Текст книги "Сквозь тьму (СИ)"

Автор книги: duPlessis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Молчи!

– Но почему?! – Тауриэль явно неправильно расценила его действия. Испугавшись, что аран винит сына в бездействии, она бросилась защищать друга, не замечая откровенного страха Трандуила перед тем, что она собиралась озвучить. – Не вините его, Владыка! Леголас с ума сходил от страха за Вас! Мы организовали несколько вылазок, но ни одна из них, увы, не увенчалась успехом! Он настолько отчаялся, что решился, наконец, обратиться за помощью в Лориен, к владычице Галадриэль…

– Прекрати!

Трандуил вжался в стену, обхватив себя руками и глядя в сторону, будто в попытке не видеть, защититься от озвучиваемой сейчас истины. Но Тауриэль, еще минуту назад с трудом подбиравшая слова, сейчас будто не могла остановиться.

– Владыка! – бросилась она к нему, падая на колени. – Это был единственный выход! Аранен никогда не оставил бы королевство, не будь он уверен, что только Владычица Золотого леса может помочь нам. Только из-за этого его нет сейчас здесь. Но сами Валар смилостивились над нами, послав Торина… Как только до нас дошла весть о вашем спасении, мы сразу же послали в Лориен сокола.

Когда последние слова достигли его сознания, Трандуил, наконец, осмелился перевести на нее непонимающий, но теплящийся надеждой взгляд.

– Так он.. жив? – тише летнего бриза прошелестел он.

– Жив! И должен прибыть с часу на час, если ничто его не задержит.

Трандуил резко выдохнул, прижав к сердцу ладони. Жив! Неужели Саурон обманул его, наслав ложные видения?

– Тауриэль, – он протянул руку, и эллет помогла ему дойти до кровати. – Расскажи мне всё.

Пока Тауриэль рассказывала, ком в груди короля эльфов постепенно рассасывался. Впервые за долгое время ему наконец захотелось рассмеяться. Навеянная Гортхауром картина была правдива лишь отчасти – эльфам в итоге удалось уйти, хоть и с потерями. Но Леголас, слава Валар, был невредим. Поведала Тауриэль ему и о том, как прибыл в лес гонец из Эсгарота, сообщив о том, что король Ласгалена находится сейчас в доме Барда вместе с гномом из Эребора.

– А где сейчас Торин?

– Торин? – Тауриэль смешалась. – Он был с вами всю ночь, Повелитель. Вероятно, он ушел незадолго до вашего пробуждения.

– Расспрашивал он что-нибудь про битву?

– Нет, Ваше Величество, он не спрашивал ничего. Ни о битве, ни о своих племянниках. – Глаза Тауриэль вновь наполнились слезами, и Трандуил понимающе кивнул, отпуская.

– Ступай, – сказал он. – Направь ко мне слуг и узнай, где находится сейчас Торин.

***

«Странные эти эльфы, – думал Торин, отрешенно рассматривая россыпь самоцветов, неприкрыто мерцающих в слое горной породы. Бесцельно бродя по дворцовым галереям, он и не заметил, как очутился в самых недрах эльфийского чертога – там, где выдолбленные руками сотен мастеров стены оголяли огромные корни деревьев, словно щупальца впивающиеся в камень. И то тут, то там, в ложбинах, сверкали драгоценные камни. – Видать, и правда дороже им небо, деревья и звезды, раз оставили здесь такие богатства».

Чистые, словно слезы, белые, будто звезды, сверкали они, прекрасные и холодные. И мертвые, как хозяин этого чертога. Бывший хозяин… Мысль застала врасплох, ощетинившись внутри болью. Торин глухо зарычал, стукнув по стене кулаком. Зажмурился, отгоняя от себя непрошеные образы. Но всё в этом дворце напоминало ему эльфа. Хотелось бежать. Он не помнил, каким образом сумел добраться до выделенных ему покоев, и, слава Махалу, никто не встретился ему на том пути. И быстрый бег слегка притупил боль.

В камине горел огонь, и он опустился на пол, наблюдая за тем, как лижут кору поленьев языки пламени. Наверное, точно так же прожигали сердце вина и отчаяние – сначала легко и почти незаметно, словно пробуя на вкус и прочность, потом – постепенно раскаляя, распаляя, делая невозможным уйти от воспоминаний, вгрызаясь в самые недра.

