Текст книги "Седьмой канал (СИ)"

Автор книги: Darrell Larsen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

15

Первой мыслью было позвать на помощь. Я достал рацию, надеясь услышать, что вторая группа уже в пути.

– У нас противник. Он, кажется, убит. Есть раненый.

– Что?! Паш, что у вас там происходит?

Мне ответила Соня. Я понял, что забыл сменить канал. В голову только и пришло сказать:

– Шутка. У нас всё нормально.

Канал действительно всё ещё стоял седьмой. Стоило мне вернуться на нужный, как оттуда донёсся взволнованный голос Михаила:

– …ём. Доложи обстановку.

Шурик тем временем зажимал шею своего отца. Тот хрипел, пытаясь что-то сказать, но из его рта доносилось только хлюпанье крови.

Саша не понимал, что происходит. Из его покрасневших глаз текли слёзы. Всё, что он мог – пытаться остановить кровотечение.

– Положи его на живот, блять. Он захлёбывается.

Действовать надо было быстро. Пока Саша пытался перевернуть отца, я сосредоточил всё внимание на лежащем теле в паре десятках метров и вызывал помощь по рации.

– У нас противник. Возможно, мёртв. Есть раненый.

Ответ не заставил себя долго ждать:

– Уже идём.

Всё также посматривая на противника, я отстегнул магазин, замену которому достал из разгрузки.

Подмога прибыла не дольше, чем через минуту. Первым забежал Михаил, что остановился в дверях. Он держал пистолет, который тут же нацелил на лежачего.

Девушки шли следом, держась у него за спиной. Обе были взволнованы, но держали себя в руках.

Михаил медленно приблизился к противнику, правой держа пистолет, а левой ощупывая шею трупа.

– Этот готов. Оля, иди к ним. Посмотри, что с Димой.

Сам он начал обыскивать карманы трупа, пытаясь найти хоть какую-то информацию о нём.

Ольга сначала шла медленно, но чем ближе приближалась и понимала, что происходит, тем сильнее ускоряла шаг. Следом за ней шла Лена.

– Твою мать, Дима, – голос её чуть ли не сорвался на визг, – что случилось?

Шурик, вытирая глаза от слёз багряными руками, еле выдавил из себя:

– Он уже всё…

– В смысле всё, ты о чём?!

Ольга скинула с себя сумку около Дмитрия и хотела ощупать пульс, но заметила, что шея вся в крови.

– Ох, сука, – не сдержалась женщина, – быстро достаньте бинты с ватой. Они у меня в нижнем кармашке. Паша, живее.

Я торопился, как только мог. Уже когда достал всё необходимое, она сказала мне:

– Не надо. Он умер.

Эти слова были словно удар. От осознания всей картины я просто сел. К такому нас не готовили. Мы должны были за пару-тройку дней дойти до соседнего бункера и вернуться домой, рассказывая друзьям о том, что видели, но никак не хоронить кого-то из нас. Судьба слишком жестока. К лежащему рядом товарищу; к нашей группе или бункеру; судьба жестока ко всему человечеству. Мы не заслужили таких испытаний.

– Идите сюда, – голос Михаила прервал мои рассуждения.

Он подзывал нас с Сашей подойти к нему и лежачему рядом стрелку. Тот был одет в потрёпанные джинсы и лёгкую спортивную куртку. Когда-то синего, а сейчас бардово-чёрного цвета футболка была усеяна несколькими дырами от пуль. Ещё одна была на правой ноге, чуть выше колена, которую я оставил самой первой.

– Кто стрелял первым?

– Я… Он хотел выстрелить… Короче, всё быстро получилось, одновременно.

– Ну что, стрелок, молодец, – похвала от него звучала слишком едко, – теперь мы не узнаем, кто он и чего хотел.

– Он что-то сказал про то, что залезли куда-то.

– Скотами назвал, – добавил Шурик, пнув его в бок, – мудила.

– А ну, успокойся, – толкнув его рукой, рявкнул Михаил, – а ты какого хера не отвечал? Мы говорили, что он идёт.

– Что? – я растерялся, осознавая, что натворил.

– "Что", сука? – вскипел лидер, – тебе нахера рацию дали, если ты со своими обязанностями не справляешься?

