Текст книги "Шелест алой травы (СИ)"

Автор книги: Desmondd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Все бывалые шиноби обладают развитым чувством опасности, так было написано в учебниках Конохи. Не знаю, то ли составитель учебника написал полную чушь, то ли в Конохе шиноби были не чета местным, но во всём бараке, где спало не менее трёх десятков человек (чакра тут же показала: тридцать шесть!) не дёрнулся ни один придурок. Ну, мне же легче, мне же легче. Из моего пальца зазмеилась тоненькая проволочка и вонзилась в тенкецу чуть ниже горла. Парализующая техника сработала безупречно, ублюдок лишь успел дёрнуть веками, как тут же застыл деревянным манекеном. Дальше его обернула проволока с пальцев и притянула тело к моим рукам.

Жаль, что я не знаю фуин (если такие вообще существуют в природе), позволяющих запечатывать пленников. В этом случае моя задача здорово бы облегчилась. И тут мое лицо озарила усмешка, которая стороннему наблюдателю (если бы он сумел развеять моё дзюцу невидимости и снять Хенге) показалась бы абсолютно безумной. Кое-какие новые трюки в фуиндзюцу я всё-таки выучила. Моя ладонь легла придурку на основание шеи и из-под пальцев вырвалась цепочка иероглифов, которые закружились и сложились в узор в виде маленькой аккуратной спирали.

А затем я попробовала распространить свою чакру на пленного, оборачивая её своей искажающей свет чакрой. Мне было известно, что подобная вещь могла бы и не сработать, ну тогда готов был запасной план – отрезать этому говнюку голову и найти какую-то другую мразь, любящую уединение.

Но нет, всё сработало как надо. Я почувствовала сильное сопротивление, мне пришлось подавлять чуждую чакру своей, но серьёзных проблем не возникло. Мы вместе, в обнимку, почти как закадычные друзья, подошли к двери, а затем быстро нашли большую незапертую комнату, где можно было так мило побеседовать. После того как я закрыла дверь (в этой комнате тоже был засов, причём он был деревянным) и установила барьер, наступила самая приятная часть.

Одно за другим спали мои дзюцу маскировки и трансформации. То, что будущий мертвец меня узнает, я не боялась, наоборот – жаждала узнавания. Хотела проверить себя, узнать, чего именно стою. И чунин для этой роли подходил превосходно. Моя рука вытянулась вперёд, коснулась груди противника и чакра, мешающая ему двигаться, и еле-еле позволяющая дышать, прекратила свою разрушительную работу.

Как и ожидалось, у чунина была неплохая реакция: не успело воздействие полностью прекратиться, как он уже был на ногах, судорожно обшаривая пояс в поисках кунаев. Я едва сдержала смех от нелепости его движений, подошла к стене и нажала клавишу выключателя. Комнату залил неяркий свет одинокой лампочки. Это был какой-то кабинет – несколько шкафов, стол, узкая койка в углу и небольшое растение в кадке.

– Ты-ы! – заорал ублюдок.

– Ох, ну зачем так громко? – проворчала я. – Если ты рассчитывал вызвать подмогу, то хочу разочаровать – это помещение закрыто барьером. Глянь на потолок.

Его глаза скользнули вверх, где углы комнаты прорезала слабо мерцающая поверхность полусферического кеккай ниндзюцу.

– Чего тебе надо, сучка? Ты выглядишь гораздо здоровее!

– Тебя зовут Гото? Можно я буду звать тебя как привыкла, Ублюдком?

– Для тебя – Гото-сама, сучка! Через минуту мы посмотрим… – не закончив говорить, он бросился на меня, сжав кулаки.

Какая жалость, что вся неожиданность его атаки пропала даром – чакра выдала его намерения.

Мы сошлись в ожесточённом поединке тайдзюцу. Вернее, я думала, что он будет ожесточённым. Нет, за эти два месяца я не стала Алым Прекрасным Зверем Кусы, но всё же постоянная прибавка веса утяжелителей сделала своё дело. Тело, словно пребывающее в невесомости, двигалось плавно, уверенно и очень быстро. Зрение просто не поспевало за моей же скоростью, это была именно та уязвимость, которую мог показать только реальный бой. Но, к счастью, моё чувство чакры с лихвой компенсировало все недостатки. Каждое движение врага, каждую атаку, его чакра выдавала на доли мгновения ранее.

