Текст книги "Бог Без Мира (СИ)"

Автор книги: Джилл-с-фонарём

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– С амбициями у него всегда было все в порядке, – хмыкнула Хела. И после небольшой паузы добавила: – В том, что Асгард пал, моя вина. Но во имя всех девяти миров, как же я была зла! Я от всего сердца ненавидела отца, за то, как он со мной поступил, ненавидела тебя, за то, что ты занял мое место, твоего братца-йотуна, за то, что даже его почитали и называли богом, а меня отправили сюда, бросили, забыли. Я ненавидела, и ненависть моя погубила наш дом.

– Не мне тебя осуждать, – ответил Тор. И, помолчав, добавил: – По крайней мере, не теперь.

В мчащемся вниз по течению потоке он явственно рассмотрел казнь. Какому-то мужчине набросили на шею веревку, и затем выбили из-под ног подставку. Несчастный дергался, хрипел, лицо его стремительно багровело. Громовержец прикрыл глаза.

– Что мне теперь делать, – проговорил он, устало потирая лицо руками. – Я устал, запутался, у меня нет сил бороться.

Хела слегка пожала плечами.

– Перейди мост. Там, – она кивнула на противоположный берег, – тебе будет все равно, что происходит с живыми. Там только вечный холод и безмолвие. Мертвые привыкают быстро. Становятся серыми тенями, которых больше ничего не терзает. Наверное, они обретают покой.

Тор невесело усмехнулся на такое ее предложение, а затем, спохватившись, спросил:

– Хела, а как ты оказалась здесь? Ведь ты не умерла.

– Нет, не умерла, – подтвердила Богиня Смерти. – Когда в Асгарде на меня напал демон, – она нахмурилась, вспоминая, – Сурт, я действительно едва не погибла. Но в последний момент, перед тем, как Асгард был уничтожен, меня при помощи Камня Бесконечности перенес сюда твой ручной йотун.

Она вдруг запрокинула голову и расхохоталась.

– Знаешь, я в детстве выпрашивала у Одина какую-нибудь зверюшку. Мне очень хотелось иметь питомца. Конечно, у меня нет претензий к его дару, Фенрис была прекрасным домашним любимцем. Но во имя девяти миров, как тебе удалось выпросить настоящего живого йотуна?! – Она вновь разразилась хохотом.

– Он не был моим домашним питомцем. Он был моим братом, – мрачно отозвался Тор.

– Йотун?! Ну да, конечно!

В воде под ними погибал целый отряд. Солдат в форме цвета хаки расстреливали с воздуха. Тор отрешенно подумал о том, видела ли Хела в этом бесконечном потоке смертей и страданий, как умирали асгардцы от рук Черного Ордена? И, если видела, задели ли эти смерти хоть немного ее душу? Она радовалась или горевала? Ведь это погибал ее народ, но народ, который забыл ее, свою Богиню.

– Как бы то ни было, – продолжила Богиня после недолгого молчания, – Маленький йотун доставил меня сюда. Видимо, в тот момент в его теле уже жили два сознания, и если сам Локи хотел мне помочь, преследуя свои цели, то отец, поняв, что не в силах пока еще его остановить, подсказал, куда нужно отправить мятежную Богиню, чтобы она больше не создавала помех. Впрочем, они оба расчетливы, под стать друг другу. Даже удивительно, что этот поганец не родной сын Одина. А потом он совсем зарвался и имел наглость требовать награду за спасение! Впрочем, я и без того выполнила бы его просьбу, мне на тот момент уже ничего не хотелось. Тем более убивать тебя.

– Убивать меня? – удивился Тор. – Погоди, значит, Локи попросил…

–…чтобы я тебя не трогала, – подтвердила Хела. – Не пыталась причинить вреда великому защитнику девяти миров. Он думал, что раз я сильнее тебя, то, когда выберусь отсюда, обязательно захочу поквитаться. Но я не хочу. Даже без той глупой клятвы. Злости, ненависти больше нет, я опустошена, перегорела. Месть не принесла мне удовлетворения.

– Понимаю, – отозвался Тор, вспоминая убийство Таноса.