– Не думал я, что Торин Дубощит склонен к хандре и унынию.

Торин замер – так резануло слух звучание знакомого высокомерного голоса. Не веря в то, что это происходит на самом деле, он медленно повернулся, поднимаясь на ноги.

– Не путай уныние со скукой! – ответная “любезность” сорвалась с губ раньше, чем он поднял глаза. Но одного взгляда на эльфа, стоявшего в дверях – бледного, все с тем же шрамом на левой щеке, но живого – хватило, чтобы Торин неожиданно для себя, не говоря уж об эльфе, бросился вперед, заключив изумленного короля в объятия. – Трандуил!

Тот сдавленно ахнул, упершись ладонями в плечи гнома, однако Торин держал так крепко, что ему пришлось смириться.

– Ты меня задушишь, Торин!

Тот приглушенно рассмеялся, сдавив еще сильнее.

– По крайней мере, ты умрешь от моей руки, а не от руки какой-нибудь орочьей мрази!

– А я уже начал верить, что ты не желаешь мне смерти, – усмехнулся Трандуил и, не зная, куда девать руки, неуверенно скользнул ладонями по темным прядям. – Какое заблуждение

… – И вдруг добавил: – А что с твоими волосами, Торин?!

Тот отстранился, с удивлением заглядывая эльфу в глаза.

– И что же с моими волосами? – Отвернувшись, он поискал глазами зеркало. Подойдя к оному, он впервые за долгое время взглянул на свое отражение. Волосы как волосы, только прядей седых стало больше, усыпав нитями серебра почти всю голову. Только эльфов могли волновать подобные глупости. – Малым отделался, – спокойно резюмировал он, и Трандуил слабо усмехнулся. – Главное, что ты жив.

Воцарилась тишина, во время которой они внимательно вглядывались друг другу в глаза, не решаясь начать. Трандуил первым разрушил молчание.

– Я должен поблагодарить тебя за мое спасение, Торин, – произнес он, склоняя голову.

– Ты должен ненавидеть меня, а не благодарить! – Торин порывисто отвернулся, принявшись мерить шагами комнату. – Кому как не тебе знать, какие последствия имело мое решение?! Ты не должен был оказаться в плену! Не заслужил того, что делал с тобой в Эреборе Саурон! Твой сын был бы с тобой! – Видит Махал, он не хотел наступать на самое больное, но сейчас он бичевал сам себя, люто проклиная день, когда решился выкрасть короля эльфов.

– Мой сын и так со мной, Торин.

– Жив?! – Торин смотрел с недоверием, но с такой отчаянной надеждой, что губы Трандуила дрогнули в улыбке.

– Жив, – повторил он, наслаждаясь звучанием такого простого слова. – Я не могу сказать, чем было то видение, в котором я увидел смерть сына, но оно было верным лишь отчасти.

– Слава Валар, – горько усмехнулся Торин. Сейчас над шуткой Саурона хотелось смеяться, но тогда, когда Трандуил в истерике рвал на себе волосы, катаясь по полу камеры, для Торина не было ничего страшнее.

– Торин… – Трандуил замолчал, с трудом подбирая слова. – Я хотел сказать, что не виню тебя в том, что произошло. Не вини и ты себя понапрасну. Но… Тауриэль передала тебе это… – Трандуил вложил в руку Торина камень, который стражница отдала ему по пути к покоям гнома.

Торин раскрыл ладонь. Не сразу признав талисман Кили, он непонимающе взглянул на Трандуила. Тот смотрел с сожалением, и Торин вдруг понял почему, а поняв, скривился от пронзившей грудь боли. Горючая скорбь обожгла внутренности.

– Как? – глухо молвил он. – Скажи мне, как он погиб?

– Не только он, Торин. Но и его брат тоже. – Трандуил сжал ладони, вытянувшись, как струна. – Они были убиты в Эреборе. Я подозреваю, это случилось, когда ты решил освободить меня.

Торин порывисто отвернулся, направившись к камину. Облокотившись о выступ, он скорбно склонил голову. Плечи слегка вздрагивали от рыданий.

