Текст книги "Заигрались (СИ)"

Автор книги: Dari Gray

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 15

Вика

Я шла вперед, не оборачиваясь. Каблуки цокали по вычищенным плитам перед главным корпусом университета, и каждый шаг отдавался внутри глухим эхом.

Мороз щипал кожу, дыхание превращалось в белый пар. Всё вокруг, свет фонарей, блеск снега, редкие силуэты студентов, смеющихся и обсуждающих вечер, будто происходило где-то в другом мире. Не в моём.

– Вика, – голос догнал меня почти у самой арки.

Я остановилась, не поворачиваясь. Пальцы сжались в кулаки.

– Оставь, Артём, – тихо, но с надрывом. – Я хочу побыть одна.

Он подошёл ближе, и я почувствовала, как по спине пробежал ток, знакомое, раздражающее, слишком живое ощущение.

– Ты не в состоянии сейчас ехать одна, – сказал он ровно, но в голосе сквозила усталость.

– Поздно, холодно. Я отвезу тебя.

– Не надо, – отрезала я. – Я доеду сама.

Он встал передо мной, перекрывая путь. Свет от фонаря падал на его лицо, подчеркивая резкие черты, усталость под глазами, чуть прикушенную нижнюю губу.

– Ты злишься на меня, – произнёс Чернов негромко. – Но не делай из этого демонстрацию.

Я рассмеялась. Резко, хрипло.

– Демонстрацию? Ты серьёзно? А всё, что происходит последние недели, это не демонстрация? Не спектакль на публику?

Он сжал челюсть.

– Мы оба знали, на что шли.

– Да? А я думала, что просто играю роль, пока ты не начал вмешивать в это свою жизнь, – я шагнула ближе, почти касаясь его груди.

– Пока не превратил меня в игрушку, которой удобно закрывать старые счёты.

– Это не так, – сказал он тихо, но глаза вспыхнули.

– Нет, именно так! – голос сорвался. – Я устала быть частью твоих разборок с бывшей, устала видеть её ухмылку и чувствовать себя декорацией в твоём личном реванше!

Он шагнул ближе, и я почувствовала, как между нами воздух снова дрожит.

– Ты правда думаешь, что всё это только из-за неё? – спросил Артём, почти шепотом. – Что я бы позволил себе перейти эту грань ради мести?

Я отступила на шаг, но он поймал мой взгляд, не отпуская.

– Тогда объясни, ради чего, Артём? Ради чего всё это?

Он провёл ладонью по лицу, будто хотел стереть раздражение и усталость.

– Потому что я не умею останавливаться, – сказал глухо. – Потому что ты появилась не вовремя. Потому что я не должен был замечать, как ты смеёшься, как смотришь, как дрожишь, когда злишься.

Слова ударяли прямо в грудь, я ошарашено хлопала ресницами и вглядывалась в его и без того тёмные глаза.

– Прекрати, – прошептала я. – Не говори так.

– Почему? Боишься услышать правду? – он сделал шаг ко мне.

– Или боишься поверить?

Я стиснула зубы, чувствуя, как внутри всё ломается.

– Я боюсь, что перестану различать, где правда, а где очередная роль. Боюсь, что опять окажусь той, кто поверил, а потом останется у разбитого корыта.

Он молчал. Просто смотрел. И в этом взгляде было всё… вина, желание, злость на самого себя.

Потом он произнёс, уже почти шепотом:

– Мне не нужна другая. Я выбрал тебя.

Я шагнула назад, чувствуя, как от этих слов становится тесно в груди.

– А мне нужно время, – выдохнула я. – Всё это слишком быстро. Слишком неправильно.

– Вика…

– Не сейчас, – перебила я, глядя в сторону. – Пожалуйста.

Он хотел что-то сказать, но передумал. Просто кивнул и опустил взгляд.

Снег тихо кружил между нами, ложился на его пальто, на мои волосы, на землю, как будто хотел прикрыть этот разлом, растянувшийся между нами.

Я развернулась и пошла прочь.

Шаги глухо звучали в тишине, а за спиной – ни звука.

Только где-то внутри звенело нечто опасно живое, смесь боли и нежности, злости и тоски.

