Текст книги "Fight Club (СИ)"

Автор книги: Donchushka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)



========== Глава 1 ==========

– Эй, Андерсон!

Блейн чертыхается и выпрямляется на стуле. Он только задремал, положив голову на какие-то графики.

– Ан-дер-сон! Ан-дер-сон!

– Во имя всех святых, Смайт, умолкни! – рявкает Блейн на Себастьяна, появившегося в дверях его офиса. – Я слышу свою фамилию с первого раза, и нет смысла воображать, что ты на футбольном стадионе!

– А ты бы сводил меня на матч? – Себастьян Смайт игриво выгибает брови дугой. – Узнал бы, с какой еще интонацией я умею кричать…

Блейн стонет и опускает голову на руки. Как ему все это надоело…

– Что тебе нужно? – стараясь говорить спокойно, спрашивает он.

– Собрание в клубе через час, а ты спишь на своих бумажонках, – отвечает Смайт и без приглашения садится на стул напротив Блейна, закидывая ноги на его стол.

– Ключевые слова – “через час”, Смайт, – злобно говорит Блейн, с ненавистью смотря на ботинки сорок шестого размера, устроившиеся у него на столе. – Говори, что тебе надо, и проваливай.

Блейн ненавидит Себастьяна, и это чувство взаимно. Они бы с большим удовольствием выдавили друг другу глаза и разошлись, чтобы никогда друг друга не видеть, но они связаны. Андерсон зависит от Смайта, а Смайт не может жить без него. И эта взаимозависимость с каждым днем все вернее и вернее убивает Блейна.

– Ну, я хотел предложить тебе провести этот час с большей пользой. У меня звуконепроницаемые окна поставили, можем проверить, правда ли это… – тянет Себастьян, недвусмысленно глядя на Блейна. Тот смеривает блондина взглядом. Как же ему надоели эти бесконечные намеки…

Они со Смайтом переспали однажды. Это было давно, и это точно не та причина, по которой они до сих пор вместе.

– Смайт, – в голосе Блейна звучат новые, угрожающие нотки. Они значат, что примерно через полминуты он взорвется, а сейчас ему этого хочется меньше всего. Ему нужно сберечь энергию для боя. Себастьян тоже замечает это, поэтому мгновенно перестает паясничать.

– У нас новенький, – бросает он.

Андерсон замечает огонек интереса в его глазах. Это единственное, что объединяет их. Любовь к пушечному мясу, которое само прибегает в клуб. Однако и это не та причина, по которой они до сих пор вместе.

– Каков он? – отрывисто спрашивает Блейн. Это в его правилах – узнать о новичке как можно больше еще до того, как увидеть его своими глазами. В этом вопросе он полагается на Смайта, потому что ему прекрасно известна его пронырливость и наблюдательность.

– Дохленький, – пожимает плечами Себастьян. – Затравленный взгляд, челочка набок, бегающие глазки… Что-то в нем есть, правда, решимость какая-то. Ну, это и так понятно, иначе бы он не пришел.

– Твой прогноз? – спрашивает Блейн, делая пометку в блокноте. Сегодня количество участников клуба достигло двадцати семи.

– Два боя, – жестко бросает Смайт. – Не больше. Я бы поставил на один, но у него слишком красивая задница, и я не могу быть реалистом.

Андерсону хочется уже быстрее разобраться с новеньким, чтобы спихнуть его на милость Себастьяна и его многозначительных намеков. Ему откровенно плевать на вновь прибывшего, у него только одно желание – чтобы Смайт поскорее от него отвалил. Блейн поднимается со стула и направляется в сторону коридора, в котором, он знает, сидит наверняка трясущийся от страха новичок.

– Он душка, – усмехается Себастьян ему в спину. – Смотри не влюбись.

Андерсон молча показывает ему средний палец и выходит из двери. Он никогда не влюбляется. Для него это слишком непрофессионально.

