Текст книги "Дыши глубже (СИ)"
Автор книги: Eiya Ell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 21
АМАЛЯ
Дом его родителей оказался очень огромным. С большым двором, весь усаженный цветами. Только трапинка к дому высажена брусчаткой. Из всех цветов, которые еще стоят под первыми морозами, я узнала только розы и дубки. А цветов тут много. Я конечно ничего не знаю как за ними ухаживать, чтобы за зиму они не вымерли, но помоему розы должны быть под банками. Или я что – то путаю?
Мы подходим к крыльцу, Алекс идет следом, неся большие пакеты с покупками. Ворчит что то себе под нос, потому что подскользнулся, чуть не упал. Благо у меня обувь не скользкая, зимние сапожки с мехом, на плоской подошве. Оба мы в джинсах и в свитерах, в теплых куртках, утром чуть не подрались из за моих джинс. Не ну а что? Он вырвал с моих рук джинсы, со словами, что они будут давить мне на живот, что они застегиваются именно там, где малыши. Я бегала за ним по дому, пытаясь отобрать свои джинсы. Потом кое – как договарились, что я одену и если будут давить мне на ивот, я тут же сниму. Слава Богу я еще влезала в них и ничего мне не давило. Он пощел на уступки, лишь предупредив, что это в последний раз, что я должна носить свободные платья, которые он мне купит по возвращению. И я уже знаю, что спорить с ним бесполезно, поэтому про себя уже решила, что за покупками я пойду с ним, чтобы не купил мне такой комбинезон, огромный, как на слона, как тот, что он мне купил при выписке с больнице.
– Ооо!!!! – нас встречает теть Тоня, его мама, сзади которой я вижу уже и папу, – мои любимые, родные! – она обнимает меня крепко, – моя любимая дочка, – целует в щечки по очреди, опускает глаза на мой живот, как будто он мог за несколько дней выратси, я от ее действий улыбаюсь, – как я рада что вы приехали, – она опять меня обнимает, опять целует в щечки.
– Я тоже приехал, – Алекс стоит позади, подает знаки, смешной сейчас, – мама?
Женщина наконец отпускает меня, обнимает сына, я прохожу дальше, здороваюсь с его отцом, и успеваю осмотривать прихожую, а затем и огромную гостиную. Все отремонтировано в современном стиле. Тут уютно и тепло, пахнет родным домом и вкусняшками.
– Амалька, раздевайся, – говорит Алекс, помогая снимать куртку, забирает вещает на вешалку, мы разуваемся и Алекс меня подталкивает в сторону кухни.
– Мама напои нас чаем, а потом мы распакуем покупки, – Алекс выдвигает стул для меня, сам садится рядом, целует в щечку, – не смотри на меня так, почему то когда тебя мама и папа целовали ты на них так не смотерла, – говорит мне на ушко, чуть наклонившись в мою сторону.
– Ты сравнил?? мама, папа и ты? сядь подальше от меня, не смущай.
– Они тебя любят, и я тебя тоже люблю, – тем временем т Тоня ставит на против каждого чай, варенье малиновое, печеньки и свежепеченный булочки. Ммм, как же они вкусно пахнут.
– Я вас ждала, поэтому и на пекла булочки, – говорит его мама, усаживаясь с нами за стол, рядом со своим мужем. Как они мило смотрятся, любуюсь ими, сколько лет они уже вместе? Разочерованно вздыхаю. в наше время редко, кошда пары живут так долго вместе в любви и согласии, – Амаля бери, – она протягивает мне горячую булоку, – только ешь с малиновым вареньем, у нас все свое, тебе понравится.
Мы с удовольствием поели булочки с вареньем, чего раньше никогда ни делала, выпили чай, и начали распоковывать покупки.
– Мама, вы с Амалькой прогуляйтесь по двору, не забудь ей показать задний двор, а мы с папой насобираем дров, и вечером пожарим шашлык.
– Амаль, – зовет меня т Тоня, – мы сначало поставим тесто для хлеба, оно как раз подойдет к вечеру, будет свежий хлеб к шашлыкам, потом выйдем на прогулку. Это не долго.
Я соглашаюсь, с условием, что буду сама месить тесто. Мама раньше часто пекла хлеб, сама, я видела как это делается, пару раз делал даже сама, и вот сейчас я хочу сама. Потом конечно я пожалела, что ринулась все сама делать. А вдруг им не понраится? Вот что я за человек, не могла молча сидеть и смотреть, может и научилась бы по ихнему делать! Нет, я же дура, я сама делаю!
