Текст книги "Павлиний хвост (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 7

С Костиком поговорить, обсудить то, что произошло, расставив все точки над «ё», и сказать, что, вообще-то, он тоже виноват, я намеривался на следующий день, но Костик не пришёл на занятия. На первой паре я нисколько не переживал. Костик, конечно, пары пропускал не так часто, как я, но тоже, бывало, предпочитал поспать. Когда же к концу подошла вторая пара, я обеспокоенно завозился и, перегнувшись через соседний пустой стул, наклонился к Женьке Смирновой.

– Костик тебе не звонил? – шёпотом спросил я. Она вскинула брови и уточнила:

– А должен был?

Ну я надеялся, что да. Женька с Костиком жили в соседних подъездах с детства, нельзя было назвать их особыми друзьями, но Костик частенько просил Женьку передать справку или присылал ей сообщения, что не придёт. В том случае, когда мы ссорились, конечно. Потому я рассчитывал на то, что и в этот раз Костик что-нибудь скажет Женьке. Но та смотрела удивлённо и непонимающе, пожала плечами и качнула головой в ответ на мой вопросительный взгляд:

– Нет, не звонил, не писал, почтового голубя не высылал. Да проспал, может. Или забил.

Я поджал губы. Проспал – да, возможно. Но не две пары подряд. Это не про Костика. Забил – вообще не про Костика. Он, конечно, не был отличником, но ученические нормы всегда соблюдал в силу собственного занудства.

Женька вздохнула:

– Хочешь, зайду к нему после пар?

Я кивнул. Да, это было бы неплохо. Женька улыбнулась, выпрямилась и уже было вернулась к лекции, но снова посмотрела на меня и, ещё сильнее понизив голос, спросила:

– Вы опять поссорились, что ли?

Передёрнув плечами, я ничего не ответил. Не поссорились. Расстались – это будет более точно, но вот Женьке рассказывать об этом явно не стоит. Почесав подбородок, я глянул в совершенно пустой лист тетради, где, по идее, уже должна быть написанная лекция, которую я в этот раз даже не пытался слушать. О Костике я, конечно, беспокоился. Даже если он был херовым парнем, который молчал о том, что его не устраивает, он всё ещё оставался хорошим другом, каким успел стать за время наших отношений.

И прощаться с этой дружбой я готов не был. Именно поэтому, заслышав звонок, я сорвался с места и поспешил к выходу. Дожидаться, пока Женька придёт домой и, если не забудет, позвонит мне, не хотелось. Выскочив за двери, я едва не стукнулся лбом с Гошкой, ошарашенно отпрянувшим. Не остановиться я не смог. Да и не захотел. В конце концов, после удачного свидания пробегать мимо только-только проникшегося мной Гошки – не слишком удачная затея.

– Ты чего? – спросил он, рассматривая меня с неподдельным непониманием. – В столовую боишься не успеть, что ли?

Меня пробрало на смех. Гошка неподражаем! При всех своих данных, он оставался таким балбесом. Столовая… Да я отродясь не ел в нашей столовой. Там вообще кто-нибудь ел, кроме первокурсников... и Гошки, судя по всему?

– Нет, я к Костику.

– А где он? Его не было сегодня на парах, – брови Гошки сошлись на переносице, и он сразу стал выглядеть серьёзней.

– Не знаю. Надеюсь, что дома. Хочу выяснить, не случилось чего.

Гошка неожиданно внимательно посмотрел на меня и, прищурившись, сказал, не спросил:

– Ты волнуешься.

– Волнуюсь, – не стал скрывать я, мимолётно думая, что, кажется, Гошка ревнует. Но он уже как-то расслабился, расправил плечи и кивнул в сторону лестницы.

– Пойдём.

Он неожиданно пошёл первым, а я за ним, удивлённый такой реакцией. Уже на улице, когда Гошка рванул молнию куртки и сунул руки в карманы, он посмотрел на меня, и я заметил в его глазах вспыхнувшие огоньки лёгкого разочарования.

