Текст книги "Обаяние зла (СИ)"

Автор книги: Джонни Псих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Поэтому свою цель Джонни видел не только в том, чтобы рассказать читателю про Леночкину психопатологию и о том, как таких людей своевременно распознавать. Его глобальная задача состояла в том, чтобы снабдить людей доброй воли противоядием, которое защитит их от манипуляций и прочего деструктивного поведения тех, кто поддался на проповеди говнопсихолухов.

Джонни понравилась его сравнение этих психолухов с проститутками. У них нет понятия о морали и соответственно стремления сделать по справедливости, чтобы всем по возможности было хорошо. Они, словно шлюхи, с теми, кто им заплатил за услуги. Увели у тебя мужа – приходи, я тебя научу, как вернуть мужа. Хочешь увести чужого мужа – нет проблем, я тебя научу, как его соблазнить. Не хочешь работать, и тебе удобнее пару раз в неделю отсосать у начальника – приходи ко мне на тренинг, я тебя научу как правильно подкатить к начальнику. Кстати – тебе будет интересно – у нас тут ещё открылись женские курсы. Там тебя научат, как правильно брать за щёку так, чтобы начальнику понравилось. Кто тогда за тебя будет работать? Да почему тебя это волнует, что вообще за совковые мысли такие?! Будешь хорошо начальника удовлетворять – можешь быть спокойна, он найдёт, на кого возложить твою часть работы. Вон, хотя бы на ту исполнительную, страшненькую лохушку из соседнего отдела. Она никогда никому не смеет перечить. И перестань думать о других, кому там как будет – это их проблемы, не твои. Напротив, учись использовать их психологические слабости, уязвимости. Дави на их желание быть хорошими, понравиться, не остаться в одиночестве. Прикинься понимающей лучшей подругой, выведай их сокровенные тайны, потом продавай эти сведения, распускай сплетни или шантажируй.

Это в Пиндостане и вообще на Западе, в цивилизованном мире, если у тебя проблемы с мужем, то тебе говорят: приводи мужа, будем решать ваши проблемы. И более-менее порядочные тамошние психолухи помогают обоим сделать свою пару дружной командой, раз уж они сами без посторонней помощи не осилили. Или говорят обоим честно: как-то не очень дружные вы, ребята. Вы вообще уверены, что и дальше хотите быть вместе? В общем, второй партнёр не участвует, только если сам не хочет, или он садист, который бьёт жену, и ей всё равно надо с этим что-то делать.

Потом, там, на Западе, если даже человек монстр какой-нибудь, педофил, насильник, то они сначала смотрят: а может, у него просто мозг больной? И что можно сделать в свете нынешнего состояния знаний, прогресса науки, дабы помочь ему избавиться от такой, скажем так, особенности.

А наши здешние нет, они лучше встанут на сторону того, кто заплатит им денег. Хотя бы за их мусорную книжонку. И будут проповедовать взгляд на отношения как на игру с нулевой суммой: либо ты его, либо он тебя. А потому учись быть победительницей!

Развивая эти мысли, Джонни собирался дальше подумать о том, как ему лучше надрать задницу его победительнице, которая в данный момент принимала душ за стенкой. Но тут же вспомнил, что ему сейчас надо не мечтать, каким он станет гуру для всех обиженных по жизни, а изучать Леночкины книжки. Пока Леночка оставила их на виду на столе, а сама моет то, чем она зарабатывает на жизнь, и потому он может полистать её чтиво, не опасаясь быть обнаруженным за этим занятием. Однако в это время Леночка как раз выключила воду, и Джонни испытал сильную досаду. Ну почему же, почему он никак не мог так сосредоточиться на стоящей перед ним задаче, как умела эта сучка?!

