Текст книги "Мы влюблены в свою свободу (СИ)"

Автор книги: Drug addict

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Тебе не кажется, что… ты слишком мала?

– Я в розыске так же, как и вы, – она пожала плечами.

Моя челюсть отпала. Она совсем не похожа на Джули. Анна более умная, хитрая, но менее смазливая. Но меня она почему-то не раздражает. Может потому, что и я такая же? Я заметила, как ее рука еще сильнее сжала руку Алекса. Я уверена, Алекс научил ее стрелять. Я уверена, у нее не дрожат руки. И почему-то я уверена в том, что Алекс с ней счастлив.

Я сижу на перилах порога, докуривая вторую сигарету, и Стив стоит напротив меня. Он раздвигает мои колени и притягивает меня к себе. Мои попытки отстраниться не увенчались успехом, поэтому я была вынуждена выпустить дым во время поцелуя. Я обняла его за шею, и старалась не плакать. Я знаю, что значат такие поцелуи. Они значат «Мне нужно уехать. Я не знаю, приеду ли я живой, но я приеду».

В такие моменты лишь вера укрепляла мой дух и не давала падать в обморок от бессилия.

– Малышка, – Стив отстраняется всего на четверть дюйма, но я остро ощущаю это расстояние и эту нехватку его губ, – все будет хорошо, да?

– Да, – шепчу я, – все будет хорошо.

В этот момент из дома выходят Алекс, Джей и Зак. Солист подает Стиву пистолет, рукояткой от себя. Блондин секунду колеблется, но потом все равно заправляет его за пояс.

Он целует меня в губы и уходит. Я, кусая губы, которые еще сохранили его вкус, чтобы не плакать, иду домой. Анна и Вендетта сидят на диване, смотрят какой-то фильм. Я сажусь рядом и прошу Анну рассказать о себе.

И она рассказывает, что она работала проституткой (после этих слов в глазах Вены появилось понимание), что принимала наркотики и курила, но ни разу не пила алкоголь. Что ее папа умер от лейкемии год назад, а мать ушла от них, когда ей было пять.

А потом она, улыбаясь, говорит, что знает все о нас.

Мне думается, много ли таких, как она? Вспоминаю слова Стива: «У Алекса таких, как ты – миллион». Я иду в ванну, держа себя в руках ровно до того момента, как перейду порог.

Я не отдаю себе отчета в своих действиях. Просто снимаю шорты и майку. Залезаю в кабинку и включаю воду, не чувствуя ее температуры. Она уносит мои мысли, вместе со случайно упавшими слезами.

Стив может умереть.

Нас могут поймать в любую минуту.

У нас дома пять уголовников, при семи возможных.

Шанс, что я смогу когда-нибудь нормально жить, один на миллион.

Завтра может не наступить.

С ребятами я в опасности. И едва ли я могу жить без них.

Я выхожу из ванной, вытирая мокрые красные волосы. На полотенце остается след от краски. Едва заметно улыбаюсь, почему-то повторяя фразу из какой-то книги (или нет, но откуда-то я ее взяла) «Мир вымывает из меня остатки водой из-под душа».

Я вальсирую в гостиную, где шумит телевизор. Тепло накрывает меня с головой, когда я вижу, что Вена укрывает Анну, которая уснула на диване, пледом. Потом Вена сует в рот сигарету и засовывает руки в карманы, в поисках зажигалки. Заметив мой взгляд, она одними губами спрашивает «Есть?» и я кидаю ей зажигалку.

Она прикуривает в доме, хотя сама говорила «Курим лишь на улице». Воистину, люди дают такие шикарные советы, но редко ими пользуются.

Я развожу огонь в камине, а после мы идем на кухню, и усаживаемся на стулья.

– А мне она нравится, – тепло говорит Вена.

– Что? – я тянусь за кружкой.

– Нравится. Не знаю. Я бы хотела, чтобы она осталась.

– Кажется, Алекс с ней счастлив, – говорю я, ставя чайник и смотря на гравировку «Красноволосой».

Мы сидели в тишине, на кухне, и пили чай. Смотрели друг на друга, непонятно зачем. Усталость одолевала нас, и мы боролись с желанием заснуть прямо здесь. Я заметила, что мои волосы высохли. Вендетта заметила, что она засыпает. Она улыбнулась мне, и ушла в спальню.

