Текст книги "Третий игрок (СИ)"

С самого утра Диана крутилась перед зеркалом – надо выглядеть достойно в первый день в университете. Её съемная квартира расположилась на восьмом этаже в жилом доме спального района, и чтобы добраться оттуда до места назначения, требовалось всего десять минут на поезде. И если по меркам Токио это было быстро, то по меркам её родного города это была космическая скорость.

В маленькой однокомнатной квартире были все условия для нормального проживания: хорошая мебель, проведенные коммуникации, недавний ремонт, но Дина всё равно чувствовала некую отчужденность.

– Это потому что я всего пару дней как переехала. Скоро это пройдёт, – бормотала она себе под нос, разглядывая своё отражение в зеркале.

– Ну, вот ты и студентка, мой ручной человек. Я, признаться, даже горжусь тобой, – Воланд завис вверх тормашками прямо перед лицом девушки.

– Не загораживай мне обзор, – нахмурилась Диана, выглядывая из-за неугомонного синигами.

– Хе-хе, и с каких это пор тебя так заботит твой внешний вид?

– Сегодня я выступаю с речью от лица всех студентов-иностранцев. Надо выглядеть презентабельно.

– А что ты будешь делать с Кирой? В смысле, с Ягами Лайтом? Подойдёшь к нему и скажешь: «Привет, я тоже владею Тетрадью Смерти и приехала сюда, чтобы помочь Л тебя поймать?»

– Я не собираюсь раскрывать все свои карты. Вряд ли он догадается, что я знаю, кто он на самом деле. С Ягами надо быть осторожной, он куда умнее любого среднестатистического человека. Просто попытаюсь быть милой и дружелюбной. И запомни, мой ручной синигами, я не собираюсь преподносить Л на блюдечке то, что мне удастся нарыть. Пусть сам думает, лучший детектив мира, как-никак.

Начало апреля в Японии было тёплым и солнечным. Лёгкий весенний ветер приносил к ногам прохожих нежно-розовые лепестки сакуры. А мегаполис жил своей жизнью: люди спешили на работу и учёбу, проезжую часть заполнили автомобили и автобусы, на станциях поездов и яблоку было негде упасть.

– Кстати, Диана, а почему ты не захотела остаться в общежитии с остальными?

– Было бы интересно посмотреть на реакцию моих соседок, если бы в воздухе летела пачка молока.

– То есть, ты обрекла себя на одиночество из-за меня?

– Мне придётся много работать над расследованием, посторонние будут этому мешать. И кто-то может случайно найти Тетрадь и коснуться её. Вот ведь крику будет, если тебя кто-нибудь увидит… Да и не люблю я больших и шумных компаний, а в сборище студентов без этого никак. Хах, неужели тебя заботит мой эмоциональный и психологический комфорт, Воланд? «За человеком, владеющим Тетрадью, будет следовать Бог Смерти, истинный владелец, до тех пор, пока человек не умрёт, или не откажется от Тетради».Чего-чего, а одиночества мне бояться не следует.

– Хе-хе, твоя правда.

– Приехали.

Главное здание университета имело форму нескольких прямоугольников с безукоризненной симметрией относительно большего из них. Ровно стриженные зелёные кустики по бокам каменных дорожек, часы на башне, деревья с молодой листвой перед корпусами – ничего лишнего, идеальное сочетание красоты и строгости. И порядок, порядок во всём: от идеально ровных свежевыкрашенных прутьев ворот до последней сочной травинки.

– Ди-а-на, – протянул Воланд, – ты бы поменьше головой по сторонам крутила, лучше себе под ноги смотри.

– Я и так смо… – тут девушка врезалась в впереди стоящего.

– Прошу прощения, я такая неловкая, – быстро заговорила она на японском и поклонилась в традиционной для Страны Восходящего Солнца манере.

– Нет, это я должен извиниться перед вами. Я задумался и стал на проходе, – последовал ответ.

Диана подняла глаза – пред ней стоял молодой человек европейской внешности, с бледной кожей, под черными затуманенными глазами виднелись мешки от регулярного недосыпа, темноволосой, растрёпанный, сутулый, в поношенной обуви и одежде а-ля «надел первое, что висело в шкафу».

– Прошу меня простить, но вы – иностранный студент? Я не видела вас на общих сборах… – спросила Диана, продолжая говорить по-японски.

– Нет, я не в вашей группе, – ответил молодой человек, и неспешно побрел к главному корпусу.

– Смотри-ка, кажется, теперь я знаю, как должен выглядеть безумный гений. Но припереться в таком виде в первый день учёбы … Эй, ты вообще меня слушаешь? – обратилась девушка к хохочущему во всё горло синигами.

– Согласен с тобой, Дина. Он – весьма и весьма интересный индивид.

– Что-то у тебя сегодня подозрительно хорошее настроение, – она пожала плечами и поспешно направилась туда, куда стекался поток студентов.

Актовый зал, украшенный национальными и университетскими символами, дышал торжеством. Опрятно одетые новоявленные студенты и студентки не отрывали глаз от сцены – директор читал поздравительную речь.

– Какие японцы дисциплинированные, – отметила Диана. – Мои одноклассники бы уже давно нашли себе занятие поинтереснее.

– Хе-хе, твои одноклассники сейчас сидят в школьной комнате отдыха дефис курилке и думают о предстоящих экзаменах. А ты уже студентка лучшего университета Японии.

Девушка хмыкнула – у её уже бывших одноклассников ещё всё впереди: экзамены, поступление, университет, работа, друзья, влюбленность, семья, дети… Но у неё ничего этого не будет. Впереди лишь неизвестность. Но, по какой-то причине, Диане не было ни страшно, ни даже грустно. Она никогда не представляла себя в роли «души компании», незаменимого сотрудника, возлюбленной, матери. Всю жизнь, с самого раннего детства, с того момента, как она приняла решение «быть хорошей», девушка была одна. И она наслаждалась своим одиночеством, оно оберегало её сердце и душу, не давая окружающим их ранить. Единственные, кто был рядом – родители, и быть поводом их гордости было смыслом жизни Дианы. Теперь их нет, нет и смысла делать что-то идеально, быть хорошей и правильной для всех. Тетрадь Смерти, которую один неугомонный синигами бросил ей под ноги, помогла ей обрести новую цель в жизни, как оказалось, ошибочную. Потому что один человек не в силах изменить мир. Потому что насилие не приведёт к миру, а лишь развяжет войну. Ни цели, ни смысла жизни, лишь болезнь, могущественный артефакт разрушительной силы и болтливый ручной Бог Смерти в придачу. Хотя, на последнего Диана не жаловалась.

Но из глубины памяти доносился голос маленькой тринадцатилетней девочки: «Я стану детективом!» Помогать людям, распутывать безнадёжные дела, карать преступников буквой закона… Расследовать дело Киры – вот, ради чего она будет жить. Вот, ради чего стоить умереть.

– А теперь несколько слов нам скажут наши новые студенты: Ягами Лайт и Рюуга Хидеки.

Слова директора вернули Диану к реальности. Кира. Он здесь.

– Хе-хе, смотри-ка, тот чудик, в которого ты врезалась, тоже читает поздравительную речь.

Имя и внешний вид второго лучшего новоявленного студента вызвало бурное обсуждение в зале. Краем уха Диана услышала, что кто-то назвал их «двумя противоположностями». И впрямь: Ягами был одет в новый выглаженный костюм, идеально причёсанный, держался прямо, уверенно; Хидеки в явно не новой одежде, с прической а-ля «взрыв на макаронной фабрике», сгорбленный стоял со скучающим видом, будто бы его и вовсе не волновала происходящее.

– Ягами явно хочет показать себя с лучшей стороны… – Диана вздрогнула. А ведь она не лучше: всю жизнь она пыталась всем понравиться. – А ведь я не лучше, ничем не лучше Киры.

– Хе-хе, и что за мода не ненастоящее имя пошла? – Воланд явно её не слушал.

– Что? Стой, его ведь зовут не Рюуга Хидеки. Эл Лоулайт… Красивое имя.

И Ягами Лайт, который уже успел понравиться многим девушкам в актовом зале, и Рюуга Хидеки, держащий листочек с речью в странной манере, говорили разными словами одно и тоже: какая большая для них честь выступать сегодня здесь, как они рады знакомству со всеми, про их надежды на предстоящий год…

– А теперь слово предоставляется иностранным студентам, которые приехали к нам по программе обмена, – объявил директор, когда Ягами и Хидеки сошли со сцены: – Диана Остапченко! – сказал он, произнеся имя в английской манере.

Диана вышла на сцену, поклонилась всем и начала свою речь на английском языке. Её руки были сложены в привычной манере, она держалась прямо, мило улыбалась. Девушка говорила всё то, что уже было сказано до неё, добавив лишь благодарности университету за гостеприимство.

Бурный шквал аплодисментов сопровождал её спуск со сцены.

– Хе-хе, кажись ты им понравилась, – сказал Волнад, когда все уже начали расходиться.

– Ага, – кинула девушка: – я старалась быть милой.

– Хочешь всем понравиться?

– Кончно. Когда ты нравишься людям, ими легче манипулировать, а когда кто-то считает тебя милой и наивной, то вряд ли заподозрит тебя в этом.

– Хе-хе, я в тебе ни минуты не сомневался.

– Стой, серьёзно? У этого чудика есть личный водитель?

– Э? А все-то уже подумали, что он из бедной семьи.

– С кем ты разговариваешь? – возле Дианы стояла красивая девушка азиатской внешности.

– Сама с собой – привычка с детства, – максимально мило и наивно ответила девушка на японском прежде, чем до незнакомки дошло, что перед ней стоит иностранка.

– У тебя хороший японский, Диана Остапченко. Мне понравилась твоя речь.

– Спасибо, а как тебя …

– Такада Киёми. Рада знакомству, – натянуто улыбнулась девушка.

– Взаимно. О, я думала этот молодой человек из бедной семьи, раз пришел в таком виде на церемонию… – Диана быстро перевела тему разговора, кивнув в сторону Хидеки, который всё ещё говорил с Ягами через открытое окно автомобиля.

– Странно, что его ещё и зовут как поп-идола.

– Поп-идола? А, прошу прощения, я пока что плохо знакома с вашими субкультурами.

– Мне кажется, ты быстро освоишься, – Такада продолжала улыбаться пралельно сверля Диану взглядом.

Машина отъехала, Ягами повернул голову в сторону девушек и вежливо кивнул им в знак приветствия. Такада улыбнулась сдержано, Диана – мило, аккуратно помахав рукой.

– Он явно здоровался с тобой, – сказала Токада, когда обе девушки направились к воротам.

– Со мной? – наивно спросила Диана.

– Думаю, что да. Всех очень впечатлила твоя речь.

– Я-то думала, что он обратил внимание на тебя – ты очень красивая.

– Может быть, тогда сойдёмся на том, что он поздоровался с нами обеими?

Выйдя из ворот, девушки распрощались и пошли в противоположные стороны.

– Её мне только не хватало.

– Э? Она мне казалась очень милой.

– Я привлекла к себя всеобщее внимание в первый же день в университете, Воланд. А женщины вроде Киёми всегда стремятся быть на виду. Не сомневаюсь, что у меня ещё будут с ней проблемы.

– Что-то типа конкуренции?

– Да, только не в учёбе, а за всеобщее внимание. Взялась же она…

– Хе-хе, а как тебе Ягами и Лоулайт? Думаю, тебе придётся не мало контактировать с ними обоими, мой ручной человек. Ты не должна себя выдать. Справишься?

– Не сомневайся, мой ручной синигами.

========== Теории По и Раскольникова ==========

– Лекции, конспекты, домашнее задание, учебники, тетради, расследования – мы будто бы никуда и не уезжали, – бормотал Воланд, болтаясь в воздухе вверх тормашками.

– А думал, что всё ограничится поиском улик в ближайшей мусорке? С Кирой надо быть очень осторожной.

– Ну, ведь прошла уже неделя! И кстати, Диана, когда ты собираешься… – синигами посмотрел на внушительную стопку тетрадок, которую девушка запихивала в сумку: – воспользоваться тетрадью поинтереснее?

– Я ведь уже говорила, что Тетрадь – запасной вариант. Если Ягами узнает моё настоящее имя и попытается убить, то я убью его. Тетрадь всегда у меня под рукой, на странице с закладкой уже почти полностью записано его имя. В экстренном случаи мне понадобиться дорисовать только черточку на последнем иероглифе.

– Хе-хе, интересный способ. Но, Диана, даже я не знаю, сработает ли это через месяц-два. Всё-таки в правилах об этом ничего не сказано.

– Я буду каждое утро записывать неполное имя Ягами на маленьких бумажечках, вырванных из Тетради. Таким образом, свежая запись всегда будет у меня в кармане.

– А не хочешь провести эксперимент вместо того, чтобы раздербанивать Тетрадь?

– Воланд, я ведь уже об этом говорила, – вздохнула девушка, проверяя наличие артефакта в отдельном кармане сумки, будто бы он мог самостоятельно куда-то деться за время лекции.

– Помню, помню, мой ручной человек. «Такая могущественная вещь не должна принадлежать человеку». Но ты ведь могла просто получить Глаза Бога Смерти, вычислить Киру, убить его, отказаться от Тетради и прожить немало лет, благополучно обо всём забыв.

– Но тогда бы тебе пришлось искать новое развлечение, мой ручной синигами.

– Хе-хе, твоя правда, приятно, что ты так обо мне заботишься. Кстати, Дина, а зачем ты вчера купила шашки?

– Только сейчас решил об этом спросить?

– Тогда я хотел молока, да и сейчас хочу, я всегда его хочу. Но тогда молоко было важнее шашек, понимаешь?

Мимо них пробежала группа студентов.

– И куда это они так спешат?

Диана размеренным шагом поплелась вслед за ними.

– Нужно приблизиться к Ягами, завести с ним некое подобие дружбы.

Девушка остановилась на возвышенности перед теннисным кортом.

– Хе-хе, вот это они дают.

Игра между Ягами Лайтом и Рюугой Хидеки ничуть не уступала профессиональному матчу. Диана никогда не была особым любителем спортивных игр, но этот поединок двух лучших студентов-первокурсников увлёк её. Матч был напряжённым – никто не хотел проигрывать.

– Кира явно не намерен быть вторым.

– Но и Рюуга не отстает, – синигами тоже не отрывал взгляд от корта.

Победа Лайта принесла девушке лёгкую досаду: из-за личной неприязни к юноше, её фаворитом в игре был Рюуга.

– Надо подождать, пока люди разойдутся. У меня есть идея, как начать с ним взаимодействовать, – сказала Диана сама себе, но синигами воспринял это как обращение к нему.

– Посвятишь меня?

– Инициатива всегда вызывает подозрения, но я проверну всё так, что это не я к нему подойду, а он ко мне.

– Хе-хе, и как же ты это сделаешь?

– Прошу прощения, вы – Диана Остапченко? – максимально исковеркав произношение вымышленной фамилии, спросил кто-то.

Девушка обернулась – перед ней стояла японка весьма отталкивающей наружности. Всё в ней казалось каким-то неправильным: слишком короткие ноги, слишком худые и длинные пальцы на маленьких ладонях, непропорционально большой рот и очень маленькие даже для азиатки глаза. Редкие волосы были заплетены в две тоненькие косички, короткая клетчатая юбка и неаккуратно заправленная рубашка напоминали Диане её одежду, в которой она «брала интервью» у Логового, вот только эта девушка явно не понимала, насколько глупо она сейчас выглядит.

– Меня зовут Сакура Киномото, я – репортёр университетской газеты. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

– Похоже, у меня нет выбора, – натянуто улыбнулась Диана, но Сакура этого не заметила.

– Тогда давайте сядем, – японка уже направилась к ряду лавочек.

– Хорошая идея, – ответила Диана на японском и тут же обратилась к Воланду на своём родном языке: – оттуда раздевалки будут видны как на ладони, я точно не упущу его.

– Вы что-то сказали?

– Я? Ах, да! Разговаривая сама с собой – привычка с детства.

– Ого, это так необычно! А всё в вашей стране так делают?

– Нет.

– Хорошо, тогда начнём интервью, – с нескрытым энтузиазмом сказала Сакура и села на лавочку. – Официальную информацию о вас я уже знаю, мне бы хотелось расспросить о чём-то личном.

– Хе-хе, ну и взялась же она на твою голову, – Воланд залетел на ветку дерева, которое нависало над сидящими девушками и со скучающим видом начал играться со своим поясом.

– Почему ты, можно же на «ты»? решила поехать именно в Японию? – открывая блокнот, спросила Сакура.

– Потому что здесь она сможет поймать Киру, – ответил за девушку Воланд.

– Потому что японцы – удивительные люди. Я думаю, что в вашей стране я многому научусь и многое перейму, а позже смогу применить это на службе у себя на Родине.

– Почему ты выбрала именно наш университет?

– Потому что сюда поступил Кира, – синигами заметно оживился.

– Ну, ваш университет предоставлял бюджетные места для иностранцев, а я проходила по баллам… Трудно сказать, в некоторые места человека просто тянет.

– Отлично! Родители должно быть гордятся тобой? Как они отреагировали на факт поступления?

– Хе-хе, они уже полгода в могиле!

– Они были очень обеспокоены, когда я сказала, что собираюсь участвовать в программе обмена. Но это же родители, их положение обязывает обо всём переживать.

– Хорошо, пора перейти к более насущным вопросам: как тебе Япония?

– Везде лучше, чем в мире Богов Смерти.

– Мне здесь нравиться. Есть некоторые вещи, сильно отличающиеся от привычных мне, но я быстро адаптируюсь.

– Почему ты решила самой снимать квартиру, а не остаться в комнате общежития?

– Чтобы я мог пить молоко, когда захочу. Кстати, Диана, у тебя есть с собой пачечка?

– Я очень, – девушка театрально запнулась, – очень застенчивый и замкнутый человек, мне трудно быть с кем-то на протяжении длительного времени.

– Прекрасно! Не знаю, стоит ли об этом спрашивать… Но как ты относишься к Кире?

Сзади послышался шум – Волнад грохнулся с дерева, при этом не переставая хохотать.

– Ну, я считаю, что Кира… Я-я не хочу, чтобы, чтобы моё мнение было в газете!

– Я понимаю тебя, – Сакура поспешно спрятала блокнот в сумку. – Мой отец – телеведущий, он постоянно высказывает свое мнение, которое отличается от мнения окружающих. Он говорит, что Кира – преступник, и знаешь, я тоже так считаю! Но, я боюсь, что с ним могут что-нибудь сделать Кира или его сторонники.

– Сакура… ты-ты что это, плачешь? Не плачь, с твоим отцом всё будет в порядке, я уверенна. Л, или кто-нибудь другой обязательно найдёт Киру и отправит его на казнь!

– Ты правда так думаешь?

– Я в этом уверена!

– Диана-тян, я ведь могу тебя так называть? Диана-тян, мы можем … быть друзьями? – последние слова были сказаны шёпотом.

– Д-да, а почему ты так об этом спрашиваешь?

– Просто ты, такая красивая, такая умная, уже за первую неделю в университете привлекла к себе внимание. А я уродливая, да-да, уродливая, и не надо меня в этом переубеждать! – молниеносно отреагировала она на попытку Дианы что-либо сказать. – Глупая, я едва прошла в университет, я была на последнем месте в рейтинге! За три года учёбы не нашла никаких друзей, кроме ребят из университетской газеты, и те со мной говорят исключительно по делу…

– Ты-ты чего это, не плачь! Сакура-тян, ты ведь хочешь стать телеведущей, как твой отец, я правильно поняла? Думаешь, у него нет проблем из-за его высказывание касательно Киры? Они есть у всех! Но трудности существуют для того, чтобы их преодолевать.

– Ты у нас теперь защитница униженных и оскорбленных? – синигами наконец-то престал хохотать.

– Ух, что-то я совсем раскисла, – Сакура утёрла слёзы. – Слушай, дашь мне свой номер телефона и адрес электронной почты? И мои запиши, может пригодиться.

Девушки обменялись контактами. Вдруг Сакура вздрогнула:

– Знаешь, я, пожалуй, пойду. Меня пугает этот Рюуга, не хочу с ним лишний раз пересекаться. Да и твоё интервью надо напечатать…

Из раздевалки вышел Ягами с Хидеки.

– Сакура-тян, ты просто умничка, я чуть его не пропустила, – сказала Диана на своём языке.

– Ты что-то сказала?

– До встречи, Сакура-тян, – Диана поспешно направилась к центральным воротам, стараясь не смотреть в сторону двух размеренно идущих первокурсников.

– Диана, а блокнот? Ты слышишь? Ты свой блокнот забыла! Нет, ну ты оглохла что ли? И угораздило же меня доверить Тетрадь такой раззяве! – синигами носился пред девушкой, которая упорно шла вперёд, стараясь краем глаза наблюдать за Ягами.

– Хе-хе, а этот лже-Рюуга твой блокнот-то подобрал. Они идут сюда. Диана, ты меня слышишь? Ягами и Хидеки идут сю-у-уда!

Но девушка словно остолбенела, глядя в одну точку.

– Сакура.

– Э? Эта журналисточка в университет вернулась статью писать.

– Ты посмотри, как красиво, Воланд, ты только посмотри на это.

Солнце уже начало скрываться за горизонтом, от чего небо окрасилось в нежно-розовый цвет. Апрель уже вступил в свои владения: около центральных ворот университета цвела сакура. Прутья на заборе золотились в лучах заката, лепестки японской вишни неспешно падали вниз, нежно-розовые, как небо, будто бы облака медленно спускались на землю, стремясь превратить её в одну сплошную мягкую тучу. Диана невольно вспомнила детство, вспомнила весну и снегопад из белых лепестков. В её городе наверняка уже цветут абрикосы. А в Японии их практически нет: здесь цветёт не абрикоса, а вишня, улицы стоят не белые, а розовые, на землю падает не снег, а облака.

– Остапченко-сан! Вы ведь Диана Остапченко? Вы забыли свой блокнот.

Университетский пейзаж так заворожил девушку, что она не сразу откликнулась на вымышленную фамилию. Только после того, как Воланд демонстративно показал лапой-рукой в сторону дорожки, при этом наклонившись всем телом, Диана обернулась к звавшему её. Ягами был не один – Хидеки и здесь не покинул своего друга, он же и держал блокнот в синем переплёте в своей странной манере.

– Хе-хе, да они друзья не разлей вода, что делать будешь? – оскалив клыки, синигами растянул рот в улыбке.

– Ну, в любом случае, приятно говорить с умным человеком, пусть и чутка странным.

Девушка приблизилась к двум юношам:

– Спасибо большое, я такая рассеянная! – сказала она на чистом японском и почтительно поклонилась, когда Рюуга отдал блокнот.

– Должно быть это от того, что вы ещё не адаптировались на новом месте. Иностранцам в Японии бывает трудно, но лишь сначала, думаю, вы быстро привыкните, – Лайт учтиво улыбнулся так, что уже из-за этого в него бы влюбилась любая юная девушка. Кроме Дианы.

– А вы ведь Ягами Лайт и Руюга Хидеки? Выпускники, сдавшие экзамены на максимальные баллы?

– Да, это мы. А ты читала речь от лица иностранных студентов, не так ли? Значит, ты тоже сдала экзамены лучше всех.

– Хи-хи, ну да, – Диане было противно от этих наигранных любезностей, но деваться было некуда. – Кстати, я видела вашу сегодняшнюю игру. Это было просто потрясающе! Вы профессиональные теннисисты?

– Скорее любители, – Лайт завел руку за голову и с выражением неловкости на лице почесал затылок.—Мы просто так веселились.

– И пытались выяснить, что каждый из нас представляет, – вдруг заговорил Рюуга. Его лишённый эмоционального окраса голос был спокойным и размеренным.

– Это как? – с выражением удивления на лице спросила Диана.

“Они анализировали друг друга через игру в теннис? Хм, а с этим Рюуга всё будет куда сложнее, чем и я думала. Ох, и как же тяжело мыслить не вслух!”

– Благодаря игре с Лайтом я понял о нём многое: он очень ловок, не ведётся на обычные приёмы обмана соперника и ненавидит проигрывать, поэтому ради победы он затратит все свои ресурсы.

– Хах, могу сказать то же о тебе, Рюуга.

– Хм, твоя теория очень интересна. Что ж, жаль я не смогу проверить её сама: физически я не очень сильна, поэтому для анализа новоявленного друга прибегаю к неактивным играм.

– Играешь с ними в шахматы? – поинтересовался Лайт.

– Нет. Понимаешь, в шахматах важны не аналитические способности, а расчёт и сосредоточенность. Другое дело шашки – все фигуры равны, всё зависит только от игроков.

– Интересное предположение, – Хидеки закусил ноготь на большом пальце руки.

– Ага, я впервые прочитала об этом в книге Эдгара По «Убийство на улице Морг». Вы читали её?

– Хотел, но всё руки не доходят, – Лайт снова запустил руку за голову.

– Когда-то давно, но момент со сравнением шахмат и шашек я хорошо помню.

– Жаль, что мы сейчас не сможем провести собственный опыт, я бы с удовольствием сыграл с вами обоими, – улыбнулся Лайт.

– Ну, если вы никуда не спешите… – Диана достала из сумки игру в совсем новой коробке.

– Хе-хе, так вот зачем тебе шашки! – Воланд залился смехом. – Собралась играть с Кирой и с … его другом?

Три студента расположились за столиком в кафе недалеко от университета.

– Диана, Диана, я тоже хочу молочный коктель, ну по-жа-луй-ста-а-а!

– Делай, как договаривались.

Девушка делала вид, что пила, а когда отставляла стакан, то синигами делал маленькие глоточки через трубочку. И Богу Смерти, и человеку такой процесс поглощения напитка доставлял немалый дискомфорт, но были здесь и плюсы: первый наслаждался коктелем, вторая – тишиной.

– Лайт, ты победил в нашем матче, поэтому играй с Дианой первым.

– Кто начинает? – спросила девушка, поставив на доску последнюю шашку.

– Дамы вперёд.

Первые несколько шагов оба игрока делали аккуратно, стараясь показать сопернику, что он размышляет над каждым шагом, однако, когда Лайт получил первую дамку, поединок начал набирать обороты. Шаг за шагом каждый двигался к победе, не желая уступать из-за упрямства.

– Ты победила, Диана, – сказал Ягами, натягивая улыбку.

– Хе-хе, а Кира совершенно не умеет проигрывать.

– Теперь играй с Рюуга.

– Но ты ведь победила, так что…

– Так что мы будем делать то, что хочу я, а я хочу, чтобы ты играл с Рюуга, – сказала девушка голосом капризного ребёнка.

Два гения начали игру. Их движения были резкими, неаккуратными, каждый из них то подносил ладонь к доске, чтобы нанести сопернику сокрушительный удар, то опускал руку, так что она безжизненно болталась, пока её хозяин следил за ходом игры. Никто и мысли не допускал о поражении!

– Похоже, Лайт, сегодня не твой день, – сказала Диана.

– Да уж. Ну, теперь ваша очередь.

Третья игра отличалась и по темпу, и по напряжению. Девушка лениво переставляла шашки на доске, пока юноша плавными движениями делал ходы, глядя на соперницу, а не на игровое поле. Диана мысленно вернулась в детство: они с дедушкой играют, она не смеет отвести взгляд от доски, ведь жажда победы так сильна, дедушка же снисходительно смотрит на любимую внучку, с каждым шагом приближаясь к победе. Девушка напряглась: она хочет победить! Темп игры стал нарастать, но плавность движений соперников никуда не делась. Аккуратно, даже нежно, словно резкое движение может по-настоящему ранить соперника.

– По вам двоим плачет клуб настольных игр, – улыбнулся Лайт.

Руюга победил – на поле осталась всего одна чёрная шашка.

– Давно я так не играла. Спасибо, за чудесное времяпровождение.

Девушка уже собралась уходить, но Руюга остановил её:

– Постой, я хочу у тебя кое-что спросить.

– Ах, да, конечно.

– Как ты относишься к Кире?

Воланд свалился на пол, на сей раз со спинки дивана. Превозмогая желания проверить туфлёй зубы Бога Смерти на прочность, Дина сделала максимально удивлённый вид:

– В каком смысле?

– Одобряешь ли ты его действия или нет? Как, по твоему мнению, он убивает? Почему он это делает?

– Может быть, ты тогда выскажешь своё мнение и об Л? – спросил Ягами уже без улыбки.

– Кира, Л… Что я о них думаю? Две выскочки! Устроили цирк в прямом эфире, ещё и с жертвами! У Киры явный комплекс Бога. Не знаю, как он убивает, но он перешёл всяческие границы, начав убивать невинных людей! Фанатик теории Раскольникова! – увидев недоумения на лице Лайта и заинтересованность на лице Рюуга, Диана процитировала: – Родион Раскольников – главный герой романа Достоевского «Преступление и наказание», бывший студент, разночинец, который живет в глубокой нищете без всякой надежды на улучшение своего положения. В его неглупой голове однажды зародилась бесчеловечная теория. Согласно ей, люди делятся на «тварей дрожащих» и на особых людей, которые «право имеют» на совершение преступления ради великих задач. «Необыкновенные» – это те люди, которые управляют миром, достигают высот в науке, технике, религии. Они могут и обязаны уничтожать все на своем пути к достижению цели, необходимой всему человечеству.

– Не зря ты параграфы зубрила в школе, от зубов отскакивает, – похвалил её синигами.

– А Л? Берётся лишь за те дела, где замешаны крупные деньги или массовые убийства!

Эти два «гения» друг друга стоят! Какие бы сложные дела не распутывал Л и скольких бы преступников не убивал Кира, мирные люди всё равно страдают и гибнут толпами! Ни один из них не в силах что-либо изменить.

– Кажется, они поверили твоему представлению, можешь сбавлять обороты, – сказал Воланд, заглядывая в лицо то одному юноше, то другому.