Текст книги "Дыши глубже (СИ)"
Автор книги: Eiya Ell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Глава 11
Не могу разлепить глаза. Туман в голове. Не хватает воздуха.
Струдом удаеться прийти в себя.
Я в машине…на заднем сидении.
Делаю усилие приподнятся, не получается, такая слабость.
– Где я и куда мы едем?
– Очнулась? не двигайся пожалуйста, сейчас мы уже приедем, – слышу знакомый голос Алекса. Он за сидит за рулем, не могу его разгледеть, потому что я лежу.
– Со мной уже все в порядке, – бормочу и глаза невольно закрываются.
Не помню как мы доезжаем, сколько времени мы уже едем, от резкого дуновения ветра, открываю глаза. Ловлю ртом воздух. Алекс подхватывает меня на руки и несет.
– Нас уже ждут, я звонил, пока ты была в отключке, это клиника моего лучшего знакомого, – поднимаемся по ступенькам в клинику, нас правда ждут. Я оказываюсь на каталке, меня везут куда то, в какое-то помешение, со множественными аппаратми. Я не успеваю рот открыть, сказать, что я не смогу оплатить услуги этой клиники. Помоему это единственное, за что я теперь начала волноваться. Откуда мне взять деньги? Я уже про боль забыла. Алекс идет за нами.
– Вам сюда нельзя, молодой человек, подождите в коридоре, – обрашается к нему молоденькая медсестра.
– Мне можно, я… муж, Валера, скажи что мне можно, – седоволосый мужчина кивает, и медсестра пропускает его.
– Ну здравствуй красавица, – обрашается ко мне этот же мужчина, – сейчас мы тебя осомтрим.
Мою одежду поднимают почти до пупка, что у меня там видно в данный момент меня мало волнует. Даже если полностью оголят нижнюю часть моего тела. Меня осмотривает совсем другой врач, тоже мужчина. Проводит пульпацию, задавая ряд вопросов, если где то есть боль. Но именно там, где ощупывает меня этот врач, боли нет.
Меня опять хватает резкая боль, я скручиваюсь от боли, не хватает вохдуха. Начинаю дышать рванно, часто.
– По моей части, – говорит этот молодой врач, который как оказалось – хирург, обрашаясь к этому Валерию, – у нее все чисто, это не апендикс и не кишечные колики.
Валерий кивает ему и приступает сам, к моему осмотру. И только когда он подходит ко мне близко, я читаю надпись на бейджике:
Соколов Валерий Виссарионович– врач гинеколог-акушер, заведуюший гинекологическим отделением.
– Когда была последняя менструация? – спрашивает не стисняясь. Алекс не отходит от меня ни на шаг. Смотрит в глаза, держит за руку.
– Я не помню, – задумываюсь, – где то в начале сентября, – от боли я отвечаю отдельными словами, не одним предложением, – я никогда не следила за циклом, – и это правда. Так как не вела половую жизнь, не считала нужным вести календарь.
– Бегом сюда капельницу, – обрашается к медсестре, нащупывая мой живот, от чего я корчусь от боли, покрываюсь потом, называет какие то названия лекарств, дозировки, медсестра выполняет все бегом, и я уже лежу с капельницей в руке. Еще пару колов в задницу сделала мне медсестра, благо в это время Алекс отвернулся к окну, – мы сейчас снимем спазм и боль, и проведем УЗИ обследование, и если мои догадки подтвердятся, я назначу соответсвенные анализы крови и мочи, и лечение.
Алекс кивает, берет бумажные полотеца, которые лежат на столе рядом с кушеткой, вытирает пот с моего лба.
Мне становится легче, легче дышать.
Мою каталку двигают по этому помещению, поближе к аппарату УЗИ.
– Как самочувствие? Легче стало? – спрашивает Валерий.
– Да.
Садится на стул, перед ультразвуковым аппаратом. Алекс стоит у него за спиной, смотрит на монитор.
