Текст книги "Павлиний хвост (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 9

– Как думаешь, мы выиграем? – Гошка шёл рядом со мной по студенческому парку, привычно засунув руки в карманы куртки и спрятав нос в воротник.

Осень наступила окончательно, с неба падала какая-то ерунда, – то ли дождь, то ли снег – а под ногами шуршали жухлые листья, нарушая тишину, восстановившуюся после большого перерыва. Пар сегодня было только две, поэтому мы в свободном полёте направились по домам. Точнее, ко мне домой. Вчера я купил клёвую игру, но одному в неё играть было откровенно скучно. Это я понял сразу, поэтому потащил Гошку к себе. Гошка упрямился, но недолго. Наверное, сначала переживал, что я затащу его в кровать сразу же, как мы придём домой.

И, честно говоря, такой расчёт присутствовал. Уже несколько недель – ладно, всего две – секса у меня не было. И это меня напрягало, потому что до этого вынужденного воздержания я в развлечениях себе не отказывал. А тут пришлось напрягаться изо всех сил, чтобы Гошку не спугнуть. Он и так на лишние и совершенно невинные прикосновения реагировал слишком резко и яро: моментально бледнел, отшатывался и сразу сворачивал разговор, придумывая причину для ухода. Сначала меня это забавляло, но сейчас уже раздражало. В конце концов, мы же не с нуля начинали – я ему минет делал, а он боится простого прикосновения к плечу.

Так что сегодня я раздумывал над тем, брать ли алкоголь, сколько и как напоить Гошку до той кондиции, чтобы смущение отошло на задний план, но и заниматься сексом он был готов. Презервативами, кстати, тоже успел запастись, и сейчас от всей души надеялся, что мне они понадобятся. Зря, что ли, вчера в аптеке полчаса стоял и выбирал?

Гошка, кажется, подозревал о моих намерениях, поэтому в магазине, куда мы зашли по пути, от коньяка отказался, от вискаря тоже, согласился лишь на пиво. И то…

– Только одну, – серьёзно проговорил он, глядя на меня с каким-то скрытым осуждением. Ну точно ведь знал!

Мне пришлось кивнуть, положить в корзину одну – только одну – бутылку пива и надеяться на то, что дома Гошка расслабится. А там у меня и коньяк, оставшийся с прошлой гулянки месячной давности.

– Ты один живёшь? – спросил Гошка, когда мы зашли в квартиру. Я скинул кроссовки, повесил куртку и кивнул:

– Да. С этим мне повезло.

– И не говори. Так ты не сказал мне ничего по поводу выигрыша.

– А что говорить? – пожал я плечами, ведя Гошку на кухню. – Вряд ли выиграем. Я тут на днях одним глазком глянул на то, что представят рекламисты с четвёртого курса, и могу тебе точно сказать – мы в пролёте.

– Вот непруха, – вздохнул Гошка. – Я уже понадеялся на освобождение от сессии. Перед Новым годом было бы очень кстати.

– Оно всегда было бы кстати. Возьми из холодильника пиццу, её разогреем.

– Ты совсем не готовишь? – Гошка удивлённо посмотрел на меня, я в ответ промолчал: ну кого он спрашивает? Ответ очевиден, кажется. Мне проще заказать пиццу или купить замороженную, чем пытаться что-то приготовить. Впрочем, иногда, когда деньги заканчивались, приходилось давиться пельменями.

Сообразить обед нам удалось через минут пятнадцать. Гошка нашёл у меня в холодильнике помидоры, огурцы и сыр, покрошил всё это в салат.

– Не могу вот так, просто пиццу, – развёл он руками в ответ на мой многозначительный взгляд. Впрочем, вскоре мы переместились к телевизору и приставке, где я, поглядывая на Гошку, принялся шаманить с настройками игры. Играть не очень хотелось, но не сейчас, когда наконец удалось заманить Гошку в квартиру. И моё напряжение – исключительно сексуальное – казалось, искрило похлеще загоревшейся проводки.