– Выйти отсюда я тоже не могу, – произнесла Хела. – Отец набрался сил и сдерживает меня. Как я уже говорила, он постарался и подсказал Локи, куда меня отправить. Так я вновь оказалась заперта в своей старой тюрьме, своем мире. Но в этот раз меня это не злит, не приводит в ярость. Меня не пугает даже перспектива остаться в Хельхейме навсегда. В конце концов, я Богиня Смерти. Видимо, мое место среди мертвых.

– А меня отец лишил сил, – ответил Тор откровенностью на откровенность. – Там, в Новом Асгарде, остались мои друзья. Но что я могу… – он тяжело вздохнул. – Как им помочь? Даже если сейчас каким-то образом очнусь, я не противник Одину. Он силен, могущественен, он полноправный хозяин собственного мира и творит там все, что хочет. У меня нет шансов. Наверное, – он запнулся было, но продолжил тихо, – наверное, стоит принять твое предложение и перейти этот проклятый мост…

В воде под ними проплыл образ женщины, умирающей от страшной раны в груди.

– Я сказала, что месть не принесла мне удовлетворения, а ты – что понимаешь меня – неожиданно проговорила Хела. – Но если хочешь спасти друзей, тебе придется остановить отца. Любым способом. Понимаешь, о чем я?

– Да, – ответил Одинсон. – Я понимаю. Ничто не сможет остановить царя Одина. Кроме смерти. Но…я не смогу его убить. У меня нет сил даже просто дать ему отпор.

– А если бы твоя сила была с тобой? – Богиня Смерти обернулась и испытующе посмотрел на брата. Тот напротив, сгорбился, спрятав лицо в ладонях.

– Я не знаю…

Он вспомнил отца. Справедливого царя, хранителя огромного количества артефактов, защитника девяти миров, правящего своим народом мудро и честно. Как он поддерживал Тора, как давал ему советы, с какой любовью смотрел на мать… За такого отца Тор отдал бы жизнь не задумываясь. Но какова оказалась изнанка всего этого великолепия. Ложь, коварство, расчет. Один манипулировал всеми, кто был в его власти, использовал каждого, отправлял в расход безжалостно и не задумываясь, лишь бы всеми возможными способами получить желаемое. Он изгнал старшую дочь, свел с ума и убил младшего сына. Из мудрого царя Всеотец превратился в расчетливого безумного тирана. И, если бы с Тором была его сила, что бы он сделал там, в Зале Нового Асгарда, когда понял, что отец не отступит?

Хела не стала настаивать на ответе. Задумчиво покусывая губы, она вновь покачала ногами над проплывающей под ними женщиной, топящей в ванне младенца.

– Даже если ты или я захотели бы остановить Одина, у нас нет такой возможности. Я не могу даже сойти с этого моста на берег мира живых, а ты лишен сил. И все-таки, способ есть. Единственный, ненадежный, но существует. И если все получится, Один исчезнет. Навсегда.

– Исчезнет, – эхом повторил Тор прекрасно понимая, что имеет ввиду его старшая сестра. – И что же ты задумала?

– Попробуй достучаться до своего ручного йотуна.

– Он не ручной йотун, он… Стоп, что ты сказала? – от неожиданности Тор вздрогнул и едва не коснулся носком сапога воды. Он не знал, что произойдет в подобном случае, но что-то ему подсказывало, приятного будет мало.

– Я сказала, что если попробовать найти и растормошить твоего…брата, убедить его противостоять Одину и вернуть себе тело, с нашим отцом будет покончено. При хорошем исходе, разумеется.

– Но…отец сказал, что Локи больше нет…я думал, это означает смерть…

– Значит, ты не правильно думал, – хмыкнула Богиня. – Один мучил его, довел до крайности. Когда титан ломал шею Локи, калеча тело, Один сражался с его духом. Однако, нельзя лишить тело его родной души и заменить другой. Подавить, запереть в глубинах сознания, да, но не уничтожить. Если умрет душа, умрет и принадлежащее ей тело, чего Один, конечно же не желает. Так что, Локи все еще жив, хотя надежно заперт внутри своего собственного разума. И если попытаться найти его, убедить дать отпор отцу, то… – она поджала губы. – Один может умереть. На этот раз окончательно.

Тор вновь уставился на воду. Пока что никаких ужасов ему на глаза не попадалось.

