Текст книги "Шелест алой травы (СИ)"

Автор книги: Desmondd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Бесконечные тренировки, учёба и эксперименты с чакрой превратили мою жизнь в нечто размеренное, рутинное и странным образом успокаивающее. Маленькая бумажная полоска на руке начала вмещать в себя всё больше и больше камней, тренировки практически полностью перекочевали на безмятежную гладь озера, а за животными приходилось уходить всё дальше и дальше от лагеря. И в какой-то момент я внезапно поняла, что зверьё перестало быть мне нужным как источник чакры, ведь мои собственные тело и разум окрепли достаточно, чтобы не заметить чакру даже крупного кабана.

Поэтому звери окончательно переместились в разряд «подопытных образцов». Мои дзюцу постепенно совершенствовались, теперь я могла одним касанием парализовать животное, причинить чрезвычайную боль или даже мгновенную смерть. Лишь один аспект подсмотренного дзюцу остался за пределами моих возможностей – лечение. Это нужно было исправлять – кусать себя было адски неприятно, к тому же возникшая слабость могла стоить жизни.

Одним из интересных открытий, сделанных почти случайно, было то, что преобразованную чакру мой Кагура Шинган видел, пусть и не настолько хорошо, как чужую. Это позволяло сократить количество подопытных животных, пусть и продляло мучения каждому пойманному экземпляру.

Когда на боку длинноухого засранца под плотным потоком зелёной чакры начал медленно закрываться разрез от куная, радости моей не было границ. И её не омрачило даже то, что заяц всё равно умер.

Сенсорная чувствительность к трансформированной чакре тут же породила множество интересных идей, обещая стать прорывом в освоении сейшитсухенка, но при этом требовалось сосредоточиться на какой-то единственной стихии. С учётом того, что у меня не было ни одного серьезного стихийного дзюцу, мне пришлось бы управлять стихийной чакрой напрямую, создавая дзюцу самостоятельно. Пусть я и считала себя самой умной и хитрой, но в своей способности на основе учебников Академии создать S-ранговое дзюцу вполне обоснованно сомневалась. Поэтому мне требовалось выбрать себе стихию, исходя из общих свойств стихийной чакры, о которых вскользь было рассказано в учебнике под иллюстрацией – кругом пяти стихий.

Суйтон не мог дать мне ничего. Этот элемент вдалеке от больших водоёмов был доступен только чрезвычайно сильным шиноби, способным конденсировать влагу из воздуха.

Катон был привлекательным элементом, чью силу и последствия применения я видела в Лесу Смерти. Но у него были серьёзные недостатки – прежде всего, слишком большая заметность и оставление долговременных следов в виде костров и пожаров.

Дотон был незаметным, позволял формировать из земли и камня всё, что мог представить шиноби. Я видела дзюцу Дотона в исполнении Психопата, и сказать, что это было впечатляюще – значит не сказать ничего. К тому же, заставить расступиться землю или каменную стену, чтобы проникнуть в помещение, было весьма заманчиво.

Чакра Футона обладала способностью разрезать, невидимые лезвия ветра рассекали любое препятствие. И, самое главное, воздух был невидимым, обеспечивая необходимую скрытность.

Райтон тоже обладал основополагающей особенностью – он пробивал. Пусть использование этого элемента демаскировало, но вспышки были непродолжительными и мимолётными. К тому же, скорее всего, Райтон обладал свойствами электричества, а значит должен был вызывать судороги и кратковременный паралич, что в совокупности с нин-проволокой сулило немалые перспективы.

Так что, после долгих колебаний, решение было принято. Первым элементом у меня станет Дотон – как наиболее подходящая для моих целей стихия. Вторым, после некоторых раздумий, был выбран Райтон. Третьим – Футон, ведь скорее всего возможность полёта лежала именно в этой области. Ну и когда Помидорке-чан уже будет нечего делать, она сможет освоить Катон и, когда-нибудь, может быть, Суйтон. Пусть мне не нужны все эти стихии, пусть даже одного Хенге достаточно для моих целей, но душу обуяло тщеславие, я хотела доказать себе, что ублюдки из Кусы проглядели у себя под носом настоящее сокровище, используя золотой самородок, чтобы подпирать дверь в нужник.