– Я… Я не знаю… Ничего не было. Вас услышал только как сюда вышли.

– Не было? – он указал в другой конец галереи, – этого тоже не было? Из-за тебя у нас потери.

– Да не знаю я.

Кожа на спине покрылась мурашками. Меня бросило в жар. Единственное, что я смог, так это придумать ненадёжное оправдание:

– Может, помехи какие. Не знаю. Ничего не…

– Он не врёт, – сказал Саша, смотря мне в глаза, – звука не было.

По его взгляду было понятно, что он уже понял мою главную ошибку. И то, что я это заметил, тоже отражалось в его взгляде.

Михаил умолк. Он не стал продолжать допрос, а просто встал и пошёл в сторону девушек. Я ещё раз бросил взгляд на Сашу. Смотря на труп его глаза горели чистой яростью. Не похоже на прежнего Шурика.

В руке у лежачего всё ещё держался револьвер. Цепкие пальцы не хотели разжиматься, но небольшое усилие позволило забрать оружие.

Я встал, осматривая барабан. Из семи возможных в нём было только три. Саша смотрел уже на меня, что-то обдумывая.

Всё, что я мог, это протянуть ему револьвер со словами:

– Прости меня… И спасибо, что не сказал.

Трофей ему не был интересен, и он ушёл к группе, не ответив мне ничего.

Оружие я запихнул под китель, чтобы его не было видно и пошёл ко всем остальным.

Ольга стояла рядом и закрывала лицо ладошкой, тщетно пытаясь сдержать слёзы. Михаил сказал более спокойной Лене достать коробки с патронами, которые лежали в рюкзаке Дмитрия. Сам же он подтащил тело к стене, подперев ею.

– Ты пойдёшь со мной, – сказал он и направился обратно, к противоположному выходу.

Мы оказались в помещении, где часть этажа была ограждена металлическими перилами, за которым виделась площадка первого этажа. У стен стояли электрические шкафы с непонятными мне аббревиатурами, вдоль которых мы прошли, направляясь к лестнице.

Она вела на этаж пониже, с такими же шкафами на бетонном полу. Когда мы спустились на первый этаж, то и там были те же шкафы, но уже рядом с ними в ряд стояло четыре огромных двигателя, вмонтированные на бетонные подставки. Около другой стены располагалось ещё одна конструкция, больше похожая на вагон, обшитый металлическими рейками с облупившейся краской синего цвета.

Мы зашли внутрь. Это оказалась мастерская с чёрными от грязи столами и металлическими шкафами, на которых лежал производственный мусор.

Михаил подошёл к одному из столов и вытащил из-под него ржавую канистру.

– Бери, – скомандовал он мне, доставая уже вторую.

Я молча выполнил указания, чуть не хекнув от тяжести канистры. Он взял в руки вторую и направился к выходу. Не проронив ни слова, Михаил пошёл обратным маршрутом. Мне только и оставалось, что через силу тащить эту ношу вверх по лестнице, следуя за ним.

Уже через пару минут мы вернулись в галерею. Ольга с бутылки поливала руки Саши, пока тот смывал кровь, размазанную по лицу.

– Ты закончила?

– Да, – ответ Лены был мгновенным оттого, что она сама была ещё в шоке или же Михаил её напугал грохотом канистры о пол.

В углу стояло несколько коробок патронов в плотной бумаге. Лидер начал их собирать в сумку. Жестом он показал мне и Саше следовать его примеру.

После того как мы закончили, он взял канистру и начал выливать содержимое у самой двери.

– Ты что делаешь?! – закричала Ольга.

– А ты не видишь? – он остановился, и потемневшие, густые капли пахучего бензина упали на его берцы, – сжигаю мосты.

– Но так ведь не делается, – голос её начал дрожать, совсем едва не доходя до плача, – надо его похоронить.

– Да знаю я. Но времени у нас нет. Отсюда нужно уходить, пока никто другой не пришёл.

Она не стала дальше спорить, а просто пошла вдаль по коридору, пока не скрылась за дверью. Лена последовала за ней, а я остался смотреть, что будет дальше.

Саша стоял на корточках перед своим отцом и тихо всхлипывал. Михаил положил руку ему на плечо и сказал:

– Здесь уже ничего не сделать. Пойдём.