– Убить отца, – тихо произнес он, прислушиваясь к собственному голосу. А еще к тому, как отзывается на слова сердце. Не дрогнет ли? Не заболит, не защемит?

Не защемило. Страшная пустота, вот что ощутил Громовержец. Бескрайнее ничто там, где когда-то были идеалы, принципы, убеждения.

– Я смотрела в воду и видела многое из того, что ты не хотел бы видеть, – продолжала Хела. – Но если решишь попытаться спасти своего брата, тебе придется столкнуться с той реальностью, в которой он сейчас пребывает. Кошмары, воспоминания об унижениях, боли. Здесь, – она махнула рукой в сторону потока, – нет ничего светлого и доброго, как нет ничего доброго рядом с Локи. Один специально окружил его страхом и отчаянием, чтобы его пленник не вздумал выбраться. Я знаю способ, как попасть туда, но вернуться самостоятельно невозможно. Только Локи сможет вывести тебя из лабиринта собственного сознания. Если захочет, конечно.

– А что, если не захочет? Или, если я вообще не смогу найти его?

– Ты останешься плутать в мире кошмаров, созданном Одином чтобы сдерживать Локи, – не стала скрывать Богиня Смерти. – А тело твое будет пребывать в состоянии не жизни и не смерти. Пока все-таки не умрет…от истощения, например.

– Хорошая перспектива.

Хела пожала плечами.

– У тебя все еще есть варианты вернуться в мир живых или же… – она кивнула в сторону противоположного берега. – Не Вальгалла, пиров с Валькириями не обещаю. Но в Хельхейме тебе этого и не захочется.

В быстронесущемся потоке кто-то умирал, захлебываясь собственной кровью. Тор отвернулся. Смотреть на подобное ему решительно не хотелось.

– Хела? – Богиня обернулась и посмотрела в лицо брату открыто и прямо. – Скажи, как мы до этого докатились? Где наша вера? Где наши принципы? Что с нами стало?

– Может быть, именно сейчас они у нас и появились? – просто ответила Богиня. – В конце концов, там, где все разрушено, рушить уже нечего. Остается строить. Даже Один в своем безумии это понимает, он возводит Асгард.

Тор вздохнул.

– А ты не думаешь…что он не настолько безумен? Что может оказаться прав? Что пусть не всей Вселенной, но множеству миров действительно нужно жесткое правление?

– Я не знаю, – проговорила Хела. – Но если бы ты думал так, уступил бы мне место на троне Асгарда сразу.

– Это верно.

В наступившей тишине Тор вновь вернулся к мысли о том, что сейчас он сидит рядом с сестрой, которая в прошлом едва его не убила, и спокойно обсуждает убийство их родного отца. И вновь ничего в его душе не дрогнуло. Пустота не заполнялась.

– Я попробую найти Локи, – твердо произнес Громовержец. – Я сделаю все, чтобы найти его.

Хела кивнула, словно другого ответа не ожидала, и поднялась на ноги. Тор последовал ее примеру. Брат и сестра, заклятые враги в прошлом, объединившиеся против общего врага в настоящем, стояли друг против друга на тонком золотом мосту, соединяющем миры живых и мертвых.

– Тогда вот тебе мое напутствие, – сказала Богиня Смерти. – Сейчас подумай о том, кого хочешь найти. Мысли на границе миров имеют огромную власть. Когда увидишь знакомый образ, просто коснись его. И еще. Помни, все, что будет окружать тебя, не реальность. Это видения, миражи, созданные Одином из самых страшных и болезненных воспоминаний Локи, не все они правдивы, многие искажены и извращены настолько, чтобы подавить, не позволить выбраться и вернуться в реальный мир. Не старайся что-то изменить, не проявляй эмоций, и, главное, не прикасайся к видению, если ты не будешь уверен, что это настоящий Локи. Иначе, ты просто станешь частью миража, потеряешь себя и останешься там навсегда. Просто попытайся найти его среди этого хаоса.

– Как я его узнаю? – спросил Тор. – Ведь во всех миражах и видениях будет его образ.

– Я не знаю, но думаю, ты справишься, – произнесла Хела. – Если искренне этого хочешь. Готов?