И пусть листья всё так же не желали рассыпаться, мы с моими подругами, усеявшими поверхность озера, всё своё желание, всю силу воли вкладывали в тренировку. И результат не замедлил сказаться. Три десятка клонов в течении пяти дней – вот что потребовалось, чтобы прозвучал окрик Помидорки-сенсор-чан:

– Пятая в третьем ряду! Я чувствую чуждую чакру у тебя в руках!

* * *

Как же прекрасно изучать новые дзюцу, когда клон может чувствовать твою чакру! Несмотря на то, что я не использовала проторенные пути, изобретала то, что, скорее всего, знал любой уважающий себя чунин, набивала шишки на своей голове там, где других заботливо за ручку провёл бы их учитель, результат получался вполне приличным. Изучение моего первого элемента продвигалось быстро, на ошибки нам указывала дорогая Буншин-сенсей, и вскоре, всего через неделю свежесорванный лист послушно осыпался невесомой серой пылью.

А затем пришёл черёд дзюцу. Мой первый земляной шип был похож скорее на маленький бугор почвы, моя попытка пройти сквозь стену пещеры завершилась ушибленным лбом и маленьким отпечатком руки в твёрдом-твёрдом камне. Но я не унывала, было очевидно, что избранный мной путь верен – хоть и от парочки свитков с техниками Дотона я бы не отказалась.

Мои тренировки всё набирали и набирали интенсивность, теперь, оглядываясь назад, оставалось лишь поражаться, насколько слабой я была, и насколько смешными были мои амбиции. Но Помидорка-чан стремительно набирала силу и в этом ей помогало множество теневых клонов, количество которых теперь просто не поддавалось исчислению (ну а если быть честной с собой – хорошо не дотягивало до сотни). Теперь офуда утяжелителей, качество которых без дополнительных материалов удалось повысить лишь незначительно, украшали обе мои руки и по предварительным подсчётам на себе я, пусть и с трудом, носила не меньше шести десятков килограмм – значительно больше собственного веса.

Все дзюцу, которые были в свитках, я освоила до тех пределов, которые позволяли сами дзюцу. Мне удавалось становиться невидимой и находить тот тонкий баланс, когда я могу быть незаметной для сенсоров, но при этом пользоваться техниками, отмеряя не больше и не меньше чакры, чем нужно для действия дзюцу. Моё Каварими наконец-то стало получаться лишь после мысленного усилия, свою чакру я формировала рефлекторно. Шуншин… Ну, тут успехи были, пусть и не такие значительные, для использования дзюцу мне требовалось не менее пары секунд, что было признано советом Помидорок-чан всего лишь удовлетворительным результатом. Интересно, есть ли кто-то в Конохе, достигший истинного мастерства в этой технике? Если есть, то он наверняка непобедим! Любой удар противника уходит в пустоту, а ответный удар следует оттуда, где мгновение назад никого не было. Пусть в моих приоритетах были скрытность и смертоносность, но не учитывать возможность того, что меня зажмут в угол и придётся дать бой, было глупо.

Чакра но Ито в соединении с нин-проволокой дали просто потрясающий результат. Мне с помощью Хенге наконец-то удалось вырастить проволоку из пальцев и сделать её достаточно тонкой и прочной, чтобы разрубить на множество кусочков небольшое деревце. После чего я сначала обрадовалась, а затем начала себя бранить – оставить чёткие следы своего пребывания в двадцати метрах от лагеря было поступком полной идиотки. Ну что же, этому дереву пришлось под воздействием чакры сразу десятка красноволосых супер-куноичи утонуть где-то глубоко в земле.

Я тренировалась, училась, повторяла изученное. Листала книги и свитки, пробегала взглядом даже писанину Наруто – вдруг там будут какие-то идеи, из которых мне удастся выстроить очередную ступеньку к силе. И совершенно случайно, на оборванном листике, среди кривых строчек инструкций к Хенге, я заметила небрежную надпись, явно сделанную значительно позже.

«Я обучил Конохомару Ойроке но Дзюцу и пока ему объяснял, сам стал лучше понимать Хенге!»