Тот достал из нагрудного кармашка его разгрузки тёмные очки, которые надвинул на глаза отца и пошёл ко мне на середину галереи.

Лидер группы подошёл к нам уже с пустой канистрой. Он взял ещё одну и продолжил обливать пол. На бывшего противника он вылил особенно много бензина. Остатков же едва хватило на небольшую полосу через порог.

Он чиркнул зажигалкой. Несколько раз, пока фитилёк не загорелся. Огонь распространялся не так стремительно, как ожидалось. Синее пламя лениво пожирало труп нападавшего. Оно медленно поднималось по рукаву и постепенно объяло его тело. Рыжеватые волосы скручивались в тлеющие спирали, пока не обнажили плавящийся череп.

К тому времени, как он уже почти весь покрылся пламенем, дорожка огня дошла до Дмитрия.

– Пойдём отсюда.

Михаил не дал нам увидеть участь бывшего товарища. Мы вышли на улицу, где стояли девушки с остеклевшими глазами.

Чуть отойдя от здания нам открылся обзор на ту самую галерею. Через облупившиеся жалюзи было едва видно поднимающийся чёрный дым. Так горел разложившийся бензин, что давал силу огню. И так горел наш товарищ, что давал нам сил двигаться дальше.

16

…напомним, что ранее Служба надзора климатических изменений уже делала официальные заявления относительно решения Международной службы климатических изменений.

Её президент отрицает причастность стран комиссии к недавнему акту терроризма на станции контроля климата, и отметил, что призывал к мирному урегулированию конфликта.

Диктор новостей освещал насущные проблемы в вечернем эфире. Стоя на пыльном столике в углу комнаты, телевизор отбрасывал свет на стол, заставленный бутылками и тарелками с закусками. Окна были зашторены, но это не мешало насекомым проникнуть в комнату. Особенно их привлекала уже заветрившаяся нарезка из колбасы.

Муха сидела на ней, потирая свои маленькие лапки. Вдруг она вспорхнула, начав кружить по комнате. Через дверной проход лился свет, который забыли выключить в прихожей. Она пролетела мимо него. Хотела сесть в углу потолка, но заметила там хищные пары глаз паука, что выжидающе смотрел на неё, словно умалишённый.

Решив, что такое знакомство ей ни к чему, она сделала ещё пару кругов по комнате, чуть замедлившись у телевизора, на экране которого показывали людей с оружием, увешанных различным тряпьём, которое не давало увидеть лиц. Они стреляли куда-то в пустыню и не вызывали у мухи никакого интереса.

Крылатая продолжила полёт, пока не села на жирное пятно голубой тельняшки. Здоровая рука потянулась за ней, но та успела взлететь. Рука же просто почесала место её предыдущего приземления на животе и убралась обратно.

Муха покружила ещё и решила снова сесть на мужчину. Только теперь она выбрала плотное плечо, покрытое редкими волосами.

Мужчина смахнул её рукой и недовольно забурчал. Затем тяжко вздохнул перед тем, как принять сидячее положение. Отёкшее лицо он протёр руками и взял со стола бутылку водки.

Недолго думая, тот сразу сделал глоток. Точнее, попытался. С досадой поглядев на сухое дно, он поставил бутылку у дивана, но неосторожным движением уронил её.

Пошатываясь, мужчина дошёл до холодильника, но и там не нашёл алкоголя. Зло хлопнув дверью, он пошёл в прихожую, где сгрёб с тумбочки мелочь и свёрнутые купюры в карман. Даже не заперев дверь, он вышел из квартиры.

Несмотря на поздний час и наступление сумерек, температура воздуха была всё ещё приемлемой для прогулки в майке и шортах. Он прошёл через толпу детей во дворе, что расступились от его вида. Кто-то из них даже показал пальцем, но мужчине не было до того дела. Он вошёл в двери супермаркета, где ему пришлось жмуриться от света.

В магазине было много людей. Продавцы не успевали справляться с подступающей очередью, а вновь прибывших появлялось всё больше.

Он прошёл мимо большой очереди в винно-водочный отдел, из которого тут же вернулся со своей находкой. Такая же бутылка, как и та, что пустовала у него на столе.