Тор постарался представить Локи, и разум тут же подбросил воспоминания о том, кто сейчас находился в Зале Нового Асгарда. С трудом Одинсону удалось прогнать образ обезумевшего Одина-Локи. Он долго копался в памяти, силясь найти там брата не изуродованным ненавистью и злобой, не избитым, не закованным в цепи, не мертвым, и не находил. В который раз Одинсон с горечью подумал о том, что же с ними стало. У них нет даже одного хорошего воспоминания. И вдруг, словно это была жестокая шутка разума, он вспомнил то, что не должен был забывать никогда.

– Видно, мой брат не такой уж пропащий. – С усмешкой.

– Возможно. – Сдержанно.

– Спасибо. – Искренне.

У Тора сжалось сердце. Да, он поблагодарил Локи за помощь. Ведь тот помог, помог после того, как Тор дважды его бросил: на Сакааре и в гибнущем Асгарде. А до этого бросал бессчетное количество раз.

– Я готов, – проговорил Тор, стараясь не упустить образ брата. – Что нужно делать?

– Держи глаза открытыми, а рот закрытым, – неожиданно усмехнулась Богиня Смерти, и, прежде чем Тор спросил, что она имеет ввиду, Хела толкнула его в грудь. Неловко взмахнув руками, Тор полетел в реку, в волнах которой плескались чьи-то страдания и смерть

========== Глава 9. ==========

– Держи глаза открытыми, а рот закрытым, – неожиданно усмехнулась Богиня Смерти, и, прежде чем Тор спросил, что она имеет ввиду, Хела толкнула его в грудь. Неловко взмахнув руками, Тор полетел в реку, в волнах которых плескались чьи-то страдания и смерть. Вода сомкнулась над ним, принимая в свои объятия, вокруг завертелась карусель образов. Люди, еще живые, но либо находящиеся при смерти, либо испытывающие мучительные страдания. Первое мгновение Тор хотел было вынырнуть, выбраться на сушу, бежать подальше от всех этих жутких эпизодов чьих-то жизней. Рефлекторно он сделал несколько сильных гребков к поверхности, но не сумел понять, где она. Со всех сторон асгардца окружали бесчисленные образы. До Тора дошло, как Хела собиралась отправить его мир кошмаров Локи. Очевидно, ведь она сама сказала, что видела в реке то, чего он, Тор, видеть бы не захотел. Именно река, наполненная смертью, страданиями и болью, должна принести Громовержца к тем видениям, среди которых Локи пребывает сейчас. Последовав совету старшей сестры, Тор принялся озираться. Его несло течение, но образы, что мелькали повсюду, казалось, имели какую-то свою скорость. Одни мчались быстро и были едва уловимы, другие позволяли рассмотреть себя во всей своей кошмарности. В этой субстанции Тор двигал руками и ногами, осознавая, впрочем, что вряд ли здесь можно утонуть. Скорее, заблудиться, потеряться, стать частью потока и не суметь найти путь наверх… Лучше бы утонуть. Тор загребал руками и вертел головой, выискивая. Мимо промчался умирающий от тяжелой болезни старик, за ним девочка, изувеченная в автомобильной аварии… А вот это явно сон – женщина, которой ничего не угрожало, на коленях стояла перед горящим зданием. Она заламывала руки и, судя по выражению лица, отчаянно кричала. Звука, впрочем, не было. Мертвые не склонны к болтливости… Тор повернулся вокруг своей оси и вдруг… С силой загребая руками Громовержец бросился за мчащимся по течению видением. Один гребок, второй, третий… Рука выброшена вперед, кончики пальцев зацепляют блеклый, тающий образ…

Маленькое помещение разгромлено настолько, насколько вообще можно разгромить камеру в темнице Асгарда. Из предметов мебели уцелела только кровать. Пол покрыт осколками посуды и зеркала, обломки стульев и стола валяются на таком расстоянии друг от друга, словно несчастную мебель просто разорвало на куски. Довершают композицию кровавые следы. Локи сидит у стены, его ступни изранены осколками, длинные пальцы вцепились в волосы, он медленно раскачивается, что-то тихо шепча.

Тор отлепился от своего поста у стены, сделал неуверенный шаг к брату.

