Текст книги "Бог Без Мира (СИ)"

Автор книги: Джилл-с-фонарём

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Почему я очнулся на противоположном берегу? – спросил Локи.

– Потому, что в твоем теле все еще теплется жизнь. Да и дух, кажется, еще не сломлен окончательно, – не отрывая взгляда от воды, ответила Богиня Смерти. – Хотя, если говорить о теле, живого там осталось не так и много. В тот момент, когда ты умудрился разделаться с отцом, к Тору вернулись отнятые Одином силы. Наш братишка славно тебя отделал.

– А, – просто сказал Локи. Никаких эмоций по поводу услышанного он не испытывал. Не хотелось ни злиться на Тора, ни расстраиваться. Осталась только усталость. Постояв немного, он устроился на мосту рядом с Хелой.

– Что Один? – спросил после недолгого молчания.

– Я не знаю, что с ним случилось и где он, но в Хельхейме его нет. К Тору вернулись его силы. А я, – Хела посмотрела на противоположный миру мертвых берег, – я могу покинуть это место. Возможно, он просто исчез, у него не было даже своего тела. Ему не за что было держаться.

– Выходит, он все-таки мертв.

Хела неопределенно пожала плечами.

– В прошлый раз я тоже так думала. Но ты был последним, кто видел его и реальном мире, и в своем разуме. Так что…– она вновь пожала плечами.

– Я хотел убить нас обоих, – произнес Бог Обмана, разглядывая женщину, запивающую таблетки алкоголем. – Рад, что так и вышло.

– Ты еще жив, – заметила Богиня Смерти.

– Это ненадолго.

Хела с легким интересом посмотрела на собеседника.

– Хочешь умереть?

– В этой жизни у меня было мало приятного.

Хела вновь отвернулась к воде.

– Я должен поблагодарить тебя, – проговорил Локи. – Это ты прислала ко мне Тора. Если бы не он, я бы до сих пор трусливо отсиживался в пустоте, терпел издевательства. Я твой должник.

– О, нет! – скривилась Богиня. – Я сделала это только для себя. Для Асгарда я навсегда останусь предателем, но теперь хотя бы свободна. А ты… ты прикончил моего врага. Выходит, это я должна тебе.

– Сделки с теми, кто сильнее, чреваты. Я сильно рискнул в прошлый раз, пытаясь обезопасить последнего защитника Асгарда, – криво усмехнулся йотун. – Так что, не стоит.

– В таком случае, я тебе благодарна.

Локи удивленно посмотрел на Богиню Смерти.

– Да, представь себе, благодарна, – хмыкнула Хела. – Но если ты, мелкий йотун, сейчас позволишь себе хотя бы самую ничтожную насмешку, я столкну тебя в реку. Договорились?

Локи, который действительно собирался выдать колкость о том, что даже Смерть может оказаться благодарной, благоразумно закрыл рот.

– Вот и молодец, – одобрила Богиня Смерти. – Люблю, когда меня правильно понимают. – Она поднялась на ноги, бросила скучающий взгляд на плещущуюся в волнах перестрелку, похрустела костяшками пальцев. – Пожалуй, я прогуляюсь. Надоело смотреть на смерти в этом. – Кивок в сторону реки. – Реальность намного интереснее.

– Подожди. – Богиня Смерти недоуменно выгнула бровь, глядя на йотуна сверху вниз. Тот напряженно, с каким-то преувеличенным интересом смотрел на свои сцепленные в замок пальцы. – Скажи, что мне делать?

– Спрашиваешь совета, жить тебе или умереть у Богини Смерти? – беззлобно рассмеялась она. – А знаешь, я, пожалуй, действительно дам тебе совет. Последуй моему примеру. Сделай то, чего хочешь сам.

Хела соступила с золотого моста на берег мира живых. Перед Богиней Смерти появился портал. Прежде чем шагнуть в мерцающую субстанцию, она обернулась к оставшемуся на месте Богу Обмана.

– Не думай, что мы поладили. Пока мы не противники, но это не значит, что мне нужна компания, тем более, компания йотуна. Так что, когда я вернусь, тебя здесь быть не должно.