Женщина перед ним недовольно покосилась. От него несло перегаром, что не могло не вызвать у неё отвращения. Заметив, что очередь продвинулись, она резким движением оторвалась на расстояние от него, но он также сделал шаг, заставив её вдыхать зловоние. Она была недовольна, отчего нахамила продавцу и поскорее ушла.

Мужчина поставил на ленту кассы бутылку и начал искать деньги в карманах. Кассир озвучил сумму, но тот просто выложил в мелочницу всё, что было у него в карманах.

Девушка выровняла смятые им полтинники и пересчитала мелочь. После чего заключила:

– Тут не хватает.

Он запустил руку в карман и спросил:

– Сколько ещё?

– Пятьдесят три рубля.

Тот постоял с виноватым видом, не найдя нужной суммы в карманах. Решив вернуть несостоявшуюся покупку на место, он взял её за горлышко и забрал свои деньги, но его остановил мужчина из очереди:

– Я заплачу.

Это был высокий, коротко стриженный человек в аккуратной рубашке, что он заправлял в джинсы. Мужчина в тельняшке почувствовал себя жалким за этот случай, а потому отказался, но тот настоял:

– Для друзей не жалко.

Он посмотрел на него ещё раз и пытался вспомнить, кто это.

– Миха, ты чего? Не узнал? – он приставил руку к пустой голове и отрапортовал – майор Сполохов.

До того не сразу дошло, а затем лицо его залилось в радостной улыбке.

– Артур, брат. Сто лет тебя не видел, – он принялся его обнимать, но недовольные покупатели завозмущались задержкой очереди.

Товарищ расплатился за его бутылку и свои продукты из корзины. Вспоминая былое, они вышли из магазина.

– Так ты уже до майора дослужился? – спросил его товарищ, – а я помню тебя ещё мамлеем. За какие заслуги такие?

– Да по мелочи. Операции одна за одной, потом пулевое. В итоге перевели в штаб, где и просидел по большей части. Сейчас вот, на новом месте… – он замялся, решив, что пока рано рассказывать всё подряд, – а ты-то как? Давно тебя не видел.

– У меня ничего интересного, – отрезал он, – пошли, лучше выпьем за встречу, а? Посидим, вспомним, что было.

– Ну можно, только не много. А то я на машине. Далеко живёшь?

– Да не, чего ты. Вон в том доме, – он указал на ближайшую пятиэтажку, – пару минут и уже на месте.

– Тогда веди.

Долгая разлука друзей вызывала разные эмоции. Они вспоминали других сослуживцев; кто продолжил службу, пробивая себе путь наверх; кто остался с семьёй, а кто остался в вечной памяти.

Сдержать данное самому себе обещание Артур не смог. После очередной рюмки он почувствовал, что явно захмелел и путь за руль ему заказан. Спустя ещё пару рюмок у него развязался язык и он начал напрямую высказывать товарищу то, что было на уме:

– Вот скажи мне, Мих, – он сделал паузу, – как ты до жизни такой докатился?

Михаил поник и решил разлить ещё до одной.

– До какой жизни? Что тебе не нравится?

– Не пойми меня прив… прев… неправильно, короче. Но тыж офицер. Где твой порядок? Гадюшник здесь устроил.

– Да похер мне. Я устал от всего этого.

– Посмотрите на него, а. Не ты ли постоянно примером был для других? Все тебя уважали за то, что у тебя как бы это… всё идеально было. Чисто, ровно. А сейчас что? Порядка в роте нет.

– А где теперь все они? Из взвода моего. Ты знаешь вообще, почему я ушёл из разведки?

– Ля, ну у всех бывают трудности в операциях.

– Трудности? – Михаил разозлился, – да они покойнички все, – и тут же опрокинул стопку, закусив куском нарезки, – а я нет. Ты знаешь, каково это?

– Хочешь сказать, что им сейчас лучше?

Михаил уставился на него пьяными глазами и пытался что-то сформулировать.

– Тебе вообще говорили, что было? Тогда… в тридцать втором?

– Да, Мих, слышал… Что вы тогда с ЧВК столкнулись на их территории. И что вы втроём только вернулись. Яж в этом… как его. В штабе сижу. Всё я про вас знаю.