*****

Блейну Андерсону двадцать пять лет. Он живет в Нью-Йорке в однокомнатной квартирке на окраине города. Он закончил Академию Драматических Искусств и совершенно не представляет, что делать с полученными знаниями. Интерес к искусствам в нем угас в ту же секунду, в которую он получил диплом об окончании Академии, поэтому он сидит целыми днями в затхлом офисе, записывает в колонку какие-то цифры, анализирует графики, пишет отчеты, с трудом представляя, о чем они. В его жизни только два постоянных человека – хозяйка его квартиры Эмма Пилсберри, с которой он встречается каждое второе число месяца, получая от нее робкую улыбку и напоминание не шуметь после десяти вечера, и Себастьян Смайт, его начальник.

С последним Блейн столкнулся на следующий же день после выпуска из Академии. Он бродил по Нью-Йорку, наивно пытаясь найти работу по специальности, – у него степень по написанию мюзиклов – а Смайт буквально выудил его из толпы, поприветствовав словами: “Твои мюзиклы – полное дерьмо”, и усадил в своей конторе помощником какого-то из бухгалтеров. Сейчас Блейн понимает, что Себастьян клюнул на него только благодаря его смазливой мордашке, но ему все равно: сейчас у него есть постоянный источник дохода, и где-то в глубине души он даже благодарен Смайту за это.

Однако через несколько месяцев однообразной рутины Блейн почувствовал, что задыхается. Не такой он представлял себе жизнь в Большом Яблоке; в его мечтах Нью-Йорк сверкал огнями клубов и казино, приветливо распахивал двери театров, которые нуждались в молодых и амбициозных сценаристах, и просто кипел жизнью, Жизнью с большой буквы. Но каждое утро Андерсон за десять минут доходил от своей квартиры до офиса, перепрыгивая через мусорные бачки и бомжей, сидел в конторе положенные восемь часов и тем же путем возвращался домой, где его ждали только счета за свет, газ и воду, кажущиеся бесконечными. Тогда даже Себастьян с его ехидными улыбочками и сальными намеками показался ему терпимым, и как-то они очутились в одной постели. Наверное, тогда Блейн выглядел совсем забитым, потому что даже в холодных глазах Смайта промелькнула жалость.

– Нет, это было забавно, но так дело не пойдет, – заявил он в тот вечер, туша сигарету о спинку кровати. – Тебе нужен бойцовский клуб.

Как выяснилось в тот же день, бойцовским клубом называлась организация, в которой собирались озлобленные, измученные, уставшие от жизни парни. Клуб давал им возможность избавиться от накипевшего на душе груза: парни вызывали друг друга на бой и дрались до потери сознания или первого крика “Довольно!”. Неважно, выиграл ты или проиграл; тебе просто выбивали из головы все мысли, ты отвечал тем же, и этого было достаточно.

Позже Смайт признается Блейну, что не сам додумался до такого, а подцепил идею в книге “Бойцовский клуб” и решил: а почему бы и нет? И получилось: удивительно, сколько людей с вроде бы благополучными жизнями стремились в открытый Себастьяном клуб, чтобы хоть как-то снять напряжение. Андерсон думал, что это не для него, но после первого боя, в котором он нокаутировал соперника четырьмя точными ударами, понял, как сильно ошибался. Руки тряслись, на скуле наливался синяк, но дышалось на удивление легко и больше не хотелось свести счеты с жизнью, переставшей казаться такой бессмысленной. Сейчас Блейн думает, что, приведя его в бойцовский клуб, Смайт совершил единственное доброе дело за всю жизнь.

Постепенно Блейн втянулся в образ жизни, открытый ему Себастьяном. С девяти до пяти он по-прежнему скромный помощник бухгалтера, а с пяти до полуночи смирно сидит в своей квартире, но потом все меняется. В два часа открывается бойцовский клуб, и несколько часов Андерсона просто не существует для внешнего мира. Он бьет и бьет, отправляя в нокаут одного парня за другим, его мышцы наливаются каменной усталостью, но душой он отдыхает. После боев в клубе Блейн чувствует в себе силы пережить следующий день.

Однажды Смайт предложил ему своеобразное партнерство, говоря с убийственной честностью:

– Ты терпеть не можешь меня, а я не в восторге от тебя, но признай – мы отлично смотримся вместе.

– Это что, предложение? – поинтересовался тогда Блейн, которому бойцовский клуб вернул острый от природы язык.

