Текст книги "Имита (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
11
Перед сном Дэниел задумчиво сказал только одно:
– Ты заметила? Комнату разгромили совсем недавно. Пара вещей ещё дымилась… Значит, буквально перед нашим приходом сюда. И, кто бы это ни был, он не знает, что ты переехала ко мне. – И улыбнулся. – Вовремя.
– Теперь разбираться с хозяйкой, – тоже задумчиво сказала Луис и поёжилась.
– Забудь.
– Да нет, мне нетрудно будет заплатить. Просто неудобно. Подумает ещё…
– Главное только то, что подумаю я, – смеясь, Дэниел притянул её к себе и обнял. – Спим. А то что-то последние дни у нас довольно смутные выходят. Даже отдохнуть некогда. А потом попробуем разобраться, что у нас тут.
«И всё почему-то связано только со мной», – тайком вздохнула девушка, стараясь прижаться к нему, к горячему, как можно плотней. Прижаться так, чтобы ему удобней было обнимать её. Доприжималась. Дэниел пробормотал что-то ощутимо совсем не сонное. Его ладонь скользнула с плеча девушки, мягко проехалась до её бедра… Луис изогнулась от одного этого нежного движения – с длинным вздохом, закончившимся почти бесплотным стоном, когда Дэниел приподнялся над нею. Секунды он смотрел на неё, а она восхищённо вглядывалась в эти тёмные глаза, которые темнели всё больше, наполняясь странной, чувственной глубиной и сиянием. Сон из них пропал окончательно… Дэниел осторожно наклонился и приник к её губам…
А когда всё закончилось, Дэниел снова закрыл её собой, обнимая за плечи, обмякая на неё мягко и бережно, так что она почувствовала его тёплую тяжесть с благодарностью – за ощущение защиты.
… Прести свалился на обоих откуда-то сверху. Дэниел сонно что-то проворчал – от внезапного, хоть и лёгкого прыжка на плечо. Но дракончик, сел, словно кошка, – передними лапами на его ухо, сам растёкшись по плечу, и, видимо, пригрел место. Дэниел сразу расслабился и уснул – судя по лёгкому дыханию. А Луис вслушивалась в его тихое, размеренное дыхание и, чуть улыбаясь и вспоминая его слова про «потом попробуем разобраться», думала, что мужчины, наверное, часто так считают: несчастье одно за другим, но жизнь продолжается; так, пока не стукнет основательно, зачем беспокоиться? Почти как в старинной пословице: гром не грянет – мужик не перекрестится… И уснула.
И приснился ей сон. Кошмар.
О том, что выспаться им не дали.
Что в дверь загрохотали так страшно, что Луис испугалась – до умирающего в болезненном, суматошном биении сердца.
Что Дэниел, довольно спокойный, только страшно недовольный, пробормотал что-то, размыкая объятия, но встал и пошёл к двери.
Что выяснилось: в дверь стучали двое полицейских…
Удивлённый, ничего не понимающий Дэниел не успел закрыть лежащую на его постели девушку. Луис только и успела накинуть на себя одеяло. Наверное, впервые, с тех пор как он здесь живёт (поняла по его досаде Луис), он пожалел, что не расставил ширмы, отгораживающие от входной двери вид на его комнату или хотя бы на кушетку.
И всё полетело, как летит только в сновидческом кошмаре. Ненормально.
Девушку попросили показать её комнату. Почему-то не удивились погрому. А потом предложили опознать нечто, запихнутое в прозрачный пластиковый пакетик. Нечто оказалось – её нижнее бельё. Изумлённая, Луис только и успела выговорить:
– Откуда у вас это?
И, договорив, поняла, что вокруг потемнело. Сонный кошмар среди белого дня стремительно и неумолимо начал преображаться во что-то такое жуткое, что Луис вдруг оказалась отрезанной от Дэниела. Она – здесь. Он – где-то там, среди полицейских, которые деловито шныряли по её комнате, выискивая какие-то доказательства, – и она не понимала, что за доказательства, для чего? А они что-то поднимали, выискивали, складывали в свои пластиковые пакетики, о чём-то издалека спрашивали её, и она, ничего не понимая, отвечала сразу, не задумываясь…
А Дэниел ещё пробовал что-то узнать. Она слышала его как-то глухо, со стороны. Показалось, он ушёл и стоит где-то за тонкой, хорошо прослушиваемой дверью. И вроде преграда маленькая, но – он там. А девушка здесь.
