Текст книги "Ring-a-round the rosie (СИ)"

Автор книги: daydreamerrr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Завтра он вернётся на работу, будет так же мил с мышью-Молли и продолжит следить за детективом из серверной, тщательно подготавливая их будущую встречу, но на сегодня Джим решил, что с него хватит. Взъерошив остриженные волосы, злодей перезвонил Моран с короткой инструкцией насчет таксиста – настало время вернуть Джеффа в игру и, одновременно с тем, признать право Рози на отдельную сказку, даже если для этого придётся научиться различать соблазны от наслаждений, конфетки от яда… Не делать из прелюдии карикатуру криминальной драмы. Прервать монологи плесени. Перестать запираться с сигаретами. Перестать. Переспать?

Собравшись, Джим неспеша накинул пальто, постоял так напротив зеркала и перед самым выходом с работы прихватил «одолженную» у Шерлока плеть – сегодня вечером это было самое изощренное, что пришло в его запертую от других дел голову.

Комментарий к X. Modus vivendi

В предыдущие части работы внесены изменения, в целом не повлиявшие на сюжет.

========== XI. Fiat justitia ==========

В первых числах ноября врачебный консилиум пошуршал бумажками и постановил, что мисс Адамс уверенно идёт на поправку. Её отключили от трубок с эйфорией, заменив капельницы горстью таблеток. И Рози распрощалась со сном. Таблетки меняли; чередовали дозировки. Но больная всё равно беспокойно ворочалась по ночам и вздрагивала от каждого шороха.

Хорошая новость: удалось избавиться от Эвана и прочих жаждущих прикоснуться к её беспомощности, как к святым мощам. «И потом, чем дальше Эван от меня, – думала Рози, – тем больше шансов у него выжить». Отец не навестил ни разу, а общение по телефону у Адамсов не клеилось. Моран тоже исчезла. Хоть женщина, подстрелившая её, и дала понять, что будет присматривать, наивно было мечтать, что эта опека надолго. Иных дел в Лондоне у киллера что ли нет? Так Рози осталась одна – в палате, полной цветов, которые охапками посылала сама себе на последние деньги.

Круг общения замкнулся на утренних обходах – «пятиминутках невозбуждающего стриптиза», как называла их девушка, потому что приходилось крутиться перед врачами с голыми сиськами. От нечего делать она выдумала себе альтер-эго: стриптизершу по кличке Грязная Розанн. В воображении Рози Розанн была той ещё оторвой: она соблазняла врачей, а потом их убивала, чтобы бежать из страны и найти себя в Вероне – впрочем, забава эта быстро скатилась в абсурд и наскучила. Учебники нетронутыми стопками лежали на тумбочке. Из развлечений оставался лишь телевизор, и Рози включала его фоном, чтобы тишина не смущала её диалог самой с собой. Одной остаться можно, даже если сон тебя покинул, но одной ей всё было одинаково и пресно, и хотелось просто схватить кого-то живого за руку и сказать: «Привет, я здесь, я существую!»

Ночью тринадцатого ноября был ровно месяц её второму рождению. Дрейфуя в тишине и безвременье, Рози смотрела в потолок – на спине дышалось ощутимо свободнее. Ей почти удалось задремать, когда в коридоре послышался шум. Шаги и громкие голоса приближались. Не успела Роуз подняться – дверь в палату со светом отворилась и пропустила четверых специфических незнакомцев. Первый носил костюм, а за ним было трое констеблей с кобурами и очень серьезными намерениями на каменных лицах. К ним присоединилась дежурная медсестра – женщина истерично верещала, всё грозилась кого-то позвать. Тогда Костюм заткнул её официальной бумагой и присел на краешек кровати больной:

– Роуз Адамс? – спросил он.

– Да, это я.

– Вы пойдете с нами. Наручники, – последнее было адресовано констеблям.

Роуз грубо подняли и зафиксировали запястья за спиной железными браслетами. Девушка возразила, что в этом нет абсолютно никакой необходимости. Но «вечеринка» продолжалась без учета пожеланий гостьи. Они вышли из отделения, миновали лифты и лестницей спустились в вестибюль. С какой-то странной надеждой и просьбой в глазах Роуз посмотрела на дежурившего внизу охранника, но он отвернулся. Её поторапливали – девушку в больничной пижаме и тапочках на босу ногу – выгоняли под ноябрьскую морось. Тут в темноте моргало полицейское «диско». На парковке дожидались ещё двое в форме – целый хоровод, шестерка вооруженных мужчин арестовывающих… Кого? Студентку выпускного года Роуз Адамс? Она вдруг запнулась и ощутила забытый укол под ребрами. Холодный, сырой воздух на мгновение парализовал дыхание. Но хуже того – всем было плевать. Роуз тащили к машине, как упертую козу на заклание. «Что же я за чудовище такое? Что со мной не так?» – думала она, лбом упершись в решетку на стекле. Из-за скованных сзади рук, можно было сидеть лишь согнувшись, что причиняло пульсирующую боль. Пришлось завалиться на бок и от каждого дорожного заусенца тыкаться носом в затхло пахнущее сидение.