– Только деловое, красавчик, но оно может перейти в нечто большее, только попроси, – Андерсон только закатил глаза на эту сальную ремарку. – У меня есть деньги и бойцовский клуб, нужные тебе, а ты владеешь навыками боя и смазливой мордашкой – это нужно мне. Ты будешь приводить людей в клуб; они почему-то доверяют тебе. Ну, а пара показательных нокаутов с твоей стороны только убедит их в желании появляться в клубе как можно чаще.

Только тогда Блейн понял, что для Смайта бойцовский клуб – просто способ заработать на стороне. Возможно, Себастьян и открывал его в качестве бойца, но потом познакомился с коммерческой стороной дела и перестал драться. Сейчас всю грязную работу в клубе выполняет Блейн – открывает и закрывает помещение, проводит бои с новичками, работает со шваброй, оттирая кровь с пола, и чаще, чем можно представить, общается с работниками морга. Сам же Смайт разъезжает на “мерседесе” с суровым водителем, носит отвратительные костюмы, посверкивает “ролексом” на запястье левой руки и срубает по две сотни за вечер, беря по десять долларов с носа за вход в клуб. Блейн ненавидит Себастьяна, и это чувство взаимно. Вместе их держат только деньги. На деньгах держится все в этом мире.

========== Глава 2 ==========

Блейн выходит в коридор, все еще тяжело дыша после разговора со Смайтом. Бойцовский клуб научил его контролировать свою ярость, но в присутствии Себастьяна она неукротимо рвется наружу, и Блейну приходится бросать все силы на то, чтобы не сорваться. Он оглядывается и видит, что был прав: в коридоре на одиноком стуле у стены сидит парень и прямо-таки трясется от страха. Невольно Андерсон задумывается: что же такого наговорил ему Смайт, что парнишку до сих пор колотит?

– Имя? – ровным голосом спрашивает Блейн, подходя к новенькому. Не то, чтобы ему было до этого дело, – это необходимая формальность, придуманная Себастьяном: новички заполняют особую форму, соглашаясь со всеми правилами клуба, и Смайта не могут посадить.

– Курт Хаммел. – Кажется, парень начинает успокаиваться, увидев, что с ним говорит не Смайт. – А твое?

– Тебя не касается, – сухо говорит Блейн, записывая новичка в блокнотик под номером 27.

– Откуда родом?

– Лайма, штат Огайо. – Блейн удивляется: он сам из Лаймы. Как тесен мир, думается ему.

– Род занятий?

– Банковский клерк. – Блейн ставит в блокноте очередную закорючку; неудивительно, что парень пришел в клуб: ему всегда казалось, что клерки влачат самое жалкое из существований.

– Почему хочешь войти в бойцовский клуб?

– Это только мое дело, – неожиданно спокойно говорит новенький.

Блейн медленно поднимает глаза на парня, осмелившегося отвечать не по существу, и смеривает его взглядом. Смайт оказался прав, отмечает он про себя: новичок дохленький, с бледной кожей, весь какой-то осунувшийся и совершенно непритязательный. Да, два боя – это очень оптимистичный прогноз, думается Блейну.

– Ты пришел сюда, а, значит, теперь это и мое дело, – Андерсон старается говорить ровно, но чувствует, как внутри волной поднимается сдерживаемая ярость. – Я повторяю вопрос.

– Послушай, парень, вот я здесь и вот мои десять долларов. Просто пусти меня в клуб и не лезь ко мне в душу, – последнее предложение звучит почти жалобно, и Блейн вновь поднимает голову от блокнота. Ему хочется врезать дерзкому новичку прямо сейчас, не дожидаясь открытия клуба, но он натыкается на его взгляд, и ярость почему-то пропадает.

Блейну кажется, что он никогда не видел таких пронзительных глаз. Смайт презрительно назвал взгляд новичка затравленным, но парень не похож на загнанного зверя: в его глазах только боль и неяркое пламя злости, которое, думает Блейн, не так уж сложно будет разжечь. В мыслях Андерсон меняет прогноз с двух боев на три.

