Текст книги "Сквозь тьму (СИ)"

Автор книги: duPlessis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Скажи еще, что я не имел права попытаться отвоевать свой дом! – с вызовом ответил Торин.

– Я предсказывал подобный исход, еще в Ривенделле предрекая Совету беды, которые повлечет за собой твой поход… – На этих полных надменности и всезнания словах Торин шагнул ближе.

– Довольно. – Обстановку разрядила Галадриэль, выступившая в круг света. – Мы рады, что ты сумел появиться на совете столь вовремя, Торин Дубощит, – с улыбкой обратилась она к гному, и Торин слегка остыл, разглядывая представшую перед ним Владычицу знаменитого Золотого леса, которую видел впервые.

– Я тоже рад, учитывая какие обсуждения здесь ведутся, – нахмурился он, снова направив тяжелый взгляд на Сарумана. Так вышло, что Торин поднялся на площадку раньше, чем дал о себе знать, – как раз в тот момент, когда белый маг в завуалированной форме давал понять Трандуилу, что тот не в своем уме. Будто находясь на месте короля эльфов, Торин почувствовал, как волны изумления и гнева охватывают его тело. Надменное снисхождение к словам эльфа было настолько оскорбительным, что Торин и сам на какое-то время лишился дара речи. Как смел волшебник говорить подобное, не зная, не ведая, что на самом деле происходило в Эреборе все эти три месяца? Как осмелился сказать подобное тому, кто на протяжении бесконечно долгой и холодной зимы снова и снова ставил на кон свою жизнь и чуть было ею не поплатился? Торин помрачнел еще больше, чувствуя как снова закипает в его крови гнев, и перевел взгляд на Трандуила. Высокий и гордый в своем роскошном плаще из лоснящегося серебристого меха, с тонким изящным обручем, венчающим голову, он стоял неестественно прямо, слегка приподняв подбородок, – одинокий пред участниками Белого совета. Такой же одинокий, как и тогда, пред Сауроном, когда Торин ничем не мог ему помочь.

– Боюсь, прибытие сюда мастера гнома – напрасно потерянное время, – разрушил молчание Саруман. – Мы уже выяснили всё, что было необходимо. Нет смысла заводить речи об Эреборе.

– Я поражаюсь, как замечательно белый маг умеет уходить от проблем и отказывается слышать очевидное, – громко сказал Торин. – Эребор занят не только орками – будь это так, мы бы сумели отбить его своими силами. Но там Саурон – сила, нам неподвластная!

– Я скажу тебе, мастер гном, то же, что сказал многоуважаемому королю Эрин Ласгалена. У разума есть свойство к галлюцинациям при сильных потрясениях. И то, что вы оба называете тьмой, Сауроном – не более чем плод этих галлюцинаций, вызванных вполне объяснимыми причинами.

– Как смеешь, ты?!

Трудно было представить, что в этой обдуваемой всеми ветрами башне, где участники совета еще некоторое время назад зябко кутались в свои меховые плащи, могло стать настолько жарко. Атмосфера накалилась до предела. Спокойный, размеренный темп речей Сарумана производил на присутствующих прямо обратное впечатление. Элронд нетерпеливо постукивал пальцами по столу, Галадриэль прохаживалась вокруг стола, сжимая ладони, Гэндальф теребил свой шарф, а настроение Трандуила, застывшего напротив Сарумана ледяной статуей, выдавали лишь трепещущие крылья носа. Торин же просто кипел. Однако Саруман обрубил его вспышку на корню:

– А вот что мне действительно хотелось бы знать, так это то, как именно оказался король Трандуил в плену у орков. – Вопрос прозвучал спокойно, но был подобен удару молнии, потому то все присутствующие внезапно затаили дыхание. Торин встретился взглядом с Трандуилом. Маг бил напрямую, успешно уводя их от главной темы обсуждения.

– Лазутчики, – медленно и четко проговорил Трандуил, и Торин испустил вздох. Взгляд Трандуила в этот момент, направленный на волшебника, напоминал завораживающий взгляд змеи, полный угрозы и предупреждения. – Орочьи лазутчики, проникшие в Дейл. Когда вечером я вышел на прогулку, то был оглушен, и не помню, как всё происходило дальше до самого утра.

