Текст книги "Сквозь тьму (СИ)"

Автор книги: duPlessis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Зачем биться, эльф, – сказал он, – у нас есть более интересные занятия.

Трандуил снова замер, распахнув глаза. Отчего-то голос Азога производил на него такое впечатление, что разум почти немел, отказывая телу в движении. Возможно, именно эта способность его мозга и позволила ему держаться во время плена, но сейчас она вовсе не играла на руку.

Азог захохотал, если можно назвать булькающий омерзительный звук хохотом, повергая эльфа в еще большее оцепенение. Однако смеяться ему пришлось недолго. Лицо его вдруг исказилось и стало еще отвратительнее. Прогнувшись в позвоночнике, он начал захлебываться кровью, шедшей у него изо рта, и эльф увидел появившийся из его живота клинок, который тут же исчез. Взмах – и Торин, только что пронзивший спину заклятого врага, снес ему голову. Огромное тело повалилось на бок.

– Трандуил! Ты цел? – Торин бросился вперед, где уставившись на тело Азога, на коленях сидел эльф.

– И невредим, – добавил тот.

– Трандуил! – выдохнул Торин и с облегчением рассмеялся, притянув к себе голову эльфа. Прижался лбом ко лбу, гладя его по щекам и отводя назад волосы. – Трандуил… – И тот не делал никаких попыток отстраниться, позволяя сжимать себя в объятиях и зарываться пальцами в свои волосы.

– Орлы! – долетел до них крик, и они вернулись к реальности. Трандуил поднялся и вместе с Торином подошел к уступу, с которого открывался вид на место битвы. С прилетом орлов стало окончательно ясно, что битва выиграна. Птицы добивали орков, летающих кое-где летучих мышей, гоблинов. Эльфы, гномы и люди наконец чувствовали себя единой армией. Битва подходила к концу. И где-то там Даин наконец прорвался в Эребор.

Наблюдая за полетом птиц, Торин неожиданно спросил:

– И что ты сделал с моим вороном?

***

– Трандуил! – Торин разыскивал его уже с полчаса, снуя между телами, огнями и теми, кто уносил раненных и мертвых. Стало почти темно, но эльфы, люди и гномы, уставшие и обессиленные после битвы, упорно убирали тела.

Эльф обернулся, и Торин замер. Высокий, светловолосый и, несомненно, похожий на того, кого он искал, это был отнюдь не король лесных эльфов.

– Приветствую тебя, Торин, сын Траина, наследник Трора, – эльф слегка склонил голову. – Я – Келеборн, владыка Золотого леса. Трандуил только что направился к Дейлу.

Растерявшийся было Торин быстро взял себя в руки.

– Благодарю тебя, Келеборн, Владыка Лотлориена, – сказал он, – за помощь, оказанную в битве.

– Это была общая битва, господин гном, – ответил эльф. – Я рад, что благодаря ей эльфы и гномы сумели преодолеть обоюдную неприязнь и вновь выступили единым войском.

Торин склонил в согласии голову. Это было правдой – давно гномы не бились на одной стороне с эльфами. И сейчас как никогда Торин хотел положить конец многовековой неприязни и вражде между ними. Простившись с Келеборном, Торин продолжил свои поиски, думая об эльфах. Стало быть, армию Лотлориена возглавлял муж Галадриэль. Была ли она сама здесь, Торин не знал. Зато он видел, что в битве также участвовали эльфы Ривенделла под предводительством лорда Элронда.

Трандуила он нашел в одном из шатров, установленных для раненых. Там и здесь слышались стоны и крики, пахло кровью и лекарственными травами. То и дело мельтешил Эрендиль. Трандуил склонялся над одним из раненых. Торин бесшумно подошел ближе, наблюдая за тем, как эльф творит эльфийские заклинания, положив ладонь на лоб распростёртого перед ним тела. Гном задержал дыхание, вспоминая, как Трандуил еще в плену облегчил ему боль после избиений. И сейчас лежащий без сознания эльф вдруг открыл глаза, ошарашено вглядываясь в лицо своему целителю.