– А не то столкнешь в реку? – не сдержавшись, поддразнил Локи. Хела закатила глаза, пробормотала что-то насчет домашних зверюшек, и исчезла в портале. Локи вновь остался в одиночестве. Под ним мчался поток смертей и страданий, справа ждали холод, покой, безмолвие, слева…Йотун внимательно посмотрел на противоположный Хельхейму берег. Пейзаж такой же мрачный и пустынный. Как еще может выглядеть преддверие смерти? Едва ли лучше, чем сама смерть. Но смерть хотя бы была понятной, а что его ждало в мире живых? Вспомнилось, как Тор обещал не бросать его среди кошмаров, что создал Один. И ведь не бросил бы, если бы Локи сам не отпустил его. Интересно, что думает асгардец сейчас, стоя над телом поверженного противника. Ему грустно? Он счастлив, что отделался и от свихнувшегося отца, и от самого худшего брата? Стоит ли вернуться только ради того, чтобы просто узнать?

Локи скривился. Тор, Тор, Тор. О чем бы он ни подумал, все упиралось в Громовержца. Вот только правда была в том, что сейчас Тор был единственным, кто остался у Локи в мире живых. По сути, кроме разве что Фригг, так всегда и было. Несмотря на насмешки Громовержца, на издевки, на зависть, что Локи испытывал, старший брат был ему дорог. Локи хотел быть если не таким, как Тор, то хотя бы равным. Но все всегда шло не так и вот, он, Бог Обмана сидит на мосту между мирами живых и мертвых, раздумывая, куда ему податься, пока не вернулась с прогулки местная повелительница, грозящаяся утопить его в реке с чужими смертями. Локи неуверенно хихикнул, а в следующий момент разразился неудержимым хохотом, пугающе прозвучавшим в тишине на границе миров. Вот уж действительно, сцена достойная того чтобы о ней узнали. Когда он вернется в материальный мир, стоит подумать над тем, чтобы написать пьесу с подобным поворотом сюжета… Локи враз перестал смеяться, ему стало не по себе. Когда он вернется в материальный мир. Эта мысль пришла сама собой, непроизвольно. Наверное, все же стоило обдумать ее как следует. Вряд ли Хела скоро нагуляется, после шести-то лет взаперти. Да и до этого она не очень-то долго была на свободе. Йотун растянулся на мосту, заложив руки за голову, уставился в уродливое небо над Хельхеймом. Думал он о том, что падая в бездну, был готов к неизбежному.

***

События последующих дней смешались в безумный хоровод событий. Тор сам толком не понял, как могло случиться так, что он вдруг стал царем Нового Асгарда. Просто солдаты, вошедшие в разгромленный золотой Зал при виде его, стоящего над бездыханным телом Локи, молча преклонили колени. Самому Тору тогда было плевать, только что он, рыча от бессильной злости, раскидывал камни, а, при виде изломанного тела младшего брата, едва не впал в безумство. Солдаты поняли его отчаяние по-своему, они считали, Тор оплакивает смерть Одина. Каждый из них желал царю гореть заживо, но все же они были людьми и, несмотря на все пережитые беды, понимали подвиг и горе сына, вынужденного убить отца. Тор же не знал, кого именно он оплакивал. Одина, в его безумии, Локи в его страданиях или же самого себя. Горечь и боль, что копились последнее время, выплеснулись, наконец, однако успокоения не принесли. Где-то рядом прозвучало «Мой царь…», а затем «Оставим его». Одинсону было все равно. Он осторожно обнял безжизненное тело Локи, положил его голову себе на плечо, и медленно раскачивался из стороны в сторону, словно баюкая младшего брата. В голове не было ни одной мысли, в тот момент Тор едва ли вообще способен был о чем-то думать и что-то соображать. Наверное, поэтому он не сразу понял, что искалеченное тело в его руках стало леденеть, а по непокрытым одеждой участкам кожи поползли рельефные узоры…

Коронации не было, впрочем, как не было ее и при предыдущем царе. Но если появление первого монарха вызвало у людей благоговейный трепет, второго встречали с настороженной надеждой. Тор взошел на трон разрушенного Нового Асгарда. Первым официальным мероприятием, что он провел в новом качестве, были похороны погибшим. Не было слез, не было горестных причитаний. Люди смотрели на погребальные костры, молча жались друг к другу, осознавая, насколько жадной может быть смерть и насколько незащищенной жизнь. Каждый в городе потерял близкого человека, ни одну семью не обошло страшное горе. И каждый понимал, их жизни больше никогда не станут прежними. Горожане не расходились почти до утра, дожидаясь, пока не догорит последний костер, однако, самой последней площадь покинула никому не знакомая невысокая темноволосая женщина в черных одеждах.