Отражая град ударов (над которыми Зелёные Звери здорово бы посмеялись), я отстранёно подумала, что все могущественные шиноби должны в той или иной степени владеть сенсорными способностями – чувствовать противника, предсказывать его действия и, главное, успевать реагировать. А ещё можно быть сраным жуликом и обладать волшебными глазами, которые и так видят чакру!

Эти два месяца дали мне больше, чем я полагала. Теперь я не думала, как провести удар – я била. Не думала, как уйти от атаки – просто уклонялась. И не размышляла, как остановить удар – мои руки и ноги, получив приказания мозга, просто делали свою работу. Потрясающе! Мне удавалось вести бой и одновременно обдумывать стратегию: вот я прыгаю на стену, пробегаю по ней на потолок, а затем в прыжке несильно бью противника в основание шеи. Вот вижу слегка неуклюжий взмах рукой и успеваю под неё поднырнуть, точно так же ударить в подмышечную впадину.

Более всего меня поразило именно то, что я беспредельно доминировала на поле боя. Причём в той области, которую заранее считала своей слабой стороной. Неужели сражения со своими клонами настолько делают шиноби сильнее? Если так, какими же монстрами на самом деле должны быть ниндзя Конохи? Наруто – сильный шиноби, гораздо сильнее любого встреченного мною генина. Весь его класс – новички из последнего выпуска Академии прошли через Лес Смерти. Если кто из коноха-нинов и провалил экзамен – то исключительно первом теоретическом тесте. Принц короткой серией ударов свалил медведя, размером с двухэтажный дом! Зелёный Зверь, ставший генином год назад, превратился в настоящего монстра, гораздо сильнее Принца!

Проклятье! В их деревне есть клан, где слабачкой считается девчонка, способная, не вспотев, перебить половину Кусагакуре! А вчерашняя «почти гражданская» девчонка, получив возможность прикоснуться к отблеску этой силы думает о какой-то ерунде прямо во время поединка с противником, превосходящим её по званию и по опыту!

Я поняла, что сражение сейчас мне не даст ничего, поэтому отпрыгнула назад и сделала вид, что выдохлась и перевожу дыхание.

– Я удивлён, сучка. Мне сказали, что ты ничего не знаешь и не умеешь. А ты, оказывается, неплоха, как для генина.

– Я намного лучше, чем ты думаешь! – рассмеялась я. – И могу тебе показать такое, что ты просто рухнешь от изумления!

– Да? Очень сомневаюсь. Я не знаю, чем ты меня отравила и как я сюда попал, но если бы ты что-то умела, то использовала бы для победы!

Серьёзно? Пусть он не видел свой путь сюда, пусть принял моё дзюцу за какой-то яд или наркотик, но ведь мерцающая плёнка барьера должна была дать ему недвусмысленный намёк. Ладно, пора заканчивать.

– Я уже использовала всё что надо! – мои руки сложились в Ин концентрации. – Фуиндзюцу: Кай!

Печать на его загривке пыхнула маленьким облачком дыма, выпуская чакру моего дзюцу парализации. Я сделала несколько быстрых шагов и подхватила застывшее тело, не давая ему упасть.

– А теперь, – моя рука приблизилась к широко распахнутым глазам, пальцы медленно заострялись, превращаясь блестящие лезвия скальпелей, – мы с тобой пообщаемся поближе.

«Неужели вся моя месть будет настолько противной и не приносящей никакого удовлетворения?» – мучилась я в сомнениях перед встречей с ним. «А, нет, показалось!» – с облегчением подумала я теперь. Всё-таки иметь дело с настоящими подонками и мразями, в отличии от простых ирьёнинов, проявляющих чёрствость и отправляющих на верную смерть девушек, которым не повезло родиться с могущественной чакрой… Хотя, если так ставить вопрос, то разницы никакой. Вернувшиеся на место душевное равновесие и довольство собой стали приятной неожиданностью.