– Ты уже достаточно окреп, чтобы исцелять?

Трандуил медленно обернулся, однако не стал подниматься.

– Торин, – приветствовал он. – Я действительно чувствую себя лучше.

– Шрам почти невидим, – согласился гном, почувствовав настойчивое желание погладить эльфа по щеке.

Эльф улыбнулся. Странно было видеть его таким.. мягким. Что бы ни происходило, Трандуил редко терял свою граничащую с надменностью сдержанность.

– А вот ты, я смотрю, так и не нашел пока время, чтобы привести себя в порядок. – Трандуил скользнул пальцами по его рассеченному в битве лбу. Вздрогнув от прикосновения, Торин подался вперед.

– Всему свое время.

Трандуил кивнул, но руку не отвел, проведя пальцем прямо поверх раны. Торин почувствовал, как невидимые нити магии соединяют рассеченную плоть. Подняв руку, он накрыл ею ладонь эльфа и тихо сказал:

– Идём со мной в Эребор. Я еще не ступал туда сегодня.

Трандуил вздрогнул, и в глазах его мелькнуло что-то непонятное. Несколько долгих минут он молчал, и Торин сжал его ладонь в руках, в смятении ожидая ответа. Наконец Трандуил вздохнул и, проведя другой рукой по волосам Торина, сказал:

– Это твоя гора, Торин, и твой дом. Ваш дом. Твои товарищи заслужили честь войти туда первыми. Я же зайду туда во время твоей коронации.

========== Часть 8 ==========

По заведенной издревле традиции коронация нового правителя Подгорного царства проходила в Зале королей. Гномы успели восстановить частично разрушенное драконом помещение и до идеальной гладкости отполировали пол, покрытый толстым слоем золота – все, что осталось от исполина, расплавленного в безуспешной попытке убить дракона, – и большинство приглашенных трепеща сердцем вглядывались в сиявший под их ногами металл. Он будто лучился изнутри, подсвечивал желтым светом стены и колонны, и, казалось, даже ноги тех, кто на нем стоял, золотились.

Огромные гобелены возносились вверх по стенам, неся на себе символику каждого из родов гномов. Среди них были и те, что рисовали присутствующим удивительно живые картины минувшего боя, где светлое войско сошлось в битве с тьмой: гномы бились бок о бок с эльфами, люди храбро прикрывали их собою на фалангах, а орлы сшибались в небесной битве с тучами огромных летучих тварей. Там Свет торжествовал над Тьмой, и Солнце сверкало над долиной, озаряя лица воинов радостью.

Многие сотни рукодельниц из родов гномов, людей и эльфов трудились над этими гобеленами, дабы успеть в срок. Гномы не скупились на золото, и хотя со времени битвы минуло немногим более месяца, им удалось ликвидировать большинство признаков более чем векового владычества в Горе дракона и недолгого – орков. Основные залы были восстановлены, исследованы и отремонтированы мосты-переходы, приведено в порядок большинство жилых помещений. Вновь засверкал тысячами огней город-цитадель Эребор, и сейчас в свои права на него официально вступал новый правитель.

Тысячи горящих радостью и предвкушением глаз наблюдали за тем, что происходило на небольшом помосте, на котором был установлен трон со сверкающим над ним Аркенстоном. Тишина была такой пронзительной, что сложно было поверить, что в зале находилось несколько тысяч приглашенных. Все вслушивались в произносимую Белым волшебником речь. Гендальф – а это был он – держал в руках корону, вознесенную над головой коленопреклоненного гнома.