Скорее всего, Гошка это ощущал, потому что смотрел на меня порой такими глазами, в которых читался один вопрос. Но стоило мне присмотреться и чуть задержать взгляд, как он отворачивался и делал вид, – я был уверен в этом – что занят игрой. Все бои я проиграл, конечно же, потому что больше думал, чем смотрел на экран, автоматически щёлкая по клавишам джойстика. Я всё никак не мог понять, хочет Гошка того же, что и я, и просто не решается сказать об этом из-за смущения, или же он искренне уверен, что мы пришли только играть и жрать пиццу? Если второе, то я могу ещё раз убедиться в его исключительной наивности, в конце концов, он вроде как согласился на отношения со мной, а мы не пятнадцатилетние школьники, чтобы ходить друг к другу в гости, смотреть мультики и кидаться попкорном.

Поэтому, отложив джойстик, пока Гошка выбирал следующий уровень, я не сдержался и подсел к нему поближе. Конечно, от одной, выпитой им, бутылки пива сознание вряд ли помутилось, но напоить его было невозможно, приходилось прощупывать почву без лишних алкогольных возлияний.

Стоило мне положить руку на плечо Гошки, как он моментально вздрогнул и повернулся ко мне. Я с трудом сдержал смешок – такие огромные и удивлённые глаза, словно я его уже завалил на пол, а он, невинная овечка, даже не подозревал о моих наклонностях.

– Ты чего, Димыч?

Я закатил глаза и уже уверенно сел рядом, почти впритык.

– Чего-чего? Ты же не думал, что мы сюда пришли только в игрушки играть?

Судя по выражению лица Гошки, он всё-таки думал. И за что это мне? Почему я решил вдруг остепениться именно с парнем, который о сексе знает только из порно? Взгляд упал на пах Гошки, и я сразу решил для себя – вот почему.

– Димыч, я…

– Не ломайся, как целка, – фыркнул я, в один момент седлая его колени и вытаскивая из рук джойстик. И пока я устраивался, Гошка вцепился в мои плечи и вытаращил глаза, выпалив разом:

– Но я и есть… – «целка» он не выговорил, стремительно покраснел и замолк. Я не смог сдержать смех, осторожно взял его за запястья, заставил откинуться на спинку дивана и прижался крепче бёдрами к его коленям.

– Успокойся, – шепнул я прямо ему в губы и не дал ответить, сразу же целуя: на этот раз глубоко, без невинной прелюдии, с языком и даже лёгким покусыванием. Гошка что-то замычал, попытался сказать, но целовался я – не буду скрывать – слишком хорошо, чтобы от этого можно было отказаться, и Гошка сдался, отвечая неумело, но с похвальным рвением.

Я, оценив этот жест доброй воли, сразу же переместил руки с чужих запястий на шею, а сам бёдрами скользнул ближе к паху, начиная ёрзать. Гошка почти моментально откликнулся порывистым выдохом и отстранился, глядя на меня ещё более смущённо. Улыбнувшись, я погладил его по щеке, спуская вторую руку к поясу джинсов, чтобы его расстегнуть.

– Не волнуйся, – мне стоило его по-настоящему успокоить. Потому что без этого ничего не получится. И я был готов потратить на это время, тем более результат должен меня поразить. – Просто не думай, что ты можешь сделать что-то не так. Подумай лучше о том, что в твои годы с такими причиндалами ходить в девственниках просто стыдно.

Гошка насупился, но мешать мне не стал. Молча следил за моими движениями, пока я расправлялся с его ширинкой, стаскивал джинсы и трусы.

Когда я уже наклонился над его пахом, чтобы немного ускорить процесс, он вдруг ожил и подал голос:

– У меня это… резинок нет, – а голос-то охрип у него. То ли от волнения, то ли от желания, то ли от всего вместе. Впрочем, я чувствовал себя не лучше. Внутри меня всё подрагивало от того, что я наконец добился своего, что Гошка вместе со своим членом теперь в полном моём распоряжении. И что после этого секса я точно смогу сказать, что мой сексуальный опыт – большой. Большой и длинный.

– У меня есть, – хмыкнул я, возвращаясь к тому, с чего начал.

Гошка возбудился, как и ожидалось, моментально. Я не успел даже как следует головку языком пощекотать да в рот поглубже вобрать весь член, а тот уже встал. И нельзя сказать, что я был доволен. Раньше эта Гошкина чувствительность играла со мной злую шутку: не успевал я разогнаться, как он уже кончал. Мне не хотелось, чтобы и сегодня всё закончилось так же.