* * *

Возвращалась на свой замечательный чердак я в прекрасном настроении. Пусть второй пациент и не дал мне ничего, кроме дополнительной тренировки, но он был сильнее, опытнее, и у него было гораздо больше чакры. Как и ожидалось, чем сильнее шиноби, тем труднее на него воздействовать моими дзюцу – а значит не стоит надеяться парализовать или касанием убить противника прямо в бою, а вот поглотить чакру не просто можно, но и нужно.

Мой пациент неплохо терпел боль, но в конце концов он сломался и покорился. Отвечал на мои вопросы, рассказывал о Кусе и о Крепости, обещал научить всем известным ему дзюцу. От последнего я отказалась по двум причинам – у меня не было времени, к тому же пришлось бы его на время освободить, а дополнительный риск, вдобавок к тому, что я себе устроила, брать не хотелось. Так что я поглотила чакру Ублюдка (одновременно как порадовавшись, что её гораздо больше, чем у Сучки, но при этом огорчившись, что всё равно мало) и быстро вернулась в свой штабный чердак, где группа Буншин-чан меня давно поджидала.

Они не теряли времени даром – одни читали свитки с дзюцу, другие – считали стопки хрустящих рьё, а третьи – создавали свитки хранения из принесённых материалов. Проблему отсутствия света прекрасно решили несколько электрических фонариков. Чтобы света было больше, одна из Каге Буншин, держа в руках фонарик, применила Буншин но дзюцу и, оказалось, десяток иллюзорных копий освещают пространство не хуже, чем настоящие куноичи.

Я присоединилась к девчонкам, и мы начали бурно обсуждать проведенный вечер. Оказалось, что открытия по поводу гендзюцу и ирьёниндзюцу многие из нас сделали параллельно. Не беда – при каждой попытке мы всё делали хоть чуть-чуть, но по-другому, открывая разные грани одних и тех же вещей.

Комендант крепости оказался крепким орешком – действительно почувствовал опасность и не дал себя застать беспомощным. Но ему это не помогло – Буншин-чан прекрасно справилась, пусть в тайдзюцу он был гораздо лучше. Благодаря нашему дару сенсора ей удавалось уходить из-под ударов, предсказывая их. И причиной нашего бурного ликования стало то, что манипуляция нин-проволокой точно так же прекрасно действовала на ветерана-шиноби, как на кабанов и на ниндзя послабее. Последнее средство – Цепи Души – так и не понадобилось.

Затем, когда мы вдоволь наговорились и насмеялись (пришлось четыре раза снимать барьер, чтобы вдохнуть свежего воздуха), подруги начали развеиваться. Я с благодарность собирала драгоценные нити их воспоминаний, перед моими глазами мелькали новые места, новые лица и новые трупы, я узнавала новые вещи из прочитанных свитков и книг, понимала новые способы манипуляции чакры. Для меня, одиночки и чужачки, техника Каге Буншин была самой драгоценной вещью в мире – не как путь к силе, не удобный способ сделать много дел одновременно, не возможность быстрого обучения. Нет, Каге Буншин – наилучшее средство от одиночества. И пока ты в мире с собой – у тебя есть семья из самых лучших людей на свете. Тех, кто не обидит тебя, не предаст и никогда не сделает больно. Я искренне и нежно любила их. И, как итог, я любила себя – великое достижение для той, кто зачастую испытывала к себе лишь презрение.

Потоки образов и воспоминаний кружились в моей раскалывающейся голове, но я лишь радовалась боли и усталости – каждый развеянный клон обозначал новую маленькую ступеньку к силе, маленький шаг вперёд к моей цели. Но то, что в процессе моего возвышения погибли десятки человек, теперь меня не очень-то и радовало. Многие из них не сделали мне ничего плохого, но раньше мне было бы достаточно, что они из Кусы.

Теперь же я встретила Рьюзецу. Ту, кто даже в этой мерзкой деревне остался человеком, исполненным сострадания. Таким же как Наруто. Таким же, как Зелёный Зверь. И то, что среди убитых мной шиноби мог оказаться кто-то похожий на тех, кто мне стал дорог, неприятной занозой царапало сердце.