И где-то в этом звоне я впервые поняла, от него не убежишь. Даже если сделаешь тысячу шагов в противоположную сторону.

Даже не оборачиваясь, я знала, он всё ещё стоит там.

Чувствовала этот взгляд, тяжёлый, цепкий, будто касание по спине.

Он не позвал, не пошёл за мной. Просто смотрел…

И почему-то от этого становилось ещё больнее, чем если бы он попытался догнать, остановить меня. Силой усадить в свою машину.

Я ускорила шаг, не позволяя себе оглянуться.

Но в отражении стеклянной двери здания я всё равно увидела его, точнее расплывчатый силуэт у машины, едва освещённый фонарём, и тонкая струйка пара, вырывающаяся изо рта, будто он сдерживает крик.

Я опустила взгляд и пошла дальше, общежитие было уже недалеко.

Сердце билось так громко, что я почти не слышала, как за спиной захлопнулась дверь, когда я шагнула в фойе.

И где-то в этом звуке было что-то похожее на прощание.

Или на начало конца…

Глава 16

Вика

Прошла неделя. Или две.

Я перестала считать дни, они стали одинаковыми.

Просыпаюсь, пью воду из-под крана, потому что кофе варить нет сил, потом всё же варю, из привычки.

Обжигаюсь, ругаюсь, снова обжигаюсь.

Потом душ, дорога в кафе, запах молотых зёрен, бесконечные чашки, шум зала и звон ложек о фарфор.

И всё.

Остальное – просто фон.

Каждое утро начиналось одинаково: душ, кофе, работа, потом пары. Иногда наоборот. Иногда без пар, потому что я их просто… пропускала.

Сначала, случайно, потому что не выспалась, потом намеренно, потому что это было выше моих сил.

Я не могла смотреть на него. Не могла слышать его голос, спокойный, чуть хрипловатый, в котором раньше находила утешение, а теперь, только напоминание.

Не могла находиться в одной аудитории, зная, что за каждым его словом молчание, в котором тонет всё, что между нами было.

Светик и Поли сначала шутили. Потом перестали.

– Вишня, ты уже сама на кофе похожа, – сказала Светка как-то утром, разглядывая меня поверх чашки. – Горькая и с кругами под глазами.

– Спасибо, – устало усмехнулась я, вытирая стойку.

– Может, возьмёшь выходной? – осторожно предложила Поли. – Или хотя бы выспись?

– Если высплюсь, придётся думать, – ответила я. – А мне сейчас это невыгодно.

Они переглянулись.

Я знала этот взгляд. Жалость, тревога, беспомощность.

Они не понимали, как объяснить, что «всё пройдёт», если я сама не знала, хочу ли, чтобы проходило.

Иногда мне казалось, что я сама превращаюсь в отражение, бесцветное, прозрачное, но всё ещё существующее.

Лишь работа держала на плаву.

Я двигалась механически, варила кофе, принимала заказы, разносила тяжелые подносы, улыбалась, выдавала сдачу, убирала грязную посуду.

Тело жило, голова, тоже, а сердце… оно просто молчало.

Но стоило звякнуть колокольчику на двери, я вздрагивала.

Каждый раз.

Сердце подскакивало, будто ожидало именно его.

Каждый раз – напрасно.

Февральский вечер затянул город холодом. Снег таял под ногами, воздух пах железом.

Я вышла поправить вывеску на двери, и заметила машину.

Она стояла чуть в стороне, у противоположного тротуара.

Чёрная, с тонированными стёклами.

Но я узнала.

До боли, до дрожи в коленях, узнала.

Он сидел в ней, не двигаясь.

Может, просто ждал кого-то.

Может… меня.

Я замерла.

Дыхание стало коротким, как будто воздух превратился в лёд.

Секунду смотрела. Потом сделала вид, что не заметила.

Развернулась, зашла обратно.

Тепло кафе обдало паром и запахом карамели. Я прислонилась к двери и выдохнула.

Руки дрожали.

В груди колотилось, не, не сердце, не страх, нет… Что-то между злостью и болью.

– Случилось что-то? У тебя лицо белее мела, спросила Светик, не крутя почти пустой стакан с латте.

– Ничего, – выдохнула я.