Я просидела на кухне еще с час, а потом ушла в гостиную. Анна не спала, а сидела, смотря другой фильм, и поджав под себя ноги. Я подбрасываю в камин дров и сажусь на пол напротив.

– Кажется, Алекс счастлив с тобой, – говорю я Анне, не отрывая взгляда от браслета.

– Ну, я счастлива с ним, а в остальном я не могу быть уверена, – по голосу я слышу, что она улыбается.

«Я готова к тому, что она будет жить с нами, – думаю я, – мы будем счастливы».

Через три дня приезжают музыканты и Зак. У всех разбита если не губа, то нос или бровь.

Тем же вечером мы сидим на кухне и обсуждаем наши дальнейшие действия.

– Я хочу нормальной жизни, – говорит Вендетта, отпивая чая.

– Что? – Алекс сводит брови вместе.

– То, Алекс, – она складывает руки на коленях, – я хочу, чтобы мы жили здесь, все вместе. Одна большая семья. Мы бы ходили на работу, забыли о наркотиках и не пили вечерами виски взахлеб.

У меня пересыхает во рту, а Вена продолжает:

– Мы можем быть нормальными. Сделать левые документы. Устроится в фирмы, а летом снова садится в автодом и ездить по штатам. Вы могли бы быть чудесной группой и ездить по Джорджии с концертами, но, не употребляя при этом и не убивая никого.

Анна сжимает руку солиста, а я – руку Стива.

– Мы и правда можем это, – говорит Зак.

Мы все улыбаемся, смотря друг на друга. Молчим, а потом Алекс прерывает тишину и говорит:

– Нам нужно продать остатки товара. К тому же, это будет жутко символично. Ну, и деньги тоже не лишние.

Я растягиваюсь в широкой улыбке, а Вена смеется.

Никто из нас не знает, чем это окончится, но мы знаем лишь одно, мы будем вместе всегда.

========== Глава 7. ==========

Вы представляете себе Дженнифер? Наверное, вам думается девушка с пухлыми губами, волосами, цвета черного шоколада и шикарной фигурой? Богатую молодую девушку, вечно ходящую по ресторанам, но никогда – по клубам? Возможно, потому, что и мне тоже. Но Джей привел к нам домой совершенно не подходящую под описание девушку.

Однажды утром, он приехал с ней на машине, а потом сказал «Знакомьтесь, это Дженнифер, она моя девушка». У меня не было обидного осадка по поводу Беккс. Мне она понравилась. Эта девушка стала символом нашей нормальной жизни.

Рыжая, с длинными волосами и потрясающей улыбкой. Она говорит «Обожаю» и понимает детей. Она доверяет и верит им. И верит в них. Я уверена, она станет чудесной мамой.

Мы сидели за ужином и разговаривали о чем-то отдаленном, как вдруг разговор зашел о ресторанах. Ручаюсь, я ожидала услышать из ее уст список самых хороших ресторанов Америки, однако, она сказали лишь:

– Я ни разу не ходила в кафе и рестораны. На ярмарки – регулярно.

– Я никогда не был на ярмарках, – вдруг сказал Зак.

– Никто из нас не был, похоже, – через секунду сказал Алекс.

И это было правдой. Дженнифер на нас удивленно посмотрела.

– Вы половину жизни потеряли. Впрочем, на следующей неделе будет ночная ярмарка с аттракционами, мы можем сходить.

Стив улыбнулся и посмотрел на меня. Мы понимали, что это будет одна из тех ночей, когда мы не будем под наркотиками или пьяны.

Но, мы договорились в эту ночь пойти в клуб.

Зайдя в клуб, Стив подпевал, громко крича «I, I follow, I follow you deep sea baby. I follow you*». Я скрылась в толпе и начала танцевать.

Я растворялась в музыке и услышала голос Вены.

– Лори, с какого черта ты делаешь вид, что меня нет?

– Что? – я опустила руки.

– Я зову тебя уже сотый раз! А ты лишь танцуешь!

– В таком случае, я делаю вид, что нет меня.

Я развернулась обратно и начала подпевать « I’m daughter the rebel waiting for you**».

Вокруг меня куча народу и у каждого свои проблемы. Жаловаться на жизнь, когда, наверное, у того, кто стоит рядом, проблемы крупнее – глупо.

Я действительно растворилась в песне. Меня нет. Сложно объяснить это состояние. Это – химия.

Стив обнимает меня сзади, пока диджей переключает песню.

– Будешь? – он шепчет мне на ухо.