Зато появилось время подумать и понять: она одна. Отец, со всеми своими связями, не всемогущ. Моран оставила пост. Джим… «Джим далеко, – с неправильной тоскою думала Роуз, – и не станет рисковать». Никто не придёт на помощь.

На улице было темно, и Роуз не сумела рассмотреть здание, куда её отконвоировали трое констеблей. Костюма рядом не было, и девушка осмелилась подать голос и потребовать, чтобы немедленно связались с адвокатом её отца. Тогда один из парней объявил, что у Рози больше нет такого права. Её завели в бетонный пенал – комнату для допроса – где было тускло, висело зеркало во всю стену и из пола рос железный стол с двумя привернутыми стульями.

Наручники пристегнули к столу. И Роуз наконец смогла выпрямиться по-человечески и вздохнуть.

Вскоре появился Костюм с ноутбуком и стопкой бумажных папок, разделенных маркерами.

– Как себя чувствуете? – безучастно спросил он.

– Я хочу поговорить с отцом.

– А я – заместитель комиссара полиции Цезарь Берг, – представился он. – Это дело лежит лично на мне. Мисс Адамс, вы знаете, почему вас арестовали?

– Я хочу поговорить с отцом, – упрямо повторила Рози. – Дайте мне телефон, мистер Берг.

– Очнитесь! Никто тут не собирается перед вами плясать ни в роли доброго, ни в роли плохого копа. Скажу просто: ваш отец, мистер Адамс, вчера был арестован, – заместитель комиссара ткнул узловатым пальцем верхнюю папку. – Эвана Питерсона, вашего сообщника, мы тоже уже допросили. Остались вы.

Цезарь Берг развернул ноутбук. Рози увидела черный экран и в верхнем левом углу небольшое окошко видеозаписи: съемка велась откуда-то сверху; Эван был в таком же положении, как и она сейчас – сидел низко сгорбившись и покачивался. А Костюм медленно ходил кругами и что-то говорил, будто зачитывал очень длинный и скучный приговор, ведущий к расстрелу.

– Нет! – с бульканьем вырвалось из груди Роуз. – Он ни в чём не виноват!

– В отличие от вас, мистер Питерсон сразу пошел на контакт. И поведал нам все, что знал.

– Пожалуйста, пожалуйста… – через силу шептала Роуз. Ей сделалось невыносимо и страшно, и перетянутые браслетами кисти рук, окоченев, перестали гнуться. Изо всех сил Роуз дернула наручники.

– Мисс Адамс, вы знаете, почему вас арестовали?

Ответ отрицательный. Она дернулась снова. Нажав на пробел, Цезарь запустил другое видео – это был склад при лаборатории мистера Адамса. Ночь, когда Роуз готовила капсулы для Джима.

– Я подрабатываю у отца лаборантом. В тот вечер мне пришлось задержалась, чтобы доделать научный проект, – объяснила девушка, чуть успокоившись.

– Мы в полиции привыкли называть вещи своими именами. Ваш проект – это кража сырья для изготовления наркотических препаратов.

– Нет, тут видно, что я брала самые обычные реактивы, расходники…

– А запись в журнал внесли? Тоже нет? А как же так получается: вы по ночам выносите из лаборатории химические реактивы… Во время проверки выясняется, что недостает специфических веществ. Не трудитесь врать, мисс Адамс. Я расскажу вам, что было после проверки: сначала подозрение пало на вашего отца. Часть «химии» нашлась у мистера Питерсона, и Эван взял вину на себя. Но мы к тому времени уже знали, кого он покрывает. Здесь у меня документы, улики, показания, которых хватит, чтобы сломать жизни всем троим.

«Джим, подонок конченный», – думала Роуз. Он подставил; поставил крест и избавился от свидетелей. Даже руки марать не пришлось!

– Я просто студентка.