– Торин. – Трандуил приблизился к нему, нерешительно положив ладонь ему на плечо. – Я сочувствую твоему горю. Я должен был сказать тебе это давно.

– Когда? – глухо отозвался Торин. – Когда ты узнал?

– В день битвы при Эреборе. Орки вывели меня наружу, чтобы остановить армию, которую вел мой сын. Именно тогда я увидел твоих племянников. Прости, что не сказал.

– Хорошо, что не сказал. – Не оборачиваясь, Торин накрыл его ладонь своею. – Если бы сказал, вряд ли бы у меня осталось желание жить дальше.

Они долго молчали, стоя все в том же положении. И лишь потом, когда Торин нашел в себе силы выпрямиться, Трандуил тихо молвил, сжав его плечо:

– Битва за Эребор еще не окончена. Саурон нашел в нем убежище, но Одинокая гора занимает слишком важное положение, чтобы оставить его оркам. Белый совет будет созван вновь. И будет другая битва. Оставайся здесь, сколько потребуется, Торин, но не затягивай время. Как законный наследник главнейшего из тронов наугрим, ты должен объединить роды и возглавить их армию в последней войне, на которую выйдут и эльфы. Я знаю, как сложно обрести новый смысл жизни, но у тебя нет другого выбора, Торин, кроме как взять себя в руки и начать действовать…

Наверное, он хотел сказать что-то еще, но дверь внезапно распахнулась. Подобно вихрю в комнату ворвался эльф, пав перед Трандуилом на колени и обхватив его руками.

– Adar!

Леголас в неистовстве прижимал его к себе, истерично смеясь.

– Встань, сын, – слабо попросил Трандуил, наконец справившись с замешательством.

Леголас неловко поднялся, обнимая его руками. Скользнул пальцами по щекам, с любовью и болью рассматривая родное осунувшееся лицо, изувеченное шрамом.

– Что они сделали с тобой, отец?

– Ничего непоправимого, ion nin, – растроганно шепнул король и вдруг, растеряв всё свое самообладание, рассмеялся – как-то по-особенному счастливо и легко – и сжал сына в ответных объятиях. – Мальчик мой! Листик, – словно в забытьи шептал он, обнимая, будто не чаял увидеть – крепко, прижимая к груди его голову, покрывая быстрыми поцелуями. Удивленный и счастливый – ибо никогда не позволял себе отец подобного проявления чувств – Леголас забыл, как дышать. И еще больше удивился, увидев, что они были в комнате не одни.

– Отец, – сдавленно прошептал он, но Трандуил будто не слышал, продолжая сжимать его в кольце своих рук. – Отец…

Торин наблюдал за встречей отца и сына с неприкрытым изумлением. Эльфы всегда казались ему бесчувственными ледышками, не способными на проявление искренних чувств, и увиденное им растрогало, расстроило и в то же время внесло некое спокойствие в его скорбевшее по племянникам сердце. Душа радовалась за эльфа.

Трандуил наконец ослабил хватку, и сын, еще раз жадным взглядом окинув родителя, подошел к Торину. Сделанное им в следующий миг заставило Торина смешаться и чуть ли не вжаться в стену. Прижав руку к сердцу, принц опустился пред гномом на одно колено.

– Торин, сын Траина, Король-под-горой, – тихо молвил он. – Ты спас моего отца, и нет предела моей тебе благодарности. Навсегда теперь я обязан тебе спасением его жизни.

– Ты ничем мне не обязан, принц, – нашелся, что сказать Торин. – Спасение его жизни было лишь частью моего ему долга.

Леголас поднял на него полный непонимания взгляд, однако Трандуил не дал разговору продолжиться. Положив руку на плечо сына, он побудил его подняться и потянул на собой.

– Идем, сын, нам нужно многое обсудить.