– Удивительно, – задумчиво протянул Саруман, ожидаемо никак не отреагировав на взгляд лесного владыки. – До меня долетали абсолютно невероятные слухи, что король Трандуил был выведен УЖЕ из горы, когда армию эльфов повел его сын.

– Мне нет дела до слухов, которые до тебя якобы долетали, – язвительно прервал его Трандуил. – Меня удивляет лишь то, что главу Белого совета больше волнуют обстоятельства моего пленения, нежели то, что в горе засел злейший враг Средиземья Саурон.

Саруман преувеличенно тяжело вздохнул и поднялся со стула, опираясь на свой посох.

– Я ожидал от тебя большего благоразумия, король, а добился лишь того, что ты высказал свои «догадки», – вздохнул он подобно родителю, разочарованному неразумием своего дитя, и обвел взглядом присутствующих. – Боюсь, больше нам говорить не о чем. – С этими словами Саруман двинулся к лестнице, ни с кем не простившись. Тяжесть сказанного повисла в воздухе. Кто-то задержал дыхание, кто-то, наоборот, дышал тяжело. Трандуил внезапно отмер, последовав за магом. Следом за ним направился и Торин.

– Повремени, Саруман! – Трандуил нагнал белого волшебника на площадке уровнем ниже. – Меня восхищает твоя способность уходить от главного, но как смел ты унизить меня перед присутствующими?!

Саруман медленно развернулся. На лице его не отразилось ни единой эмоции.

– Унизить? – переспросил он. – Я лишь дал понять очевидное.

Трандуил сжал губы, поражаясь, как удивительно хорошо вел свою игру волшебник.

– Ты скор на выводы, маг. Выводы, отчего-то тебе выгодные.

– Не забывай, с кем ты разговариваешь, Трандуил!

– И ты не забывайся, маг! Я не состою в Белом совете и не испытываю к тебе того уважения, которое, по какой-то причине, испытывают другие. И я делаю единственный вывод, на который наталкивает меня твое поведение, – ты не желаешь врагу гибели.

Что-то темное и непонятное мелькнуло в глазах Сарумана, однако всё, что он сделал, – усмехнулся в ответ на брошенное оскорбление.

– И ты еще утверждаешь, что в состоянии отличать вымысел от реальности, король. Ты сам не ведаешь, что говоришь.

Саруман развернулся, чтобы уйти. Трандуил застыл, не веря своим ушам.

– Забудь! – Торин притронулся к его руке, направив на себя внимание. – Что взять с мага, который сидит в своей башне и не видит дальше своего носа!? – Фраза прозвучала вызывающе и громко и, конечно же, не могла не долететь до Сарумана, однако Трандуил больше не смотрел вслед волшебнику. Переведя взгляд на Торина, он молча всматривался в его лицо, будто пытаясь разгадать какую-то тайну.

– Почему ты делаешь всё это? – наконец спросил он.

– Что «это», Трандуил?

– Выступаешь поддержкой? Хранишь мой сон? Тащишь на себе из Эребора, сам подставляясь опасности?

Торин молчал, и Трандуил вдруг выдал:

– Ведёшь себя так, будто любишь меня! – И отвернулся тут же, подумав, как нелепо сейчас выглядит. Как нелепо только что им сказанное. В конце концов, дело могло быть просто в долге, в том, что Торин до сих пор считал себя виноватым в произошедшем. Видимо, в чем-то Саруман все-таки был прав – в последнее время часть умозаключений приходила сама собой, слетая с языка раньше, чем он мог их как следует обдумать. Как и сейчас. Однако Торин вдруг поймал его ладонь, прижав к губам.

– Люблю, – тихо сказал он. – И никогда, никому больше не дам тебя в обиду.

Трандуил изумленно взирал на Торина, чувствуя, как тепло рук гнома согревает его холодные пальцы. Молчание затягивалось, но оно было наполнено теплотой, уютом и доверием. Они будто зависли в безвременье, удивленные и не знающие, что делать. Но благодарные друг другу за присутствие и поддержку. Трандуил даже не сразу осознал, что к нему взывает Галадриэль.

“Трандуил”.