Михаил опять разозлился.

– Да нихера ты не знаешь, – он опять наполнил стопку, хоть товарищ и не выпил свою, – они там такие ужасы творили с теми, кого уже убили. Мы видели, когда только приехали туда в командировку. А потом в нашу же казарму те и залезли. Наряд вырезали, а затем и всех остальных.

Он опрокинул стопку почти сразу, как налил.

– …благо Серёга, покойничек, вовремя проснулся да разбудил всех, – в глазах его снова всплыл пережитый ужас, – а сам там остался.

– А дальше? – нехотя спросил собеседник, – что в итоге?

– А что ещё? Мы сожгли казарму. И своих, и чужих, – он встал из-за стола, – пошли на балкон.

Артур не нашёлся, что сказать на свалившуюся информацию. Он встал вслед за товарищем, прихватив с собой пачку сигарет.

Мужчины стояли на балконе, молча выпуская дым. Один думал о том, что упустил в жизни что-то важное, потеряв своих товарищей, а второй искал пути помощи тому, на кого раньше равнялся.

– Слушай, – начал Артур, – а давай ко мне? Мы тут, считай, на гражданке. Бункер строим. Говорят, скоро война начнётся. Будешь с нами в тылу. Тупо закупать и распределять нужные материалы. Никаких запар. Как тебе?

– Думаешь, меня возьмут? – засомневался Михаил.

– Да давай. Ветеран в отставке. Медали имеются. Потом глядишь, и на главу выдвинуть смогут, а я помогу.

Михаил выбросил бычок в окно, чуть сам не вывалившись наружу.

– А давай.

На лице гостя растянулась улыбка.

– Ну, за это надо выпить.

17

Даже не припомню момента, когда мне приходилось проходить такие большие расстояния практически без перерывов. Возможно, наш путь стал бы легче, обмениваясь мы шутками, как раньше, но инцидент на станции забрал у всех настроение и какое-либо желание двигаться дальше.

Лена с Ольгой присели на уши Михаилу и пытались уговорить его вернуться. Девушки хотели обратно в бункер, но бывший вояка только упорнее шёл к нашей цели. Он аргументировал это тем, что тогда смерть Дмитрия потеряет какую-либо ценность.

Наша жертва, что лежит на моих плечах, довлела виной над всеми. Михаил огорчился потерей старого друга и своей несостоятельностью из-за груза ответственности в смерти члена отряда, которым руководил. Ольга боялась представить, как будет смотреть в глаза лучшей подруги, жизнь чьего мужа не смогла спасти. Я винил во всём себя. Если бы не моя ошибка, то этого могло и не случиться. Но больше всего меня съедало чувство обиды, которое, как мне казалось, исходило от Саши.

Я считаю его героем. Он не потерял голову после всего, что случилось. Хоть в нужные минуты Саша и потерял самообладание, из-за чего мне пришлось действовать быстро, но когда всё улеглось, именно он держал себя в руках. От одной мысли из-за того, что я натворил, у меня поднимались волосы на руках. Но не признать вины перед остальными, ни даже начать диалог с ним я не мог.

Солнце уже начало прятаться за деревьями, когда он подошёл ко мне и предложил отойти от остальной группы и поговорить наедине. Михаил покосился на нас, но виду не подал.

Мы чуть замедлились, и когда группа была метра на три впереди нас, я начал:

– Саш, я не…

Он не захотел слушать и сразу перебил:

– Это того стоило?

Голос его дрожал. Он явно не хотел начинать разговор, но это было нужен нам обоим.

– Я же не знал, что так будет.

– А кто знал? – тон его был предельно строгим. Совсем непохоже на прежнего Шурика.

– Ну… что я должен сделать? Извиниться? Я правда не хотел, чтобы всё было так. Прости меня.

Он сжал губы в тонкую линию.

– Ты не ответил на вопрос. Оно того стоило?

Глаза его ждали ответа, но мне было сложно даже просто дышать. Не то что говорить. Собравшись с духом, я ответил:

– Нет. Совсем не стоило.