– Поднимете максимально высоко юбку, – говорит Валерий, и после моих движений он помогает мне, спустить ниже трусики, вместе с кологотками, да я теперь ношу колготки. Вот сейчас да, я краснею и смущаюсь, от своего откровенного вида. Но у врача обсолютно холодный и безраличный взгляд на мой откровенный вид.
Зато Алекс, смотрит, не отрывает взгляда от меня. Когда сталкиваемся глазами, вижу в его взгляде тревожность, заботу….
На мой живот падает холодный гель, от чего я тот час покрываюсь мурашками., и быстро отвожу глаза.
– В полости матки визуализируется анэхогенное образование, вероятно плодное яйцо, соответствует двум или трем неделям, по дате зачатия, учитывая, что вы точно не помните дату последней менструации.
– Что вы такое говорите? – у меня от услышанного шок.
– В левом яичнике желтое тело, диаметром восемннадцать мм. Так……– он смотрит на меня из под очков, Алекс все это время не шевелится, не отводит глаз от монитора, где по мне так видна какая то маленькая точка черного цвета, он бледный, я замечаю как у него на лбу выступают капельки пота, – по заключению могу сказать, что подозреваю, что вы беременны, сейчас медсестра возьмет анализ ХГЧ и другие соответствушие анализы. Через пару недель сделаем УЗИ в динмике, чтобы точно определить срок. Или у вас плод крупный или… остальное потом. Матка в тонусе, угроза выкидыша. Вы остаетесь у нас на сохранении, минимум на две недели, а там посмотрим. Ну чтож Алекс, друг мой, – он встает, поворачивается у Алексу, котроый смотрит на меня убийственным взглядом, я быстро отвожу глаза от него, – положение серезное, прошу отнестись к такому событию со всей отвественностью. Медсестра выполнит все мои назначения, и ее в скором времени переведут в палату. Сейчас я должен идти, меня ждут другие пайиенты. Я к вам еще загляну. Ей нельзя нервничать. Мальшейшее волнение может закончится плачевно для вас.
Он выходит.
Мне в капельницу добавляют еще какое то лекарство, какие то таблетки в рот. И наконец то мы остаемся вдвоем, медсестра слишком далеко от нас.
Алекс подходит близко, наколняется ко мне и шепотом спрашивает:
АЛЕКС
Я давлю на газ до максимуму, мчусь на бешенной скорости, нарушая все правила дорожного движения.
Лишь бы довести ее.
Лишь бы успеть.
Лишь бы ничего плохого не случилось с ней.
Пока едем я набираю давнего друга, Валерия Виссарионовича, он однажды спас мою маму, когда у нее лопнула киста в яичнике. Отец тогда еле успел, спасли. Благодарен пожизенно этому великому для меня человеку. Сейчас мама с папой благополучно, поживают за городом. Обсолютно здоровые, крепкие, занимаюся маленьким садом и огородом. Мама любит сажать свои огурцы и помидоры, потом похвастатся перед нами своим приплодом, что у нас все свое и натуральное, хотя знает, что я могу позволить купить для нее весь рынок или торговые центры, все равно твредит, что свое полезнее, оно без химии.
Сейчас смотрю на Амалю, как она скручившись лежит на заднем сиденни, то приходит в себя, то отключается, как когда-то мама, и мне страшно, страшно, что я не успею.
Успеваю. Нас уже ждут, Амалю осмотривают быстро, все крутятся вокруг нее, делают все самое необходимое. Я лишь тогда вздыаю, когда ей становится легче. Она уже дышет спокойно ровно, и уже не потеет. Вытираю ее пот со лба, мне становится намного легче, когда смотрю на как появляется румянец на ее щеках.
Но слова Валеры вгоняют меня в ступор. Я как истукан стою, смотрю в монитор. На черную точку. Не отрываюсь, какжтеся не моргаю и не дышу, после всего, что говорит Валера.
Кто бы меня ущепнул, чтобы я вернулся, спустился на землю. Чтобы мог хоть слово сказать.
