Текст книги "Вероника (СИ)"
Автор книги: Даннис Харлампий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Он долго и неотрывно наблюдал издалека за ходом работы. Холст принял более тусклый оттенок, появилось небо, очертание облаков, а ниже что-то похожее на озеро. Краску Яна наносила быстро, проделывая ловкие движения кистью. Это была рука мастера, определённо знающего своё дело. Каждый мазок попадал куда надо, пока не получилась настоящая картина.
Закончив с первым, Яна установила новый холст. Судя по всему и этот был не последним. Она вновь начала наносить те же самые предметы, но только теперь всё выглядело намного темнее.
– А ты оказывается творческая натура, – раздался голос Стаса за спиной и девушка обернулась.
– Я просто занимаюсь тем, что мне нравится, – ответила она.
– Художница значит.
– Ну, если можно так сказать. Вообще я преподаю живопись. Но в свободное время занимаюсь этим и для себя. Это придаёт мне силы, уверенность. У человека ведь должно быть что-то своё, чем бы он душу радовал.
– Как же ты права, чёрт побери! Ты просто капитан-очевидность!
– Я чем-то обидела тебя?
– Забудь. Хочешь, буду позировать?
– Ты знаешь, я бы не прочь изобразить тебя... но не сегодня. Солнце почти село, а я еще не завершила, что хотела.
– Тогда я посижу на берегу.
Небо стало красным. Блики больше не играли по водной поверхности, уступив место теням от деревьев. Стас разместился так, чтобы не вторгаться в общую композицию, но всё же на виду у Яны, так что теперь наоборот, она могла наблюдать за его действиями. Иногда она отвлекалась и засматривалась на него, пытаясь понять, что его так терзает. Только вот в мысли влезть не получалось, а вместо этого она считала камни, которые он кидал в потемневшую воду.
Давно Стас не был в подобном месте, где на берегу еще держались стебли сухих рогоз с прошлого лета. Но в его памяти очень ярко запечатлелось последнее купание в пресной воде. Он словно перенесся на несколько лет назад и воспроизводил те забавные события жаркого дня: медленной поступью, боясь напороться на острые корни, он передвигается по илистому дну, а рядом Вероника с надувным кругом, нисколько не отстает от папы. Стас беспощадно срывает лилии и кувшинки, встречающиеся на пути и отдает дочке, а та и рада до коликов. На берегу Кристина, наотрез отказывается заходить в воду. Сколько трудов было Стасу вообще уговорить её в кой-то веке выбраться на природу. Но плевать ему на предпочтения чопорной супруги, главное, что Вероника довольна.
Стас обернулся, поймав на себе озадаченный взгляд девушки с кисточкой в руке. Впервые за весь вечер она заметила на его печальном лице что-то похожее на улыбку, на что ответила взаимностью. Он поднялся и медленно подошел к ней.
– Чудесное местечко, – сказал он.
– Спасибо. Я очень долго его искала. Сейчас почти все озёра изгажены человеком. Куда не сунешься, всюду мусор после отдыхающих. А здесь никого не бывает. Только однажды видела рыбака на противоположном берегу.
– Это озеро никому не интересно, потому что тут почти нет открытого берега, везде одни заросли.
– Поэтому оно мне и по душе. Здесь я могу побыть наедине с природой, почувствовать себя её частью. Ты, кстати, первый, кого я сюда привезла. И, сказать по правде, я до последнего переживала, что это будет плохая идея. Но оказалось всё хорошо.
Яна присела на траву и выставила перед Стасом три готовые работы.
– Что скажешь? – спросила она.
– Скажу, что ты не зря старалась. Очень мило.
Сев рядом, Стас начал изучать каждую картину в отдельности. На всех был изображён один и тот же пейзаж, но только с разным освещением, по мере того как опускалось солнце и занималась заря. Первая ему показалась слишком яркой из-за множества солнечных лучей в пространстве и бликов на воде. На второй сильно выделялся красный шар на горизонте, неумышленно воруя большую часть внимания. Взяв в руки третий холст, он заговорил.