Кораблями, что протаранили военный звездолет Корпуса Нова, управляли простые пилоты, которых по приказу Одина готовили Джон Сибли и его люди. Взрывчатки, что вез на борту каждый из них, хватило, чтобы огромный корабль развалился на куски прямо в воздухе. Разумеется, обломки все-таки нанесли ущерб и без того пострадавшему городу, но все понимали, если бы звездолет упал целым, последствия были бы катастрофическими.

Восстановление Нового Асгарда обещало затянуться на очень длительный срок. Тор не обладал способностью к манипуляциям с материей, поэтому ему пришлось организовать людей разбирать завалы, разрушать неподдающиеся ремонту постройки, вывозить мусор. А ранее были приложены все силы, чтобы помочь раненым. Во дворце, можно сказать, единственном непострадавшем здании города, целое крыло было отведено под госпиталь, сам Одинсон наведывался туда по мере возможности. Впрочем, времени у него теперь действительно было немного. Помимо восстановления города, следовало разобраться с тем, как устроить дальнейшее существование Нового Асгарда. Тор забыл о еде и сне, собирая советы, назначая помощников, обрисовывая планы дальнейших действий и раздавая указания, за выполнениями которых – он прекрасно это понимал – придется следить ему же. С грустью он вспоминал то время, когда мечтал быть царем; когда стремление править, подогретое верой в великий Асгард и справедливого Одина, было самым важным в его жизни. Тогда Тору едва не достался прекрасный золотой город. Сейчас он владел золотыми руинами. А самым ироничным было то, что Бог Без Мира обрел мир, который лишился Бога.

Спустя восемь дней после ужасающих событий, облаченный в новые кожаные доспехи Тор шагал по лестнице, ведущей в одну из башен дворца. Солнечные лучи, отражаясь от других башен, бликами плясали у его ног, ветер приятно обдувал кожу. Однако, лестница была высокой и преодолевая каждую ступеньку, Тор становился все недовольнее. В конце концов, Локи только три дня назад начал подниматься с постели. И вот, зачем-то забрался на вершину башни.

Локи Тор нашел именно там, где и рассчитывал. Йотун сидел на полу смотровой площадки, устремив отсутствующий взгляд алых глаз в безоблачное небо.

– Я тебя нашел, – усмехнулся Тор, глядя на расчерченное рельефными узорами лицо брата. – Твоя очередь водить.

Громовержец не без содрогания вспоминал, как тяжело приходил в себя Локи. Пока был жив, Один сдерживал как магические силы приемного сына, так и его йотунскую сущность. С гибелью верховного асгардца обе силы, не имея больше преград, вырвались на свободу, принявшись терзать и без того изломанное тело в борьбе за превосходство. Почти двое суток Локи в бреду метался по кровати, не теряя сознания ни на мгновение. Его тело то синело и покрывалось льдом, то горело нестерпимым жаром, то билось в судорогах. Тор весь извелся, наблюдая за мучениями младшего брата и не имея возможности хоть как-то помочь. К тому же, он не мог сказать людям, что их предыдущих царь все-таки остался жив. Что-то подсказывало: они вряд ли поверили бы в то, что Один не перевоплотился, а всего лишь украл чужое тело. Беззащитному, серьезно раненому Локи могла угрожать опасность, попытайся Тор донести до горожан, изрядно натерпевшихся от безумного Всеотца, подобную новость. Чтобы иметь возможность не отходить от раненого, Громовержец придумал не самую правдоподобную историю о том, что он должен провести у тела отца некоторое время, соблюдая традицию своей семьи. Как ни странно, ему поверили и на время оставили в покое. К тому же на выручку полным составом пришли Стражи Галактики. Дав Тору возможность ухаживать за братом, члены команды взялись помогать в городе. Квилл, Дракс и Грут принялись за разборы завалов, Мантис отправилась в госпиталь, где при помощи своих способностей приносила успокоение раненым, Ракета и Небула занялись звездолетами и оружием. К концу второго дня Локи стало легче, он перестал метаться, бредить, и, наконец, заснул. Магия и силы йотуна нашли, наконец, возможность сосуществовать в одном теле и принялись сообща это тело восстанавливать. К началу третьего дня Локи пришел в себя настолько, что узнал Тора и смог немного поговорить.