– Через час в подвале, – бросает Блейн и уходит, чтобы новенький не подумал, что у него есть время на пререкания.

– Спасибо, – слышит он словно через вату.

– Ну, как тебе? – ехидно интересуется Смайт, когда Блейн заходит обратно в комнату.

– Три боя, – бросает Андерсон. – И в отличие от тебя я не беру в расчет его задницу.

*****

Блейн стоит посреди полутемного подвала и вслух зачитывает основные правила ведения боя. Из новичков сегодня только Курт, – в память Блейна почему-то накрепко врезалось имя этого парня со странными глазами – но нет гарантии, что кто-нибудь из старожилов не забыл правила после того, как оказался в нокауте. Андерсон произносит эти слова каждый вечер, и они кажутся ему выжжеными на подкорке его мозга.

Бой ведется до потери сознания или до первого крика о пощаде. Разрешены любые удары, нельзя бить только в область паха. Первый бой проводит Блейн, и он является показательным. Бойцы дерутся без рубашек и без прочей стесняющей движения одежды. Нельзя использовать посторонние предметы. Бой ведется исключительно врукопашную. Если боец нарушит хоть одно из вышеперечисленных правил, то он изгоняется из клуба без права возвращения.

Блейн стягивает футболку, обнажая мышцы, ставшие рельефными только благодаря ежевечерней практике в бойцовском клубе, и окидывает глазами толпу, стоящую перед ним. Он практически сразу натыкается взглядом на Курта. Что ж, первый бой этого паренька запомнится ему надолго. Андерсон кивает, и толпа с разочарованным вздохом выпихивает Курта к нему в центр. Блейн слышит этот вздох и ухмыляется про себя: он так себя зарекомендовал, что каждый боец в клубе жаждет быть избитым “непобедимым Блейном Андерсоном”.

Курт пожимает плечами – видно, что ему все равно, с кем драться, – и тоже избавляется от футболки, сидящей на нем каким-то мешком. Блейн оценивающе окидывает его взглядом; парень такой худой и бледный, что издалека похож на скелет, но жилистый, и на груди над выпирающими ребрами все-таки видны мышцы. Блейн мысленно поднимает его рейтинг до четырех боев. Заметив, что Курт тоже с интересом смотрит на него, Андерсон решает перейти к делу:

– Ну что, новый парень, начнем, или ты и дальше будешь на меня пялиться?

(От автора: прошу вас включить Florence and the Machine – Kiss with the Fist)

Он едва успевает заметить, как тлеющие угольки злости в глазах Курта превращаются в настоящие пожары, и тут же пропускает первый удар в челюсть. Его собственная сдерживаемая ярость мгновенно вспыхивает, застилая глаза розовой дымкой, и он отвечает Курту ударом справа, целую секунду с наслаждением наблюдая за тем, как его голова на тонкой шее откидывается в сторону, а потом добивает его челюсть коротким ударом в подбородок. Курт шипит от боли и сплевывает кровь на пол прямо под ноги Блейну. Тот воспринимает это как вызов и вновь выбрасывает вперед кулак, но неожиданно для себя натыкается на защитный блок и пропускает удар в корпус. Теперь они вдвоем шипят и смотрят друг на друга почти с животной ненавистью.

Блейну кажется, что это самый долгий бой в его жизни. Они наворачивают уже сороковой круг по площадке, отведенной для боя, кровь на полу смешивается с потом, они оба тяжело дышат, но ни один не собирается сдаваться. Блейн забывает о том, ради чего он обычно выходит драться, и хочет сейчас только одного: победить этого худощавого парнишку, загнать его в такой нокаут, после которого он не сможет приходить в клуб еще как минимум две недели. Блейн хочет видеть, как в глазах Курта гаснет пламя и заменяется ничем. Он будет благодарен ему за нокаут, потому что Андерсон освободит его от ежедневной нудной рутины, какой является работа в банке, на целых полмесяца. Блейн раздраженно мотает головой, не отводя взгляда от Курта: с каких это пор он успел выучить всю его биографию?