А потом ей предложили одеться…
Она с ужасом обнаружила, что ходит до сих пор в одном коротком халатике, наспех наброшенном. Бросилась к наваленной одежде…
… и вывели её из комнаты Дэниела – как объяснили, кое-что показать. Или посмотреть? Дэниел – она опять чувствовала его где-то на периферии своего пространства – шёл за ними, поскольку полицейские не возражали.
Пять шагов – от двери его комнаты до противоположной стены. Дверь Оливера. Открытая. Луис нерешительно переступила порог, как ей велели, – и закричала, застонала, прижав ладони ко рту. Мимо них всех в комнату проскочил Дэниел, готовый защитить её от того, что она увидела и что её напугало. Чуть не сбил с ног одного из полицейских. И внезапно встал, а потом даже попятился…
Защищать не от кого.
Оливер, мёртвый, лежал у своей кровати. Маленькое кровавое пятно на лбу. Чёрная полоска снизу пятна поблёскивает. Кровь ещё не засохла.
– Вы знаете его? – спросил кто-то, кажется, обращаясь к девушке.
Она закивала, но её снова спросили о том же, и она вынуждена была сказать это вслух. И тогда ей сказали поразительную вещь:
– Вещи, опознанные вами, мы нашли в его комнате. Ваши следы в его комнате есть. Его в вашей – нет. Вы можете объяснить это?
Кошмар продолжался. И не потому, что у неё спросили об этом. А потому, что Дэниел оглянулся на неё. Непроницаемый взгляд.
И в этот момент она отчётливо поняла одно: он только с её слов знает, что она разговаривала с Оливером в его комнате. Теперь Дэниел, конечно же, думает, что они не только разговаривали…
Всё запуталось. Это главное, что она поняла. Запуталось так, что по-другому уже не объяснишь, разве только рассказав, что на самом деле происходит с нею самой. А она этого – рассказать – не сможет. Никогда.
Голова заболела. Лучший способ, чтобы больно не било в виски, – сидеть спокойно, расслабив мышцы лица. И лучше, если не разговаривать. Она даже не стала заходить (а её и не приглашали) назад, в комнату Дэниела. Стояла, прислонившись к стене, между двумя дверями, его и своей. Дожидалась, что будет дальше. Смотрела и не видела. Дэниел снова где-то стороной ощущался. Не рядом. Отчуждённым.
Пока выносили Оливера, пока её провожали в машину, оставленную возле входа в проулок, она больше его не видела. Не подошёл…
В полиции её провели в пустую комнату, такую же просторную, как у Дэниела, только, вместо кушетки, посередине стоял стол и по две стороны от него – два стула. Ей предложили сесть на один, напротив устроился какой-то безликий человек, который принялся выспрашивать её о взаимоотношениях с погибшим. По наводящим вопросам она рассказала всё, что знала об Оливере. А затем ей сначала намекнули, а потом открытым текстом предложили: неплохо бы рассказать об интимных отношениях, бывших между ними, о ревности, из-за которой был убит Оливер.
И тогда она сказала равнодушно:
– Убили не Оливера. Убили меня. Дэниел не поверит, что я…
И заплакала. Не кривясь от слёз, а просто сидела, смотрела в ничто, а слёзы щекочуще бежали по лицу, и она где-то подспудно злилась на них, что отвлекают от переживания обиды. Но злилась тоже как-то стороной. Только когда изуродованную щёку защипало от боли, она спохватилась, приняла от дознавателя бумажный платочек. Мельком поймала брезгливый взгляд на её пальцы, прижавшие платочек к царапине, – и сама отвела глаза. Даже теперь чувствовала себя виноватой, что человеку пришлось видеть эту уродливую царапину.
Её отвели в камеру. В клетку. В душе девушки всколыхнулось было – хоть выспаться бы!.. Но спать не дали. Через полчаса её вызвали к другому следователю, и он задал те же вопросы об Оливере и о характере их взаимоотношений. Потом снова отвели в клетку. Где она уже даже не пыталась прилечь на койку. И оказалась права. Полчаса – и она, опасной преступницей, снова идёт между двумя конвоирами на следующий допрос. Другой следователь. Те же вопросы. Насколько она поняла – в плывущем заторможенном состоянии: её пытаются поймать на лжи, чтобы, прицепившись хоть к чему-то, выбить из неё признание.