Ни он, ни я не могли сказать ничего больше. Минуты через две неловкого молчания мне всё же захотелось закрыть тему:

– Твой папа был и мне как отец. Я думаю, что прошлого уже не вернуть. Всё, что мы можем сейчас – это сделать так, чтобы он остался героем. Но для этого нам не нужно загоняться и только идти вперёд, – через его очки я заметил, как он щурится. Закрыв ладонью глаза, он отвернулся, – я знаю, что не могу этого просить, но прости меня. Я искренне сожалею, правда.

Саша набрал воздух полной грудью. Повернувшись ко мне покрасневшими глазами, он ответил:

– Ладно. Я не могу злиться на тебя.

У меня в груди зажгло тёплым чувством облегчения. Не придумал ничего лучшего, мне только и оставалось, что протянуть ему руку.

– Друзья?

Он ударил по ней рукопожатием и повторил:

– Друзья.

Выход из леса был ограждён тротуаром, что давно скрыло под толстым слоем перегнившей листвы. Надёжный, казалось бы, асфальт размыло дождём, а трещины его забились этим самым компостом.

То здание, что мы заметили сначала, не было единственным. Вид из леса скрывал за ним целый микрорайон из таких же муравейников. В сетке пустых окон чаще встречались разбитые, но и уцелевших осталось немало.

– Я предлагаю переночевать здесь, – прервал Михаил тишину.

– А если там кто-то есть? – заволновалась Ольга.

– Поддерживаю, – согласилась Лена, – зачем нам ещё кого-то встречать?

– Мы ведь обсуждали это, – не согласился он, – в таких домах никто бы не стал жить.

– Ну а вдруг? – настаивала Лена.

– Слушай, – занервничал Михаил, – не до тебя сейчас. Молчи и делай, что говорят.

Ответ её явно не удовлетворил, но напирать она не стала. Девушка прикусила язык и шла вперёд. Она исподлобья смотрела на обидчика, но ничего не могла сказать. В её жизни нечасто встречались люди, что могли закрыть ей рот. Лена всегда считала, что это её прерогатива и потому сейчас кипела тихой злостью.

Мы уже зашли в ближайший двор из муравейников. Меж зданий стояла детская площадка с облупившимся городком. Место, где раньше играли дети, теперь скорее напоминало кладбище.

– Давайте уже просто зайдём внутрь, – сказала Ольга, покосившись на подъезд, у которого мы стояли.

Металлическая дверь была сокрыта бетонным козырьком. Доска объявлений у двери хоть и не сохранила наклеенной на ней бумаги, но всё равно походила на чачу из макулатуры.

Михаил пошёл первым. Он дёргал ручки дверей одну за одной. Те скрипели, но поддаваться не хотели. На шестом этаже нам повернулась удача – дверь поддалась, приглашая нас внутрь.

Квартира была пустой. Многолетний слой пыли застоялся в воздухе, отчего я закашлялся.

– Здесь проветрить надо, – возмутилась Ольга, закрывая рот платком, – а то задохнуться можно.

– Откроем всё настежь, – предложил Михаил, – сквозняком должно продуть.

– Да, хорошая идея. Может, ещё приберёмся чутка, раз ночевать тут будем?

– Хочешь генеральную сделать? – со смешком поинтересовался он, – может, ещё и полы помоешь?

– А вот это, кстати, не лишнее, – она поучала Михаила, как ребёнка, – в гадюшнике спать не очень.

– Это да… – протянул он, осматривая разбросанные вокруг вещи, а затем проговорил себе под нос, – в гадюшнике, значит… Ну хорошо, приберёмся.

Я ходил по комнатам, осматривая наш будущий ночлег. Кухня была непомерно большой. Михаил сказал, что одну из стен снесли, так как планировка не стандартная. Помимо неё было ещё три комнаты, одна из которых была закрыта покрывалом. Это была детская, где стояли две кровати с нарисованными на них цветочками на розовом лугу.

– Смотри, тут даже застелены кровати, – указывала Лена Ольге.

– Классно, – восхитилась она, – видно, хорошие родители здесь жили.

Следующей, видимо, была комната хозяев. И огромная двуспальная кровать это подтверждала. Все полки в шкафах и прикроватной тумбочке были пусты. Наверное, когда они уезжали, то забрали всё с собой. Что самое интересное – в углу комнаты стоял небольшой ящик из металла, закрытый на замок. Михаил пояснил, что это оружейный шкаф, но сказал, что смысла вскрывать его нет. Если хозяева унесли всю одежду, то огнестрел бы они точно не оставили.