Беременность две три недели….
Плодное яйцо…
Желтое тело…
Угроза выкидыша…
Меня просят отнестись ко всему серезно, чтобы все закончилось хорошо.
Я продолжаю стоять как истукан, даже когда Валера выходит, я не сразу могу сообразить, не сразу могу прийти в себя и задать единственно– интересуюший меня вопрос, подхожу к ней, наклоняюсь к уху, меня убивает этот чертов запах ванили, шепотом спрашиваю:
– От кого? Кто отец? – шепотом, потому что я представился как муж. Услышат, и получится сам себя подставляю, муж и не знаю, от кого беременна жена.
– Я. не. знаю. – еле выговаривает она, потом у нее начинается истерика. Она плачет громко, слезы градом льются с ее глаз, – я не могу быть беременна, – всхлипывает повторяет она, – это невозможно, этот ребенок, если он и есть, он не может родиться, не может.
– Амаля успокойся, – я ничего не понимаю, как женщина не может знать от кого она беременна? Злость рвет грудную клетку! Сам себя ненавижу! Хочу кричать, рвать и метать! Еле себя сдерживаю, помню что ей нельзя волноваться. И сколько у нее их было? Мужчин. Как она не знает? Перед сколькими она раздвигала ноги!????
Какой же Я дурак. Полный дурак, идиот.
На ее крики и истерики к нам подходит медсестра, нажимает кнопку и через пару минут к нам возвращается Валера.
– Что тут произошло? Алеккс! Я же сказал, ей нельзя волноватся, – подходит к Амале.
– Доктор, – она еле выговаривает слова, давится в слезах, – этот ребенок, я не могу быть беременна, вы не понимаете…..он не может родиться, я не могу.
Я в полной расстерянности, отхожу назад.
Ей колят что то, она мнговенно успокоивается. Засыпает.
– Обьяснишь, что происходит? – Валера подходит близко, чтобы только я услышал вопрос.
– Не могу. Сам не понимаю. Мне лучше уйти. Делайте все, что потребуется для ее здоровья……и ребенка.
Отворачиваюсь, большими шагами покидаю помещение. Ни разу не оглянувшись назад.
***
С клиники я прямиком отправился в офис. Перенес все дела на завтра.
В кабинете все валилось из рук.
Стук в дверь.
– Можно? – Марина входит, – простите, тут на проводной телефон позванила женщина, представилась матерью Амали, женщина волнуеться, что со вчерашнего вечера не может связаться с дочерью, вы не знаете где она?
– Не знаю! И знать не хочу! – кричу, что есть силы, она извиняется, выходит с кабинета, я встаю, вслед за ней летит графин с водой. Разбивается в дребезги.
Хватаю телефон.
– Демон ты где? Хочу нажраться, мне срочно нужно выпить, а то я свихнусь. На другом конце Демон ничего не говорит, лишь спрашивает где и когда, и услышав, что сейчас и в ближайшем клубе, только спрашивает адрес клуба.
Друзья– да они самыке верные у меня, и то что сейчас время только обед, никого не смушает. Знают, что случай тяжелый, раз хочется нажраться.
Сидим мы в клубе, название которого меня не волнует. Народу мало, так как время обедешнее.
Горло жгет отвратительное пойло. Я уже потерял счет, сколько уже выпил. Ребята в курсе, что в моей жизни случилась ванилька, так как мы вместе искали ее по камерам в том зласчастном клубе. Но сейчас рядом только Демон. Знаю Артем только женился, не хочется его отвлекать от молодой жены. А Толя с Максом по горле в делах.
– Ты полный дурак, – выпивает виски до дна Демон, – или полудорок. Не знаю которое словосочетание к тебе подходит точно сейчас, – икает и берет кусок лимона в рот.