– Только если что не так сделаю, вы говорите, хорошо? – вымываю руки и принимаюсь за дело, – все вроде бы так как надо, на два килограмма муки, пачка дрожжей, воды теплая, вроде тесто и получается, – я все правильно делаю?
– Да, только воды побольше, – она подливает мне воды, – тесто должно быть не сильно густое, чтобы получился вкусный хлеб.
Ну вот вроде все, карываем тазик с стестом, одеваемся тепло и выходим во двор. Морозный ветерочек пробивает нос, проходит в легкие. Я вдыхаю чистый свежий холодный воздух! Красота, мы сначало гуляем по двору с цветами, она мне рассказывает про все цветы. Откуда какой кустик привезла.
– Вот эти, – она указывает на куст коралловых роз, какие они красивые, – мне привез Алекс. Куда то ездил, не помню правда куда, оттуда мне привез.
– Коралловый– это мой любимый цет. Особенно если это вечернее платье, – говорю и прохожу кончиками пальцев по лепесткам розы, наклоняюсь, вдыхаю прекрасный аромат.
– Я их скоро все соберу, к химе они должны быть готовы, балго Толик мне помогает, сама бы не справилась, – смеется, – я не могу работать секатором, садовыми ножницами, прикинь, сколько мне лет, а я это не умею, но Толик об этом не знает, он думает я просто слабая женщина, а резать розы это мужское дело, – теперь мы смееся оба, – пошли, – мы обходим дом и оказываемся на задней части двора.
Половина высажена садовыми плодовыми деревьями. На одном еще висят груши.
– Это зимняя груша. она хранится до самой весны, – поясняет мне т Тоня.
– До весны висят на деревьях? – удивляюсь я.
– Нет ты что, – смеется, – в погребе, я их собираю, плету за хвостики на ниточки, и они гроздями висят. Алексу тоже всегда заставляю есть, когда приезжает. У нас много деревьев, черешня, вишня, яблоки, абрикосы, – она тяжело вздыхает, – некоторые из них, например эти сливы, – она указывает мне на не слишком высокие деревья, – сажал еще Алекса родной отец. Их много, помоему десять штук, мы вместе покупали саженцы, тепрь их так много, я умудряюсь даже продовать, – мы смеемся, проходим через маленький сад из деревьев, оказываемся перед большым огородом, – я не всю эту землю обрабатываю, тут около пятнадцати соток. Половину я отдала соседям. Я лишь сажаю зелень, помидоры огурцы, и все. Остальное Алекс привозит, затаривает нас, как будто мы не вдвоем тут живем, а нас тут целая династия, – мы опять смеемся, – хотя я сто раз говорила, чтобы ничего не привозил. Но кто меня слушает то?
Мне нравится, да мне очень нравится его мама, их дом, полносьтю пропитаннной любовью и уютом. и я поняла, что я тоже так хочу. До старости прожить со своим человеком.
– Мама, – мы оборачиваемся на голос Алекса, – вы не замерзли? – он подходит ближе к нам, – Амаль, тебе не холодно? – трогает мои руки, – где твои перчатки?
– Алекс успокойся, мне не холодно, мороза нет, – я смотрю на Алекса, но за глаза цыпляется другое. Соседкий огород. Странно, но тут участки друг от друга отделяет обычная сетка. Дома красивми заборами, а участки сеткой? Вроде это район не бедных, а забор сетка. И у соседей не убран урожай. Если у т Тони в огороде нет уже и следов от помидор, все кустики убраны, и от огурцов, то у соседей наоборот, еще висят неспелые помидоры. В Ноябре.
– У них почти до декабря все всегда висит, – говорит т Тоня, – они ленивые.
– Пошли в дом, холодно, – Алекс тянет меня за руку, – еще не хватало, чтобы ты заболела.
– Отпусти. Алекс, – вырываю руку, – мне не холодно, дай подышать свежим воздухом. Пошли, я помогу собирать дрова.
Мы с Алексои отдаляемся довольно далеко от участка, почему конец участка не заставлен забром, просто выход в поле, которое заканчивается лесом. Такая красота открывается перед нашим взором, я чтобы успеть за Алексом должна бежать.
