Текст книги "Стань моей, если осмелишься (СИ)"
Автор книги: Диметра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 40. Продолжение банкета
– Какой засос? Ты больной? Просто расчесала, – нервно перекладываю волосы, чтобы скрыть шею, неужели и правда? Я его не заметила когда собиралась? Гневно смотрю на брата.
– Да ладно, не парься, я знаю, что ты уже взрослая девочка.
– За кого ты меня принимаешь? – у меня из ушей сейчас будет валить пар.
– За сестру, а по совместительству – привлекательную девушку, способную свести с ума многих мужчин, – у меня кровь приливает к лицу, а руки сжимаются в кулаки. Он прямо понял, что у меня кто-то появился!
– Проходите к столу, – наше перешёптывание внезапно прерывает отец, я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.
Когда мы возвращаемся на свои места, отец повторяет свой вопрос: – так… где ты пропадала?
Ошибиться сейчас нельзя. Он что процентов будет мотать на ус каждое моё слово и перепроверять факты. Нужно фрагментами сказать правду, тогда я смогу защитить Нарвала.
– Самой инсценировать свою смерть было проблематично, поэтому я наняла специальных людей, а потом поехала в Москву к своему другу.
– Зачем ты так жестоко поступила с нами? Могла оставить хоть какую-то весточку… – папа перебивает маму, игнорируя её глаза, заполняющиеся слезами.
– Что за друг?
– Папа, ты наверняка знаешь его, я писала курсовую про его благотворительный фонд.
– Я не помню, чтобы у тебя были такие друзья.
– Потому что мы практически не общались, я встречалась с ним несколько лет назад, как раз чтобы узнать подробности для своей курсовой работы. Ему понравился мой слог, он хотел позвать меня в свою компанию, я воспользовалась его предложением, – вроде бы я Виса не подставила.
– Много статей ты написала за это время? Хорошо поработала?
– Я была не в состоянии писать, поэтому не работала, а просто восстанавливалась морально.
– И кто же он? Мы знаем его имя?
– Виссарион Белинский.
Папа поперхнулся малосольным огурчиком и закашлялся, побагровев как мякоть арбуза, Игнат уронил вилку, постукивая его по спине, а все остальные раззявив рты удивлённо переглянулись.
– Это звучит как какой-то… – он хотел сказать «бред», но видимо боялся обидеть меня, – неправдоподобно, – говорит спустя паузу, – я знаю Виссариона лично, он занятой человек, зачем ему помогать тебе? Если только он не хочет получить моё снисхождение для чего-то, Егор, ты тоже был у Белинского? – папа хочет подловить нас.
– Да, у него огромный дом и много отличных автомобилей.
Отец в замешательстве, он никогда не показывает свои эмоции, но они в этот момент взяли над ним верх.
Через миг, его лицо возвращается к нормальному оттенку, он делает глоток воды из стакана и прочистив горло, говорит:
– Это прекрасно, значит я смогу отблагодарить его на вечере в честь благотворительного аукциона, куда я приглашаю всех вас!
– Папа, что мы будем делать на аукционе? – говорит Злой, он наверняка волнуется, что надо будет оставить Ангелину одну или если брать ребёнка с собой, то малышу будет тяжеловато.
– Аукцион это только начало, после него будет масштабное застолье с концертной программой и фейерверками, поэтому обязательно приходите, вам это понравится.
Ближе к вечеру все стали расходиться, Злой с Ангелиной и Ваней уехали домой, Егору дали выходной, он куда-то поехал с Дашей, София отправила Ника к родителям, ее муж согласился только потому, что наши квартиры расположены по-соседству, и он может в любой момент попросить спасения у Софии, иначе он бы точно сбежал в Англию от шуток дяди Игната, который уходя вместе с зятем, шевелил бровями и подмигивал ему, предвкушая какой-то особый прикол.
Хоть Николас и стал важной криминальной шишкой Лондона, в России все его связи были через Годзиллу и Варана, а от них спасти его может только София.
