Текст книги "Павлиний хвост (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

– Ну для начала вам нужно определиться, на что вы хотите сделать упор. Пара пунктов, на которые хотите обратить внимание. Вроде как с моющим средством: чисто и быстро. Человек, смотрящий рекламу, не будет смотреть её несколько минут, чтобы узнать, почему же наш универ лучше. Ограничьтесь тридцатью секундами, максимум. И за это время раскройте две или три выгоды.

Никита говорил, Костик записывал, остальные внимательно слушали и кивали, а я смотрел, как шевелятся его губы, и думал только о том, как он целуется. На подбородке у Никиты была лёгкая щетина, явно брился вчера вечером, волосы трепал лёгкий ветер, а сам он выглядел отчего-то очень знакомым. Я нахмурился – точно где-то видел. И не по телику. Его манера речи, даже то, как он взлохмачивал свои волосы и почёсывал нос тыльной стороной большого пальца, было знакомо. И я точно знал, что так больше никто из моих знакомых не делает.

– И сделайте её главным действующим лицом, – Никита ткнул пальцем в Женьку. Та неожиданно зарделась, но явно не от смущения, а от гордости, что её выделили. – У неё всё как надо: волосы, лицо, грудь. Завлекаловка ещё та, – убеждённо сказал Никита, и остальные были вынуждены с ним согласиться.

– Ты работаешь с рекламой? – спросил я, чтобы тоже обратить на себя внимание. Никита обернулся ко мне, передёрнул плечами и сказал:

– Нет, я корреспондент. Раньше в прессе работал, на ТВ третий месяц только. Но кое в чём разбираюсь, так что не волнуйся. Если будете слушать меня, то в финал точно пройдёте.

– Финал? – хором спросили Валик и Павлик.

– В финал отберут пятёрку лучших сценариев, остальные отсеет ректор с несколькими деканами и преподами. Их и представят каналу, они выберут уже… – он прервался и осмотрел наши растерянные лица. – Вы были не в курсе, да?

– Интересно, почему ты в курсе? – не удержался я.

Для обычного друга с телеканала, который пришёл на помощь, Никита удивительно много знал. Я глянул на Костика, но тот лишь пожал плечами, мол, тоже не в курсе. А Никита растерянно пожал плечами и как-то уклончиво проговорил:

– Да так. Слышал.

Слышал он. Я подозрительно взглянул на него, снова подумав, что где-то видел. Но где? Память услужливо прятала от меня эти воспоминания, но кружила возле них, вызывая лишь болезненное отторжение.

Мы пробыли в парке с Никитой около сорока минут, потом ему позвонили, и он поспешил удрать. Уверен, что от моего проницательного взгляда. Я-то заметил, как он пару раз напряжённо посмотрел на меня. То ли из-за того, что догадывался о моих подозрениях, то ли из-за того, что я буквально раздевал его глазами и не скрывал этого. В фантазиях Никита подвинул даже Гошку с его членом, но стоило ему скрыться с горизонта, а Гошке снова на нём появиться, когда мы уселись в кафе, чтобы обсудить дальнейший план, как пришла очередь пожирать глазами уже его.

Гошка не казался очень уж симпатичным. Если быть совсем честным, то он был совсем не симпатичным. Обычным, скорее: волосы, постриженные под ёжик, и, словно привет от братков из девяностых, нос, как говорится, картошкой, крупный подбородок и близко посаженные глаза. Вообще не тот тип внешности, который мне нравился. Обычно я западал на таких, как Костик: высоких, аккуратных, с тонкими чертами лица и знающих толк в том, как нужно одеваться. И мне нравились блондины. Холёные красивые блондины, с которыми можно не только трахнуться на отлично, но и полюбоваться после секса. На Гошку любоваться после секса не хотелось, только на его достоинство разве что. Потому что ничего примечательного в нём не было.