Ну а с другой стороны, Буншин-чан беседовали с ними всеми. И все они сыпали угрозами неизвестному аме-нину, оскорбляли и сквернословили. Видимо от обилия впечатлений у меня сегодня разыгралось воображение, Рьюзецу – бриллиант, случайно попавший в эту кучу навоза, а мне пора спать.

Запаковав в свиток последнюю пачку рьё и умилившись, что одна из Буншин-чан приволокла откуда-то спальный мешок, я забралась в него и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Глава 17

Не знаю точно, для чего мне еще нужно было здесь оставаться. Своих целей я добилась, дальнейшее пребывание в Северной Крепости несло лишь ненужный риск, а о какой-либо выгоде, типа дополнительных опытов, денег, книг, дзюцу или оружия, говорить было нельзя. Обнаружив, что пара десятков придурков внезапно ночью умерла от непонятных причин, куса-нины могли подумать, что чуточку, немножечко, самую малость что-то пошло не так и слегка насторожиться.

Видимо во мне взыграло тщеславие, желание собственными глазами посмотреть, во что вылилась моя выходка. И в подобном деле нельзя было оставить клона – я не могла ожидать, что в посёлке не осталось раненых, или что никто не вспомнит о чудодейственных укусах красноволосой чужачки.

Наблюдать, как половина шиноби крепости носятся, как курицы с отрубленными головами, было истинным удовольствием. Они обшаривали каждый угол, каждую щёлочку, заглядывали под каждый куст. Я же в открытую стояла на коньке крыши недалеко от дома Рьюзецу, сокрытая дзюцу невидимости, и ждала, когда на улицу выйдет Буншин-чан. Ждать долго не пришлось – очень скоро я увидела саму себя в компании со своей единственной подругой (Помидорка-чан легко заводит друзей – для этого просто не нужно быть мразью!), выбегающих на улицу. Тем самым чутьём клона Буншин-чан ощутила меня, бросила мимолётный взгляд на соседнюю крышу и коротко незаметно кивнула. Самое время для небольшого отвлечения внимания!

Не знаю, почему я выбрала эту цель, видимо рассказы Наруто о своей бытности учеником Академии наложили на меня свой след. Может мне просто захотелось насолить своей любимой деревне, унизив её шиноби. Ну а может это было просто настолько смешно, что игривая Помидорка-чан просто не могла удержаться. Сложив пальцы в такую знакомую Ин, я одними губами прошептала: «Кац!».

Мой опыт создания кибакуфуда не был обширным, ведь у меня не было материала для работы, да и проверять свою работу я не рискнула – боялась оставить явные следы своего пребывания. Но после блистательной вылазки Буншин-чан, у меня появились готовые изделия – ведь своим прошлым обладателям они уже были ни к чему. Поэтому, закладывая эти печати, я исходила из того, что мои творения могут частично оказаться нерабочими, и заложила их с запасом.

Когда дзюцу сработало, произошло сразу три вещи: я использовала Каварими, заменив себя своей копией, Буншин-чан, почувствовав перемещение, развеялась, позволив мне узнать содержимое её бесед с Рьюзецу, а по всему селению раздалась слитная серия оглушительных взрывов. И подобной силы от них я совершенно не ожидала. Видимо, в свои печати следовало добавлять гораздо меньше чакры!

Зная, что сейчас произойдёт, я ухватила Рьюзецу за руку, втянула её обратно в здание и поспешно закрыла дверь. Благодаря моей реакции мы стали одними из немногих, кто избежал попадания под град небольших осколков (что, в общем-то не страшно) и под мелкую вонючую коричневую морось. Интересно, есть ли дзюцу, начисто лишающие шиноби обоняния?

Для себя я сделал два вывода: не использовать дзюцу, которые лично не проверила на тренировках хотя бы десять раз, и не закладывать взрывные офуда в уличные нужники. Ну или хотя бы задумываться о долговременных последствиях моих действий.

– Что это было, Карин? – Рьюзецу внимательно посмотрела на меня своими гипнотизирующими серыми глазами.