Спрятавшийся на ней дракончик оказался единственной нитью, которая связывала Луис с реальностью. Достаточно было погладить его голову, и она будто опускалась на землю и понимала всё, что происходит. До следующего допроса, который вызывал у неё впечатление кошмара наяву.
А потом снова вызвали, но вдруг оказалось – не на допрос.
В кабинете – на этот раз, а не в помещении, гулком и пустынном, ей предложили подписать уведомление о невыезде. И уведомление о том, что выпущена под залог. И передали Луис её сумочку, с самой разной мелочью, всегда необходимой женщине, – отдали, естественно, тоже под расписку.
Растерянная и обрадованная – Дэниел! – она вышла в коридор уже без конвоиров и прошла по лестницам на выход. В вестибюле полицейского участка её ожидали двое: клюющий носом, измученный без сна Санни и разъярённая Юджина.
Красотка слетела со стула и кинулась обнять Луис. Та аж отшатнулась от внезапного порыва подруги.
– Чёрт бы всех и всё! – заорала она, не обращая внимания на снующих везде полицейских. – Что происходит?! Луисита! Не молчи! Что случилось?!
– Успокойся, Юджина, – попросил сморщившийся от её крика Санни. – По ушам же бьёт. Луис, девочка, поехали. Довезу тебя до бара – выспишься. А то разве не вижу, в каком ты состоянии. А потом расскажешь всё, ладно?
Но ждать Луис не стала. Как только села в машину, тут же закрыла глаза. Пока Санни выводил из переулка машину, она сразу сказала, не открывая глаз и плывя в странном, покачивающемся пространстве:
– Меня обвинили в убийстве. Я не убивала. Откуда у вас такие деньги? Я видела в уведомлении, сколько вы перечислили.
– Это Дэниел дал, – сказала Юджина. – Я, правда, не поняла, почему он с нами не поехал, но денег он дал. Луисита, ты приляг на моё плечо. Нам ходу в таком потоке – с час, хоть немного поспишь…
Но перед тем как уснуть или хотя бы попытаться это сделать, Луис коротко же рассказала, что её комнату разгромили, пока её самой там не было. Потрясённый Санни покрутил головой и высказал только одно:
– Хорошо хоть, твоя гитара у меня хранится.
Безвольной куклой девушка и в самом деле приткнулась к плечу Юджины, полагая, что сможет обдумать происходящее – деньги Дэниела, например, но сон сморил сразу. А тут ещё постоянно прятавшийся в её куртке Прести вылез. Дракончик без всяких сомнений мгновенно залез на открытый участок хозяйкиной шеи, обвился так, чтобы греть… Последнее, что почувствовала Луис, – два движения: Прести лёг влажным носом ей на свободное ухо, а Юджина осторожно примостила свою голову на её – и тоже уснула. У самой ведь тоже ночь – рабочее время.
Спустя час, как и напророчила красотка, они все вышли у бара Санни. Внутри по дневному времени пустовало, хотя народ был: трое служащих прибирали зал после ночного происшествия, и уже дружно стучали молотками два вызванных мастера – подремонтировать то, что поддаётся ремонту на месте.
Девушки прошли мимо работающих, и Санни указал Луис на дверь гримёрки.
– Юджина сейчас уйдёт и тебе мешать не будет. Выспись.
– Для начала я зайду вместе с ней и помогу постельку сделать! – заявила красотка и выполнила свою угрозу.
В гримёрке, в подсобном помещении, нашлась старая тахта, выполнявшая функции места отдыха для выступавших, если им, как Луис, приходилось выступать в баре через долгие промежутки времени. Здесь, в уголке, рядом с рабочим зеркалом Юджины, – закрой только дверь в гримёрку, – не слышно шума молотков. И здесь Юджина накидала на тахту старых костюмов и приволоченных Санни старых скатертей и укрыла утонувшую в этой куче Луис, велев:
– Не думай ни о чём, Луисита. Спи. Приходи в себя. Потом поговорим. Я б тебя привезла к себе, но только я пока домой не еду. Но после ночной – мы едем ко мне. Ясно? А если ясно – спи.
Девушка послушно покивала и снова закрыла глаза.