– Наверное и то и другое. Я с тобой согласен, поверил, что нашел ту единственную, – моршусь от кислого лимона, – свою ванильку, а она вон беременна и не знает кто отец. Наверное работает в клубах….тьфу ты, к кому я рвался, к кому меня тянуло так безумно…
– Точно ты больной! Твой разум перестал работать! Алекс включи мозги.
– Бля, Демон я тебя шас не понимаю.
– У тебя мозг не работает, временное помутнение.
– Говори конкретно, что я должен понять? Черт тебя подери!
– Я не спец конечно в таких делах, но если сопоставить факты, – икает. Мы уже в очко пьяные.
– Какие к черту факты?
– Ну срок у нее какой?
– Две три недели…
– Ты у нее был первый?
– Я теперь не знаю…
– Как не знаешь, ты идиот?
– Да я первый, я проснулся весь в крови, простынь в крови. Бля что я с тобой обсуждаю, друг, е-мое! Демон. Это тут при чем?
– Залетела она как рах тогда, когда ты ее трахнул в первый раз, ну математик с меня херовый, но точно твой ребенок……..
Вот шас точно помутнение в мозгу.
Срок две три недели…
Я у нее первй…
Это мой ребенок…
– Бля Демон, мне нужно в клинику… возьму эту коробку и к ней, она должна ее узнать, д олжна сказать, что я у нее единственный, перед кем она раздвигала ноги…..ну ни прям так, вообшем, – я подрываюсь и падаю обратно, ноги не деражат, не слушаються меня. Черт. Сколько же мы выпили?
– Согласен, но проспись потом, вечером, вечером ее навестишь.
Как я попадаю на диван, ни черта не помню. Мгновенно вырубаюсь.
Телефон, чертов телефон бьет прямо по мозгу. Голова гудит, как будто кто то играет в барабн на моей башке. Отвечаю не глядя от кого звонок.
– Доброй ночи, извините что так поздно, – смотрю на часы в гостиной, время одиннадцать ночи, – вы Колесников Алексей, утром привозили Амалю Довган?
– Да, – я поднимаюсь, сажусь на диван. Голова кругом. Тошнота и рвотные позывы, бля…. Рядом чьи ноги, Демон храпит на всю квартиру.
– Ваша жена, простите что я лезу…..хм
– Что с ней? – быстро соображаю, вспоминаю сегодняшнее утро…
– Она…. ее забрали в операционную, простите, – голос молодой девушки дрожит, – делать аборт, это ее желание и требование….. и еще она молила Валерия Виссарионовича не говорить вам ничего. Вы можете успеть.
Далее короткие гудки…..
Глава 12
АМАЛЯ
Просыпаюсь и не сразу понимаю где я.
Палата, все кругом белое, чистое сверкает. Рядом с кроватью тумбочка, на которой стоят какие-то таблетки, стакан и графин с водой. По другую сторону кровати маленькое кресло, тоже белого цвета за креслом окно, в котором не видны ветки деревьев, значит я не на первом этаже, и уже темно. Сколько я проспала? В углу на против маленький холодильник. Прямо на против моей кровати на стене висит телевизор. Вип палата наверное. Господи, как и чем я за всю эту роскошь заплачу?
Беременна?
Как сирена прозвучала в мозгу, давая мне сигналы о своем плачевном положении. Сердце начинает бешенно биться, готовое вырваться наружу. Пульс зашкаливает, дыхание учащается. Встаю, сажусь, голова кружится. В животе урчит, я сегодня ни ела, и есть не хочется. Во рту сухо. Наливаю дрожащими руками воду, делаю глоток.
– Ой вы уже проснулись? – дверь открывается и заходит медсестра, – я сейчас поставлю вам ещё одну капельницу, но прежде вы покушаете.
– Нет, я не хочу кушать, помогите мне пожалуйста дойти до уборной.
Она помогает мне встать и дойти до нужной двери в палате, дальше я сама.
– А можно позвать врача, – спрашиваю возвратившись на кровать, такая слабость, я моментально покрываюсь потом.
– Да, сейчас вам принесут ужин, я распорядилась.