– А можно шаги короче делать? Я не успеваю за тобой.
– Не успеваешь? – он смеется.
– Конечно, ты высокий у тебя шаги длинные, – я почти бегу, пожтому когда он останавливается я утыкаюсь носом в его спину, – что стало? – он поварачивается ко мне, целует.
– Ничего, хочу тебя на свежем воздухе, – я не успеваю ничего ответить, мой рот накрывают поцелуем. Горячий скользкий язык проникает внутрь, дразня, маня грубыми движениями в моем рту, – ты что то хотела сказать?
– Я не буду с тобой….этим заниматся на морозе!
– Ты же только говорила, что мороза нет, – смеется гад, – я пошутил, предпочитаю в такую погоду теплую постель.
– Блин. я уже думала….– стучу кулаком ему в грудь.
– Какая ты пошлая, все мысли о сексе.
– Я? Я не думала….– он опять целет меня.
– Ты ни о чем вообше не думай, я все сделаю за тебя.
– Шас ты о чем? Я другое имела введу.
– Я знаю, что ты думаешь только о сексе, – прям хохочет, а не смеется, и быстрыми шагами идет…в лес. Я следом, конечно не успеваю.
Лес такой красивый, некоторые деревья уже стоят голые, а на некоторых еще листья и еще зеленые. Шелест листьев приятно хрустит под ногами. Хотя мне страшновато, каждый раз наступая на какую то ветку под лисятми я жду, что кто то, например змея, вылезет и будет шипеть в мою сторону. Боюсь даже спросить про зменй, он же начнет меня подкалывать. Гад. Поэтому иду молча. Все таки, лес, проирода – она красива, в любое время года.
– Я догоню же!? И ты получишь.
– Я знаю, что я получу тебя, – кажется все что я сейчас говорю, он использует против меня. Поэтому дальше я молчу, нахожу ветки, кидаю в его сторону. Мне нравится его такое настроение… игривое. Он тут совсем другой, свой, домашний.
Собрав кучу разных веток, Алекс завязывает их веревкой, которую он достал из кармана, кидает себе на плечо.
– Пошли, – берет за руку, мы уходим в сторону дома, уже медленными шагами, чтобы я успевала за ним, – может мне тебя кинуть на другое плечо? А то такими шагами к вечеру как раз придем.
– Джае и не думай, – я отпускаю руку, и только потом замечаю, что он смеется, опять шутит. И меня это злит. Я намеренно отстаю от него, иду назад, прячусь за огромным деревом. Слышу что он что то говорит, потом и вовсе его слышу.
– Амаля! Не шути так, – слышу его голос где то рядом, еле сдерживаюсь, чтобы не смеется, звук хрустящих листьев под его ногами то приближается, то отдаляется, ищет меня, – клянусь если не выйдешь-трахну прямо тут, нагну к дереву и трахну! Выходи.
– И чьи это мысли о сексе? – разрываюсь в смехе, и принимаюсь бежать от него, но далеко не успеваю. Хватает за талию, тянет к себе.
– Еще раз так напугаешь, получишь по попе, и я не шучу, – и только когда оборачиваюсь, вижу тревогу в его глазах, – и не смей бегать. Ты беременна.
– Прости, – обниаю, целую в шею, – больше не буду прятся.
– Конечно не будешь, ты же не хочешь, чтобы тебя трахнули в мороз, в лесу? – подмигивает.
– Уфф, ни исправимый! Пошли.
– Дай сюда руку и не вздумай отпускать.
Почему назад к дому, мы добираемся быстрей, чем когда шли в лес.
– Я хочу с тобой, – он ставит дрова около мангала на пол, – делать костер и шашлык.
– Нет, иди домой согрейся, мы сами справимся, с папой.
– Алекс, ну почему ты ведешь себя со мной, как с ребеноком? Мне не хололно! Да и я согреюсь у костра.
– Иди лучше помоги маме, – и я вспоминаю про тесто.
– Ладно, но позже я приду. можно?
– Только не надолго.
Я захожу в дом с заднего входа, слышу знакомые голоса. Раздеваюсь, снимаю сапоги, прохожу и вижу Валерия Виссарионовича с какой то женщиной, сидят на кухне мило беседуют с родителями Алекса.
– Валерий Виссарионович? Здравствуйте! – мужчина при виде меня поднимаетя, подходит, приобнимает.
