Текст книги "Сказка под кровавой луной (СИ)"
Автор книги: DavidCorrelfield
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Сначала ничего не произошло. Ровный, почт синхронный звук их шагов был единственным, который нарушал тишину того участка мертвого города, в котором они очутились. Затем улицы наполнились вибрациями голоса столь сладкого и неземного, что он явно никогда не принадлежал этому миру. Священнику показалось, что пел ДемисРуссос, но поклясться в этом он не мог. Хотя было бы иронично, признался он себе, если бы древнейший орфический экзорцизм напел человек с голосом сказочного принца.
Казалось, в воздухе зависли крохотные кусочки хрусталя, и голос певца заполнил все пространство, заставляя его звенеть и изгоняя зловоние средневековья в никуда. Волк, Кот и юноша остановились. Сияние глаз оборотней поугасло, а глаза парня наоборот, прояснились. Прежде чем они успели что-то сказать, перед ними вырос священник в черной сутане и прижал палец к губам. Он держал в другой руке старый кассетный диктофон, и из которого доносилось какое-то прямо-таки райское пение. Не медля ни секунда, Казимир сунул в руки юноше приборчик, и тот безмолвно принял его, хотя по взгляду можно было понять, что если они выберутся отсюда живыми, вопросами он его замучает до смерти. Казимир растер в ладонях ладан и смочил руки водой из Иордана. Не обращая никакого внимания на вялые протыстынелюдей, он растер им глаза и виски этой странной смесью. Ксёндз уже повернулся было к Виктору, чтобы совершить те же манипуляции, однако в этот момент раздался оглушительный грохот литавр, знаменующий завершение экзорцизма.
Всё вокруг начало с грохотом распадаться на мельчайшие кусочки. Величественныеособняки покрывались трещинами и рассыпались в пыль прямо у них на глазах, а фронтон величественного викторианского строения прямо перед ними рассекла огромная трещина. Разлом тут же заполнила своим сиянием красная луна, и он стал похож на грязную рваную рану. На небе начали появляться звезды, а и их свет уже не отвращал взгляд, а наоборот, казался единственной истой и невинной вещью в этом забытом богом клочкереальности. Пусть эти звезды и были далёкими и холодными.
Раздался оглушительный треск, и дом, до этого лишь треснувший, теперь рухнул, разваливаясь на ходу на сотни кусков поменьше, и поднимая огромное облако пыли. Всё это напоминало рушащуюся дешевую декорацию, и в чем-то это совпадение было верным: сейчас должны был появиться кукловод. А пока он не появился, Казимир кратко изложил своим спутникам суть недавних событий и свои соображения по этому поводу:
– То есть ты считаешь, что есть в мире ведьма, способная призвать полубога? – Баюн старался спроситьскептически, но в голос против его воли прокрадывалась насмешка. – Бред. Просто Бред. А вам всего лишь повезло. – С этими словами он повернулся к пылевой завесе, ожидая, пока она спадет.
– Думаю, он всего лишь напуган, – доверительным тоном сказал Волк. – Во всяком случае, ваш вариант мне кажется единственно верным. Хоть и неприятным. – Признал он и присоединился к Баюну в созерцании завесы, которую уже начала разрывать на куски налетевший легкий ночной ветерок.
– Что же нам делать? – Виктор успел только спросить, и уже не успевал услышать ответ священника, а тот не успевал сказать своё «Я не знаю», потому что пылевой занавес окончательно раздвинулся. Или растворился в воздухе.
Первыми, что они увидели, был обезглавленный человеческий скелет, усаженный на трон из дерева. Со скелета обрывками свисало нечто, что еще несколько часов назад было ярко-белым платьем.
– Лилия, – охнул юноша, нов то же мгновение его плечо крепко стиснул Волк, давя в зародыше поток сантиментов и бессмысленных сотрясаний воздуха. Будь юноша поумнее, он был бы ему благодарен, но сейчас он просто разозлился, и пообещал себе, что так этого не оставит.
На скелет была наспех и нелепо водружена оленья голова. Волк сообразил, что это было то самое черное существо, которое подло напало на него сзади во время дуэли с Королем, и он ему переломил хребет. Видимо, теперь ему оставалось служить своим хозяевам в смерти, так как в жизни Волк его оставил в состоянии совершенно недееспособным.
