Текст книги "Мой дом - там, где ты (СИ)"
Автор книги: Dark_Lord_Esti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Когда там мой родственничек приедет? – спросил Морис, когда блонди договорил.
– Через пару дней. Ты как раз уже на работе будешь. Знаю я, как ты горишь желанием видеть кузена, – беззаботно сказал Хайне. – Есть кое-какие общие дела. Впрочем, вряд ли тебе нужны все эти политические интриги.
– Угу. С меня их и на родине хватило.
– Я тоже так считаю. Ты ешь, ешь, а то остынет.
День продолжался всё так же спокойно и лениво. Дождь лил, не переставая. Мягкий диван в гостиной притягивал, будто магнит. А спрятаться от всех забот в теплых, ласковых объятиях казалось истинным блаженством. Прижавшись к любимому и вдыхая сладковатый аромат, Мо испытывал чувство, подобное тому, что наполняет душу в тихий летний день у озера, когда вид неподвижной водной глади завораживает, заставляя забыть все дурные мысли. Никакие тревоги и страсти не могут нарушить этот покой…
Так и остепениться можно. Смотреть сериалы и поглощать вафельные трубочки с начинкой, пить кофе из большой кружки с забавным принтом, играть с кошками и поглядывать время от времени, чтобы они ничего не стянули со стола и не сбросили с полок… на время перебраться с дивана в кресло, устроиться поудобнее с планшетом и гонять танки по экрану, время от времени переговариваясь с Хайне: “Ты там в какой локации? Глянь, что это за идиот на Х-588 прет, кто так играет! Пустят, блин, бабу за руль. Нихрена я не шовинист! Ну, бывают женщины, а бывают – БАБЫ!”.
После этого казалось, что с наступлением ночи из самой глубины неподвижной озерной глади является на свет совершенно иная сущность. Мягкая свободная одежда сброшена, открывая взгляду идеально красивое, сильное тело. Снята заколка, удерживавшая роскошные темно-золотые локоны, и они волнами спадают на плечи и спину блонди. В полутьме спальни красота мужчины кажется почти мистической. Опустившись на кровать, он прикасается ласково, дразняще… шепчет:
– Не бойся. Просто делай то, что тебе нравится больше всего.
Услышав это, Морис провел пальцем по губам любимого.
– Хайне, чудо мое, разве ты представляешь, на что я способен? Я не хочу тебя обидеть, не хочу делать тебе больно. Для тебя я наоборот, забыл бы всё, к чему привык.
– Мне любопытно… – длинные ресницы опущены, на щеках вспыхивает алый румянец. – В конце концов, я же всегда смогу тебе сказать, если что-то будет не так. Разве я не смогу тебя остановить?
Это правда, куда человеку до элиты.
И если уж доводы рассудка говорили, что попытаться можно, а тихий, обволакивающий голос сводил с ума, отчего бы нет?
Когда Морис связывал запястья блонди поясом от одежды, у него самого руки дрожали. Казалось, что сознание двоится. Он будто наблюдал за собой со стороны. Будто кто-то другой, жестокий, хищный, затягивал прочный узел, властно прикасался к телу любовника, терзая сильными прикосновениями. Но Хайне чуть слышно прошептал:
– Да… продолжай…
И от этого голоса, от этой едва заметной улыбки срывало крышу. Разве возможно не принять такой дар, пусть даже предлагаемый по незнанию всего, на что может быть способен закоренелый извращенец…
Поцелуи оставляли следы на нежной белой коже. Чувство своей власти опьяняло, подталкивало и дальше ласкать и дразнить, не давая, в то же время, прийти к завершению. Хайне извивался на постели, подставляясь под прикосновения, и умолял:
– Еще…
“Нет, вряд ли я смогу остановиться…” – со страхом подумал мужчина. Все мысли затмевало одно стремление: владеть, подчинять себе.
Происходящее было больше похоже не на любовь, а на схватку. А после они лежали рядом, приходя в себя, будто жертвы кораблекрушения, выброшенные на берег жестокой волной.
Развязав любимому руки, Мо коснулся губами покрасневшей полоски на запястье.