Я высовываю язык, и он кладет мне таблетку на него. Появляется чувство, что я сама направляю заряженный пистолет себе в грудь. Проглатываю – спускаю курок. И закрываю глаза. Пуля прямо в сердце. Я прижимаюсь к Стиву, не открывая глаз. Смеюсь ему на ухо.

Я влюбляюсь в Стива каждый раз, как вижу его. По новой. Каждый раз.

И я поражаюсь сама себе, а потом обнимаю Стива крепче и думаю, что люблю его. Уверена в том, что люблю его. Мы начинаем мятеж. Мы начинаем революцию в самих себе. Но мы не увидим ее конца, мы умрем до того, как она кончится.

Я абсолютно уверена в том, что бессмертна. Что меня не коснется та загребущая рука, что унесла Беккс. Я не умру. По крайней мере, не на моей памяти. Мы стоим на мосту, а ветер царапает наши лица. Щеки отмерзли. И я смотрела на Анну и Алекса, на Вендетту и Зака, на Джея и Дженнифер. Я стояла, держала за руку Стива и думала о том, что я влюблена в эту жизнь. Мы были крайне беззаботными. И если вы представляете тех, кто употребляет наркотики и находится в розыске, как немытых, грязных ублюдков… спешу вас расстроить.

На мостовой к нам подошла девочка, лет пяти. Ее мама стояла в метре от нее и смотрела на нас, улыбаясь. А девочку явно интересовал шарик в руке у Дженнифер.

– Привет, – Джен присела перед ней на корточки, а желтый шарик все еще был у нее в руке, – что случилось?

Я ожидала, что девочка будет молчать, однако, она, улыбнувшись, сказала:

– Можно? – и показала пальцем на воздушный шар.

Стив заулыбался, я буквально чувствовала его улыбку.

– О, солнышко, – ее голос был настолько нежен, будто она ее сестра, – бери.

Она отдала ей шарик и встала. Девочка побежала к маме. Она радостно что-то кричала, а ее мама, смотря на нас, одними губами сказала «Спасибо».

Это было что-то вроде шоу. Снег мелкими хлопьями, заснеженные мостовые и маленькая девочка, бегущая (и ведь уверенная в том, что мы ей не причиним вреда) к нам.

Я помню, как раньше, будучи маленькой, я часто видела похожие компании подростков. Интересно, были ли они в розыске? Меня тогда это тревожило так же, как и сейчас эту девочку.

Вернувшись, мы затопили камин, так как дома было не теплее, чем на улице.

Я слышала, как еще днем все решили, что Джен будет жить с нами, однако я участия в этом не принимала. Мне всегда нравилось, когда дома много людей. По-домашнему много.

Мы включили фильм, но смотрели его только парни. Я и остальные девушки мигом задремали, устроившись у своих парней и слушая их дыхание. Мне казалось, дыхание Стива я узнаю везде. Просто потому, что оно – Стива.

– Перенести тебя на кровать? – спросил он, дотронувшись до моего плеча.

Я покачала головой, не в состоянии что-то сказать.

На следующее утро я встала позже всех. За окном была метель, а камин затоплен. Напоминало утро рождества в детстве.

Я зашла на кухню и заулыбалась, увидев всех за столом. Я сказала «доброе утро» и все мне ответили. Порой мне кажется, что мы – огромная семья. Дженнифер откусила бутерброд и с набитым ртом начала что-то говорить.

– Сначала прожуй, – сказал Джей и Дженнифер замолчала. Он сказал это, будто он ее отец.

Меня поражало то, что Джен знала, кто мы, но вела себя обычно. Анна ведет себя так потому, что она тоже в розыске. Вена потому, что привыкла. А Джен? Она – наш билет в новую жизнь.

Не сильно отличающуюся от прежней, но новую.

Джен прожевала кусок бутерброда и улыбнулась.

– Мой отец хочет с вами познакомиться.

Я выдохнула все, что было в моих легких.

– Дженнифер, – мягко сказал Алекс, – он может вас узнать.

Она покачала головой, и отпила чаю.

– Он не смотрит телевизор.

– Сколько ему лет? – нахмурился Стив.

– Не в том смысле. Он слишком занят для телевизора.

Мне показалось «Слишком занят для телевизора» – это логично. Этим же вечером мы ехали к ее отцу.