Вопрос о том, кто именно будет короновать Торина, вызвал множество споров. Главы семейств и, особенно, Даин, настаивали на том, чтобы Торин короновал себя сам. Но эта идея не пришлась тому по вкусу. Балин предложил эльфов, закономерно вызвав вспышку праведного гнева, и, хотя Торин раз и навсегда решил искоренить неприязнь между эльфами и гномами, настаивать он благоразумно не стал. Когда был предложен Гэндальф, практически все были если не довольны, то хотя бы не выказывали раздражения. Однако тут же стала проблема, как обойти главу Белого совета, мага Сарумана. Хоть он и утратил свой авторитет в глазах Совета после событий при Эреборе, он все же оставался старшим по званию. По известным причинам Торин на дух не выносил Владыку Изенгарда, и на этот раз возмущен был именно он. Однако по возвращении Гэндальфа все вопросы отпали сами собой. Маг уже не напоминал того уставшего, потасканного жизнью старика в серой хламиде и шляпе. Облаченный в белое, с белой бородой и ниспадающими на плечи белоснежными волосами, он излучал собой свет и могущество.

Гэндальф возложил корону на голову Торина, и тот встал, ощущая на себе не только тысячи взглядов, но и отныне абсолютно реальный груз ответственности перед своим народом. Обернувшись, он окинул взглядом зал. По правую руку от него в первых рядах стояли его сородичи, по левую – делегации людей и эльфов.

– Братья, – начал Торин, и с каждым словом его голос становился сильнее, глубже, проникновеннее, – друзья, союзники! Сегодня великий день. Сегодня мы наконец с уверенностью можем сказать, что королевство гномов возродилось. И пусть наш путь был долог, и многие сложили на нем свои головы, но их жертва не была напрасна. За мир! Благополучие! Процветание!

Тысячи восторженных возгласов вознеслось к сводам – радовались люди и гномы. Улыбались эльфы. И из всего этого гомона вдруг выделилась и полилась стройная песнь о пройденном пути. Торин пел, и его слова подхватывали гномы.

Мы бредём сквозь мглистых гор хребет,

В пещере там не брезжит свет.

Ветра стонали в мраке ночном,

Шептали ветви всё о своём.

Песнь была наполнена столь пронизывающей печалью, что после того, как она окончилась, несколько минут царило полное молчание. Каждый из присутствующих будто проникся болью, что многие годы носили в себе потомки рода Дурина, лишенные своей родины. Но вот печаль прошла и развеялась, и глаза вновь засверкали радостью. Торин занял трон, и началась церемония поздравлений и принесения присяги. Каждый из шести родов гномов клялся в вечной верности правителям Эребора, приносил свои поздравления и подарки. Затем пришла очередь эльфов. Как ближайший сосед Эребора, Трандуил выступил к трону первым. Сделав несколько величавых шагов, он остановился, слегка склонил голову в приветствии и молвил:

– До меня донеслись вести, что король Торин II интересовался лошадьми из далекого королевства Рохан. – Он сделал вопросительную паузу, и Торин с улыбкой кивнул, ибо действительно желал приобрести в свою конюшню несколько скакунов, в том числе и для себя, так как ему были не по нраву пони, кабаны и архары, которых любили использовать его родичи.

– Лошадьми! Ну надо же, взял моду, – тут же зашептал рядом стоящему родичу Даин. – Самые надежные верховые – кабаны, взращенные на сочных травах реки Рудь… – Ощутив толчок в бок, Даин замолчал и перевел взгляд на нахмурившегося Торина. Трандуил также услышал его комментарий и, снисходительно покосившись через плечо, продолжил:

– Намерение истинного короля, – выразительно отметил он. – И мой дар тебе, о Король-под-Горой, дожидается тебя в твоей конюшне – пара лошадей из древнего северного рода, славящегося своей силой, верностью и выносливостью. Они сослужат тебе верную службу. Пока же прими от меня символический дар – сбрую, исполненную руками лучших мастеров Эрин Ласгалена.

С одному ему присущей грацией Трандуил принял из рук приблизившегося к нему эльфа седло, покрытое богатой серебряной вышивкой, при этом не разорвав зрительный контакт с Торином, и шагнул ближе. Этикет требовал, чтобы, продемонстрировав свой дар, он вернул его в руки сопровождающего, который, в свою очередь, возложит его к ногам Короля-под-Горой, ибо не престало владыкам государств гнуть спины. Торин же должен был оставаться на троне, милостиво благодаря дарителя. Однако же все вышло иначе.