Было понятно, что эту надпись Наруто сделал после экзаменов, специально для меня. Я стряхнула непрошенные слёзы и задумалась. Может это пустая трата времени, а может просто гениальное открытие. В любом случае, я ничего не теряла.

– Каге Буншин но дзюцу!

Мне не пришлось объяснять идею своему клону – ведь она и так была мной. Та задумчиво стукнула пальцем по подбородку и беззвучно превратилась в Принца. Я поддержала игру, превратив свою одежду в то платье-из-бинтов, которое носила Куренай-сенсей, а для пущей солидности вернула на переносицу очки.

– Итак, Саске-кун, – строгим голосом сказала я, – сегодня мы с тобой изучаем сейшитсухенка!

– Хн, – вполне натурально ответил «Саске-кун».

Я объясняла ему особенности элементарной трансформации, как направлять созданную чакру и преобразовывать в стихийную. Рассказывала особенности своих дзюцу и трудности, встреченные на моём пути. И это оказалось адски трудно – все действия и мысли, всё то, что неудержимым потоком проносилось на краю моего сознания, требовалось облечь в слова. И пока я, запинаясь, подбирала нужные сравнения и метафоры, пока косноязычно пыталась описать свои ощущения, до меня самой стали доходить некоторые неочевидные моменты. О, обучение кого-то было весьма непростым занятием! Мне казалось, что легче пробежать сто кругов вокруг озера с надетыми утяжелителями, чем объяснить «ничего не понимающему» ученику суть необходимых действий. Стало жалко учителя Академии – у меня хоть был ученик, за которым не нужно было следить, чтобы тот не удрал. А у этого Ируки подобных было несколько, хотя для того, чтобы свести с ума, оказалось бы достаточно и одного Наруто.

Наконец, когда мой пересохший рот не мог вымолвить ни слова, когда всё что я могла рассказать – рассказала, мой взгляд остановился на прекрасном лице своего ученика.

– Саске-кун, подойди пожалуйста ко мне!

– Да, Карин-сенсей! – послушно ответил «Саске».

Когда от оказался лишь в шаге от меня, я закинула руки ему на плечи, притянула к себе и сделала то, о чём мечтала уже давно. Осторожно прильнула губами к его губам.

Сначала это были робкие прикосновения губ, потом наши рты приоткрылись и я, следуя описаниям из той бульварной книжонки, осторожно проскользнула языком к «нему» в рот, очень ярко представляя, что со мной на самом деле Принц и я ему не безразлична.

Результат обескуражил. Собственные чувства оказались для меня большой загадкой. Мне казалось, что после того великолепного спасения, я была влюблена в Принца, пусть и не визжала об этом на каждом углу, как Розовая Башка и Блондиночка. Но нет, я восхищалась его красотой, мне нравились его волосы, была в полном восторге от его неоспоримой силы. Но никаких чувств к нему, кроме благодарности и эстетического наслаждения, я не испытывала. Представить этого красавчика своим любовником было легко, но кем-то большим: другом, спутником или мужем – не получалось никак.

Клон быстро уловила мои чувства. Она отступила, усмехнулась и превратилась в Зверя. Я всё понимаю, Рок Ли – замечательный человек и прекрасный шиноби, но его причёска, его глаза, брови и костюм! Нет, уж с ним я точно целоваться не буду!

На этот раз Буншин-чан превратилась в Дикаря. Тому шли звериные глаза и алые татуировки на щеках. Его первобытность и брутальность будили какие-то потаённые чувства. Правда, после быстро завершившегося поцелуя, я вынуждена была признать, что этих чувств недостаточно.

По молчаливому уговору мы не стали испытывать, как я отреагирую на Психопата – пусть он был красив, но вызывал лишь желание оказаться где-нибудь подальше. После трансформации в Травоголового я лишь покачала головой – ленивая задница вызывал лишь презрение. Его толстый друг слишком напоминал ненавистного Жирдяя, да и полные мужчины мне не очень нравились. Второй напарник «Хинаты-чан» был слишком загадочен и непостижим, к тому же эти жуки…

– Ладно, мы обе знаем, что всё закончится именно этим! – вздохнув, сказала я. – Только сделай, пожалуйста, что-то с одеждой!

