Текст книги "Сердца Пустыни (СИ)"
Автор книги: Дита
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Утром вернулся Варис и привел с собой худую берберку. То оказалась распорядительница гарема. Переодев меня в наряды одной из жен шейха Язида и вымазав лицо слабым раствором хны, чтобы придать ему желтоватый оттенок, меня вывезли вместе с остальным гаремом. Единственное, что заставляло мое сердце разрываться от тоски и боли это мысль о том, что ты, моя малышка, моё сокровище, остаешься с этим негодяем. Долгие годы я порывалась вернуться, но ужас перед Лоуэллом удерживал от этого шага. Я приняла магометанскую веру и вышла замуж за моего спасителя и защитника. Варис был хорошим человеком, добрым и мягким, ни разу он не поднял на меня руку, ни разу не причинил боли. Лишь одного я не могла простить ему – того, что взял он выкуп за боль и смерть моей дочери Амины. Тогда я и поклялась, что прощу лишь если какое-нибудь чудо вернет мне тебя. Тогда я не верила в это…
–Мама, Боже мой, мама, – Домини обняла женщину, спрятав мокрое от слез лицо на её коленях и чувствуя ласковую руку на своем затылке. Она чувствовала непередаваемое блаженство, лежа у ног матери. Мать! Её родная мать!
–Мама, милая, родная моя мама, – шептала она, задыхаясь от слез. И это слово, слетавшее с её уст было так сладко произносить.
–Теперь я никуда не отпущу тебя, доченька, – обняла её старая женщина. –Никому не позволю причинить тебе боль. Прости меня, родная моя, что оставила тебя у твоего отца, не попыталась хотя бы выкрасть.
–Что суждено было, мама, – грустно улыбнулась Домини. –Видно, Господь вел меня к тебе окольными путями.
Она поцеловала руки матери и прижала их к своему лицу.
–Мне надо идти, мама, надо узнать, что с Фердинандом, хорошо ли его обиходили.
–Фердинанд?– женщина чуть вздрогнула. –Какой Фердинанд?
–Фердинанд Антеони, мама, – Домини сжала руки матери в своих, – мой друг и… и я люблю его.
Она поразилась тому, как побелело лицо женщины.
–Фердинанд, – прошептала леди Айиша, глядя сквозь дочь. –Боже, неисповедимы пути твои. Этот юноша здесь! Но что с ним?
–Он пытался спасти меня из рук похитившего меня человека, – сказала Домини, опустив голову. –Его подвергли жестокой пытке и лишь благодаря Язиду и Вималь нам удалось спастись.
–Помоги мне встать, дочка, – решительно произнесла женщина. –Я должна убедиться, что прием ему оказали достойный. Но поистине, это судьба, что Фердинанд Антеони был единственным помимо моего сына, кто вступился за честь обеих моих дочерей. Бедняжка моя Амина погибла, но ты жива и по воле Всевышнего тут, со мной.
Набросив на лицо тонкую белую вуаль, пожилая леди медленно шла, опираясь на руки дочери и служанки. Жестом она подозвала какого-то юношу и он почтительно склонился перед ней. Она что-то спросила и парень ответит. Леди Айиша посмотрела на Домини, которая жадно вслушивалась в звуки чужой речи, пытаясь понять хоть что-то.
–Он говорит, белого чужеземца поместили в шатер Сиддика, под его присмотр, но сейчас там пребывает мой супруг, шейх Варис. Поспешим же, дочь моя, может статься, это не к добру.
Встревоженная Домини попыталась было расспросить мать, но леди Айиша молчала почти всю дорогу, лишь когда они достигли большого шатра с голубой полосой по навершию, она взглянула на испуганную дочь.
–Не говори ничего, дитя моё. Позволь говорить мне. Что бы ни случилось, тверди лишь одно-что ты-законная супруга этого мальчика.
Они вошли в шатер. Стойкий запах крови и травяных отваров ударил в ноздри, перешибая дыхание. Неподвижно простертый на ложе Антеони казался вырезанной из мрамора скульптурой, которой неведомый мастер придал совершенные формы. Нижняя часть его тела была прикрыта тонким покрывалом, старый лекарь, наклонившись, накладывал мазь на глубокие рубцы. По другую сторону на богато украшенной скамеечке сидел седовласый красивый мужчина с большими темными глазами. Свет масляной лампы бросал блики на его чеканные черты, в которых угадывалось большое сходство с сыном. Домини крепче сжала руку матери, когда этот блистательный пожилой джентльмен повернул голову в её сторону. Ей показалось, глаза его вспыхнули. Он подался вперед, пораженно всматриваясь в лицо Домини.