В зале было очень просторно. Угловой диван закрывал одну сторону стены и немного оставлял пространство на второй. Натротив него была застеклённая стенка, на которой располагался широкий телевизор. По другую стороны комнаты стояли два больших кресла и небольшой столик между ними. Я собрал пальцем толстый слой пыли с него, когда нас собрал Михаил:

– Предлагаю залезть на крышу. Там у нас будет обзор, чтобы сверить маршрут, заодно и с базой свяжемся.

– А мы разве что увидим? – не согласился я, – уже темнеет.

– Это ещё лучше.

Мне показалось, что улыбка на его лице была какой-то злой. С долей осторожности, но я всё же спросил:

– Почему?

– Если в округе кто-то и остался, то по горящему свету мы их найдём.

– Но зачем? – испуганно залепетала Лена, – ты хочешь опять с кем-то встретиться.

– Нет. Но знать о противнике нужно всё.

Мы пошли наверх, попутно дёргая ручки дверей. Поддались только три, но мы их оставили на потом.

На крайнем этаже к стене крепилась сложенная лестница. Она не сразу выпрямилась. Михаилу пришлось приложить усилие, чтобы она приняла нормальный вид.

Сам люк на крышу закрывался тонким листом фанеры, который легко отошёл в сторону, но обрушил на нас кучу пыли. Михаил выругался, так как находился на лестнице и отойти ему было некуда. Проглотив чувство досады, он залез наверх, приглашая остальных.

Мы попали на чердак, заваленный всяким мусором. Чтобы найти дверцу наружу, пришлось на корточках проползать по этой грязи, но оно того стоило.

С одной стороны горизонта надвигалась тёмная синева, а с другой Солнце уже практически скрылось, оставив от себя только желтоватую полосу под малиновым закатом. Облаков почти не было. Они больше напоминали волнистые полосы, на которых играл свет. А через них уже было видно звёзды.

Никогда их не видел. Такое ощущение, что они совсем недалеко, осталось только чуть-чуть подняться и можно будет пощупать эту звёздную крошку.

Но ещё красивее была Луна. Вернее, месяц, как в заставке некоторых старых мультфильмов. Только это была ровная дуга, как в телевизоре, а как будто слегка надломанная с одного конца. А вокруг неё парили небольшие обломки, также как и она, отражая свет.

– Краси-и-иво, – протянула Лена.

Ольга поддержала её:

– Да это шикарно. Сто лет не видела такого неба.

– Я всё, конечно, понимаю, – начал Михаил, – но мы не за этим пришли. Посматривайте вокруг, а ты, – он посмотрел на меня, – доставай станцию. Будем докладывать.

Подготовка к разговору заняла не больше пяти минут. За это время они успели осмотреть все окрестности, но светящихся огней или просто людей видно не было.

– Сто первый, приём, я четвёртый.

На этот раз отозвались гораздо быстрее.

– Приём. Это сотый.

Странно, что ответил Артур. На узле связи он не был частым гостем. А тут решил сам ответить на вызов. Я слегка замялся, тогда он продолжил:

– Докладывайте, всё без происшествий? Приём.

В горле встал ком. Я через силу выдавил ответ:

– Нет. У нас потери. Дмитрий мёртв.

– Что?! – чуть ли не крикнул он, – что случилось?

– О… огонь, да. Мы встретили противника. Он открыл по нам огонь.

– Ладно. Дай Ермакова.

Я снял наушники. Михаил будто уже знал, что вызывают его и тут же их забрал. Его диалог с базой был ещё короче, чем мой. Скорее, это он слушал, чем говорил. Настроение его стало ещё хуже. Вести нормальный диалог он был уже не в состоянии, а потому просто отдавал команды. Не желая накликать на себя его гнев, мы молча выполняли команды.

Как и предложила Ольга, мы сделали уборку в квартире, где собирались переночевать. В основном просто сметали пыль и грязь с мебели.