Буншин-чан снова улыбнулась и превратилась в Наруто. Он был в своих неизменных синих сандалиях, штаны превратились в оранжевые шорты (я одобрила выбор: Наруто без оранжевого – не Наруто), а вместо куртки на нём была простая чёрная футболка.

– Ну, Помидорка-чан, иди к своему Наруто-куну! – поддела меня Буншин-чан.

Что ж, не последовать хорошему совету – идиотизм.

Я шагнула к Наруто, обвила его руками, и с немалым энтузиазмом мы начали целоваться. Это продолжалось довольно долго, пока до меня, наконец, не дошло, что как к мужчине никаких чувств к Наруто я не испытываю. Да, он был очень красив. Да, он был сильным, надёжным и добрым. Его было легко представить опорой, скалой, об которую разобьются все невзгоды. Он, в отличие от своего напарника, стал бы прекрасным мужем. Но почему-то при его виде невероятная страсть тоже не вспыхивала.

Может что-то не так со мной? Может мне не нравятся мужчины? Буншин-чан, услышав невысказанные мысли, отступила на полшага, превратилась в обнажённую Ойроке-чан и, ухватив меня за уши, звонко поцеловала.

Мои руки скользили по её сильному телу, сжимали крепкие ягодицы, прошли по шелковистым бёдрам и закончили свой путь на упругой груди. Мы углубили наш поцелуй, я даже попробовала воспроизвести то, что в той книге называлось «страстным танцем языков». Наши лица порозовели и, после ещё одного длительного поцелуя, я не выдержала – отстранившись, закинула голову назад и расхохоталась. И звонкими колокольчиками мне вторил смех Ойроке-чан.

– Если кто и должен вызвать страсть, так это дзюцу Наруто! Так что женщины – тоже не то! – сквозь хохот сказала я. – Всё что я чувствую по отношению к тебе – жгучую зависть!

– Ну, это было предсказуемо! – сказала она. – Не забывай, я-то всё время целовалась с тобой, а ты – девушка!

– Как думаешь, может мы просто ещё недостаточно повзрослели?

– Уверена в этом! Мы ещё найдём свою любовь!

С этим было трудно поспорить.

– Действительно, пора прекращать.

Ойроке-чан окинула меня лукавым взглядом.

– Как думаешь, может как-нибудь повторим?

Я рассмеялась.

– Обязательно!

– С Принцем, Блондинчиком, или же, – она сжала свою крупную упругую грудь, – с милашкой Ойроке-чан?

Мне не пришлось долго думать, чтобы дать ответ.

– Со всеми!

* * *

С того самого памятного дня, как я покинула Кусагакуре, прошло чуть больше двух месяцев. Я всё сильнее и сильнее осознавала две вещи: для испытания своих новых умений мне нужны люди, причём обязательно шиноби, и дальнейшее пребывание в этом уютном месте становилось опасней с каждым днём.

Второй вопрос решался довольно легко. Сменить дислокацию не представляло ни малейших трудностей – вокруг были бескрайние леса, я спокойно могла отправиться туда, где меня вряд ли будут искать и уж точно не найдут.

С первым же приемлемого решения всё не находилось. При этом обойтись без испытаний было нельзя – в последний момент узнать, что твоё дзюцу паралича не работает, нин-проволока рассеивается от выплеска чакры хилого генина, а Цепи Души просто соскальзывают с тела врага, было бы смертельно опасно.

Подгоняемая неумолимым временем и каким-то смутным чувством неизбежности, я взвинтила темп тренировок ещё больше, до тех пределов, которые раньше мне не могли привидеться даже в кошмаре. Мой ограниченный репертуар дзюцу был отполирован до совершенства, мои Цепи Души давно перестали только убивать, превратившись в нечто универсальное и многофункциональное. Золотые конструкции из чакры могли спокойно проводить все мои техники, от поглощения чакры и самодельных дзюцу Дотона до тех немногих фуин-шики, которые я знала. И да, пусть мой репертуар формул был крайне ограничен, но я, наконец-то, научилась наносить формулу одним касанием ладони. Получалось, что я стала мастером фуиндзюцу, при этом обладая знаниями и опытом генина. Я бы посмеялась над иронией, но было совершенно не смешно.