“Я здесь, Владычица”, – наконец ответил он на ее мысленный зов.

“Ты не сказал нам самого главного, Владыка Трандуил”.

“Мне показалось, здесь никто не желал услышать это “главное”.

“Саруман высказал свое мнение. Мы его услышали. Но однажды наша слепота уже стоила нам многого, и мы не хотим повторять ошибок. Вернись и расскажи нам всё”.

Без Сарумана общение происходило гораздо легче, и чем дальше удалялся белый волшебник от башни, тем легче становилось у Трандуила на сердце. Галадриэль, стоявшая на уступе, провожала взглядом почти исчезнувшую вдали белую точку, Трандуилу же и видеть ничего не надо было – он просто чувствовал.

– Бильбо Бэггинс?! – удивленно повторил Гэндальф. – Не может быть!

– Ты тоже будешь подвергать сомнению мои слова?

– А ведь это действительно может быть правдой, – задумчиво продолжил маг. – Не раз я замечал, что он вел себя странно. Да и то, как именно ему удалось ускользнуть из пещер гоблинов и помочь выбраться компании гномов из твоего дворца, всегда внушало мне некоторые сомнения.

– Как и мне, – согласился Трандуил. – Было и еще одно – тот вечер, когда он принес Аркенстон, непонятным образом снова проскользнув мимо моих лучников. Когда же я решил навестить его чуть позже, помещение было пустым, но я отчетливо слышал биение сердца и шаги. Митрандир, эта вещь обладает чарами сокрытия, но я никогда бы не подумал про кольцо, если бы не Саурон.

Все замолчали. Тишину разрушила Галадриэль.

– Если это действительно так, – сказала она, – если кольцо власти нашлось, и оно у полурослика, значит перед нами стоит гораздо более серьезная задача – решить, что с ним делать, ибо нельзя допустить, чтобы кольцо попало в руки врага. И в этом случае, нам может сыграть на руку, что Саурон сейчас в Эреборе, а не в Мордоре.

Она стояла на уступе еще довольно продолжительное время, пока присутствующие обдумывали ее слова. А вместе с тем на небосводе уже взошла луна, и звезды мерцали в чистом морозном воздухе. Стража и слуги у подножия башни располагались на ночлег, и на площадке то и дело раздавались сдержанные вздохи. Галадриэль, наконец, обернулась, окинув взглядом хмурые, усталые лица, и улыбнулась.

– Всем нам нужен сейчас отдых, – молвила она. – Утро вечера мудренее. Завтра на рассвете мы решим, как быть дальше. Пока же не томите свой разум раздумьями и идите спать.

Все облегченно выдохнули и направились к лестнице, однако Гэндальф остановил Торина. У самого выхода Галадриэль тоже остановилась и повернулась к Трандуилу. Приблизившись к нему настолько, что Торину показалось, будто их тела соприкоснулись, она обхватила ладонями его лицо. Торин почувствовал абсолютно новое для себя, неприятное ощущение, будто в груди что-то сжалось, а потом ощетинилось. За широкой спиной Трандуила он не видел, что говорила или делала эльфийская владычица, но глаза ее были закрыты, и гному хотелось, чтобы она поскорее отошла от Трандуила. Будто почувствовав его настрой, Галадриэль медленно открыла глаза и послала ему такой всезнающий, хитрый взгляд, что Торин нахмурился. За наблюдением он не расслышал, что спросил у него Гэндальф. Оцепенение спало лишь тогда, когда тот сжал рукой его плечо. Торин очнулся, взглянув на волшебника, но повернувшись обратно, обнаружил, что они остались одни. Гэндальф долго расспрашивал его о Бильбо и о странностях в его поведении, и Торин наконец отвлекся от мыслей об эльфах и впервые задумался о том, что ничего не знал о хоббите, с которым провел так много времени. Вспоминая их путешествие, он не мог не признать, что некоторые моменты действительно порой внушали подозрение.