– Пожалуй, этот мне нравится больше остальных. Тут и озеро прям такое чёрное, что аж пугает слегка, и на небе не так много красного цвета, что вполне сочетается с деревьями. Но почему всё так размыто?
– Это всего-навсего этюд. А этот ящик, который так удивил тебя сперва, называется этюдник.
– Ты всегда рисуешь пейзажи?
– Да, пейзаж это мой жанр. Но картины не рисуют. Их пишут.
– Ах, простите. Я не силён в искусстве.
– Ничего страшного. Так тебе, значит, больше тёмный вариант понравился. Мне тоже показалось, что такой поздний закат лучше всего подходит для основной задумки.
– А что ты задумала, если не секрет?
– Хочу написать композицию этого места. У меня уже проработаны многие детали, так что завтра и начну.
– Ты завтра опять сюда поедешь? – удивился Стас.
– И завтра, и послезавтра. А что тут такого? К серьёзной работе нужен тщательный подход.
– Не проще ли сделать фотографии и заниматься этим дома?
– Многие так и делают. И я тоже пробовала, но результат мне не понравился. Понимаешь, это уже не живопись получается, а простая мазня. А когда пишешь с натуры, ты как бы общаешься с водоёмом, с деревьями, с птицами, улавливаешь движение, находишь изюминку. Я мечтаю о собственной выставке, и поэтому в каждую работу стараюсь заложить настоящие чувства и переживания.
– Получается, на картину ты тратишь совсем не мало так времени и средств.
– Иначе никак. Это сложный процесс. Сначала я тут эскизы делала, пыталась определиться с некоторыми нюансами. Но самое интересное, я долгое время не могла понять, что именно мне нужно, не могла найти сюжета. А несколько дней назад проблема разрешилась.
– Вот знаешь, меня в тебе другое поражает? Ты слишком чистоплотная для художника. Нет, я серьёзно. У тебя всё так аккуратно разложено, и каждая вещь в идеальном состоянии. Мне просто есть с чем сравнивать. Я знаю парочку ребят – они тоже чем-то подобным увлекаются. Так вот, у них постоянно руки по локоть в краске, а у одного даже на постели эта же краска, и в квартире вечный запах анилина или какого-то там растворителя.
– Бывает. Кто-то именно так и работает – отдаётся всецело искусству и не замечает ни себя, ни что творится вокруг.
– Творческие люди очень необычны.
– Нам пора собираться, а то уже почти стемнело. Поможешь мне упаковать этюды?
– Конечно. Хоть какой-то от меня будет прок.
Домой Стас вернулся в два часа ночи с чувством сильного голода. Он был готов проглотить слона, зажаренного на вертеле с добавлением кисло-сладкого соуса, но вместо абсурдного желания довольствовался обычной яичницей. В голове у него крутился вихрь из медленных инструментальных мелодий, весенних этюдов и прошлогодних початков рогоза. Впервые за последний год его улыбнули собственные мысли, поэтому он сразу же согласился поехать к озеру и на следующий день.
– Мне понравилось, – сказал он, улавливая скромный знак вопроса на лице Яны, как только они подъехали к его дому.
– Значит, ты не против поехать со мной завтра?
– Завтра уже наступило.
– Тогда тебе нужно выспаться, потому что я заеду в десять часов утра.
– Не забудь свою музыку. В дороге она очень расслабляет.
– Это гарантирую. Ах да, ещё один немаловажный момент: мы пробудем там весь день, так что позаботься о том, чтобы нам не пришлось собирать ягоды и корешки.
Безусловно, Яна была во вкусе Стаса. И она это знала. К тому же зрение у нее работало отлично, и смотря на своё отражение в зеркале, она видела красивую девушку с милыми зелёными глазками и каштановыми волосами чуть ниже плеч. Стас точно подметил все эти детали, когда беседовал с ней, сидя на траве. И образ лесной нимфы ещё долго сопровождал его по дороге в обитель Морфея.