Они проходят еще два круга, и Андерсону надоедает это. Он выдыхает через сжатые зубы и ударяет Курта в диафрагму, которая едва ли не просвечивает под бледной кожей парня. Курта отбрасывает к стене, но он поднимается, едва слышно матерясь сквозь зубы. Блейн только удивляется живучести парня, – по его прогнозам, тот давно должен был лежать, скрючившись, на полу и молить о пощаде – как вновь пропускает удар в голову. Уже в третий раз за вечер. Он едва успевает подумать: “Какого…”, и получает еще и еще, и все в одну и ту же точку на левой скуле. Его мозг уже давно летает по всей черепной коробке, и Блейн не может не только поднять руки, но и даже подумать о защите. Андерсона настигает удар по ребрам, он слышит их треск и понимает, что этот удар был последним. Он с наслаждением сползает на пол под ноги Курту и видит, как парень, глянув на него глазами, в которых все еще плещется затухающее пламя, скрывается в толпе. Последняя мысль Блейна перед отключкой немного пугает его: Смайт и здесь был прав. У Курта потрясающая задница.

========== Глава 3 ==========

Блейн две недели валяется дома со сломанными ребрами, шипя от боли при каждом вдохе. Это его первая серьезная травма, принесенная из бойцовского клуба, – раньше дело ограничивалось синяками и сбитыми костяшками пальцев – и его первое поражение. Блейна трясет от злости при мысли, что он проиграл. Раньше ему действительно не было до этого дела: он просто бил того, кто подставлялся под удар, и делал это не ради победы; он выпускал пар. Но бой с Куртом оказался совершенно другим по всем параметрам. Блейну так хотелось втоптать его в грязь, сломать, унизить, показать, кто рулит этим клубом… А в итоге он не только не выпустил пар, но и валяется со сломанными ребрами, кипя от злости и ненависти к этому худосочному Курту. Однако, очнувшись после боя, Блейн порядком напугал медиков, заявив: “Да какое там три боя, он у нас тут поселится!”.

Дней через пять после боя к Блейну довольно бесцеремонно заваливается Себастьян.

– Какого хрена, Андерсон? – вопрошает он прямо с порога.

– И тебе привет, пожалуйста, проходи, – ядовито шипит Блейн, пока Смайт пролетает мимо него внутрь квартиры.

– Объясни-ка, почему я вчера прихожу в клуб и вижу там вместо тебя какого-то здоровяка, который сам себя назначил руководителем? – интересуется блондин, смеривая хозяина квартиры уничижительным взглядом.

– Я бы пришел, но, как видишь, я немного не в состоянии, – Блейн, забывшись, хлопает себя рукой по груди и морщится от резкой боли. Он удивляется, но заинтересовали слова о том, что в клубе руководит не Курт.

– Ох, бедняжка, как же это тебя угораздило? – с притворным сочувствием спрашивает Смайт и сам же отвечает на свой вопрос: – Ах да, ты же подрался с тем задохликом, которого плевком перешибить можно, и позволил ему надрать себе задницу!

– А кому, как не тебе, знать, что его можно перешибить плевком! – в тон Себастьяну отвечает Блейн, прилагая титанические усилия к тому, чтобы стоять ровно. – Ты ошибся, Смайт, парень очень хорош, спроси у любого, кто был в тот вечер в клубе!

– У нас уговор! – едва ли не визжит Смайт, с ненавистью глядя на Андерсона. – И в него не входит твоя медицинская страховка!

– Я человек! Я могу оступиться! – кричит Блейн, думая при этом, что их ссора похожа на ругань старой женатой пары.

– Ладно, Андерсон, слушай сюда, – глаза Себастьяна сужаются, предупреждая о его нарастающей ярости. – Мы держались вместе, потому что мне нужен был твой бой, а тебе – мои деньги, но сейчас ситуация немного изменилась. Я теперь с легкостью могу заменить тебя тем сопляком, если он и вправду так хорош, как ты говоришь, но тебе по-прежнему нужны деньги. Так что в твоих интересах появиться в клубе через неделю. Я по доброте душевной даю тебе эти семь дней, – Смайт с презрением смотрит на бинты, опоясывающие грудную клетку Блейна, – но потом ты появишься. И будешь драться.