– Наша капризулька! – все смеются, – как себя чувствуешь? Как малыши? – он мило улыбается.
– Все хорошо.
– Тогда позволь представить тебе мою любиму супругу – Настя, можно просто Настя.
– Здравствуте, – женщина средних лет, мило улыбается. Я прохожу к тесту.
– Мы присмотривали, – говорит т Тоня, – я включу духовку, уже пора печь. Она встает включает духовку. Наливает мне чай, – сначала выпей согрейся.
Мы остаемся беседовать за кружечками чая, в то время как мужчины удаляются помогать с монгалом и шашлыками.
Помоему вечер будет прекрасный.
Мы печем хлеб, запах которого распространился по всему дому. Как же давно я не ела свежий домашний хлеб. Срауз вспомнила детсво и маму.
Оживленно беседуя обо всем на свете, о чем только могут говорить женщины, мы накрываем на стол, я как будто всю жизнь жила в этом доме, и заню всех, кто сейчас рядом.
Мужчины заходят, моют руки. Алекс ставит на стол большую каструю с шашлыками. Мы все садимся, каждый со своей любимой рядом. Принимаеся за шашлыки.
– Какой вкусный хлеб! – говорит Валерий.
– Да, моя жена никогда не печет плохой, – отвечает д Толя.
– Это вообше то Амаля пекла, – т Тоня улыбается.
– Ты умеешь печь хлеб? – Алекс удивленно смотрит на меня, – ты ела сырое тесто?
– Нет, я не ела.
– Мама, – он смотрит на свою мать, – скажи она ела сырое тесто?
– Она ни ела сырое тесто, – мы смеемся.
– А почему она должна есть сырое тесто? – Валерий ничего не понимает, и его жена тоже.
– Дядь Валер, я вот хотел спросить, – Алекс поворачивается к нему, – когда Амаля перестанет есть странные вещи? – за этот вопрос я щипаю его под зад, гад.
– Когда родит, – д Валера отвечает спокойным голосом.
– Точно? – все смотрим на Алекса, – а что? я просто уточняю.
– Точно.
– Может ей каких то витаминов не хватае, поэтому ее тянет на странные вещи? – Алекс все не угомонится, поэтому я еще раз его щипаю.
– Что странного я сьела? – я уже не выдерживаю.
– Мясо сырое, еще не удивлюсь если и тесто…
– Алекс! – мы с его мамой кричим в один голос.
– Ладно молчу, – смеется, – точно когда родит все закончится?
– Я тебя задушу, подожди, – наклоянюсь к нему, – когда останемся одни, смеются все.
Вечер проходит просто замечательно.
***
АЛЕКС
Захожу в душ, и закрываю дверь, пока Амаля не успела меня заметить, быстро скидываю с себя одежду и прохожу к ней.
– Ты что тут делаешь? – она не видит меня, потмоу что глаза в пене, быстро становится под струи воды, открывает глаза, – я же дверь закрывала на замок, как ты зашел?
– А тут замок не работает, я все время забываю купить привезти с собой, теперь я рад, что язабываю, – она не успевает открыть рот, чтобы ответить, я сливаюсь с ее губами в поцелуе. Какая она сладкая, и вкусная. Дразнит, сучка, не отвечает на поцелуй, крепко зжала зубы.
– Нас услышат, немдленно прекрати.
– Нас никто не услышет, расслабся, – только после этого она отвечает на поцелуй, – моя слакая, я дурею от тебя, – скольжу языком по шеи, вода теплыми струями падает на нас, делая обстановку более сексуальной. Ее ркуи ласково гладят все мое тело, – скажи что ты хочешь меня, – спучкаю руку между ножек, нахожу чувствительные складки, глажу, ласково давлю на клитор, от чего с ее губ губ срывается громкий стон, – скажи.
– Алекс… – я и так знаю что она хочет, чувствую же ее влагу на своих пальцах, это не вода.
– Скажи, – не могу оторватся от ее губ, другая давно гладит нежное полушарие груди, покручивая сосок.
– Хочу…
– Громче скажи, я не слушу….– башню срывает от ее пьяного голоса. В паху давно приятно больно завязался узел старсти, член готов разорватся, я так хочу в нее. В ее горячее, нежно тугое лоно.