Глава 7
Утро было тяжким. Несколько минут будильник боролся с его сладким сном, пока не одержал чистую победу. В супермаркете он набрал подходящий, на его взгляд, запас продуктов. Проходя мимо винного отдела, его руки машинально потянулись к бутылке шампанского. Но он сам себя отдёрнул, сочтя такую идею за глупость столетия. Да и Яна вряд ли бы обрадовалась подобному сюрпризу. Насколько он мог судить, его новая знакомая вообще была против спиртного, не говоря уж об остальных вредных привычках. Поэтому он рассчитал время таким образом, чтобы перед самым ее приездом убить две сигареты подряд, после чего выбросить пачку в урну.
Как и в прошлый раз, озеро казалось оторванным от всего мира, настолько тихо и умиротворённо было в округе. Стас по-прежнему придерживался эталона безмолвия, словно бы заранее дал обет молчания. Яна и не пыталась его разговорить, а позже, когда начала совершать все необходимые приготовления, сама потеряла дар речи. Ну с ней-то понятно – образ, настрой и всё в этом роде. Теперь она использовала холст гораздо крупнее предыдущих, а в качестве держателя развернула черный металлический мольберт.
Стас тоже не сидел сложа руки, понимая, что на нём были некоторые обязанности. Первым делом он отправился собирать сухие ветки для костра. Про топор они, конечно же, не подумали, поэтому пришлось рассчитывать исключительно на собственные силы. И это у него неплохо получилось: посредством заноз и царапин он заготовил хворост, чтобы в нужный момент разжечь пламя. Рядом он постелил покрывало и разложил скромный провиант на две персоны, ничего лишнего, только то, что вполне подходило для весеннего пикника: немного фруктов, немного овощей, простая вода и мелкие шпикачки для обжарки.
А между тем Яна занималась своей композицией. Первую половину дня она простояла у мольберта, не выпуская из рук толстую кисть. Видя, с каким усердием она делала кроки на белом полотне, Стас не решался вмешиваться с расспросами, и вместо этого терпеливо наблюдал, покусывая хлебные соломинки. Только когда первый этап был закончен, Яна сама нарушила тишину, как бы призывая его к обсуждению.
– Ну вроде бы всё, – заговорила она, нанося последние штрихи. – Самое легкое позади. Теперь осталось дождаться нужного освещения.
– Ухты! значит вечером шедевр будет готов?
– Ты что, сегодня я только общий фон и силуэты наложу, потом нужно будет подождать, когда краска подсохнет. Я же говорила, что для этого потребуется не один день. Картины можно написать и за час, а можно и несколько недель на это потратить.
– Ничего себе. Никогда не думал, что это такой длительный процесс.
– А то! Леонардо писал свою Джоконду четыре года. Мы, конечно, не Леонардо, но торопиться всё равно не станем.
– А кто такая Джаконда?
– Это девушка с довольно милой улыбкой, проживающая в Лувре и до сих пор терзающая современные умы своей загадочностью.
Яна развернула перед Стасом широкий ватман с изображением озера в простом карандаше.
– А это светотень, – сказала она. – Примерно так будет выглядеть то, что я запланировала. Сегодня всю ночь старалась.
– Честно говоря, твоя картина уже ставит в ступор мой ничтожный ум.
– Ну скажешь тоже. У меня тут нет ничего необычного – всего лишь чёрно-белый рисунок в моём понимании окружающей среды.
– Но я же вижу странные предметы. Вот, например, что это за дерево такое одинокое? Почему у него ветви похожи на человеческие руки? Это что – в стиле Пикассо?
– Нет, это магический реализм. А Пикассо был графиком, использовал в своей техники геометрический подход.
– Мне это мало о чём говорит. Так что с твоим деревом?
– Задумка такая. Ему плохо, тоскливо, потому что рядом никого нет. Видишь, остальные деревья стоят лесом в сторонке. А его руки, это как бы людские переживания: они тянутся к верху, желая вырваться из этого мира, прекратить всякое существование. Но заметь, у него множество корней – это твёрдые жизненные принципы, которые мешают дереву оторваться и вспорхнуть на небо. Еще рядом озеро, и по возможности я сделаю его очень тёмным, чтобы подчеркнуть, что это не выход, что оторвавшись, в реальности ждет падение в бездну, в эту самую воду слабостей и пороков.