– Опять быть мартышкой, разогревающей толпу перед боями? – хрипит Блейн. Он вынужден опереться на стену, чтобы не упасть. Конечно, Смайт видит это, но не собирается ему помогать.

– О нет, – гаденько улыбается Себастьян. – Будет одна драка на вечер. Ты и тот парень, который украсил тебя этими милыми штучками.

Блейн поднимает голову. Реванш? Эта мысль, кажется, слегка притупила боль в грудной клетке.

– И да, – словно припомнив что-то незначительное, говорит Смайт, – бой закончится только в случае смерти одного из вас.

А, нет, показалось. Боль возвращается и начинает терзать ребра с новой силой.

– Двум петухам не место в одном курятнике, – мило улыбается Себастьян и проходит мимо Блейна к двери, покачивая бедрами. – До встречи, Андерсон. Не сдохни до следующего четверга.

Как только за Смайтом захлопывается дверь, Блейн сползает по стене, взвыв от боли. Несколько минут он просто сидит, уставившись в никуда и пытаясь переварить полученную информацию. Надо признать, что мысль о реванше грела Андерсона целых несколько секунд, хоть и шла вразрез со всеми предназначениями бойцовского клуба. Главной задачей там было не выиграть, а выплеснуть эмоции, выместить злость на обыденный и скучный мир на каком-то незнакомце, который делал то же самое с тобой, и вы оба расходились довольные.

Смайт же явно собирается подзаработать на этом, устроив что-то вроде боксерского поединка. Будет брать за вход двадцатку, продавать попкорн в фойе и торговать майками “Anderson versus Hummel” с лотка. Но Блейну наплевать даже на это: ему хочется еще раз встретиться с Куртом в бою, только на этот раз уже выйти победителем. И дело уже не в вымещении злости, а в затронутой гордости. Никто не побеждает Блейна Андерсона.

Но стоило Блейну услышать, что бой будет насмерть, идея с реваншем ему резко разонравилась. Нет, он не цепляется за свою жизнь: в ней нет никого, кто бы оплакивал его или жалел о его смерти, да и его здесь удерживает только бойцовский клуб и задвинутые в дальний угол сознания мечты о светлом будущем, которые, скорее всего, навсегда останутся только мечтами. Андерсон не хочет убивать человека. Он хочет надрать Курту задницу, хочет растоптать его гордость, хочет бить его до тех пор, пока он не запросит пощады, но у него и в мыслях нет обрывать жалкую жизнь этого банковского клерка. И условия Смайта совсем ему не по душе.

Блейн с трудом доползает до кровати и принимает обезболивающее, надеясь, что оно поможет ему уснуть. Он никогда не жалел о том, что у него нет семьи или близких друзей, но сейчас ему безумно хочется ощутить чью-нибудь поддержку, услышать лживые слова “Все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем” и увидеть ободряющую улыбку. Андерсон удивленно мотает головой, сваливая эти мысли на побочный эффект обезболивающего, и проваливается в сон.

*****

Блейн открывает глаза и мгновенно понимает: в его квартире происходит что-то не то. Его зрение слегка затуманено после обезболивающего, но это не мешает ему видеть, как в его комнате кто-то ходит.

– Ну и местечко у тебя, – говорит этот кто-то, заметив, что Андерсон проснулся. – Если бы я тут жил, я бы давно повесился.

– Ты кто? – хрипит Блейн, решив, что эту фразу легче выдать, чем “какого-хрена-ты-забыл-в-моей-квартире-урод-несчастный”.

– Сейчас к тебе вернется зрение, – вместо ответа обещает незнакомец. – Это обычный эффект от дешевого обезболивающего.

– Я спросил, кто ты такой, черт побери! – рычит Андерсон, несколько раз моргает, чувствуя, как предметы становятся четче, и наконец без труда фокусирует взгляд на человеке в своей квартире. Его челюсть отвисает. – Курт? – выдыхает он, вытаращив глаза.

– Он самый, – смущенно улыбается парень.

Вся ярость Блейна почему-то пропадает, и он не понимает этого: ему бы впору рвать и метать, ведь в квартире сидит человек, унизивший его перед всем клубом и сломавший ему ребра.