– Выглядишь так, словно увидела что-то страшное…

Я ничего не ответила.

Просто снова налила кофе, себе, не клиенту.

Горячий, горький, без сахара.

Он обжёг язык, но я не поморщилась.

***

Поздно ночью, когда кафе закрыли, я долго не могла уснуть.

Лежала, глядя в потолок, слушала, как за окном трамвай скрипит на повороте, а где-то в соседней комнате тикают часы.

Телефон лежал рядом.

Экран вспыхивал пару раз, реклама, уведомления, чаты.

Не он…

Я пыталась убедить себя, что так даже лучше.

Что это и есть конец.

Что теперь всё просто, он там, я здесь.

Но внутри всё равно оставалась дыра.

Не громкая, не острая, тихая, но глубокая.

И вдруг экран загорелся.

Сообщение.

Чернов: «Ты ведь всё равно скучаешь».

Я смотрела на него долго.

Пальцы дрожали, сердце билось как сумасшедшее.

Перечитала, раз, другой, третий.

Потом удалила.

Но ощущение не исчезло.

Пустота сменилась жаром.

Злость и тоска сплелись в одно целое.

Да, скучаю.

Чёрт возьми, скучаю.

Но это не значит, что прощу.

Я перевернулась на другой бок, уткнулась лицом в подушку, вдохнула запах кофе и ванили, будто он всё ещё был здесь, рядом.

И вдруг поняла, что скука, не самое страшное.

Страшно то, что боль теперь, единственная связь между нами.

А за окном по-прежнему падал снег.

Тихо, медленно, будто город тоже устал спорить с зимой.

***

На следующее утро я проснулась от странного ощущения, будто кто-то наблюдает за мной.

Не глазами, а вниманием.

Невидимым, ощутимым, как ток под кожей.

Пошла на работу по привычке, с усталым лицом, с тем самым тупым упрямством, которое держало меня последние дни.

Но стоило войти в зал кафе, как всё внутри оборвалось.

Он сидел у окна.

Как ни в чём не бывало.

В рубашке, слегка расстёгнутой у воротника, с той же ленивой уверенностью, что всегда сводила с ума.

Перед ним, чашка американо и раскрытая книга, которую он даже не читал.

Я застыла у дверей, прижимая поднос к груди.

Чернов поднял на меня взгляд.

И всё…

Мир стал снова слишком громким, слишком ярким.

Артём чуть приподнял уголок губ, не в улыбке, в вызове.

Игра, которую я так упорно пыталась закончить, только начинается…

Глава 17

Вика

День был серым, как промокшая бумага.

С утра шёл мелкий снег, потом морось, потом просто холод, от которого щипало кожу. Я стояла за стойкой кафе, стирая следы от кружек и машинально слушая, как где-то рядом гудит кофемолка.

Работа перестала быть спасением, скорее, наказанием. Здесь я хотя бы могла делать вид, что всё под контролем.

Что сердце не рвётся на части… Что я не вспоминаю его взгляд каждый раз, когда кто-то произносит фамилию Чернов…

– Вишня, тебе точно нужно домой, Кристина, наш администратор, облокотилась на барную стойку.

– Под глаза крем хотя бы нанеси, ты похожа на многодетную мать, которая не спит ночами.

– Спасибо, комплимент засчитан, – пробормотала я.

– Я серьёзно, – она нахмурилась. – Сколько ты уже без выходных? Неделю? Две?

– Всё нормально.

– Конечно. Угу. Только кофе уже не пьёшь, а вливаешь в себя, как лекарство.

Я не ответила, потому что она права.

Потому что я пыталась заглушить тишину. Ту самую, что осталась после него.

Кафе постепенно пустело, за окнами темнело. Снег превращался в мокрую кашу, и люди спешили домой, кутаясь в шарфы и шапки. Я вздохнула и потянулась за шваброй, когда услышала, как скрипнула дверь.

Звук был будничный. Но почему-то холодок пробежал по коже.

Я подняла глаза… и сердце остановилось.

ОН.

Стоял у порога, будто в кадре из другого фильма.

Тот самый взгляд, немного усталый, немного опасный. Снег на воротнике пальто, пальцы сжаты в карманах.