– Хм... интересно, – сказал Стас в задумчивости. – А это кто на полянке? Какой-то зверёк вроде, напоминает белку.
– Это и есть белочка.
– Какая-то странная она у тебя. Белки такими крупными не бывают.
– Иногда я использую гротеск, чтобы привлечь внимание к некоторым деталям. Посмотри какие у нее испуганные глаза, в них накопились слёзы. Она заблудилась, ей необходима поддержка, укрытие. И только одинокое дерево находится поблизости. Все остальные там – на другом берегу.
– Ты не поверишь, мне прям захотелось посмотреть на твои предыдущие пейзажи.
– Их не так много, именно тех, в которые я душу вложила. Но я не против, когда-нибудь ты их обязательно увидишь.
– Может быть, они есть у тебя на фото? Ты не снимаешь готовые картины?
– Такие вещи желательно смотреть вживую, чтобы не испортить первые впечатление. А знаешь, я бы сейчас чего-нибудь перекусила, а то что-то аппетит разыгрался.
Стас быстро разжёг огонь, разбавив свежий воздух дымом от березовой коры. Это был приятный запах, даже несмотря на то, что напомнил ему о желании покурить. С самого утра он не держал в руках ни одной сигареты. И пришлось терпеть, ведь решение он принял еще в супермаркете.
Когда костёр догорел, на тлеющих углях они жарили шпикачки и там же запекали картошку – всё, как полагается, когда в дали от цивилизации. Впервые за эти два дня Яна заметила, как Стас пытается расслабиться. Да и сама погода предрасполагала к милой и беззаботной обстановке. Конец мая выдался тёплым, вопреки предостережениям Яны взять что-то из одежды. Стас с самого начала снял свой модный пиджак и грелся на солнце в тонкой водолазке, поедая яблоко. Ему хотелось снять и её, но правила хорошего тона не позволяли ему находиться перед малознакомой девушкой с голым торсом. Хотя, для Яны этот жест ничего бы не значил. Позже она сама предложила ему раздеться, чтобы не запариться окончательно.
– Надо было взять купальник, – сказала она. – Жаль, что все верные мысли приходят так поздно. Но зато я прихватила кое-что поинтереснее.
Она достала с заднего сидения Ситроена небольшую книжку в твёрдом переплёте.
– Вот балда, – продолжила Яна. – Что ж я раньше не вспомнила о ней, когда ты сидел и скучал. Думаю, тебе понравится, ведь нет ничего приятнее, чем почитать на лоне природы художественную литературу.
Стас ничего не говорил, а просто сопровождал Яну взглядом, с чуточкой удивления и чуточкой одобрения на пробудившемся лице. Девушка легла рядом и раскрыла книгу в оглавлении.
– Это Маркес, – сказала она. – Один из моих любимчиков. Тут сборник рассказов. Надеюсь, ты их еще не читал.
– Сказать по правде, – заговорил Стас. – Я вообще далёк от литературы. Школьную программу практически всю пропустил, а потом как-то случай не подвернулся. Но мне давно хотелось начать читать книги, так сказать – наверстать упущенное.
– Вот и славно. Давай вместе и начнем. Ты же позволишь прочитать тебе какой-нибудь из рассказов?
– Еще бы. Так даже интереснее.
– Тогда начну с того, который больше всего нравится.
– Я весь во внимании.
– Отлично. Откинься и наслаждайся. Называется: Глаза голубой собаки.
Яна нашла нужную страницу и принялась воспроизводить в голос слова колумбийского гения. Читала она красиво, с чувством и без единой запинки. Она не скупилась на эмоции, когда встречались эпитеты, как бы входя в роль самого автора, и Стасу казалось, что ей без труда удалось бы проскандировать текст наизусть. Он и не сомневался, что Яна прочла этот рассказ уже не один раз, и ему оставалось лишь больше и больше поражаться своей новой знакомой. Стас следил за её губами неотрывно и поглощал каждое слово, полностью погрузившись в сюжет. Он даже чихнуть отказался, только бы не нарушить создавшуюся обстановку. Но скоро Яна закончила, так как рассказ оказался коротким, и посмотрела на него с явным умилением.