– Не знаю, но нам сначала лучше осмотреться и оценить угрозу, прежде чем выходить наружу!

Мы пробежались по коридору и подошли к ближайшему окну. Зрелище, открывшееся нашему взору, было незабываемым: улица теперь напоминала разбуженный пчелиный улей (мёд – очень вкусный, а пчелиные жала не могли пробить Хенге закрытого комбинезона), все носились сквозь коричневатый туман и явно не испытывали большого удовольствия.

Раздались первые крики, сообщающие миру, что же в действительности произошло. Затем к ним присоединились другие голоса, использующие для донесения той же информации совершенно другие выражения.

Рьюзецу внимательно взглянула на меня, а я в ответ уставилась на неё. Мы продержались не более пяти секунд, после чего звонко расхохотались. Новые крики вызывали новые приступы хохота, мы всё никак не могли остановиться – сползли по стене, держась за живот. Некая отстранённая часть моего мозга подумала, что если кто-то придумает такое гендзюцу, то противник будет беспомощным – шиноби могут сопротивляться боли, страху и другим разрушительным воздействиям, но вряд ли хоть кто-то додумается, что нужно защититься от смеха.

Наконец, когда воздух в наших лёгких закончился, Рьюзецу перевела дыхание, отдышалась, и искренне сказала:

– Спасибо!

Почему-то простая похвала очень меня смутила, и чтобы скрыть это чувство, я буркнула в ответ:

– Я заботилась не только о тебе! Прости! – одёрнула себя я. – Не за что, рада была помочь!

– Но как ты узнала, что произойдёт?

– Когда раздаются громкие взрывы, то от них лучше где-то укрыться!

Рьюзецу молча кивнула и вновь выглянула в окно.

Мои же мысли вновь вернулись к планированию будущего. Из Северной Крепости однозначно следовало уходить. И дело даже не в поднятой тревоге, не в повышенной настороженности шиноби и не в расследованиях происшедшего. Находиться здесь теперь было просто совершенно невозможно! Теперь нужно было выбрать момент и уйти, не привлекая ничьего внимания. Придётся оставить Рьюзецу – почему-то мысль об этом отдавалась тяжёлым уколом в сердце. Не получится узнать о последствиях моих действий – просить Буншин-чан остаться в столь отвратительном месте я ни за что не буду.

Но всё-таки, несмотря на всю эту кучу забот и перемен планов, оно того стоило. Определённо стоило!

* * *

Эффект для поселения оказался одновременно больше, чем я задумывала, но меньше, чем сперва показалось. На месте сортиров остались огромные воронки, стоящие поблизости дома покосились и частично разрушились, но в целом, посёлок отделался незначительным ущербом. Вот только прямые разрушения не были наибольшей бедой. Если бы у Кусы были легендарные шиноби, владеющие Суйтоном, они смогли бы сотворить потоки воды и смыть любые последствия моих действий. Но, конечно же, о подобном речи не шло, и до ближайших проливных дождей оставаться в этом месте было категорически невозможно.

К моему удивлению, ниндзя крепости быстро пришли в себя. Откуда-то было извлечено несметное количество огромных парусиновых тентов (они что, собирались на кого-то идти войной и готовили полевые лагеря?) и стройные ряды белых палаток выстроились с наветренной стороны поселения. Я слишком увлеклась процессом созерцания всей этой суеты, поэтому, когда меня позвали в госпитальный тент, вариантов выбора оставалось только два: послать их в жопу и пойти по своим делам, либо же подчиниться и посмотреть, чем всё закончится. Пусть у меня были силы на первое, но я выбрала второе.

Удивительно, насколько шок и моральная подавленность делают даже таких мразей (с одним лишь исключением), как мои соотечественники, вежливыми и покладистыми. Пусть со мной вновь обращались, как с безвольной куклой, но никто не грубил, да и кислые лица окружающих делали ситуацию удовлетворительной. Знание, что множество шиноби со свежими ранами и увечьями – моих рук дело, подымало настроение на невиданную высоту.