Когда Торин наконец спустился вниз, вокруг царила тишина. Гадая, где расположились на ночлег его товарищи, которых ему удалось отыскать у подножья Мглистых гор и которые направились на Совет вместе с ним, Торин направился к кострам, у которых грелись стражники, переходя от одного к другому по всему периметру, пока не выяснил, что эльфы предложили гномам переночевать в их палатках. Удивленный этим открытием, Торин направился к шатру Трандуила, гадая, не слишком ли поздно для визита. На самом подходе одолела и еще одна мысль, весьма неприятная – о странном поведении эльфийских владык в башне. Мысль заставила замереть и снова нахмуриться, но к его изумлению, стражники молча подняли полог, будто были предупреждены о его приходе.

Внутри было приятно тепло, и царил полумрак. Раздвинув портьеры, Торин заглянул в жилую часть шатра. Трандуил спал, раскинувшись на походном ложе. Удивленный, Торин не знал, что делать, пока не обратил внимание на кушетку, видимо, приготовленную для него и застеленную мохнатыми шкурами. Не чувствуя особой усталости, он просто сел и принялся изучать взглядом спящего, гадая, что же не так с его обликом. Усомнившись в правильности того, что видел, он приблизился к ложу Трандуила. Так и есть – лицо короля лесных эльфов было чистым и гладким, будто и не было на нем никакого шрама. Так вот что делала Галадриэль! Торин слабо усмехнулся, сообразив, как глуп он был, надумав самое плохое, – Владычица Золотого леса всего лишь поделилась с Трандуилом своей магией, вернувшей ему прежний, идеальный облик. Хотя и со шрамом он был идеальным…

Неведанная ранее нежность обуяла его сердце с новой силой. Осторожно устроившись на самом краю ложа Трандуила, Торин не мог оторвать от него взгляда. Никогда прежде он не думал, что может назвать что-то более красивым, чем был Аркенстон. Но эльф был просто.. прекрасным, живым, теплым и.. совсем беззащитным в своем сне. Его губы раскрылись, и Торин прильнул к ним своими в бессознательном жесте, чувствуя себя умирающим от жажды, приникшим к источнику. Губы Трандуила были теплыми и сухими. Твердыми. Торин зажмурился, желая навсегда запечатлеть в своей памяти их вкус. Это было так странно – целовать мужчину. Эльфа. Того, кого на протяжении почти двух веков считал своим врагом. Странно было от понимания. Но ощущения были пронзительно.. правильными. Внезапно осознав, что он делает, Торин распахнул глаза и встретился взглядом с Трандуилом. Тот смотрел на него странно – удивленно и немного напуганно, но не делал попыток отстраниться. Воодушевленный покорностью, Торин рискнул продолжить и скользнул по его губам языком, проник вовнутрь, оглаживая мягкие стенки, лаская чужой язык. Не отрывая глаз от лица эльфа. И тот, наконец, закрыл глаза и ответил на поцелуй. Он был мягким и нежным. Ласковым, как весеннее солнце. В нем не было напора. Поцелуй был подобен знакомству, неуверенной попытке заслужить доверие. И он был коротким. Осторожно прихватив губами губы эльфа в последний раз, Торин чуть-чуть отстранился, опускаясь на бок. И закрыл глаза. Наверное, стоило перебраться на свое ложе, однако сон сразил незаметно. Гном и не заметил, как заснул, а проснувшись обнаружил, что эльфа уже нет, а сквозь стены шатра пробивается утренний свет.

Наскоро ополоснувшись в полном теплой воды тазе, Торин вышел наружу – как раз вовремя, чтобы встретить посланца Галадриэль, приглашавшей его к себе в шатер. Члены совета были уже в сборе. Торин попытался поймать взгляд Трандуила, но эльфы и волшебник уже вовсю обсуждали дальнейший план действий. Кольцо было решено уничтожить. Саурона нужно было задержать в Эреборе, пока кольцо не будет сброшено в Ородруин.

– Но все это не будет иметь смысла, если мы ошиблись насчет Бильбо Бэггинса, – заметил Гэндальф.

– Именно поэтому вы с Элрондом сейчас же отправитесь в Ривенделл, где гостит наш маленький друг, и пошлете нам весточку. – Галадриэль окинула взглядом присутствующих, остановив взгляд на Торине. – Но даже если наши ожидания не оправдаются, битвы при Эреборе все равно не миновать. Одинокую гору нельзя оставлять врагу, и Белый совет на твоей стороне, Торин. Мы поможем тебе отвоевать дом, когда придет время.