Это оказался улыбчивый мужчина, пожилой, но высокий и крепкий. Возраст выдавали только морщины и седина на волосах. Он встретил нас в дорогом костюме и принял в гостиную.

– Сэйл! – крикнула Дженнифер и к нам подошла худая девушка в черно-белом костюме. Экономка, вероятно. Она помогла нам снять куртки. В гостиной на стене висели ружья и две головы оленей. Дом выглядел не просто богатым, он выглядел шикарным. Но по Джен не скажешь, что они хорошо живут.

Бьюсь об заклад, она не брала с него ни гроша. Мы сели за стол и Сэйл подала дымящиеся блюда.

– Вы устали? – ее отец сел на стул и выпил вина, – может, останетесь ночевать? Место есть.

Он поставил бокал на стол. И было видно, что это – не дежурная вежливость. Мы действительно можем остаться. Однако Алекс, улыбнувшись, сказал:

– Нет, сэр. Спасибо.

Однако, уехали мы под самую ночь. Машину вел Стив потому, что Алекс пьян, а Джей водит ровным счетом так же, как и я. Мы еле-еле уместились в машине, Анна сидела на коленях у Алекса, а Дженнифер – у меня. Вендетта уместилась между нами, положив ноги мне на колени. Джей и Зак спали, занимая места меньше, чем я.

Алекс прикурил сигарету, а когда я попросила у него еще одну, он кинул мне прикуренную. Он кинул ее в машине, с переднего сидения на заднее сидение.

Я подумала, что глупо кидать сигареты друг другу в машине. Затянувшись, я выдохнула и Джен закашлялась. Она уже засыпала у меня на плече, но дым ее разбудил.

– Прости, – шепнула я, открыв окно.

Я оглянулась и меня озарило. Я поняла одну важную вещь: мы доверяем друг другу полностью.

Алекс знал, что я поймаю сигарету.

Дженнифер заснула у меня на плече.

Мы знаем, что Стив хорошо водит даже немного пьяный.

Анна знает, что ее не изнасилуют.

Вендетта положила ноги на колени.

Зак заснул рядом с Джеем, не задумываясь о том, что это будет по-гейски.

Это – доверие и понимание. Счастье заключается в этом.

_____________

* I, I follow, I follow you deep sea baby. I follow you – я последую, я последую за тобой на дно моря. Малыш, я последую за тобой.

** I’m daughter the rebel waiting for you – я дочь мятежника, что ждет тебя.

Строчки песни Lykke Li – I follow you.

========== Глава 8. ==========

На ярмарку мы пошли, когда уже стемнело. Снег хрустел у нас под ногами, но снегопада не было. Я стояла под аркой, на которой висела вывеска, зазывающая людей. Музыка оглушала. Я видела, как Анна улыбается мне и предлагает сладкую вату. Она пачкается сиропом и вытирает салфеткой. Алекс улыбался, смотря на нее. Ей было пятнадцать, ему – двадцать семь. Но я уверена, они счастливы.

Дженнифер ходила с Джеем за руку, смеясь над шутками и уделяя внимание детям, подбегавшим к ней. Не знаю, почему они подходили именно к Джен. Зак и Вендетта ели хот-доги, пачкая друг друга кетчупом. Я и Стив выбирали аттракционы, на которые шли все. Мы были счастливы. Счастливы и свободны.

Я никогда не думала о том, что сейчас нас могут повязать. Кто-то позвонит в полицию, и скажут «Алекс Мид и его группа здесь. Прямо здесь. На ночной Ярмарке». Такого не будет.

– Как на счет, – Вена пробежалась глазами по всей ярмарке, – Колеса обозрения?

И мы пошли. Расформировались по двум кабинкам и смотрели на город.

Мы не курили сигареты. Не пили вино. Не принимали наркотики.

Мы смотрели на город и смеялись, пачкая друг друга сиропом и соусами. Когда Колесо доехало до самой верхушки, мне стало холодно. Ветер-то там ужасный. Стив держал меня за руку.

После Колеса обозрения мы выбрали Туннель страхов. Мы кричали даже тогда, когда не было страшно. Мы смеялись тогда, когда другие боялись. Пугались резких поворотов и пытались коснуться декораций. Мы жили. Любили. И были любимы.

Мы со Стивом пошли покупать всем хот-догов. Знаете ли, Туннель страхов жутко утомляет. Я взяла по два в каждую руку, а остальное взял Стив. Мы шли по направлению к ребятам, иногда пританцовывая под громкую музыку.