Впрочем, это мне совсем не помешало рассматривать его ещё тщательнее, когда мы ждали заказ. Гошка постоянно отводил взгляд, явно нервничая от такого пристального внимания. А я, ведомый азартом, продолжал пристально за ним наблюдать. Не сказать, вообще-то, что я слишком азартен и меня возбуждает тема погони за добычей, но с Гошкой это будоражило кровь и заставляло в нетерпении облизывать губы, думая, что совсем забивать на Гошку нельзя. В конце концов, когда у меня ещё будет шанс пообщаться настолько близко с парнем, обладающим настолько большим членом?

Правильно, никогда.

Потому что такие члены выпадают один на миллион.

– Ты его сейчас совсем съешь, – Костик несильно дёрнул меня за локоть.

Я посмотрел на него, приподняв брови. Конечно, Костик мог ревновать. Только смысл? Всё равно всё останется как прежде. Костик это понимал, я это понимал, тогда к чему одёргивания? К тому же Костик никогда не возмущался по поводу моих непостоянных увлечений. Так с чего вдруг сейчас начинает? Я поморщился и отодвинулся от него, но Костик впился пальцами в мою ногу под столом и тихо прошипел:

– Ты понимаешь, что подставляешь его? Тебе-то плевать: все в курсе, что ты трахаешься с парнями налево и направо. А ему что прикажешь делать? Он даже тёлку ни разу не трахнул, чтобы быть уверенным в том, что гей.

Костик был отчасти прав. Но я уже завёлся, потому снова уставился на Гошку, намеренно в дальнейшем игнорируя Костика. Костик вскоре перестал приставать ко мне с нотациями – видимо, обиделся. Ну и хрен с ним. Пусть обижается, у меня больше свободы действий.

И когда мы вышли из кафе всей гурьбой, я поспешил воспользоваться свободой по полной и навязался к Гошке провожатым.

– Я и сам могу дойти, вообще-то, – сказал он, настороженно косясь на меня, когда мы шли к остановке.

– Можешь. Но нам всё равно в одну сторону.

– Ты живёшь на другом конце города, я знаю, – он посмотрел на меня таким взглядом, в котором ясно читалось: «Я не совсем идиот». Конечно, не совсем. Чуть-чуть только.

– Я в гости к родителям. Они в твоём районе живут, – и, быть может, это было правдой. Может, родители действительно жили рядом с ним, потому что я понятия не имел, где Гошка обитает. Я вообще о нём мало знал, кроме того, что его предки развелись, отец умотал куда-то заграницу и Гошка остался жить с матерью и бабкой. Я бы и этого не знал, не посиди пару раз на паре психологии с Женькой Смирновой, у которой, кажется, целая база данных была на каждого из студентов универа.

Когда мы подошли на остановку, Гошка мрачно спросил:

– Ты теперь не отвяжешься от меня?

– А ты хочешь, чтобы отвязался? – искренне удивился я.

Даже в темноте было видно, что Гошка покраснел и заметно стушевался, вновь отвёл взгляд и запихнул руки в карманы куртки. Я, пользуясь тем, что на остановке пусто, на мгновение прижался к нему и положил руку на пах.

– Я не хочу отвязываться, пока не научу тебя. И не получу сам удовольствие. Ну или пока ты не поймёшь, что не гей. Хотя это уже вряд ли.

– Вряд ли я не гей?

– Да. Если тебя сразу не стошнило, когда я у тебя в рот взял, то можно сделать кое-какие выводы, – уверенно кивнул я. Кое в чём я всё же разбирался. И в том, что Гошка как минимум бисексуален, я был уверен. – Будь ты просто девственником-гетеро, то по морде я бы точно отхватил.

Гошка заткнулся и молчал до тех пор, пока не подошёл полупустой автобус. Мы сели в самом конце, под тусклыми лампочками, которые к тому же ещё и моргали периодически.

– То есть я гей, по-твоему?

– Этого я тоже не говорил. Пока не попробуешь секс с обоими полами, не узнаешь наверняка. Если на девку тебя стошнит или вообще не встанет, тогда можно сделать определённый вывод. На девок-то встаёт?