– В «просто студенток» не стреляют, – Берг неожиданно подмигнул ей. – Я всё про вас знаю, мисс Адамс. Наркобизнес – жестокий бизнес, как у нас говорят… К счастью для вас, мне нет дела до возни с такой мелочью. Я охочусь на крупного зверя. Имя Джеймса Мориарти говорит вам о чем-нибудь?

– Нет.

– Тогда, может, вспомните этого человека? Приглядитесь внимательнее.

На стол легла фотография Джима размером с тетрадный лист – серьезный портрет усталого бизнесмена. Берг, как питбуль, вцепился взглядом в допрашиваемую; следил за реакцией, но Роуз училась владеть мимикой годами.

Второе фото с уличной камеры: площадь Рассел, напротив – отель. Джим выходит из кофейни.

– Вы работали здесь, верно?

Рози неопределенно дернула плечом.

– Всех посетителей не упомнишь.

– Этот момент тоже не «упомните»?

Цезарь передал третий снимок с того же уличного ракурса: Джим в расстегнутой рубашке плетется за парамедиками. На каталке, что они толкают, тело женщины. «Я принял решение, Моран. Видишь эту кровь? Это власть: и её жизнь, и её смерть всецело принадлежат мне». Роуз прикрыла веки, чтобы избавиться от Берга и глазами остаться с Джимом наедине. «Не разочаровывай меня, сладкая».

– Знаете что, Цезарь, – протянула она, скованными руками тасуя снимки, словно играя в наперстки, – очевидно, что эти три лица принадлежат трём разным мужчинам. На последнем фото я вообще без сознания! Ничего не могу вспомнить из той ночи и до сих пор не оправилась. Пожалуйста, отвезите меня обратно в больницу. Мне нужен врач!

– Джим Мориарти – самый разыскиваемый преступник в Европе.

– А в новостях о нём – ни слова.

– Я иду по пятам этого ублюдка уже много лет, мисс Адамс. Никто не подбирался к его «делам» ближе меня. Последний раз агенты засекли его в Китае. Мы накроем его, рано или поздно; с помощью наводки или без неё. Судьба Мориарти решена. А ваша?

– Китай – очень далекая страна, – улыбнулась Роуз.

В голове у нее гудело сквозняком от выбитого пулей окна: «Никто никогда не добирался до Джеймса Мориарти».

– О, вижу вам смешно!

«Слишком наглая случайность, не находишь?»

– Мне нечего добавить…

Берг злобно склонился над арестанткой.

– Дай мне зацепку, – сказал он ей прямо, – и ни тебя, ни твоего отца, ни Эвана не тронут. Сольешься – утащишь на дно всех.

– Ты спятил, – ответила Рози.

Девушка захрипела, когда Берг резко вцепился ей горло. Следующим движением он точно надавил на заклеенный повязкой шов. Каскад боли ударил из груди в позвоночник, завяз в лёгких и запретил дышать. Рози скулила на одной ноте, извивалась, но с прекращением пытки кошмар не закончился.

– И не таких ломали.

Берг шумно отряхнул руки, собрал фотографии и вышел за дверь.

В пенале не было ни окон, ни часов, и время, сверяющееся лишь с ударами сердца, шло неравномерно. Сначала Рози пялилась в зеркало, находя в своей внешности нечто новое – отвратное.

А потом Берг вернулся. И всё повторилось.

Вопросы, угрозы; на этот раз он не сделал ей больно. Он ушел ни с чем. А Роуз мучила жажда. Лишенный лекарств и подвижности организм быстро возвращался в то состояние, когда даже голову с подушки поднять невозможно. Девушка отключилась, сидя на жестком стуле. Когда очнулась, позволила двоим констеблям отконвоировать себя в уборную. Они унизительно следили за ней. Не позволив сделать и глотка воды из-под крана, вернули в бетонный пенал.

– Не нужно, пожалуйста, – хрипло просила Роуз, когда после запястий браслеты защелкнулись на её лодыжках.

– Был приказ, – отвел один констебль.

А второй выразился яснее:

– После того, как твой папаша удавился в камере, велено было удвоить меры безопасности.

– Я вам не верю.

Роуз дернулась, но железо держало крепко. Она закашлялась, и кашель вышел капельками алой крови на железном столе. Давясь слезами, Рози кричала: что ей нужен врач. Она умоляла. Она провалилась в небытие… Очнулась от прикосновения – это был Цезарь Берг. Вместо бумаг и ноутбука он принес кружку воды и поставил её на свой край стола.