– Эм… – мычит Блейн, с трудом представлявший, что обычно делают в таких ситуациях. – Что ты тут забыл?

– Я тоже рад тебя видеть, – саркастично кивает Курт.

– Тогда скажи уже, что привело тебя в мою скромную обитель, или проваливай, – шипит Блейн, кидая взгляд на часы. Получается, он проспал около четырнадцати часов, и до схватки с Куртом остается шесть дней.

– Я спишу твою злость на сломанные ребра, и только поэтому не стану заострять на ней внимания. – Андерсон закатывает глаза: мало ему язвящего Себастьяна, так еще и этот остряк объявился.

– Только не говори, что ты здесь, потому что тебе стало меня жаль, так как ты едва не выбил из меня дух, – резко говорит Блейн, приподнимаясь на локтях и морщась от вернувшейся боли. – Я в это не поверю.

– Отчасти. – Курт слегка улыбается. – Мне жаль не тебя, а того, что так вышло. Я должен был слечь со сломанными костями и сотрясением мозга, а ты должен был продолжить нокаутировать новичков в клубе. Я сломал твою репутацию, вот об этом я сожалею. А твои кости срастутся и вновь будут служить тебе, так что смысл их жалеть?

– А ты любитель пофилософствовать, – ухмыляется Блейн и наконец садится, получая шанс поподробней рассмотреть Курта. На нем сегодня черные джинсы и светлая рубашка, в которой его руки и шея не выглядят такими тонкими и беззащитными. Андерсон вспоминает, что на нем нет ничего, кроме бинтов и боксеров, и почему-то смущается.

– Немного, – смеется Курт, видя, что Блейн больше не собирается ругаться. – Я принес тебе суп, на случай, если ты будешь голодный и злой.

– Тогда я голодный и злой, – улыбается Блейн, осознавая, что не помнит, когда в последний раз ел нормальную еду. – Давай суп.

Курт вновь смеется и протягивает Андерсону чашку с супом. Тот тянется за ней, заботливо следя за тем, чтобы одеяло не соскользнуло и не оголило некоторых причинных мест. Блейн не понимает, почему ему так легко говорить с этим в общем-то незнакомым парнем и почему кажется таким естественным, что Курт пришел и принес ему еды.

– Ну, долговязый, а если серьезно: что тебя сюда привело? – интересуется Андерсон, в котором с уменьшением количества супа увеличивается количество сарказма.

– Я встретил Смайта, – просто говорит Курт, и Блейн чуть не давится супом.

– Ох… Значит, ты уже в курсе.

– О да, – говорит Курт, блуждая взглядом по стенам. – Я так понимаю, что зверское убийство меня тобой, – это дело решенное?

От спокойного тона парня бульон все-таки попадает не в то горло, и Блейн заходится кашлем, морщась от боли в груди. Курт хочет похлопать его по спине, но вспоминает о ребрах и решает не рисковать.

– Что? – наконец выдавливает Андерсон, упав обратно на подушку. – Я не собираюсь тебя убивать!

– А как же ты хочешь выйти из ситуации? По-моему, Смайт ясно выразился: бой закончится только в случае смерти.

– Смерти одного из нас, – добавляет Блейн, которому до сих пор непонятен спокойный тон Курта. – Нас там будет двое, а не только ты и пистолет.

– Ой, неужели ты не понимаешь? – Курт терпеливо, как на трехлетнего ребенка, которому объясняют, что свинка говорит “хрю”, а коровка говорит “му”, смотрит на Андерсона. – Смайту нужен ты, а не я. Этот бой – простой способ избавиться от меня.

– И ты вот так запросто сдаешься?