***

Погрязнув в череде скорбных дум, Торин на какое-то время полностью выпал из реальности. Принимая приглашения на общие трапезы, он, тем не менее, почти не участвовал в беседах и избегал разговоров с эльфами, желавшими развлечь его. Трандуил углубился в дела королевства, без конца принимая послов и решая насущные проблемы, но Торин и не искал с ним встреч. Пока что сказанное королем эльфов во время их последней встречи не прижилось в его душе, и он не находил ответа на вопрос, что ему делать далее, подолгу расхаживая по дворцу и выбирая, чаще всего, самые глубокие его подземелья. Несколько раз там находила его Тауриэль, и они бродили вдвоем, молча, деля между собой неозвученную скорбь о молодом темноволосом гноме, так рано распрощавшемся с жизнью. Но однажды эльфийка не вытерпела и разрыдалась, упав на колени у небольшого источника, и впервые Торин осознал всю глубину чувств, которые испытывала она к его племяннику. Тогда Торин отдал ей талисман Кили обратно, почувствовав, что ей он нужнее.

Пару раз приходил и принц. Торин удивлялся, как мог находить его когда-то высокомерным. Сын Трандуила был легким в общении и открытым душой. Смешливым и добрым. Именно от него Торин узнал о том, как закончилась битва, кому удалось выжить и где можно было найти спасшихся от смерти бывших компаньонов. А потом принц задал вопрос, и Торин долго не знал, что ответить.

– Отец не говорит мне, как получилось, что он попал в плен, – тихо сказал он, но в его словах не было ни капли подозрения или недоверия. – Но, может быть, ты, Торин, знаешь ответ на этот вопрос?

– Если отец не говорит тебе об этом, значит и я не вправе, – наконец, ответил тот. Принц опустил голову, не став настаивать, только добавил:

– Что бы ни случилось тогда, Торин, знай и помни о том, что я всегда приду тебе на помощь, если оная потребуется, ибо многое уразумел во время отсутствия отца – его жизнь для меня бесконечно дорога. И всегда я буду считать себя тебе обязанным.

Он ушел, и Торин устало вздохнул, направившись в свои покои. Однако желанному одиночеству не суждено было осуществиться. У дверей в покои его ждал Эрендиль.

– Я ждал Вас, господин гном, – склонился перед ним главный лекарь Лесного Королевства.

– Заходи, раз ждал. – Торин сделал приглашающий жест, и эльф вошел внутрь. – Говори же, зачем пришел?

Лекарь какое-то время молчал, будто подбирая слова, прежде чем тихо начать:

– Дважды мне уже стоит благодарить вас за то, что вы способствовали спасению нашего короля, господин гном: когда вызволили его из вражеского плена, и здесь, когда не дали ему отправиться в чертоги Мандоса.

Торин досадливо поморщился, не желая выслушивать цветистые речи лекаря, однако тот, будто бы поняв жест, заговорил быстрее:

– И я молю вас спасти его в третий раз. – Торин резко обернулся, чувствую, как холодеет в душе. – Король не спит! Целыми днями он занимается делами королевства, но ночью не находит покоя. Он не говорит мне, что с ним происходит, и не позволяет добавлять ему в питье успокаивающие травы, но шрам на его лице не затягивается, и раны заживают слишком медленно. Я нахожу этому лишь одну причину – недостаток в отдыхе.

– Так добавь ему своих трав в питье без его разрешения!

– Я не могу пойти на подобное, господин гном, – возразил Эрендиль. – Он – мой король. Я не вправе ему перечить. Но важнее то, что не знаю я, отчего он не хочет принимать травы – может статься, что он боится не проснуться.

Он говорил что-то еще, но Торин больше не слушал, нервно расхаживая из стороны в сторону. Очевидно, что плен изменил их обоих, но как именно недавние события сказались на состоянии эльфа, Торин сказать не мог. Не то чтобы он считал свой долг выполненным и не считал себя более обязанным королю эльфов, но обрушившиеся на него новости о смерти племянников заставили почти что забыть о том тёмном времени. Погрязший в пучине скорби, он не задумывался о том, каким образом справлялся Трандуил с воспоминаниями о плене. Да и справлялся ли вообще, ведь там ему пришлось пережить такое, что сразу бы свело в могилу обычного эльфа? Подозрений не возникло еще и потому, что при редких встречах Трандуил выглядел как до пленения, разве что шрам действительно был еще виден, но Торин не обратил на это должного внимания. Держался эльф по-прежнему величаво и сдержанно. Черты лица казались расслабленными, и голос звучал плавно и спокойно. Возможно ли, что все это было лишь результатом огромного самообладания?