В ушах звенело от бетонной тишины. Рози не могла проснуться, она трясла головой и теряла связь с реальностью. Стало ясно, что третьего раунда не будет – это конец.

– Я ничего не знаю, – выдавила она и подняла полный ненависти взгляд на Берга.

Он нервничал – охотник на Мориарти был бледнен и потел как от озноба. Что-то пошло не так?

– Начнем сначала? – предложил он. – Или покончим с делом сейчас же? В твоих силах всё прекратить.

– Это правда? Мой отец мертв?

– Но Эвана ещё можно спасти, – запнувшись, Берг промокнул салфеткой пот над бровями. – Расскажи всё, как было. Как тебя нанял Мориарти? Какую работу для него ты выполняла?

– Я просто студентка, – в который раз сообщила Рози. – И мне нужен врач.

В коридоре послышались шаги. От напряжения и мучительной сухости легких Роуз поморщилась. Но больше неё изменился в лице Цезарь Берг. Он вскочил с места и, кулаками налетев на зеркало, закричал: ещё один шанс, я не подведу вас, еще один шанс… Люди в костюмах констеблей вывели Берга под дулами нацеленных в голову пистолетов. В три щелчка Рози оказалась свободна от наручников.

Она поднялась на затекших ногах и, опираясь ладонью о стол, залпом выпила воду.

– Так-так-так, – раздался знакомый голос. Из темноты коридора проявились две фигуры, одетые в простую (какой Рози давно не видела) одежду. – И что ты там говорила, Моран? Обиженная баба сдаст тебя первой?

Молча прикрыв за собой дверь, Моран передала боссу купюру. Джим рассмеялся. Он вышел на свет и захлопал в ладоши, глядя на Роуз с нездоровым обожанием. Она и не услышала, как выронила кружку.

Бетонные стены превращали овации консультирующего злодея в оглушительное эхо.

🎶 Balthazar – Blues for Rosann

Комментарий к XI. Fiat justitia

Передаю привет всем отписавшимся под предыдущей частью. Эта глава – эквивалент моей признательности и благодарности. И да, иногда отзывы действительно могут дать автору такого пинка, что он пойдет и напишет (редко, но бывает:))

========== XII. Pereat mundus ==========

Он изменился: загорел и был дурашливо острижен. Наморщив нос, Рози поняла, что парфюмерной отдушкой разит не от Моран – это Джим. Загустевшая патока, щепотка перца. Отвратительный, манерный и липкий «самый разыскиваемый» полез обниматься, от чего Роуз едва не вывернуло наспех проглоченной водицей.

– Что с папой? – задрав нос повыше, спросила она.

– Ничего, он на работе, – прошептал Мориарти. – Всё хорошо, Рози, ты молодец.

Он крепче сжал её в объятиях, недвусмысленно врезавшись пахом в бедро. Моран отвернулась, когда дыхание Джима стало поцелуями на шее девушки. Рукой он морщил подол её больничной рубашки.

– К чему это шоу: выглядишь как гей, а ведешь себя… – Рози выгнулась и зашипела. – Конченный ты извращенец, тебе мало пристрелить меня?

Прохладная пауза остановила напор Мориарти и придала Роуз уверенности; улыбнувшись, он щелкнул девушку по носу. Ей наконец удалось выкрутиться.

– Боже мой! – он поднял руки и закатил глаза так, словно приветствовал вновь уверовавшего грешника в церкви имени Себя. – И снова мы в игре, сладкая.

– Притормози на минуту, ладно? Сядь, – хрипло потребовала Роуз, – пожалуйста, Джим, поговори со мной.

– Я весь твой.

Моран вышла, оставив дверь приоткрытой. А двое сидели за железным столом – друг напротив друга. Никто не был прикован или связан необходимостью говорить. Роуз чувствовала, что зря упускает шанс допросить Мориарти; она чувствовала, как бурлит в нём эйфория, и как плавится её собственный мозг. Но больше всего беспокойства доставляли вздохи – глубокие, колючие вздохи грозили прикончить её скорее, чем этот обозлившийся на мир ребенок расставит солдатиков для новой игры.

В ожидании Джим растерял всю томность. Выстукивая по столу бодрую дробь, он смотрел на Роуз с тем любопытством, которое ей было хорошо знакомо, и потому не пугало.

– Полиция, допрос, угрозы: ничего этого на самом деле не было? – собрав в горле немного воздуха, спросила Рози.

– Пока не было. Пока знаем только ты и я, но очень скоро кто-то вроде Берга или персонаж куда менее приятнее него может попытаться нам помешать. Я хотел понять: готова ли ты? Считай это генеральной репетицией.