– Слушай, – я упёрся ладонями в диван по бокам от его бёдер и поднял голову, – попробуй только кончить раньше меня. Не сегодня, ясно?

Гошка сглотнул. Он был всё такой же красный, взволнованный и явно желающий продолжения, хоть и боявшийся его.

– Если кончишь – сам тебя трахну, чтобы неповадно было, – поставил я условия. Гошка задохнулся от возмущения, но сказать ничего не успел – я снова взял его член в рот, но в этот раз я пережал основание, чтобы снова не попасть впросак. Трахать Гошку я не хотел. Точнее, я был бы не против распробовать с ним и верхнюю позицию, но не сегодня.

Мне хватило ещё пары минут, чтобы довести Гошку до нужного состояния, раздеться самому, а потом я достал резинки и зашуршал обёрткой. Себя я подготовил заранее, не зная наверняка, получится ли затащить Гошку к себе, но решил, что в случае удачи, время на подготовку тратить будет некогда. И был прав. Судя по всему, дай Гошке хоть минуту подумать, он тут же сбежит. Упускать такой шанс я совершенно не собирался. И, закусив губу, глядя на член Гошки, пытался представить, какую же позу придумать, чтобы у нас всё получилось так, как надо, и без последствий.

Я задумывался об этом и раньше, но тогда перед глазами не было члена Гошки. И теперь в голове прочно засела мысль – а если не получится? И ведь могло! Размер члена у Гошки действительно был завидный и совершенно нереальный. В порно, которое я видел, конечно, и не таким трахали, но я не порно-актёр, разъёбанный до таких размеров, что и две руки засунуть можно.

Отказываться от своего шанса, впрочем, я не собирался. Поэтому быстро раскатал резинку по чужому члену, сам опустился на диван, стащил со спинки небольшую подушку и подложил её под поясницу, расставив ноги. Гошка смотрел на меня глазами испуганного кролика и как-то совсем по-детски шмыгнул носом.

– Может, не надо?

– А ты готов отказаться прямо сейчас? – я недовольно поджал губы и потянул его к себе за плечи. – Давай. Я растянут, только осторожно. Знаешь же, куда вставлять?

– Выбор не большой, – пробурчал Гошка, сконфуженно глядя куда угодно, только не на меня. Ну что не так с этими девственниками, серьёзно? Им предлагаешь совершенно бесплатный и наверняка улетный секс, а они ещё ломаются.

Гошка, правда, сообразил довольно быстро, что нужно делать, потому, тяжело дыша, начал попытки вставить в меня член. Но как-то всё неловко шло: Гошка пыхтел, член не вставлялся, а я чувствовал себя в абсурдной порно-комедии, потому что в такую ситуацию ещё не попадал. Наконец Гошка как-то приноровился и толкнулся, я закусил губу – это было больно. Больнее, чем я ожидал.

Вцепившись в его плечи, я пытался расслабиться, пока Гошка продолжал попытки втиснуться в моё тело, но тело сводило от разрывающей боли. И мне пришлось резко его отстранить. Так не было даже, когда я впервые давал в зад.

– Ты что-то неправильно делаешь.

– Что тут неправильного можно делать? – обиженно посмотрел на меня Гошка. Он выглядел сконфуженным щенком, сразу захотелось потрепать его за ухом. Но я уже начинал злиться, что ничего не выходило. А ведь так близко подобрались!

– Не знаю. Дай, я сам.

Гошка удивлённо почесал подбородок и медленно кивнул, явно мало понимая, что я хочу сделать. Но план у меня уже был. Я заставил Гошку лечь, сам снова оседлал его бёдра и, прихватив чужой член, приподнялся, пытаясь самостоятельно насадиться. Первое что я понял – подготовил я себя плохо. Под любой член нормально, а вот под Гошкин – нет. И, честно говоря, становилось ясно, что продолжать сейчас – совершенно бессмысленно. Но я упорно пытался насаживаться, морщась от боли. В конце концов, чем я хуже этих порно-актёров? Гошка смотрел на меня во все глаза, ловил воздух ртом и наконец сказал:

– Может, не надо?