Взгляды участников обратились в его сторону. Торин кивнул, понимая, что должен делать, и увидел на лице Трандуила слабую улыбку.

***

Участники совета разъезжались в разные стороны. У каждого теперь была своя цель. Торину предстояло объединить семь родов гномов, чтобы вывести их на битву. Трандуилу и Галадриэль – готовить войска. Гэндальфу – пробраться в Мордор и уничтожить кольцо. И во все стороны от сторожевой башни, находящеся в устье реки Сир Нинглор, разлетелись птицы, неся весть о том, что гномы и эльфы готовятся к битве за Эребор, дабы временно отвлечь внимание Саурона от поисков кольца.

========== Часть 7 ==========

Аркенстон…. Камень государя. Однажды он сам сказал Гэндальфу, что только владеющий Аркенстоном способен сплотить вокруг себя семь родов гномов. Только ему они принесут присягу верности. Сейчас Королевский бриллиант был у него в руках. Торин рассматривал его в тишине своих покоев, облокотившись на стол. Аркенстон сиял, будто пронизанный лунным светом, купающийся в нем и сам же его источающий. Вызывающий такой трепет, что владение им способно было объединить вокруг не только отдельных гномов, но и целые рода, армии. Сплотить и повести на смерть. Трандуил понимал, что делал, когда вернул камень. Торин усмехнулся – эльф такой проницательный. Он знал, с чем отправлять Торина в путь…

Здесь, в Железных холмах, путешествие Торина заканчивалось. Подготовительный этап битвы за Эребор был пройден. Все роды присягнули ему на верность. Все обязались выставить свои армии. Торин знал, что уже сейчас гномьи отряды стягиваются к границам Лихолесья, откуда они пойдут вместе с эльфами к Одинокой горе. А там уже Торин сам встретит их во главе армии Даина.

Кузен, как и стоило ожидать, встретил известие о союзе с эльфами бурно и с возмущениями. Без проклятий в адрес «Лесной феи», сбежавшей от пламени дракона и каким-то удивительным образом изловчившейся попасть в плен к оркам, из-за чего была проиграна битва за Эребор, не проходила ни одна трапеза. Торин едва сдерживался, чтобы не задать братцу хорошую взбучку. Кроме того, он не мог забыть, что Даин отказал ему в поддержке, когда он собрал отряд для похода на Одинокую гору.

– Не называй Трандуила лесной феей! – оборвал он Даина на очередной обильной на оскорбления фразе, прозвучавшей за обеденной трапезой.

Кузен подавился, расплескав эль на бороду. Молча вглядываясь в мрачно взиравшего на него Торина, он в очередной раз подозрительно прищурил глаза, открыл рот, чтобы высказаться, и.. промолчал. В настроении Торина чувствовалась некая каменная решимость, которую Даин почему-то совсем не хотел испытывать на прочность. Сменив тему, он спросил:

– Завтра выступаем?

– Да, – ответил Торин. Даин уже привык к неразговорчивости кузена. Ждать от него объяснений, когда он сам не хотел их давать, не имело смысла. Торин самостоятельно принимал решения. Не то чтобы Даина это раздражало, однако его постоянно мучили подозрения, что Торин предпочитает обсуждать эти вопросы с кем-то другим. Вот и сейчас, Торин только вышел на террасу, как на руку к нему опустился ворон. Сказав что-то, Торин погладил птицу по голове и взмахнул рукой, отпуская.

Ворон – птица Трора. Пернатые будто чувствовали его наследника. Вот уже несколько дней над Железными холмами то и дело кружили эти птицы – улетали и прилетали, принося и унося какие-то вести. Их было семь. Эред Луин, Эред Линдон, остатки гномьих родов Кхазад-дума. Шесть родов гномов, присягнувших на верность, не считая Железных холмов. Но птиц было семь. И эта, последняя, была определенно особенной. Ворон был явно себе на уме, клюясь, если что-то ему не нравилось, и порой нахохливаясь. Пернатый будто не знал, что такое уважение не то что к королевской особе, но вообще к более сильному. Торин же то хмурился, то смеялся, гладил надменную птицу и неизменно давал ей что-нибудь вкусное. Даину эта загадка просто не давала покоя.