Леди Айиша коснулась пальцами груди и лба, отдав супругу положенное приветствие. Говорила она на том наречии, что использовали эти люди. С каждым словом Домини замечала, как все больше проявляется потрясение на лице шейха Вариса. Он что-то произнес, сделав приглашающий жест. Леди Айиша подошла к нему и преклонила колени, потянув за собой Домини.
–Супруг мой, – произнесла она по-английски, – позволь представить тебе мою дочь Домини.
Шейх вздрогнул, всматриваясь в черты молодой женщины, затем перевел взгляд на жену.
–Да, несомненно, это твоё дитя, Айиша, – произнес он так же на английском с легким акцентом. –Она столь же несравненна в красоте, как и её мать. Но что делает она здесь с тобой? В палатке у мужчины?
–Это мой муж, – сказала Домини, внутренне затрепетав от этой лжи, а возможно, и он осознания того, какую теплоту вызвало в ней это звание, присвоенное ею. –Он пострадал, спасая меня из рук…
Пальцы матери стиснули её руку. Домини смолкла. Теперь заговорила Айиша. Говорила она по-арабски уже, видимо, излагая историю, в какой-то миг в её голосе прозвучал вызов. Но Домини не слышала уже. Выпустив руку матери, она подошла к Антеони, который, видимо, снова впал в забытье, и присела у его изголовья, перебирая темные волосы.
И опять её посетила далекая боль, вернее, отголосок её, гнездившийся в сердце. Так же вот она сидит и меняет повязки на пылающем лбу Шин. Жар сжигает стройное тело девушки, её не спасти. И от осознания этого делается ещё страшнее. Неужто Господь наказал их за их общий тайный грех? Неужто столь жестоким должно было быть наказание? Домини плакала и молилась, а к утру, забывшись тревожным тяжелым сном, упустила момент, когда Шин перестала дышать…
–Боже милосердный, – сорвалось с её задрожавших губ, -если ты есть, Господи, то хотя бы его оставь мне! Не отнимай!
Пожилые супруги замерли, как и старый Сиддик, пораженные этим стоном нечеловеческой боли и отчаяния. На глазах у шейха Вариса выступили слезы, видимо, тронула его столь глубокая преданность. Он взял руки леди Айиши в свои.
–Попросим Аллаха Всевышнего не разлучать эти два сердца, – тихо произнес старик. И его супруга со слезами прижала его ладони к губам. Потом они стали тихо молиться. А Домини, ничего не видя и не слыша, склонилась над Антеони.
–Постели мне подле него, – попросила она Сиддика. – Я буду смотреть за ним.
Лекарь поклонился и пятясь, вышел из шатра. Вималь поспешила за ним и вскоре явилась, неся две свернутые чистые постели. На вопросительный взгляд Домини она пожала плечами.
–Помогать госпожа, – на ломанном английском объяснила она вторую постель.
К вечеру третьего дня стало ясно, что кризис миновал. Воспаление почти прошло и жар спал, но Антеони все не просыпался. Вималь ушла за водой к озеру, Сиддик тоже куда-то отлучился. С Домини осталась только леди Айиша. Тихо беседуя, как-то они сошли на тему жизни Домини. Не в силах больше держать в себе боль и отчаянный, рвущий душу страх, молодая женщина рассказала матери о том, как тяжело жилось ей с отцом, как в надежде изменить беспросветное существование, она вышла замуж за Тиррелла, и как жестоко ошиблась в своих надеждах. Айиша плакала от сочувствия к дочери, так страшно и фактически один в один повторившей её собственную судьбу. Потом Домини рассказала ей про монастырь и Шин. Это потребовало всей её выдержки и мужества, но к её удивлению леди Айишу не особенно смутила связь дочери с девушкой. Она пожала плечами.
–Здесь это часто случается в гаремах, – спокойно сказала она, гладя дочь по склоненной голове. –Это не поощряется, но и не осуждается сурово.