– Теперь объясни мне всё по-нормальному, без выдуманных историй про богатых мужиков, – захлопнув дверь моей комнаты, скрестив руки на груди, строго сказала сестра.
– Но это правда, – нервно схватив кулон, я сжимаю его, чтобы холод от камня помог мне успокоиться.
– С чего ты решила, что твоя сестра тебе враг?
– София, я …
– Смотри, – София злится, она расколет меня, потому что внимательная и знает меня лучше родной матери.
– Что это? – она поворачивает ко мне свой телефон вперёд экраном и показывает этот кулон в интернет– магазине.
– К этому кулону прилагается кольцо, это пипец какой дорогой подарок для будущей невесты. Стоит как половина квартиры твоих родителей, – в её голубых глазах бушует океан, он обволакивает меня и заставляет задерживать дыхание.
– Ну и что? – остаюсь невозмутимой, ну или пытаюсь.
– А то, что если это подарок того богача, то ты согласилась выйти за него, но если ты согласна, то где он? Варан бы принял такого уважаемого человека и слова бы не сказал. Виссарион это прекрасно понимает.
У меня волоски на руках встают дыбом от её рассудительности.
– И?
– Мы всегда созваниваемся с тобой, ты бы не игнорила меня месяц и рассказала бы мне о своей идее свалить заранее, т. к. знаешь, что все наши секреты я унесу в могилу. Значит ты была не особо в курсе всего и тебе не давали телефон или запрещали его использовать.
– И каков твой вердикт?
– Ты покрываешь какого-то ублюдка.
– София, понимаешь…
– Не надо мне врать и дальше, я разочарована, но чёрт побери, я буду ждать сколько потребуется, чтобы услышать от тебя правду.
– Почему ты не приняла мою заявку в друзья? – перевожу тему, а то меня начинает колотить ознобом от её проницательных морских глаз.
– Какую заявку? – недоумевающе щурится София.
Открываю в телефоне вкладку заявок своей новой страницы.
Сестра смеётся и показывает мне свою страницу с личного телефона, там десять тысяч заявок в друзья и столько же сообщений.
– Я боюсь разбираться с этим, – хихикает она.
– Как можно так игнорировать потенциальных друзей? – злюсь на неё, – могла бы проверить их всех, раз ждала весточку от меня, – рычу на неё.
– Так, только вот не надо винить меня в своих же глупых затеях.
На глаза попадается её пост с тестом на беременность.
– Блин, я совсем забыла поздравить тебя!
Вешаюсь к ней на шею и целую в щеку.
– София, я поздравляю вас от всей души!
– Спасибо, дорогая моя, только вот это всё неожиданно, я хотела родить ближе к тридцати.
– Но у бога другие планы на тебя!
Мы смеёмся, я провожаю Софию до двери соседней квартиры, прощаемся вновь обнявшись, как будто больше никогда не увидимся.
– Я подобрала тебе наряд для смотрин.
– Каких смотрин?! – почему – то вместо нормального ответа получается крик.
– Ну… этот аукцион обычный предлог, там будут все состоятельные молодые люди. Твой отец говорил моему об этом. Он хочет женить тебя на достойном мужчине.
– София, ты … почему сразу не сказала?
– Твой кулон сбил меня с мысли, пока! – резко прощается, чтобы не развивать тему.
Смотрю ей в след до тех пор, пока её дверь не щелкнет замком с другой стороны, мне СРОЧНО НУЖНО НА ВОЗДУХ.
Иду к лифту, спускаюсь вниз и выхожу на улицу в одних тапках, конечно же за мной ползут две тени, но я не обращаю на них внимания. Сажусь на скамейку в сквере у дома и закрываю глаза.
А зачем мне сопротивляться? Там будут крутые мужики, есть шанс, что я смогу с ними даже договориться на фиктивный брак. Это мой шанс, раз с Нарвалом покончено, какая мне разница кто будет моим мужем?
Рези в груди, сопровождаемые болевыми спазмами я игнорирую, слёзы кусающие глаза быстро смахиваю.