– Меня зацепило, – сказал Стас. – Забавное такое сочетание сна и реальности.
– Рада, что тебе понравилось, – ответила девушка и добавила шутливо. – Теперь помни, если когда-нибудь потеряешь меня, ищи глаза голубой собаки.
– Иногда мне так и хотелось лежать и читать вместе с родным человеком. Но моя бывшая жена не любила книги, и природу тоже.
– Так ты был женат. Почему не рассказывал?
– Потому что нечего рассказывать. Не хочу на эту тему. Прости, сам виноват. И, пожалуйста, не задавай мне тех вопросов, на которые я тебе не отвечу.
– Ладно, как скажешь.
– А ты, как я посмотрю, начитанная особа.
– Я бы так не сказала. Читаю иногда, что под ругу попадётся. Но одно время Маркесом увлеклась, и не остановилась, пока всего не перечитала. Настоятельно советую и тебе с ним подружиться. А вообще, я бы рекомендовала начать с Толстого. У Бунина тоже замечательные рассказы. Так же меня впечатлили: Пабло Неруда, Джон Фаулз, Умберто Эко, Кафка, Лорка, Хемингуэй.
– С последним я немного знаком. Сейчас, подожди, ну как же он называется...
– Может, Старик и море?
– Точно. Старик и море. Это единственное, что я прочитал.
– Кстати, сам писатель с не очень хорошей судьбой. Последние годы жизни он страдал паранойей и не раз пытался покончить с собой. В итоге застрелился из собственного ружья.
Стас задумался, поменявшись в лице. В какой-то момент ему показалось, что Яна напомнила ему о важной цели, от которой он сильно отвлёкся. Ему вдруг всё стало казаться раздражающим, солнце больше не грело, приятная беседа не расслабляла, а от впечатлений прослушанного рассказа не осталось и следа. Он отвернулся к месту былого костра и начал, точно в старых воспоминаниях, ворошить палкой мелкие угольки и золу.
Какое-то время Яна молчала, не решаясь его потревожить. Листая свою книжку, она терпеливо ждала, когда он прекратит валять дурака. Но он и намёка не подавал на продолжение диалога, ушёл в себя и будто стеной огородился.
– Что с тобой? – не выдержала она. – иногда ты прямо сам не свой. Часто грустишь, то весёлый, то злой. Может, расскажешь мне про себя?
– Почему ты мне звонила? – ответил Стас вопросом. – Почему не послала сразу, как только я тебе нагрубил?
– Потому что ты был каким-то потерянным. Я видела, что с тобой что-то не так, что ты отказывался встретиться не потому что я тебе не понравилась, а совсем по другой причине. Ты и сейчас что-то держишь в себе. Но я не лезу в душу. Это твоё и ты вправе сам этим распоряжаться. Но кроме нас здесь никого нет... я к тому, что ты можешь довериться мне, и обещаю, ни одна душа не узнает о твоих переживаниях.
– Ты что, психолог?
– Я просто хочу помочь тебе.
– Нет у меня никаких переживаний. Но есть вещи, о которых мне не хочется говорить, вот и всё.
– Ну, как знаешь. Всё же имей в виду, что я всегда к твоим услугам, если захочешь выговориться.
Ближе к вечеру Яна вновь занялась пейзажем, встав у мольберта. В ход пошли более тёмные тона. Она внимательно смешивала краски и наносила плавные линии, создавая будущее небо и водоём. Стас погрузился в книгу, начав с самого первого рассказа. Читал он медленно, из-за отсутствия навыка, но вполне ясно улавливал авторскую мысль.
Теперь они часто ездили на озеро, в основном вечером, за исключением тех дней, когда Яна не могла оторваться от работы преподавателя. Картина её с каждым разом обретала насыщенность. В отличие от этюдов, Стас замечал, что вместо грубых мазков Яна использовала мелкие штрихи, орудуя тонкой кистью. Она отчетливо прорабатывала каждую деталь, прилагая всю свою сноровку и мастерство. Сложность работы отнимала у художника много сил, поэтому ей приходилось делать длительные перерывы, чтобы немного расслабляться и не испортить дело. В такие часы они вместе читали, иногда каждый свой роман (Яна не поскупилась на книги и сразу забросила в машину всю необходимую литературу). Иногда девушка читала вслух, а Стас с удовольствием слушал, углубляясь в красоту прозы или поэзии прошлых веков. Но случалось, что книги лежали в сторонке, а они просто отдыхали, не произнося ни слова, поедая фрукты и прислушиваясь к голосу природы.