Ответ на свой вопрос Торин обнаружил уже ночью, когда бессонница вновь выгнала его из отведённых ему покоев. Бездумно минуя бесчисленные переходы и анфилады, он сам не заметил, как оказался у ветвистого трона. Трандуил восседал на нем в странной позе, покачивая ногой, перекинутой через подлокотник. В руке у него был кубок с вином, который грозил перевернуться. Король, казалось, пребывал в дреме, но то и дело вздрагивал, распахивая глаза, и, встряхнув головой, делал глоток.

– Не лучшая идея пить в одиночку, не находишь? – дал знать о себе Торин.

Трандуил вздрогнул и перевел на него уставший, помутневший взгляд.

– А вот и Торин Дубощит собственной персоной, – обронил он. – Кто бы мог подумать, что тебя могут волновать подобные вещи.

– Вещи и не волнуют, – нахмурившись, ответил гном. – А вот ты – да!

– Я? – Трандуил тяжело поднялся на ноги и неуверенным, покачивающимся шагом начал спускаться по лестнице. Торин бросился было вперед, однако насмешливые искры, промелькнувшие в синих глазах эльфа, заставили остановиться. Каким-то немыслимым образом безопасно добравшись донизу, Трандуил проплыл дальше, сделав круг вокруг гнома. – Выпьешь со мной, Торин? – промурлыкал он.

Тот вскинулся.

– Почему твой шрам еще виден? – резко спросил он.

Трандуил в удивлении шире распахнул глаза.

– Ах, это, – притронувшись пальцами к щеке, он поморщился, но добавил вполне беззаботно: – Когда-нибудь затянется.

Он сделал еще несколько глотков, а потом с сожалением перевернул кубок, наблюдая, как последняя рубиновая капля падает на пол. Вздохнув, Трандуил прошествовал к лестнице. Тянувшийся за ним мягкий легкий шлейф одеяния создавал абсолютно невероятное впечатление, что король эльфов плывет, а не ходит.

– Куда ты?

Трандуил повернул голову, посмотрев из-за плеча.

– В погреб.

– Нет уж!

– Нет? – Эльф медленно развернулся, окатив гнома взглядом, в который разом вернулась вся его прежняя надменность. – Гном будет диктовать мне, королю эльфов, что мне делать?!

Торин прикусил губу, нахмурившись. Трандуил был явно пьян. Никогда он не видел его в подобном состоянии и не знал, чего ожидать, – непредсказуемый характер короля Лихолесья был притчей во языцех. Но если когда-то подобный выпад со стороны эльфа мог вызвать в Торине желание противостояния, то теперь ему хотелось уйти от ссоры и успокоить. Медленно приблизившись к подозрительно взиравшему на него эльфу, Торин осторожно взял его за руку.

– Лучше пойдем спать!

– Спать?! – Трандуил отшатнулся от него с таким ужасом, что Торин разом понял, что Эрендиль был прав в своих опасениях.

– Идем, – снова сделал попытку Торин, в очередной раз поймав узкую ладонь. – Я буду с тобой. Никто не посмеет потревожить тебя в твоих снах! – Торин не знал, какое право имел так говорить – он не был врачевателем душ и не мог проникать в сновидения, но слова слетали с его языка сами собой, будто он чувствовал, что действительно в силах оказать помощь.

Трандуил посмотрел на него долгим недоверчивым взглядом, но неожиданно для них обоих позволил увести себя в покои. Торин помог ему скинуть верхнюю одежду, а потом с осторожностью выпутал из жемчужных прядей ветвистую корону. Трандуил опустился на кровать, растерянно глядя на также растерянно взирающего на него гнома. Наверное, и сам не понимал, почему позволяет гному быть здесь и делать подобное. Торин наконец принял решение и опустился рядом, сжав в ладонях руку эльфа.

– Спи! – велел он. – Я буду охранять твой сон.