– Надо, – упёрто проговорил я. Член вошёл всего на несколько сантиметров. Совсем мало. Но он был таким толстым, что дискомфорт причинял ощутимый. И я заелозил, мышцы ног уже сводило, поэтому следовало начать хоть какое-то движение. Авось, и расслабиться смогу.

Гошка вцепился в обивку дивана, когда я начал мало-мальски двигаться, а потом совершенно неожиданно вздрогнул и на мгновение зажмурился. И я понял – всё, Гошка сдулся.

– Ты же обещал! – зашипел я, слезая с его коленей. Гошка виновато на меня посмотрел, потом стащил презерватив и как-то совсем аккуратно положил его на пол, словно носовой платок. Ещё б свернул и погладил.

Я бы фыркнул, но был в бешенстве. Мало того, что ничего не вышло, так ещё и Гошка, когда дело стало продвигаться, кончил.

– Скорострел, блин.

Гошка смотрел в пол, явно не желая это обсуждать, а меня почти колотило: от злости и от возбуждения, которое в этот раз я совсем не хотел снимать рукой.

– Ты помнишь наш уговор? – я схватил Гошку за подбородок и заставил посмотреть на себя. Гошка затряс головой и начал отодвигаться от меня по дивану. Я наседал. Без секса сегодня остаться в моих планах не было. – Помнишь, вижу, – улыбнулся я. – Ты ведь обещал. А обещания надо исполнять.

– Но я… – лицо Гошки исказила мученическая гримаса, но в этот раз меня не проняло.

– Что «я»? Это приятно, если знать, что делать. А я знаю.

Завалить Гошку на диван мне удалось, Гошка не то чтобы сопротивлялся, но особого воодушевления не испытывал. На его лице читались растерянность и желание сбежать. Я отчасти его понимал. В конце концов, сам-то я шёл на секс по доброй воле, а его, считай, заставлял. Да и первый раз… Не так стоило это делать. Гошка расслабиться не сможет, и в конечном итоге никто особого удовольствия не получит.

– Ладно, – я отстранился, – не бойся. Не буду же я тебя насиловать. А то ты ж мне и по морде дать можешь.

Гошка недоверчиво глянул на меня и кивнул, хотя, конечно, я нисколько не верил, что после всего произошедшего он действительно полезет в драку. Я вздохнул и кивнул на свой пах, где возбуждение вполне явственно проглядывалось.

– Мне-то теперь что с этим делать?

Гошка молчал, снова покраснев, а потом, когда я уже собрался натягивать джинсы обратно, накрыл мой член ладонью и несмело провёл по нему. Теперь пришла моя очередь удивляться, но ни в коем случае не сопротивляться. Гошка действовал неуверенно, осторожно и неловко. Ничего странного я в этом не видел, хотя подметил, что движения у него всё-таки привычные: рука скользила ритмично и с этого ритма не сбивалась. Практика сказывалась, видимо. Усмешку я не сдержал. Но уже в следующую секунду забыл обо всех мысленных подколках и, чуть прогнувшись в пояснице, подался бёдрами в чужую руку, чтобы наконец кончить.

В любом случае, чужая рука – лучше своей. А у Гошки продвижение вперёд. Поэтому в знак благодарности я притянул его к себе и поцеловал, но не так напористо, как до этого. Скорее, расслабленно и даже лениво. Такие поцелуи я себе позволял после хорошего секса, которым здесь и не пахло. Но Гошка откликнулся неожиданно резво, перехватил инициативу и даже углубил поцелуй сильнее.

Я думал об этом, когда Гошка уже ушёл – такой же смущённый, растрёпанный и переживающий из-за неудачи. Мои попытки сказать ему, что всё в порядке, что бывает, когда не получается, и что он совершенно не виноват в размерах своего члена и моих физических возможностях, на него не подействовали. И я махнул рукой. В конце концов, сегодня мы уже сделали большой шаг вперёд. А для Гошки, девственника и бывшего якобы натурала, так вообще прыжок вперёд. И следовало гордиться хотя бы этим.