Йотун хмыкнул что-то неопределенное и вновь уставился на небо, подставляя лицо солнцу и ветру. Тор, уяснив, что шутку его поняли, но ответа не последует, вздохнул и устроился рядом с братом. Тот вдруг вспыхнул зеленым и вот рядом с Тором сидел не синекожий йотун с алыми глазами, а привычный взгляду темноволосый Локи с чрезмерно бледным лицом.

– Так лучше?

Тор едва бросил взгляд на изменившего облик младшего. С некоторых пор ему казалось, он не сможет спокойно смотреть в зеленые глаза брата и не искать в них безумия.

– Верни, как было…Тебе не стоит пока делать этого…Ты еще не поправился.

Локи удивленно сдвинул брови, однако возвратил обличие йотуна без комментариев.

–И…ты бы не ходил так много, – после недолгой паузы неловко произнес Тор, потирая вспотевшие ладони. Выражать эмоции Громовержец не умел никогда. Забота у него получалась на деле, но когда доходило до слов, с новоиспеченным царем мог соперничать и пятилетний ребенок.

– Мне стало скучно, – просто ответил Локи. – Захотелось подышать воздухом.

– У тебя в покоях есть книги, – напомнил Тор. – И огромное окно. Дыши, сколько хочется.

– Не волнуйся. Я изменил облик. Меня никто не видел.

– Я не поэтому…

– Не только поэтому, – уточнил Локи. И добавил мягче: – Я знаю. Не переживай, со мной все в порядке.

Тор устало вздохнул. Это была больная для него тема. После того, как Локи восстановился, перед Громовержцем встал вопрос, что делать дальше. Люди хорошо знали, как выглядел их предыдущий царь. Знали и от всей души ненавидели его. Одинсон корил себя за то, что не попытался объяснить людям правду, хотя в глубине души понимал, они вряд ли ему поверили бы. Однако, несмотря на то, что ситуация сейчас подразумевала для него абсолютную скрытность, Локи полностью поддержал брата в его решении умолчать о том, что же произошло на самом деле.

Одинсон поджал губы, опустил голову, уставившись на свои руки.

– Я должен был сказать им правду, – проговорил он наверное уже в тысячный раз с того момента, как Локи пришел в себя. Тот страдальчески закатил глаза.

– Я уже говорил, что меня тошнит от такого твоего выражения лица и этой дурацкой фразы? – Тор невесело хмыкнул и кивнул. – Значит, не буду повторяться. – Он помолчал немного, прежде чем продолжить. – Тор, никто этому не поверил бы. Зато кому-нибудь обязательно пришло бы в голову, что ты из сыновней любви сохранил отцу жизнь и теперь выдаешь за брата. Да, звучит глупо, – проговорил он, услышав как Тор хрюкнул, пытаясь сдержать смех, – но не глупее того, что хотел бы сказать ты.

– То, что я хотел бы сказать – правда.

– Как Бог Обмана, утверждаю, в нашем случае твоя правда сделала бы только хуже. К тому же, ты уже устроил мне похороны.

– Не тебе, – буркнул Громовержец. – Отцу.

– Без разницы, – отмахнулся Локи. Потом понял, что сказал и рассмеялся. – Я хотел сказать, людям без разницы. А каково им будет увидеть ненавистного тирана вновь, после того, как они благополучно отправили его тело на костер? Ты подумал об этом?

Тор вздохнул, устало потер лицо.

– Ты не сможешь всегда скрываться от людей, меняя обличие. А я…я не знаю, что делать.

Локи осторожно, убедившись, что не коснется незащищенной кожи, положил руку Тору на плечо.

– Не бери в голову. У тебя и без того хватает проблем. Огромный город надо восстановить. А потом им же управлять. И знаешь, у меня есть подозрение, что на этой планете этот народ все-таки не одинок. Так что, советовал бы тебе не отвлекаться и подумать над тем, чтобы организовать экспедицию. Может быть, даже военного характера…

– Смеешься? – Тор внимательно посмотрел на Локи, который в этот момент был просто образцом серьезности, и обреченно вздохнул. – Мне вот сейчас каких-нибудь враждебных племен как раз и не хватает.