– Я не буду есть, можно спросить? – она кивает, стоит рядом с кроватью, – какого вероятность того, что у алкашей могут рождаться здоровые дети?? – она смотрит огромными глазами на меня, до нее не доходит суть моего вопроса.
– У алкашей? почему вас это интересует? Так! – дверь открывается и в палату заходит пухлая женщина, с подносом на руках, здоровается со мной и ставит мой ужин из каши и кусочек хлеба с маслом, на тумбочку, уходит, – Вам нужно поесть! Вы теперь прежде должны думать о малыше, ему нужно питаться, и хорошо питаться, – она мило улыбается.
Спускаю глаза, смотрю на ещё плоский живот. Там не может быть здоровый ребенок. Ребенок зачатый пьяными родителями. Не повезло ему с мамой, а с папой тем более. Я его и знать не знаю. По срокам он зачат той ночью.
Слезы тихо стекают по лицу.
Алекс, его тут нету. Конечно, можно понять. Зачем ему женщина, беременная, которая сама не знает от кого. Думать даже не хочу, какого он обо мне мнения.
Кто отец– это был единственно заданный вопрос.
На который у меня не было ответа.
Чем больше я думаю, тем сильнее я всхлипываю
– Вам нельзя волноваться, успокойтесь, – медсестра наливает воду в стакан, протягивает, я отказываюсь.
– Где тот мужчина, который привёз меня?
– Он как ушел, тогда, больше не приходил… но вы не волнуйтесь… приедет еще.
– Неа, не приедет. Я не нужна.
– Вы что такое говорите? Если бы были не нужны, разве он распорядился бы, чтоб за вами был уход такой?
– Я знаю вы стараетесь успокоить, не нужно…
Мама, что подумает мама о своей дочери, которая оказалась распутной? Раздвигает ноги на лево, направо. Теперь еще беременная. Что мне ей сказать? Господи! Какой стыд! Хочется волком выть!
– Я позову врача! Вы не можете так волноваться, в вашем положении нельзя. У вас угроза, вы можете потерять малыша.
Она удаляется, а мои мысли готовы убить меня, сожрать из внутри. Голова трещит, глаза болят от слез, но я не могу успокоиться. Внизу живота опять начинает ныть. Я опять покрываюсь потом, тяжело дышать.
Я готова провалится в сквозь землю, лишь бы все, что сейчас происходит со мной не было явью. Мама, она же не простит меня, не сможет полюбить, принять моего ребенка. Без отца.
Почему все это происходит со мной? Что такого я натворила в прошлой жизни, за что сейчас я расплачиваюсь?
И вдруг решение приходит само собой.
Я даже смеюсь, походе на истерику, но мне становится вдруг легко, и в этот момент в палату заходит Валерий отчество не помню.
– Я смотрю вам уже лучше? Вам повезло, я сегодня дежурный врач, хотя по виду не скажешь, что вам лучше, – он прощупывает пульс.
– Будет еще лучше…. -но меня никто не слушает.
– Быстро сюда, капельницу, немедленно, – он обращается к медсестре, – живот очень плотный, ничего вас не беспокоит?
– Не надо, стойте! Мне не нужна капельница. Мне нужно избавиться… – как же это горько и больно произносить, Боже, дай мне сил и прости меня, но это лучшее решение, – я хочу сделать….. аборт. – отворачиваюсь от него к окну, и опять реву. От боли в груди начинает стучатт в висках.
– Вы не можете принять такое решение, в одиночку, без мужа. Я никогда так не поступлю. Выкиньте эти мысли с головы, у вас и так положение не из лучших. Подумайте лучше о малыше!
– Он мне не муж, и советоваться с ним я не намерена. Это мое решение.
– Я позвоню Алексу! – он тянет руку в карман за телефоном, но я его останавливаю.
– Он не отец ребенка! Вы видите его даже тут нету! Оставьте. Просто делайте, что я прошу, – слезы душат, я еле выговариваю слова.