В автобусе, кроме нас, была какая-то парочка почти сразу за водителем, уснувший мужчина, уткнувшийся лбом в сидение впереди, женщина с громко шелестящей газетой, которую наверняка невозможно было прочитать из-за тусклого освещения, а в углу сидела выкрашенная в рыжий цвет девчонка в наушниках, из которых раздавалась адская музыка. Разобрать слов было невозможно, только шум. Даже ритма не было. Я скосил на неё глаза и недовольно поморщился: терпеть не могу, когда так слушают музыку. Плевать, что она оглохнет, мне это попросту мешает.

Гошка завозился справа от меня и сконфуженно сказал:

– Не видел девку вживую так, чтобы встало.

– Ну, блин, порно же ты смотришь?! – кажется, я сказал это слишком громко, потому что тётка впереди нас обернулась и посмотрела то ли с интересом, то ли с укором. Из-за света было не разобрать.

Гошка совсем смутился, а я внутренне возликовал. Его стеснение меня странным образом только подстёгивало, и я с ещё большим интересом на него уставился:

– Ну?

– Смотрю, – выдавил он.

– И? – почему из него каждое слово приходилось вытягивать? Смущение нравилось, неразговорчивость – раздражала. Что в порно-то такого? Все его смотрят. А те, кто говорит, что не смотрит, нагло брешут.

– Ну вставало, – неохотно признался Гошка, и я ликующе ударил его по плечу.

– А как парни долбятся, смотрел?

– Смотрел, – Гошкин взгляд был направлен вниз и изучал с каким-то ненормальным любопытством расшарканный пол автобуса.

– И?

– Тоже вставало, – совсем тихо сказал он, а я совсем расслабился и едва сдержался от смеха – облегчённого. Теперь дело пойдёт куда лучше.

– Ты это, – сказал я, – не переживай из-за таких вопросов. Я хочу помочь тебе определиться или хотя бы начать определяться. А то в двадцать лет не комильфо ходить с такой елдой и не пользоваться ей по назначению. Как вообще так получилось-то, что ты оказался не у дел?

Гошка нервно зачесал шею, расстегнул куртку и буркнул:

– Страшно.

– Что страшно-то? – а вот это уже было странным.

– Я читал в интернете, что когда большой, то девушкам больно.

В этом он был прав. Я задумался. Конечно, могу предложить свою помощь, но пока рано. Не согласится. Впрочем, по крайней мере, удалось выяснить кое-что важное и ценное. Как минимум, Гошка трезво оценивает свои размеры и будет аккуратен в случае чего. А случай обязательно наступит, только позже, когда я подберусь к Гошке ещё ближе, чтобы он перестал так зажиматься, а мне не пришлось словно клещами слова из него вытягивать.

– Не волнуйся. Решим эту проблему, – я похлопал его теперь уже по колену и придвинулся немного ближе, ведя рукой к бедру.

Гошка заметно занервничал, облизал губы и вдруг заявил:

– У тебя глаза такие синие.

– Что? – я от удивления даже руку остановил.

– Глаза синие у тебя, – повторил он. – А днём я заметил, что голубые.

– Это освещение, – отмахнувшись, я вернулся к своему занятию и уже пробрался было к поясу джинсов, как автобус дёрнулся и остановился. Двери со скрипом открылись, и Гошка едва ли не закричал:

– Остановка. Моя остановка!

Теперь к нам обернулись уже все. Даже девка с музыкой изумлённо вытаращила глаза и попыталась незаметно вытащить наушники, чтобы понять, в чём дело. Я усмехнулся – вот уж любопытная коза – и, схватив Гошку за руку, вытащил его из автобуса. На воздухе его щёки приобрели ещё более красный оттенок, видимый даже в темноте.