– Нет. Нет. Нет, – повторяют тонкие губы, а из-под прикрытых век по бледным щекам текут слезы. – Почему она? Почему? Почему?!

Крик вырывается из груди Бога Обмана. Крик, наполненный такими болью и мукой, что по телу бегут мурашки.

– Потому, что ты это сделал. Ты убил ее!

Тор поднял голову и по ту сторону стекла увидел себя самого.

Тот, другой Тор, еще не лишившийся глаза, с длинными светлыми волосами стоит перед камерой и смотрит на младшего брата. Взгляд его полон ненависти.

– Ты доволен?!

Локи разлепляет воспаленные веки, глаза его красные и больные.

– Тор…

– Заткнись! Чудовище! Выродок! Ты убил маму! Она любила тебя! А ты отправил к ней убийцу!

Слова Тора злы, они бьют словно плетью, не щадя несчастного пленника, который никак не может избежать этой пытки. Впрочем, Локи даже не пытается. Он просто смотрит на брата сквозь стекло камеры, смотрит с мольбой и отчаянием.

– Нет…я не хотел…я не…

– Мне плевать, чего ты хотел, ничтожество. Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не вышел отсюда. Никогда!

– Тор, – голос Бога Обмана дрожит от едва сдерживаемых слез, – прошу. Умоляю, позволь мне проститься. Я больше никогда ни о чем не попрошу. Запри меня здесь, забудь о моем существовании, но сейчас дай мне возможность еще раз ее увидеть! Умоляю…

Тор, наконец, пришел в себя. Шок от перемещения в чужую искореженную реальность прошел, но его сменил шок другого рода.

– Нет, – прошептал он, неосознанно делая шаг к сидящему на полу измученному брату, – не плачь. Все хорошо, ты не виноват…

Тор презрительно ухмыляется, а потом и вовсе заходится в смехе, от которого хочется заткнуть уши. И Локи, жалобно всхлипнув, сжимается, словно от удара.

– Ты умоляешь? Хочешь проститься? Как мило!

– Замолчи!

– Моя бы воля, ты бы сейчас умолял меня о пощаде! А я бы пытал тебя самым страшным способом! И был глух к твоим мольбам!

– Заткнись!

Тор сделал еще один шаг и еще. Его рука сама собой потянулась к плечу Локи…

– Ты, ничтожество, и не имеешь права даже думать о ней, как о матери, не то, чтобы находиться рядом. Ее проводят в последний путь те, кто любил ее, кого любила она. Тебе нет среди нас места!

– Нет! – Тор сорвался на крик. Его двойник вел себя как законченная мразь, и все, чего хотелось сейчас Громовержцу, дать тому, длинноволосому, по морде. – Нет, – Он обернулся к смотрящему сквозь него Локи, – слышишь, это все не правда! Этого не было!

Несчастный Бог Обмана стонет, словно ему больно и, спрятав лицо в ладонях, плачет. И Тор, уже готовый было обнять, найти добрые слова, успокоить, вздрогнул и отдернул руку. Мгновение назад он в пылу эмоций вслух сказал то, что сейчас почувствовал сердцем.

– Это неправда.

Асгардец опустился на одно колено перед рыдающим Локи и тихо проговорил, прекрасно понимая, что тот его не слышит:

– Я действительно не позволил тебе проститься с мамой. Мое горе было настолько велико, что я эгоистично забыл о твоем существовании. А ведь мама любила тебя, как и ты любил ее. Она бы хотела, чтобы ты проводил ее к звездам. Прости, что так вышло. Но я не называл тебя ничтожеством и выродком. Это все неправда, Локи. Я не знаю, где Один держит тебя, но я обязательно, слышишь, обязательно тебя найду. Верь мне, брат.

Тор беспрепятственно прошел сквозь стекло камеры, вышел в один из бесконечных широких коридоров дворца. Здесь, как и в Новом Асгарде, было тихо и безлюдно. Громовержец бездумно шагал вперед, а его шаги не создавали эха. Он все еще был свободен перемещаться в этих бредовых видениях, он не коснулся Локи в камере, хотя всей душой хотел этого. Тору было не по себе. Там, в камере, он чудом не бросился успокаивать плачущего брата, защищая его от своего жестокого двойника. А ведь Хела предупреждала не верить всему, что он увидит. Как справляться дальше, у Одинсона четкого плана не было. Единственное, что он знал на каком-то подсознательном уровне – надо покинуть дворец. Будто что-то звало его идти дальше. Тор завернул за очередной угол коридора…

Совсем еще юный Локи стоит, скрывшись за колонной, и напряженно прислушивается к чему-то.

