спокойствие и даже некоторая отчужденность в словах Даламара совершенно не вязались с болезненным выражением, что застыло в его глазах. Крисания замерла, склонившись над Рейстлином, которого уложили на кровать в Башне. Карамона попросили побыть с Нуисой, но его тревожные шаги были слышны даже человеческому уху.

– Рейстлин, – тихо позвала его Крисания, нежно очертив скулу, – прошу, вернись ко мне. Ты подарил мне возможность снова видеть, но зачем, если я не смогу смотреть в жидкое золото твоих глаз? Пожалуйста.

Голос дрогнул, сорвавшись на тихий всхлип. Даламар подошёл, приобнимая Крисанию за плечи. Он уже хотел что-то сказать, когда хриплый голос едва не заставил его подскочить.

– Уже хоронить меня собрались. Рано.

В открывшихся золотых глазах блеснула мягкая насмешка.

========== Конец?…Сомневаюсь ==========

Солнце заглянуло в окно Башни и коснулось заострённых черт эльфиского лица. Даламар зажмурился и невольно улыбнулся. Тепло. Наконец-то стало тепло.

Тепло в каждом уголке этого, некогда Тёмного, места. Тепло в душе каждого, в глазах, в голосах, в жестах, в улыбках… Они заслужили это тепло. Слишком много им пришлось испытать холода, боли, страха, вечного ожидания чего-то плохого. Теперь наконец можно было жить, не оглядываясь из-за тихого шороха.

Даламар рассеянно обвёл взглядом комнату и подошёл к небольшой помеси сумки и рюкзака, которая лежала на столе. Из неё уже виднелись корешки нескольких книг и блестели грани стеклянных фиалов, наполненных разными зельями. Остальное содержимое скрывалось за тканью чёрного плаща, который был сложен, казалось сотню раз, чтобы занимал меньше места. Даламар положил туда мешочек с засушенными травами и, затянув кожаный шнурок, забросил её на плечо. Постояв с минуту, он кивнул своим мыслям и вышле, мягко притворяя за собой дверь.

***

Рейстлин стоял возле окна, подставив лицо ласковым лучам солнца. Его мысли плутали весьма далеко от реальности. Он просто наслаждался этими мгновениями утреннего рассвета.

Услышав тихое сонное бормотание за спиной, он обернулся, и невольная улыбка коснулась его губ. Крисания спала, обнимая Нуису, которая снова пробралась к ним ночью, хотя и должна была уже спать отдельно. Однако она слишком хорошо знала, что ворчание родителей было напускным.

Глядя на них, Рейстлин чувствовал растекающееся по груди тепло. Не было того холода, что пророчили ему и Нуитари, и Такхизис. Он нашёл новую точку опоры в этой жизни. Но… за отсутствие мёртвой пустоты внутри стоило поблагодарить кое-кого ещё. И попрощаться.

Рейстлин тихо вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице. Услышав лёгкие шаги несколькими пролётами ниже, он пошёл чуть быстрее, но догонять не стал. Они и так встретятся внизу. Рейстлин знал, что он захочет уйти, никому не сказав. Но также знал, и что будет тайно надеятся на чьё-то присутствие.

– Ты слишком хорошо изучил меня, шалафи.

Даламар ждал его внизу, глядя на своего учителя с затаившейся во взгляде безмолвной благодарностью.

– Ты не можешь остаться. Это я тоже знаю. Поэтому тратить время на отговаривание не буду. Скажи мне лишь одно – куда ты пойдёшь?

– Я не знаю. Магия пылает, не желая сдерживаться. Мне нужно куда-то направлять её. Я просто пойду вперёд. Буду помогать там, где нужна моя помощь, буду искать новые способы расширить свои знания. Буду учить и учиться.

– И я надеюсь, что ты будешь осторожен.

Рейстлин спустился и подошёл к Даламару совсем близко. Тот невольно отметил про себя, что он сделал это впервые, потому что раньше никогда не позволял себе смотреть на кого-то снизу вверх. Рейстлин был ниже Даламара и всегда разговаривал с учеником, стоя чуть поодаль или же на каком-то возвышении. Поэтому Даламару было непривычно смотреть сверху внихз. Он уже хотел отступить, когда Рейстлин протянул руки, быстро затягивая что-то вокруг его пояса.

– Магия – твоя самая верная спутница, но жизнь любит заводить нас в такие ситуации, где её может оказаться недостаточно, – сказал Рейстлин, сам отходя, но уже скорее по привычке.

Даламар пробежался пальцами по кожаному поясу и замер на совершенно незаметных со стороны ножнах. Они сливались с темнотой, которую создавал плащ. Он коснулся резной ручки и вытащил небольшой, но смертоносный кинжал, поймав на лезвии луч рассветного солнца.

– Шалафи, благодарю тебя. Он… просто прекрасен.

– Это самое меньшее, как я могу тебя отблагодарить за всё то, что ты сделал для меня и моей семьи, – тихо ответил Рейстлин.

Убрав кинжал в ножны, Даламар с некоторым смущением поднял глаза, встречаясь с наполненным зеркальными его чувствами золотым взглядом. Тишина, что воцарилась между ними, на самом деле была заполнена сотней воспоминаний, что бежали рядом, касаясь их и порой вынужная вздрагивать.

– Кто же знал, что всё так обренётся? – чуть хрипло спросил Рейстлин. – Когда ты только пришёл ко мне, я хотел отправить тебя в направлении Бездны, а позже, узнав, что ты шпион, подосланный Конклавом, едва не убил в то же мгновение. А после моего возвращения из Бездны, всё слишком быстро завертелось. И вот теперь я стою, обязанный тебе и своей жизнью и жизнью моей семьи, и никак не могу отпустить.