– У нас получится? – вдруг сказал Стив.

– Ты о чем? – я откусила от своего хот-дога.

– Новая жизнь, – он посмотрел на меня, – получится?

Я пожала плечами, но потом сказала:

– Да.

И я чувствовала ответственность за эти слова. С тех пор, как я встретила музыкантов, я больше не нормальная. Но у нас есть шанс измениться. Шанс есть всегда, верно? Вопрос в том, нужен ли он мне.

Готова ли я оставить наркотики и жить под пледом. Я говорю «Под пледом» потому, что не могу сказать «под куполом». В любом случае, одно я знаю точно – мы никогда не станем трусами. Мы не боимся государства, власти сейчас, не будем бояться и потом.

Я шла вперед, ориентируясь на полосатые лосины Джен. Они делали ее похожей на зебру.

Когда мы вернулись домой, мы сели на кухне. Почему-то пахло оливковым маслом и корицей.

– У нас не осталось товара, – заключил Зак, – мы все продали. Осталось избавиться от оружия.

Алекс покачал головой, а потом сказал:

– Оружие – оставляем, – в его голосе не слышалось настойчивости.

Мы не возражали. Музыканты и Зак любят пистолеты с первого выстрела. Тем более, пока они в шкафу, опасности от них меньше, чем от вазы. Стив поставил чайник нагреваться и ушел в гостиную. Через секунду послышался телевизор. Я, улыбнувшись, пошла к нему.

– Малышка, – он лежал на диване, смотря на меня, – иди сюда.

Я подошла и легла рядом с ним. Я чувствовала, как он целует мою шею. Засмеявшись из-за того, что мне стало щекотно, я обняла его.

– Все будет хорошо, – я посмотрела на него и поцеловала.

Его руки коснулись моей спины. Кожа под его руками зажглась и загорелась.

Со Стивом я чувствовала себя живой. С появлением Анны я избавилась от мыслей «А как же Алекс?». Мы все обрели свое счастье заново.

Знаете, что самое хорошее в свободной жизни? То, что всегда найдутся люди, которые будут свободными вместе с тобой. Ты никогда не будешь один – это самое главное.

Обычно в такие дни происходит что-то ужасное. У меня предчувствие. Как было у Беккс в тот день, когда ее убили. Я сидела на кухне рано утром, пока не вышла Анна.

– А ты рано встаешь, – она потянулась за кружкой, – или что-то случилось?

– Просто не спится, – я смотрела на ее пальцы.

И тут она роняет кружку и режет ладонь. Я охаю от неожиданности и вижу, что рана небольшая.

Я смотрю на ее лицо, на нем нет боли, но есть страх. Она зажимает ладонь другой рукой и смотрит на меня настолько испуганно, что кровь в жилах сворачивается.

– Это просто порез, – я вскакиваю и подбегаю к ней. Рана действительно небольшая.

Я вижу, как она бледнеет, и видимо, она боится крови.

– Таблетки, – она кивает на свою сумочку.

Я бросаюсь к ней и ищу пузырек. Найдя, вынимаю таблетку и даю Анне. Она запивает ее, оставляя на кружке кровавый след. Она отпускает руку, и я смотрю на кучу крови.

И тут я понимаю: Не может быть столько крови из маленькой царапины.

– Я гемофилик*, – говорит она приглушенно.

И с тех самых пор я больше никогда не видела ее такой испуганной.

Самое ужасное – после этого случая с Анной, мое плохое предчувствие не прошло. Живот скручивало, виски вылетали. Я не понимаю, что происходит.

Вендетта дала мне успокоительное, и я вроде успокоилась, но я знала, что должно случиться что-то. Вот сейчас. Через секунду.

Но ничего не случалось. Мы смотрели фильмы, пили чай, а Дженнифер в середине дня уехала куда-то. Вернулась она весьма усталая.

На вопросы «Где ты была?», она отвечала, что у отца были «проблемки», но, вспоминая того мужчину в дорогом костюме, который пил перед нами вино, я понимаю, что там были далеко не «проблемки», там было дело чуть лучше атомной войны.

Когда мы разогревали еду, Стив спросил:

– Вы не хотите в Париж?

– Все хотят в Париж, – ответила Вена и выкинула в мусорное ведро оранжевую спиральку кожуры апельсина.

– Мы ведь можем туда поехать? – Стив перевел взгляд на Алекса.