К счастью, Леночка тут же снова включила воду, и Джонни ринулся рассматривать книжки. И тут же у него появился новый повод проклинать свою неорганизованность. Джонни неожиданно осознал, что самой разумной стратегией знакомства с Леночкиными книжками для него сейчас было бы просто переписать авторов и названия, а потом уже, в Москве, если будет время, посмотреть подробнее описания. Возможно, скачать из интернета, если получится. Но вот незадача: пока он будет искать в своих хрен знает как уложенных вещах ручку и на чём писать, Леночка точно успеет сто раз вернуться. Поэтому он просто принялся жадно листать её книжки.

Первой сверху лежала книжка уже упоминавшегося ранее пиндостанского финансового махинатора Обасаки. Как сразу же понял Джонни, именно её Леночка пару недель назад намеревалась ему подарить. Точнее, говорила о наличии у неё такого намерения. Джонни начал листать эту книжку, однако скоро ему стало тошно, и он закрыл её. Книжка была до безобразия предсказуема. Как Джонни и ожидал, Обасаки распинался о том, как читатель обогатится, следуя его советам. В то же время Джонни знал (он где-то читал об этом в интернете), что даже самые грамотные специалисты по финансовым рынкам могут делать прогнозы максимум чуть лучше случайного тыканья пальцем в небо. Получалось, Обасаки либо лгал своим ученикам, либо у него была волосатая рука, которой он организовывал исполнение своих пророчеств. Джонни не стал пытаться гадать, какой из этих вариантов имел место в действительности, а просто закрыл книжку с сильным чувством морального омерзения.

Вторая книжка вначале заинтересовала Джонни значительно больше. К его удивлению, она была не о том, как манипулировать другими, а о том, как решать свои проблемы. Однако решения, которые предлагались для этого автором, были совершенно позорны. По сути, они сводились к рекомендациям сделать волевое усилие и взять себя в руки. В качестве примера для подражания автор приводил самого себя. Он рассказывал, как однажды (естественно, как и подобает такому сильному, волевому мужчине, он увлекался альпинизмом!) он карабкался на гору, однако погодные условия изменились. Джонни не мог не отметить для себя, как автор не преминул отметить обстоятельства непреодолимой силы в качестве основного источника возникшей опасности; в противоположность, скажем, недостаточно продуманному планированию экспедиции. Автор оказался в драматической ситуации, грозившей ему неминуемой гибелью. Однако, по его словам, собрав свою волю в кулак и сконцентрировав энергию, он сумел приложить усилия, на которые не способен обычный человек, и выбрался живым из положения, в котором другой был бы обречён погибнуть.

Джонни прекрасно понимал, чем это чтиво там импонировало Леночке. Она понимала, что у неё проблемы с душевным здоровьем. И они во многом сводятся к импульсивности, когда она делает то, чего ей больше всего хочется в данный момент, а потом это влечёт за собой негативные последствия для неё. В то же время Леночка была оптимисткой. Одна из важных сторон её оптимизма заключалась в уверенности, что жизнь и благополучие человека – в его собственных руках. И он может изменить свою жизнь к лучшему, если вооружится знаниями и найдёт в себе силы. Поскольку у Леночки не было особого ума, т.е. знаний, она, судя по всему, предполагала совершать не интеллектуальные, а волевые усилия для того, чтобы находить более разумные, а не сиюминутные импульсивные решения стоящих перед ней жизненных задач.

При мысли об этом Джонни стало очень жалко Леночку. Она, очевидно, не понимала, что её импульсивность является одной их ключевых составляющих психопатии, столь же неизлечимой, как и невроз Джонни, имеющий органическую природу. На этой мысли Джонни Леночка окончательно закрыла воду, а Джонни торопливо вернул книжку на место и принялся судорожно выравнивать её под книжкой Обасаки. Теперь он проклинал свою забывчивость, мысль о которой была также для него печальным напоминанием о масштабах деградации его центральной нервной системы. Джонни уже не помнил ни название книжки, ни автора. И не видел перспектив поднять одно или другое на поверхность своей дефективной памяти.

На всякий случай он всё же решил схитрить и спросил у Леночки: это та книжка, которую ты мне собиралась подарить? Джонни показывал на книжку пальцем, однако взять в руки не решался. Тщетно надеясь, что Леночка скажет ему: да, посмотри, если хочешь. Теперь он проклинал свою стеснительность. Леночка же презрительно ответила ему, что не собирается дарить ему эту книжку, т.к. он не проявил интереса. Зачем, раз тебе это не нужно? – ехидно ответила она. И Джонни пришлось расстаться с надеждой ещё раз попробовать запомнить автора и название той книжки про «самосовершенствование».

После презрительной реплики Леночки про его недостаточный интерес к книжке Обасаки, Джонни снова снедала досада. Мы же оба неизлечимо больные люди! И другие, нормальные, полноценные всегда будут отвергать в итоге каждого из нас. Так почему же мы не можем держаться вместе?! Только не как червь и яблоко, а на равных, по-человечески? Но в ответ на этот безмолвный вопрос его внутренний голос насмешливо подсказывал ему: никаких на равных, если по жизни ты яблоко, а она – червь.

Обида ещё сильнее глодала Джонни: ведь я же хотел быть ей близким человеком, помогать ей, заботиться. А как она повела себя по отношению ко мне? Почему так получается? За что?! Его чувства досады, невыносимой обиды на всё происходившее между ними безнадёжно глушили в нём голос разума, тщетно пытавшийся донести до него: а чего ты хотел?! Она тоже больной человек, как и ты. Только по-другому. Поэтому что с неё взять?!

От этих переживаний Джонни отвлекла Леночка, унизительно щёлкавшая пальчиками у него перед носом. Она таким образом привлекала его внимание, когда Джонни не откликался на её реплики. Джонни поднял глаза на Леночку и спросил: ты что-то сказала? После чего добавил (и только потом осознал, какую ужасную глупость он сказал): извини, я не подумал, что ты это мне говоришь. Леночка ответила зло и с издёвкой: У тебя галлюцинации? Ты видишь здесь в комнате кого-то ещё?! Или я такая идиотка, сама с собой тут разговариваю?

Тихо сам с собою я веду беседу,– прокомментировал последнее предположение Джонни. После чего, словно желая соскочить с неприятной темы, сказал: ладно, извини. Так что ты мне хотела сказать или спросить у меня? – Уже неважно. Проехали,– издевательски сказала Леночка. Словно она пыталась заставить Джонни терзаться в тщетных попытках отгадать, что же было у неё на уме. Разозлённый таким глумлением Джонни иронично заметил: Ну что ж, вероятно, это изначально было не так важно, раз за пять минут полностью утратило актуальность. Леночка не согласилась: Нет, это было бы важно в любое время, если бы ты слушал. А то зачем я буду распинаться перед тобой, как дура, если ты на мои слова даже не реагируешь.

В этот момент у Джонни неожиданно созрела идея словесной контратаки. Он заявил Леночке: Ты не права насчёт того, что я не обращаю внимания на твои слова. Например, где-то полчаса назад ты мне говорила про завтрашнюю поездку в Иерусалим. И с тех пор я сидел и думал: а если действительно мне там станет плохо? Как быть тогда? И я настолько был поглощён этими мыслями, что не услышал твоего вопроса. Я не хотел специально тебя игнорировать, просто моё внимание было занято другим.

Леночка сказала снисходительно: Ладно, не умничай. Ты лучше мне скажи вот что... Джонни словно нутром почувствовал, что сейчас последует прямая атака на его личность, на самое его существо. Леночка продолжила: Почему ты не можешь жить сегодняшний днём, здесь и теперь? Джонни не мог не отметить для себя, как на этот раз Леночку просто понесло. Она словно решила в этот раз поучить его жизни по полной программе. Правда, поскольку собственные мысли у неё были скудные, она решила сделать это со ссылками на авторитеты. По чужим словам, как блоха по яйцам,– цинично подумал Джонни. И вспомнил, как чуть менее года назад Леночка разместила на сайте знакомств анкету, пестрившую избитыми цитатами, которые тысячи других содержанок приводили в своих объявлениях об оказании интимных услуг (см. «Красавица Леночка и другие психопаты»).

Первым, кого процитировала Леночка, был её главный любовник. Которого она в данном контексте представила как «один человек мне как-то сказал...». После чего привела его слова: «нужно жить сегодня по полной, так как завтра может не быть». Уж кто-то, а Джонни понимал их смысл, так как в отличие от Леночкиного любовника и её самой, у него постоянно присутствовал значительный шанс не дожить до завтрашнего дня. Но слова эти были для Джонни всего лишь лозунгом. В реальности же Джонни прекрасно понимал, что у него, как тотального невротика, практически не было иного выбора, кроме как постоянно отвергать полноту жизни, дабы потом не возвращать этот долг в смерти. Но ему, как любому человеку, рано или поздно всё равно было не избежать такого финала. Таким образом, он только бессмысленно себя ограничивал даже в доступном ему ограниченном качестве жизни. И Джонни прекрасно это понимал, однако осознавал также и то, что ничего не может с этим поделать.

Тем временем Леночка продолжала, словно цитируя мусорные книжки на тему поп-психологии: Нужно каждый день жить так, словно этот день – последний в твоей жизни. Джонни сталкивался с этим избитым советом не раз, начиная с ранней юности. И когда-то даже пытался ему следовать. Теперь же Джонни вдруг осознал несусветную глупость этой рекомендации, по крайней мере, применительно лично к нему. Да если бы он вдруг узнал, что через день ему предстоит умереть, этот день был бы наполнен для него невыносимым страданием, полным отчаянием по поводу предстоящей смерти. Не говоря уже о физическом состоянии – очевидно, ему же надо было от чего-то умирать – только моральное состояние в ожидании скорой неизбежной кончины навсегда полностью парализовало бы его сознание.

И здесь у Джонни возникла очень болезненная мысль. А не могло ли быть это ожидаемое им невыносимое страдание в заведомо последний день его жизни быть связанным с тем, что он просто не жил раньше? Ведь всю дорогу, сколько Джонни себя помнил, он откладывал свою жизнь на воображаемое счастливое потом, которое никогда не наступало. Поэтому если однажды вдруг выяснилось бы, что для него лично это светлое будущее уже никогда не наступит, его состояние было бы столь невыносимым.

Трудное детство

Но могло ли оно хоть когда-нибудь реально наступить в его жизни? Был ли такой период в жизни Джонни, когда он мог быть реально счастлив, не в мечтах о несбыточном будущем, а здесь и теперь? В детстве взрослые презрительно называли его фантазёром. Он каждый день рассказывал единственному благодарному слушателю – своему деду – про своего воображаемого друга. Мама же даже слушать особо не хотела его истории, язвительно заявляя деду, что у ребёнка должны быть настоящие друзья в реальном мире. За такими разговорами обычно следовало болезненное столкновение Джонни с реальным миром в детском саду, где мальчишки силой снимали с него штаны, чтобы показать девчонкам, что там смотреть особо не на что. Девчонки хихикали. А Джонни безутешно хныкал от стыда и унижения. Конечно же, не у него одного была такая детская травма. Кое-кто даже пытался потом отыграться. Уже будучи половозрелыми юношами, а то и постарше, они в метро или в другом общественном месте вначале прикидывались читающими газету. После чего говорили бывшим девочкам, ставшим уже взрослыми куклами: девушка, а смотрите что у меня есть, сейчас я Вам кое-что покажу... И поднимали газету или распахивали плащ. «Девочкам» было уже вовсе не смешно.

Однако главной доминантой детства Джонни, как, пожалуй, и всей его жизни были не стыд и унижение, а страх. Когда в «реальной жизни», за которую так ратовала мама Джонни, детсадовский придурок бил его железным совком по лицу, ему было, конечно же, больно и обидно. И он плакал. Но в первую очередь, ему было очень страшно. Дед, который был слегка ипохондриком, много говорил про разные болезни. Однако мысли о собственной стенокардии были для деда слишком пугающими и непродуктивными, а потому он больше старался уберечь единственного внука. Так, дедушка заботливо предупреждал внука, торопливо чистившего куриное яйцо, о том, как тщательно надо это делать, дабы не умереть от кровотечения из пораненных вен пищевода и желудка. Мама заставляла Джонни делать это самостоятельно «пусть приучается»; дед же беспокоился за внука, однако не спорил с дочерью из страха умереть от сердечного приступа в конфликте с ней. Дедушка также предостерегал любимого внука не играть в песочнице, т.к. «там собаки гадят». Поэтому Джонни становилось особенно не по себе, когда он ощущал на зубах скрежет песка с совка, которым его ударили по лицу. Он представлял себе, как 40-сантиметровая аскарида с плаката в детской поликлинике осваивает его тонкий кишечник, вызывая в итоге смерть от перфоративного перитонита. Конечно, Джонни пытался утешать себя мыслью о том, как совсем недавно сдавал биоматериал в поликлинику в спичечном коробке и потомков аскариды там не нашли. Однако в ответ великие и ужасные дизентерия, холера и брюшной тиф с соседнего санитарно-просветительского плаката в поликлинике издевательски подмигивали ему, чтобы он не обольщался.

Потом Джонни пошёл в школу. Одноклассник – клептоман каждый день пёр у него ручки, за что Джонни регулярно доставалось от мамы. Также частенько терялась его «сменка» (сменная обувь), за что разозлённая (покупка новой обуви для Джонни означала сокращение расходов на бабку, которая всю жизнь была на содержании сначала у мужа, потом у дочери) бабка-полька называла его «недорайдой». Джонни так никогда и не узнал точного значения этого слова, однако уже тогда понял, что он обречён до конца своих дней быть «недо».

Первая учительница била Джонни металлической указкой по рукам, и от боли, обиды и страха у него ещё сильнее дрожали руки (по-видимому, в той или иной степени тремор у Джонни присутствовал всю жизнь). В результате Джонни очень трудно было научиться выводить закорючки. Он пытался пожаловаться на свою долю маме, однако она лишь пообещала выпороть его ремнём, если он не научится правильно писать. После такой отповеди у Джонни только усилился тремор, явно не способствовавший совершенствованию каллиграфических навыков.

Как и прежде, друзья у него были лишь воображаемые. Даже дед, прежде незаменимый слушатель фантазий Джонни, не общался с ним в последние два года своей жизни после скандала с Ириной (матерью Джонни), запретившей им играть в карты. «Реальные» же друзья Джонни во дворе лишь в лучшем случае трунили над ним. Или смеялись, когда он корчился от боли после удара хоккейной клюшкой в область верхней передней части большеберцовой кости, не защищённой мышцей.

Когда Джонни пытался рассказать маме, как его обижают в школе, она лишь повторяла: учись стоять за себя, дай сдачи. Однажды Джонни попытался дать сдачи, и получил черепно-мозговую травму. После которой с ним стали случаться в общественных местах приступы паники, сопровождавшиеся жутким страхом умереть.

В средних классах Джонни научился в школьное время избегать одноклассников и его больше не обижали. А после уроков Джонни сидел дома в одиночестве, погружённый в бессмысленные и бесцельные занятия. Он уже практически ничему не учился в школе, и учителя ему просто ставили четвёрки по инерции за тихое ничегонеделанье в классе. Опять-таки, единственный позитив был для него связан с фантазиями относительно общения с воображаемыми друзьями.

А потом Джонни стал болеть. Ему было очень плохо. Он постоянно был напуган перспективой скоро умереть от различных причин. Их Джонни время от времени выискивал в кратком терапевтическом справочнике сталинских лет издания. Джонни приходилось открывать его тайком от мамы, опасавшейся за состояние его слабой психики после знакомства с симптомами разных страшных болезней. До некоторой степени её опасения были оправданы, так как во всех больницах, где Джонни лежал по поводу чисто соматических причин, ему непременно приглашали психиатра. Однако Джонни всё же как-то удавалось в итоге выкручиваться от дальнейшего развития этой темы.

В тот подростковый период Джонни также не чувствовал себя в состоянии жить полноценной жизнью, поскольку чувствовал себя нехорошо. У него уже практически постоянно присутствовало теперь отвратительное ощущение нереальности. Джонни не мог от него избавиться – в лучшем случае, увлекшись чем-то, мог не думать постоянно об этом ужасном состоянии. Несколько лет он тщетно надеялся на постановку нормального диагноза и назначение лечения, которое улучшит его состояние. У него в итоге действительно нашли заболевание печени, однако основные проблемы у него были не с печенью, а с головой. Невропатологи же не находили у него ничего конкретного, помимо того, что они называли то вегетососудистая дистония, но нейроциркуляторная астения. Джонни же уже тогда понимал: это диагноз – лажа, который ставят, когда с человеком начиная с головы (да, рыба вначале тухнет именно там!) творится явно неладное, но медики не могут в этом толком разобраться.

Наконец, платный невропатолог, к которому Джонни отправила мама, посоветовал не обольщаться и настроиться жить с этим состоянием всю жизнь. Мол, просто постарайся не обращать внимания. В конце концов, мол, ты же не парализован. Как ни странно, у Джонни возникла непредсказуемо позитивная реакция на столь, казалось бы, безнадёжное известие: весь вечер того дня у него было приподнятое настроение. И он решил не искать более истину относительно причин происходящего в его организме, а строить остаток жизни исходя из того, что есть, пока у него есть хотя бы это.

Жизнь его, однако, строилась неважно. В институт Джонни так и не поступил. А потому ему приходилось работать за копейки на низкоквалифицированной должности. И жить в постоянной обиде на судьбу за то, что люди рядом с ним, которых он считал не умнее себя, получали большую зарплату благодаря высшему образованию и различным званиям. Правда, Джонни старался по мере возможности компенсировать такую несправедливость тем, что далеко не каждый день ходил на работу, фактически прогуливая. Поскольку желающих на столь мизерную ставку обычно было немного, его коллегам какое-то время приходилось с этим мириться. Однако в итоге Джонни выгоняли, и он выбрасывал свою трудовую книжку и устраивался по новой уже в другую организацию.

Одновременно Джонни пытался опубликовать свои гениальные, как ему представлялось, идеи о переустройстве мира. Он направлял свои рукописи в газеты, журналы, издательства, однако никто почему-то не стремился их напечатать. Постоянное расстройство, связанное с этими отказами, усугубляемое общим ощущением неприкаянности и беспросветного одиночества переполняли его жизнь негативом. Отрицательный эмоциональный фон ухудшился с кончиной бабки, напомнившей Джонни про конечность его собственного существования.

Вскоре у Джонни появилась отдушина – он наскрёб денег и купил себе свой первый персональный компьютер. А с ним к Джонни пришла самая настоящая наркозависимость. Это у него тогда ещё не было интернета! Джонни ездил на «горбушку», и покупал пиратские диски с играми, в которые он играл потом до одурения, до мушек перед глазами. Мама его начала беспокоиться, что он свихнулся, и призывала его взять себя в руки, однако Джонни лишь отмахивался от неё, заявляя, что там, в компьютере, единственная радость в его жизни.

Хотя внутренне, конечно же, Джонни понимал: с этим надо что-то делать, пока вся жизнь его не ушла виртуальному коту под хвост. Ведь у него же были такие грандиозные планы на жизнь! Джонни начал активнее пытаться лучше разобраться в себе. Летом он много раз ездил в библиотеку читать книжку, которая называлась то ли психология для чайников, то ли «Психология для полных идиотов», из серии «Сам себе психолух». Джонни с гордостью представлял себе, как он станет крутым психолухом, прочитав эту книжку, и избавится от своей зависимости.

Однако наступила осень того же года, дни стали короче, и Джонни стало неудержимо тянуть не просто включить компьютер, но также сесть поиграть. И когда в октябре 1998 года вышло продолжение его любимой игры «Радиоактивная пыль», судьба Джонни была решена, по крайней мере, на ближайшие полгода. До апреля следующего года Джонни играл, словно наркоман. Каждый месяц он проходил огромный игровой мир от начала до конца, спасая человечество будущего. После чего сносил игру и клялся себе больше никогда к ней не прикасаться. Однако через пару дней он не выдерживал, устанавливал игру по новой, создавал персонажа, и понеслась.

Выход из игрового дурмана был для Джонни тяжёлым. Казалось бы, теперь он перестал играть как зомби и мог посвятить себя более содержательной деятельности. Однако чем бы он ни пробовал заниматься, ничто не приносило ему такой радости, как в своё время игра. Например, по выходным 1-2 раза в месяц Джонни собирался слушать свою любимую танцевальную музыку восьмидесятых годов с такими же, как он, «задротами». Однако музыки такой у него было мало, найти её трудно, а денег на покупку хорошей аппаратуры не было. Чтобы купить технику, приходилось экономить на еде. В общем, сплошные расстройства.

Джонни также попытался сделать персональный сайт, посвящённый в основном его любимой музыке, а также прочим увлечениям. Однако поскольку никаких особых раритетов у него толком не было, а интересующихся такой музыкой было очень мало, то на сайт особо никто не ходил. Потом, ему в любом случае хотелось иметь сайт, посвящённый своему творчеству, своей деятельности, а не каким-то музыкантам. А поскольку ничего своего, оригинального у Джонни на тот момент практически не было, это обстоятельство также убавляло его энтузиазм относительно занятий сайтом.

В итоге, от погружения в ужасную депрессию Джонни спасли лишь две книжки, которые он нашёл в интернете. Благодаря которым, а также подражанию смелым речами персонажей его любимой компьютерной игры, Джонни освободился в значительной степени от чувства покорности и ущербности, которые прививала ему в своё время бабка, а затем школьные учителя. Первая из этих книжек называлась «Жизнь для чайников». В ней автор, именовавший себя Питером, учил читателя самостоятельно строить свою жизнь, не считаясь с чужими предрассудками и запретами. Мол, если хочешь употреблять наркотики – употребляй. А если власти и твои родственники пытаются тебе запрещать – пошли их на х**, так как если ты сам себе приятно не сделаешь, то другим это тем более нафиг не надо. Такой революционный взгляд на вещи позволил Джонни избавиться от чувства вины и стыда по поводу того, как долго он предавался пороку, играя в игры.

Ещё одну радикальную перемену в жизнь Джонни принесла другая книжка Питера, «Любовь для чайников». В ней Питер писал, обращаясь к читателю – парню, существу мужского пола столь же одинокому, как он сам или Джонни: «Если у тебя нет женщины, которая приготовит тебе еду, обязан ли ты сидеть голодным?». Тем самым книжка Питера совершила революционный переворот в жизни Джонни. Ещё пару лет назад, даже меньше, Джонни как-то смотрел по ящику в передаче «Про трах» о парне, который жаловался на свою проблему. Молодой человек, согласно его собственному рассказу, никак не мог избавиться от постыдной пагубной привычки заниматься онанизмом. Выслушав его унизительные откровения, как ведущая, так и девицы в зале презрительно посоветовали ему обратиться к психотерапевту. Который, по их словам, поможет докопаться до детской травмы, вызвавшей нездоровую фиксацию и формирование в итоге болезненной наклонности. Психотерапия тогда уже начинала приживаться на нашей почве, однако по-прежнему была развлечением богатеньких, недоступным обычному офисному планктону. Слушая унизительные признания парня, Джонни тогда вначале чувствовал гордое превосходство человека, свободного от порока. Однако это ощущение очень быстро сменилось печальной мыслью о том, что у него никогда не будет не только порока, но и нормальной интимной жизни.

Девушки из высшего общества

Теперь же, почитав книжку Питера, Джонни сделал для себя революционное открытие: его половая жизнь могла быть в его собственных руках! И наплевать, кто там и что ему на это скажет, тем более, не обязательно приглашать их «свечку подержать»! К тому же, большим подспорьем для Джонни в качестве стимулирующего материала стали сайты знакомств. Конечно же, кто-то на них и реально знакомился, но Джонни, хоть и постоянно пытался, в глубине души понимал полную бесперспективность для себя этого занятия. И его печальный опыт знакомств был тому самым убедительным подтверждением. Например, одна дура написала ему: надеюсь, ты не похож на свою фотографию! Другая, с которой дело дошло аж до телефонного разговора, поинтересовалась у него, не инвалид ли он с детства. Мол, по твоему разговору чувствуется, что ты дефективный. Джонни внутренне был в ярости: и как эта сука пронюхала?! Раньше ведь ему об этом говорили только медики! О ужас! «Доктор, неужели ЭТО так заметно?!» И что он должен ей теперь объяснять? Что да, это называется скандированная речь? И это у него потому, что он больной на голову? И она тогда, естественно, посоветует не знакомиться с нормальными людьми в интернете, а отправляться в лечебницу для больных на голову. Поэтому Джонни не стал даже пытаться ей объяснять, а, как и подобает «неадеквату», проскандировал: Пошла! На! Х**! И бросил трубку.

Но даже после этого ему было очень неприятно и обидно, и Джонни решил побольше узнать про эту девицу. Выяснилось, что у неё анкеты сразу на нескольких сайтах знакомств. В одной из них она предпринимала попытку чего-то вроде социологического анализа своих любовников. Хотя конкретные цифры не назывались, из одного только многообразия представленных вариантов было ясно: счёт у неё шёл уже даже не на десятки, а сотни. И Джонни мстительно подумал об этой молодой женщине с говорящим ником: Да ты действительно настоящее «чудо»! Теперь ему представлялось, что у неё не иначе также серьёзная патология головного мозга, делающая её поведение абсурдным даже на фоне множества других недалёких женщин, пасущихся на сайтах знакомств. Во-первых, у неё ни хрена не было достаточного такта, элементарной культуры общения разговаривать с собеседником так, чтобы он не обиделся и не послал её на х**, как, собственно, и поступил в итоге Джонни. Кроме того, её мозг был не в состоянии сдержать явно неадаптивное половое поведение, особенно позорное для женщины. Таким образом, Джонни заключил, что нет смысла обижаться на колхозную дырку, и немного успокоился.

Чтобы впредь исключить, или, по крайней мере, свести к минимуму столь неприятные диалоги, как случился у него с «чудом», Джонни теперь старался знакомиться в основном с более культурными, интеллигентными девушками. Даже несмотря на то, что они в среднем были значительно менее привлекательными. Казалось бы, таких культурных интеллигентных девушек должно было быть много среди студенток гуманитарных факультетов МГУ. Джонни даже в рекламных целях писал в посланиях, рассылаемых девушкам, что сам в своё время закончил это учебное заведение. Однако в итоге вынужден был с горечью констатировать, что этот респектабельный ВУЗ также во многом превратился в тот ещё бордель. Так, одной старшекурснице экономического факультета Джонни написал о том, как он любит играть в теннис. Это в некоторой степени было правдой. Несколько лет назад Джонни едва ли не каждый день по вечерам долбил теннисным мячиком по стене некогда родной школы. До тех пор, пока оттуда не выходила уборщица (которая в школьные годы хлестала его по лицу «ссаной тряпкой») и не начинала орать на него матом, что они только недавно стенку покрасили. Девица с эконома сразу смекнула, чем ей может быть полезен Джонни, и предложила ему пойти поиграть с ней в теннис на каком-то там особо благоустроенном корте. За семьдесят долларов в час с носа. При этом предполагалось, разумеется, что Джонни будет платить за оба носа! На это Джонни, естественно, подумал, что за семьдесят долларов в час он может трахнуть девушку с Украины. И получить значительно больше удовольствия, чем от перекидывания теннисного мячика через сетку с этой фифой.