Трандуил послушно закрыл и без того тяжелые, припухшие веки. Торин приподнялся на локте, глядя на него. Неожиданное доверие, оказанное ему всегда таким подозрительным эльфом, растеклось по груди теплым чувством. Тихо лежа рядом, Торин смотрел на него – сильного и ранимого одновременно – и с теплотой в сердце думал, что всего несколько дней назад он также сидел рядом и не надеялся на то, что Трандуил еще хоть раз откроет глаза. Теперь же страх за его жизнь был позади, а со снами, Торин не сомневался, они справятся.

Несколько раз за ночь Трандуил вздрагивал, начиная что-то лихорадочно шептать, но стоило Торину сжать его ладонь, переплетя пальцы, как сон эльфа вновь становился тихим и спокойным. Так они провели несколько ночей. Торин покидал королевские покои рано утром, до пробуждения Трандуила, боясь разрушить хрупкое доверие, возникшее между ними под покровом ночи. А следующей ночью приходил вновь. Трандуил ни разу не поблагодарил его за это, но однажды Торин обнаружил на своей кровати шкатулку, которую, отчего-то, не слишком хотел открывать. Откинув крышку, он безразлично посмотрел на сверкающий на темном бархате Аркенстон. Время изменило Торина – камень не вызывал в нем былых чувств. Но он понял, что это было проверкой. И напоминанием.

В последнюю ночь перед тем, как он решил уйти, Торин впал в столь глубокий сон, что не сразу проснулся, когда Трандуил, лишившись его прикосновения, начал метаться по кровати, повторяя одно и то же и, почему-то, не просыпаясь. Торин сгреб его в объятия, прислушиваясь к словам, и наконец разобрал повторяющееся многократно: Азог.

– Я отомщу, Азог, – с ненавистью прошептал Торин, чувствуя, как Трандуил успокаивается в его руках. В конце концов крепко обняв эльфа со спины, Торин снова уснул. Проснулся он, когда ночь только-только начала уступать место утру. Небо посветлело, приближая час восхода, и Торин слегка сжал объятия, скользнув губами над открытой шеей. Не осмелившись поцеловать, он только втянул носом теплый, ставший почти родным, запах кожи и тихо шепнул куда-то в ложбинку под ухом:

– Ты сказал мне, что нужно обрести новый смысл жизни. И я обрел. “Ты – мой смысл жизни, эльф”, – добавил он про себя.

Осторожно вытащив руку из-под его шеи, Торин встал и, бросив последний взгляд на спящего на кровати, тихо вышел. Собрался он быстро – просыпающиеся слуги в считанные минуты собрали ему провизию, дали пони. У ворот уже ждали эльфы, которые должны были проводить его к окраине леса. Чувствуя на себе внимательный взгляд, Торин отдалялся от эльфийского чертога с легкостью на сердце. Он знал, что должен делать. И знал, что вернется.

***

Как только фигура гнома окончательно скрылась за деревьями, Трандуил вернулся в покои. Выйдя на террасу, он долго стоял с закрытыми глазами, вдыхая морозный воздух и чувствуя, как очищается его сознание. Подобно Торину, сумевшему отринуть прошлое и двигаться дальше, Трандуил отпускал все свои давние обиды, недоверие и сомнения. Сконцентрировавшись на движении мысли, он позвал:

“Галадриэль… Отзовись, Владычица Золотого леса”.

“Трандуил, – ответ не заставил себя ждать. – Я счастлива знать, что Владыка Зеленого леса вновь вернулся к нам”.

Трандуил покаянно склонил голову, ибо знал, что Галадриэль подразумевает не только его возвращение из плена. Позволив Галадриэль глубже проникнуть к себе в мысли, он наконец озвучил:

“Кольцо нашлось”.

========== Часть 6 ==========

Сумерки медленно окутывали долину, расцвечивая отблесками заката редкие здесь – на продуваемой всеми ветрами территории – снежные заметы. Трандуил поднялся по ступеням полуразрушенной сторожевой башни. Помедлив на нижней площадке, он обернулся и окинул взглядом открывшуюся картину. Ирисная долина. Давным давно, когда зло, казалось, навсегда покинуло Средиземье, и народы его только-только начали оправляться от страха, именно здесь, в устье реки Сир Нинглор, берущей начало в отрогах Карадраса и бурно впадающей в раскинувшийся впереди великий Андуин, погиб людской правитель Исилдур, сразивший Саурона. И где-то поблизости, перед тем как сгинуть на долгие тысячелетия, в последний раз блеснуло вражеское кольцо. Трандуил подозревал, что Галадриэль выбрала это место не столько из-за того, что отсюда было приблизительно одинаковое расстояние до местонахождения всех участников совета, сколько из-за его знаковости.