– Ну-с, давай показывай, где живёшь, – скомандовал я, так как оставлять его пока не собирался. В конце концов, сегодняшней цели стоило добиться, а потом дать Гошке на отдых пару дней.

– Слушай, – Гошка заговорил тише обычного, когда мы вошли в небольшой стандартный двор, окружённый многоэтажками.

– М?

– Ты же с Костиком встречаешься, нет?

– Ну-у, можно и так сказать. – И как только узнал, паршивец? Ведь вроде не похож на того, кто интересуется личной жизнью одногруппников.

– Тогда зачем всё это? Со мной? Костик же…

– Забей на Костика, – только вот от Гошки мне не хватало нотаций слушать. Тоже мне, невинная овечка. Если девственник, то ещё не значит, что лучше. Меня это даже разозлило. Тон Гошки был не обвиняющий, но какой-то укоряющий. Я даже Костиков взгляд вспомнил и поморщился.

И пока Гошка не очухался, прижал его к двери подъезда, к которой мы подошли, и поцеловал, сразу же толкаясь языком меж губ. Гошка охнул, сам вжался в подъездную дверь и не реагировал, хотя я старательно вылизывал его рот. Наконец, его губы дрогнули в ответ, и он несмело коснулся языком моего языка. Внутри меня всё возликовало. Первый этап пройден. Не без погрешностей, потому что Гошка целовался весьма слюняво и неловко, но пройден.

Глава 4

На всю следующую неделю о Гошке мне пришлось забыть, и не только из-за того, чтобы тот всё осмыслил и передохнул, но и потому что учёба требовала немедленного вмешательства. Выиграем мы в этой гонке со сценариями или нет, приз в любом случае будет только в конце семестра, а вот сдавать проект по архитектуре надо было уже сейчас.

Вообще, сдать его стоило ещё в начале недели, но я об этом успешно забыл, уже представляя в голове, как Аллочка пренебрежительно фыркает: «Коммерция». Стиснув зубы, я продолжал сидеть ночами за ноутбуком, чертя грёбаные линии, от которых меня тошнило к пятнице так, что я даже задумался о смене специальности. Костик пожимал плечами и говорил, что виноват только я сам. Проект задавали в середине сентября, времени было валом. Ну и мне казалось, что валом. И я откладывал, а потом и вовсе забыл. Теперь страдал, не спал, но делал. Потому что с меня бы не слезли. Коммерция коммерцией, но учиться всё равно приходилось.

Потому к пятнице я выглядел выжатым лимоном. Оценил себя ещё с утра в зеркале: вид помятый, словно бухал все эти дни, глаза красные, словно не только бухал, но и курил траву, а сознание совершенно вялое, словно я теперь ловил отходники. Эх, если бы.

– Выглядишь ужасно, – сразу же отметил Костик. И добавил: – Теперь понимаешь, почему стоит делать всё вовремя?

– Заткнись, а? Без тебя тошно, – отмахнулся я от него. – Сделал же, это главное.

Костик поджал губы, но ничего не сказал. Сел, разложил свои тетради и достал ручку. Видимо, собирался всё-таки лекцию писать, пока я растекался на парте и силился не уснуть. Преподавала снова Аллочка.

– Мы тут, пока ты отрабатывал долги из-за своей лени, сценарий набросали. Хочешь послушать?

– Валяй.

Приоткрыв один глаз, я встретился с полным сомнения взглядом Костика.

– Уверен, что готов слушать?

– Да готов, готов, мистер зануда. Давай уже.

Иногда Костик раздражал до отвращения. Своей дотошностью, педантичностью и желанием быть во всём не только первым, но и правым. Костик явно не учитывал, что все люди разные. И его взгляды желают разделять гораздо меньше людей, чем он сам представлял.

– Мы решили Женьку поставить ведущей. То есть она будет озвучивать основную часть текста и занимать большую часть экранного времени, – о, заговорил-то как. С рекламистами пообщался, что ли? Или с Никитой своим?