Глава 10

– Ну что там, что? – Женька села на один из стульев, выставленных в ряд возле аудитории. Меня сразу окутало облаком духов, которыми Женька, кажется, облилась с головы до ног. В носу защипало, и я чихнул. Женька же поёрзала на стуле, поправила волосы и взглянула на дверь, из-за которой не было слышно ни одного звука. Создавалось впечатление, что это один большой массовый экзамен, потому что в коридоре толпилось много народа с разных групп. Кто-то уже успел пройти просмотр ролика, кто-то ещё только готовился, снимая напряжение разными способами.

Лёха, вон, курить постоянно бегал, а потом возвращался и нервничал ещё больше. И, честно говоря, я понимал такой мандраж. Пусть это не академический экзамен, но не менее важный. Сдашь его – свободен от сессии. Только вот с каждой минутой казалось, что даже в десятку лучших мы не попадём. Или сколько там роликов должны представить телевизионщикам?

– Ничего, – вместо меня ответил Гошка почему-то шёпотом. Он тоже нервничал: качался на стуле туда-сюда, постоянно хватался за меня, чтобы не упасть, и кусал губы. Это отвлекало меня лучше всего остального, потому я, не стесняясь, с Гошки глаз не спускал.

– Как – ничего? Через сколько мы пойдём-то?

– Через одну группу. Там филфак перед нами ещё, – буркнул я. – Чёрт, жаль Костика нет. Он бы презентацию забабахал. Если пройдём в десятку, надеюсь, он придёт, пусть с костылями, но он лучше нас сможет представить ролик.

– Лучше бы он сегодня пришёл, – вздохнул Гошка, с сомнением глядя на меня. И я его понимал: презентацию доверили мне, как самому болтливому и не особо боящегося аудитории слушателей, только вот я сам сомневался в своих силах. Одно дело оттарабанить выученный текст, совсем другое – отправиться его представлять, когда я сам сомневался в нашей победе. Мне удалось увидеть не только ролик рекламистов, но и пару других. И мы проигрывали по всем фронтам. Срочно требовался Костик.

Я пытался звонить ему, но Костик упрямо не брал трубку. Лёха тоже звонил, но Костик и его проигнорировал. И даже на сообщения о том, что дело касается не наших с ним отношений, а ролика, Костик не отреагировал.

– Это на него не похоже, – вздохнула Женька, разглядывая рядом стоящих «конкурентов». Я удивлённо взглянул на неё – мысли, что ли, читает? И уточнил на всякий случай:

– Ты про Костика?

– Про него, – кивнула Женька. – Не похоже на него. Раньше Костик спешил на помощь при первой возможности, даже если бы шею свернул, всё равно бы пришёл. А тут… Блин, это же реально важно. Что он выёживается? – Женька поморщилась и, достав телефон, быстро начала водить по экрану наманикюренным пальчиком. – Сейчас позвоню ему, а если не ответит, а мы не пройдём в десятку, сама приду к нему и вторую ногу сломаю.

– Тогда он точно не придёт нас презентовать телевизионщикам, – заметил Гошка.

– Придёт. Прикатим в инвалидной коляске, – фыркнула Женька, прикладывая телефон к уху. Я невольно напряг слух. Правда, не понимал, чего Женька хочет добиться – Костик-то всё равно не успеет к нашему заходу в аудиторию. Впрочем, наверное, поменяться можно с кем-то. Я огляделся, пока Женька вслушивалась в гудки. Но через полминуты она отложила телефон и поморщилась: – Зараза, не берёт. Точно вторую ногу сломаю. Козёл, – Женька надула и без того пухлые губы и мрачно уставилась в противоположную стену.

– Как вы мне не доверяете, – не удержался я.

Женька бросила на меня мрачный взгляд и уточнила:

– А сам-то ты себе доверяешь? Запорешь же всё. Заржёшь или ещё что-то в твоём духе, – она сморщила нос.

Я был вынужден с ней согласиться. Гошка как-то сочувствующе положил руку мне на плечо, и если в любой другой день это вызвало бы у меня приятное удовлетворение, то сейчас лишь раздражение – сочувствовать все горазды, а вот вызваться защищать проект никто не собирался, похоже. Зато потом, когда я провалюсь, будут меня же винить, что я не смог правильно подать информацию. Объективно говоря, ролик у нас не был самый худший, но он – так казалось мне – не особо выделялся среди остальных. Такой средненький, что до десятки точно не дотягивал. Поэтому так и переживал из-за общения с деканом, который отсеивал ролики вместе с остальными представителями «комиссии».