– Слушай, к чему это всё?

– Что «всё»?

Гошка передёрнул плечами и как-то даже сбился с шага. Я наблюдал за ним и понимал, к чему он клонит. Но решил не перебивать: пусть лучше сам скажет, чем потом всё окажется не так, как я предположил. И получится как с Костиком.

– Ну, всё. Я просто не понимаю. Ты вроде встречаешься с Костиком, делаешь мне минет, потом ещё один, потом мы идём на свидание, как ты сказал. А теперь ты снова возвращаешься к Костику.

Кивнув, я мысленно хмыкнул: я оказался прав. С Гошкой всё было проще. Все его мысли лежали на поверхности, и не приходилось гадать. И он говорил прямо. Не как Костик. Да и, видимо, уже освоился с осознанием собственной ориентации, если хочет узнать ответы. Это радовало, так как избавляло меня от множества проблем. Большой – огромный – шаг вперёд сделан. Мне оставалось только легонько подталкивать Гошку в нужном направлении. Но для начала стоило выяснить, что случилось с Костиком и почему он не пришёл на занятия. Интуиция, которая, к слову, меня в таких вещах очень редко подводила, твердила, что что-то случилось, а не просто Костик в кои-то веки решил забить на учёбу.

Гошка же продолжал смотреть с требовательной вопросительностью, и мне пришлось отвлечься от своих мыслей. Качнув головой в сторону остановки, я тоже застегнул куртку, так как ветер продувал насквозь, и сказал:

– Я не возвращаюсь к Костику. Я волнуюсь о нём. И это нормально.

– Для тебя – нормально?

Что за удивление в голосе? Да, я волнуюсь за людей. Особенно за тех, которые не один день провели со мной рядом. Может, я хреновый парень, но друг из меня неплохой.

– Нормально, – нехотя ответил я и недовольно глянул на Гошку. – А что, не похоже, что я могу за кого-то волноваться?

– Не похоже, – честно ответил он. Потом немного помолчал и добавил: – Ты не на всё ответил.

– На что ещё я не ответил?

Чёрт, и везёт же мне на зануд. Одного Костика будто мало. Гошка пусть и прямолинейный, но такой же доёбистый оказался. И это раздражало в данный момент, когда нервы и так знатно трепала неизвестность, а автобуса всё не было.

– По поводу Костика… Слушай, я понимаю, что, может, немного настырный, но я хочу знать. Для меня это важный шаг. Я ведь никогда не думал, что гей. И ты мне нравишься вроде, потому я не против, но меня беспокоит…

Я смотрел на него и поражался такой честности. Особенно средь бела дня, хорошо хоть на остановке никого не было, а то б обоим прилетело по морде, окажись рядом какой-нибудь бравый боец за нравы. И всё же слова Гошки подкупали, я не мог просто их проигнорировать, одновременно почёсывая чувство собственной важности: всё же моих рук дело, увёл парня на тёмную сторону. Не должно такое добро доставаться девкам, не оценят же. Будут требовать кино, домино, вино и давать по праздникам.

– Мы расстались с Костиком, можешь не париться по этому поводу. И ты мне тоже нравишься. И нравится то, что я тебе небезразличен. Так что не волнуйся и… О, наш автобус, – я первым подлетел к дверям и вошёл внутрь, сбегая от неловкого разговора. Признаваться в чувствах на трезвую голову было для меня в новинку.

Обычно я говорил всю эту чушь, когда меня переполнял виски, текила или хотя бы водка. А сейчас… Это было действительно очень неловко, потому что в такой ситуации я оказался впервые. Но признание как-то само вылетело. И оно было правдивым. То есть Гошка мне нравился. И вроде бы ничего ужасного я не сказал, но всё равно ощущал себя неуютно и в автобусе предпочёл уткнуться в телефон, старательно делая вид, что читаю. Гошка не стал лезть, отвернулся к окну и явно думал о чём-то своём. Может, даже обо мне. Я не исключал такой возможности.