Я беспокойно завозился. О Никите я не вспоминал всё это время. И сейчас опять какое-то смутное чувство, что я его уже где-то видел, вернулось ко мне. Открыв совсем глаза, я смотрел на Костика и почти не слушал его, хотя он распинался довольно задорно, явно увлечённый идеей создания ролика.

– Слушай, – прервал его я, когда уже раздался звонок. Мне пришлось принять более подобающую позу, но взгляда от Костика я не отвёл. – А ты этого Никиту откуда знаешь?

– В универе у нас учился, говорил же.

– Ну так он, судя по всему, давно учился.

– Он заканчивал как раз тогда, когда мы пришли на первый курс. Что за вопросы, Димыч? Он занят, я ведь говорил, – Костик нахмурился. Его обеспокоенное лицо всегда вызывало у меня улыбку: такой серьёзный, брови домиком, губы поджаты и глаза становятся такими непроницаемыми. Только огоньки в зрачках выдают волнение.

– Да не собираюсь я его отбивать.

– Собираешься. Я же вижу, что ты им заинтересовался.

– Да если у него такие охуенные отношения, – мне пришлось понизить голос, потому что в аудиторию вошла Аллочка, – то тебе-то чего переживать? Тебе вообще зачем переживать за чужие отношения? – я начал сверлить его взглядом.

Костик отвернулся и передёрнул плечами.

– Лекция, – бросил он, взялся за ручку и принялся строчить. Явно ушёл от ответа, козёл. Ведь темнит, не говорит. Непонятно, ревновал, что ли? Но кого? Меня или этого Никиту, который никак из головы не шёл? Только теперь не в качестве предполагаемого партнёра в один из приятных вечеров, а потому что навязчивая мысль, что мы уже встречались, не давала мне покоя.

И вроде бы ничего. Ну встречались и встречались. Может, на какой-нибудь студенческой тусовке пересекались, или в универе я его видел. Но хрен пойми, почему меня это так волновало.

На следующий день я всё-таки выслушал сценарий. Костик припёрся ко мне домой с утра, не позвонив и не предупредив. В дверь он звонил нещадно: нажимал на звонок и не отпускал, пока ему не откроют. Я сразу понимал, что пришёл Костик. И порой хотел взять молоток, чтобы треснуть его хорошенько. В гробу я видел таких гостей в девять утра в субботу, когда неделя верхняя и не нужно никуда идти.

Но Костик придерживался другого мнения и продолжал звонить.

– Кретин, – поздоровался я, впуская его в квартиру. – Не мог прийти позже, что ли? Чего тебе не спится?

– Того. У нас сбор сегодня. Постараемся детально всё разработать, а на следующих выходных отснять. Никита сказал, что поможет с аппаратурой.

– Никита-Никита, – передразнил я его, беря с подоконника пачку сигарет и закуривая. Когда меня будили раньше положенного, моему раздражению не было предела. – Может, это мне начать беспокоиться? Я об этом Никите впервые в жизни неделю назад узнал, а ты о нём теперь говоришь постоянно.

Костик фыркнул и смерил меня насмешливым взглядом:

– Ну да, тебе, конечно, есть из-за чего беспокоиться. Это ведь я каждые выходные нахожу новое развлечение на стороне, а потом отсасываю девственнику и восхваляю его член, – в голосе мелькнула обычная усмешка, лёгкий сарказм, но мой сонный мозг уловил что-то ещё.

Прищурившись, я внимательно посмотрел на него и с удивлением проговорил:

– Тебя это задевает.

Для меня это стало открытием. Действительно открытием. Потому что прежде Костик ни разу даже не намекал на то, что ему это неприятно. Да, секс становился жёстче, когда я приходил со своих развлекалок, но ничего более.

– А ты думаешь, что я от радости пищу каждый раз, когда узнаю, что ты с кем-то переспал или отсосал кому-то? – Костик плюхнулся на стул и сосредоточенно начал изучать сценарий, который наверняка знал уже наизусть. Меня не обмануть.