Мне просто нужно пережить это, мы никогда с ним не встретимся.
Глава 41. Моя мама
Свежий воздух успокаивает меня. Закрываю глаза и чувствую, как вся усталость мира обрушивается на мои плечи, хочется дать волю своему организму и заснуть по настоящему, не замечаю, как уже клюю носом.
– Василиса Александровна, вам плохо?
Тени, делающие вид, что не сопровождают меня, вдруг приближаются, подавая голос.
– Всё хорошо, – откидываюсь на спинку скамьи, тру глаза и смотрю на темное небо.
– Теперь Вы будете сопровождать меня? – говорю им, продолжая изучать небо.
Мужчины не отвечают, видимо им запрещают со мной общаться без особой необходимости.
– Молчите? – бросаю взгляд в их сторону, снова никакой реакции, как будто они имеют право разговаривать только на узкий круг тем.
– Понятно. Если будете игнорировать мои вопросы, скажу отцу, что вы плохо со мной обращаетесь, – говорю это с такой сталью, что самой становится страшно.
Переглянувшись, тот что постарше решается ответить.
– Мы будем наблюдать на расстоянии. Действовать только если этого потребует ситуация.
– Понятно, – шумно выдыхаю и встаю на ноги.
Плетусь в сторону своей парадной, телефон в кармане вибрирует, достаю его, вижу на экране незнакомый номер.
Отвечаю, потому что большая часть номеров была в самом телефоне, восстановить это получится, только если я опять куплю айфон.
– Алло?
На том конце провода молчание.
– Алло-о-о?
Снова никто не отвечает, слышу тихий вздох. Это Нарвал?
– Я кладу трубку, кто бы вы ни были, всего хорошего.
Блокирую свой телефон и захожу не через паркинг, а через главную парадную.
– Здравствуйте, Василиса Александровна! – звонко говорит консьерж, неужели он меня помнит?
– Здравствуйте, Вадим Григорьевич! Как жизнь?
– Жизнь прекрасна, каждый её момент дарит мне радость, – он улыбается слишком натянуто, это его работа, я всё понимаю.
– Всего доброго, – улыбаюсь также неестественно широко и иду к лифту.
– И Вам!
Дома я иду в сторону кухни, замечаю маму, сидящую на диване с книгой, поджав под себя ноги.
На локте дивана дымится большая кружка чая.
– Василиса? – мама улыбается, а глаза её плачут. Она больше всех боялась за меня. Чёртов Нарвал, так бы и надавала ему подзатыльников за слёзы моей мамы.
Усаживаюсь рядом и крепко обнимаю её.
– Ты простишь меня?
– Я тебя давно уже простила, – захлопнув книгу, отложив её вместе с кружкой на журнальный столик, она обнимает меня в ответ.
– Но?
– Что значит «но»?
– Просто ты так закончила фразу, что напрашивается какое-то «но».
Она шепчет мне в ухо: – моя Василиса по своей воле никогда бы ничего подобного не сделала. Кто надоумил тебя?
– В тихом омуте всякое водится, мамуль, – смотрю ей прямо в глаза, говоря это.
– Морозишь взглядом – приём папы. Я хочу знать, тебя никто не обижал там?
– Никто, я неплохо отдохнула, а когда Егор нашел меня, мы даже погуляли на Красной площади и съездили в театр!
– Радуюсь, но не от всего сердца. Я сходила с ума, пока ты от нас отдыхала. Мы тебе любую поездку оплатим, если она так тебе потребуется. Даже звонить не будем! Обещай, что больше не поступишь с нами подобным образом!
– Мамуля, больше подобное не повторится! Честно-честно!
– Отец организует не просто аукцион … – перебиваю: —знаю уже… София рассказала.
– Ты против?
– Нет, мне всё равно.
– Сердечко не трепещет? Столько мужчин и каждый захочет забрать тебя. Представляю, как они будут разбрасываться деньгами на аукционе, чтобы впечатлить тебя и твоего отца.