К Костику мы приехали через сорок минут. Я сначала звонил в домофон, но никто не реагировал. Поэтому, прыгая от холода, мы дождались, когда из подъезда выйдет кто-то из соседей, под наблюдением двух старушек, стоящих недалеко.

– Наркоманами, наверное, нас обзывают, – хмыкнул я, кивая в их сторону. Гошка улыбнулся и закопался носом в ворот куртки, так ничего и не ответив. Домофон запищал, и я облегчённо выдохнул, пропуская выходящую девушку, а после этого ныряя внутрь подъезда.

Дверь квартиры Костика нам тоже не спешили открывать. Хотя звонок у Костика громкий, наверное, все соседи слышат. И я оказался прав: дверь справа отворилась, и оттуда выглянула седовласая голова.

– Чего звоните? – спросила голова недовольно. Я осмотрел очередную старуху, проживающую в непосредственной близости от Костика и явно блюдущую за порядком – иначе объяснить её внимательный и проницательный взгляд было невозможно. Не живут же люди на пенсии спокойно.

– Да мы к Костику из шестьдесят пятой. Он в университете сегодня не появился, решили проверить, всё ли в порядке.

– Проверить они решили, – проворчала старуха. – Увезли вашего Костика ещё утром. С лестницы шарахнулся, ногу, говорят, сломал. В больнице ищите, а то раззвонились тут, – она хлопнула дверью, оставляя нас с Гошкой в лёгком шоке от такого наезда.

Переглянувшись с ним, я смог только пожать плечами. Конечно, сломанная нога – это серьёзно. Но вдруг обошлось? И как Костик вообще умудрился сломать её? Тряхнув головой, я потянулся в карман за сигаретами. А Гошка внезапно положил мне на плечо руку и сказал:

– Ну нога – это не смертельно.

Не смертельно, конечно. Но не особо радостно.

– Ты пробовал звонить ему?

– Пробовал. Трубку не берёт. Наверное, дома телефон оставил. Я сначала подумал, что он всё ещё обижается, но, видимо, я слишком большого мнения о своей персоне.

Мы спустились на один пролёт вниз, где я смог закурить, подставив ближе пепельницу, стоящую на окне. Кто-то из соседей Костика тоже баловался курением и, судя по всему, не имел балкона.

Гошка стоял напротив и переминался с ноги на ногу. Но молчал. Я тоже молчал. И почувствовал, что всё-таки немного успокоился. По крайней мере, ситуация хоть немного конкретизировалась, и теперь можно было волноваться по другому поводу. Например, насколько сложный перелом. Но Гошка был прав: всё не смертельно.

– Ладно, – я потушил сигарету. Курение успокаивало и помогло и в этот раз. С Костиком можно было попытаться связаться вечером. Вряд ли тот станет совсем уж меня игнорировать, когда я объявлю о том, что в курсе о переломе. Тем более, хоть кто-то должен будет таскать ему ксерокопии лекций. Конечно, я не собирался ради него начать вдруг все лекции записывать, но потаскать Настенькины был готов. – Пошли домой. Вечером ему позвоню.

Гошка снова застегнул куртку и сказал:

– Может, сходим куда? Я голодный. Макдак тут вроде недалеко.

– Свидание в Маке? Романтика-а, – не удержался я от того, чтобы поддеть его. Гошка сразу же как-то очень неожиданно ярко залился краской и закашлялся, мотнув головой.

– Не свидание, – сказал он. – Просто жрать охота.

– Ну да, – хмыкнув, я первым начал спускаться, решив не вызывать лифт. – Ладно, пойдём. У меня дома всё равно еды нет, так хоть в Маке душу отведу.

И всё-таки в этом что-то было такое… странное и неловкое. Будто бы мне лет шестнадцать, а Гошка – мои первые отношения. Потому что то он, то я постоянно смущались, хотя оба пытались это скрыть. Мне так вообще стыдно было бы говорить о стеснении – с моим-то опытом. Но факт оставался фактом. И что-то во всём происходящем мне нравилось. Какая-то новизна, какое-то желание побыть с Гошкой подольше просто цепляли и заставляли тащиться с ним в Макдак, который я терпеть не мог. В Макдак, а не в постель, куда я обычно стремился попасть с большим энтузиазмом. И за это Гошку приходилось-таки выделять среди тех парней, с которыми я в этой самой постели уже успел побывать.