Михаил решил составить график дежурства, чтобы один из неспящих мог предупредить остальных в случае появления противника. Каждому он дал смены по два часа и сразу лёг спать, поскольку себе выбрал время с пяти утра. До него в очереди была Лена, которая сама вызвалась проснуться в три и лечь в пять. Она сменяла меня, а я Ольгу.

Саше смену он не выделил. Решив, что ему нужно отдохнуть, Михаил отправил его спать, но он не сразу последовал приказу. Когда я уже засыпал, то слышал приглушённый диалог.

Ольга говорила с Шуриком, дожидаясь начала своей смены. Они вообще редко общались, но тут оба нуждались в поддержке, которую было в их силах оказать друг другу.

Я пытался уснуть, но у меня не получалось. Даже сложно было определить причину. Их разговор, который со временем становился всё дружнее или мысли о моей вине перед другом и всем отрядом. Ольга сейчас успокаивала Сашу, чем должен был заняться я, но у меня не хватило сил заговорить с ним снова.

Со временем я почти уснул под их разговор из соседней комнаты. Только сознание начало проваливаться в небытие, как Ольга едва тряхнула меня за плечо.

– Твоя смена.

Сощурив глаза я глупо пялился на неё. Мозг был не в состоянии понять, что происходит, а голова своей тяжестью тянула обратно к жёсткой подушке дивана.

– Не задерживайся, я спать хочу.

С силой протерев глаза, я всё же встал. Ольга пошла в комнату к Лене, закрыв за собой скатерть.

Спать хотелось жутко. Голова раскалывалась, а глаза сами закрывались. От попыток сохранять сознание перед глазами мелькали разные образы. Саша как-то говорил мне, что от недосыпа мозг не полностью, но видит сны. И если человек всё же противится необходимому отдыху, то отголоски этих снов просачиваются в реальность.

Поток сознания настолько завертелся в голове, что я уже практически начал ощущать его материально. Осознав, что долго я так не протяну, мне захотелось подышать свежим воздухом.

Отцепив от рюкзака станцию, я решил подняться с ней на крышу, чтобы поговорить с Соней. Не подумав, я дёрнул ручкой двери. Она со стуком воспротивилась мне. Кто-то закрыл её на внутренний замок. Я прислушался к комнатам, но вроде никто не издавал звука. Всё то же монотонно сопение в разных комнатах, что и раньше.

Аккуратно открыв дверь, я зашагал вверх по лестнице. Проход на крышу мы оставили открытым, так что пролезть туда я смог без происшествий.

Свежий воздух дул в лицо, чуть не вызвав у меня головокружение. Для начала я решил всё же выполнить свой служебный долг и прошёлся вокруг крыши. Никакого движения или света вокруг не было.

Со спокойствием заняв место на краю, я переключил станцию на седьмой канал. Однако после нескольких попыток вызова Соня мне не ответила. Видимо, она уже спала. Как-никак уже был час быка.

Смирение со своим одиночеством пришло вместе с осознанием того, что я сижу под шикарным звёздным небом. Оно было практически чёрным и в то же время кристально чистым. Лишь на горизонте виднелась густая туча, что чуть урезала обзор на небесный купол. Звёзды светились так ярко, что немного даже было видно силуэты зданий и деревьев вокруг.

Вспомнив, что большую часть света ночью дают не звёзды, а луна, я начал искать её взглядом. Это был такой же полумесяц, что мы и видели днём, только светил я он куда ярче. И ещё лучше было видно парящие осколки, что превратились в младшие спутники вокруг неё.

В глубокую яму на небесном теле проникал свет, отчего даже с земли было видно то, что находилось внутри неё. Такая же пустая оболочка, как и её пустынная поверхность.

Её вид навёл на меня тоску. Я думал обо всём случившемся и моей роли в этом. Вокруг шеи затягивался узел, а на другом конце его свисал груз ответственности, что давил мне на плечи.

Взгляд устремился вниз. Навязчивая идея спрыгнуть подсказывала, что одним движением можно решить все свои проблемы, но здравый рассудок отталкивал эту мысль.

Произошло слишком многое для того, чтобы можно было на том всём закончить. Нам нужно дойти до цели. На кону стоит не только цена жизни Дмитрия, но, возможно, и всего бункера. От этой миссии зависит стратегия дальнейшей миграции бункера.