Пришло время, и Яна закончила свою композицию. Она решила оставить её дома, чтобы дать отлежаться, а позже посмотреть на неё свежим взглядом. Такой метод ей когда-то подсказал собственный учитель и она не пропустила его мимо ушей.
Чтобы не привыкать к одному и тому же месту, они стали останавливаться с другой стороны озера. Там Яна не сильно увлекалась живописью, лишь изредка давала волю кисти ради небольшого этюда. А однажды запечатлела Стаса, пока он усердно читал книгу, сидя под деревом. На портрет это не тянуло, так как человек находился не близко, а большую часть пространства занимали волнистые ветки плакучей ивы. Но по хмурой линии чёрных бровей и опущенным плечам он заметил сходство с собой, и даже немного позабавился на первый взгляд.
– Неужели я и вправду такой худой? – сказал Стас с ноткой смущения. – А ведь когда-то я спортом занимался и чувствовал себя атлетом.
– Не переживай, ты в хорошей форме, – ответила Яна. – Здесь всего лишь моё небольшое искажение действительности. Я подумала, ты не будешь против. А вот печать на лице я нисколько не преувеличила.
Стас и возразить не мог по этому поводу, потому что сам знал, как часто напрягал лобные мышцы. Лишь в те моменты, когда он пристально засматривался на Яну, пока она стояла у мольберта, либо читала для него, лицо его становилось мягким и довольным. А смотрел Стас на нее всё чаще. Особенно прилип его взгляд к девушке, когда она впервые надела купальник вместо повседневной одежды. Солнце в тот день грело очень жарко, и вполне естественно, что Яна захотела немного загореть. Это были зелёные лифчик и бикини в крупную белую горошину. Потрясающее сочетание с тёмно-коричневыми волосами, и как раз под цвет её глаз. Однозначно, Яна обладала отличным вкусом, она была художником по жизни. А её тело показалось Стасу настоящим произведением искусства: прямая осанка, тонкая талия, аппетитная попа и ровные ноги.
"И что она нашла во мне, – подумал он. – Такая симпотяга, с правильными интересами по жизни не должна находиться в обществе умственно-отсталого неудачника".
Но всё же Стас продолжал пожирать её глазами, не обращая внимания на внутренний голос. И провёл бы так, в качестве зрителя, еще невесть сколько часов, если бы сам Купидон не устал ждать и не подтолкнул его к действиям, дунув в спину эфирными парами. В полусне, лёгкой поступью он подкрался сзади и нежно обхватил Яну за живот. Его губы прикоснулись к её шее, где позвонки выделялись малыми бугорками, как раз там она хранила свою самую эрогенную точку. Меткий был выстрел. Яна издала слабый стон, кожа её покрылась мурашками. Она взялась за его руки и закрыла глаза от удовольствия. А он продолжал целовать, наслаждаясь не меньше.
За последние время Стас перецеловал много девушек, но все они были ему не по душе, хоть и не уступали Яне в эстетике форм. Он черпал из них плотское удовлетворение и не больше, потому что внутренний мир каждой состоял из обыкновенного вакуума. То ли дело Яна, одним лишь присутствием доставляла радость и покой.
Стас водил губами по её плечам, не помня себя от услады. Всё для него померкло в этот прекрасный момент, и даже дыхание его остановилось. А между тем тишину нарушали только пение птиц от рядом стоящих деревьев и бешеный ритм женского сердца. Яна повернулась к нему и глаза их встретились, завязав долгий и безмолвный диалог. Он потянулся было к её губам, но она отстранилась, чтобы растянуть удовольствие перед первым поцелуем.