– Хайне, ну почему я такой придурок?.. прости меня, я не должен был соглашаться на такое. Тебе было любопытно, но ты же не представлял, на что идешь.
Блонди тихо засмеялся.
– Ты думал, на Амой можно избежать… хм, теоретического знакомства с этой частью жизни? Я догадывался. И почему ты не веришь, что мне это нравится? Ну, хватит изображать пантеру, укравшую чужой кусок добычи. Хотя у тебя сейчас такой забавный вид.
От этого легкомысленного тона и самому хотелось засмеяться.
– Вот уж не думал, что ты на такое способен!
Хайне слегка взъерошил и так растрепавшиеся темные волосы любимого.
– Знаешь, у каждого есть свои секреты.
========== 23 ==========
Что за секреты, Морис начал догадываться гораздо позже.
В последний выходной день перед сменой он заставил себя принять всё как есть и не пытаться понять причину таких разительных перемен. Да и легкая, приятная усталость все же чувствовалась. “Похоже, я слишком переоценил свои возможности, когда думал, что смогу изменять Хайне!.. и дело не только в возвышенных чувствах”.
На станции его, как всегда, ждала “любовь” иного рода.
– Каннингем, ты где так отрывался целых три дня? Не звонил, в сеть сообщения не кидал, в чате нашей группы тебя не было! – Альберт при встрече сразу же засыпал напарника вопросами.
– Забухал, – Мо пожал плечами.
– И где тогда пьяные звонки, где попытки выловить Дюваля и его компашку и вместе поискать экстрима? – продолжал допытываться оникс. – Хотя ладно, не хочешь рассказывать, я не настаиваю. Тут у нас дела-дела… аппаратура в секторе С1 накрылась, а Милн, козлина, мастеров не присылает.
– Пойдем. Гляну, может, сообразим сами. Начальник, блин! Будто мы для себя просим.
Только починка аппаратуры съела хорошие полдня, а дальше было ничуть не легче. Срочные вызовы звучали один за другим… подъедь туда, встреть элиту и граждан с соседних баз, в секторе В-10 подозрение на попытку диверсии. И так каждый божий день, каждый божий день!
Эколог вымотался настолько, что на третий день товарищи по смене убедили его поехать домой на пару часов раньше. “Да мы прикроем, если что. Ты на ногах совсем не держишься, так можно и в клинику загреметь. Кевин подменит, он все равно на час раньше приезжает на смену…”.
“Домой” теперь значило в особняк Саласа. Даже если Хайне еще в ведомстве или в гостях, Юми встретит, даст что-нибудь перекусить и оставит в покое. Однако… не зря столько и трагических, и комических историй начинаются с того, что некто ничего не подозревающий вернулся домой не вовремя.
Подойдя к двери гостиной, в которой уже привык проводить время, Каннингем услышал тихий голос:
– Ты уверен, Хайне? Мы можем поручить это дело исполнителю. Обещаю тебе, твоя фамильная реликвия вернется к тебе в целости и сохранности.
– Не в том дело, Фей… просто Майер задел меня за самое больное. Шантажировать элитников жизнью их детей… убить маленького ребенка… это уже не только государственное дело, это боль, которую причинили лично мне, и я никому не позволю…
Даже из сбивчивых объяснений Мо догадывался, о чем идет речь. Кажется, блонди обсуждали случай в провинции: губернатора Грюнвальда шантажировали, похитив его ребенка, но даже потеря наследника не заставила элитника предать родину. Выходит, за этим стоял Юджин Майер из посольства Федерации? Да, мужик не представлял себе, на что обречен, если амойцы вычислят истинного виновника. Грюнвальд или Зави – разница примерно такая же, как смерть в застенках инквизиции или от когтей и клыков хищника.
Но, похоже, Хайне тоже не тот безобидный пушистый котенок, которым все привыкли его считать.
Морис прижался спиной к стене. Подслушивать дальше было рисковано, но он не мог заставить себя уйти. О небо, только бы никому из блонди не вздумалось сейчас выйти из комнаты! Только бы никто из фурнитуров мимо не прошел!
– Понимаю тебя… – сказал Зави. – Только будь осторожен.