Артём Чернов.

Я не дышала.

Он не должен был сюда приходить.

Но, Артём здесь.

– Закрыто, – выдохнула я, не узнав свой голос.

– Вижу. – Он прошёл внутрь, и воздух в помещении стал гуще.

– Тогда зачем пришли?

– Хотел кофе.

– Мы не подаём преподавателям, – я старалась звучать язвительно, но голос всё равно дрогнул.

Он чуть усмехнулся.

– Значит, исключение.

Он сел за столик у окна, а я осталась стоять, сжимая тряпку в руке.

– Вы уверены, что не перепутали адрес? Тут не кафедра, а я, не ваша студентка.

– Ты уверена? – спросил он спокойно.

И в этих двух словах было всё… и боль, и вызов.

Я поставила перед ним чашку, не спрашивая, что заказывать. Он не любил сладкое, только чёрный, без сахара.

– Бесплатно, – буркнула я.

– Не люблю долги, – сказал он и бросил купюру на стол.

Тишина между нами стала невыносимой.

Я почти физически ощущала, как от него исходит тепло, даже сквозь холодный воздух и запах кофе.

– Зачем вы пришли? – наконец выдавила я.

– Потому что ты не отвечаешь.

– Я не обязана.

– Нет. Но я привык получать ответы.

– Тогда считайте это молчанием моим ответом.

Я отвернулась, но Чернов поднялся. Его стул тихо скрипнул по полу, и следующее, что я почувствовала – его руку, лёгкую, но настойчивую, на моём запястье.

– Вика, – голос стал ниже. – Хватит убегать.

Я замерла.

– Я не убегаю. Я просто хочу, чтобы всё это закончилось.

– А я – нет.

Он сделал шаг ближе.

Между нами оставалось меньше метра. Запах его парфюма, приглушённого холодом, будто вычерчивал границы невидимой клетки.

– Ты ведь знаешь, что всё это было не игрой, – тихо и хрипло.

– Перестаньте, – я прошептала.

– Скажи это, глядя в глаза.

Я подняла взгляд, Артём был слишком близко, слишком знакомый, тот, в котором я когда-то тонула.

В груди всё оборвалось.

– Мне нужно работать, – сказала я едва слышно.

– Тогда почему ты дрожишь?

Пальцы на запястье сжались чуть крепче.

Я отступила, но он не отпустил. И в этом движении не было ни угрозы, ни силы – только отчаянная просьба.

– Артём, пожалуйста…

– Скажи, что тебе всё равно, – перебил он. – Что не скучаешь. Что ни одной ночи не думала обо мне.

Я сжала губы.

Он стоял слишком близко.

Мир сузился до его дыхания, которое касалось моей щеки.

– Ты не имеешь права…

– Я давно потерял на тебя права, – сказал он, почти шепотом. – Но не чувства.

Где-то на улице хлопнула дверь. Кто-то засмеялся. А внутри всё было тихо, будто вокруг нас не существовало ничего.

Он отпустил.

А я стояла, как после бури.

– Я не пришёл просить прощения, – добавил он уже ровнее. – Просто хотел, чтобы ты знала. Это не конец, Вишневская.

Чернов оставил на столе деньги и вышел.

Снег за дверью обрушился порывом, и запах кофе вдруг стал почти невыносимым.

Я осталась стоять у окна, глядя, как он идёт к машине – высокий, в пальто, и на секунду оглядывается.

Наши взгляды встретились, всего на мгновение.

Этого оказалось достаточно, чтобы сердце дрогнуло… я всё ещё не свободна.

Глава 18

Вика

Вечер надвигался на город, как надвигается волна во время прилива на большие, серые, бетонные волнорезы. Я торопилась забежать к себе оставить продукты и вновь вернуться в кафе. Уже сбилась со счета, какая это будет ночная смена.

Снежная каша под ногами замедляла шаги, я подняла голову, чтобы сделать широкий шаг, и застыла.

Он стоял, оперевшись на перила возле входа в общежитие, будто просто случайно оказался здесь. Но по его взгляду было понятно, случайности не случайны. Чернов не умел ждать просто так.