– Спасибо, Трандуил! – Ведомый внезапным порывом, Торин сошел с трона, протянув руки к подарку. Он не сразу заметил своей оплошности. Всё утро прошло в каком-то невозможном напряжении. Гости прибывали постепенно, часть из них уже была на месте, но делегации из Эрин Ласгалена не было до последнего. Торин сам не понимал, как сумел прожить целый месяц – в хлопотах и делах воспоминания об эльфе немного притупились, отступив на второй план, – но в день коронации, когда Трандуил должен был наконец вновь объявиться в его жизни, всё его существо буквально трепетало, изнывая от каждой минуты, отделявшей его от встречи. Видеть эльфа сейчас так близко и не сметь прикоснуться, было поистине невыносимо.

Трандуил удивленно моргнул, и на несколько секунд они так и замерли друг напротив друга, глядя в глаза. И если бы Трандуил вовремя не опомнился, заминка стала бы достоянием общественности. Так же, непосвященные в правила этикета гости даже не заметили ничего необычного. Преодолев замешательство, Трандуил коротко кивнул, передал Торину подарок и со словами «Правь с миром, Торин Дубощит» отступил назад. Оставшиеся предметы упряжи были возложены к подножию трона подошедшим слугой. Трудно было переоценить самообладание короля эльфов, и Торин был по-настоящему благодарен ему за подобный поступок.

Чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, Торин также стоя принял дары Галадриэль, Элронда и Барда. Владычица Золотого леса преподнесла в подарок древний фолиант с историей Арды со времени ее возникновения. Книга поражала воображение: большая, в кожаном переплете, она вся будто сочилась исходящим сквозь эльфийскую вязь светом. Правитель Ривенделла подарил меч, выкованный в Гондолине, «Хранитель мира», достойный заменить утраченный Оркрист. Люди понемногу восстанавливающегося Дейла преподнесли в дар роскошные полотна тканей.

Когда пришло время Бильбо Бэггинса, хоббита из Шира, в зале воцарилась полная тишина. Немногие из присутствующих знали, что обязаны хоббиту своими жизнями, которым бы неминуемо грозила смерть, не уничтожь он Кольцо Всевластия. Но все были удивлены, отчего именно ему выпала честь принести свои поздравления королю во время официальной части. По этой же причине Бильбо чувствовал себя смятенным и неуверенным. Выступив вперед, он сказал:

– Торин, я.. всегда знал, что ты достоин трона Эребора и верил, что ты сумеешь справиться с любыми свалившимися на тебя трудностями. Я не знаю, что мог бы преподнести тебе в дар….

– Мастер Бэггинс, – прервал его Торин, чувствуя смятение хоббита, – ты подарил мне большее, на что я мог рассчитывать. Друзья, – привлек он внимание присутствующих, – полурослик, стоящий сейчас перед вами, спас всех нас от опасности, что зрела над нами многие столетия. Бильбо, – он положил руку ему на плечо, – это я должен благодарить тебя, мой друг. Любое сокровище в Эреборе будет твоим. – Торин склонил пред хоббитом голову, и вслед за ним это сделали все присутствующие. И если бы в следующий миг Торин громко не провозгласил, что пора начинать пир, Бильбо бы спрятался за Гэндальфом, готовый провалиться сквозь землю от смущения.

Торин двинулся вперед, увлекая за собой высоких гостей. Пиршественная зала находилось в двух переходах от Зала королей, и остальные приглашенные направились туда удобными им путями.