Тор замер у юноши за спиной и тоже прислушался.

– Говорю вам, – где-то рядом звучит голос Вольштагга, – больше никаких тренировок с этим мелким! Ни за что! Вы же видели, что он вытворяет! Фокусник, чтоб его…

– Успокойся, – на этот раз говорит Сиф, – Бесишься потому, что он тебя уделал. А вообще, да, это не честно. Мы на тренировочной площадке днем и ночью, оттачиваем мастерство, выкладываемся. А потом приходит братец нашего Тора, напускает тумана, тыкает повсюду своих двойников и раз – он победитель. Не справедливо.

– В честном бою от Локи толку не будет никакого! – насмешливо выдает Франдал. – Да и вообще, не надо его больше брать на тренировки. Не всем же быть героями, в конце-то концов, кто-то должен героев чествовать! Тор, я вообще не понимаю, как это недоразумение может быть твоим братом.

Тор внутренне содрогнулся. А вот это уже правда. Хела упоминала и о таком тоже. Не все видения в этом мире ложные. И вот как раз одно из них. Да, Тор тогда пошел на поводу у общего мнения негодующих друзей, но, во имя всех девяти миров, он же не знал, что Локи подслушивает!

– Сам не знаю. Простите, ребята. Мне постоянно за него так стыдно.

Локи оборачивается. На окаменевшем лице тускло блестят зеленые глаза.

– Эй, не слушай их! – забывшись, горячо зашептал Тор, пытаясь поймать отрешенный взгляд. – Они завидуют, не понимают. Ты сражаешься так, как умеешь, в этом нет ничего постыдного…

Локи медленно подносит руки к лицу, некоторое время внимательно смотрит на них.

– Недоразумение… Фокусник…Тебе за меня стыдно… – бормочет он, разглядывая свои длинные пальцы. А затем резко и до белых костяшек сжимает их в кулаки, по которым бегут зеленоватые сполохи. – Ненавижу. – И холодная бессильная ярость зажигает потускневшие от обиды глаза с новой силой.

Опустив голову, юноша быстрым шагом, едва не переходя на бег, отправляется в противоположную от говорящих сторону.

Тор застыл в нерешительности. Возможно, раз воспоминание настоящее, то и этот Локи настоящий. Тор сделал пару нерешительных шагов вслед за удаляющимся братом и вновь замер. Ему нестерпимо захотелось наружу, прочь отсюда как можно быстрее, словно какая-то неведомая сила то ли звала его куда-то, то ли гнала откуда-то. Бросив тоскливый взгляд вслед тонкой фигуре юного Локи и искренне надеясь, что не ошибается, Тор чуть ли не бегом бросился в противоположную сторону. Он мчался по коридорам, с трудом вписываясь в повороты, перепрыгивая через несколько ступеней на лестницах, пока, наконец, не оказался у выхода из дворца. Глубоко вздохнув, Одинсон толкнул дверь.

Перед ним простирался вулканический пейзаж Свартальфхейма. Малекит, вобравший в себя Эфир, удаляется к кораблю, прикрываемый своими воинами. Тор, все тот же длинноволосый и не искалеченный мстительной сестрой, молотом крушит эльфов, пытаясь добраться до их предводителя. И в это время Алгрим активирует гранату.

Бегом, спотыкаясь о камни и выступы, забыв про все на свете Тор помчался к сражающимся.

Светящаяся алым, граната прямо в воздухе вспыхивает пронзительным голубым светом, открывая смертоносный портал над Локи и Джейн Фостер. Бог Обмана с силой отталкивает от себя девушку как можно дальше, но сам отскочить не успевает. Его стремительно затягивает в смертельный портал.