Все мои знания по гендзюцу оставались теоретическими. Тренироваться на себе (ведь клоны – это я) было одной из самых неэффективных методик – ты всегда чувствовал вторжение своей чакры, а для развеивания не требовалось даже использовать «Кай!». Интересно, есть ли гендзюцу, которые можно накладывать на себя? Если есть – это должно быть что-то совсем изощрённое. Попытки погружать в гендзюцу зайцев, кабанов и медведей какие-то результаты давали, вот только интерпретировать их было невозможно из-за нечеловеческой природы жертв. И снова вставал вопрос подопытных образцов.

Свои навыки в тайдзюцу мне тоже не удавалось оценить. Нет, прогресс был несомненным: навыки, полученные на тренировках, закалялись в пламени королевской битвы – с тех пор, как я научилась создавать больше десятка клонов, они (битвы) стали обязательным завершением дня. Мы сражались друг с другом, бились отрядами, несколько раз я пробовала биться одна против всех (устрашающий опыт – несмотря на запрет смертельных дзюцу, несколько раз пришлось лечиться собственной чакрой). Пусть я с подругами каждый раз выдумывала новые трюки и уловки, использовала различные стратегии, но это было не то. Всё же мы были одним человеком без реального боевого опыта. И вся тактика, которую могли придумать, просто не могла быть предельно однобокой. Требовался настоящий враг, причём такой, после встречи с которым я не останусь трупом, гниющим под каким-нибудь кустом.

Желая хоть как-то повысить свои шансы на победу, я стала осваивать и Райтон. И с ним, в отличие от Дотона, прогресс оставлял желать лучшего. Я бросала на эту задачу новых и новых клонов, а вечерами лежала вповалку от головной боли и смертельной усталости. Множество новых шрамов усеяли мои руки – и на этот раз причиной не были ублюдки из Кусы. Моя старая мечта – избавиться от всех следов моего проклятия, была отложена на неопределённый срок. Это было тем более смешно, что я нашла невероятно простой способ убрать эти шрамы. Впрочем, от простоты он не становился более приятным.

Открытие было сделано случайно. В одном из тренировочных поединков «одна против всего мира» я получила помимо остальных ранений глубокий рваный разрез от куная на предплечье. После окончания битвы, после того, как моё дзюцу полностью исцелило меня, Бушнин-чан смешно округлила глаза и указала на вылеченную руку. В том месте, где раньше находилась рана, теперь была чистая безупречная кожа, а следы зубов на этом месте обрывались, словно отсечённые невидимым барьером.

Так что, несмотря на всю простоту, решиться на вырезание каждого шрама кунаем я так и не смогла. Сразу же нашлось множество отговорок, главной из которых была: «Потом! Когда я добьюсь своего!». Это было очень продумано, разумно и… трусливо. Пусть я могла придумать себе множество оправданий, огромную кучу невероятно важных причин, факт оставался фактом: я просто хотела избежать боли.

Если подумать, то это было весьма забавно – куноичи, нещадно истязающая себя на тренировках, получающая раны, гораздо серьёзней ожидаемых при удалении шрамов, та, кто терпит головную боль и сшибающую с ног усталость от развеивания клонов, трусит при мысли о нескольких порезах. Вот только все равно, смотреть, как бритвенно острый кунай медленно режет мою кожу, я не могла.

Перемена наступила неожиданно. Нашу тренировку прервала Сенсор-чан – клон, постоянно сидящий на уютной полянке и занятый лишь контролем окружающей обстановки на многие километры вокруг. Помимо решения вопроса с безопасностью и раннего оповещения об угрозах, подобная тактика позволяла всё лучше и лучше развивать Кагура Шинган. И пусть до сих пор так и не удалось увидеть тенкецу, но теперь я сама времён Чунин Шикен казалась себе слепой и глухой.

Сенсор-чан убедилась, что привлекла наше внимание и тут же развеялась. Даже до того, как я осознала её воспоминания, стало понятно, что дело серьёзно – мы не стали бы просто так тратить чакру, которую можно использовать, чтобы стать сильнее.