Покрасневшая до ушей Домини свернулась калачиком, положив голову на колени матери. Так ей было удобнее говорить, не видя лица леди Айиши. И она поведала о том, как умерла Шин, и как узнав о гибели Тиррелла, она решилась покинуть монастырь. Вступив в наследство, она прибыла в эти жаркие земли и нашла здесь Бориса. И снова она оказалась обманута в своих мечтах и ожиданиях, брошена, как бывала брошена всегда. И она решила уйти в пустыню, позволить солнцу выжечь из сердца ту чудовищную боль и тоску по любви, что гнездилась в её сердце. И как её нашел Фердинанд, ослепшую, оглохшую от отчаяния и тоски, утратившую желание жить.
–И он нашел и забрал тебя, как меня когда-то забрал Варис, – тихо произнесла леди Айиша, перебирая шелковистые волосы дочери. –Фердинанд ниспослан тебе Богом, дочь моя. Это вне всяких сомнений твой мужчина. Держись его и будешь счастлива всегда.
–Он сражался за меня, пустыню прошел за меня, страдал за меня. Мама, есть ли ещё подобные ему мужчина на свете? Но что, если страдания убили его любовь ко мне?
–Глупости, девочка, – улыбнулась Айиша, – когда мужчина любит так, как любит Фердинанд, никакие муки и страдания не вытравят из его сердца этой любви.
Снаружи донеслись крики и радостный вой женщин. Айиша вскрикнула, попытавшись вскочить, и кстати пришлась помощь Домини, чтобы помочь ей добраться до выхода.
Вималь едва не сбила их с ног, что-то радостно вереща. Но женщины уже и сами увидели кавалькаду всадников, едущую к шатру повелителя этой земли.
–Язид, сын мой!– выдохнула Айиша и протянула руки к высокому всаднику, за чьей спиной сидела небольшая фигурка. Принц молнией слетел с коня и бросился к матери, опустившись на колени у её ног. К удивлению Домини даже ожидавший чуть поодаль шейх Варис не выразил никакого неодобрения, напротив, весьма благосклонно смотрел на сына, когда тот, поприветствовав мать, подошел к нему.
–Не смотри так, дочка, – радостно рассмеялась Айиша, – здесь говорят «Рай лежит под ногами матери» и сын мать приветствует прежде отца, возвращаясь из любой поездки. Но кто эта девушка, одетая как юноша?
–Это моя подруга Амонет, – твердо сказала Домини, протягивая руку и помогая девушке спрыгнуть с лошади. Амонет потерла седалище и поморщилась.
–Как дядя Фердинанд?– первым делом спросила она.
–С ним всё будет хорошо, – успокоила Домини. Амонет, познакомься, это моя мать, леди Айиша. Ты слышала о ней как о леди Энфилден.
Глаза девушки стали круглыми, она восторженно сжала сухонькую руку пожилой дамы в своей крепкой руке.
–Премного наслышана о вас, миледи.
–Да уж, представляю себе, – саркастически усмехнулась Айиша, – представляю, чего именно.
–В основном плохого, – весело рассмеялась Амонет, – и подумала, что должно быть, вы невероятная женщина! Я всегда так мечтала познакомиться с той, кто щелкнул по носу старого крокодила. Пути господни неисповедимы.
Зараженная её теплотой и светлым, радостным смехом, леди Айиша тоже рассмеялась и приветливо обняла девушку.
–Мама, – с ним подошел принц Язид и встал рядом с Амонет, положив руку на её хрупкие плечи. –Позволь мне представить тебе девушку, которую я избрал.
Молчание повисло всего на несколько секунд. Потом леди Айиша тепло обняла Амонет.
–Что ж, дочка, пойдем, пока поживешь у меня, познакомимся поближе. Почему-то при виде тебя я уверена, что мой непутевый сын сделал очень верный выбор.
========== Эпилог. ==========
Две свадьбы сыграли в один день. Уже совсем оправившийся от ран телесных и душевных, Антеони казался полубогом в своем белоснежном одеянии. И многие женские и девичьи глаза не без зависти смотрели на тоненькую, облаченную в роскошный свадебный убор её матери Домини. Леди Айиша утирала слезы, любуясь двумя прекрасными парами, ибо и сын её, принц Язид стоял перед стареньким священослужителем. Вообще чтобы взять в жены женщину достаточно было лишь произнесли исповедание веры и в присутствии трех свидетелей назвать её своей. Но свадьба отпрысков высокой крови требовала более пышного празднества.