– Возможно, придется тебе, братец, все-таки побыть захватчиком. Вот оно, бремя царствования! Но в тебя верю! Ты, главное, не начни зариться на всю Вселенную…

– Локи, заткнись.

Йотун покосился на Тора, понял, что перегнул палку и счел правильным выполнить просьбу. Некоторое время братья вновь сидели молча, слушая, как внизу стучали молотки и перекрикивались занятые разбором завалов люди.

– Почему ты попросил Хелу не трогать меня? – вспомнил Тор. – Не то чтобы я не оценил, но…не понимаю.

– Добрые побуждения и братская любовь, – усмехнулся Локи. – Веришь?

– Верю, но не до конца. Знаю, что есть что-то еще, и мне интересно, что именно. Но… Не хочешь, не говори, – пожал плечами Громовержец.

Выражение лица Локи стало напряженным, губы сжались так, будто он собирался всячески препятствовать словам срываться с языка, и Тор уже хотел сменить тему, когда младший все-таки заговорил медленно, рвано, словно по ходу вспоминая нужные выражения:

– Ты прав, была еще…причина. С некоторых пор…после первой встречи с Хелой, я… Мне начали сниться сны. О Читтаури, о Таносе… Мне и раньше снилось подобное, я почти смирился. То, что со мной произошло, не могло не оставить последствий. Но эти сны были…особенно яркими… Теперь я понимаю, что их спровоцировал Один.

Тор пожалел, что спросил. Он не понимал, как его вопрос связан с откровениями брата, но уже за то, что он заставил Локи вспоминать все ужасное, что творилось в его жизни, Одинсон мысленно послал самого себя в бездну.

– Снами дело не ограничилось, – с тем же застывшим лицом продолжал йотун. Тору показалось, что синяя кожа брата стала светлее. Будто тот побледнел. – Вскоре я стал…видеть их даже когда бодрствовал. Все смешалось, я понял, теряю связь между реальность и вырвавшимися на свободу страхами, которые все это время так старательно заталкивал подальше. В конце концов я пришел к выводу, что схожу с ума. Такой вариант развития событий для меня тоже не нов – я уже был однажды на грани, после Нью-Йорка, но тогда мне удалось привести себя в подобие порядка. С тем же, что происходило со мной благодаря вмешательству Одина, я не справлялся. Ты был моим шансом.

– В каком смысле? – осторожно спросил Тор, несмотря на то, что внутренний голос настойчиво требовал заткнуться и не задавать вопросы, ответы на которые ему не понравятся.

– Я решил, что когда окончательно лишусь рассудка, ты должен будешь меня…остановить.

Локи вздохнул, тяжело опустил веки, потом и вовсе прикрыл лицо рукой. Тор чувствовал, как трудно было брату сказать все это, но нужных слов, чтобы ободрить и успокоить, не находил. Некстати вспомнилось, как несколько дней назад Локи метался в бреду, а он, могучий Тор, Бог Громовержец, сидел рядом, ничего не мог сделать и чувствовал себя беспомощнее и ничтожнее самого слабого смертного.

– Если бы Хела устроила на тебя охоту, ты бы долго не протянул. А мне нужно было, чтобы ты жил. Чтобы, когда придется, ты покончил со всем этим, – поговорил Локи, убирая руку. Выражение лица его вновь обрело каменное спокойствие. Тонкие губы тронула горькая усмешка. – В конце концов, не твоим же дружкам Мстителям доверять устранение по-настоящему безумного Бога.

– Не говори так, – Тор хотел говорить спокойно, чтобы брат поверил ему, но клокочущие в груди горечь и боль сделала голос грубым. Локи чуть обернулся, чтобы видеть брата.

– Я просто ответил на твой вопрос.

– Я бы не стал тебя убивать.

– Правда? Даже если бы я принялся уничтожать смертных и разрушать миры?