– Из всего уважения к вам я не могу так поступить! Он привез вас сюда, заботился, вы не можете так, я не могу так. Алекс – он мне не просто друг, он мне как сын!
– Поверьте, он не имеет никакого отношения к ребёнку, – мне очень больно, и морально и физически боль опять усиливается, – мне и так не легко принять такое решение, но это единственный выход. Других вариантов нет.
– Вы понимаете чем чревато это для вас? Это может быть вашей первой и последней беременностью. Уж поверьте мне, я знаю что говорю! Многое повидал в своей жизни и работе! Люди годами лечатся, чтоб родить хотя бы одного ребёнка! – он тяжело и грустно вздыхает, я еще хуже реву, – У вас может больше не получится…
– Мое решение не поменяется, умоляю вас, давайте побыстрее закончим с этим… и прошу Алексу не говорите, скажите, не смогли спасти.
– Я не могу! Господи! Дочка!
– Умоляю у вас, у меня нет другого выхода…
Я переживу, и это переживу. Раз мне Бог послал все эти испытания, значит знал, что я выдержу. Он меня простит, я буду молится день и ночь.
Мой малыш…
Он меня тоже простит.
Простит?
Как же больно…
– Я… сделайте мне аборт, по другому я не могу.
– Я распоряжусь, чтобы вас подготовили. Очень жаль… – он покидает палату.
– Миленькая! – ко мне обращается медсестра, – вы потом пожалеете о своём решении, но будет слишком поздно. Может вы еще подумаете? Хотя бы до утра? Это ваш малыш, чтобы не произошло в вашей жизни, он ни в чем не виноват.
– Моя мама… моя мама… она никогда не простит, не примет моего ребенка…
– Ты же ее роднуля! В твоём ребенке ее кровь тоже течёт, она не сможет не принять вас и своего внука! Она любит вас, и примет вашего ребёнка. Не делайте ничего поспешно, на эмоциях решения нельзя принимать. Доктор прав, это может быть вашей последней беременностью.
Дверь палаты открывается, в палату катится каталка.
– Амаля Довгань? – киваю, со страхом смотрю на каталку, парень проходит внутрь, – вы готовы?
К этому можно быть готовым? Я сижу, вся грудь и больничная ночная рубашка мокрая от моих слез.
От вида каталки у меня начинает дрожать все тело, я начала стучать зубами. Медсестра держит за руку, помогая лечь на каталку.
Свет ярких ламп светят с потолка, ослепляя меня. Я вижу своё отражение в потолке операционного помещения.
Лежу на кресло – кровати, не знаю как правильно называется, с раздвинутыми ногами.
– Вам наркоз местный или общий? – это наверное анестезиолог.
Мне наркоз общий, и пожалуйста, чтобы я больше не проснулась, не хочу возвращаться в эту жестокую реальность, я подумала про себя и закрыла глаза.
АЛЕКС
Я трезвею секундально, хотя приступы тошноты и рвоты не прекращается. Какой аборт? Это мой ребёнок, мой!!!!
Я только обуваюсь и спускаюсь вниз, вызываю такси, ждать долго, я могу не успеть! От мысли, что я не успею тело покрывается мурашками! Озноб. Хожу по двору в ожидании такси, свою машину оставил в офисе, в клуб же поперся, вместо того чтобы поговорить нормально с Амалией, я нажрался как скотина!
Из за поворота во двор заезжает машина, свет фар слепит, но это не такси.
Торможу.
– Друг, отвези меня в клинику! Вопрос жизни и смерти! – парень с девушкой сидят, мило держатся за руки.
– Не вопрос! – отзывается парень, я сажусь на заднее сиденье.
– Брат гони! Как можешь гони! Я за все штрафы и нарушения отвечу! Только довези!
Девкшка, что сидит впереди, крепко хватается за ремень безопасности.
– Если раньше была против– то сейчас можешь быть Шумахером! – говорит девушка парню и мы слышим запах жжёной резины.