К слову о хозяевах. Рядом с троном безмолвно замерла женская фигура в черном балахоне. Из-под капюшона на грудь мертвыми змеями падали две толстые седые косы, схваченные грязно-серого цвета лентами, а из частей лица был виден только подбородок, морщинистый и острый. Как в замедлении, фигура подняла руки в черных матерчатых перчатках и захлопала:
– Браво! Браво! – зазвенел совсем не старческий, задорный голос. – Не сами так с Божьей помощью, а?
И расхохоталась. Капюшон с лица не спал, но Виктор был готов поклясться, что в сиянии луны блеснуло два разноцветных глаза – изумрудный и аквамариновый.
– Кто ты? – не удержался он. Парень свято верил, что из всех присутствующих у него было больше всего оснований задавать вопросы. – Зачем ты это делаешь?
Самый неудачный выбор, рассудил Баюн. Сейчас начнется поток псевдофилософии, сомнительной мотивации и непомерного пафоса.
– Как зачем? – голос из-под капюшона изобразил самое искреннее удивление, какое только могло бы быть. Вспомните свой путь сюда. Пока вас не разбудил слуга несуществующего господина.
И они вспомнили. Волк вспомнил азарт охотника, прячущегося в тенях, Виктор вспомнил об историях и загадках на каждом шагу, а Баюн снова как будто на мгновение приобщился к тому безграничному потоку знаний, что тек через него на тех волшебных улицах. Ксёндз уже начал было беспокоиться, что его спутники снова попали под злые чары, но увидел, что они все пребывали во вполне бодром расположении духа, здравом уме и при трезвой памяти.
– Видите? – фигура вкрадчиво заговорила. – В тот краткий миг вы все были мертвы. Какждый из вас в смерти получил то, чего жаждал при жизни. Вам всем открылись врата к безграничному счастью, из которого каждого из час когда-то давным-давно выдернули помимовашей воли. Мне стоило лишь один раз заглянуть за эту грань, чтобы все понять. От четкого иразмеренного порядка, где каждый знал свое место, мы перешли к безудержным метаниям от одной точки к другой, и все равно с заведомо известным финалом. Который почему-то ни у кого язык не повернется назвать счастливым.
– И ты хочешь принести это состояние всем вокруг? – голос Баюна был опасно задумчив.
– Определенно. Постепенно, от одного местечка к другмоу, заводя себе единомышленников. Да вы ведь и сами все видели. Неужели вам не понравилось?
– Понравилось, – этот хрипловатый голос уже принадлежал Волку. – Я не мастер рассуждать о высоком, но я вижу всё происходящее несколько в ином свете. То была не смерть, а лишь околосмертное состояние. Гипноз, кома, стазис – называйте, как хотите. Так может каждый живой.
– Наглая ложь! Я точно знаю, что была мертва! Такие знания, такие переживания, такие ощущения…. – Баюн отметил удивительную смесь истерики и мечтательности в её голосе. – Ни одно земное переживание не сравнится с этим.
– Не сравнится с обычным кислородным голоданием? – Кот понимал, к чему начал клонить его друг, и теперь помогал ему. –Это всего лишь галлюцинации, вызванные холатропным дыханием или NDE, но не более. Вы выстроили целый волшебный мир на лжи, да еще и призрака-полубога на цепь посадили. Вы обычная фанатичка.
Фигура помедлила, словно взвешивая что-то…
– Вы ведь сюда пришли не разговаривать со мной, правда? Да и я с вами разговаривать особенно не хочу. Херн, кончай их.
– Так это все-таки?.. – Договорить Виктор не успел, потому что с треском и хлюпаньем голова лопнула, как свежий арбуз. Серо-красные ошметкибрызнули на сутану Казимира. Тот, не успев еще ничего понять, ощутил, как в его руке оказалось что-то округлое и деревянное. Ему даже не пришлось поворачивать голову, чтобыпонять, что он держит трость с набалдашником в форме ощерившейсякошачьей головы.