Неожиданно Стас выпустил девушку из объятий, после чего резко поменялся в лице. Вид его сделался серьёзным и невозмутимым.
– Что на этот раз? – заговорила Яна. – Тебе что-то не понравилось?
– Прости, – ответил он. – Я не должен был к тебе приставать.
– А мне кажется – должен. Я уже засомневалась в твоём мужском достоинстве.
– Да что за бред ты несёшь! Говорю – не должен, значит не должен. Я и здесь быть не должен. Вся эта игра уже слишком затянулась.
– Никакая это не игра. Ты сам-то себе веришь?
– Всё это бессмысленно, и должно было закончиться в тот же день, когда и началось. Я поехал с тобой тогда, потому что...
Стас запнулся, будто сбился с последней мысли.
– Ну что же ты, продолжай, – подхватила Яна. – Ты поехал, потому что тебе надоело быть мерзавцем? А знаешь, я это оценила и даже поддержала тебя.
– Я поехал просто так. Не набивай себе цену.
– Кто бы говорил. Знаю я, что ты еле заставил себя в тот день. Но ведь потом тебе самому понравилось, и глупо теперь это отрицать. А вот чувство вины, это хорошее явление, потому что иногда действительно необходимо что-то исправить.
– В том-то и дело, что иногда. Но есть вещи, которые уже никогда не исправишь.
– Я хотела сказать, иногда не поздно измениться.
– А с чего ты взяла, что мне нужно поменяться? У меня всё отлично шло, до тех пор пока ты не наехала на меня.
Яна прищурила глаза, глядя на него. Множество фраз крутилось у неё на языке, но она чувствовала лёгкий ступор.
– Да, – продолжил Стас. – Спору нет, мы тут время даром не теряли и приятное с полезным совмещали. Но я этого не хотел.
– Если бы не хотел, то не ездил бы со мной на протяжении месяца. А ты ни разу не пропустил.
Яна оказалась права, и поэтому Стасу не нашлось что ответить. В место этого он натянул футболку, нашёл свой мобильник и направился в сторону выезда на шоссе. Девушка кинулась вслед, чтобы остановить его.
– Ты уходишь?
– А на что это похоже?
– На идиотскую шутку.
– Тогда можешь посмеяться мне в спину, я не против.
Стас не останавливался и даже не смотрел на Яну, которая еле поспевала за его длинным шагом.
– Чего ты испугался, трус несчастный! – закричала она. – От чего ты сейчас бежишь! Не обманывай самого себя.
– Пошла к чёрту!
– Можешь не стараться. Твои низкие словечки меня не заденут, потому что я знаю, что ты совсем не такой, каким пытаешься казаться.
Яна встала на месте и продолжила смотреть, как Стас всё дальше и дальше уходил, пока не исчез из видимости. У нее возникла мысль сесть за руль и догнать его, чтобы еще раз попытаться убедить вернуться, но она сразу же пресекла её и вернулась обратно, решив не начинать бесполезную погоню.
Усевшись на покрывало, где совсем недавно лежал с книжкой в руках Стас, она повернувшись в сторону своего мольберта и представила, как с этого самого ракурса он засматривался на неё. Порою, она чувствовала на себе его взгляд, и всегда оборачивалась в такие моменты, с лёгкой улыбкой на довольном лице. Но всякий раз Стас опускал глаза, в поисках места, где прерывал чтение. Эта, своего рода, игра забавляла девушку, она всё время ждала, когда же он наконец подойдёт и прикоснётся к ней. Но ничего не происходило.
Стас испытывал сильнейшие порывы овладеть Яной, когда непрестанно глазел на её тело. Не раз он раздевал её в своих бурных фантазиях, но дальше грёз дело не доходило, потому что он намеренно себя сдерживал. Он сам установил этот барьер, дабы не влюбляться. Ведь зная себя, он понимал, что, стоит ему уложить такую красотку прямо там, на траве под сенью плакучих ив, как тут же потеряет голову и привяжется к ней, а весь его план по выходу из игры под названием жизнь лопнет, точно мыльный пузырь. Поэтому, чтобы держать себя в руках Стас тупо садился на берег среди камыша и швырял камни в воду, не забывая о любимом занятии. А теперь он швырнул Яну, оставив в тихом одиночестве. Но для неё это ничего не меняло, она лишь ещё больше убедилась в беспомощном положении своего загадочного друга.