– Хочешь поговорить об этом? – издёвку в тоне не удалось сдержать. Я не хотел. Вырвалось из вредности и по привычке. Ну не мог я не схамить, когда Костик так очаровательно обижался. Выглядел он при этом ещё привлекательней. Ещё серьёзней. Ещё сексуальней. И из головы даже выветрились мысли о том, что, вообще-то, он сам виноват, что молчал всё это время. Мы договор о том, что изменять нельзя, не подписывали. И с самого начала вели речи, что отношения у нас свободные. Так, ради фана и клёвого секса.

Костик поднял голову и посмотрел на меня так, что даже мурашки по спине пробежали. В какой-то момент пронеслась мысль, что он мне сейчас врежет, потом – что трахнет прямо на кухонном столе. И я был бы не против, но Костик лишь швырнул в мою сторону сценарий и буркнул:

– Иди ты на хуй.

Ехали на место встречи мы молча. Костик что-то читал в телефоне, я пытался доспать в автобусе, хоть тот постоянно качало и он тарахтел как ненормальный. Давно пора списать такие раритеты. Поспать не удалось, как и обдумать тот факт, что теперь делать с Костиком. И с Гошкой, потому что оставлять свою затею с охмурением, которое привело бы его прямо в мою кровать, не хотелось. Костика оставлять тоже не хотелось. А сам Костик, кажется, был на грани того, чтобы поставить мне условия. И этого ещё больше не хотелось.

– Ничего себе, Смирнова! – вырвалось у меня, когда Женька, распахнув меховую жилетку, продемонстрировала облегающее платье с вырезом, достаточным для того, чтобы мужская часть абитуриентов направилась прямиком в наш университет.

– Да, Димасик, ещё способны, – она щёлкнула меня по носу. – Репетиция к съёмке. Хотела увидеть реакцию.

– Ты бы пришла в таком в универ. Живо бы увидела реакцию. Деканата, – у нас запрещали ходить в слишком откровенных вещах. Девчонок отлавливали и едва ли не линейкой мерили длину юбки. Те, конечно, хитрили. Просто подкатывали пояса юбок и, невинно хлопая ресницами, заверяли учителей, что не замечали, как подол так высоко поднялся.

Женька толкнула меня в плечо, но легко совсем, не обидевшись, но и не придумав, что сказать язвительного в ответ.

Сценарий я изучил довольно подробно, пока спешно пил кофе под мрачным взглядом Костика. Удивительно, но он и замолчав оставался великим занудой. Сам сценарий мне понравился. Мы – они – взяли концепцию Никиты, выделили три преимущества: профессиональных преподавателей, высшую категорию обучения и активную социальную жизнь – и выплеснули это всё в формате небольшого промо-ролика. Оставалось только отрепетировать, дополнить детали, и всё – можно снимать.

Мне даже как-то обидно стало, что я почти не участвовал. Но тут Костик был прав: сам виноват. Проебался с этим проектом всё время, пока шла подготовка.

– Ну что, – Лёха потёр руки и осмотрел нас, – теперь отметим это дело?

– Ещё нечего отмечать. Пока ничего нет, – напомнил Костик. И я мысленно застонал. Вслух не стал, Костик и без того меня старательно игнорировал.

– Сценарий есть. Законченный. И Женька в охуенном платье. Это и отметим, – отрезал Лёха, который как любой творческий человек – поэт же, мать вашу, – любил выпить. Я, в принципе, был не против. От компании откололась только Настенька и двое из ларца, Павлик и Валик. И мы отправились в «Осу».

В «Осе» народу было немного, мы заняли самый большой стол, и я демонстративно сел рядом с Гошкой. Тот скосил на меня глаза, но ничего не сказал. Костик тоже промолчал, хотя я ясно увидел в его взгляде осуждение.

Через час мы уже знатно надрались. Фигня, что день. Главное, суббота. А ещё через час я потащил Гошку в туалет под предлогом, что нужно перекурить. И плевать, что Гошка не курил.