– Так, мы следующие, – Лёха взволнованно глянул на дверь, за который скрылись филологи, потом на меня и явно хотел что-то ещё сказать, но смолчал. На своё счастье, иначе я бы не выдержал, психанул и ушёл бы, наплевав на всё. Давление ощущалось слишком сильно. И противиться ему у меня не было возможности. Конечно, Гошка мне говорил, что ничего страшного, если мы проиграем. Сессия – не ад, но отвечать за судьбу целой группы для меня стало в новинку. Странно, что не все пришли сюда трястись и прожигать во мне дыры.

Я поднялся со стула, взял покрепче файл, где лежали флешка и пара листов, которые помогли бы мне с презентацией, и обвёл взглядом присутствующих:

– Ну, удачи пожелайте, что ли.

Женька встрепенулась, подскочила и притянула меня за плечи к себе, смачно поцеловав прямо в губы, оставив на них привкус и липкое ощущение от помады:

– Удачи, – излишне восторженным тоном проговорила она. Я нахмурился, вытер тыльной стороной ладони губы и бросил взгляд на Гошку. Вообще-то от его поцелуя я точно не отказался. Только вот вряд ли собравшиеся вокруг это оценят. Вряд ли сам Гошка это оценит. За прошедшие дни мы, конечно, сблизились. Даже в сексуальном плане он стал немного более раскрепощён, хоть до самого главного мы так и не смогли дойти. Но вот на людях Гошка держался нарочито обособленно и даже отчуждённо. Даже прикасаться к себе не давал, приходилось обходиться похлопываниями и ещё чем-то совершенно меня не устраивающим, но явно приходящимся по вкусу самому Гошке.

При этом, мы вроде как действительно встречались. Выбирались в кафешки, пару раз мне удалось затащить его в клуб, а ему меня в кино и на какой-то концерт местной рок-группы, игравшей, признаться, так отвратно, что уши вяли. Но со всем этим у меня так редко возникали мысли о сексе с кем-то другим, что я сам себе удивлялся. Нет, конечно, в том же клубе, видя какого-нибудь явно с «моего поля» парня, я загорался и провожал его взглядом, но потом видел перед собой Гошку и как-то всё само собой утихало. Не могу сказать, что это влюблённость, – так ведь называют подобные чувства? – но что-то в этом определённо было. И меня оно устраивало, потому что было новое, непривычное и совершено занимательное.

– Ни пуха, – Гошка улыбнулся и похлопал меня по плечу. Я едва сдержался от того, чтобы не поморщиться – этих похлопываний было слишком много, лучше б он вообще без них обходился.

– К чёрту, – выдохнул я, перехватил файл крепче, сжал его в руке и направился к кабинету. Внутри всё сжалось. Мне кажется, я так даже перед настоящими экзаменами не волновался. Там, в конце концов, от меня зависела только собственная судьба, а здесь целой группы.

Потянув ручку на себя, я вошёл внутрь аудитории и огляделся. На первом ряду сидели декан, Аллочка, ещё одна дивчина из деканата и философ, имени которого я не помнил, но в лицо знал прекрасно.

– О, Ерохин, – Аллочка вздёрнула нарисованные брови и внимательно меня оглядела, – неожиданно.

Ответить бы ей что-нибудь этакое, но пришлось смолчать, улыбнуться и пройти к тумбе, передав по пути флешку с роликом Ваньке, который учился на последнем курсе и помогал со всякой техникой на разных университетских мероприятиях.

Ванька что-то помудрил с компьютером, направил проектор, я развернулся, чтобы ещё раз оценить наше творение. Заиграла музыка из колонок, и на экране появилась Женька в своём сногсшибательном платье. Она призывно улыбалась в камеру и говорила выученный текст. Чёрт, что Женька вообще забыла в архитектуре? Ей бы реально на телеэкраны. Выглядела она, при всей моей предвзятости к ней, офигенно.