– Ты говорил, Майер собирается на следующей неделе лететь на Нью-Вашингтон? Туда он попадет. А побывает ли на Амой еще раз – не факт. Пожалуй, я уже выбрал вариант.
– Значит, амойский след вряд ли заподозрят…
– Вряд ли, – согласился Хайне. – Когда дипломат, полезный Нью-Вашингтону, умирает от неизвестной болезни, поражающей репродуктивную систему, это печально… особенно, учитывая факт, что у Майера-старшего детей нет, а его младший брат с наследниками решили полностью отойти от политики и сосредоточиться на семейных предприятиях. Прискорбно для правительства, но единственное, что они смогут подумать в направлении Амой – что их дипломат подхватил какую-то заразу в борделе. Нужно ли им будет марать честь старинной и высокопоставленной семьи?
– От них можно ждать публикаций в желтой прессе, что развлекаться в Мидасе чревато в том числе и болезнями. Но сколько раз твердили миру, а богатых искателей приключений ничто не останавливает! – ехидно воскликнул сб-шник.– Хотя знаешь, Хайне, от кого, кого, а от тебя я такой изощренности не ждал.
Тихий смех в ответ.
– Фей, это просто логика. Майер виновен в смерти ребенка, заставил родителя пережить боль потери сына, и будет вполне логично, что он сам уйдет на тот свет бездетным, притом с таким позором.
Мо отошел от двери и направился на кухню, чтобы как ни в чем не бывало заговорить с Юми, поболтать и спросить, что там вкусненького есть в холодильнике и чем занят хозяин дома. Уфф, никто ничего не заметил и лучше делать вид, что ничего и не случилось.
“Итак, что мы имеем…” – размышлял эколог, сидя на кухне с чашкой горячего чая и изображая внимание к рассказу фурнитура о будничных делах. – “У Хайне есть какая-то фамильная драгоценность, содержащая яд, и он намерен ее использовать, чтобы убрать Майера. Месть за убийство ребенка элиты он считает личным делом. Да, это называется, не злите котенка, иначе он превратится в тигра. Впрочем, мужик попал сам, и в отношении него Хайне прав по всем фронтам”.
*
К тому времени, когда блонди проводил гостя, узнал о возвращении Мориса со станции и заглянул к нему, Каннингем вполне правдоподобно изображал полнейшее неведение.
– Как я сегодня забодался, котяра, ни словами сказать, ни в сказке написать, разве что в очень страшной сказке! Все кости ломит так, будто я уже столетний дед. Юми говорил, к тебе мой дражайший кузен заглядывал… нормально посидели?
– Ты уже называешь Орфея родственником, какой прогресс! Может, созреешь и для личного общения? – весело сказал Хайне, таким будничным беззаботным тоном, будто не он только что планировал, как отравить врага. – Да, мы как раз говорили о приеме в Эос… кстати, можешь со мной пойти, если хочешь.
– Посмотрю по графику. Если не буду на смене и не задержусь, исправляя косяки нашей подающей надежды молодежи, потусуюсь. Будет видно.
Разговор покатился по уже давно привычной колее: что происходило на станции, о чем сплетничают в Эос, каких игровых персонажей прокачали знакомые игроки… но Мо не мог отделаться от мысли, что часть головоломки сложилась. Если Хайне не в первый раз сотрудничает с главой СБ, у него есть тот груз на душе, который заставляет искать экстремальных приключений и боли.
========== 24 ==========
– И куда делись ключи от комнат на пятом этаже… – приговаривал Хайне, бродя туда-сюда. – Мо, ты не видел такой зеленый брелок с маленькими ключами?
Последний, пятый, этаж дома был почти нежилым и уже которое поколение использовался для хранения еще хороших, но ненужных хозяевам вещей, ждущих своего часа для передачи на благотворительность или кому-то, кому они необходимее.
– Хрен их знает. Я только вчера с работы приехал и отсыпался полдня, я себя найти еще не в состоянии, не то что ключи! – Каннингем не удержался от привычного ехидства. – Слушай, а может, Минни с Джинни их где-то заиграли?
– Гляну… – вздохнул блонди.