– Ты чего, Димыч? – спросил Гошка, пока я действительно доставал сигареты и закрывал дверь на замок. Костик продолжал меня игнорировать, и это злило. Да и как могло не злить-то? Я Гошке весь вечер знаки внимания оказывал, которые сроду не делал, а Костик – ноль внимания. Не то чтобы меня это задевало до глубины души, но раздражало. Потому что Костик не имел права игнорировать, он же всегда мой был. А тут вдруг начал обижаться. Хотелось, чтобы обида хотя бы не беспочвенной была.

– Ничего. Тебя просто хочу, – ответил я, глядя в сразу же покрасневшее лицо Гошки. И вдруг замечая, что у него глаза такие серые-серые. Почти прозрачные, но с тёплым оттенком. Меня – и мой пьяный мозг – это на мгновение сбило. Тряхнув головой и отогнав наваждение, я прижал Гошку к стене и поцеловал: не так, как тогда, возле подъезда. Теперь уже совсем по-настоящему, с напором. И злостью на Костика.

Руки принялись расстёгивать ремень на джинсах Гошки, пока тот пытался ответить на поцелуй. Запоздало я отметил, что Гошка действительно отвечает: всё так же неловко и неумело, но отвечает и не стоит истуканом, ожидая, когда я от него отвяжусь.

Просунув руку ему в джинсы, я извлёк член наружу и сжал его ладонью, принимаясь ритмично двигать. Держать в руке такой агрегат было приятно, несмотря ни на какие обиды Костика, злость на него и неопытность самого Гошки. Гошка уже возбудился, потому мне не пришлось слишком долго стараться перед тем, как опуститься на колени и снова почувствовать языком солоноватый и терпкий привкус головки его члена на своём языке.

Обхватив член губами, я снова попытался протолкнуть его в горло. Гошке понравилось, судя по звуку, который он издал, но у меня всё равно вышло плохо. Впрочем, до половины он зашёл, этого было достаточно, чтобы начать двигать головой, не забывая помогать себе рукой и сокращать мышцы горла, добавляя дополнительной тесноты и ощущений.

Гошка застонал уже в голос, потом опомнился, заткнул себе рот рукой, а второй как-то неуверенно взмахнул. Я прочитал в этом жесте желание положить мне ладонь на голову, но он так и не решился и вцепился в ручку двери.

Я уже было разошёлся, немного меняя ритм и чуть-чуть угол проникновения в горло, как прямо в глотку мне ударила струя спермы, и я, не ожидав такого, закашлялся. Гошка снова подвёл и сорвал все мои планы.

Поднявшись с колен, я посмотрел на него и хотел было уже отметить этот факт, но Гошка и сам выглядел виноватым, спешно застёгивая джинсы. Неужели тоже переживает, что не может долго терпеть? Я включил в раковине воду, чтобы помыть руки и прополоскать рот, как Гошка второй раз заставил меня поперхнуться. Теперь уже водой.

– Я не хотел тебе в рот, – ляпнул он, переминаясь с ноги на ногу у двери.

Я сначала не поверил тому, что услышал. Повернулся, посмотрел на Гошку и понял: серьёзно. Серьёзно переживает, что кончил мне в рот! Ебануться, какая милашка. Мне захотелось смеяться, но, видя его смущённое, виноватое и совершенно несчастное лицо, пришлось сдержаться и только хлопнуть по плечу:

– Ничего.

Мы вышли из туалета вместе. За столом компания значительно поредела: осталась Женька, Лёха и Костик. Лёха заливал что-то пьянючей Женьке, которая пыталась с ним спорить, но не могла и слова вставить, а Костик буравил меня взглядом. Стоило мне опуститься на стул, как он тут же подскочил и, схватив со стола свой телефон, быстро напялил куртку, бросив:

– Мудак озабоченный, – и спустя несколько секунд дверь «Осы» уже захлопнулась за ним.