Решив показать, что восстановила силы, но едва-едва, я даже позволила с помощью чётко дозированных порций чакры вылечиться первым пяти шиноби. После этого эффект целительных укусов начал сходить на нет, вновь превратившись в кратковременный паралич, а затем и в поглощение чакры раненого. До смерти пациентов ирьёнины, наученные горьким опытом, доводить не стали. Мне выделили место в какой-то палатке, позволив отдохнуть, и показали, где находится общая полевая кухня.

Моя утренняя выходка внезапно сыграла мне на руку – из загаженного городка куса-нины забирали всё сколь-нибудь ценное (справедливо опасаясь, что отвратительный запах не остановит любителей поживиться). Я наблюдала из своей палатки за перемещениями упущенных мною вчерашней ночью ценностей. Было понятно, что на сегодня работа в госпитале закончилась, а значит Буншин-чан прекрасно сможет скрыть моё отсутствие. Ну а затем, под утро, коварные аме-нины опять совершат нападение, а заодно и выкрадут отчаянно сопротивляющуюся Помидорку-чан. Я обругала себя последними словами за непредусмотрительность. Можно было позаботиться о декорациях ещё вчера – чего-чего, а тогда материалов у меня было предостаточно. Утешая себя, что так всё получится гораздо более достоверно – ведь кто знает, какие тесты они проведут – я распечатала флягу, вылила воду на пол, и вскрыла заострившимся пальцем себе предплечье. Когда крови набралось приблизительно со стакан, я передала флягу и маленький листик бумаги с фуин-шики появившемуся клону.

Буншин-чан небрежно запечатала флягу в полученный свиток (использовать фуин для меня стало настолько же просто, как почесать нос), а затем подошла ко мне и крепко обняла.

– Удачи, Карин-чан!

– И тебе, моя хорошая!

– Ну что, жду нападения аме-нинов!

– Обязательно! Жаль, что повторить сегодняшнее утро не получится!

– Это уж точно!

Мы посмотрели друг другу в глаза и весело рассмеялись. Наконец, неохотно разжав объятия, я напоследок провела ладонью по её щеке и погрузилась в землю прямо сквозь брезент палатки.

* * *

Когда стены Северной крепости скрылись из виду за скальной грядой, я вышла из невидимости, создала полтора десятка Аме-буншин-чан, помахала им рукой, и беззаботно насвистывая, направилась по дороге в Кусагакуре. На сердце было легко, настроение – прекрасным и безмятежным, душа пела от предвкушения. Мои мечты скоро осуществятся, все, кто причинил зло нам с мамой, погибнут мучительной смертью и я, наконец, буду свободна. Я знала, что со своей новообретённой силой не пропаду нигде в мире – даже в глухом лесу устроюсь вполне комфортно. Но мне не обязательно жить в лесу – любой из множества городков станет моим домом, где я смогу учиться, познавать новые тайны окружающего мира и чакры, прокладывать тропинку к новым знаниям. Ну и, конечно же, становиться сильнее и сильнее – слишком хорошо я знала, что значит слабость, как подонки обходятся с теми, кто неспособен себя защитить. Мне предстояло стать самой сильной куноичи в мире – да, это амбициозное устремление, но я не видела ни малейшей причины, почему бы ему не стать реальностью.

Я шла по дороге прогулочным шагом, не опасаясь противников – ведь никто не сможет ко мне подкрасться незамеченным. Губы растянулись в улыбке, а откуда-то изнутри начала вырываться тихая мелодия без слов. Вот так, мурлыкая какую-то несуществующую песенку, я поравнялась с большим деревом, стоящим на обочине дороги и остановилось.

– Выходи, Рьюзецу. Я знаю, что ты тут!

С ветки на дорогу приземлилась фигура в персикового цвета хаори, длинных серых шортах и бордовых наручах.

– Как ты узнала, что я буду здесь? – меня действительно разбирало любопытство.

Слишком вовремя, чтобы быть случайностью.

– Ты была очень осторожна, мне никогда бы не пришло в голову подумать на тебя. Но помимо сильных шиноби, важных в защите крепости, погибло несколько человек, смерть которых была полностью бессмысленной. К примеру, Гото, либо же Такуя.

– Такуя?