Очередной порыв ветра пробрал насквозь. Трандуил вздрогнул и сильнее закутался в плащ, стараясь не глядеть на раскинувшиеся внизу шатры, подсвеченные изнутри теплым пламенем факелов. Похоже, будучи в плену, он обзавелся нехарактерными эльфам чертами – крепким сном, темными путами утягивающим его снова в смрадные подземелья Эребора, и постоянным ощущением засевшего глубоко внутри холода, вынуждающего беспрестанно кутаться в тёплые вещи. После пережитого в плену сильнее всего ему запомнился именно холод, пробирающий насквозь и будто бы проморозивший его изнутри. И, уже отдаленно, словно на периферии осознанного, – теплые руки Торина.

Несколько дней пути через центральную часть Лихолесья показались ему настоящей пыткой. Малейшее напоминание о Сауроне теперь вытягивало из него силы. Там же – на отравленной присутствием башни Дол Гулдур территории леса – его пробирал непрекращающийся озноб. Чувства чрезмерно обострились, и на всем пути его преследовали голоса и шорохи, вибрирующий звук растревоженных паутин и будто бы шепот, шипение. Деревья то и дело норовили остановить процессию, цепляясь за одежду и волосы, а копыта коней постоянно застревали меж могучих корней. Лес, в который проникла тьма, будто вспоминал своего прежнего повелителя и, цепляясь за него, словно вытягивал из него последний свет. Понимая, что необходимо как можно быстрее выбраться за его границы, Трандуил решил двигаться без передышек, даже не останавливаясь на ночлег. Но глаза то и дело смыкались, возвращая его в плен, к Азогу, и он с трудом выбирался из пут леденящих своей натуральностью кошмаров, чувствуя себя еще более больным и ослабленным. Все жизненные силы расходовались на борьбу со сновидениями, и шрам все также красовался на щеке, не говоря уж о бесчисленных синяках и ранах на теле. Трандуил страшился даже представить, что будет, если Саурон надолго задержится в Эреборе, – теперь освободить гору от присутствия там врага стало жизненной необходимостью не только для его леса, но и для него лично.

В последний раз устало взглянув на горизонт, на котором тонкой кромкой темнел лес, Трандуил скинул с головы капюшон и наконец поднялся на верхнюю площадку. Башня встретила его тишиной. Меж уцелевших фрагментов стен розовело закатное небо. На большом каменном столе в центре площадки слабо мерцал эльфийский светильник, отчего-то не даря душе прежнего успокоения. Практически не освещавший помещение, он только больше придавал и без того тяжелой атмосфере налет мрачности. А может, это он всё видел теперь в черном свете? Трандуил повел головой и окинул взглядом присутствующих. Галадриэль, стоявшая на уступе, выделялась на фоне неба темным стройным силуэтом, однако даже при этом от нее будто исходил внутренний свет. Она улыбнулась, и Трандуил приветственно склонил голову. Элронд стоял чуть поодаль, весь в темном. Митрандир сидел на одном из каменных стульев напротив белого мага, Сарумана. Трандуил лишь однажды видел главу Белого совета. Саруман слыл великим волшебником, но сейчас, в неровном свете пляшущего огонька, производил тягостное, недоброе впечатление. Именно он первым нарушил затянувшееся молчание.

– Приветствуем тебя, король Великого Зеленолесья, – сказал маг. – Рады знать, что ты счастливо выбрался из плена.

Трандуил сдержанно кивнул.

– Я слышал, Леголас Зеленолист, твой сын, уже было обратился за помощью к владычице Галадриэль, когда пришла весть о твоем спасении.

– Да, обратился, – подтвердил Трандуил в свойственной ему тягучей манере. – И я не сомневаюсь, что Владычица Лотлориена не стала бы отказывать в помощи моему сыну. Но само Небо, видимо, спасло ее от вмешательства, ибо, видят Валар, при всей силе, дарованной Галадриэль, одна бы она не справилась.