В тот миг, когда увешанный гобеленами зал остался позади, и Эребор со своими монолитными переходами, лестницами и колоннадами открылся перед ними во всем своем величии и мрачном великолепии, в душе Торина родилось и окрепло чувство гордости за свой «дом», ибо за столь малый срок им и вправду удалось сделать невозможное. Вновь сверкал тысячами огней Эребор, и свет факелов подхватывался и тут же отражался бесчисленными руническими узорами, которые были восстановлены и позолочены заново. Сотни вновь заселенных ярусов нависали друг над другом, и в каждом из них теплился огонек жизни. Были восстановлены и отполированы золотые ограждения на прогонах, опиравшихся на капители колонн и исполнявших роль переходов, и отремонтированы гигантские статуи гномов. Хотелось показать все, поведать, какие трудности встали у них на пути, и как они были преодолены. Но показывать и рассказывать хотелось не целой следовавшей за ним процессии, от которой то и дело исходили восхищенные вздохи и восклицания, а одному единственному, чьего одобрения жаждало сердце. Взять за руку, повести по бесчисленным переходам и лестницам, показать все свое царство. Сердце щемило от желания остаться вдвоем. И как сильно чувства Торина расходились сейчас с чувствами Трандуила…

Ведь как только королевская процессия покинула Зал королей, пестрящий огнями и красочными полотнами, Трандуил со все нарастающей силой начал ощущать тяжесть сомкнувшихся над его головой сводов. Воздух загустел, сдавливая грудную клетку, и он с ужасом осознал, что разум отказывается ему повиноваться, без боя сдаваясь поднимающейся из глубин души панике. Это место, хоть и освещенное тысячами огней, еще не избавилось от отравляющего налета темного владычества и подавляло его волю. Страшные картины недавнего прошлого вновь замелькали перед его глазами, и сердце ускорило ход, отдаваясь в ушах лихорадочным стуком. Чтобы хоть как-то его утихомирить, Трандуил постарался сосредоточиться на дыхании и не заметил, как слишком близко ступил к краю. Взгляду открылось бесконечное в своей глубине гномье королевство, и он отпрянул назад, шумно вдохнув.

– Чего побледнел, король Трандуил? – услышал он голос Даина. – Боишься высоты, как и пламени дракона?

Инцидент вызвал невольную остановку всей тянувшейся за Королем-под-Горой процессии. Остановился и Торин, шедший впереди вместе с Бильбо. На несколько долгих секунд повисло неловкое молчание, во время которого Трандуил сумел взять себя в руки и гордо повел плечами, вздернув подбородок. Оценив ситуацию, Торин предварил конфликт, направив тяжелый взгляд на кузена.

– Даин, составь мне компанию, – мрачно молвил он, сделав тому знак поменяться местами с Бильбо. До пиршественной залы больше не случилось ничего непредвиденного, но остался неприятный осадок.

Зала потихоньку наполнялась приглашенными, вливающимися с разных сторон. Столы ломились от обилия различных яств и напитков. В воздухе витали аппетитные ароматы жареного мяса, смешанного со сладковатым и хмельным запахом меда и сладко-кислым – вин. По традиции правители всех приглашенных земель праздновали за одним столом. Как и на церемонии коронации родичи Торина сидели по правую руку, остальные приглашенные – по левую. По решению Торина Бильбо удостоился места рядом с ним.

Вино, эль, медовуха и иные напитки лились рекой. Гости радостно вкушали все предложенные блюда, предлагая тосты за здравие нового короля и благополучие королевства. Приглашенных было столь много, что столы были накрыты в нескольких залах, отделенных от главной арками. Снова и снова гномы шли к королевскому столу, принося свои поздравления и укладывая дары у его подножья. Постепенно то тут то там начали раздаваться хмельные пения, кто-то уже влез на стол, раскидывая ногами посуду, но вблизи королевского стола гости вели себя достойно.

Торин милостиво выслушивал лившиеся из уст приглашенных речи, улыбался и участвовал в разговорах. Лишь одно омрачало его настроение – поведение Трандуила. Со стороны казалось, что король Эрин Ласгалена был весел, непринужденно поддерживая разговор и обмениваясь шутками, но пытливый взгляд Торина, то и дело возвращавшийся к эльфу, подмечал, что улыбки того были откровенно натянутыми, он практически ничего ни ел и не пил. Трандуил был бледен и постепенно превращался в натянуто улыбающуюся ледяную статую. Только еще раз он отмер – когда на другом конце стола хмельной дух окончательно ударил в головы гномов, и Даин в который раз попытался затянуть какую-то песнь.