– Пф-ф-ф, – меня такое не впечатляет.
– Они – то об этом не знают. А что тебя впечатляет?
В голове возникает торс Нарвала с татуировкой и небольшое полотенце на бёдрах, меня бросает в жар.
– Пойду спать, устала.
– Не ответишь маме?
– Наверное меня впечатляют уверенные в себе. Спокойной ночи, мам.
– Спокойной ночи.
Иду к себе в комнату, мой телефон снова звонит, это тот же самый номер. Сбрасываю вызов и добавляю его в черный список.
Приняв душ, надеваю приятную к телу пижаму и кутаюсь в одеяло.
Сон приходит не сразу, несмотря на дикую усталость, я успеваю вспомнить ЕГО лицо, перекошенное от боли осознания того что он сделал.
Глава 42. Семейный завтрак
Просыпаюсь в какой-то тревоге, выбегаю из комнаты и спросонья чуть не вываливаюсь через порог в коридор. Осматриваюсь.
Я дома!
Моя комната у Нарвала была точно такой-же и это сводит с ума. Сделаю тут ремонт. Нужно начать свою жизнь с чистого листа.
Испытываю грусть и радость одновременно.
Грусть – потому что я и правда скучаю по Нарвалу, радость – потому что я теперь не ношу на своих плечах тяжелый груз вины за своё необъяснимое отсутствие.
Ещё облегчение, конечно же испытываю облегчение, теперь мне не надо ничего решать, всё сделают за меня, позиция слабости без страха.
У Нарвала в плену я не могла ничего решать и боялась каждого шороха, родители же не сделают мне плохо?
Вот бы ещё можно было ничего не чувствовать!
Мне надоело обманывать себя, игнорируя эту горечь, ежеминутно подступающую к горлу.
Звуков пробуждения родителей не слышу, взглянув на часы, понимаю почему.
Половина шестого утра!
Ползу в личную ванную комнату, принимаю душ, чищу зубы и с полотенцем на голове иду в кухню.
Запускаю кофе машину, она недовольно пищит, потому что в ней закончились зёрна. Рыскаю по шкафчикам, хорошо, что всё на своих местах.
Дико хочу оладий, готовить их не умею, но не сдаюсь и смотрю рецепт в интернете.
Хочу чтобы они получились прямо как в столовой моей школы: пышные и нежные.
Пробую рецепт с дрожжами. Это должно их сделать воздушными, как на фотке сайта прямо. Нужно немного подождать, пока дрожжи возродятся.
Лью в глубокую мисочку молоко, масло, чуть-чуть муки, сахар и дрожжи. Вручную мешаю, оставляю жидкую смесь, а потом засыпаю всё таки в капризную кофе машину зёрна, заодно доливаю молока.
Запускаю программу на капучино, делаю себе и родителям, досыпаю муки в мисочку с замесом, чтобы тесто стало густым, пока оно ещё немного должно постоять, ставлю сковороду на плиту и наливаю немного оливкового масла.
Первые оладьи подгорели, вторые не пропеклись, третьи получились кривые. Остался последний шанс, больше я просто не выдержу!
И ура.
Кривые кладу себе на отдельное блюдце, горелые и сырые выкидываю, а остальные на общий стол выкладываю, будто так и должно быть.
Достаю джем и сгущенку, наливаю всё в маленькие пиалы, часть мимо, на стол и на себя немного.
Тяну к лицу ткань футболки и наклоняюсь, чтобы облизать густую прилипшую каплю, кокон из полотенца с башки падает вперёд, задевая ручку сковороды, последний симпотный оладушек летит на кафель и я, точно как человек – паук лечу на пол, чтобы не дать ему умереть.
Сковорода хочет обжечь меня, поэтому перекатываюсь под стол, волосы закрывают лицо, полотенце где-то у плиты осталось.
– Ауч! – запоздало кричу не от отбитого об пол тела, а от того насколько этот последний оладушек горячий.
– Ты развлекаешься? – смеётся папа.