– Я тебя хочу, Алекс….ахх– громкий стон, когда мой палец проникает внутрь ее, ласково делая круги внутри, трахаю ее пальцем, добавляю второй палец. Она насаживается на мои пальцы, требуя продолжения. Я знаю, она уже готова кончить, поэтому останоавливаюсь, слышу ее разочерованный стон.
Приподнимаю ее за бедра, она быстро хватается за меня ногами, скрешивая их у меня на спине. Руками обнимает за плечи, делаю резкий толчок и врываюсь внутрь. Закрываю глаза, издавая животный стон. Она насаживается на меня, вхожу глубоко, до основания. Наши движения происходят в такт друг другу. Я учашаюсь, не могу сдерживатся, стоны удовольтвия не перестают слетать с наших губ.
– Ванилька…я по тебе сума схожу……– ставлю на пол, – прогнись, – давлю рукой на спину, держу за бедру, – упрись ладонями в стену, – она слушается, в следушее мгновение я уже вколочиваюсь в ней. Двигаюсь жадно, часто резко, как всегда не могу сдерживаться, – не больно? – она мотает головой, не способная говорить ни слова, содрагается в оргазме. Зажимает мой член так, как будто выжимает, я лечу следом, пульсируя в нее. Какое наслаждение кончать в нее. Я уже по другому не смогу с ней. Надо придумать что то, чтобы после родов я кончал в нее.
Эйфория.
Она мой наркотик. Я больше не смогу без нее.
Приподнимаю ее, обнимаю ее сзади, нежно гладя мягкие полушария, вколочиваюсь зубами в шею.
– Я всегда буду помеченная ходить? – не свои голосом говорит Амалька, ставит голову на мое плечо.
– Всегда, по другому я не могу тебя любить.
***
– Алекс, – в сквозь сон слышу нежное дуновение над своим ухом, – проснись пожалуйста.
Амаля.
– Что то случилось? – я испугался, подорвался сел.
– Ничего не случилось, просто…
– С тобой все хорошо? Ты не спала что ли?
– Я не могла уснуть…..я хочу. это.
– Что, говори уже, – протираю глаза, чтобы проснутся.
– Тебе нужно одется.
– Одется? Мы куда то идем? – только сейчас я замечаю, что она полностью одета.
– Да, пойдем.
– Куда? Ночь на дворе. Ты куда собралсь? – я не могу сообразить.
– К соседям. Я хочу те бурелые помидроы, которые у соседей.
Глава 22
Только оказавшись в задней части двора, перед сеточной оградкой, разделявшей наш участок от соседского, я начал соображать, что сейчас происходит.
– Амаля, – шепчу, словно нас кто то может услышать, темной ночью, в огороде, – у нас полный холодильник помидор, в погрейте тоже помидоры, мамины, тоже свои, с огорода, ты могла бы есть их.
– Не могла, Алекс, – она тоже шепчет, – давай быстро перелезть через сетку, сорви мне пару помидор и пойдём, холодно.
– Во как, холодно, – смеюсь, она стоит с фонариком, в тёплой куртке, но в комнатных тапочках, мы воруем помидоры, кому скажи обсмеют – я тебе сказал сиди в комнате жди, но ты пошла со мной.
– Хотела убедится, что ты точно сорвал те, которые, я видела днем, – это вызывает у меня смех, – ну со ты смеёшься? Ты понимаешь, эти помидоры, которые с грядки, они пахнут по другому, и вкус другой, тебе не понять. Давай перелазь – это так легко сказать, пернонзь, как? Ставлю ногу на бетонный столб, маленький узенький столб, который удерживают сетку, хочу перепрыгнуть но не получается, она под моим весом прогибается в другу сторону, я пошатываясь, теряю равновесие, ставлю другую ногу уже на серку, она полностью гнется под моим весом и падаю в соседский огород, Амаля вскрикивает, рвётся ко мне, но я рукой подаю знак, чтоб не подходила, тем более с фонариком, сетка остаётся прогнутый, утром соседи поймут, что кто то лез к ним в огород. Ну черт с ними, сам утром скажу. Собираю помидоры, и перебираюсь обратно.
– Прости меня, – Амаля кидается обнимать меня, – из ща моих помидор ты упал, не поранился?
– Все хорошо, правда, пошли, – беру за руку, отбираю фонарик, идём в дом.
– Алекс, я быстро помою их, возьму соль и хлеб и пойдём к себе в комнату.
– Почему в комнату?