– Еще одна кружка, Владыка Даин, – внезапно молвил Трандуил, приподняв подбородок, – и твое лицо станет одного цвета с твоими волосами.

Даин подавился, расплескав эль на себя, на стол и даже частично на Торина.

– Да чтоб тебя! – выругался он, утирая рот рукавом. Отклонившись на спинку стула, он злобно взглянул на молча и насмешливо взирающего на него эльфа. Вокруг слышался смех. Гости уже были в том состоянии, когда готовы были смеяться над любым сказанным словом, тем более что чем больше пил Даин, тем ярче становился на его лице румянец, почти не уступая насыщенно красному цвету его бороды и волос. Торин обтер руку салфеткой и с улыбкой заметил:

– Да, кузен, ты бы не торопился, а-то не дотянешь и до двадцатой смены блюд.

Однако дальше ничего не изменилось, и Трандуил, потеряв интерес к Даину, остыл, кажется, и ко всему прочему и так и сидел безэмоциональный и бледный, больше не участвуя в разговорах. Когда никто за столом уже не обращал внимания друг на друга, Торин потянулся за золотым блюдцем со сладостями, привезенными откуда-то с востока – небольшими тарталетками из пропитанного медом слоеного теста, – и попросил сидящего рядом хоббита:

– Бильбо, друг, передай эти сласти королю Трандуилу.

Изрядно хмельной хоббит представлял собой милейшее зрелище. Раскрасневшийся и уже с трудом воспринимающий происходящее, он сначала удивленно посмотрел на сладости, потом на Торина и, наконец приняв из его рук блюдце, сунул его чуть ли не под нос королю эльфов. Трандуил вздрогнул, переведя недоумевающий взгляд на Бильбо. Тот же, в свою очередь, с хитрейшим видом указал глазами на Торина. Встретившись взглядом с гномом, эльф поблагодарил его легким кивком и аккуратно выудил один из кусочков двумя пальцами. Прожевал, запил и этим и ограничился, отведя от себя руку хоббита. Довольный Бильбо принялся уметать оставшееся, не замечая взгляда Торина, пытавшегося поймать взгляд Трандуила. Чувствуя, что праздник окончательно потерял для него свое очарование, Торин тоже замкнулся в себе и почти не принимал участия в дальнейших разговорах. Только гадал: если королю Эрин Ласгалена было так не по нраву происходящее, почему он оставался так долго?

Постепенно гости откланялись. Трандуил встал из-за стола вместе с Келеборном и, поблагодарив кивком, не спеша направился в отведённые ему покои. Гномы до сих пор продолжали праздновать, но Торина хватило ненадолго. Примерно через час и он выбрался из-за стола и постарался как можно более незаметно покинуть залу. Настроение было хуже некуда, и ноги бессознательно понесли его в сокровищницу. Долго он бродил по кучам золота, распинывая в стороны бесценные и прекрасные вещи, но золото не принесло ему желанного умиротворения. Теплое внешне, на деле оно оставалось холодным. Просто металл: красивый, когда его мало, опасный – когда много. Но не сейчас, когда он утратил для Торина свою главную суть. Зашвырнув подальше золотую цепь, случайно попавшуюся под руку, Торин внезапно подумал об ожерелье Ласгалена, которым так стремился обладать Трандуил. Мысли снова вернулись к эльфу и его странному поведению, рождая различного рода догадки, и Торин, по пути заглянув к себе, направился к нему в покои. Если хоть одна догадка его верна, эльф еще не спал.

***

Стражники молча распахнули двери. В комнатах было невыносимо светло, Торин даже поморщился – казалось, там горело как минимум две дюжины свечей, освещая чуть ли не каждый затемненный уголок комнаты.

– Что происходит? – Торин начал расхаживать по комнате, бросая раздосадованные взгляды на короля эльфов. Тот сидел в кресле, так и не раздевшись и, видимо, не собираясь этого делать, хотя со времени его ухода с празднества прошел уже не один час. Разве что снял брошь и корону. – Ты ничего не ел, не пил. Тебе не понравилось торжество? Поведение присутствующих? Еда?