– Пригодится! – и Баюн увернулся орт удара полэкса, с тяжелым гулом рассекшего воздух в паре миллиметров от него.
Буквально за считанные мгновения спокойная диалоговая сцена сменила декорации на самый настоящий ад. Луна вспыхнула еще ярче, и теперь брусчатка оказалась залита кровью. С глухим свистом налетел ветер, погнав по земле газетные листы с давно выцветшими заголовками, облачка пыли и куски мусора а небо заполонили грачи, и их хохот заставлял чувствовать себя полнейшими ничтожествами. Одна из птиц наплевала на отчаянно дерущихся внизу и приземлилась на то, что осталось от головы Виктора. Деловито потоптавшись, она начала отрывать кусочек за кусочком еще теплому плоть, и некому было её остановить.
Херн, как и положено ожившему мертвецу, усталости не знал, и потому темп атак снижать упорно не желал. Баюн уже один раз попытался остановить его выставленной левой лапой, но только лишился своих любимых стальныхкогтей. Сейчас с пальцев капала кровь, сама рука висела плетью, и теперь ему оставалось только уклоняться от ударов, уповая на то, что ему хватит ловкости и изворотливости до того момента, пока Волк что-нибудь придумает.
А Волк думал. Сейчас призрак явно был одержим идеей на добить уже выведенного из строя Баюна, а потом уже займется Волком. Сейчас Херн уверенно загонял Кота на место, где раньше был один из тех особняков, а сейчас просто груда камней с ощерившимися осколками битого стекла и кусками разрушенной мебели. Как только призрак его туда загонит, через три-четыре шага Баюн непременно споткнется, и тогда легкими движениями его можно будет сделать историей. И тогда оборотню в головупришла идея, которую сам Кот непременно назвал бы безумной. Схватив один из больших осколков каменной стены, что осталась от строения, он изо всех силы швырнул его в спину удаляющемуся живому мертвецу.
Сработало! Удари оказался достаточно сильным, чтобы сбить Херна с темпа, заставить его утратить равновесие, а удар – лишиться прежней силы, акцентированности и выверенной траектории. Но это имело и свои неприятные последствия: уже увернувшийся от идущего по прежней траектории удара Кот физически не мог подстроиться подл резко изменившийся рисунок полета огромного полэкса, и тот всем своим весом обрушился ему на левое бедро. Раздался треск, и Баюн с шипением упал навзничь. Рядом тяжело рухнул на одно колено призрак, и уже через мгновение он начал бы подниматься, но Волк ему этого мгновения не дал. Уже на лету, набрасываясь на Херна, он начал принимать обличие зверя и прижал противника к земле. «Где же ты раньше был», – только и смог подуматьБаюн, и, превозмогая боль, поднялся. Стараясь не обращать внимания на огненные круги перед глазами, он заковылял к Казимиру.
А священнику была нужна любая помощь. Как только он отвлекся на кровавые ошметки, что недавно были головой того милого юноши, ведьма своей колдовской силдой отбросил его на несколько шагов и припечатала к земле. Воткнув между камнями брусчатки трость Баюна, он встал, и на него обрушилась вторая волна колдовского ветра. Освещенная кровавым светом, ведьма сейчас казалась существом из иных сфер, жуткой посланницей реальности, живущей совсем по другим законам, находящимся за пределами обычной логики и веры.
Ксёндз начал читать классический католическийэкзорцизм, однако ведьма в ответ на это то ли отмахнулась, то ли просто властным жестом наслала на него птиц. Тем тут же захлопали крыльями вокруг лица священника, и тот начал яростно от них отмахиваться тем концом трости, на котором была кошачья морда, ни на секунду при этом не переставая читать экзорцизм. На последнем «Аминь» птицы от него отстали, однако в движение пришла сама ведьма. Откуда-то из рукава вскользнула узкая полоска стали, покрытая диковинными узорами и письменами. Атаковала она с быстротою гадюки, которую он видел в детстве на болотах за домом своей бабушки в далекой-далёкой Силезии. Не успел священник ничего подумать, как трость в руке против его воли дернулась и парировала удар. Похоже, они оба с ведьмой были очень удивлены.