Аллочка с ректором покачивали головами, девица с деканата смотрела равнодушно, явно уже устав от такого потока информации, а философ сидел с непроницаемым лицом.

– Хорошо, – Аллочка, видимо, была их главным голосом, потому что другой причины, почему она постоянно говорила, а остальные нет, я не находил. – Ерохин, ну расскажи нам про то, что мы только увидели. Кстати, передай Смирновой, чтобы в университет в таком виде не вздумала прийти – мигом домой отправится.

– Алла Борисовна, не об этом сейчас, – осуждающе глянул на старую грымзу философ. Я поморщился – как же его зовут? То-то на языке вертелось.

– Владимир Степанович…

Точно! Владимир Степанович Мироненко – самый занудный препод во всём универе.

– Владимир Степанович, – Аллочка ответила убийственным тоном, что я точно понял – она всё-таки за главную. Вот карга, блин. Из-за платья прицепится ведь! – Я даю совет на будущее. У Смирновой и так достаточно пропусков.

Мироненко поправил очки, вздохнул и кивнул мне:

– Говорите, молодой человек, – и в его голосе читалась откровенная просьба. Видимо, он тоже поскорей хотел заткнуть Аллочку.

Я воодушевился такой мнимой поддержкой и, достав из файла свои подсказки, начал тараторить:

– Наш ролик сделан в лучших традициях рекламы на ТВ. Лаконично, ёмко, визуально красиво. Мы рассказываем не только о плюсах обучения, но и о внеклассных занятиях, о наших секциях, о культурном развитии. Наш ролик…

– Молодой человек, – Мироненко потёр виски и проникновенно посмотрел на меня, – вы не рекламируйте сейчас, попроще будьте. Мы уже столько роликов посмотрели сегодня, а вы все одинаково их представляете.

Аллочка кивнула, соглашаясь, и впилась в меня взглядом. Я растерялся. Что, значит, попроще? У меня был заученный текст, который, по идее, лучше всего должен пойти для презентации. Чёрт, Костик бы точно сообразил. Вообще не вовремя он ногу сломал!

Вздохнув, я всё-таки попытался собрать все мысли в голове воедино.

– Ну… это… – прочистив горло, я продолжил: – В общем, у нас, может, не так креативно, как у рекламистов, но зато доступно для понимания. Всё что надо, мы выделили, сделали упор не только на учёбе, что для поступающих тоже важно. Как-то так, что ли.

В аудитории воцарила тишина. Я переводил взгляд с одного «экзаменатора» на другого, ожидая ответа. Первым отмерла Аллочка. Она противно улыбнулась и кивнула на дверь:

– Свободны. Флешку оставьте. О результатах узнаете завтра.

Я стоял пару секунд, пытаясь считать реакцию с их лиц, но всё равно ничего не понял. И пришлось выйти к своим ни с чем.

– Ну чего там? – сразу же подскочила ко мне Женька и затрясла меня за плечи.

– Ничего. Завтра результаты. А… – я прервался и недоверчиво посмотрел за Женькину спину: на стуле сидел Костик, рядом стояли костыли, а сам Костик улыбался и выглядел довольно расслабленным.

– Пришёл-таки! – выпалил я, подходя к нему, уже не обращая внимания на Женьку.

– Но опоздал. Надеюсь, ты не спустил всё в трубу, – Костик внешне вроде не напрягся. – Эх, надо было лучше время рассчитать, иначе надавил бы на них ещё и с помощью сломанной ноги.

– Да уж, – я фыркнул и упал на стул рядом с ним, внимательно наблюдая за изменением его лица. Костик ответил на мой взгляд, приподнял брови и уточнил:

– Ты чего?

– Что ты решил? – объяснять «чего я» при всех явно было ни к чему, но Костик и так мог понять. Гошка, стоящий рядом, вот точно понял, от него сразу повеяло напряжением. Идиот ведь. До сих пор не верит, что я действительно решил попробовать стать пай-мальчиком. Я и сам не до конца верил, но опыт последних недель подсказывал обратное.