– Посмотри на меня, Блейн, посмотри! – зло кричит Курт и вскакивает на ноги. – Мне двадцать три, я живу в Нью-Йорке, и кто я? Я банковский, мать его, клерк! Просто работа мечты! У меня есть только сводный брат, с которым я вижусь два раза в год, потому что мы друг друга не выносим! Он и устроил меня в этот гребанный банк, изображая из себя помощника нищим и обездоленным! Спасибо, милый брат, что спас от голодной смерти мою тощую задницу! – Курт шутовски кланяется, пылая от ярости, а Блейн краснеет при слове “задница”, потому что его взгляд немедленно притягивается к филейной части парня. – Меня били в школе, меня били в колледже; да я, черт возьми, и сейчас чувствую себя четырнадцатилетним подростком с надписью “гей” на лбу и пятью долларами в кармане! Все бегут от меня, узнав, кто я такой, только брат как-то мирится с моей, как он выражается, “ненормальностью”! Мне двадцать три, а у меня здесь, – Курт тыкает себя в грудь в район сердца, – уже ничего нет! – Блейн молча смотрит на парня с полыхающими от злости глазами и только поражается: сколько же лет Курт держал в себе все это, что сейчас говорит и не может остановиться? Курт тем временем вздыхает и продолжает немного спокойнее: – Я потому и пришел в бойцовский клуб. Я хотел умереть. Но бой с тобой почему-то так распалил меня, я получил такое наслаждение, пока смотрел, как ты, окровавленный, валяешься у меня в ногах, что смог дожить до следующего собрания, не мечтая о том, чтобы повеситься прямо посреди приемной в банке. Однако потом ни одна драка не принесла мне должного облегчения; соперники так же валялись у моих ног, но мне было все равно. И вот сейчас этот бой кажется мне подарком судьбы. Шансом уйти достойно, с гордо поднятой головой, пусть и в луже собственной крови. Я могу хорошенько накостылять тебе в процессе, если ты этого хочешь, но моя смерть в нашей драке так же очевидна, как и то, что Джек Доусон утонет в конце “Титаника”. И не будем об этом. – Курт перестает наворачивать круги по комнате и садиться рядом с Блейном, который лихорадочно думает, как бы перевести тему.

– Откуда ты узнал мое имя? – ляпает он через пару минут, не придумав ничего умнее.

– Когда я пришел на следующий день после нашего боя, все только и говорили о том, что я побил “непобедимого Блейна Андерсона”. Я даже был чем-то вроде медицинского чуда около десяти минут, – грустно улыбается Курт. – Потом выяснилось, что кто-то живет с тобой по соседству; так я и оказался здесь. Этот парень, кстати, просто лопается от гордости. Ты – звезда бойцовского клуба, Блейн Андерсон.

Блейну почему-то очень нравится, как Курт произносит его имя.

– А что он сказал тебе? Смайт?

– Немного, – Курт водит пальцами по простыне. – Мы столкнулись вчера, когда я выходил из клуба, и он сказал: “Дохлый, чтобы через неделю был здесь. У тебя бой с тем парнем, которого ты на днях украсил парой симпатичных шрамов, и я не успокоюсь, пока один из вас не вышибет другому мозги”. Как-то я догадался, что он имеет в виду тебя, – усмехается Курт.

Блейн сжимает кулаки под одеялом, но ничего не говорит. Он давно знает, что Смайту наплевать на жизни других людей и что он с легкостью пожертвует парочкой-другой ради лишней сотни баксов; однако его задевает, что овцой на этой бойне станет Курт. Такой одинокий, озлобленный и сдавшийся Курт.

– Раз уж мы играем в “вопрос-ответ”, позволь и я кое-что спрошу, – нарушает тишину Курт, и Блейн со странным облегчением видит в его глазах веселые искорки. – Пять минут назад я открытым текстом сказал тебе, что я гей. Почему ты все еще здесь?

– По-твоему, я должен был бегать и вопить? – ухмыляется Блейн, вспоминая, что Курт ничего не знает о его ориентации.

– Ну, все так и делают, – пожимает плечами парень и выжидающе смотрит на хозяина квартиры.

– Я тоже гей, так что… – лукаво улыбается Блейн. Курт от удивления едва не падает с кровати. – И Смайт гей. – Курт от переизбытка чувств взмахивает руками и под хихиканье Андерсона все-таки сваливается на пол.

– Ух ты, – выдыхает он, поднимаясь на ноги. – Я в жизни столько геев не видел. Думал уже, что я один такой на всей планете.

– Добро пожаловать в бойцовский клуб, – хмыкает Блейн.