– Макдак так Макдак, – сказал я больше самому себе, чем Гошке, который даже не обернулся. Двери подъезда распахнулись, и нам в лицо ударило холодным порывом ветра. Что ж, по крайней мере, в Макдаке будет горячий кофе. И Гошка. Больше мне пока ничего и не хотелось.

Глава 8

– Ну и чего ты хотел? Трезвонил, как ненормальный, – Костик сидел на кровати и смотрел на меня недовольно. Словно я отвлёк его от очень важного дела. Например, лицезрения потолка. Именно этим он и занимался, когда я вошёл в комнату.

Ногу Костика замотали в гипс по колено, рядом с кроватью стояли костыли, а на лице Костика не читалось ни грамма радости. Это ж целый месяц, а то и больше, без учёбы, да ещё и по уважительной причине! Зануда, точно зануда.

– Может, я волновался, – я опустился на крутящийся стул за компьютерным столом и сделал пол-оборота, разглядывая комнату Костика. Тут было всё точно так же: минимум мебели, ни пылинки – и когда только успевает со сломанной ногой-то? – и настолько педантично расставленные вещи, что аж тошно становилось. Даже книги на полках в шкафу стояли в строгом алфавитном порядке. Мне стало интересно, как долго Костик выбирал расстановку: по алфавиту или по размеру. Но сейчас спрашивать не решился, Костик и без того был не в духе.

Он вздохнул, как-то устало посмотрел на меня и поджал губы:

– Мне-то можешь не рассказывать. Чего надо? Мне казалось, мы всё решили.

– Может, ты и решил, но я точно нет, – я скрестил руки на груди и как-то даже почувствовал, что и выглядеть стал серьёзнее. Поговорить с Костиком требовалось, разъяснить всё. Эти пару дней, пока он меня динамил по телефону, я успел передумать множество раз, придумать сотню причин для отказа от этого разговора, но ни одна из них не была действительно значимой. С Костиком ругаться не хотелось, даже наоборот – хотелось видеть его своим другом, хоть и не самым близким.

Костик почесал кончик носа, второй рукой погладил гипс и поморщился.

– Чешется? – я ломал однажды руку и знаю, как бывает неприятно под этим гипсом. И ничего не сделаешь ведь! Крутанувшись на стуле, я развернулся к столу, выдвинул ящик и вытащил оттуда линейку: стандартную, тридцатисантиметровую. – Вот, возьми, – я протянул её Костику, – просунь под гипс. Поможет.

Костик кинул на меня очередной мрачный взгляд, но линейку взял. И даже последовал совету. Я довольно улыбнулся, чувствуя, что контакт налажен.

– Слушай, нехорошо как-то вышло…

– Ты про то, как поволок Касьянова минет делать? – Костик вскинул брови, я почувствовал, что снова раздражаюсь. Что ж Костик только о плохом помнит? И почему не помнит о том, что сам ничего против никогда не говорил?

Мне удалось себя перебороть и даже выдавить по возможности добродушную улыбку. Уж не знаю, какая она оказалась на самом деле.

– Я про то, как мы разбежались.

– Только не говори, что хочешь возобновить наши отношения, – Костик закатил глаза, что было совсем нетипично для него.

Я напрягся ещё сильнее, сейчас отлично понимаю, что он юлит. Но правду стоило сказать, лучше не тянуть. Поэтому, поёрзав на стуле, я решился на этот шаг и осторожно сказал:

– Вообще-то нет. Извини.

Лицо Костика стало ещё мрачнее. Наверное, где-то в глубине души он всё-таки надеялся на то, что мы вновь сойдёмся, а я буду вести себя, как пай-мальчик. Теперь, после разговора с Никитой, я чуть больше понимал его. И даже испытывал угрызения совести, что не попытался понимать раньше. Впрочем, с него самого вины за то, что молчал, это не снимало.