Долетаем за пять минут! Меня мутит, открываю дверь и содержимое мое желудка оказывается на асфальте, во дворе клиники. По хуй! Я даже не благодарю парня, бегу что есть силы в здание клиники. Лифт открывается сразу, нажимаю на кнопку шесть, там лежит Амаля. Хорошо, ночь, людей мало. Подлетаю к посту дежурной медсестры, узнаю в ней сегодняшнюю девушку, которая крутилась возле Амали.
– Где операционная?
– В конце коридора на право, но вам туда нельзя, – я уже бегу в сторону операционной, – молодой человек вам туда нельзя!
Она за мной что ли бежит?
Плевать! Открываю тяжелую дверь, попадаю в коридор со множеством дверей, под нумерациями.
Все двери закрыты что ли?
Медсестра, что бежала за мной заходит.
И эта последняя дверь – открывается, я вижу ее.
Амаля.
Плачет, подключённая к капельнице. Валера рядом.
– Все будет хорошо, увидишь, – говорит он ей и поворачивается ко мне, – что ты тут делаешь, черт бы тебя побрал!
– Я пыталась его остановить! Но он меня не слушал! – говорит медсестра из за спины.
Амаля не смотрит на меня!
– Пошли, – берет меня за руку Валера, – выйдем поговорить надо.
– Я спрошу, – смотрю на Амалю, сердце выпрыгивает из груди, мне кажется все ето рядом, слышат как оно стучит, – один вопрос… всего лишь один. Амаль… – я хочу узнать черт возьми, она слелала аборт или нет.
Она поворачивается ко мне… плачет.
– Это мой ребёнок! Мой малыш, моя Кровинушка! И пусть весь мир отвернется от меня, но он увидит белый свет! Можешь валить к черту! Слышишь Колесников! Да, может я не знаю его, отца своего ребёнка, мне плевать! Но я не распущенная девка, как ты думаешь обо мне! В моей жизни не было много мужчин! Один мужчина, отец моего ребёнка, я его не знаю, – она жестикулирует, волнуется, и ей плевать, что тут мы не одни, – только одна ночь с ним, и вот результат, – она указывает на свой живот, – и ТЫ, и мне плевать веришь ты или нет!
Я никогда не верил в Бога! Но сейчас я благодарю тебя Господи! Я услышал самые важные слова с своей жизни, мне больше ничего не надо!
Я падаю на колени перед ее кроватью, беру за руеу и кажется мои глаза полны слез.
– Это мой ребёнок, – она расширяет глаза, не моргает, – мой родной ребенок! Я рад, я безмерно счастлив, что я успел, что ты не сделала….
– Твой? Ты тот с кем… – еле слышно произносит Амаля.
– Так, – Валера кашляет, давая знать, что мы тут ни одни, – я рад, мы рады, что выяснили все, Алекс, сынок я рад, правда, что ты единственный мужчина в ее жизни и ребёнок твой, но здесь операционная, Алекс сынок, пошли, – берет меня за руку, выводит, – ты черт возьми можешь ее любить по нежнее? – уже в коридоре спрашивает, – да не волнуйся ты, ее шам переведут в палату. Ты по нежнее можешь с ней?
– По нежнее любить? Я ее не люб… люблю да, но как могу, – я ее люблю? Не знаю еще, что такое любовь, я никогда никого не любил.
– Алекс! Она вся пятнах, уверен это следы твоих рук! По нежнее будь, она вся в синяках!
Бля, он умеет вгонять в краску!
– Как умею, – отвечаю, и вижу Каталку с Амалией, медсестра рядом несет штатив с лекарством, которое медленно капает в вену моей Амали.
Мы проходим в палату, я переложиваю Амалю на кровать, и только когда мы остаёмся вдвоём, она произносит:
– Я хочу селёдку в масле, которое маленькими кусочками равномерно лежат в пластмассовой прозрачной баночке и хлеб. Буханку хлеба и эту селедку. Сейчас. Я хочу сейчас.