СМЕЁТСЯ ПАПА?
Он вообще почти не улыбается, а тут смех…это странно.
Пытаюсь встать как ни в чем не бывало, но ударяюсь о край стола темечком.
– Вась, да ты чего такая сегодня? Зачем так рано вскочила?
– Хотела удивить завтраком.
Гордо показываю спасённый оладушек и откусываю, но он как резиновый. Жую, с кривым лицом, даже челюсть устаёт.
– Молодец, это приятно.
Папа садится за стол, я устраиваюсь напротив него.
– Ты хочешь вернуться в школу? – по правде, я хотела обсудить это.
– Нет. Не хочу.
– Что на счёт компании, которую я для тебя купил?
– Нет пап, пожалуйста. Я хочу быть журналистом, ПРОСТЫМ журналистом.
– Мы можем скрыть, что это твой журнал, будешь работать кем захочешь.
– Нет, прошу, пожалуйста, папа! Я хочу сама пройти этот путь, не надо вмешиваться!
– Люди сейчас отвратительные, власть и деньги решают.
– Пусть мне будет тяжело, но я буду бороться за свои интересы.
– Василиса, ты нежный цветок, я не могу отдать тебя на растерзание этим чудовищам!
– Вот поэтому я сбежала, папа! Потому что ты постоянно вмешиваешься! Я не могу так!
Его лицо стало каменным, он просто застыл как статуя. Это значило, что за этой маской дьявольская буря.
– Что-то случилось? Ух-ты! Оладушки! Вася, это твоих рук дело?
Прячу глаза, которые уже наполняются слезами от такой несправедливости. Неужели ничего не изменится?
– Эй вы! Заморозили всё своими глазищами в радиусе километра, наверняка и кофе остыл.
Мама садится за стол.
– Саш, что происходит? – она зовёт его по имени редко, только если хочет спросить что-то особенное.
– Она не собирается руководить своим издательством.
– Может тогда она просто попробует поработать, как задумала, а потом перейдёт на руководящую должность, если ей не понравится. Как считаешь?
Мама до этого не спорила с ним и во время наших диспутов отмалчивалась, поддерживая меня после отдельно. Видимо мой «побег» напугал её.
Сейчас она накрывает его руку своей маленькой ладонью и слегка поглаживает, чужие бы не заметили, но я четко вижу, как он расслабляется, мама воздействует на него своей нежностью.
– Хорошо, пусть попробует.
У меня внутри просто фейерверк взрывается от радости.
– Правда???
Папа кивает. Сейчас он не Варан, сейчас он настоящий отец, уступающий мне впервые в жизни.
Вскакиваю и бросаюсь к нему, чтобы крепко обнять. Я делала так, только когда была совсем маленькая.
Он обнимает меня в ответ.
После того, как мы еле затолкали в себя мои дубовые оладьи, я на радостях за всех загружаю кружки и тарелки в посудомойку и бегу собираться.
Егор уже ждёт меня в паркинге, об этом я узнаю по сообщению на телефоне, крашусь, одеваюсь и лечу к лифту.
Там меня уже ждут недовольные тени в смокингах, но я не обращаю на них внимания.
Егор не открывает мне дверь, ну и не надо.
Сажусь в машину, открываю рот, чтобы сообщить куда меня нужно отвезти, но он не даёт мне и пикнуть.
– Пристёгивайся.
– Чего?
После этих слов мы вылетаем из паркинга как будто кто-то поджег нам задницу. Мы летим с такой скоростью, что я несколько раз заваливаюсь на сиденье, бьюсь об стекло и о переднее кресло.
– Ты с дуба упал? Что происходит?
Мы заезжаем в какой-то узкий двор.
– Быстро, выходи!
– Да что блина происходит???
– Быстрее!
Он хватает меня за руку, бросает телефон и сумку в машину, тянет в вонючий подъезд, там мы проходим сквозь дом и садимся в другую тонированную машину.
– Сука, если не хочешь сегодня идти вставлять себе передние зубы. БЫСТРО ГОВОРИ, что ты делаешь?