Одинсон опустил голову. Он не знал, что ответить. В конце концов, еще совсем недавно он собирался убить обезумевшего, но все-таки родного отца. Даже нанес удар, осознавая, что становится отцеубийцей. Локи же ему родным не был. И если бы случилось то, чего опасался младший, Тору пришлось бы принять решение, нравится ему это или нет.

– Мне очень жаль, что все так обернулось, – промямлил, наконец, Тор, вновь уставившись на свои руки. – Если бы я знал…

– От этого меня тоже тошнит.

– Похоже, тебя просто тошнит от моей персоны, – невесело усмехнулся Тор. – Но я действительно должен извиниться. За все, что…

Локи махнул рукой, прекращая словоизлияния старшего брата.

– Мне тоже есть за что как извиняться, так и благодарить, но я не собираюсь делать ни того, ни другого. Так получилось, Тор, что нас растили для разных целей. Тебя – для трона, меня – на убой. Но все пошло не так, и вот благодаря мне ты лишился и трона, и Асгарда, а благодаря тебе я остался жив. Так что, не стоит больше об этом. – Едва заметный кивок Громовержца. – Кстати, я знаю, как решить мою проблему, – меняя тему, вдруг сказал Локи. – Не придется ни прятаться, ни врать, ни постоянно менять обличия. Все будет хорошо. Так что, тебе не придется больше об этом думать. – При виде того, как осветился радостью еще мгновение назад тусклый, обреченный взгляд старшего, не смог не улыбнуться. – Да, Тор, все будет хорошо.

Тор действительно не мог не думать о том, как устроить брата в Новом Асгарде, чтобы люди приняли его, и не находил решения. Это угнетало и без того уставшего, измотанного царя настолько, что едва услышав о том, что проблема может быть решена, он буквально почувствовал, как груз свалился с его души. Радость Одинсона была настолько великой, что он совершил характерную для себя ошибку – не уловил в голосе брата печальных ноток.

– Тогда, давай проводим ребят. Они улетают и надо бы попрощаться. А потом расскажешь мне, что ты придумал. – Воодушевленный Тор поднялся на ноги и протянул руку брату. Тот страдальчески скривился и встал сам. Громовержец нахмурился, не желая признавать правоту Локи об опасности его прикосновений, но ничего не сказал. Первым он шагнул по лестнице вниз, краем глаза заметив, как вспыхнули позади зеленые сполохи. Из башни царь вышел в сопровождении вооруженного воина.

В ангаре рядом с «Бенатар» ждали полным составом Стражи Галактики. Несущественные повреждения, полученные во время боя, были устранены, машина полностью была готова к отбытию. Оставалось лишь попрощаться.

– Ваше…как там тебя? Высочество? Величество? В общем, заждались мы тут! – выдал Ракета, едва Тор и Локи вошли в ангар.

– Не кипятись, кролик, – добродушно ответил Тор. Локи открыл, было, рот, чтобы в очередной раз сообщить старшему, что перед ними не кролик, а енот, но вспомнив, что и на это Ракета обязательно разозлится, передумал.

– Делаем, как договорились, – принялся перечислять Питер Квилл. – Летим на Ксандар, докладываем Корпусу Нова о том, что произошло, просим посодействовать в переговорах с Суверенами.

– Я есть Грут, – встрял Грут, стискивая в руках обязательную приставку.

– Думаю, с деньгами могут возникнуть проблемы, – осторожно произнес Локи на замечание древоподобного гуманоида. – Насколько я понимаю, заплатить вам обещали за военный звездолет?

– Я есть Грут! Я есть Грут…

– Да, бабло обещали за военный, – с досадой согласился с йотуном и Грутом Ракета. – Но у нас…у вас…в общем, еще три гражданских осталось. И пиратский. И поды. Сторгуемся.

– Жди гостей от Нова и Суверенов, – хмыкнул Звездный Лорд. – Дипломатия. Как же я тебе не завидую. С нами тебе определенно было бы интереснее.

– Он царь, – сказала молчавшая все это время Небула. После битвы с пиратами и новости о том, что Локи выжил, Небула всячески избегала Тора, однако, перед отлетом все-таки пришла попрощаться, – у него есть проблемы посерьезнее, чем спасение мира.