– А что я решил? – Костик откинулся на спинку стула, покрутил в руках взятый парой секунд ранее костыль и поднял на меня взгляд: – Куда я от тебя денусь? В одной группе учимся, а ты ещё и вылететь умудришься, если я тебе лекции вовремя не буду давать, – уголки его губ чуть дрогнули, и я облегчённо выдохнул. Всё-таки Костик – святой человек, с этим не поспоришь.

В десятку мы не прошли даже близко, все места заняли рекламисты, дизайнеры и неожиданно филфак с ин-язом. Обидно, конечно, но мы горевали недолго: пару дней покутили, потом устроили домашний междусобойчик у Костика, который, в силу сломанной ноги, шататься с нами по клубам и кафешкам не мог, а после и успокоились. Гошка даже сказал, что так лучше – может, что и выучит к сессии, а знания авось и пригодятся. Он меня, конечно, подбадривал, потому что, как все узнали, что мы не прошли, Женька на меня набросилась с обвинениями. Но вскоре успокоилась и решила, что телезвездой быть скучно.

– Нет, серьёзно, нам пора, – Гошка пытался отвертеться и отпихнуть меня, но как-то слишком слабо для того, кто на самом деле хотел сопротивляться. Я снова зажал его в туалетной кабинке, на полноценный минет не было времени, но вот на пару поцелуев ещё оставалось. – Скоро звонок будет, Димыч. Прекрати, – на поцелуи он, впрочем, отвечал. И я не мог остановиться. Три дня уже не получалось остаться с ним наедине, Гошка то ли избегал меня, то ли так получалось, но факт оставался фактом. А три дня без тактильного контакта становились для меня катастрофой.

Я пошарил руками по его телу, через джинсы сжал пах и прошептал ему в губы:

– Кажется, ты не слишком-то и против.

– Димыч, – просяще простонал Гошка. – Правда, прекрати.

– Только с одним условием.

– С каким? – кажется, он облегчённо выдохнул.

– Мы попробуем ещё раз. Сегодня. А если не получится, то попробуем наоборот. Тебе понравится, я обещаю, в любой позиции.

Глаза Гошки округлились, он даже дышать перестал и несколько секунд смотрел на меня недоверчиво-опасливым взглядом, словно сомневался в правдивости моего предложения.

– Серьёзно, Касьянов, я уже не могу терпеть. Ты меня динамишь, как девка какая-то.

Гошка молчал, но я не отпускал его, прижимая сильнее к стене. Под потолком раздалась трель звонка, и Гошка, поняв, что без ответа я его не отпущу, медленно кивнул:

– Хорошо. Попробуем.

Я удовлетворённо улыбнулся, снова поцеловал его – теперь уже коротко – и отпустил:

– Не смей сбегать, а то точно трахну так, что на всю жизнь запомнишь не в лучшем свете.

Гошка смущённо и привычно покраснел и вылетел из кабинки. Я вышел за ним, доставая сигареты. Гошка уже достиг двери, но обернулся и удивлённо уставился на меня:

– Ты идёшь?

– Позже. После такой победы над твоим стеснением нужно перекурить. Иди, скажи, что мне плохо там или ещё что. Минут через пятнадцать подойду.

Гошка кивнул, выскользнул за дверь, а я сел на подоконник и с удовольствием закурил, распахнув предварительно окна. Всё-таки такая победа стоила стольких дней воздержания от полноценного секса. Хоть в какой-то комбинации у нас должно выйти, а уже одно то, что Гошка согласился, едва ли не окрыляло меня.

Я глянул за окно и снова наткнулся на видавший виды автомобиль. «Чайка», кажется. Ну и рухлядь, конечно. Теперь, правда, я знал, что на ней ездит Мироненко, который так стоически терпел Аллочку. И уважения к нему и к машине чуть-чуть прибавилось. Но от такого корыта я бы избавился, будь моя воля. Раритет раритетом, но ездить надо на том, что ездит, а не развалится в любую секунду.

К «чайке» внезапно подошли двое: Мироненко и ещё кто-то. Я невольно прищурился, стараясь разглядеть спутника. На никого из преподов не похоже: куртка и шапка слишком уж молодёжные. Студентов возит, что ли? Но когда спутник Мироненко садился в машину, что-то говоря и размахивая руками, его лицо я успел разглядеть и чуть не выронил сигарету.