Трандуил наблюдал за его метаниями бесстрастно, лишь приподняв брови.

– Почему тебя интересует, понравилось мне торжество или нет? Это твой день.

– Именно! – Торин резко остановился, повернувшись к нему лицом. – Но я не чувствую праздника, если ты хмур. Что происходит? – Подойдя к эльфу, он уверенно взял его лицо в ладони, приподняв вверх. – Тебе плохо в Эреборе?

Трандуил отвел глаза. Гном смотрел на его красивое, но мертвенно бледное лицо и чувствовал, как горечь растекается по венам, смешиваясь с кровью. Больно было осознавать, что любимый тобой дом вызывал отторжение в любимом создании.

– Говори!

– Два месяца – слишком малый для эльфа срок чтобы забыть, – ушел от прямого ответа тот.

– А сколько надо? – Впрочем, Торин мог и не задавать этот вопрос. Еще в той книге об эльфах он читал, что даже через тысячи лет события оставались в памяти эльфов настолько же яркими, как если бы они случились вчера.

Трандуил молчал, глядя вперед невидящими глазами, и, не совсем осознавая, что делает, Торин принялся гладить его по голове, успокаивая – то ли его, то ли себя. Глаза бегали по увешанным гобеленами стенам, но, увы, даже скрытые цветными полотнами, это были стены Эребора – слегка изумрудные от содержащегося в скальной породе малахита, с тонкими прожилками золота. Выступавшие арочные своды, покрытые золотой рунической вязью, также не оставляли сомнений, где они находятся. Осознав это, Торин вдруг понял, как тяжело на самом деле должны были давить эти стены на столь чувствительное ко всему нематериальному создание. И с болью, пониманием и заботой о другом существе собственные переживания вдруг отступили на второй план.

– Идем, – сказал он и потянул Трандуила за руку.

– Идем? Куда?

– Я покажу тебе кое-что.

И снова они двигались по бесконечным переходам и лестницам, но Торин уже не смотрел по сторонам и не испытывал ни гордости, ни желания хвалиться своим домом. Эребор вдруг потерял для него краски. Он просто вел Трандуила вверх – всё выше и выше, пока они не подошли к скрытому в арке выходу. Торин слегка нажал на массивную плиту, и она беззвучно сдвинулась, окатив их волной ворвавшегося вовнутрь свежего ночного воздуха. Взяв Трандуила за руку, он ступил с ним в темноту.

– Кто здесь? – послышались голоса стражников. Было абсолютно темно, и только лишь зарождающийся месяц и звезды освещали узкий уступ, на котором они находились.

– Отставить! – отозвался Торин, и стражники, признав голос своего короля, молча поклонились и разошлись в разные стороны. – Здесь находится смотровая площадка. – Торин развернулся к Трандуилу, пытаясь рассмотреть выражение его лица. Завороженный открывшимся видом, его взгляд был неподвижен от немого восхищения. Они находились почти на самом верху горы, и звезды здесь светили так ярко, что, казалось, протяни руку и притронешься к одной из них.

– Я и не знал, что на вершине Одинокой горы есть смотровой пост.

– Никто не знает, – ответил Торин, – но это не значит, что его нет. Идем, мы еще не дошли.

Торин повел его по уступу, обходя вершину, пока они не достигли выдолбленной в камне лестницы, убегавшей вверх. Она была столь мастерски скрыта за каменными глыбами, что не было ничего удивительного в том, что никто даже не подозревал о существовании на горе подобного места. Наконец они достигли вершины. Трандуил изумленно выдохнул, окинув взглядом небольшую выровненную площадку, естественно огражденную острыми каменными расколами, на которой располагались несколько скамей и стол. С нее открывался абсолютно невероятный вид на многие сотни лиг вокруг, и весеннее небо – темное, глубокое, бархатное, со светящимися огоньками звезд – чуть ли не касалось головы, создавая впечатление парения над миром.