Холод тянулся от асфальта, воздух пах февралём, колкий и прозрачный. Я сжала пакеты с продуктами в руках, будто это могло спасти от того, что сейчас бушевало у меня внутри.

– Сегодня опять на работу? – спросил он, когда я подошла ближе.

– А тебе какое дело? – ответ вышел слишком резким. Голос дрогнул.

– Большое, – спокойно. – Потому что ты уже и не смотришь на меня. Даже не злишься. Просто молчишь.

Он сделал шаг. Второй.

Я почувствовала, как внутри что-то ломается, и падает с треском на мокрый, грязный асфальт.

– А что ты хочешь, Артём? – я выдохнула, глядя прямо в его тёмные, опасные, почти чёрные глаза. – Чтобы я снова поверила? После всего? После того, как ты решал за нас обоих, как будто я, часть твоего расписания? – В ответ на колкость, Артём даже не отвёл взгляд.

– Я ошибался. И понял это только когда ты перестала быть рядом.

Слова тонули в паре от рваного дыхания между нами. На щеках холод, но от него шёл жар.

Я хотела отвернуться, не смогла.

– Я не знаю, как это снова делать, – прошептала я. – Как быть с тобой и не потерять себя.

Он подошёл ближе, и между нами не осталось ни воздуха, ни сомнений.

– Тогда не думай, – сказал он тихо, почти касаясь губами моего виска. – Просто доверься. Хоть раз, отключи разум и доверься сердцу…

Его ладонь скользнула по моей щеке, пальцы коснулись линии подбородка, осторожно, будто он боялся разрушить тонкую грань. Я закрыла глаза. Всё, что удерживало, рассыпалось в прах, который тут же подхватил холодный поток ветра и унёс куда-то вдаль.

Не помню, кто сделал первый шаг. Помню только, как его пальцы сплелись с моими, как город за спиной перестал существовать, как звук наших шагов растворился в тишине зимней улицы.

***

Квартира встретила теплом и тишиной.

Он снял куртку с моих плеч, движение простое, но в нём было куда больше, чем просто в прикосновение. Пальцы скользнули по коже, задержались у запястья, именно там, где в бешеном танце порхал мой пульс. Он трепыхался, как обреченная на смерть бабочка, попавшая в паутину к огромному пауку.

Я подняла взгляд, и поняла, что всё решено.

Не словами, не логикой. Просто взглядом, дыханием, дрожью в груди.

Артём осторожно коснулся губ, будто пробуя разрешение. По телу, то и дело, раскатисто проходила волна новой дрожи, эмигрируя вниз живота, туда, где тугим узлом сейчас затягивалась сладкая, медовая истома.

И, когда я ответила, в этом поцелуе было не желание, а долгожданное признание…

Всё остальное случилось само собой.

Пальцы, дыхание, шёпот, поцелуи, всё сплеталось в ритм, где не было прошлого и будущего, только этот момент, это мгновение. И ничего больше…

Он был до боли внимателен, медленен, будто боялся ранить меня.

Тишину квартиры нарушало лишь шуршание нашей одежды, поочерёдно падающей на пол и наши тихие стоны.

Когда между нами осталась только кожа, я впервые за долгое время не пыталась спрятаться. Мне просто это было ненужно.

Никаких слов… наши тела всё говорили за нас.

Только дыхание, сердце и его голос, почти не слышный:

– Не отпускай. Слышишь? Вика?

Возможно, прозвучит безумно и пафосно, но я не могла им надышаться.

Всё, что происходило этой ночью между нами, было похоже на сказку.

А утро оказалось слишком светлым.

Я проснулась от мягкого света, скользнувшего по подушке. Воздух пах кофе и чем-то ещё… тёплым, родным.

Артём стоял у плиты, в одной футболке и боксерах, с чуть растрёпанными волосами.

Я смотрела, как завороженная, когда его рука легким движением разливала кофе из турки по чашкам, и не верила, что всё это происходит на самом деле.

Он обернулся.

– Доброе утро, соня, – сказал он с улыбкой. На секунду она показалась мне совсем мальчишеской.

Я кивнула, но внутри всё бурлило. Счастье, страх, растерянность… всё сразу.

– Не думай, сейчас не надо, – сказал Артём, заметив моё выражение. – Просто останься.