– Но Эван!

– Никто его и пальцем не тронул, – Джим скучающе покачивал головой. – Плохое качество записи, плюс ракурс, плюс схожий по комплекции актёр. Фотографии, кстати, тоже нарисованные. Перестань быть такой доверчивой.

– Ты ужасен, – сказала Роуз.

– Нет, это ты ужасна, – возразил Джим. – Не жалко отца, так пожалела бы птенчика! Но ты выбрала защищать меня – очень странный выбор.

– Я знала, что ты вернешься.

– Той ночью в Рассел, конечно, я помню, что ты сказала… Ты понимаешь, что сама виновата? Скажешь, случайность? – он выдержал паузу. Не дождавшись ответа, полез в карман брюк, и на столе оказалась яркая, как праздник, коробочка размером с ладонь. – Как бы то ни было, ты молодец. Я привез тебе подарок: обычный, заурядный, скучный. Откроешь?

– Нет.

– Что тебя опять расстраивает, Рози?

– Убери.

– Ты сама этого хотела.

Ошпарив девушку взглядом, Джим толкнул подарок вперед. А Роуз не хватило воздуха на ещё одно «Нет», слабость залепила ей рот – оставалось только сжаться до ничтожных размеров этого слова. Она думала, что похоронила всех чудовищ; думала, что, переродившись, стала бессмертной. Роуз Адамс хотела выжить (любой ценой), но «коробочка» намекала на новую игру – яркую, праздничную смерть. Слабость залепила уши: Роуз видела, как губы Джима работают над яростным монологом, но слышала только собственный беспорядочный стук и бульканье.

Обойдя стол, Джим развернул девушку и взял за горло – он считал пульс.

«Папочка отвезёт тебя домой», – больше кожей, чем ушами услышала она. А потом в комнате появились незнакомые люди и, став для Адамс коконом, оттеснили Мориарти.

***

Джим переспал с Роуз. Но перед тем пришлось избавиться от врачей – как они надоели! Халаты выкачали скопившуюся в легких Роуз жидкость и, взамен накачав её какой-то другой, велели скорее вернуть больную в палату под постоянное наблюдение мониторов.

Джим повёз Рози в Рассел. Здесь всё было по-прежнему, как и месяц назад до выбитых стекол и скорой. Они выспались, приняли душ; Джим ещё раз убедил Рози, что арест не был правдой. В общем-то он собирался обойтись без спешки, но сам не понял, как заслужил поцелуй. Девушка была не в себе от букета различных препаратов и целовать её было всё равно, что целовать её вялого двойника. Плотно задернув шторы, Мориарти долго, до изнеможения, тискал разметавшееся на подушках тело перед тем, как заняться любовью. Всё механически. В сексе он явил себя примерным консерватором. Возможно потому, что избегать боли – сейчас был единственный способ доставить партнерше дозу немедикаментозного кайфа. Джим хотел этого: заласкать до полусмерти, пропитать потом и стонами, а не кровью. Он так долго сдерживался. И теперь сдерживался ещё сильнее, чтобы ничего не испортить. Ужасный злодей не хотел оказаться ужасным любовником. После Роуз попросила ещё тех препаратов, но Джим так устал от её сонных с поволокой глаз, что разрешил лишь пару необходимых таблеток.

Была глубокая ночь. Двое отдыхали на смятой простыни. Рози сидела, утопая в Эвересте подушек. А Джим лежал, устроив голову на животе любовницы. Она машинально гладила его короткие волосы, и всё сошло бы на нет, сладкая идиллия в момент наскучила бы консультирующему злодею, если бы не квадрат марлевого пластыря на груди Роуз – под ним заживали воспоминания и дыра, которую он в своё время не растревожил, вопреки тому, что погрузиться пальцами под кожу хотелось до жути. Расковырять уже сросшиеся края плоти, добыть трофейную пулю. Мориарти и сейчас был одержим фантазией, что она всё ещё там и жаждет его внимания.

Но внимания хотела и Рози, тихо мурлычущая какую-то песенку.

– Я помню всё, что ты говорил мне в реанимации, – сказала она так певуче, будто могла угадать музыку в мыслях Джима. – О детстве, о Белфасте…

– Пуф, – выдохнул он, приложив к виску сложенные пистолетом пальцы. – Забудь, или придется убрать тебя как опасного свидетеля.

– Снова? Не хочу возвращаться в больницу.