– А чего тебе нужно там, на пятом? – поинтересовался Мо. – Вроде, туда никто не заглядывает.
– Да вот думаю, не там ли кое-какая старая техника лежит. Если Юми ее еще не сдал никуда. Есть у меня в Академии один любопытный ребенок, любит аппаратуру разбирать и пересобирать. Новый терминал в корпусе у военного потока перенастроил, преподаватели часами мучились, пока все настройки вернули. Мы все посоветовались, и решили, отдать мелкому на растерзание железо постарее. Этим шаловливым ручкам мало железяк не бывает.
Морис засмеялся.
– Вот это детки у вас. Маленькие спать не дают, а большие дышать. Ладно, сейчас всё найдем…
Он увязался за блонди на последний этаж просто от скуки да из любопытства. Старые дома и заброшенные комнаты иногда хранят в себе больше, чем просто вещи разной степени непригодности и комки пыли. Иногда можно отыскать и что-то по-настоящему интересное. Когда-то Морис вместе с кузеном Робертом лазил по заброшенным зданиям, один раз они вдвоем забрались даже в больницу, закрытую лет тридцать назад после эпидемии, и нашли множество старых документов.
Впрочем, как оказалось, в особняке Саласов даже нежилой этаж поддерживался в порядке. Пока Хайне складывал в коробку приглянувшиеся предметы, Мо с любопытством оглядывался по сторонам. Провел ладонью по грубоватой статуэтке грудастой русалки:
– Ничего так девица. Узнаю неповторимый ортейский стиль.
– Кому-то из предков подарили, я даже точно не скажу, кому. Во всяком случае, когда мой отец был подростком, эта дама тут уже обитала, – беззаботно сказал блонди. – Если тебе что-то хочется тут посмотреть, не стесняйся. Честно говоря, я иногда теряюсь в этих запасах.
Воспользовавшись разрешением, Морис приподнял ткань, закрывавшую картину, прислоненную к стене. Полотно изображало греющегося на солнышке нага, получеловека-полузмея. Судя по стилю, картина была очень старой, но краски от времени не потускнели, сочная зелень и яркие тропические цветы не утратили своей красоты.
– А этого красавчика за какие грехи отправили в ссылку на чердак?
– Просто по стилю не пришелся…
При попытке разобрать старые вещи самое главное – не застрянуть в них на целый день. Сейчас эта мудрость была актуальна, как никогда. Зайдя в одну из комнат, Хайне вспомнил, что неплохо бы поискать кое-какие старые книги… Он случайно задел одну из деревянных панелей, и та затрещала. Видимо, дерево уже рассыпалось от старости.
– Так, придется мастера вызывать… – вздохнул он. – О, а тут что-то есть. Я этой шкатулки не припоминаю.
Блонди достал широкий, лакированный, украшенный затейливой резьбой ларец, открыл и застыл в растерянности. Мо подошел ближе, заглянул.
– Что там, компромат какой-то? Скелеты в шкафу? Ох, ничего себе!
Бледно-голубая бархатистая ткань выгодно оттеняла серебряные украшения с зелеными камнями. Цепочки с кулонами, браслеты, серьги… все их объединяло сочетание: серебро и хризопразы.
Хайне зажмурился, будто от болезненного укола.
– Это коллекция Зольфа. О ней говорилось в дневнике, но потом ее никто не видел.
– Шшш, мой хороший, не волнуйся… – Морис обнял любимого со спины.
– Понимаешь, я бы даже врагу такого не пожелал… полюбить всей душой, и потерять любимого, и знать, что это убийство было одобрено Матерью. Зольф начал собирать серебро уже после смерти Карима, будто в память о нем.
– Вот так история. Хайне, ты только не принимай всё так близко к сердцу. Это ведь далекое прошлое, уже ничего не изменишь.
Блонди дрожал, прячась в теплых объятиях.
– Всё в порядке. Просто… такое чувство, будто холодом повеяло. Почему-то ни для кого из Саласов любовь ничем хорошим не заканчивалась. Наверное, только папа был исключением, но и то, он должен был скрывать своего избранника, от всех, даже от меня, даже в самые последние дни. Эта часть его жизни закрыта от меня… он тоже оставил дневник, но его тетради я не решаюсь тронуть.