Я улыбнулась, прикрыв глаза, запоминая этот момент, словно хотела надежно зафиксировать его в памяти.

– А если снова ничего не выйдет? – страх больно кольнул меня изнутри.

– Тогда будем разбираться вместе.

Подойдя ко мне, Артём провёл пальцами по моему плечу, легко, как будто давал обещание.

Впервые за всё время мне не хотелось бежать, потому что на душе разливался приятный, тёплый, тягучий покой…

Глава 19

Вика

Под предлогом, что мне нужно на пары я сбежала из этого теплого и нежного утра.

Ругала себя, винила, что согласилась поехать… снова…

В университете всё выглядело по-старому, но ощущалось иначе.

Те же скамейки в коридоре, доска, которая скрипит от маркера, кто-то смеётся, а я будто смотрю на всё сквозь тонкое стекло.

После той ночи мир стал тише, и при этом оглушительнее.

Я думала, что смогу притвориться.

Что если просто не смотреть в его сторону, всё снова станет ровным, но в каждом звуке, в каждом слове преподавателей я ловила его интонацию.

Даже запах кофе в столовой напоминал его кухню – горечь, сливки, немного корицы.

– Вишня, ты вообще жива? – шепнула Поли, подталкивая меня.

– Ага.

– Ага-ага… Ты бледная, как мой курсак.

Я улыбнулась, но не смогла ответить.

Если начать говорить, всё выйдет наружу.

После пар я пошла не в общагу, а в кафе через дорогу.

Там всегда пахло карамелью и чуть подгоревшими булочками.

Я села у окна, заказала капучино, достала тетрадь, будто могла спрятаться за страницами.

Каждый раз, когда дверь звякала, я поднимала глаза, вдруг он войдёт.

Не вошёл.

И от этого почему-то стало обидно.

Я открыла заметки, пыталась писать план по курсовой, но вместо формул на листе появилось:

«Что, если это не должно было случиться?»

Стерла.

Телефон дрогнул в руке.

Чернов: «Ты избегаешь меня?»

Я застыла.

Пальцы сами набрали:

«Я просто думаю».

Пауза.

Потом ответ:

Чернов: «Думай рядом».

И это было как удар током, коротко, точно, до самого сердца.

***

Перед зеркалом я долго стояла, не двигаясь, просто смотрела в своё отражение, словно могла увидеть то, что сейчас происходит в зазеркалье…

Волосы не слушались, глаза казались другими.

Я выбрала свитер, джинсы, лёгкий аромат, без излишеств.

Хотелось выглядеть спокойно, но внутри всё трясло, как после падения с высоты.

Рука тряслась, но я все равно нажала на звонок.

Всего один раз…

Зачем я приехала?

Нужно уйти, срочно!

Но я не успела, потому что Артём уже открыл дверь.

– Проходи, – его улыбка, голос, всё это заставило моё сердце сжаться.

В квартире пахло бумагой, кофе и им.

На столе стопка распечаток, на подоконнике недопитый кофе.

Всё слишком обыденно, чтобы в это вписалась я.

Я прошла внутрь, сняла куртку.

Он стоял напротив, оперевшись о край стола, взгляд не отпускал.

Молчание было почти ощутимым, тянулось между нами, цепляло дыхание.

– Ты жалеешь? – спросил он наконец.

Я посмотрела прямо.

– Нет. Но я не знаю, как теперь быть.

Он кивнул, подошёл чуть ближе, не касаясь.

– Мы оба не знаем. Но, Вика, если хочешь, попробуем понять вместе.

Я выдохнула, почувствовала, как внутри что-то отпускает.

Артём протянул руку, просто провёл пальцами по моему запястью, лёгкое касание, почти ничего, но именно оно вернуло дыхание.

– Хорошо, – шепнула я.

Он улыбнулся, впервые за всё это время по-настоящему.

И, может быть, впервые за всё время я не испугалась.

За окном темнело, в окнах отражались фонари.

Всё будто возвращалось в движение, только медленнее, мягче.

Я сидела у него на подоконнике, глядя, как он что-то пишет в тетради, и думала: может, иногда не обязательно знать, чем всё закончится.

Главное, что теперь между нами нет тишины…