– Думал, тебе нравиться лежать и пялиться днями в телевизор. Кстати, вопрос от Моран: что за трюк с букетами? Ты ведь сама их заказывала – я проверял выписку с кредитки.

– Просто… – Рози ощутимо пожала плечами.

– Ты выдумывала себе поклонников, чтобы я ревновал?

– Ревновал? Ты? – она искренне фыркнула. И Джим (не из тех, кто переспрашивает дважды) ущипнул Роуз за упругий бок. – Я едва держалась в сознании, – через паузу ответила девушка. – Пока ты жарился на солнышке, Джеймс, и наслаждался собой, букеты вяли. Я мучилась, дышала через трубочку, но продолжала жить. Тогда я решила, что многие вокруг меня исчезнут или умрут, как розы в тухлой воде, а я выживу. Они были нужны, как напоминание.

– Со мной, думаешь, проще выжить? – спросил он небрежно.

– С тобой – мой единственный шанс выжить. Я ведь совсем не знаю тебя и совсем не люблю. Любила бы, было бы хуже.

Джим нехотя скатился с нагретого места, завернулся в халат и нашарил виски в мини-баре. Безумие поутихло. Усталость – побочный эффект расчетливости. Цинизм – сквозняк в голове. Он щелкнул выключателем, зажигая крошечные ночники вокруг кровати, и в свете ясно увидел, что и правда не к лицу им сантименты. Рози прятала несчастный взгляд и уже не была такой смелой. Конечно, она любит его – ещё как! И он позволит ей жить с этим. От нарисовавшейся в голове картины Джиму хотелось неприлично хрюкать и смеяться; напиться в дым, застрелиться, полететь с крыши, разбиться, и чтобы после эта грустная красотка успокаивала портрет на его надгробии поцелуями.

Бывают пропасти, за край которых страшно взглянуть. Но не случайности приводят к ним.

– Ты ужасна, – бросил Джим; бросил заурядную коробочку на кровать и принялся одеваться. – Может, откроешь наконец?

Он зашнуровывал кеды и подозрительно косился на распаковку, ожидая любой реакции.

– Знакомый запах, – сказала Роуз. В руках она баюкала крошечный флакон; не полноценный парфюм даже – пробник. – Что это?

– Мамины духи.

– Тебе было пять. И ты помнишь?

– Нет, духи твоей мамы. Ты так звала её в ту ночь. Подумал, тебе это нужно. Их уже не выпускают, но один из моих клиентов парфюмер. В общем-то главное, что подарок, как ты просила: заурядный и пахнет также.

Запутавшись в словах до головокружения, Мориарти махнул на них рукой, накинул куртку и, стоя перед зеркалом, растрепал волосы.

Он был уже одной ногой на пороге – он ждал, что его окликнут.

– Джим.

– Рози? – звать её по имени было щекотно.

– А мы сможем когда-нибудь поговорить об этом: о моей маме, о твоей маме… Съездить однажды в Белфаст как нормальные, скучные и заурядные?

– Когда-нибудь, конечно, сможем, – он усмехнулся. – Раз ты планируешь жить вечно, у нас вся вечность впереди.

– Я хочу видеть тебя. Ты же знаешь, я готова.

– Вот он я – во всей красе.

– Сейчас ты один, выйдешь за дверь – и вернешься кем-то другим.

Единственный сухой халат был у ног Джима, и «красть» его было опасно. Не придумав другой одежды, Роуз попыталась примерить простынь. Гора подушек полетела на пол, но преисполненная решимости девушка продолжала тянуть ткань на себя.

– Сладкая, ты вообще слышала что-нибудь про личные границы! – возразил Джим, позабыв себя от восхищения.

Вновь наполнявшаяся жизнью девушка – её нагое тело – было зрелищем крайне волнующим.

– Я не вернусь в больницу!

– Ещё как вернешься! А ну, марш обратно в кровать! Хочешь играть на равных —приведи себя в форму, – подмигнув на прощание, Джим попытался исчезнуть.

Мориарти с топотом бежал по длинному коридору отеля Рассел. А за ним по пятам летел всклокоченный призрак в мятой простыне. Мир, очевидно, сошел с ума! Случайно запнувшись о складку на ковролине, Джим растянулся на полу и захохотал. Сверху на него навалился полтергейст, и Джим не стал сопротивляться, когда тот потребовал его обратно в номер.

Знать бы наперёд, что Шерлок станет гоняться за ловушками злодея-консультанта в одной простыне, и ткнуться револьвером в собственный висок – не скучно… Пуф.

🎶 Tyrone Wells – More