Стас даже не догадывался, что Яна уже основательно засела в его голове, бросив вызов его немыслимым предубеждениям. С одной стороны он был готов покончить с собой как никогда, и шёл домой, заряжаясь уверенностью в скором финале, а с другой, – голова его кипела в сильнейшем смятении из магического реализма, инструментальной музыки, печёной картошки и мягких тёплых пальчиков, которыми Яна держалась за его плечи в последний момент их близости.
Яна просидела в одной и той же позе с добрый час, разбираясь в собственных мыслях. Конечно же её сильно огорчил неожиданный поворот событий. В первую очередь она являлась женщиной и имела склонность обижаться, только делала это гораздо реже, нежели большая половина юбок и чулок. Хотя, в какой-то степени ей стало даже смешно.
"Пусть прогуляется, – думала она. – Ему это пойдёт на пользу, прошагать десять с лишним километров по полям. Жаль только, что он уже давно запомнил дорогу к шоссе, а то бы веселее было".
Из всех вечеров, проведённых вдали от шума и грязного воздуха, этот Яна посчитала единственным, который не удался, оставив неприятный осадок в душе. Постепенно она начала готовиться к отъезду: не спеша собрала мусор, упаковала неоконченный этюд, погрузила вещи в машину и напоследок проверила потухший костёр. Ехала она медленно, словно бы какая-то часть её всё ещё осталась в тени деревьев, снова и снова прокручивая в памяти момент объятий. Яна очень ярко запомнила эти приятные ощущения: его горячее дыхание сзади и мягкое прикосновение сухих губ. И вдобавок заиграл тот самый трек – Into The Night, который Стас повадился ставить на повтор. Разве что ночь ещё не наступила для полного соответствия песне.
Выехав на трассу, Яна не могла позволить поработившим её чувствам отвлекать от руля, а засим переключила плей-лист на какую-то радиоволну с вечными рекламными вставками. В городе, проезжая район, где проживал Стас, она посмотрела на высокое здание, откуда всё время его забирала. Уже смеркалось, и во многих окошках горели жёлтые огни. Его окно тоже выходило на эту сторону, но Стас настолько потерялся, что даже не заметил, как стемнело. У него в квартире тоже было темно. Глядя на проезжую часть, он видел потоки автомобилей, которые никогда не прекращались. В такие моменты он мог по долгу стоять у окна, забывая о течении времени. В голове его по-прежнему царил беспорядок, погружая в глубокую апатию. Ему не хотелось ничего, кроме как покурить, но приходя домой, он не сообразил зайти в магазин. За время, проведённое с Яной, он почти не курил, во всяком случае при ней. Ему очень здорово удавалось игнорировать свою злостную привычку, и прибегал он к слабостям разве только после пребывания на природе или по утрам, когда просыпался.
Стас вытащил из горки бычков самый длинный, с намерением выжать из него хоть какую-то крупицу никотина. Зажав в губах остаток сигареты и чиркнув зажигалкой, он тут же выронил причиндалы из рук и начал нюхать ладони, прижав к лицу – на них всё ещё оставался запах Яны. Она не любила парфюм, поэтому Стас мог отчётливо улавливать тонкий вкус вожделенной женщины с чуточкой ванили – видимо от геля для душа. Чудесный был аромат, способный сделать из влюблённого человека наркомана со стажем. Несколько часов вплоть до глубокой ночи Стас дышал воспоминанием прошедшего дня, втягивая воздух сквозь пальцы. Раньше подобный эффект был от Вероники, после того, как она проводила с ним весь день, и он старался по долгу не мыть руки, чтобы присутствие дочери оставалось с ним хотя бы до конца вечера. Но то были отцовские чувства, нагоняющие тоску по ребенку. В случае же с Яной, Стас решил действовать по другому и избавиться от чар лесной нимфы. Он резко встал с кровати и отправился в ванную использовать безотказное оружие под названием мыло.