– Потому что, твои родители могут проснуться, и увидеть, что я кушаю… ночью, – при этом у нее такое виноватое лицо, невольно улыбаюсь.
– Я жду, мой свои помидоры.
Вы бы видели как она уплетала! Помидоры, соль и хлеб, как будто она ест что то экзотическое! Такое наслаждение испытывает, я любуюсь, и улыбаюсь. Эта непредсказуемая женщина сводит меня сума, со своими желаниями, которые я с удовольствием выполняю. И вот сейчас я думаю, где я окажусь следующей ночью? Но где я окажусь следующей ночью, я даже думать не мог.
АМАЛЯ
Трель телефона будит меня ни свет ни заря.
Мама.
Сразу такая тревога, она никогда не позвонит так рано, если ничего не случится. Значит что то серьёзное, раз звонит. Дрожь пробивает кожу, принимаю звонок.
– Алло, мам, – и сейчас я замечаю, что Алекса нет в постели, смотрю на время на часах на стене шесть утра. Может в туалет проснулся?
– Дочка, – с такой болью она это произносит, я подрываюсь, никогда не слышала, в не голоса столько боли, я слышу ее частое дыхание, – дочка прости, что так рано тебя разбудила, но я, уже не могу терпеть. Них живота болит, схватками, – раанно дышит, – я покрываюсь потом… дочка, – потом я, слышу грохот.
– Мама, – кричу, госполи помоги, – мама, ты меня слышишь?
Мне никто не отвечает, от волнения я начинаю дрожать, хотя в комнате не холодно. Быстро одеваюсь, чтобы никого не разбудить, ищу Алекса, его нигде нет, илу на кухне застаю его отца.
– Дочка, ты почему в такую рань встала?
– Скажите вы не видели Алекса?
– Видел, он уехал, часа два назад, меня разбудил, Димон ему звонил, что то случилось ночью на стройке комплекса, предупредил, сказал не будить тебя, пока сама не проснёшься?
– У меня нет времени, там моя мама, ей плохо, одолжите мне вашу машину? Очень прошу.
– Я тебя отвезу, я не могу так… отпустить тебя, в такую погоду, еще темно.
– Не стоит, я сама, прошу вас, нужно торопиться, – я знаю, что он будет аккуратно водить, а мне нужно лететь, по дороге в гараж набираюпомощь, они должны успеть…. должны, быстрей меня.
– Дочка, я буду волноваться, – д. Толя заводит машину, – как доедешь набери.
– Обязательно, не волнуйтесь, – я не жду пока нагреется машина, выезжаю. Стучу зубами, то ли от холода, то ли от волнения, уже не разбираю. Мало того что ещу темно, стоит туман, дорога скользкая. Звонит не знакомый номер, – алло, ла по этому аресну вызывали скорую…. не отрывают? Снесите дверь, я ее дочь, вероятней всего она потеряла сознание, или от боли не может шевелится, – меня успокаивают на том конце телефона, я прогу перезареить, они скидывают. Перезванивают довольно таки быстро, сообщая что с трудом снесли дверь, с помощью соседей, и везут маму в местную больницу. До Алекса не могу дозвонится, абонент не в зоне доступа. Начинает светать, я больше часа в дороге, скоро доеду, больше восьмидесяти не повышаю скорость, дороги скользкие, видимость плохая, и мне на встречу светят фары. Только не едущего на встречу машины, а стоящий эвакуатор. Что грузят, не пойму что, другая техника расчищает дорогу, а чуть дальше перевернутый грузовик, лежит на боку на обочине. Я быстро проезжаю, не всматриваюсь. Боже упаси! С утра уже кто то попал в дтп.
Паркуюсь во дворе больницы, хранник кричит, чтобы я убрала машину. Что нельзя заежать на территорию больницы, я кидаю ему ключи от машины, задолбал кричать.
– Отгони, будь другом, – смотрю на его ощеломленные глаза, – мне некогда, улючи оставь на посту.
С этими словами бегу внтурь старого пятиэтажного здания. На этой закрытой территории нахолдится все. В одном дворе, на приличном расстоянии друг от друга несколько зданий, родильный дом, травматология, онкология, приемный покой все на в одном дворе. Мне просто повезло, я заехала следом, за какой то служебной машиной, пока шлагбаум был поднят. Подхожу к посту а первом этаже.
– Девушка, – я почти задыхаюсь, от того что бежала, дыхание прерывается, – куда привозят больных на скорой?