– Хочешь, вместе посмотрим?
– Не знаю… спасибо, что ты и в этом готов быть со мной, но, наверное, не стоит, не сейчас. Должно пройти время, – мягко ответил Хайне. – Если тебе любопытно, я открою для тебя электронные копии записей других предков. Чтобы ты представлял, с чем мы можем столкнуться.
– Ну, смотри, если не забудешь. Полистаю на досуге, – Мо успокаивающе поглаживал любимого. – Главное, не мучай себя этими опасениями… насчет наследственности, тяжелой судьбы и прочее. Я тебя не оставлю, ни за что… я зубами и когтями буду бороться, только чтобы никто не посмел забрать меня у тебя.
*
Этот день и этот разговор Морис Каннингем вспомнит много-много лет спустя, когда, вернувшись с дежурства на станции, узнает об аварии в Мидасе. И не сможет поверить, что смерть, неумолимая, жестокая, навсегда погасила его солнце.
Но до этого пройдет еще не один счастливый год.
========== 25 ==========
Серебряные кулон и браслет идеально подходили к черному с серебристыми вставками костюму. Морис глянул в зеркало.
– Неплохо. Удивительно, но ты воспитал меня настолько, что в кои-то веки я иду на приличное мероприятие и как приличный человек. Вот только надолго ли меня хватит!
– Ну, я надеюсь, ты не обрадуешь наших сплетников новым скандалом, – весело ответил Хайне. – Хотя я представляю, как будут скрипеть зубами господа с Нью-Вашингтона. Не везет им в последнее время. Амойская разведка бдит, СБ не дремлет, а тут еще и ты, потомок древнего нью-вашингтонского рода, светишься на приеме рядом с элитой. Небольшая капелька яда.
– Главное для нас – не впрыснуть дозу целебного яда змеиного некоторым личностям из своих. Милн тоже будет на приеме. Что-то мне подсказывает, вряд ли он будет рад меня лицезреть.
Мо шутил, болтал с любимым обо всяких мелочах, но украшения, подобранные к золотисто-бежевому костюму, подметил. Золотые цепочка с кулоном и кольцо, украшенные желтыми опалами. Явно не новомодная работа. Даже будучи “черной овцой” в аристократической семье, умение разбираться в драгоценностях Каннингем усвоил, и прекрасно понимал: эти вроде бы скромные вещи изготовлены давно, стоят немалых денег, а колечко еще и таит в себе какой-то секрет. Впрочем, даже если так…
Он не хотел вмешиваться в то, что Хайне считал своим личным делом.
*
Светская тусовка в Танагуре от светской тусовки в Федерации, на взгляд Мо, отличалась только большей откровенностью женских нарядов да наличием петов у элитников. А так практически то же самое: вино, легкие закуски… толпа, перемещающаяся туда-сюда в поисках приключений и сплетен… скука в чистейшем виде.
– Хайне, рад тебя видеть, ты сегодня прибыл в числе первых, такое бывает редко. И, кажется, твой спутник мне знаком. Мистер Каннингем, не так ли? – светским тоном сказал Орфей Зави.
– Да, в кои-то веки решил выбраться со станции. Нужно же познакомиться с дальним родственником, – Морис все-таки не удержался от ехидства, слишком уж этот холеный красавчик напоминал ему о более близкой родне. Вся эта элегантность, манеры аристократические, костюмчик подобран явно с целью всех поразить. Перчаточки с кружевами. А еще глава СБ, называется!
– Дороги наших семей разошлись достаточно давно, так что вычислить степень нашего родства – дело довольно затруднительное, – Зави не растерялся. – Но я не возражаю, если вы будете звать меня кузеном. Вы приняты в доме моего собрата, нам, возможно, не раз придется пересекаться… я очень надеюсь, что только в свободное время, а не по работе.
– Вы могли меня и не предупреждать, я наслышан о том, почему не стоит переходить дорогу амойским спецслужбам, – с намеком ответил Мо. – Впрочем, не будем о грустном, дорогой кузен.