– Я пришёл не для того, чтобы снова сойтись, – продолжил я, потому что Костик молчал, показывая всем своим видом, что готов слушать дальше. И с таким демонстративным вниманием, что сразу становилось ясно – слушать он не хочет. Не после того, что он услышал. – Но я бы не хотел с тобой переставать общаться, – поспешно заверил его я, наблюдая за реакцией, чтобы вовремя поймать нужную эмоцию. Но Костик оставался бесстрастным и молчаливым, и мне пришлось продолжить говорить. – Я тут и с Никитой поговорил, – губы пересохли от волнения, и я их быстро облизал, – он сказал, что длительность наших отношений для него вообще загадка. И я задумался. А ведь правда. Мы слишком разные с тобой, странно, что мы вообще сошлись. И… Костик, ну давай будем откровенными: виноваты оба. За мной понятно, какие грешки. Но и ты не святой, молчал всё время, ни разу не сказал, что против. Может, скажи ты, я бы не стал по постелям прыгать. А так… – воздух в лёгких закончился, я замолчал. Да и говорить уже было нечего. Наверное, эта речь – самая откровенная и пламенная из сказанных мной. Я не привык объясняться с бывшими парнями на тему нашего расставания и как-то анализировать отношения. А тут такое выдал… Пора обвести этот день в календаре красным. Или чёрным. Тут уж зависит от ответа Костика.

Но он молчал. И даже не смотрел на меня. Я тоже ничего не говорил, лишь смотрел на него и не мешал размышлять. Знал, что такое задумчивое лицо у Костика бывает тогда, когда он что-то тщательно взвешивает.

– А если сейчас скажу, что против, что хочу, чтобы ты порвал со своими хахалями-однодневками, и тогда мы продолжим встречаться, ты перестанешь прыгать по постелям?

Такого вопроса я не ожидал. Поэтому опешил и растерянно посмотрел на него, панически соображая, что ответить. Да так, чтобы он не обиделся. С Костика станется. Снова поёрзав на стуле, я почувствовал себя максимально неуютно. Никогда не думал, что с Костиком мне будет настолько некомфортно рядом, что захочется сбежать. Я провёл ладонью по волосам, зачем-то дёрнул себя за мочку уха и всё-таки ответил:

– Нет, прости… – Костик сразу разочаровано взглянул на меня и усмехнулся. На его лице читалось откровенное «я так и знал», но я почти сразу продолжил: – Просто… Ты мне нравишься, Костик. Но, наверное, не так, как надо. Я не очень хорошо умею разбираться в чувствах, своих в том числе, ты знаешь ведь. Мне бы хотелось остаться с тобой друзьями, ты для меня близкий человек, только…

– Гошка тебе нравится так, как надо, да?

– Ты догадливый, – облегчённо выдохнул я, радуясь, что не нужно ничего объяснять.

– Даже слишком, – Костик упал головой на подушку и уставился в потолок. – Ладно, я тебя понял.

– Только я ничего не понял. Мы друзья или…

Костик глянул на меня и вздохнул:

– Слушай, я не могу тебе ничего обещать. В отличие от тебя у меня действительно были какие-никакие чувства, а не только желание потрахаться.

– Ну и у меня они были, просто с Гошкой как-то всё по-другому. Знаешь, он такой смешной, совершенно неопытный, но забавный. И мне нравится. Не только в постель затащить хочется, но и в кино сходить или чай попить.

– Избавь от подробностей, – поморщился Костик. – Иди уже.

– Не уйду, пока ты не скажешь мне ответ.

– Не могу пока ничего сказать. Дай мне время переварить это, – Костик потёр виски и снова уставился в потолок.

Я поднялся со стула, уходить не хотелось, но понимание того, что Костик ничего не ответит мне сейчас, было слишком явным. Пришлось попрощаться и убраться, считай, ни с чем. Впрочем, тон Костика обнадёживал.