– Сестра из госпиталя. Врагу не было смысла тратить усилия на их устранение. Я подумала над тем, кому это всё было выгодно, и вариантов было очень-очень немного. А дальше просто решила проверить свою догадку.

Да, считать себя самой умной – это тоже непростительная слабость. Я стала самодовольной, решила, что все вокруг глупцы, персонажи книги, в которой я главный герой, что реальность подчиняется моим прихотям. Хорошо, что меня раскрыла именно она. Или не так уж хорошо?

– И что ты собираешься делать?

– Ты что-то задумала против деревни, этого допустить нельзя. Мне придётся тебя остановить.

– Я не хочу с тобой сражаться. Ты, наверное, не поверишь, но ты – мой единственный друг в этой деревне.

– Тогда сдавайся, вернёмся в крепость. У тебя наверняка были веские причины так поступить. Их примут во внимание.

– О да! – зло зашипела я. – Меня поймут и простят! Но я не хочу, чтобы меня прощали! Я хочу, чтобы эта проклятая деревня полыхала от горизонта до горизонта! Чтобы названием дзюцу, её уничтожившим, веками пугали маленьких детей.

– Остановись, Карин. Ты не показалась мне злой. Не позволь себе погрузиться во тьму!

– Во тьму? Я родилась во тьме! В самом мерзком, самом тёмном и отвратительном месте в мире. В том, которое ты называешь нашей деревней. Моим теплом и светом, моим солнцем, была только мама. И эти твари забрали её!

Мой голос сорвался на крик, и я отстранённо почувствовала, как откликаясь на неосознанные устремления моего сердца, из-за спины взметнулись цепи золотистой чакры. Их звенья были покрыты длинными острыми шипами, а на концах цепей сверкали острия огромных кунаев.

– Я не видела света в нашей деревне – лишь зло, смерть и увядание. Я – чужачка, я грязь под ногами куса-нинов, ничтожество с полезной чакрой! Удивительно, что ты, с твоей кожей и волосами, не чувствовала подобного!

Выражение лица Рьюзецу изменилось и на нём мелькнула боль.

– Может наша деревня – не лучшее место в мире, но я нашла себе в ней друга. И если у тебя есть дорогой человек – ты всегда можешь обрести своё солнце!

Я закинула голову и расхохоталась. Насколько же она была права и неправа одновременно. У меня есть солнце, моё солнце, безжалостно развеявшее тьму! У меня есть и отважное Зелёное Чудище, способное сокрушить любые преграды, победить всех врагов. Не знающее, что значит слово «невозможно». У меня есть мягкое тепло женщины, которая любит свою ученицу как родную дочь, той, кому не чуждо слово «благодарность». У меня есть ослепительный блеск парня, мимоходом сокрушающего свирепого зверя, ничего не требуя взамен – ни платы, ни даже благодарности. У меня есть мягкое розовое сияние девушки, что до поздней ночи растолковывает спасительнице своего возлюбленного множество премудростей, развеивает её невежество. И у меня есть гипнотизирующий блеск невероятных глаз той, кто, увидев творящуюся несправедливость, не посчитала возможным не вмешаться, не остановить и не защитить. О, моя жизнь просто наполнена сиянием! И Куса к этому имеет слишком малое отношение!

Рьюзецу восприняла мой смех неправильно. Она грациозно отпрыгнула назад, сложила пальцы в Ин Тора, и воскликнула:

– Катон: Онидоро!

И действительно, вокруг неё поднялись огоньки, принявшие форму демонических голов. Я была впечатлена – Рьюзецу не старше меня, а уже владеет сейшитсухенка. Причём, в отличие от меня, у неё нет ни Кагура Шинган, ни армии тренирующихся клонов.

Демонические головы блеснули светящимися жёлтыми глазами и с огромной скоростью устремились на меня. Лицо Рьюзецу исказилось от душевной боли, ей очень не хотелось причинить мне вред. Она и не причинила. Чакра предупредила меня о атаке, поэтому я вовремя воспользовалась Каварими, заменившись на бревно, которому я нашла применение только сейчас, а до того таскала в свитке уже, казалось бы, вечность.