Сейчас Торин просто смотрел ей вслед, улыбаясь. Это было его решением обмениваться вестями подобным образом. Не то, чтобы Торин был уверен, что Трандуил понимал язык воронов, но всё же надеялся, что эльф сумеет расшифровать послание. Результат ошарашил его настолько, что в первое время Торин от злости даже не знал, что делать. Птица вернулась сама не своя: строгий ворон, каким послал его в лесное королевство Торин, исчез, возвратившись своенравной и чересчур капризной птицей. Правда, от этого он не перестал быть самым быстрым и изворотливым, неизменно принося известия строго в срок. Но стоило Торину протянуть к нему руку, как птица перевоплощалась. Клевалась, требовала пищи, важно расхаживала пред ним, нахохлив перья. А однажды даже почти вознамерилась петь. «Да он издевается», – подумал Торин, заткнув уши, и обратил свои мысли к белокурому эльфу на ветвистом троне, пожалев, что не умеет общаться на расстоянии. Потом же просто рассмеялся – определенно, общение с эльфами никому не шло на пользу. По крайней мере, с одним конкретным точно – испортил ему птицу.

«Вот и всё», – подумал Торин, наблюдая за черной точкой, вот-вот грозящей исчезнуть из поля его зрения. Это был последний раз перед битвой, в который он связывался с Трандуилом. Послание было лаконичным: «Завтра» – гласило оно. Впрочем, так всегда и было. Союзники страшились разглашения тайны и обменивались лишь короткими, малозначащими словами и фразами, непонятными для тех, кто не знал сути. Так, со времени Совета, это были: «Месяц» от Трандуила, из чего Торин понял, что у него есть плюс-минус месяц на то, чтобы собрать армию. «Эред Луин», «Эред Линдон» и прочее – как сообщение о том, что гномьи роды присягнули на верность. «Торондор», «Полурослик» – предводитель орлов и Бильбо Бэггинс – Торин сделал вывод, что орлы согласились перенести хоббита в Мордор. Он и сам большую часть пути пропутешествовал на орлах – чудной лесной маг пришел на помощь Совету, договорившись с гордыми птицами о подмоге. Таким образом намеченное удалось выполнить в кратчайшие сроки.

Было и другое, что приносил ворон. Сообщения от Трандуила были короткими и лаконичными, но это не мешало птице рассказывать Торину, что он видел. Своенравный ворон, получив свою порцию мяса, с удовольствием выкладывал вести о том, что успел повидать за свой полет – о сборах эльфийских войск, о гномах, расположившихся лагерем у кромки леса, о людях, которые также понемногу стягивали свои силы. О подготовке врага. Рассказывал он и о короле эльфов, одном единственном, который волновал Торина, и сообщения были малоутешительными. Ворон говорил, что несмотря на оживление, которое неизменно выказывал Трандуил при общении с ним, выглядел эльф бледным и угасающим, не говоря уж о шраме, что так и украшал его щеку. Молодой эльф, сын короля, был обеспокоен и повсюду сопровождал отца. Да что уж говорить – Торин уже и сам догадался, что состояние Трандуила теперь напрямую зависело от присутствия в Эреборе врага. Именно поэтому каждый час ожидания до выхода казался гному пыткой.

***

На то, чтобы добраться до Эребора, войску Даина потребовалось несколько дней. Тяжело вооруженные и пешие, но окрыленные верой в то, что совсем скоро великое королевство гномов возродится, воины шли быстро и останавливались редко. Однако за несколько миль до места назначения им преградило путь войско гоблинов, не меньшее по численности, чем гномье. Поняв, что таким образом враг пытался остановить их передвижение, Торин без промедления рванул в бой, ведя за собой сородичей и практически сметая на своем пути коренастых тварей. Глаза гномов налились кровью, с воинственным кличем они врезались в ряды растерявшихся соперников. От такого напора враг заметался, и бойня быстро превратилась в догонялки – струсившие гоблины разбегались в стороны, пока гномы тратили время на то, чтобы их догнать и убить. Нельзя было допустить, чтобы хоть один выбрался живым и предупредил основные вражеские силы об их победе и приближении. Времени было потеряно немало, однако, в конце концов, это сыграло им на руку.