На улице похолодало, я замотал шарф вокруг шеи, вставил наушники в уши и поспешил на остановку. Уже в автобусе меня застало сообщение от Гошки. «Сходим в «Осу» сегодня?» – я несколько секунд пялился на текст, прежде чем понять, ЧТО предлагает Гошка.

Свидание! Этот чувак, который несколько недель назад испуганно жался в стенку туалетной кабинки и стеснялся даже поцелуя, сейчас САМ приглашал меня на свидание. Кажется, я даже глаза вытаращил от удивления, а пальцы уже сами собой набрали короткое «ок», правда, следом, уже более осознанно я написал: «в восемь».

Удивительные вещи происходят. Именно с этими мыслями я собирался на нашу встречу. Мыслей вообще было, конечно, больше. Например, стоя под душем, я всё пытался понять, как именно отношусь к Гошке. То, что он мне нравится, я понимал. Вот только не мог определить, как именно и насколько сильно. Сорокина была права, когда однажды сказала, что я не могу сидеть на заднице ровно – мне скучно. И не получится ли так с Гошкой тоже? Что через пару недель он мне наскучит, и я пойду искать другие развлечения?

Странно было не то, что я наконец осознал это и принял не как данность, а как проблему. А то, что я реально начал задумываться, как этого избежать. Наверное, Сорокина назвала бы это прогрессом. Я даже захотел ей позвонить, чтобы посоветоваться, но решил, что разговор получится слишком долгим и лучше его отложить на другой день, когда будет свободный вечер, чтобы мы могли встретиться, выпить и перетереть. На трезвую голову подобные вещи обсуждать мне было бы сложно – я это чувствовал.

– Ходил к Костику?

Я посмотрел на Гошку с лёгким прищуром. Мы только успели сесть за свободный стол и сделать заказ, а тут сразу такие вопросы… Даже выжидать не стал. Беспокоится?

– Ходил, – кивнул я, решив не мучить его.

– И? – чуть напряжённо глянул на меня Гошка.

– Не переживай, мы не сошлись. Ты же из-за этого спрашиваешь?

– И из-за этого тоже, – Гошка закусил губу. Я невольно проследил за этим движением и сглотнул. Всё-таки что-то в Гошке было непередаваемо сексуальное. Даже в таких невинных жестах. Сразу хотелось его завалить здесь же. Я стиснул зубы и попытался восстановить дыхание. А Гошка продолжил после короткой паузы: – Некрасиво получилось по отношению к Костику. Вы же встречались, а тут я…

Скрыть удивление у меня не получилось. Потому что я никак не ожидал, что в нашем с Костиком расставании Гошка будет винить себя. Отхлебнув от принесённого официанткой бокала с пивом, я откинулся на спинку стула, на котором сидел, и покачал головой:

– Тебе из-за этого точно не стоит переживать. Думаю, мы бы всё равно рано или поздно разбежались. Не ты, так кто-то другой стал бы последней каплей Костика.

Гошка скользнул по мне немного растерянным взглядом и вздохнул, снова опуская голову и начиная изучать столешницу. Я молча наблюдал за ним. Сейчас я пытался приноровиться к новой роли, непривычной мне: роли человека, который пытается начать строить нормальные отношения, а не просто развлекается. Это был интересный опыт, нужный. Но не только из желания эксперимента я пошёл на это.

Пусть я ещё не до конца разобрался в своих чувствах к Гошке, но он точно мне нравился. И мало того, что с ним хотелось поскорее оказаться в постели, так ещё посидеть вот так в кафе было приятно. И узнать желал не только про любимые позы в постели – хотя, конечно, у Гошки не спросишь этого, девственник, блин, попался на мою голову, карма, наверное, – но и про другие интересы тоже.

И я принимал это с осторожным любопытством, словно ступал на тонкий лёд, покрывший знакомую реку, которую я обычно пересекал по мосту. Это было интересно. И я хотел узнать, что случится потом, когда я доберусь до противоположного берега.