– Тем более, что мир он все-таки спас…

В ангаре повисла неловкая тишина. Даже Грут перестал клацать кнопками на приставке. Стражи Галактики обменивались осторожными взглядами, гадая, не горько ли Одисону думать о том, что ради спасения этого мира они с братом убили своего отца. В сторону высказавшегося Квилла неодобрительно косилась даже Мантис. Тор понял, что вдруг стал объектом общего внимания, но не придумал ничего лучше, как деланно покашлять, прочищая горло.

– Такой вот я герой.

– И Бог, – подсказал Локи, которого больше интересовали две вещи: звездолет и Небула. Машину он рассматривал открыто, киборга – когда та не видела.

– И Бог. У которого снова есть свой угол. Свой мир, – тепло улыбнулся Громовержец. – Знаете, я тут подумал… Когда уладим вопросы с Суверенами и отстроим город, я, пожалуй, предложу асгардцам, что остались в Мидгарде, перебраться сюда. Если захотят, конечно.

– До сих пор не могу поверить, что ты оставил свой народ на попечение этой психованной алкоголички, – недоумевал Локи. – Как ты до этого додумался?

– Это Валькирия-то психованная алкоголичка?! – вскинулся Ракета. – Да она по сравнению с Тором, как суверенка по сравнению с Опустошителем! Видел бы ты, как Тор пьет…

От удивления Локи даже приоткрыл рот.

– Я чего-то не знаю?

– Ты много чего не знаешь, – решительно прекратил не нравящийся ему диалог Одинсон. – И вообще, нечего обсуждать…царя в его присутствии.

– Царем ты тогда не был, – ехидно потер лапы неуемный Реактивный Енот. – А был косматым, жирным…

– Хватит.

Ракета захлопнул пасть, однако от Тора не укрылось, как Реактивный Енот многообещающе подмигнул его ошарашенному брату. У Одинсона почему-то потяжелело на сердце.

– Давайте прощаться.

Как всегда открыто улыбаясь, Мантис обхватила Тора за шею. Однако, в этот раз эмпат не воровала эмоцию, она ее подарила. Непонятная тень, что накрыла царя Нового Асгарда мгновением назад, исчезла, сменившись покоем и теплом.

– Я есть Грут! – выдал Грут и протянул Громовержцу руку-ветку. Тот от души пожал ее.

– Спасибо, Древо. Ты спас мне жизнь и подарил прекрасное оружие.

Небула протянула руку молча. Пожимая ее, Тор вдруг понял, что смотрит она не на него. Более того, черные глаза киборга встретились, наконец, с алыми йотуна. Кивнув, но так ничего не сказав, Небула подхватил под локоть Мантис и направилась к звездолету. Махая на прощание приставкой, за женщинами последовал Грут.

– Ангельский пират, я был горд сражаться плечом к плечу с таким великим воином! – буквально раздувшийся от пафосности своей речи Дракс обеими руками тряс руку Громовержца. Локи за плечом у последнего икнул, а потом спрятал лицо в ладонях и зашелся в фальшивом кашле, очень неправдоподобно пытаясь скрыть смех. Дракс неодобрительно посмотрел на йотуна.

– Тебе надо бы еще подлечиться. Тощий, синий и кашляешь.

Теперь кашляли двое: Локи и Ракета. Дракс бросил настороженный взгляд на напарника.

– Это что, заразно?..

– Дракс, я вспомнил, Небула просила, чтобы ты перед отлетом проверил…А я забыл, что надо проверить! Иди к ней, в общем… – выдавил Звездный Лорд, сам едва сдерживая хохот. Воин с жалостью посмотрел на капитана, еще раз горячо потряс руку Тору и побрел к «Бенатар» бормоча что-то про убогих и заразных.

– Ангельский пират…– простонал Локи, вытирая выступившие от смеха слезы. – Давно я так не смеялся…Тор, а тебе…идет!

Еще пару секунд назад Тор собирался прикрикнуть на Локи, чтобы тот угомонился, но глядя на искренне развеселившегося брата, лишь молчал и улыбался.

– Он всем прозвища дает…ну, почти всем, – доверительно сообщил Ракета. – Тор у нас в лидерах, у него самое крутое. Квиллу, вот не повезло, он убогий. Да и ты, кажется, теперь будешь то ли синим, то ли заразным…

– Переживу.

Звездный Лорд криво усмехнулся и протянул руку.