– Только если неофициально.

– Когда мы что делали официально, а? – Зак улыбнулся.

Ближе к вечеру нам позвонили в дверь. Дженнифер кинулась к окну.

– По-моему, ребят, – она всматривалась, – либо это актеры театра, либо нам конец.

И нам был конец.

– Лори, открой. По-моему, на той ярмарке я вырубил человека. Оказалось, навсегда.

Почему-то в доме три человека, которые не находятся в розыске, а открывать должна я.

Ребята залезли в шкаф, а я пошла открывать. Дурное предчувствие.

– Здравствуйте, – я старалась говорить как можно безмятежней.

И тут на меня обрушился шквал информации. Что они ищут группу молодых людей, совершивших нападение на человека, и все в таком роде.

Я подумала про себя: «У меня в шкафу сидят четыре уголовника, а их девушки прячутся по комнатам. Что я здесь делаю?», и чуть было не засмеялась, но удержалась.

Мне было страшно, что они сейчас скажут «Позвольте пройти», и я уже держалась за косяк, чтобы не упасть от волнения, смешанного со смехом.

Когда они пожелали мне «Доброй ночи», и я закрыла за ними дверь, я по-настоящему рассмеялась.

Дурное предчувствие ушло. Мы – бессмертны. В какой раз я об этом думаю? В сотый.

Парни сказали, что мы должны уехать отсюда на следующей неделе. «Нельзя так долго оставаться на одном месте». И никто не сказал ничего по поводу Джен, всем и так было ясно, что она едет с нами. Мы просто не могли ее не взять.

Мы стояли на крыльце и смотрели на все вокруг. Снега было мало, он уже почти растаял, но было все еще холодно. Утро было жутко тихое и было слышно чьи-то разговоры.

Холодное, немое и кристальное утро, наполненное суетой и прочим. Шесть утра, которые становятся последними в этом доме.

Я держала в одной руке куртку, а в другой сумку. Мне было действительно тяжело уезжать.

Осматривая участок последний раз, знаете, как это бывает, последний раз пробегаешься пальцами по дивану, последний раз сидишь на кухне, тушишь камин, я даже всплакнула.

– Готова? – Стив вышел из дома. Он улыбался, но я видела, что ему тоже тоскливо.

Я последний раз цепляюсь глазами за комнату, пока Стив закрывает дверь. Мы уезжаем, убрав руки в карманы и не смотря на дом.

______________________

* В случае Анны – если у нее начнет идти кровь, то не остановится.

========== Глава 9. ==========

Я проснулась от того, что меня трясли за плечи. Открыв глаза, я увидела перед собой Стива, Алекса, Джея и Зака. Они стояли в темной одежде, от них совершенно ничем не пахло (как в обыкновение, костром, например), и я чувствовала оружие у них за поясом.

Я села на кровати, обнаружив, что автодом стоит. В голове все максимально плыло. Мыслями я еще спала, а вот телом была здесь. Наконец, сосредоточившись, я подняла голову.

– Что такое? – я всматривалась в Стива.

– Дезмонд, – Стив посмотрел на меня, – сегодня либо он нас, либо мы его.

Он улыбнулся и протянул мне пистолет, рукояткой ко мне.

– Ты с нами?

Я взяла пистолет из его рук.

– Да.

Мы пересели в другую машину, оставив Зака в автодоме вместе с Анной, Веной и Джен. Я сидела и чувствовала, как ремень держит пистолет. Была поздняя ночь, и редкие фонари на дороге – это все ваше освещение. Красные волосы выглядели бордовыми, и я думала лишь об одной фразе «Либо он нас, либо мы его». И я хотела бы еще больше верить в то, что мы все сможем.

Я сидела сзади, держа Стива за руку. Алекс сидел за рулем, а Джей на переднем сидение. В машине царила убийственная тишина.

Я кричала мысленно Стиву «Скажи хоть что-то, скажи, скажи! Скажи, Стив!» но он молчал. И я сходила с ума от этого.

Машина резко затормозила.

– Выходим, – тихо сказал Алекс.

Я вышла, отпустив руку Стива. Перед нами, в темноте, стояла еще одна машина. И три человека около нее.

– А где же обещанные деньги? – голос широкоплечего парня звучал громко.

Я вздрогнула от него, успокоившись только от мысли, что я не одна. Джей постучал пальцами в перчатках по черному кейсу. Алекс улыбнулся. Парни прошли вперед, а я так и осталась стоять на месте. Я сжимала кулаки, чтобы не нервничать.