– Не могу сказать, смотря какой диагноз.
– Я не знаю какой диагноз. Ее привезли по скорой. Вы не можете посмотреть?
– А вы кем приходитесь больной?
– Я ее дочь.
– Как фамилия имя? Год рождения? – я все называю, она что то вбивает в компьютере, – ее забрали в гинекологию. Это третий этаж.
– Спасибо, – говорю и бегу в сторону лифта.
– Девушка, лифт не работает, придется по лестнице, она справа от лифта.
Черт. Пока добираюсь до нужного этажа, по-моему вообще перестаю дышать.
– Здравствуйте, – подхожу к посту, обьрашаюсь к девушке, и от тяжелого дыхания больше ни слова не удается выговарить.
– Вы присядьте, успокойтесь, – девушка выходит из за стойки, указывает в сторону дивана, по середине коридора тут распологается диван и два кресла, для больных видемо, или я не пойму для кого, я присаживаюсь, снимаю куртку, эта молоденькая медсестра наливает мне воды из куллера, делаю глоток, вроде дыхание успокоивается.
– Моя мама….она поступила сегодня, по скорой, я могу узнать где она и что с ней? Ася Довгань…
– Сегодня по скорой поступила только одна….вы в порядке?
– Да, что с ней?
– Она в операционной. У нее……….я не знаю что с ней. Вам все скажет врач, когда закончится все.
– Ей делают операцию? – я начинаю дрожать, голова кружится.
– Господи! Вы только не потеряйте тут сознание! Выпейте! – она опять протягивает мне пластиковый стакан с водой, – с ней все будет хорошо. Вы можете здесь подождать ее.
– Со мной все в порядке, правда, вы можете сходить в операционную узнать как она?
– Операционная-этоне проходной двор, – выходит грубо, но она мило улыбается, – туда пускают всех подряд. Как только все закончится врач выйдет к вам, – я одобрительно киваю. Мне остается ждать. Что я могу делать? Сколько я здесь сижу? час? два? три? никто не выходит из операционной. Все это время я не могу дозвонится Алексу. Абонент не доступен. Звоню его отцу:
– д. Толь, извините меня еще раз, я вас уже наверное достала за сегодня, но от Алекса по прежнему нет вестей? он не звонил?
– Нет дочка, – хотя голос его заметно дрожит, – как только он объявится, я сообщу.
– Может с ним что то случилось? Я уже переживаю, может нам позвонить в полицию? – я расхаживаю по этому залу.
– Дочка, если бы что то случилось, мы давно уже знали, – и я понимаю что он прав, кому как ни родителям сообшили бы если бы не дай Бог что то случилось.
– А его друг Дима, Дмитрий…
– У него тоже выключен телефон….дочка, как там мама?
– Еще ничего неизвестно, никто не выходит, я сума сойду скоро, – я отклоняю вызов. Набираю еще раз Алекса, абонент вне зоны доступа. Слезы отчаяно катятся по щекам. Голова трещит, время беспощадно стоит, как будто весь мир спит, ничего не происходит. В висках стучит, мозги готовы выпрыгуть наружу. От неизвестности я теряю самаконторль, падаю на диван. Больные ходят туда сюда, с тарелками, с чащками, со стаканами и я понимаю, что время обеда. А я даже кофе не пила. В животе урчит, напоминая о том, что надо бы покушать. Но мне сейчас не до еды, кусок в горло не полезит, пока не станет известно как мама и где Алекс. Сердце бешенно колотится, предвещая беду. А может у меня уже паника? Чувство тревоги нарастает с каждым ответом робота, о том что абонент вне зоны доступа. Никогда такого не было, чтобы у Алекса не работал телефон. Что то случилось, я знаю, и его отец скрывает это от мнея, у него дрожал голос.
– Алло, дочка, как ты там? Ты хоть ела? – я не успеваю звонить его матери, она тут же отвечает с первого гудка. Ее голос мне тоже кажется тревожным и дрожащаим.
– т. Тонь, вы что то знаете? Где Алекс?
– Нет, я сама волнуюсь, – она плачет? – дай я поговарю, а то ты сейчас….голос его отца на заднем фоне, – дочка, ты бы поела что нибудь, тебе заказать еду? – говорит уже его отец, и слышу его тяжелые вздохи. Да что происходит?
– ВЫ что то знаете, не говорпит мне?