– Что ты хочешь сказать этим, Трандуил? – поднял бровь Саруман.

– Я хочу сказать, что в горе укрылась сила, неподвластная даже такой сильной колдунье, как Владычица Галадриэль. Ибо там нашел пристанище Саурон, враг всех народов Средиземья, который, со слов Митрандира, пробудился в Дол Гулдуре и был оттуда изгнан.

Трандуил замолчал, обведя взглядом присутствующих. От него не укрылось, как нервно сжала ладони владычица Лориена, скользнув со своего места. Заволновался и Элронд, подойдя к Митрандиру. Однако лицо Сарумана не выражало никаких эмоций. Когда он заговорил, в голосе его явственно прозвучали снисходительные нотки.

– Саурон, – повторил маг. – Ты, несомненно, ошибаешься, Трандуил.

– Нет, я не ошибаюсь, – терпеливо ответил тот, слегка усмехнувшись. – Ты, видно, не знаешь, волшебник, что я пробыл в плену без малого три месяца и за это время уж как-то сумел бы определить, кто является главным моим пленителем. Первое, что Саурон спросил у меня, когда я попал к нему в плен, было: «Где кольцо?», и это наводит меня на мысли, что кольцо всевластия пробудилось, и его хозяин это чувствует.

– Мысли, – спокойно повторил Саруман, впрочем, не сдерживая пренебрежения. – Предположения. Догадки. Все это не более чем домыслы, плод фантазии измученного разума…

– Фантазии?! – прищурился Трандуил. – Уж не хочешь ли ты сказать, волшебник, что я, король Эрин Ласгалена, свихнулся?!

– Скажи мне, Трандуил, откуда у тебя этот шрам? – проигнорировал его вопрос Саруман. Трандуил удивленно повел головой. – Не напоминание ли это о змеях Севера, с которыми тебе пришлось однажды сразиться? Я знаю, что дарованной тебе магией ты с легкостью можешь скрывать сие напоминание о времени той темной битвы, но, однако же, шрам не скрыт, из чего я делаю вывод, что месяцы плена серьезно сказались на твоем душевном состоянии и физических силах. Нет ничего удивительного в том, что в момент пыток твой ослабший от боли разум перестал отличать реальность от вымысла.

Трандуил распахнул глаза, начиная осознавать, к чему ведет маг.

– Волшебник воображает, что может судить о моем душевном здравии, – с иронией заметил он.

– Это не постыдно – признать, что пытки врага были свыше твоих сил, король, – все также снисходительно продолжал Саруман, не обращая внимания на очевидное раздражение Трандуила. – Все мы лишь бренные оболочки, у всех у нас есть предел. – Он обвел взглядом присутствующих, будто призывая их согласиться. Трандуил, от изумления раскрывший рот, на секунду потерял дар речи. Призыв мага, однако, не вызвал отклика или согласия у присутствующих. Митрандир сидел, прикрыв глаза. Галадриэль отвернулась, и только Элронд, храня каменное выражение лица, с сомнением произнес:

– Саруман, я бы не стал так просто списывать слова Трандуила со счетов. С тех пор, как мы изгнали Саурона из Дол Гулдура…

– Именно: изгнали. – Саруман прервал Элронда столь же бесцеремонно, как и Трандуила. – Мы изгнали Саурона из леса, и каждый из присутствующих видел, что он ушел на Восток. Ему не было смысла прятаться в Эреборе. Он ушел в Мордор. Никто не может доказать обратное.

– Я могу доказать обратное! Я видел тьму собственными глазами!

При звуке этого сильного и громкого голоса все обернулись к выходу.

– Я видел, как она клубилась – чернее самого черного дыма, как волновалась и преображалась, и отзывалась на имя «Гортхаур», – продолжал Торин, вступив в круг света. – И говорила, пытаясь сломить короля Трандуила.

Саруман покачал головой.

– Ты тот самый Торин Дубощит, – сказал он, – из-за действий которого и случилась вся эта заваруха с драконом, повлекшая за собой разрушение озерного города и битву, в которой полегло множество ни в чем неповинных голов.