– Ещё спасибо скажешь.
– Я сейчас тебе такое спасибо устрою, кишки свои будешь по всей трассе собирать!!!
Он заворачивает в незнакомый двор и останавливается.
– Ты меня привёз на детскую площадку поиграть? Или может я должна выйти с той бабкой клумбу копать?
Пассажирская дверь открывается, в машину садится Нарвал.
– Погуляй полчаса, – говорит он Егору, а смотрит только на меня.
Глава 43. Прощание
Егор бросает ему ключи от машины и послушно выходит.
Я что сплю? Что тут творится?!
Хватаюсь за ручку двери, чтобы выйти и немедленно закончить этот абсурд.
Нарвал блокирует дверь брелком на ключах сигнализации и пристально смотрит на меня.
– Тебе жизненно необходимо лишать людей свободы. Может ты не ту профессию выбрал? Надо было стать полицейским!
Ещё раз дергаю дверь, она всё также не поддаётся, я отодвигаюсь в самый дальний угол от него и недовольно скрещиваю на груди руки.
– Прости меня за всё, что я тебе сделал, – он берет свою подвеску, висящую на моей шее, цепочка приятно щекочет кожу, выдёргиваю кулон из его пальцев и сую его под ворот платья.
– Не выбросила его… – с придыханием произносит мужчина.
– Красивый кулон не виноват, что его хозяин моральный урод.
Он горько усмехается, от этого моё сердце больно сжимается, но я это игнорирую.
– Кольцо давно сняла?
– Какая тебе разница?
– Вот именно. Что тебе стоит ответить?
– В ту ночь, когда мы так сказать всё прояснили. Что ты хочешь?
– Я пришел попрощаться, – прочистив горло, говорит Нарвал.
– Я попрощалась с тобой дома у Виссариона. Больше мне нечего сказать тебе, – отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы сделать передых от цепкого взгляда его глаз, жаждущих захватить меня в плен.
– Понимаю, но не попрощался я. Хотел увидеть тебя в последний раз.
– Всегда получаешь то, что хочешь? – поворачиваюсь к нему, не отвечает, втягивает губы и устало прикрывает глаза, словно мысленно прося у всевышнего терпения.
– Увидел? Всё разглядел?
Включаю на полную гневный взгляд.
– Не думал, что ты когда-нибудь будешь ко мне настолько колючей. Можно ещё немного посмотреть на тебя? Хочу запомнить тебя такой…
Он пытается взять мою руку в свою, я сопротивляюсь, а он настаивает, через силу подносит мой сжатый кулак к своим горячим губам, задерживая в таком положении непозволительно долго.
– Всё? Сделал что хотел? Теперь мне нужно ехать. За мной пристально следят вообще-то, – делаю вид, что меня его прикосновения нисколько не волнуют.
– Куда ты едешь?
– На свидание, – говорю быстрее, чем успеваю подумать.
– В такую рань?
– Хочу провести кучу времени в отличной компании.
Его лицо не выражает эмоций, но глаза темнеют, мышцы напрягаются, а руки сжимаются в кулаки.
– Кто счастливчик?
– Тебя это не касается. Мы же прощаемся! Теперь мне не для кого хранить себя. Могу делать что хочу.
Он вцепляется в мои плечи, нависая надо мной. Его глаза метают молнии, кажется мужчина готов прибить меня за подтекст моих слов.
– И? Придушишь меня? – смотрю на него, делая вид, что меня этот бешеный взгляд совершенно не пугает.
– Смелая стала?
Часто-часто дышу, его запах меня опьяняет. От мурашек не чувствую конечностей. Он дышит мне в губы.
– Ты получишь желаемое ТОЛЬКО ОТ МЕНЯ. Вспомни это, когда разочаруешься в своих ухажерах, – его губы почти коснулись моих, я так сосредоточилась на этом, что практически не поняла сказанного.
Он отстраняется от меня, но плечи не отпускает. Чувствую жар его пальцев через ткань платья. Он сводит меня с ума, желание лишает рассудка.