– С тобой было…интересно. Я даже не прочь был бы, если бы ты остался. Но, видно, ты нашел то, что искал.

Тор ответил на рукопожатие.

– Нашел, хотя и не искал, – подтвердил он. – Надеюсь, и ты найдешь.

Кривая усмешка Квилла стала печальной.

– Надеюсь…

– Бывай, Бог, – махнул лапой Ракета. – Если будут проблемы и деньги, ты знаешь, кого звать!

Квилл обреченно покачал головой.

– Учу его, учу, а без толку. Хорек, надо говорить «большие деньги», – с усмешкой проговорил он. – Ну что, прощайтесь. Мы ждем.

Тор, еще минуту назад благодушный и растроганный, мгновенно подобрался.

– Что?..

– Я не понял, – удивился Ракета. – Ты что, не в курсе?

– Хорек, заткнись…

– Не в курсе чего?!

Локи сцепил руки за спиной, стараясь не смотреть на брата, обратился к напарникам:

– Дайте мне десять минут.

– И все-таки, я не понимаю…

Квилл так посмотрел на Ракету, что тот подавился фразой.

– Я все понял. Пошли. Пока, Тор. – И оба побрели к «Бенатар» украдкой оглядываясь через плечо.

Громовержцу вдруг стало не до прощания. Все встало на свои места. Никто из команды не попрощался с Локи. Ракета, подмигивающий брату, словно бы намекая, что разговор их вполне может быть продолжен. Намек на то, что у Локи может появиться прозвище от Дракса. Нахмурившись, Тор обернулся к йотуну.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Как раз собирался… – начал было тот, но Одинсон жестом заставил его замолчать.

– Нет.

– Тор…

– Я сказал, нет! Это что, и был твой план?! Не придется ни прятаться, ни врать, ни менять обличия! – передразнил Тор. – Конечно, не придется, если ты улетишь!

– Тор, дай мне сказать.

Дрожащий от возмущения царь Нового Асгарда хотел было выдать очередное и твердое «нет!», но на лице, а в особенности в глазах Локи он прочитал такую тоску и усталость, что не смог выдавить ни звука. Только продолжал смотреть на брата с негодованием и обидой.

Видя, что очередного взрыва возмущений не последует, Локи заговорил вкрадчиво, словно перед ним был маленький ребенок.

– Тор, это действительно единственный выход. Ты сам сказал, я не могу все время прятаться и жить под чужим обликом. Мне жаль, но больше ничего нельзя сделать. Я не могу остаться ни на этой планете, ни, тем более, в этом городе…

– Мы что-нибудь придумаем, – упрямо проговорил Тор.

Локи грустно покачал головой.

– Я…мы… мы только что наладили отношения, – попытался зайти с другой стороны Громовержец. – Мы начали понимать друг друга. А этот город, планета…Локи, я не справлюсь один… Ты мне нужен…

– Ты уже справляешься. И справишься в дальнейшем. – Йотун глубоко вздохнул, помолчал, собираясь с мыслями, а затем произнес, глядя Тору в глаза: – Тор, я слишком долго делал то, чего делать не хотел. Слишком много времени прошло мимо. Ты стал героем, тебя любят друзья, уважают смертные, ты спасал миры. Даже враги, наверное, у тебя есть. У меня нет ничего. Я не гонюсь за почитанием, и равным тебе больше быть не хочу. Героем, мерзавцем, простым йотуном – не важно. Я хочу быть кем-то. – Видя, что Тор собирается его перебить, Локи заговорил быстрее: – В твоей власти сейчас запретить мне. Я останусь, если ты прикажешь. Но, прошу тебя, не делай этого, не поступай так со мной. Пожалуйста, отпусти меня.

Тор смотрел в алые глаза брата, и сердце его сжималось от тоски и грусти. Да, он мог бы сейчас упрямо настоять на том, чтобы Локи остался. В его власти было удержать младшего подле себя, и всю жизнь успокаивать себя тем, что делает это ради его же блага. Но чем он в этом случае будет лучше Одина? Без возможности быть собой, без имени, без личности, в Новом Асгарде Локи будет обречен на одиночество. Пусть не причиняющая мгновенной боли, но это тоже мучительная пытка. Тор нервно тер подбородок, осознавая, он не имеет права держать здесь брата силой.