– Именем Господним, изгоняю тебя… – начал он, как вдруг почувствовал, как где-то между третьим и четвертым ребрами начала рваться сначала ткань сутаны, затем, после небольшого натяжения – нежная кожа на груди. Как в рапиде, он ощущал острую сталь, вспарывающую оболочку за оболочкой, мышцу за мышцей, чтобы выйти уже с другой стороны его тела. Боли при этом, на удивление, не было.
– Ты еще не понял? Он тебя уже давно не слышит, святой отец… – Этим голосом следовало бы рассказывать детям сказки на ночь, петь песни или говорить слова любви под луной. Обычной луной, а не этим окровавленным подобием. Отец Казимир провалил свою последнюю и единственную миссию. Правда, его это уже не интересовало. Он уже шел по гравийной дорожке к милому приземистому домику где-то на просторах Верхней Силезии. Вот открываются двойные двери, и нагое немного выцветшими, но все еще сияющими любовью глазами смотрит низенькая седая женщина. Её темно-синий фартук и загрубевшая от постоянной работы кожа на пальцах покрыты пятнами муки, но сейчас его это не останавливает. Для него уже вообще ничто не имеет значения.
– Я дома, бабушка… – Прошептал он и заключил женщину в самые крепкие свои объятия.
… На лице священника застыло облегчение. Морщина разгладились, а длинные цвета воронова крыла волосы теперь казались не спутанными патлами, а ангельски ореолом. Ведьма и подошедший сзади Баюнсмотрели на отца Казимира с таким видом, будто его смерть каким-то образом передала и их душам частичку покоя. Где-то вдалеке Волк кончил разрывать на части тело Херна, и сейчас, уже снова в человеческом облике, крошил олений череп оружем, которое до этого чуть раскрошило их самих. Грачи исчезли, ветер стих, наступило полное оцепенение. Через секунду Баюн почти ласковым движением провел правой лапой по шее ведьмы, и та с хрипом встала на колени, а сам Кот без капли изящества плюхнулся на задницу и наконец позволил себе завыть от боли. Улицы начали возвращать свои прежние очертания, и они заметили, что так и остались на самом деле стоять перед главным входом в Институт. Луна снова сияла своим привычным серебром, и кровь в её свете казалась чернее и гуще, чем была на самом деле.
========== Эпилог ==========
Эпилог
Как и в конце всякой истории, Таинственный Незнакомец уходит. Эти двое не стали исключением из правила. На окраине того крохотного городка приютился магазин подержанных машин. Выбор там был небольшой, но, похоже, незнакомец в мятых джинсах точно знал, чего он хочет. С такими клиентами всегда было приятно работать, и уже через час незнакомец вышел, рассеянна вращая на пальце ключ от старенького, но надежного BMWX5. Владелец, улыбчивый коренастый мужчина с редкими седеющими волосами, уже подумал, как обрадуется дочка папиному подарку, когда он заберет её от матери на выходные. И уже через секунду незнакомец вылетел у владельца магазина из памяти, ведь вон там молодая семейная пара неуверенно мялась возле болотно-зеленого «РеноМеган». Первый клиент этого дня так основательно выветрился из памяти мужчины, что он уже и не будет помнить, почему вместе с роскошной полуметровой фарфоровой куклой он подарит дочке шелковую алую ленту, которую сию же минуту заплетет ей в волосы. До конца вечера он будет любоваться тем, как эта лента блестит в свете лампы, пока мать его дочери не позвонит и не скажет, что ребенку пора домой…
– Как здесь сиденье отодвигается? – Баюн все еще кривился от боли, если ему приходилось сгибать ногу. Волк перегнулся и нащупал под сиденьем друга рычажок и потянул. Кресло послушно отъехало, а Кот шумно и с облегчением выдохнул.
– Куда сейчас? – Волк регулировал сиденье и зеркала под себя, приподнял подушку и вообще сделал все, чтобы машина стала максимально удобной для дальней поездки. Всё, больше им не придется трястись в поездах, травма Баюна все-таки заставила его признать, что личный транспорт пусть и будет более заметным, но зато удобным. Однако сейчас Кот совсем не интересовался ни машиной, ни тем, куда она поедет: его гораздо больше интересовалонебо, затянутое сегодня тучами. Вопроса он тоже не услышал. Волк тяжко вздохнул и завел мотор и уже через минуту влился в бурный поток транспорта на выезде из города.