И я понимаю, что испытываю то, что уже испытывала раньше. Холодное, тонкое лезвие у самого горло давит на кожу.

– Ну же, Стив, – наигранно говорит парень впереди, – она тебе действительно нужна?

Парни испуганно смотрят на меня. Я обездвижена, а лезвие с каждой секундой давит все сильнее. Третий парень вырубает Алекса и Джея, забирая кейс. Тот, кто сзади меня, тащит меня назад и, когда мы оказываемся на расстоянии примерно тридцати метров от музыкантов, я слышу выстрелы.

Лезвие у горла слабеет, и я вырываюсь. Ударяю парня в пах, а потом вырубаю, ударив ребром ладони по шее. Я кричу.

Стив поворачивается ко мне лицом, его футболка красная. Я подумала, что это грязь, но она насквозь пропиталась кровью. Стив поднимает руки, уронив пистолет. Кровавые пятна на его футболке ярко-красного цвета заставляют меня чувствовать себя идиоткой. Идиоткой. Идиоткой.

Я смотрю на него. Окровавленный парень, в красной, из-за крови, футболке, с поднятыми руками и ссадиной на скуле. Он кричит мне что-то. Что он кричит? Я слышу лишь собственный ор, и ничего больше.

Он открывает рот, жадно хватая воздух. Он кричит мне одно-единственное слово. Я еле разбираю его.

Он кричит «Беги».

Но я наоборот, делаю шаг вперед. На ногах остался лишь Стив, я и один парень в черной куртке.

Я беру в руки пистолет. Стив падает на землю, даже до того, как я взялась за рукоять. Я стреляю в того парня, и он тоже оказывается на земле. Но он жив, я задела ему ногу. Подхожу почти в упор.

В голове крутится лишь одна фраза «Либо он нас, либо мы его». Мы его, Стив.

И я стреляю ему в грудь.

Вот так все. Нет крови фонтанчиком. Нет дикого крика, а лишь приглушенное хрипение. Нет никакой решимости. Я рыдаю, зажав между зубами рукав.

Кладу пальцы в крови на шею Стиву. Чувствуя пульс, я думаю о том, что сейчас, здесь нужна Вендетта. Я вижу, как грудь Джея и Алекса вздымается. Слабое биение Стива под моими пальцами прекращается, или же я перестаю чувствовать его. В любом случае, я впадаю в панику.

Я не знаю, откуда у меня берутся силы на то, чтоб затащить троих (!) парней на заднее сидение машины, но я делаю это. Силы берутся из пустоты, я будто сама их генерирую, но не осознаю это.

Я сажусь за руль – не умея водить.

– Поверни ключ.

Я перевожу взгляд на источник звука: звонкий голос раздавался с переднего сидения. Маленькая, совсем маленькая и юная, а главное – живая Беккс сидит рядом и смотрит на меня.

– Давай, – ее звонкий, громкий и сочный голос разноситься по салону, – или тебе сложно? Завести машину? Ну же, Лори.

Я поворачиваю ключ. Я слушаю ее. Точнее не ее, а иллюзию, созданную моим разумом.

– Одна рука на десять, другая на два. С этим справиться даже первоклассник.

И я кладу руки так, как она сказала. Я вспоминаю, как наблюдала долгие часы за Стивом. Но сама бы я не вспомнила этого.

– Ты знаешь, что делать, Глория Макфинн.

Я правда знала. Тысячи раз я засыпала, смотря, как Стив водит. Медленными движениями я делала то, что было нужно.

Как только я проехала первый метр, Беккс исчезла, напоследок сказав:

– Быстрее. Он умирает.

Я давила на педаль газа. Мои свалявшиеся красные волосы были в грязи и крови. Я не плакала, я не кричала. Молча ехала, кое-как смотря на дорогу. Пальцы в крови, которая уже запеклась. Я слышала хрип Стива и думала, что не спутаю его ни с чьим другим дыханием.

Я остановила машину прямо возле автодома. Забежав в него, я громко закричала. Первая выбежала Дженнифер, а потом и все остальные. Я привела Алекса и Джея в чувства, следуя указаниям Вендетты. Потом мы затащили Стива в автодом и положили на стол.

Я стирала сухим подолом майки кровь с моих рук, но, сколько бы я ни терлась – я бы не смыла ее.