Тор самозабвенно дубасит эльфов Мьёльниром, его цель, Малекит, не так уж недосягаема. Он сделает это, убьет мерзкого эльфа, заберет Эфир, отомстит за мать. Джейн отчаянно кричит, зовя его по имени, и судя по всему, Тору достаточно того, что он слышит голос возлюбленной. Она жива. Ни о ком больше он не думает.

Тор, не помня себя от ужаса, мчался к Локи, жалея, что сейчас у него нет верного молота. Он смог бы выбить брата из этой смертельной ловушки, как тогда…

Портал поглощает Бога Обмана, словно огромная уродливая пасть пережевывает и глотает свою жертву. Пронзительный голубой свет на мгновение сменяется кроваво-красным, ловушка теряет свою силу…

В момент, когда Тор прыгнул, подавшись всем телом вперед, силясь дотянуться до руки Локи, он думал лишь о том, что не должен позволить брату быть затянутым в смертельный портал. Когда кончики его пальцев коснулись почти что исчерпавшей свой ресурс ловушки, Громовержец осознал, что это вновь ложное видение, и ему не следовало быть настолько несобранным. Однако, было слишком поздно. Оставшейся энергии гранаты хватило, чтобы принять еще одну жертву. Страшная боль пронзила руку, стремительно поднимаясь от кисти к локтю, плечу и дальше. Тора, протаскивало сквозь угасающую, но все еще активную ловушку. Тело сдавило, воздух выбило из легких, перед глазами поплыли разноцветные круги. И сквозь невыносимую боль ломающую тело, пробилась другая, стиснувшая сердце. Он погибнет здесь, в мире кошмаров, так и не найдя Локи.

А затем боль исчезла. Исчез Свартальфхейм, длинноволосый Тор, Джейн Фостер, темные эльфы. Тор оказался в каком-то странном помещении, стены и пол которого были сделаны из металла. Звездолет. Да, по всей видимости, Громовержец очутился в одном из отсеков космического корабля. На «Бенатар» тоже были подобные помещения, вот только в разы меньше. Здесь же места было достаточно для того, чтобы разместить человек двадцать, не меньше. Тор осмотрелся в поисках двери, а, обнаружив искомое, просто прошел сквозь, как сделал это в темнице Асгарда. Перед ним в обе стороны простирался огромный, почти что Асгардских масштабов коридор. Одинсон мысленно прикинул, какого же размера должен был быть звездолет, и нахмурился. По всей видимости, габариты выходили колоссальные. Кому и зачем нужно столько места в открытом космосе? Тор прислушался к своим ощущениям, до этого упрямо гнавшим его вперед, затем, сделав выбор, отправился по намеченному маршруту. По обе стороны коридора тянулись шеренги таких же закрытых помещений, в одном из которых изначально очутился Тор. В какой-то момент Громовержец подумал, было, зайти в одно из них, посмотреть, что же там может перевозиться. Однако, подойдя к первой попавшейся металлической двери и прислушавшись, Громовержец тут же отступил назад. То, что находилось по ту сторону, даже через дверь заставило подняться дыбом волоски на его могучих руках. Смотреть на это, у Одинсона желание решительно пропало. Он успел побывать уже в трех кошмарах своего брата, и каждый раз уходил от опасности остаться в них навсегда лишь в последнее мгновение. Нельзя больше так рисковать. Он должен найти Локи. А ведь Громовержец даже не знал, в каком состоянии пребывает разум его брата. Что, если события, произошедшие с ним, подорвали психику Бога Обмана окончательно? Что, если Тор найдет брата обезумевшим от пережитых страданий и переживаемых видений настолько, что тот не сможет не то, чтобы противостоять Одину, но даже просто узнать его, Тора? Что тогда? Тор покачал головой. Нет, что бы ни случилось, он должен добраться до цели, должен найти Локи, в каком бы состояние тот ни был. А там, будь, что будет. Слишком часто он оставлял брата в одиночестве тогда, когда тот нуждался в нем. Даже если ничего не выйдет и Тор обречен будет остаться в этом мире навсегда, больше он так не поступит. Оторвавшись от созерцания двери, Одинсон решительно направился прямо по коридору. Он, то поднимался, то спускался по ступеням, ведомый каким-то шестым чувством, пока, наконец, не оказался в гигантском куполообразном помещении, свод которого практически невозможно было рассмотреть из-за его высоты и тусклого освещения.