– Скажи, почему мы его не заметили, Серый? – Кот все еще не поворачивал к Волку головы, а тот был слишком поглощенвождением нового для себя автомобиля, чтобы отвлекаться на друга. Радость, конечно же, от приобретения, была больше тухлой формальностью, а после озвученного вопроса она и вовсе решила, что она и так задержалась в гостях у этих двух незнакомцев.
– Единственная причина, которая мне кажется рациональной, – Волк пошел на обгон автопоезда с с забавной черной собачкой на желтом фоне на борту. – В том, что он материализовался прямо у нас за спинами и незамедлительно атаковал того, кто был ближе всех. Для меня это видится единственным способом обмануть наше чутьё.
– Я молюсь, чтобы ты был прав.– Голос Баюна был странно хриплым и тяжелым. – Мы ведь не переубедили ту ведьму. Просто перешутили, разозлили, вывели из себя. Я боюсь подумать, что тогда мы хоть на мгновение допустили её правоту. Ведь если так, то этого мгновения было бы достаточно, чтобы зайти нам за спины и ударить. Получается, мы допустили, разрешили им напасть первыми и убить мальчишку. А потом я видел лицо Казимира. Оно было таким красивым. Таким спокойным. На нем было почти блаженство. Волк, – он отвернул свой взгляд от окна и вперился в друга безумными глазами. – Она ведь неправа, да?
Волк промолчал. Он тоже оплакивал и юношу, и священника, но его молчаливой натуренельзя было особенно развернуться, и потому он был благодарен, что Баюн начал разговор на эту тему. С минуту он подбирал нужные слова, а потом заговорил:
– Я не умею рассуждать так же красиво, как ты или та ведьма, да и в Родных землях я умирал, наверное, больше раз, чем вы все, вместе взятые, так что у меня взгляд на такие вещи несколько особый. – Он снова пошел на обгон автопоезда, на этот раз с каким-то облезлым полярным медведем на борту. – Еще там я пришел к выводу, что живой ли, мертвый ли – это кому-то нужно. Кому-то за нашими пределами, понимаешь? И если подходить к вопросу с такой точки зрения, то я не уверен, что для этого кого-то есть существенная разница между жизнью и смертью. А если нет для него, то я не уверен, что она есть и для нас. Стоя перед зеркалом, ты никогда с точностью не скажешь, с какой стороны находится настоящий ты. И потому ту ведьму следовало убить: будь она хоть трижды права, она взяла на себя роль того, кого нельзя вообще трогать и кого вообще не стоит пытаться понять. И за это поплатилась рассудком, став безумной фанатичкой. Мне сейчас остается надеяться, что Виктор и Казимир находятся в лучшем месте, чем это. Баюн?..
Но Кот уже спал на сиденье рядом, и Волку пришлось левой рукой нащупывать на заднем сиденье плед и неловкими движениями накрывать друга. Начало смеркаться, а со стороны города за ними уже тянулись серы щупальца дождя.
Как и всякой истории, этой тоже положен рассказчик. Я провожал незнакомцев на сером BMW, сидя на знаке выезда из города. Мне было положено ненавидеть их за все те разрушения, что они принесли с собой, но только дурак скажет, что история, которую они принесли взамен, не заслуживала внимания. Впрочем, мне пора. Пара взмахов крыльями – и вот я уже пролета над городом, со всеми его жителями, суетой, машинами и, конечно же, историями. Я уже стар, и каждый лишний взмах крыльями мне стоит больших усилий, но лететь мне, к счастью, недалеко. Вот знакомый дом и знакомый карниз, вот уже родное окно. Три удара клювом – и я уже греюсь в тонких теплых девичьих ладонях. Меня аккуратно ставят на стол, а рядом стоят плошка с водой и корочка хлеба. Нет, спасибо, старикам положена строгая диета. Дайте-ка я лучше посмотрю, во что сегодня наряжается моя рыжеволосая хозяйка и как она при этом крутится перед зеркалом. Интересно, где она сегодня будет петь?