Антеони сжимал ручку Домини в своей большой руке, словно, боялся что она снова рассеется как предутренний туман под лучами жаркого солнца. И когда их объявили мужем и женой пред ликом Всевышнего, он поднял теперь уже свою жену Домини и поспешил укрыться с ней в богато украшенном шатре, поставленном специально для них. Спустя пару секунд в соседний шатер смеясь и шутливо бранясь, влетели принц Язид и его неугомонная теперь уже супруга.
Благоухающий драгоценными ароматами, устланный белыми шелками и мехами шатер казался им одним из шатров Рая. Домини, смущенная, напуганная, нервно перебирала край накидки, скрывающей её лицо. Антеони взял её ручки в свои большие ладони и принялся покрывать поцелуями маленькие пальчики.
–Фердинанд, я должна… должна тебе рассказать, – голос Домини задрожал и сорвался.
Антеони наклонился, касаясь её губ своими, с невыразимым блаженством чувствуя в своих объятиях женщину, о которой мечтал так долго. Сердце его готово было разорваться от нежности. Так долго он грезил о ней, так долго шел к ней, и любовь его не только не остыла, но очистилась и стала сильнее, крепче.
–Не говори ни о чем, Домини, – властно произнес он, касаясь пальцами её губ. –Я слышал ваши беседы с леди Айишей, хотя был слишком немощен в тот момент, чтобы подать тебе знак. Бедная моя Домини, сколько же довелось тебе пережить, – голос его дрогнул, и в глазах вскипели слезы сочувствия, – но клянусь тебе, счастье моё, что никогда не омрачу твоей жизни.
Домини расплакалась, уткнувшись в его шитый жемчугом наряд. Антеони в смятении целовал её руки, снимал губами слезы с её щек, пока она сама, взбудораженная, возбужденная до крайности его ласками, не потянулась навстречу. И случилось то, о чем говорил древний аравийский поэт:
Чем описать мне слияние влюбленных?
Две луны слились воедино
В темном небе ночном, среди звезд холодных,
Две луны сошлись, превратившись в два пылающих солнца
Мир дрожал и сиял, потрясенный их жаром
И ссыпался, в песок обращаясь …
… Влюбленные словно исчезли из мира, нежны были их руки, жадны были их губы, мёд поцелуев не мог насытить их. И бедной Домини, которую доселе лишь предавали, казалось, что она вознеслась на небеса и ангельские хоры поют, прославляя их с Фердинандом союз. А благородный граф Антеони крепко прижимая к себе возлюбленную, раз за разом накрывая её тело своим, осыпая поцелуями прекрасное лицо, благодарил всех богов и владык Вселенной за ниспосланное счастье.
Лишь под утро следующего дня они опамятовались от любовных утех и Домини, завернувшись в покрывало, вышла и позвала Вималь, велев ей принести воды для омовения и для питья, и еды, чтобы подкрепить силы.
А Язид и Амонет словно в омут с головой бросились друг в друга. И под темными сводами шатра звенел смех, сменявшийся протяжными стонами и вздохами, звуками поцелуев и движений. И оба были ещё более влюблены и очарованы друг другом, ибо Язид был терпелив с молодой супругой и не обманулся в ожиданиях, найдя её невинной. Лишенная одежды, она казалась такой маленькой и хрупкой, белоснежная, словно жемчужина, с ниспадающими на плечи волосами и бесстрашно сияющими глазами. Ошеломленный её красотой принц едва подавил желание накинуться на юную женушку, но переборол себя. Уже в начале ласк он понял, что первый у Амонет, так плотно она сжимала коленки и бедра, и так напряглась, когда он попытался обнять её. И её дрожь и страх тронули Язида, который привык видеть Амонет сильной и неустрашимой.
Нежно успокаивая её, он поцеловал её колени, бедра, и поднимался всё выше и выше, прильнул щекой к мягкому животику, и вдруг с блаженством ощутил прикосновение маленьких ручек к затылку. Воодушевленный, он принялся покрывать поцелуями каждый дюйм её тела, чувствуя, как она раскрывается под этими ласками, словно бутон розы.
…Когда первые восторги немного утихли, Амонет свернулась калачиком в объятиях возлюбленного и уснула. Она не сомкнула глаз почти трое суток перед свадьбой, вместе с Домини, Вималь и леди Айишей подготавливая всё для торжества. Зная это, принц не стал будить своё сокровище. Он вытянулся рядом, любуясь юной супругой, когда вдруг заметил, как от неё уползает маленькая узорчатая змейка. Словно изнутри взорвался ледяной ком ужаса. Язид тряхнул любимую за плечо, она недоуменно подняла на него голубые глаза.