Шаги, уверенные и подцокивающие – на шпильках, затихли к двери. Мгновения тишины, пока Юджина открывала-закрывала дверь. Снова еле слышное цоканье каблучков, постепенно пропадающее за уже дверью… Луис подтянула к подбородку край скатерти, зажмурилась… Надо уснуть… Только вот… Несколько часов подряд она слушала имя Оливера и воспринимала его отдельно от существующей реальности, а теперь перед закрытыми глазами она постоянно видела одно и то же: распластавшийся у кровати Оливер лежит на животе, словно пытается встать на ноги, для чего упёрся руками в пол. Глаза открыты, но тусклы, и всё так же стекает с переносицы чёрная, почти застывшая струйка крови… Девушка попыталась переключиться на Дэниела… Глаза Оливера, заплывшие кровью, вдруг заблестели, резко обозначившись чёрными зрачками. Шевельнулись бледные, обескровленные пальцы…
… Хозяйка задышала прерывисто, и Прести вздохнул, снова переполз ближе к её голове. Цепляясь короткими лапками за её волосы, он взобрался ей на макушку и спустил лапы на лоб. После чего приник к лапкам мордой. Зелёные глаза блеснули в полутьме закрытого помещения и медленно закрылись… Дыхание Луис выровнялось. В пространстве сна появилась дорога. Пустынная и убегающая, исчезая, к горизонту. Девушка шла по этой дороге, пока дорога сама не подхватила её необычайно лёгкое тело. Чувствуя животом почти воздушную подушку, Луис взмахнула руками – и полетела. Руки удлинялись и становились тяжелей. Она скосилась на них и увидела тяжёлые крылья… Дорога удалялась от взлетающего человека, а вскоре рядом с ним появилась вёрткая точка, которая радостно кружилась, облетая крылья человека. Дракончик так радовался человеку в их объединённом сне, что и человек забыл обо всех своих сиюминутных горестях и бедах, отдавшись свободному полёту над дорогой…
Сон оказался очень глубоким и даже каким-то оздоравливающим.
Когда Луис проснулась, реальность вокруг неё крепко стояла на ногах. Несмотря на убийство Оливера и остальные передряги, в этой реальности для полной уверенности не хватало лишь одного – Дэниела.
Она поднялась с вороха тряпок, спустила ноги на пол. До начала активной вечерней жизни и работы бара оставалось часа полтора. Слева от ног она заметила гитарный футляр. И на душе потеплело: пока она спала – приходил Санни.
С минуту она посидела на старенькой тахте, обдумывая, что сделать в первую очередь. Умыться. Сходить на кухню бара, выпросить что-нибудь, что можно принести сюда и поесть. Подготовиться к рабочей ночи, в общем.
Дэниел… Она машинально огляделась в поисках сумочки. Оказывается, та лежала в ногах. Юджина, наверное, побеспокоилась оставить на видном месте. Луис схватила сумочку, вынула вирт и нетерпеливо включила его. Глазам не поверила. Секунды спустя медленно опустила вирт на колени. Где на нём тут же устроился дракончик, просительно вглядываясь в её глаза. Девушка понимала этот взгляд: Прести тоже голоден и ждёт, когда же хозяйка побеспокоится о хлебе насущном.
Ни одного звонка от него.
Но ведь залог он внёс…
Она бездумно посидела ещё некоторое время, прежде чем решилась дозвониться до него. И спросить… Снова включила вирт – и резко отбросила его от себя. Как ядовитое существо, к которому лучше даже не прикасаться. Вирт пулей влетел под ворох тряпок, бывших ей только что постелью.
Нет. Лучше потом. Когда руки перестанут трястись.
А потом нагнулась, сунула руку под тряпки и нащупала вирт. Набрала номер. Пальцы похолодели, когда услышала: «Ваш номер заблокирован!»
Посидела, снова опустив вирт на колени. Ничего не почувствовала, кроме недоумения. Почему?.. Сложить два и два нетрудно. Кажется, он поверил в версию следствия. Убийство на почве ревности. Ну да. Всё правильно. Несколько часов её не было, и Дэниел просто не знал, где она находилась. Легко сделать выводы, что девушка на такси может быстро доехать до проулка, где они живут, убить Оливера в его комнате, а потом быстро вернуться.
Ничего. После первого выступления она сбегает к нему на работу и попытается убедить, что ни в чём не виновата.
Успокоившись на этой мысли и даже повеселев (правда, как-то ощутимо нервно повеселев), Луис принялась выполнять намеченную программу по подготовке к рабочей ночи. Сначала расчесала волосы, постоянно забывая, что расчёсывается, и застывая на никакой мысли. Вроде что-то и думает, а вроде и ни о чём. Если бы не нетерпеливый Прести, так и не расчесалась бы. Но дракончик хотел есть, а в гримёрку сквозняком тянуло из кухни такими вкусными аппетитными запахами: всё-таки помещения находятся по одному коридору. И Прести не придумал ничего лучшего, как заставить хозяйку поторопиться с насущным: пока она замирала с расчёской, он забирался на её плечо и, как с горки, скатывался с него. От его мельтешения перед глазами девушка пришла в себя и быстро закончила с волосами. Затем в той же подсобке она умылась, накрасилась по необходимости и побежала на кухню.