Когда огненные демоны вонзились в якобы меня, Рьюзецу огорчённо вскрикнула. Но после того как мой силуэт окутался дымом, а на его месте оказалось тлеющее бревно, её глаза округлились от изумления.

Ничто не предупредило её о моём появлении – мерцание Шуншина было быстрым и беззвучным. Но всё же она как-то почувствовала опасность и резко развернулась, инстинкты у неё – что надо! Бесполезно! Атакующими змеями взметнулись мои цепи, неумолимо, но очень нежно охватывая своими теперь гладкими звеньями её за руки и за ноги, и мягко прижимая к дереву.

Рьюзецу видела, что проиграла, но все равно смотрела на меня гордо и с вызовом.

– Ты знаешь, Рьюзецу, а я ведь нашла своё солнце! Он полный идиот, но он – воплощение света и силы. А ещё, – я хихикнула, – красавчик-блондин с небесно-голубыми глазами! Он был моим противником, мог… Нет! Должен был меня убить, либо же просто не обратить внимания. Но он видел, что мне, незнакомой куноичи из чужой деревни, очень плохо. Он поднял меня, поддержал, обогрел в тепле своего сияния! Он подарил мне надежду! Подарил мне знания! Подарил мне жизнь, вместо того существования, что я влачила. Я повстречала нескольких замечательных людей в Конохе, тех, из-за которых я больше не считаю мир гниющей клоакой, заслуживающей уничтожения! А затем я встретила тебя, Рьюзецу. Единственного хорошего человека во всей Кусагакуре.

Мои пальцы превратились в кривые острые кинжалы, вспоров рукав моей куртки. Она, увидев количество моих шрамов, ахнула. Ах, ну да, что она могла успеть разглядеть там в госпитале?

– Смотри! Каждый шрам – это свидетельство некомпетентности ирьёнинов Кусы. Каждый след – это частичка жизни, насильно отобранная у меня. Такие же следы покрывали маму до самой её смерти, до того момента, когда её жизнь окончательно ушла ради мразей деревни. Ради того, чтобы у меня была скудная пища, и жалкая лачуга, чтобы ютиться. А теперь смотри внимательно!

Пальцы-кинжалы метнулись к Рьюзецу и рассекли ей руку до кости. Хлынула кровь, но она лишь сцепила зубы и гордо смотрела мне в глаза. Моя рука вновь стала обычной человеческой, я нежно провела ладонью по её предплечью. Оно окуталось ласковым зелёным сиянием, и, на этот раз, Рьюзецу не смогла сдержать изумлённого возгласа. Тяжёлое ранение, способное отправить шиноби надолго в госпиталь, а то и, в случае повреждения сухожилий и крупных сосудов, оставить инвалидом, бесследно исчезло прямо на глазах.

– Два месяца. Два жалких месяца понадобилось мне, чтобы научиться пользоваться своей чакрой. Чтобы не только нести смерть, но и дарить жизнь. Как ты думаешь, могли бы в Кусагакуре обучить маму нужным дзюцу, вместо того, чтобы медленно её убивать? Могли бы сделать меня настоящей куноичи, великим полевым медиком, могучей опорой деревни?

Рьюзецу молчала, но в краешках её глаз появились слёзы. Наконец, её губы шевельнулись, и она очень тихо сказала:

– Я не могу тебя просить, но ради нашей дружбы, ради тех уз, что между нами возникли, ты можешь мне кое-что пообещать?

– Мне нельзя останавливаться! Все, кто виновны в смерти мамы, должны умереть. Если в этом мире нет справедливости, значит я принесу её сама!

– Пожалуйста, оставь Муку в живых!

– Муку? Твоего друга из деревни?

– Достань у меня, пожалуйста, бумажник!

Я удивилась – мне не нужны её деньги – но послушалась. Открыв клапан одного из отделений на поясе, я извлекла небольшой кожаный кошелёк. Распахнув его, я увидела два отделения. В одном находилось ИД-карточка шиноби, а в другом – старая фотография. На ней гораздо более юная Рьюзецу сидела под деревом с черноволосым пареньком, неуловимо напоминающим Принца, а тот вытянул вперёд руку в знаке «победа».