Торин молчал, давая Трандуилу время освоиться. Он видел, как восхищенно эльф оглядывается вокруг и глубоко, неспешно дышит. Он вытянул вверх руку, и гному показалось, что сама звезда оказалась на его ладони, посеребрив своим светом тонкую кожу и серебряные перстни на длинных пальцах.

Трандуил прошелся по периметру и остановился вблизи лестницы, по которой они поднялись.

– Я хочу там побывать. – Он указал рукой на север, где через несколько лиг от горы лежало маленькое озеро, в котором тонули звезды. Торин несколько смешался, не поняв, относилось ли эта просьба именно к нему, и было ли это вообще просьбой, а не требованием, но ответил:

– Хорошо.

Потом подошел к Трандуилу и вдруг спросил:

– Скажи, почему ожерелье, которое отказался отдать тебе мой дед, так для тебя важно?

Трандуил некоторое время удивленно молчал, обдумывая вопрос, потом скользнул вперед, поплыв по площадке.

– Потому что это ожерелье моего отца.

Гном молчал, ожидая продолжения, и Трандуил заговорил вновь:

– Когда мы с отцом пришли в Эрин Ласгален из разрушенного Белерианда, лесные эльфы мало чем отличались по нраву от тех, какие они есть сейчас. Осторожные, подозрительные, они опасливо относились ко всем чужакам, коими были и мы, хоть и принадлежали к королевскому роду Тингола. Много прошло десятилетий, прежде чем они приняли нас в свои ряды, и еще больше – прежде чем захотели видеть в нас своих правителей. Ожерелье из камней Ласгалена – это дар лесных эльфов Ороферу, моему отцу – как признание его своим королем и покровителем. Символ любви народа, доверия к своему королю и его незыблемой власти в Эрин Ласгалене.

– Ты тоже носил его когда-то? – поспешно спросил Торин, чувствуя, как эльф отдаляется от него, погружаясь в пучину воспоминаний.

– Нет, Торин, – Трандуил скорбно склонил голову. – Я восходил на трон под звук поминальных песен, ибо в битве Дагор Дагорлад мой отец пал, и я увел в Эрин Ласгален менее чем треть наших воинов. Ожерелье, бывшее в битве на шее моего отца, было разбито, и я долгие годы не решался отдать его на переплавку, малодушно боясь пробуждения страшных воспоминаний. Символами моей власти были лишь дубовый посох и корона.

– Почему тогда дед говорил, что сокровище принадлежит гномам?

Трандуил обернулся, посмотрев Торину в глаза.

– Трор делал то, что хотел, – жестко сказал он. – Но он был прав в одном – ожерелье действительно принадлежало рукам гномьих мастеров. Задолго до рождения Трора и освоения Одинокой горы лесные эльфы были дружны с гномами Гундабада – твоими предками, пробудившимися в этой части Мглистых гор. По связывавшей их дружбе гномы согласились выковать для эльфов королевское ожерелье. Оно выглядело тогда совсем по-другому, Торин. Гномы древности еще не умели делать таких красивых вещей, какие научились делать твои ближайшие родичи, но оно тоже было великолепно. И, к сожалению, слишком хрупко, чтобы выдержать удар оружия. Лишь спустя многие столетия я решился отдать его на переплавку – уже Трору – и его мастера, должен признать, намного превзошли своих предков. Но ты знаешь, чем это закончилось.

– А если бы Трор отдал бы тебе тогда ожерелье? – взволнованно спросил Торин, чувствуя вину за поступок своего деда, так же как и давнюю обиду на Трандуила за то, что не пришел на помощь, когда на Эребор напал дракон. – Было бы все иначе? Помог бы ты нам тогда в борьбе со Смаугом?

– Вряд ли, Торин. – Трандуил отвернулся, направившись к другому краю. Он долго молчал, смотря вдаль, и лишь потом задумчиво добавил: – Но, возможно, я бы не отказал вам в помощи в дальнейшем.

Они замолчали, погруженные каждый в свои думы, но столь многое произошло в последнее время – того, что связало крепче любых уз, – что прошлое отступило и развеялось. Торин подошел к Трандуилу и, потянув за собой, попросил: