Текст книги "Тридцать пять минут и три года (СИ)"

Автор книги: Dracore Kien

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Вместо любого ответа Хакс молча и быстро закивал, показывая, что он понял и принял. Сразу всплыли в памяти слова Ликса о том, что Фетч не любит сильного сопротивления.

Капитан судорожно вздохнул, безуспешно пытаясь унять нарастающий страх.

Откуда. Он. Узнал?

Фетч сам несколько раз глубоко, но в отличие от Хакса абсолютно бесшумно вдохнул, чтобы унять клокочущую внутри ярость и желание сейчас же размазать всю гордость, всю решимость этого человека, чтобы тот как Ликс заорал, дрожа и умоляя о помощи…

Но стены тут изолированы не так, к сожалению.

– Что ж, капитан, – уже тише, но все так же угрожающе заговорил забрак, – за вашу непокорность и вашу ложь я вынужден вас наказать.

Из рукава кителя появилась игла, однако в полутьме было плохо заметно, что она короче своих собратьев и без шляпки, а с узким и вытянутым контролером.

– Она пробудет в вас весь день, – продемонстрировал свою игрушку Фетч. – Вытащите вечером, как сообразите. Опоздаете с изъятием более чем на сутки – воткну вторую.

Он жестко усмехнулся и постучал пальцем по груди Хакса:

– Но куда ее воткнуть, предложите вы.

Глаза капитана расширились. Он-то ожидал чего угодно: удара в пах, удара в живот, иглы, которая бы повторно вошла в бок на полной мощности, но совсем не того, что ему сейчас предложат самому выбрать, куда её вогнать.

Весь день. Да он почти умер после пары часов, проведенных с ней на ногах.

Хакс беспомощно глянул на дверь, но никто не мог прийти к нему на помощь – как никто не приходил на помощь к Ликсу.

Духу предложить Фетчу конечность не хватило. Полковник явно не согласится, да еще вгонит туда, куда посчитает нужным. К тому же, Хаксу нужны были руки и ноги, чтобы двигаться и выполнять служебные обязанности.

Разум, охваченный страхом, всё-таки заработал. Не грудь, не сможет нормально дышать, если она завибрирует, не бедро, не сможет ходить, не плечо, не сможет поднять руку. Не бок, он сдохнет терпеть это жуткое ощущение еще раз. Не пояс, не сможет повернуться. Между ребрами – упадет в обморок, потому что вибрация об кость мгновенно отдастся по всему телу. Не в спину, там легкие и почки.

Хакс закрыл глаза, приготовившись к боли, и на одном дыхании выговорил:

– Живот, ниже солнечного сплетения, выше пояса, центр.

Ладони сжали простынь, дыхание ускорилось, и капитан раскрыл глаза обратно и уставился на Фетча, желая знать, когда придет удар.

– Хороший выбор, – рыкнул тот, однако потом стал действовать нарочито медленно. Отодвинуть повязку, изучающе огладить подрагивающий крепкий живот… Дразняще царапнуть кожу кончиком иглы. Нащупать то место, что надиктовал ему Хакс.

– Мне нравится, – шепнул забрак и наконец плавно, но безжалостно надавил.

Хакс сдавленно засипел, когда игла пробила кожу и не торопясь пошла глубже, и постарался максимально расслабься, но мышцы сами по себе то и дело сокращались, вынуждая закусывать губу, чтобы не застонать в голос. Скольжение под нарастающую тянущую боль показалось бесконечным. Когда узкий контролер прошел в рану наполовину, капитан всё же застонал – глухо, еле слышно и измученно.

Дышать всё равно было очень больно, и сейчас казалось, что идея с повторным протыканием бока была бы едва ли не лучше. Но по крайней мере, сейчас игла точно не цепляла крупных нервных окончаний, а значит, завтра Хакс как-нибудь справится.

Однако на достигнутом игла не застыла. Фетч улыбнулся и резко дернул рукой вперед, полностью погружая инструмент в тело, а затем глухо засмеялся и наклонился, почти прижимаясь к Хаксу, но палец не убрал.

Наоборот – он продавил глубже круговым массирующим движением, заставив иглу двигаться в ране, а Хакса жалко заскулить от разлившейся ярче боли, и зашептал, жарко выдыхая совсем близко:

– Дышите, капитан, дышите…

А потом влажно облизнул его ухо, смеясь над ним.

Даже в такой момент капитан привычно последовал приказу, не увидев в нем ничего такого.

Но стоило сделать глубокий вдох, как боль полыхнула резкой судорогой, а игла внутри вошла глубже под автоматически усилившимся нажимом, вынуждая из последних сил сдержать тяжелый стон, который в итоге превратился в новый жалкий всхлип.

Сквозь боль вдруг добралось осознание того, что Фетч упирается ему в живот пальцем. А значит…

– Твою мать! – на волне леденящего страха прохрипел Хакс и судорожно дернул руками, пытаясь высвободиться. Он же не вытащит иглу без операции, а обращаться ему не к кому.

В ответ на ругань Фетч лишь хрипло засмеялся и раздвинул ноги, чтобы схватить капитана за запястья и развести руки в стороны, совсем раскрывая его. Да, он мог бы еще дергаться и извиваться, но это только продвинет иглу вглубь.

– Не надо кричать, капитан… – зашептал полковник, снова нависая над Хаксом, оскалившись и мечтая покусать его до крови. – Хорошие новости для вас: Ликс – хирург, и даже подававший великие надежды. Впрочем, он и сейчас хорош. Плохие новости: он уверен, что мы заодно. А уж как вы заставите его выковырять иглу – только ваши проблемы, капитан.

– Так точно, сэр, – шепнул в ответ Хакс, расширенными блестящими глазами смотря снизу вверх на забрака и стараясь дышать мельче и не обращать внимания на липкую кровь, потекшую из прокола.

– Хорошо, что вы наконец поняли, – удовлетворенно кивнул забрак, видя в глазах капитана однозначно неподдельный страх. Сегодняшнее наказание выбьет из него дурь, и больше рыпаться он не станет.

Фетч отпустил руки Хакса и слез с кровати, чтобы встать рядом и достать что-то небольшое из-за пазухи.

Почувствовав свободу, капитан мгновенно сжался и хватанул ладонью по ране, в смутной надежде все-таки нащупать кончик иглы. Но пальцы окунулись только в кровь, и Хакс судорожно втянул воздух, захлебываясь страхом и уже не обращая на Фетча никакого внимания.

– Вы навредите себе, если будете так необдуманно трогать рану, – с наигранной обеспокоенностью начал полковник, а потом сменил тон и строго приказал, будто собственному рабу:

– Нельзя!

Одновременно игла подчинилась команде контролера в его руке и начала вибрировать, поначалу слабо, но из-за своей глубины – более чем ощутимо.

Хакс содрогнулся, широко распахнул глаза и вместо того, чтобы убрать руку, сильнее сжал её поверх раны. Вибрация пугающе доходила до ладони сквозь плотный слой мышц и кожу, а внутри всё раз за разом вспыхивало, с мучительной точностью обозначая каждую мышцу, в которую проходила отдача.

Капитан еще раз глубоко вдохнул и на выдохе глухо заскулил, скребя пальцами живот и инстинктивно стараясь добраться до источника пытки.

Фетч заулыбался, еще несколько долгих секунд намеренно бездействуя, чтобы посмотреть, как подчиненный теряет голову от боли, пытаясь добраться до иглы глубоко внутри. Он все равно бы не смог, само собой, и оттого зрелище приносило еще больше наслаждения.

– Нельзя, капитан, вы меня слышите? – Фетч подшагнул поближе и навис над ним, едко улыбаясь. Игла завибрировала чуть сильнее, заставив Хакса застонать в голос. – Или убирайте руку… Или попросите меня выключить, – рыжий взгляд вспыхнул предвкушением, впиваясь в глаза капитана удовольствием.

– Выключите, сэр… пожалуйста. Выключите. Пожалуйста, – захлебывающимся шепотом заговорил Хакс.

Он не идиот терпеть такую боль ради какой-то вещи, которую звали гордостью.

Фетч прикрыл глаза, чтобы лучше прочувствовать сладкую дрожь удовольствия, пробегающую по позвоночнику. Выключать вовсе не хотелось, Хаксу слишком шло унижаться и умолять, но капитан выполнил условие.

– Хороший мальчик, – удовлетворенно шепнул забрак и плавно отключил иглу. – А теперь, будьте так любезны, при мне удалите записи с компьютера, очистите резервную память и отдайте диктофон.

Хакс устало повернул голову к Фетчу, а потом попытался сделать лицо максимально покорным. Пусть полковник думает, что выбил из него всё сопротивление, пусть празднует победу – Хакс твердо решил, что либо он выпутается и отправит забрака ко всем чертям, либо умрет сам в процессе.

Садиться в постели просто так он даже не собирался, поэтому повернулся на бок, спустил ноги с кровати и, подставив руку под бок, осторожно сел. Встал он так же опираясь руками о кровать и, выпрямившись, понял, что с местом всё-таки не прогадал. В выключенном состоянии игла мешала разве что очень глубоко вдыхать. Хакс сделал шаг – нормально, лучше, чем с боком, острие не утыкалось сильнее никуда на движении.

Но мысль о том, что Фетч в любой момент волен заставить его рухнуть на пол и выть от боли, даже не прикасаясь, холодила едва ли не больше, чем тянуще-неприятное ощущение инородного предмета в теле.

Хакс медленно прошел мимо Фетча, наполовину ожидая, что его сейчас схватят за пояс и надавят на живот, сдвигая иглу, и тяжело сел, почти упал в кресло.

Он был так близко. Так близко к победе, а этот сученыш опять его переиграл.

Палец замер над окном “удалить”, и Хакс с тихим вздохом коснулся экрана, прежде чем закрыть лицо рукой.

Фетч неспешно встал за его спиной, с удовольствием следя за тем, как он сам уничтожал свою надежду, свою отчаянную попытку вырваться из плена.

– Теперь резервные копии, – жестко приказал полковник, – и временные файлы. Если что-то останется, я узнаю, и вам не поздоровится. Поверьте, эта игла у меня не одна такая.

– Я понимаю, сэр, – кивнул Хакс и полез в базу данных компьютера, чтобы вымести оттуда все остававшиеся сохранки и нарезки.

Надо было сохранить в облаке, черта с два Фетч бы вынул её оттуда, но осторожность на этот раз сгубила.

Резервные копии так же отправились в невозврат и, закончив, капитан уронил руку под стол, прижимая её к животу. Болело вполне приемлимо, к счастью, когда каждый вдох не натыкал мышцу на острие. Было просто крайне неприятно и страшно оттого, что он понятия не имел, как её вытащить даже с помощью Ликса, а обещание впихнуть вторую помнил более чем хорошо.

– Замечательно, – усмехнулся Фетч, – теперь диктофон. И прошу вас не трогать иглу, запачкаетесь, занесете заразу…

Игла снова легко завибрировала, нетонко намекая, что Хакс не может пытаться облегчить себе страдания.

В ответ капитан слабо застонал, напрягаясь всем телом, и некрепко прижался животом к прохладному борту стола, дотягиваясь до диктофона, лежавшего за силовым блоком.

Если бы только полковник не стоял прямо за спиной, он бы попытался вынуть накопитель памяти…

– Сэр, – негромко сказал Хакс и протянул устройство Фетчу.

Забрак кивнул и забрал диктофон, чтобы внимательно его осмотреть, и капитан понял, что его счастье, что он не попытался сейчас опять обмануть полковника.

– Есть еще что-нибудь? – поинтересовался Фетч, не отключая иглу.

– Никак нет, сэр, – Хакс тяжело поднялся на ноги и вытянулся по струнке, как никогда ощущая себя маленьким, будучи почти без одежды и без сапог на подошве. Он намеренно не обращал внимания на кровь, что из-за внутренней стимуляции раны потекла сильнее.

– Больше ничего нет, сэр, – честно повторил капитан.

– Хорошо, – кивнул полковник и выключил иглу, а затем подшагнул и провел пальцами свободной руки под раной, собирая кровь и с удовольствием ощущая дрожь измученного и уставшего тела. – За медицинской помощью обращайтесь к Ликсу, он взял отпускной на сегодня.

Забрак отнял пальцы от кожи и слизнул кровь, прикрыв глаза в наслаждении.

– Доброй ночи, – ласково шепнул он, улыбнулся и покинул помещение, оставляя Хакса одного.

Стоило полковнику выйти из каюты, как Хакс рухнул на край кровати и часто-часто задышал, пытаясь справиться с приступом паники. Из груди вырвалось сдавленное рыдание, но капитан моментально заткнулся, как только иглу сжало сильнее.

Ожидание нового удара не покидало его ни на миг. Вряд ли контролер имеет маленький радиус действия, полковник наверняка дотянется и из своей…

Камеры. Хакс вскинул голову, затравленно оглядывая помещение, которое вмиг перестало быть безопасным. И микрофоны. Наверняка. Ему же нужно смотреть на то, как старадает жертва, и слышать, когда она начнет умолять перестать. Вот как Фетч узнал о записи, это был вовсе не Ликс.

Но в каюте внешне ничего не поменялось. Ни одной сдвинутой панели, ни одного треснутого плинтуса.

И хоть идти до комнаты Фетча было пятнадцать минут, Хакс кожей заранее почувствовал обращенный на него голодный взгляд рыжих глаз. Но выходить из каюты после отбоя без внештатной ситуации было запрещено всем званиям ниже полковника.

Хакс повалился на кровать на живот, не обращая внимания на то, что пачкает простыни, и натянул сбитое одеяло на плечи.

У него было около десяти минут, чтобы понять, что ему делать, прежде чем пытка с наибольшей вероятностью возобновится.

…и она действительно возобновилась, но позже, минут через двадцать. Фетч прекрасно видел, что происходит в каюте, и терпеливо дождался момента, когда Хакс наконец успокоится и начнет засыпать. Когда он затих, виброигла ожила и принялась дрожать, мешая спать и лежать на животе.

***

Хакс вышел из конференц-зала едва ли не шатаясь. Возвращаться в каюту хоть на секунду до извлечения иглы или отбоя он не намеревался. Пока Фетч его не видит – он не страдает.

Уснуть ему так и не дали; всю оставшуюся ночь игла вибрировала внутри то сильнее, то слабее, и под утро мышцы ощущались каменными от постоянной пульсирующей боли, кровь промочила часть простыни насквозь, а капитан потерял возможность нагибаться, потому что разогнуться обратно не было бы сил.

Пришлось убить и эту футболку, чтобы не замазать китель.

На брифинге Хакс взгляда полковника избегал, чтобы не нарваться. Включись игла – он бы выдержал. Умер бы, но никогда не выдал своего позора, своей слабости и глупости.

После брифинга Хакс сходил до медблока, чтобы выяснить, где живет Ликс, и отправился к нему.

Как уговорить врача открыть дверь, он пока что не имел ни малейшего представления и, когда дошел, просто приложил руку к сенсорной панели видеофона и стал ждать. Сначала повисла тишина, потом устройство пискнуло, оповещая, что связь с каютой установлена, но Ликс не заговорил.

Он застыл по ту сторону двери в страхе, что Хакс пришел мучить его, или задавать каверзные вопросы, или еще что-то…

По связи раздался резкий вздох, но заговорить врач опять не решился, невольно оставив это право Хаксу.

– Мне нужно поговорить с вами, – тихо произнес капитан, практически касаясь губами микрофона. – Не в вашей каюте. За вами смотрят наверняка так же, как за мной. Я прошу вас. Любое место, хоть самое шумное, я не намереваюсь вас трогать.

Ликс, пока капитан за дверью разговаривал, сполз по стене и уткнулся носом в колени, обнимая их и пытаясь понять, что ему делать. Говорить с Хаксом? Зачем? Что хорошего этот ледяной человек ему скажет? Чего вообще он хочет добиться?..

Однако в душе все равно билось глупое, последнее упрямство, что нельзя бежать от Хакса без прямого доказательства его связи с Фетчем. Мало ли, в шлеме ведь ничего не было видно…

– Подождите, – погромче ответил Ликс, поднимая голову и вставая. Ему пришлось быстро поверх бытового неофициального костюма накинуть халат и только после этого открыть дверь.

Выглядел он, мягко говоря, плохо. Бледное лицо, растрепанные волосы и мешки под глазами, сутулые плечи.

– Куда пойти? – тихо спросил Ликс, не поднимая взгляда на капитана.

От одного вида врача у Хакса опять начало отвратительно тянуть в районе желудка. Вернулось ощущение мягкого, беспомощного тела под сапогом.

– Туда, где нет камер, – ответил он. – Где нас не услышат, куда угодно. На ваш выбор.

Ликс бездумно посмотрел по сторонам, пытаясь понять, куда можно пойти на этом огромном корабле. В голове мелькнуло только одно подходящее место, и он молча пошел вперед. Хакс двинулся следом за ним, но на расстоянии, чтобы у врача не могло возникнуть чувство опасности прямо за спиной.

Они вышли к небольшому смотровому окну в отдельной узкой нише, где часто останавались офицеры, чтобы поговорить. Всего три метра в длину и два – в ширину, окно легко закрывалось бронепанелью в случае атаки.

Сейчас же через него прекрасно был виден простор космоса и сверкающие звезды далеких систем. Ликс привалился боком к стеклу, спиной вжался в нишу стены, и тихо спросил:

– Что вам нужно?

– Около недели назад я провалил миссию, – сразу заговорил Хакс, занимая место напротив. – Вверенный моим людям прототип СИД-перехватчика нового класса в погоне за контрабандистским судном потерпел крушение в секторе Бормеа. Перед тем, как получить заряд из турели и взорваться, команда успела перехватить и передать мне сигнал бедствия, который посылал звездолет на собственную базу. В результате миссия по местонахождению базы была выполнена, но пилот и стрелок погибли, а прототип был потерян. Полковник Фетч предложил мне выбор: либо мои люди идут в штрафбат на месяц, а я становлюсь лейтенантом, либо я прихожу к нему в каюту. Я выбрал второе и оказался там, где я сейчас.

Он опустил глаза в пол, но потом взглянул на Ликса вновь:

– Вчера, когда меня примагнитили к стене наручниками, я не мог помочь ни себе, ни тем более вам. Об этом я сожалею, – капитан моргнул, пытаясь расправиться с неуходящей тошнотой. – Я должен был показать полковнику, что мне плевать на вас. Иначе он использовал бы вас для давления еще и на меня. Вчера же под мой китель было вшито звукозаписывающее устройство, запись с которого я намеревался обрезать и предоставить адмиралу. Я потратил три часа на то, чтобы вычистить с заднего фона вас, но полковник об этой записи узнал. Как я понял, с помощью камер и микрофонов, установленных в моей каюте. Сейчас записи уже нет.

Хакс пошевелился и тут же слабо дрогнул, когда треклятая игла отчетливее ощутилась внутри.

– Я говорю это всё к следующему. Если бы я не стал затирать вас, полковник Фетч с наибольшей вероятностью был бы уже под арестом, а мы с вами были бы свободны. Но я ни в коем случае не ставлю вам это в вину. Поэтому я хочу спросить вас: если я пронесу к полковнику что-то подобное еще раз, а вы вдруг снова окажетесь там… насколько велика ваша провинность, которой он пользуется? Я не требую рассказа, я спрашиваю, насколько серьезное наказание вам грозит и грозит ли вообще, если придется объясняться перед адмиралом о собственном молчании.

Всё время рассказа Ликс молчал и не поднимал глаз, внимательно слушая, хоть это и давалось непросто. Да, история звучала логично. Если верить Хаксу и считать, что он союзник.

А если это все – искусная ложь, сотканная вместе с Фетчем? Если это все еще испытание, цель которого – проверить покорность Ликса?..

Врач закрыл глаза, потер переносицу и вздохнул. Упрямая наивность с именем “надежда” не давала отказаться от Хакса, заставляла говорить честно, а не бежать прятаться в относительно безопасной каюте, но в одиночестве.

– Смерть, – тихо ответил Ликс, поднимая усталый взгляд на Хакса, – либо лишение медицинской лицензии и изгнание из Первого Ордена. Я…

Он сглотнул и все же пояснил, чтобы быть таким же честным с Хаксом, каким тот сам был, рассказав всю историю:

– Я убил полковника Хайнкеля три года назад. Изменил состав его лекарства. Он и так был тяжело болен, я ускорил процесс, никто не заметил… кроме полковника Фетча.

От этих слов у Хакса опустились плечи, а в груди поселилось чувство тяжелой обреченности. Результат раскрытия преступления был однозначным, но после того, что он видел и что сделал, выкинуть жизнь Ликса за борт он уже не мог.

Полковник Хайнкель, честно сказать, более чем заслуживал своей участи. Он не любил своих людей, подчас впустую тратил жизни, и был жесток и скор на самоуправство, хотя острого ума и стратегического мышления у него было не отнять.

Что ж, значит, все возможные варианты нового обмана разом отпадают.

– Понял вас, – негромко ответил Хакс. – Благодарю за прямоту. Тогда…

Он негромко вздохнул:

– Тогда постарайтесь отдохнуть и не попадаться ему на глаза. Сейчас он зол на меня, надеюсь, так оно и останется до тех пор, пока я не придумаю возможность оставить вас в стороне от этого дела. Спокойного дня.

Капитан отлип от окна и тут же снова невольно дрогнул от возобновившихся ощущений в животе. Если бы можно было не двигаться вообще, было бы хорошо, но следовало идти.

Однако когда Хакс уже отошел на пару метров, Ликс вспомнил, что хотел сделать, чтобы проверить своего возможного союзника. Врач тут же проклял себя сотни раз как величайшего идиота Финализатора, но вслух всё-таки воскликнул:

– Капитан, минутку!

Намеревавшийся сделать новый шаг прочь Хакс остановился и вопросительно взглянул на врача через плечо. Удивительно, что он вообще осмелился его остановить, не то, что сейчас еще что-то сказать.

– Да?

Ликс поднял глаза и робко спросил, указывая на свое правое ухо:

– Могу я… проверить?

Хакс повернулся правым виском к Ликсу и молча оттянул плоскую сережку от поверхности уха. То уже почти зажило и кровить, к счастью, не собиралось.

Увидев хоть какое-то доказательство, врач дрожаще выдохнул, чувствуя облегчение и неловкость одновременно.

– Да, вижу… Спасибо, капитан. Я просто сомневался. Простите.

– Главное, что теперь вы, вероятно, убедились, что я не враг, – спокойно ответил Хакс. – По крайней мере, я на это надеюсь. До свидания, Ликс. Берегите себя.

С этими словами он развернулся и пошел прочь по коридору.

Врач кивнул в никуда и тяжело вздохнул, опуская голову, после чего тоже быстро пошел к себе. Лучше Фетчу не видеть, что его в комнате нет… Наверняка поймет, что что-то не так.

***

Хакс сел за один из самых дальних офицерских столиков в тридцать четвертой столовой и установил перед собой датапад. До отбоя оставалось два часа и дооформить документы он намеревался тогда, когда вернет иглу полковнику.

Ну или получит вторую, если Ликс не станет ему помогать.

Капитан вбил добытый у всё той же женщины-врача из медотсека Ликса связной номер – “чтобы больше вас не беспокоить” – и принялся набирать короткое сообщение:

“Вы можете добыть мне скальпель, хирургический пинцет и медицинский степлер? Я буду вам очень обязан.

Х.”

Ответ пришел всего через пару минут:

“Могу. Но зачем?” – и даже без подписи. И так понятно, кто и кому пишет.

Хакс поморщился, не будучи привычен к вопросам из серии “зачем” и “почему”. Но Ликс не являлся его подчиненным, и этот весьма резонный вопрос следовало принять.

“Потому что я бы хотел извлечь его иглу до общего отбоя”, – честно напечатал в ответ Хакс.

Теперь ответ задержался. По ту сторону экрана Ликс пытался понять, о какой игле идет речь, но точно о ней вспомнить не мог.

Видимо, капитан умолчал намеренно. А иглу в него вогнали в наказание за своеволие и звукозаписывание.

“Как глубоко и где?”

В ответ пришло слово в слово то, что Хакс говорил полковнику перед тем, как получить иглу: “Живот, ниже солнечного сплетения, выше пояса, центр. Глубину не знаю и даже приблизительно не представляю”.

Через пару секунд пришла додуманная мысль: “Сантиметр точно есть, может, глубже”.

На том конце связи Ликс искренне поразился и сначала набрал: “Сдурели?”

Потом подумал. Стер. Написал заново:

“Это слишком опасно для вас, порвете себе солнечное сплетение. Я вытащу. Где?”

Хакс не мог придумать ни одного места кроме своей каюты, где их бы точно никто не мог засечь. Исключая Фетча, разумеется.

Зато будет возможность в очередной раз изобразить покорность.

“У меня. Каюта номер 1408. Мне нужно десять минут, чтобы дойти. Не берите анестезию, ему не понравится, и достанется за это вам. Я справлюсь.”

Хакс не был по-настоящему уверен, что справится, но не умрет ведь он от этого в конце концов.

Ликс же нахмурился, прочитав сообщение. Несмотря на три года ада, он остался врачом, верным своим принципам и твердо уверенным, что нельзя делать операцию без анестезии.

Особенно если игла дистанционная, а Фетч ее включит.

Но переубеждать капитана – дохлый номер, и потому Ликс написал просто: “Понял. Через двадцать минут буду,” – и бросился собираться и вкалывать себе DVJ-100. Отпускной полетел в пекло, но что поделать… Свой долг врач был намерен исполнить.

***

Как выяснилось, Хакс совершенно точно не был морально готов “справиться”.

Оказавшись у себя, он снял китель, осторожно прошел в душ, думая о возможности наличия камер и здесь, и развязал повязку на ребрах. Кровь успела запечься от долгого отсутствия вибрации, и теперь Хакс принялся осторожно смывать её всё той же футболкой, стараясь не давить. Когда вода перестала быть розовой, капитан глянул в зеркало. В отличие от боков, где края ран были растянуты, здесь практически ничего не оказалось видно: прокол сомкнулся и над засевшей в теле иглой была только маленькая алая точка.

Хакс выжал футболку, насколько мог быстро высушил её в сушилке для головы и выбрался из ванной обратно в комнату.

Страх начинал наползать из уголков сознания удушливой серой массой.

Но ждать ему, к счастью, не пришлось, потому что раздался звонок по видеофону.

Хакс еще раз оглядел комнату в поисках камер, но опять ничего не нашел. Нашел – разбил бы к чертям, пусть Фетч наказывает. Но стены предательски молчали.

Глянув на экран, капитан приложил ладонь к сенсору и тут же отступил от двери – вряд ли Ликс стал бы входить при ком-то в коридоре, но всё же стоило обезопаситься.

Выглядел врач значительно лучше, чем с утра – нормальный цвет лица, волосы причесаны, халат правда такой же немного небрежный. Лямка от плотной хирургической сумки была переброшена через плечо.

Но печальный беспокойный взгляд выдавал, что улучшенное состояние было достигнуто и с помощью препаратов.

– Здравствуйте, – невесело усмехнулся Хакс.

Ликс быстро кивнул и прошел внутрь, чтобы поскорее скрыться из коридора, и искоса оценивающе глянул на Хакса. Тот явно побывал в душе перед операцией, и это делало ему честь.

– Ложитесь на кровать, капитан.

Хакс послушно сел, но ложиться не поторопился, стараясь унять сжимающий внутренности страх.

Ликс тем временем подошел к столу, где и оставил сумку, после чего перекатил компьютерный стул ближе к кровати. Там он расстелил плотную стерильную ткань, на которую выложил инструменты – пару скальпелей, несколько щипцов разной степени изогнутости, бинты и уже помогавший Хаксу инъектор с ампулами с анестезией.

Инъектор капитан заметил не сразу, а когда обратил внимание, то поджал губы и покачал головой, но вслух ничего не произнес, кроме:

– Может, я останусь сидеть? Мы зальем кровью кровать, в случае неожиданной инспекции придется объяснять.

Ликс недоуменно посмотрел на него и тоже покачал головой:

– Ложитесь. Я не залью все кровью, если грамотно буду действовать.

На лице застыла печальная, болезненная улыбка.

– …на себе еще ни разу не попадался.

Сдержать поднявшуюся от этой фразы очередную волну ненависти к полковнику удалось с трудом, и Хакс завалился на спину, рванувшей мышцы болью отвлекая себя от любых возможных комментариев. Не дай все боги Галактики Ликс еще сочтет, что его реакция направлена на него.

Врач не очень понял, что произошло, но предпочел вернуть себе серьезное выражение лица и, натянув перчатки, заняться наполнением инъектора.

– Я обколю рану, будет неприятно, но это быстро пройдет, – негромко предупредил Ликс, проводя дезинфецирующей тканью и надевая специальные очки. От уголков глаз пошли сканирующие лучи, и теперь Ликс мог видеть положение иглы и переключаться между живой тканью и сталью.

– Потерпите немного….

Хирурга на миг пробрало от вида железа в теле, но он не подал виду и стал обкалывать рану, в итоге введя три порции анестезии.

– Всё нормально, – давя натянутость в голосе, отозвался Хакс, готовясь дышать мельче, чтобы работающие на вдохе и выдохе мышцы не слишком помешали врачу оперировать, когда тот полезет внутрь.

– Скажите, если что-то почувствуете, – тихо попросил его Ликс, убирая инъектор и вооружаясь скальпелем, после чего замер примерно на минуту, осматриваясь и терпеливо ожидая, когда анестезия заработает. Все же на другом человеке оперировать проще, и потому Ликс почти не нервничал – по крайней мере, пока.

– Я начинаю, – мягко предупредил он Хакса и сделал осторожный надрез поверх прокола, чтобы почти сразу обнаружить верхушку иглы. Пинцетом он чуть отодвинул кожу, чтобы, убрав скальпель, капнуть на рану кровесворачивающей сывороткой, а потом повторил действие с мышцей, чтобы верхушку иглы было видно лучше.

Хакс, который ничего не почувствовал, подсознательно всё еще ждал, что Фетч как-то отреагирует на происходящее. Вопреки логике не верилось, что анестезия не даст дальше его мучить.

И он был прав. Но издеваться собирались уже не над ним.

Через пару секунд Ликс дрогнул, убрал руки от раны и тяжело, дрожаще выдохнул, будто увидел что-то предельно страшное. И отчасти это было так, потому что игла завибрировала – громко и мощно, так, что теперь схватить ее было куда сложнее.

Хакс почувствовал разве что какое-то отдаленное движение, но зато он прекрасно услышал низкий гул. Кровь отхлынула от лица, капитан сжал пальцами простынь и послушно замер, переставая даже дышать, и только быстрее забившееся сердце начало отдаваться в голове.

– Пожалуйста, не двигайтесь, – дрогнувшим голосом попросил Ликс, но пальцы его не дрожали, когда он взял пинцет со смягченными кончиками, не металлическими, а прорезиненными. Ему давно не было так страшно на операции – нет подстраховки, при внешнем, опасном свидетеле, разве что время не слишком поджимает.

Кончики пинцета аккуратно подхватили верхушку яростно сопротивляющейся иглы, и Ликс твердо потянул вверх, плавно вытягивая ее, пока окровавленное орудие пытки не вышло из тела. Тут же оно было отправлено на стол, а Ликс стал смазывать рану, чтобы кровь поскорее свернулась, и вытер лоб рукавом, стирая набежавший пот.

Хакс перевел дыхание, но простынь не выпустил.

– Я ничего не чувствую, всё в порядке, – поспешил заверить он.

– Х-хорошо, – еще раз дрогнул врач, после чего вернулся к заживлению раны. С помощью пинцета он приближал края раны друг к другу, а лазерный степлер прижигал и соединял их, и так послойно Ликс выбрался наружу, где воссоединил кожу, оставляя темный, гладкий шрам.

– Лежите и не дергайтесь. Лучше всю ночь, настолько, насколько получится, – мягко сказал Ликс, с облегчением принимаясь вычищать инструменты, однако окровавленную и все еще громко жужжащую иглу отодвинул куда подальше.

Хакс бесшумно выдохнул, и страх начал постепенно отступать.

– Спасибо, – тихо произнес он. – Спасибо вам. Очень большое.

Чтобы не вспоминать удар по ребрам беспомощного, только что молившего его о помощи Ликса, он осторожно приподнял голову и уставился на короткую темную полосу на животе, невольно задумавшись о том, сколько таких полос может быть у самого врача.

– Мне нужно вернуть иглу, – сообщил он. – Поэтому придется не последовать вашему совету.