Вендетта вколола ему что-то, и он перестал метаться. У него был жар, и еще бы чуть-чуть и он бы сам себя сжег. А потом он стал кричать, громко. И вдруг затих. Знаете, что я чувствовала? Будто его крик – свидетельство того, что он жив. И он замолчал.

Я до сих пор помню его единственное слово «Беги». Сухое, полное чего-то грубого. Такая же интонация была у Джули. Она сказала «Ты серьезно меня ненавидишь? Это глупо, Лори» куда тише, но с такой же настойчивостью.

Я сижу, слушая крики и стоны, хрипы и дыхание Вены.

Джен садится передо мной. Она смотрит на меня, но не пытается успокоить. Я протягиваю к ней руку – жест отчаянья. Я раздаюсь слезами, я плачу, уткнувшись ей в плечо, но не отпускаю ее руку.

Красивая история, да? Мой парень, возможно, уже мертв. А я убила человека.

Сравните нас с Бонни и Клайд, сравните нас с Сидом и Нэнси. Мы умираем от самих себя, убиваем себя, отдавая силы на крики своей девушке и выстрелы в того, кто убил твоего парня.

Смешно.

Давайте думать, что если этого не происходит с вами – этого не происходит совсем.

Давайте думать, что когда вам говорят «Я люблю тебя» – это значит, что вас действительно любят, что последним словом вам крикнут «Беги».

Давайте думать, что мы бессмертны.

Давайте думать, думать о том, что мы никогда не будем пойманы.

Давайте думать, что вся жизнь – иллюзия, и что ваша покойная подруга не придет к вам, когда вы за рулем. Давайте. Давайте. Давайте.

Придумывайте проблемы.

Стройте стены.

Давайте, а вдруг?

Но единственное, что я скажу – бегите.

Отсюда и далеко. Дальше, чем вы можете видеть. Бегите так сильно, так быстро и настолько наспех, чтобы терять сознание. Ломайте стены и жгите мосты. Забывайте про правила. Доверяйте мелочам. И говорите «Я люблю тебя» – когда только до «Беги», на последнем вздохе.

========== Глава 10. ==========

Я сижу за столиком, наблюдая быстрое движение улиц. Стив, одетый в дорогой костюм, сидит напротив меня, откинувшись на спинку стула. Красивый, ужасно красивый.

– Bonjour*, – высокий официант стоит около нас, перебросив через руку белоснежное полотенце.

Стив, улыбаясь, указывает ему на меню, перечисляя то, что мы хотим. Я смотрю на него, думая о том, что нет человека красивее. Он смеется, обсуждая с официантом какую-то шутку, а у его глаз собираются маленькие морщинки.

Когда нам приносят шампанское, Стив смотрит на меня. Он делает глоток и улыбается.

– Волшебство.

– Настолько хорошее шампанское? – говорю я, косясь на бокал.

– Не о нем, Лори. Я обо всем этом. Мы сидим в Париже. Тебе двадцать один, но ты все еще свободна. А я – жив.

– Прекрати, – я отпиваю от шампанского.

А когда нам приносят воздушные пирожные, как черт из табакерки, на меня выскакивает Гай.

Дженнифер, держа в одной руке ладонь Джея, а в другой – мягкую игрушку сына, улыбается.

– Хватит, Гай, – она держит трехлетнего парня за воротничок, – как тебе Париж? – на этот раз ее взгляд устремлен на меня.

– Волшебство, – говорю я, смотря на Стива. Он улыбается.

А потом приходят Анна, Вена, Алекс и Зак. Мы выходим из кафе, тихо перешептываясь на улицах города. Незнакомого города, которые даже не говорит на нашем языке, но мы его чувствуем.

Мы присаживаемся на лавочку, а Гай бегает перед нами. Выдохнувшись, он ложится мне на колени, утыкаясь носом мне в живот.

– А как ты узнала мою маму? – он накручивает себе на палец прядь моих когда-то красных волос.

Я улыбаюсь, вспоминая, как это было на самом деле. Это кажется таким далеким, что вызывает приступ смеха. Я беру в ладони его лицо и целую в лоб.

– Давай потом?

Я подмигиваю ему и он обратно ложиться. Уставший от этого запаха, он ожидает возвращения домой. Он не понимает, что находится в Париже. Для его Париж – обычный город, а для меня – это нечто. Детское ничто и мое нечто приняли одну и ту же форму.