–Что такое, любовь моя?
Вместо ответа Язид крепко прижал её к груди, зарывшись лицом в пушистые волосы.
Прошло пол-года со дня свадьбы. Амонет была уже в тягости, ей помогала во всем Вималь, которая тоже была в положении-её взял в жены молодой воин из свиты принца. Лишь Домини никак не удавалось зачать, видимо, слишком много было ею пережито. Впрочем, Антеони это мало волновало, он был бесконечно счастлив уже тем, что Домини была его супругой. Но дабы рассеять облако, омрачавшее жизнь его любимой, он согласился отвезти её к гробнице абу Шамара. С собой Домини взяла несколько лучших драгоценных украшений из тех, что подарили ей мать и названный отец, чтобы преподнести в дар святому.
Дорога к оазису абу Шамар заняла положенное время и к вечеру они были уже там. Антеони помог усталой супруге сойти с паланкина, установленного на спине белоснежной верблюдицы, и повел к гробнице. Оставив её молиться, он решил пройтись до источника и набрать чистой воды в меха для завтрашнего пути, а так же устроить место для ночлега.
К его удивлению по другую сторону небольшого озерца он заметил старика, стоявшего прислонясь к пальме. Высокий и некогда, видимо, очень красивый пожилой бербер в потертой белой кабе повернулся, с улыбкой глядя на подошедшего с приветствием Антеони.
–Алейкум салям, добрый человек, – вернул он приветствие. Антеони предложил ему разделить костер и ужин и старик согласно кивнул.
–Твоя женщина молится там?– спросил старый воин, подсаживаясь к костру и протягивая к нему узкие ладони. Антеони кивнул.
Немного побеседовав на отвлеченные темы, старик снова устремил взор сквозь купу финиковых пальм, туда, где у освещенной тусклым светом ущербной луны гробницы молилась крошечная фигурка.
–Люди глупы, – заметил он, улыбаясь, – часто им нужен крючок, чтобы зацепиться. Они не могут взять в голову, что это не святой исполняет желания, а они сами своей верой.
–Интересная мысль, – с удивлением заметил Антеони, – то-есть, ты думаешь, что всего лишь поверив, люди исполняют мечты своего сердца?
–А разве ты не верил?– улыбнулся старик. –Разве не желал всем сердцем получить эту женщину? Ты сильный и мудрый, но твоей женщине пока ещё нужна помощь. Вот, передай ей, если она усомнится. Она хорошая и добрая женщина, и сердце её открыто для любви.
Старик протянул руку через костер и положил перед Антеони небольшой круглый предмет. Граф наклонился, чтобы поднять его, а когда выпрямился, старика уже не было. По спине мужчины потек холодный пот. Сжав непослушными пальцами оставленный стариком предмет, он поднес его к глазам. То была нагрудная защитная бляха, которую носили обычно воины от защиты от зла и колдовства. И обычно по краю бляхи, в овале под защитными заклинаниями гравировали имя того, кого призван был защитить талисман. Антеони вздрогнул, всматриваясь в крупицы вязи.
–Кабир абу Шамар, – вслух прочитал он, содрогнувшись от потустороннего ужаса и восторга.
–Фердинанд?– послышался удивленный голос Домини. –Кто тут? С кем ты говорил?
Антеони вскочил и бросился ей на встречу. Проводил к костру и вручил чашку с финиками.
–Так кто тут был?– с любопытством спросила Домини, поедая финики, которые очень любила.
–Ты все равно не поверишь, любовь моя, я и сам не слишком верю, – задумчиво произнес Антеони.
–И всё таки?– подняла изогнутую бровь Домини.
Антеони протянул ей талисман с именем абу Шамара.
–Судя по всему это был смотритель, – неуверенно сказал он. –Это нагрудная охранная ладанка с именем того, кто упокоен здесь.
Домини вздрогнула, глаза её открылись чуть шире.
–Абу Шамар?
–Он просил передать тебе это, если ты усомнишься, – сказал Антеони, кивая на ладанку.
Домини тихо охнула и сжала дар в кулачке.
Ранним утром они пустились в обратный путь. Двое, что пришли в Сады Аллаха, впустив в свои сердца пламя пустыни и отринув холод безразличия. Двое, что навсегда отдали свои души друг другу.