– Дочка, еслибы знали, сказали бы, разве заставили бы тебя волноваться? – и в этот момент открывается дверь, из операционной выходит врач, – я перезвоню, врач наконец вышла.
– Здравствуйте. Я дочка Аси Довгань, как она? – руки трясутся как у алкоголика.
– Здравствуйте. Сейчас она в реанимации.
– С ней все плохо? Почему в реанимации? – слезы бегут по щекам.
– Да что же вы так реагируете на слово реанимация? – она помогает мне сесть рядом, сама садится на соседнее кресло, спускает маску, трет переносицу, я вижу по ее глазам как она устала, – она отходит после наркоза, и сутки будет в реанимации.
– Вс прошло успешно? Что с ней было?
– К сожалению мы удалил матку. Опухоль была слишком большая, но мы оставили ей яичники.
– Опухоль? – я открываю рот, от удивления.
– Да, не бойтесь вы. У нее была миома матки. Обычно это доброкачественные опухоли, но все равно отправили материал на гестологию. Ответ будет через десять дней. Операция была успешной, правда ваша мама ругалась на нас, – при этом она смеется, – когда была под наркозом, она замерзла, и ругала нас…….
– Ей было холодно?
– Нет, это было действие наркоза.
– Могу я ее увидеть?
– Нет, туда нельзя. С ней опятная медсестра, которая не даст ей спать около двух часов, а потом я уверяю вас, она проспит до вечера. Все будет хорошо, вы не волнуйтесь.
– Я бы очень хотела ее увидеть ее. хоть мельком.
– Зачем? Поверьте мне, с ней все в порядке, вам тут делать нечего, поэтому приходите завтра.
– Я никуда не поеду, можно я посижу тут подожду? – в этот момент я замечаю знкомую мужскую фигуру в проеме дверей. Стас, водитель Алекса. На нем нет лица, белднеый или желтый. Я подрывасю с места.
– Что ты тут делаешь? То есть….есть новости от Алекса…?? – он молчит, врач встает, я возврашаюсь к ней.
– Идите домой, вы ни чем не поможете сидя тут до завтра, с утра приедете, она будет уже в палте, – врач прошается и отклоняется.
– Стас…
– Амаля… не знаю как вам сказать, вам лучще присесть, – он подталкивает меня к дивану, но я не иду.
– Говори уже, я не собираюсь тут сидеть!
– Алексей Александрович….он….. Алекс…он мне шею свернет если с вами что то случится.
– Что может со мной случится? Мы в больнице, если ты не заметил. Говори, ты знаешь где Алекс? вы ухнали что то про него…не томи уже……
– Он вообшем, сейчас он в порядке….он просил передать, то есть сказал мне сказать так, чтобы вы не испугались…
– Ты пугаешь уже. говори!
– Он попал в маленькое ДТП, он в больни………..– я дальше ничего не слышу. Проваливаюсь в темноту.
Открываю глаща лежа в какой то палте…пустой.
– У вас упало давление, мы вам сейчас сделаем укол, вы полежите пару часов, придете в себя и уйдете, вы наверное сильно утомились, – говорит медсестра, набирая в шприц какое то лекарство.
– Мне ничего не надо, я встаю, сажусь на кровать, – Стас, который стоял в дверях сразу бежит ко мне, мы поедем. Мне надо ехать, – чувствую легкое головокружение, – Стас помоги мне.
Делаю прау шагов, не в силах идти дальше хватаюсь за руку Стаса, который молча понимает все, берет на руки, и со словами:
– Да простит меня Алекс и не прибьет, – спускает меня вниз. Ни смотря на все уговоры врача, теперь чтобы я осталась, полежала пару часов, поела. я все же ушла. То есть Стас меня увез. В другую больницу.
С помощью Стаса, поднимаемся на лифте на нужный этаж, благо в этом здании он раюотает. В коридоре я застаю отца Алекса.
– д. Толя, вы тут, вы знали?
– Прости дочка, я не мог сказать…мы не могли сказать, не по телефону, тем более когда ты в таком положении, когда ничего неизвестно, что с маой….как она?
– С ней все будет хорошо, – я злюсь и обижаюсь.
– Не злись, он ждет тебя. В палете, проходи. Только ты не бойся, у него перевязана голова, не большой поре. А так легкое сотресение, врач сказал, чтобы благодарили Бога, он родился в рубашке.