– Ты сам часто говорил мне, шалафи, что жизнь любит играть с нами, – грустно улыбнулся Даламар. – И совершенно никто не может предугадать её следующего хода.

– Никто, – эхом отозвался Рейстлин. – Спасибо тебе за всё, Даламар и… Прощай. Пусть ничто не заставит тебя свернуть с избранного пути.

Повинуясь внезапному порыву, Даламар подошёл к Рейстлину и обнял его. Тот на мгновение окаменел, а потом положил свои руки на спину ученика.

– Прощай, шалафи. Спасибо тебе. За всё, – тихо сказал Даламар отходя от Рейстлина.

– Ты куда-то уходишь, Даламар?

Оба вздрогнули и синхронно повернулись к стоящей на лестнице Нуисе, которая смотрела на них сонным, но внимательным взглядом серых глаз.

– Ты как так тихо подкралась, Нуиса? Эльфа до обморока доведёшь! – тепло улыбнулся ей Даламар.

– Похоже, уйти просто так у тебя не получилось, – пробормотал Рейстлин.

– Ну что это? Крисания и Карамон ещё спят, – с лёгкой ноткой сарказма отозвался Даламар и продолжил, уже обращаясь к Нуисе. – Да, я ухожу, Нуиса.

– А куда? И надолго?

– Туда, куда будет вести меня дорога. А надолго ли, я не знаю. Возможно… навсегда.

– Нет, не надо навсегда! – взволнованно сказала она, быстро сбегая вниз по лестнице и подходя к Даламару. – Ты иди, если тебе так хочется, но потом обязательно возвращайся, хорошо?

– Нуиса, – тихо вздохнул Даламар, беря её на руки. – Ну хорошо. Я вернусь.

– Обещаешь?

– Обещаю, – сдался он, глядя в не по годам умные глаза.

– А хоть примерно, когда?

– Когда ты уже станешь взрослой.

– А это когда будет? – не унималась она. – Вот мне сейчас шесть лет, и я маленькая. А взрослая, когда?

Рейстлин уже сделал шаг к ним, намереваясь забрать Нуису и позволить наконец Даламару спокойно уйти, но тот взглядом сказал ему: «Не надо. Всё хорошо». Даламар пусть и не принимал активного участия в жизни Нуисы, но привязался к ней. Она часто приходила к нему, когда он терялся в мире древних фолиантов, и садилась рядом, внимательно слушая все его размышления и будто понимая скрытый смысл каждого. Между ними царило взаимное доверие и безмолвное понимание, которое естественно вылилось в крепкую привязанность и дружбу.

– Когда в мире не останется для тебя тайн, и жизнь станет невыносимо скучной, тогда и станешь взрослой, а пока всё вокруг переливается для тебя красками загадок, ты останешься ребёнком, – Даламар поставил её на пол и тихо пробормотал, уже ни к кому не обращаясь. – Все мы дети.

– Хорошо. Я запомнила. Я буду ждать тебя, Даламар. И вот… возьми! – Она протянула ему небольшую брошку, в виде серебряного волка с изумрудными глазами, что была закреплена у неё на одежде, – Пусть будет у тебя.

– Спасибо, – Даламар закрепил её на внутренней стороне плаща. – До свидания, Нуиса. Рейстлин… Шалафи, попрощайся за меня с Крисанией и Карамоном.

– Обязательно, – кивнул тот и посмотрел вслед Нуисе, которая крикнув: «До свидания, Даламар! Пойду разгадывать тайны, чтобы скорее стать взрослой!», убежала куда-то вверх по лестнице. – Теперь она будет пытаться разгадать каждую мелочь.

– В этом она слишком похожа на тебя.

– Ты прав.

Два взгляда на мгновение пересеклись – золотой и карие – и Даламар улыбнулся, увидев едва различимую искорку в глубине золота. Воспоминания коснулись его, на миг вырывая из реальности.

Рейстлин стоял на небольшом балконе, тяжело опираясь на ограду. Прошла неделя, а он уже мечтал умереть. Слишком было холодно внутри, слишком пусто…

Даламар тихо подошёл к нему со спины и положил руки на его плечи. Тихий полувскрик сорвался с тонких губ, и Рейстлин дёрнулся, пытаясь вырваться, но его держали крепко. Наконец он перестал дёргаться, просто дожидаясь, когда всё закончится. Стоило цепкой хватке исчезнуть, как он обернулся, встречаясь с опустошёнными карими глазами.

– Что ты наделал?!

– И тебе, пожалуйста, шалафи, – устало съехидничал Даламар и потерял сознание.

Да, та искра магии, что он смог отдать Рейстлину, едва удержав в самом себе жизнь после этого, всё ещё мерцала. Она была очень мала и с её помощью невозможно было колдовать, но она грела его изнутри. Едва заметная звёздочка, что жила где-то в сердце, подпитываемая любовью к своей семье. И Даламар знал, что это звезда никогда не погаснет. Рейстлин смог её зажечь сам, Даламар лишь чуть-чуть помог сделать её ярче.

– Прощай, – одновременно сказали они и улыбнулись.

Даламар отвернулся и направился к выходу, а Рейстлин зашёл в свой кабинет. На миг обренувшись, Даламар увидел, как по посоху пробежали тонкие пальцы, и в комнате вспыхнул ровный тёплый свет.

Даламар улыбнулся, выходя за порог. Впервые он был так рад тому, что хранил чужую тайну. Она грела его.