– В вашем обществе грустить не получается, я, кстати, также наслышан о вас и вашем умении разнообразить жизнь ближних.
Хайне молча наблюдал за этим “обменом любезностями”. Хищники не могут не продемонстрировать друг другу коготки. Но пока ничего не предвещало бури, и он на время оставил нашедших друг друга родственников, чтобы пообщаться с несколькими нужными кадрами да посмотреть, как осваивается юная элита, недавно вышедшая в свет. Главная задача еще подождет.
Тем временем Морис еще немного поболтал с кузеном, затем подошел к одной из стоек в дальнем углу зала и взял бокал красного вина и вафли… у стойки он встретил знакомого джада из экологического ведомства и остановился, благо с коллегой всегда есть о чем поговорить.
Дальнейшая же программа была предсказуема: заметил одного знакомого, другого, третьего, узнал новейшие слухи, посмеялся над казусами из серии “некий муж узнал, что его добродетельная супруга посещает в Мидасе не только аукционы и концерты”…
Время от времени он поглядывал, где и с кем общается Хайне. Тот, казалось, почти не пересекался с гостями из Федерации. Как всегда, надолго застрял вместе с Бома у столика с шоколадными конфетами, что-то обсуждая. Наверное, игры – в мирное время министр военных дел торчал в онлайне чуть ли не с утра до вечера, Мо уже успел запомнить эльфа в ярко-золотых доспехах и с гривой, украшенной перышками всех цветов радуги. Как будто блонди, в жизни не решающийся выйти из образа бледной моли, в игре напяливал на своих персонажей всё, что блестит и переливается.
Позже Салас присматривал за своими подопечными и бывшими подопечными, еще на какое-то время Морис потерял своего блонди из виду, увлекшись разговором о редких видах хищников с экологом с Дейны. Ученый говорил на всеобшем с акцентом, значительно усложняющим понимание, а Мо знал только одну из разновидностей дейнийского и то на уровне понимания примитивных роликов в сети, но это разговору не мешало, оба спокойно разбавляли речь англеттером, элланийской нео-латынью и знакомыми словами из прочих наречий галактики.
Воспользовался ли Хайне своим “колечком с секретом”, Морис мог только догадываться. Когда он вместе с любимым вернулся домой, Хайне довольно быстро поймал момент и спрятал драгоценности в тайник. Распустил праздничную прическу, сменил элегантный костюм на привычную домашнюю пижаму, снова превращаясь из светского льва в пушистого домашнего котенка.
О тщательно скрываемом секрете напоминали только робкие прикосновения и просьба, высказанная шепотом в тишине спальни:
– Не бойся сделать мне больно… я этого и хочу…
========== 26 ==========
Морис опасался, что коллеги по станции, когда узнают о его времяпровождении на приеме в Эос, будут подшучивать, ехидничать, подозревать, что он собирается пробиться наверх благодаря связи с блонди. В Федерации ведь не одна карьера была сделана через постель. Но даже если кто и видел трансляцию приема и что-то по этому поводу подумал, то оставил такие мысли при себе. Как бы Мо ни присматривался и ни готовился к худшему, ни единого намека на изменившееся отношение к себе он не заметил. Более-менее близкие друзья и то ограничились парой вопросов о том, как понравилась тусовка и что нового слышно в свете. Текущие дела казались намного важнее.
“Хайне прав, мне не хватает доверия к окружающим”, – решил эколог и после планерки и традиционной болтовни у автомата с кофе принялся за работу. Обойти свои участки и составить по ним отчет, проверить экспериментальные образцы в лаборатории. Всё то же, родное и привычное.
Он вернулся в общежитие как раз в обед, на скорую руку перекусил, послушал сводку новостей. Юджин Майер покинул Амой, так как планировал баллотироваться в нью-вашингтонский Сенат.
– Чтоб он сдох, скотина! Дипломат херов. Я бы лично его на кол посадил, – с неожиданным запалом воскликнул Райан Макмиллан, сильвер, отвечавший за экономические дела заповедника.
– И тебе он дорожку перешел? – поинтересовался Мо как можно равнодушнее, чтобы не выдать свою осведомленность.