Когда они наконец подошли к Эребору, битва кипела вовсю, и никто уже не ожидал их прихода. Долина кишела растревоженным муравейником, знамена – зеленые, золотые, голубые – перемешались друг с другом. Тьма разверзлась над землей, затемняя место битвы, и Торин сразу понял: Саурон. Он не мог биться, но своим присутствием воодушевлял и поддерживал дух собранной им армии. В центре долины бились эльфы, в арьергарде и на боковых фалангах – гномы и люди. Бились с яростью, ненавистью. Враг пытался окружить войско, пробиваясь к основным силам, и без того принявшим на себя главный удар, исходящий от горы. Однако ощетинившиеся копьями ряды гномов не давали им ходу. Стоя на восточном отроге горы, Торин пытливо вглядывался в самую гущу битвы, пытаясь рассмотреть, где бились лесные эльфы. Однако определить что-то в этом месиве было почти невозможно.

С боевым кличем Торин кинулся вперед, и воины, воодушевленные своим королем, бежали следом. Рядом были Двалин и Балин, Ори и Нори, и остальные, сумевшие спастись во время первой битвы. Врезаясь в ряды врага, они раскидывали их в стороны, прорываясь к эльфам. Торин впервые бился бок и бок с чудным народом и даже в горячке боя был поражен, с какой лютой, горючей ненавистью разили орков «миролюбивые» остроухие создания. Светлые и прекрасные, с разлетающимися в стороны волосами, они походили на вихри, разящие всех вокруг. И наконец он увидел ЕГО, мечущегося из стороны в сторону на огромном большерогом олене, и сердце пропустило удар, когда стрелы пронзили животное и эльф вылетел из седла, пропав из поля зрения. Не помня себя от ужаса, Торин бросился вперед, не замечая царящей вокруг истерии и каким-то немыслимым образом уворачиваясь от оружия и перепуганных животных. Эльфы, орки, гномы… Лошади с полными паники глазами, мечущиеся и давящие всех на своем пути… Преодолев последние шаги, Торин вылетел вперед.

– Трандуил!

Тот бился с холодным остервенением, с клинками в обеих руках, сверкающих при каждом взмахе. Подкладка плаща то и дело алела кроваво красным. Вокруг своего короля бились его военачальники, держа круговую оборону. Торин позволил себе облегченный вздох и, на выдохе сразив напавшего на Трандуила со спины орка, крикнул, прежде чем бежать к другим отрядам гномов:

– Не смей пасть в бою!

Оборону со стороны Дейла держали отряды из Эред Луин. Воодушевленные появлением своего короля, они стали биться с еще большим остервенением, однако Торин быстро понял, что при всех собранных союзниками воинах, силы далеко неравны. Огромные орды орков продолжали наступать. Вряд ли эльфы на своем совете не понимали настоящего положения дел, но на что они тогда надеялись? И вдруг произошло нечто, изменившее ситуацию в корне: битва остановилась, воины с ужасом вглядывались вверх, где лихорадочно и гулко пульсировала тьма, то загораясь желтым оком, то вновь угасая. А потом раздался взрыв. Тьма разлетелась в стороны, рассеявшись по долине. Огромной мощности волна сбила с ног. Оглушенный, Торин не сразу понял, что произошло, но, сумев наконец подняться на ноги, с ясностью осознал, что Саурона больше не было. Вот чего ждали эльфы! Часть вражеского войска в панике разбегалась в стороны, пытаясь покинуть поле битвы. Откуда-то раздавался оглушительный визг, от которого хотелось заткнуть уши. Торин обернулся, поняв, что зов шел с Вороньей высоты, откуда в очередной раз руководил битвой Азог. Зов рога приказывал биться дальше – возможно, Саурона теперь и не было, и собранные им из далеких земель войска разбегались, однако Азог вовсе не собирался сдаваться и отдавать гору.

Глаза Торина налились красным, запылав лютой ненавистью и жаждой крови. Оседлав мечущегося без седока горного козла, он бросился наверх, не замечая ни криков товарищей, ни последовавших за ним гномов. А где-то там, в сердце долины, на это с ужасом взирал Трандуил.