Здесь выяснилось, что выпрашивать ничего не надо: Санни распорядился покормить имита Луис и как можно вкусней. С огромной благодарностью девушка взяла приготовленный для неё поднос и унесла в гримёрку. С приключениями, конечно, как без этого: едва она вышла в коридор, на поднос с её плеча свалился дракончик. Поднос, конечно, вздрогнул – чудо, что Луис от неожиданности вообще чуть не выронила его. Но, кажется, Прести того и добивался: упавшая крышка с одного из салатников стала результатом его диверсии, после чего дракончик на законных основаниях и с наслаждением сунул голову в салат.
Поужинав, Луис попыталась составить личную программу для выступлений на сегодняшнюю ночь, как обычно и делала. Она знала, что нельзя составлять программу из песен, содержащих только одну интонацию. Если песня грустная или печальная, она должна плавно переходить в более оптимистичную, а то и шутливую.
Но сегодня всё, что ни вспоминалось, выглядело чуть не похоронным. Пришлось взять себя за шкирку и заставить думать. Хотя был момент, когда она горестно улыбнулась своей мысли о похоронах и шутках: а что ещё остаётся делать, если дом, пусть временный, разрушен? Если человек, самонадеянно обещавший взять её и Дэниела под своё сомнительное покровительство, буквально часы спустя после своего обещания мёртв? Причём его убийство пытаются повесить на неё. На Луис.
«Луиссс…»
Она вздрогнула. Что это? Показалось?
Сидевший с нею на тахте дракончик на её резкое движение поднял голову и засиял на девушку зелёными глазищами. Он вольготно расположился на корпусе её гитары и до сих пор, до её резкого движения, лежал, водрузив морду на струны, отчего выглядел благодушной кошкой, которая везде найдёт себе местечко для уютного отдыха.
– Прести, скажи… – Девушка смущённо взглянула в сторону двери и снова обратилась к дракончику: – Скажи, Прести. У меня ведь с Дэниелом всё будет хорошо? Как ты думаешь? Он ещё… захочет увидеть меня?
Дракончик некоторое время смотрел хозяйке в глаза, а потом снова положил морду на струны, как бы говоря: некогда мне всякими глупостями заниматься, когда хочется подремать… Забыв о своём вопросе, но вспомнив кое-что другое, Луис снова взялась за вирт. Она попробовала снова набрать номер Дэниела. Но тот же автоматический голос опять произнёс равнодушную фразу о заблокированном номере.
А потом стало не до номеров. В гримёрке появились первые девочки, которым предстояло переодеваться для выступлений, пока первым номером идёт выступление имита. И девушка, подавив тяжкий вздох, улыбнулась вошедшим, поздоровалась со всеми и шуганула Прести с гитары. Пока она проходила всё помещение с гордо восседающим на плече дракончиком, его успели все обласкать и обсюсюкать. Уже в коридоре она встретилась с мрачной Юджиной и встревожилась сама.
– Юджина, что ещё случилось?
– Ничего. Звонила своему адвокату спросить насчёт твоего дела.
– У тебя есть свой адвокат?! – не удержалась Луис.
– Ну, как сказать – свой? Ходили, гуляли одно время с ним, – усмехнулась Юджина. – Вот, теперь вроде как разрешение получила иной раз позванивать. По моей просьбе, он позвонил узнать о твоём деле. Дело очень серьёзное. Этот твой убитый – не хухры-мухры, а какая-то там шишка в теневых кругах.
– Это я знаю, – нетерпеливо сказала Луис. – Есть что-то, чего я не знаю?
– Если ты настроена, что этому делу спуска не дадут по инстанциям, то ты права. Хозяева этого убитого потребовали провести следствие по всем правилам.
– Ну и пусть проводят, – равнодушно сказала девушка. – Юджина, ты извини. Я на сцену. И… Юджина, спасибо огромное, что ты беспокоишься обо мне.
Красотка наклонилась чмокнуть подружку и пошла к гримёрке, ворча что-то невразумительное, но угрожающее.