Всё мое существо пронзает разочарование, как бы я не брыкалась, мне безумно хотелось этого поцелуя.
Да, видимо одной разлукой такая прочная связь не обрывается.
– Ладно, мне и самому уже пора. Простишь ещё кое за что?
– За что?
– За это.
Он хватает меня за шею и нагло впивается в мои губы, напирает, я не в силах долго сопротивляться, мне так приятно и хорошо в его руках…хочется чтобы это длилось бесконечно.
Забываю, на что я вообще злилась, всё же отлично у нас…пусть так и будет.
Нарвал сдерживается. Ломает свою волю, я это чувствую кожей, но не понимаю почему. Вот я слабая перед ним, готовая на всё, но он дальше не заходит. Тормозит.
– Моя …люблю так сильно …ты даже представить себе не можешь, что пробуждаешь во мне, – тяжело дышит, обжигает дыханием, – если буду жив, заберу тебя из лап любого урода, – шепчет, последний раз втягивая мой запах, чтобы отстраниться…
Снимает блок и выходит из машины. Бросает Егору ключи и какой-то свёрток, но я не цепляюсь за этот нюанс, мысли сейчас о другом.
Такое ощущение, что Нарвал прощался не просто со мной, а со своей жизнью. Тот осадок, который царапает моё нутро мне не понравился.
Егор садится за руль.
– Ну что, после сказанного им, ты не побежишь его тормозить?
– Что???
– А. Ой. Ну просто любовь, всё такое.
Хватаю Егора за горло очень крепко, во мне кипит злоба, и я не могу с ней справиться.
– Говори немедленно, что это была за фигня?!
– А о чём этот урод так долго трепался с тобой?
– Говори правду, или я разорву артерию на твоей шее зубами!
– Господи, ты в гневе такая жуткая!
– Быстро!
– Он сказал, что ему плевать на жизнь, он идёт против Жнеца и не знает, сможет ли вернуться живым.
– ЧТО??? Почему ты молчал??
Отпускаю Егора, он кашляет, потирая горло.
– Нарвал сказал выполнять инструкции, чтобы Даша жила.
– Что ты несёшь? Совсем не в себе?
Открываю дверь и бегу за Нарвалом, но его и след простыл, кричу его имя, рыдая, но мужчины уже нигде нет.
Егор идёт за мной, не сразу осознаю, что сижу на асфальте.
– Вась, нам нужно спешить.
– Нас найдут?
– Нет, нужно забрать Дашу.
– Зачем?
– Нарвал…Я знаю, ты от него без ума, но как я и сказал, он куда-то забрал Дашу.
Усадив меня в машину, Егор открывает свёрток, оттуда видна огромная пачка денег.
– Что за нахер? Адрес где?
Высыпав деньги на сидение, Егор вытаскивает маленькую записку с адресом.
– Хвала! – быстро вбив в навигатор улицу, Егор ударяет по газам.
– Не брезгуй деньгами, возьми их. На такую кучу можно квартиру купить, – говорю подавлено, – Дашка порадуется.
– Вась, не плач. Всё будет хорошо. Если он справится, вы ещё встретитесь. Хотя я бы лучше пришил его при случае, таким чудовищам место в аду.
– А ты бы согласился помогать по доброте душевной?
Егор не отвечает.
– Вот видишь, он не оставил тебе выбора, чтобы получить желаемое.
– Ты мало того что перешла на тёмную сторону, ты ещё и оправдываешь дьявола. Раскрой глаза.
– Мне больше нравилось, когда ты говорил со мной официально.
– Прости, я просто дико волнуюсь за неё. Главное успеть.
– Да ничего бы он Пельменихе не сделал! Нарвал просто подключил тебя, потому что так проще! Кто тут волнуется, так это я! В прошлый раз Жнец чуть не убил его, ты понятия не имеешь, что это за человек! Если Нарвал – дьявол, то Жнец – сатана во плоти. Нарвал не жилец.