Торин мчался вверх, не разбирая ничего на своем пути. Соскочив с козла на верхней площадке, он кинулся на рванувшихся к нему орков. Где-то за спиной засвистели стрелы. Те, кого он не успевал разить секирой, падали, сраженные меткой стрелой. Торин обернулся, с удивлением признав в стоящем на одной из башен эльфе сына Трандуила. Вот и отдал он Торину долг за спасение своего отца. За спиной Торина также бились гномы, последовавшие за ним наверх. Пусть. У Торина была иная цель. Оставив товарищей сражаться с рядовыми орками, Торин побежал искать главаря. Миновав несколько лестничных пролетов, он оказался на уступе, открывающем вид на замерзший водопад.

– Азог! – закричал он, оглядываясь по сторонам. – Выходи, Азог!

Нападение пришлось со спины. Внезапно выглянувшее солнце бросило на него тень, позволив Торину вовремя увернуться от удара. Палица с ужасающим грохотом опустилась на камень ровно в том месте, где только что стоял гном, и выбила сотни осколков. С мерзким оскалом Азог принялся наносить удар за ударом. Превосходящий ростом почти вдвое гундабадский орк бил с ужасающей силой, и только ловкость и натренированность позволяли Торину уходить от ударов, от которых шли трещины по каменной кладке. Однако его собственные удары почти не наносили орку каких-либо стоящих повреждений. Торин сновал с камня на камень, с уступа на уступ, уворачиваясь и отпрыгивая, оскальзываясь на покрытых коркой льда камнях, и один раз думал уже, что победа близка, когда лезвие секиры прошлось, наконец, по открытой части живота врага. Но Азог быстро оправился, и ненависть в глазах Торина запылала с новой силой. Фили. Кили. Трандуил. Трандуил. Мысли били в виски, как бил он. Битва продолжилась. Страшная, ожесточенная. Соперники ненавидели друг друга лютой ненавистью. Удар палицы пришелся на грудь, и Торин оказался отброшенным на край уступа. С ужасом прижимая руку к груди и пытаясь сделать вздох, он неуверенно поднялся. Дышать было тяжело, однако Торин сразу понял, что повреждений не было – кольчуга, выкованная в Железных холмах из особой стали, хорошо сослужила свою службу. Собравшись с силами он все же сумел увернуться от прыгнувшего на него орка, однако оступился на камне и полетел вниз.

– Торин!!!

Кричал Трандуил. Взбежав на площадку, на которой бились Торин с Азогом, Трандуил видел, как гном оступился. Крик привлёк к нему внимание Азога. Орк развернулся, оскалившись в мерзком подобии улыбки, и стал медленно приближаться к застывшему эльфу.

– Иди, иди сюда, – прохрипел он.

А Трандуил будто оцепенел от звука этого голоса. Весь ужас, испытанный им во время плена, вернулся, овладев сознанием. Он начал отступать назад, пока не уперся спиной в стену.

– Иди ко мне, иди, я скучал по тебе, – продолжал Азог, ухмыляясь реакции своего бывшего пленника, смотревшего на него распахнутыми в ужасе остекленевшими голубыми глазами. Видимо, Азог понял, что ждать нападения от эльфа не приходится, потому что откинул в сторону палицу и, сделав последний шаг, схватил Трандуила за локоть, дернув к себе. И от этого действия всё оцепенение, овладевшее разумом эльфа несколькими мгновениями ранее, разбилось вдребезги. Оттолкнув от себя орка, он полоснул по его телу мечами. Только лишь вовремя поднятая культя с клинком защитила того от смерти. Не сразу поняв, что произошло, Азог с секунду приходил в себя, а потом зарычал, бросившись на эльфа. Силы были почти равны – лишенный главного оружия орк отбивался только лишь клинком. Эльф сновал вокруг него, прекрасный и яростный. Даже Азог, которому было чуждо представление красоты, порой терялся, упуская моменты. В очередной раз опустив в ударе руку с клинком, пришедшейся на блок из скрещенных мечей опустившегося на колено Трандуила, он ухмыльнулся.