Ужасающий крик, от которого холодеет в сердце, мечется по огромному помещению, эхо бьется о металлические стены, усиливая и без того громкий звук в десятки раз.

Тор лихорадочно осмотрелся, в поисках источника звука. Тем более, что голос был ему до боли знаком.

Локи скорчившись лежит на полу, дыхание его тяжелое и рваное. На лбу страшные ожоги. Плоть обуглилась, почернела и еще слегка дымилась. Навивший над ним Танос с некоторой долей любопытства наблюдает за жертвой.

– Надо же. Все еще в сознании.

Он несильно бьет носком сапога неподвижное тело. Слабый стон усиливается акустикой помещения.

– Ему давно пора сдаться.

– Ему давно пора умереть.

Тор с трудом сглотнув ком в горле, обернулся на голоса.

Гамора и Небула стоят в стороне и наблюдают за происходящим. Выглядят обе женщины так, словно зрелище пыток для них – обычное дело.

– Если он умрет, – недовольно бросает Гамора, – кто займет его место? Ты? Я? Нет, пусть выживет. И сделает то, что хочет отец.

– Если он не умрет, – Небула скрестив руки, слегка постукивает бионическими пальцами по предплечью, – то свихнется, но не сдастся. И все равно будет бесполезен.

Гамора косится на сестру.

– Да уж, покрепче тебя будет. – И, уже без издевки в голосе: – Не жалей. Нас никто не пожалеет.

Танос еще раз внимательно смотрит на скорчившуюся фигуру у его ног, а затем заносит над ней руку, одетую в золотую перчатку.

– С тобой интересно, асгардец. Давно не попадались такие упрямые. А чем упрямее жертва, тем интереснее ее ломать.

Титан рукой в перчатке хватает пленника за плечо, вздергивает на ноги. Сжимает пальцы.

Тор знал, насколько это мучительно, в недавнем прошлом он сам ощутил все «прелести» пытки Перчаткой Бесконечности. И, когда измученный Локи зашелся диким криком, Громовержец непроизвольно схватился за плечо, физически ощущая боль брата.

– Ну так что? Кто твой повелитель, а, асгардец?

Локи беспомощно корчится от боли и хрипит, сил сопротивляться у него нет совершенно.

– Просто, дай ему, что он хочет, – Гамора качает головой. – Все равно рано или поздно сломаешься.

Небула молчит. Черные глаза киборга похожи на две бездны.

– Мой…повелитель… – Локи сипит, слова даются ему с трудом.

Танос улыбается почти что ласково.

– Уже лучше. Продолжай. – И опускает жертву на пол. Локи грузно оседает, не в силах удержаться в сидячем положении. Несколько секунд он просто лежит, восстанавливая дыхание, а потом с трудом поднимается, опираясь на непострадавшую руку.

– Мой повелитель, – шепчет он сорванным голосом, – Один, царь Асгарда…

Гамора прикрывает глаза.

Сердце Тора пропустило удар.

Лицо Таноса превращается в чудовищную маску, на которой буквально сияет улыбка. Он отступает в сторону, не переставая улыбаться и смотреть на пленника.

Осознание того, что сейчас произойдет, перекрывает воздух, лишает возможности двигаться, заставляет сердце бешено биться о грудную клетку. Тор с ужасом вгляделся в темноту за спиной безумного титана. Парализованный разворачивающейся перед ним сценой, он больше он ничего сделать не в состояние.

Из темноты опираясь на свое привычное копье Гунгнир выходит царь Асгарда Один. Его единственный глаз взирает на лежащего на полу измученного пленника почти что с участием.

– Здравствуй, Локи.

Мутные зеленые глаза взирают на Всеотца с недоверием и надеждой.

– Отец…ты… – Зубы Локи стучат, все тело сотрясает крупная дрожь, – ты пришел…нашел меня…

– Да, Локи, я нашел тебя, – Один говорит мягко. – Давно нашел. Это было несложно.

Измученный Бог Обмана с трудом понимает, что сейчас происходит. Возможно, он даже не вслушивается в слова царя Асгарда. В его зеленых глазах теплится надежда на спасение.

– Давно?..