Когда я всё-таки поняла, что увидела Сенсор-чан, глаза мои непроизвольно округлились. Вдалеке, со стороны Северной Крепости, с огромной скоростью двигался тот, чья чакра была так знакома по Лесу Смерти. Тот, кто когда-то принял личину ублюдка Шиори. Тот, с кем не смогли справиться Принц и Наруто. Эту холодную и как будто скользкую чакру нельзя было не опознать. Орочимару, нукенин из Конохи. Если верить перешёптываниям генинов Листа, один из сильнейших ниндзя в мире.

И, как будто недостаточно было появления этого монстра, он был не один. С ним было какое-то огромное существо, чья чакра не уступала Орочимару ни силой, ни злобой. Судя по длине, а также по тому, кто проглотил Наруто во время сражения в Лесу Смерти, это была огромная змея.

Нет, я не думала, что супер-нукенину нужна именно я, но привлекать внимание человека такой силы мне не хотелось совершенно. Несмотря на все наши тренировки, несмотря на кучу учебных тревог, слаженного и чёткого сворачивания лагеря не получилось. Мы с Буншин-чан заметались как курицы с отрубленными головами, хватаясь то за то, то за другое. Но кое-как, после нескольких окриков, некоторое подобие порядка было установлено. Мы проверили, не оставили ли каких-либо следов (следов не было, но мы не были следопытами и надеяться на это было нельзя), посмотрели, все ли вещи собраны (всё было упаковано в один маленький свиток), а затем, начали стремительно удаляться от лагеря подальше, к ещё одной небольшой скальной гряде, в направлении, противоположном от предполагаемого противника. По дороге клоны один за одним развеивались, пытаясь растянуть последствия дзюцу как можно дольше во времени. И, к своей чести, я ни разу не упала, не потеряла сознания и даже не споткнулась, несмотря на раскалывающуюся голову.

Когда была на полпути к намеченному месту, я применила дзюцу невидимости, чтобы своим запахом не оставить чёткий и недвусмысленный след. Не имею ни малейшего понятия, хорошее ли у змей обоняние, но для собственной безопасности разумней было предположить, что змеиный нюх лучше, чем у собак.

Добравшись до скальной расселины, я уже было собралась туда забиться, но тут же обругала себя последними словами. Забиться в угол было самым очевидным решением, поэтому оно мне не подходило. Так что местом моего укрытия стала совсем не примечательный скальный уступ сразу же за перевалом – я доверяла своему дзюцу, но всё же лучше не оставаться в пределах видимости.

За время пребывания здесь я поняла принцип действия Кагура Шинган. Я направляла ничтожно малое количество чакры на большое расстояние, а она, взаимодействуя с чакрой других существ, приносила мне столь ценные сведения. Безопаснее всего было предположить, что противник тоже сенсор, причём не слабее меня. Поэтому, молясь всем богам, чтобы он не заметил внимания Сенсор-чан, я уселась на неудобном жёстком камне и как можно сильнее скрыла свою чакру, оставляя лишь тонкую струйку, достаточную для маскировочного дзюцу.

Самым паршивым в моей ситуации было то, что я не знала, достаточно ли хорошо прячу свою чакру. Мне нельзя было двигаться – иначе не смогла бы сдержать тот тонкий баланс между сокрытием и использованием дзюцу. И, самое главное, мне нельзя было разведать обстановку с помощью Кагура Шинган.

Дрожащая от холода и страха Помидорка-чан – величайшая гроза шиноби Кусагакуре! Не зная, когда минует угроза, невозможно планировать какие-то действия. Поэтому я так просидела до заката, а потом, на всякий случай, всю ночь. И лишь когда первые алые лучи солнца осветили горы, с облегчением встала и расправила затёкшие ноги.

Пока я ожидала врага, у меня было множество времени на раздумья. И, помимо перебирания в уме всех своих драгоценных знаний, мысленных экспериментов с чакрой и дзюцу, а также придумывания новых техник, я сделала то, что необходимо было сделать давно. Приняла решение насчёт своих дальнейших действий. Да, это опасно. Да, это может закончиться плачевно. Да, я сильно рискую. Но я отправлюсь в Северную Крепость – в то самое место, куда меня направил Ублюдок. Мне нужно встретить настоящих шиноби, необходимо столкнуться с ними и узнать, чего стоят мои усилия. Ну а несколько шрамов я уж как-нибудь перетерплю.