– Маэль Грюнвальд мой бывший, – спокойно сказал Райан. – Ничего серьезного, так, интрижка, когда я после Академии два года стажировался на Фрайр-Гейте. Чувства испытания разлукой не выдержали, но всё равно, он классный мужик, крут как губернатор, и когда я услышал, что федералы убили его ребенка… это был просто шок. У меня всё из рук валилось. Каждый раз, когда я слышу, что Майер так шикарно живет, мне хочется послать к рагону всю эту бухгалтерию, выследить этого ублюдка и убивать медленно и мучительно.
Мо чуть стакан с кофе не опрокинул. Ну кто бы мог подумать?! Он считал Макмиллана тихим ботаником, “типичным бухгалтером”. Спокойный и слегка меланхоличный парень, в перерывах читающий интеллектуальные романы и какую-то древнетерранскую сентиментальную фигню, этакий цветочек с туманно-серыми глазищами на пол-лица… с таким обликом вовсе не вязались приключения в компании фрайр-гейтского губернатора.
Нет, всё же элитная душа – потемки. Вот так посмотришь на какого-нибудь элитника: порядочный молодой мужчина, идеально исполняющий свою работу, как говорится “не был, не привлекался, не замечен”. А он обронит всего пару слов, и видишь, что за этой маской такие демоны таятся!
– Ну, мне кажется, такой козел рано или поздно нарвется, – наконец ответил Каннингем. – Маэль свой шанс не упустит. А не он, так кто-то другой. Пойдем, курнем? Я тебе потом сдам сводку по лаборатории.
– Ты ее доделал? – Райан не скрыл удивления. – Где ты пару лишних часов в сутках нашел? Ты же еще недавно говорил мне, что занят, загружен и раньше чем через смену ни строчки не напишешь.
– Считай, что меня муза посетила.
– Ну-ну. Муза принесла тебе твою любимую чиабатту и огромную чашку кофе, и уговорила проявить внимание к коллегам!
– Стебешься, – ехидно сказал Мо.
Сильвер изобразил невинный вид.
– Даже не начинал. Ну, идем…
========== 27 ==========
Последний день на смене выдался почти спокойным, но, приехав домой, Мо по привычке отсыпался до полудня, а потом еще несколько часов валялся на диване, играя с кошкой. Джинджер ловила мячик, быстрая, как огненно-рыжая молния, и время от времени мелодично мурлыкала: “Мурр-мяу! Мяяу-муррр!”. Вот она, полнейшая идиллия.
Хайне еще не вернулся из ведомства, и, скучая, Морис пощелкал пультом от видеоэкрана. Ничего интересного не показывали, да и смотреть фильм в одиночку было неохота. Намного веселее вдвоем, когда можно смеяться над особенно удачными шуточками или держаться за руки, если показывают какой-нибудь зомбиапокалипсис.
Тут-то и вспомнилось: Хайне ведь дал пароль от сетевого хранилища с семейными архивами и фотографиями. Он говорил, предки собирали что-то вроде фотоистории Амой. А вдруг там найдется что-нибудь о том самом Эдмонде Каннингеме?
Мо налил себе кофе и поудобнее устроился на диване с планшетом. Пролистал пару папок наугад. Забавно всё-таки, как сильно во всех гуманоидах стремление знать о своих корнях и обретать стабильность в какой-нибудь традиции. Колонизаторы бежали на Амой от безрадостного прошлого, а их потомки создавали не только светлое будущее, но и то прошлое, память о котором хотелось сохранить. И на какую линию не посмотри, прослеживалось “фамильное сходство” – фетиш аристократии в любой стране! Даже глядя на фото блонди из третьего состава Синдиката, Каннингем примерно угадывал, кто из этих элитников предок которого из собратьев Хайне. Дражайший кузен, Орфей, вообще почти копия прадеда. В принципе, и этот зануда Хьюберт какие-то предковские черты унаследовал…
Папка, подписанная “Основатели”, тоже нашлась. Здесь было заметно, что оцифровка делалась со старых фотографий не самого лучшего качества. Впрочем, фото отражали и уровень жизни не самый впечатляющий. Что мужчины, что женщины – в камуфляже, или вылинялых джинсах и растянутых свитерах, обутые в кроссовки или берцы. Первые блонди успели, видимо, застать именно те времена, когда не хватало самого необходимого: неизвестный фотограф запечатлел контраст совершенной внешности и грубой одежды, которую носили эти юные полубоги. Те же вылинялые джинсы, вручную крашенные футболки. Но выражение лиц… такая уверенность в будущем свойственна не каждому поколению.
Со временем и люди, и элита становятся циничнее, не верят ни в высшие силы, ни в будущее, ни во что-либо светлое в своей душе.
“Эдмонд Каннингем (Арман Зави)”.
Мужчина в маске выглядел аристократом даже в обычной “униформе колониста”. Хотя, судя по всему, и в те трудные времена у него была возможность приодеться получше. Белые куртка и свитер выделялись на общем черно-сине-сером фоне.
Первое фото без маски. Знакомые черты Каннингемов. Едва заметный шрам на щеке. Взгляд человека, который многое повидал и многое пережил, и живет с какой-то виной, в состоянии поиска.
Вот бы вдобавок к изображениям добыть дневники, или письма… хоть какие-нибудь свидетельства тех времен, не доступные широкой публики. Но даже если такое и есть, кузен вряд ли откроет семейные тайны дальнему родственнику, которому еще не слишком доверяет.
Корни, связь с теми, кто был до тебя и кто будет после.
Наверное, эта тонкая нить нужна всем. Даже если иногда хочется отрицать такую потребность.
========== 28 ==========
Новости из Федерации в сети появились недели через две, примерно тогда же и по телевидению сообщили, что ввиду болезни Юджин Майер не планирует возвращаться в дипломатическую миссию на Амой. Онкологи подозревают рак, однако коллеги дипломата всё же надеются, что врачи просто ошибаются.
– Ну да, медики ошибаться могут! – ехидно сказал Морис и сделал глоток пива. Политические передачи он в основном слушал в пол-уха, больше дремал, склонив голову на плечо любимого, но знакомая фамилия зацепила внимание. – И понятное дело, сначала наши дураки развалят медицину и введут совершенно идиотские реформы, а потом за здоровье больного остается только молиться.
Однако Хайне юмора не оценил. Слегка отстранившись от мужчины, он нервно переставил пару блюдец на столе, переключил видеоэкран на другой канал. А там, как назло, весть обсуждалась точно так же, только меджийский ведущий о политкорректности забыл напрочь, тоном записного юмориста высмеивая нынешние и грядущие страдания противника и смакуя подробности того, что происходит с человеком при таких недугах. Фотографии из клиник дополняли весьма неприятную словесную картину.
Блонди вздрогнул, выключил экран и отшвырнул пульт.
– Это было уже лишним!
– Чувак перегнул палку, – согласился Мо. – Хайне, ты только не нервничай. К чему эти проблемы. Хотя, в основном джигит был прав, своими подлостями Майер и не такое заслужил. Райан мне рассказывал.
Но от успокаивающих слов дрожь не только не унималась, а напротив, становилась еще сильнее.
– Я не хочу на это смотреть и об этом думать… и… н-нет, ладно, давай закроем этот вопрос. Ты, кажется, н-на завтра хотел, чтобы я приготовил тебе суп с грибами?
Мо сильнее прижал любимого к себе, слегка коснулся губами его шеи. А потом тихо сказал:
– От меня можешь не таиться. Я знаю, что ты согласился помочь Орфею убрать Майера. Знаю, почему. Догадываюсь, какими средствами. И я считаю, что ты прав. Такую мразь нельзя оставлять в живых.
Хайне вздохнул.
– Ты не всё обо мне знаешь… пойми, этот случай не единственный! Я годами живу этой привычной, спокойной, мирной жизнью, но когда враги нападают на элиту, я не могу остаться в стороне.
– Вряд ли бы кто-то другой смог, – ответил Мо. – Если даже зверь бросается на тех, кто угрожает его детенышам, что говорить о разумных существах. Это естественно. Это просто природа.
