Текст книги "Солнца Луч (СИ)"

Автор книги: Daisysan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Но перед этим я успею уничтожить тебя, – совершенно чужим голосом ответил Бовари и, подойдя к кузену, яростно врезал ему по челюсти. Раздался неприятных хруст, и лицо Натаниэля залила кровь: Хиро сломал ему нос.

– Сука! – истошно завопил блондин и кинулся к Хиро. Завязалась драка, но с первой секунды стало понятно, кто ее выиграет. Хиро, потеряв человеческую сущность, повалил Натаниэля и со всей силы бил кузена ногами так, что кости хрустели под его ударами, а от истошных криков о помощи кровь стыла в жилах. Я замерла, до глубины души испугавшись Бовари и не веря, что передо мной стоял тот, кого я, казалось бы, хорошо знала. Когда оцепенение прошло, я вышла из укрытия и бросилась к Бовари, попытавшись его остановить.

– Стой, не делай этого, – закричала я, приходя в неописуемый ужас. Лицо Натаниэля напоминало кровавую кашу, и я поняла, что еще немного, и он погибнет. – Хиро!!

Юноша не отзывался, он не слышал меня или делал вид, что не слышит. Я ринулась к нему, чтобы попытаться схватить и остановить его, но Бовари, едва я коснулась его, резко отбросил меня в сторону – я ударилась головой об ящик, и в глазах резко потемнело.

«Так, сконцентрируйся, сконцентрируйся», – лихорадочно подумала я, едва придя в себя, и попыталась активировать свою способность. «Сейчас нужно переместись в прошлое и все исправить».

Но у меня не вышло.

– Хиро!! – раздался громкий голос, и юноша, услышав его, обернулся: это был Лизандр.

Глаза мужчины расширились от ужаса, и мистер Эйнсворт бросился к крестнику, схватив его сзади за руки. Хиро, начав брыкаться со сверхъестественной силой, яростно кричал, пытаясь освободиться. Его лицо полностью преобразилось, казалось, Хиро осатанел. Такую лютую злость и жажду насилия мне еще никогда не доводилось видеть. Я перевела взгляд на Натаниэля – он не двигался.

– Зови на помощь, Ева, – приказал Лизандр, едва удерживая Хиро. – Я хотел незаметно улизнуть с ним, но мне не удастся остановить его в одиночку. У него припадок.

Натаниэля увезли на скорой в больницу, а Хиро был доставлен в полицейский участок. Кастиэля срочно вызвали с работы, и в данный момент он вместе со своим сыном, которому вкололи успокоительное, сидел в кабинете у шефа полиции. Ева, сидя вместе с Лизандром в комнате ожидания, закрыла лицо руками и оперлась локтями о колени, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и пытавшись выкинуть из памяти то увиденное, что поразило ее до глубины души. Лизандр, сидя прямо и не двигаясь, невидящим взором смотрел вперед себя, полностью погруженный в свои мысли.

– Ты была права, – наконец, молвил он. Ева, дрогнув, подняла заплаканное лицо и обернулась к нему. – Хиро действительно был в опасности.

– Что с ним, мистер Эйнсворт? – слабым голосом спросила Ева, периодически всхлипывая от долгого рыдания. – Я никогда его таким не видела.

– У Хиро с детства развита такая животная жестокость, – ответил Лизандр. – Когда он выходит из себя, то становится совершенно беспощадным и агрессивным человеком. Это связано с его психологической болезнью. Его мать, Амбер, совершенно не хотела его рождения, и постоянно пыталась травиться таблетками, занималась тяжелым спортом, надеясь, что вызовет выкидыш, но малыш крепко держался за жизнь. Кастиэль как только мог пытался контролировать Амбер, но не уследил за тем, что сама девушка оказалась психически не устойчива. После рождения ребенка она впала в родовую депрессию и так из нее и не вышла. Амбер находится в больнице для душевнобольных с тех пор, как пыталась утопить сына во время купания. Хиро было всего пять лет и, к счастью, он забыл об этом инциденте, но с тех пор стал подвержен невероятной агрессии и жестокости. Стоит по-настоящему разозлить его, как он тут же теряет человеческий облик и становится неуправляемым. Кастиэль с родителями сделали все, чтобы помочь Хиро – посещали самых лучших психологов, клали мальчика в больницу, и вскоре лечение облегчило приступы – их стало гораздо меньше. Но ситуацию ухудшило то, что родня Амбер совершенно не принимала Хиро. Мальчик пытался контактировать с родственниками со стороны матери, но никто не подпускал его к себе, считая выродком, погубившим их горячо любимую дочь, которая обречена провести всю жизнь в палате для душевнобольных.

Ева молчала, побледнев от услышанного, и сжала губы в попытке успокоиться.

– Что будет с Хиро? – задала она вопрос, мучивший ее.

– Это уже третий раз, когда он приходит в такую ярость и избивает человека до полусмерти, – ответил Лизандр, глубоко вздыхая. – Теперь никакие откупы не спасут, ведь теперь старший Натаниэль сделает все, чтобы засадить Хиро за решетку. Единственное, что мы можем сделать, так это положить юношу в психбольницу.

Ева промолчала, не в силах больше говорить. Она медленно выпрямилась на диване и, откинув голову, прислонилась к стене и закрыла глаза. Спустя мгновение она нахмурилась и начала лихорадочно шептать какие-то слова, и Лизандр, обратив на это внимание, повернулся к девушке.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил он, видя, как Ева все больше и больше бледнела. – Что ты делаешь?

– Пытаюсь активировать свою способность, – разочарованно выдохнула девушка и открыла раскрасневшиеся глаза. – И у меня не получается. Я не могу ничего исправить.

– Мы не в силах ничего сделать, – молвил Лизандр, и от его слов Ева почувствовала себя еще хуже. – Придется смириться с тем, что есть.

– Я обязательно сделаю что-нибудь, – уверенно заявила девушка, и мистер Эйнсворт сочувственно покачал головой. – Хиро будет спасен.

В этот момент в комнату вошел Кастиэль, постаревший от печали лет на десять. Увидев Еву, он слабо улыбнулся и, повернувшись к Лизандру, печально воскликнул:

– Мы едем в больницу, Лиз. Нужно сделать свидетельство о болезни, чтобы Хиро не упекли за решетку. Ох, бедняжка Натаниэль…

– Что с ним? – с ужасом спросил Лизандр.

– Он в коме. Врачи пытаются спасти ему жизнь.

– Боже мой, – прошептал мистер Эйнсворт, а Ева почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. В этот момент происходило нечто ужасное, и девушка понадеялась, что видит всего лишь кошмарный, затянувшийся до ужаса сон, но подсознание подсказывало, что все это происходило наяву.

– Ева, – обратился к девушке Кастиэль, – мне очень жаль, что ты стала свидетельницей этого. Я надеялся, что ты никогда не увидишь такого Хиро… я пойму, если ты захочешь уйти.

– Прошу, мистер Бовари, – искренне обиделась Ева, вскакивая с места. – Если вы так скажете еще раз, то ужасно оскорбите меня. Я люблю Хиро и, – тут тон девушки стал тверже. – И мое чувство ничуть не уменьшилось.

– У тебя прекрасное сердце, милая, – грустно улыбнулся Кастиэль, с благодарностью взглянув на Еву. – Тогда я могу попросить вас с Лизандром заехать к нам и взять необходимые вещи для Хиро? Мы с ним поедем в больницу, а вы подъедете позже.

– Хорошо, Кас, – кивнул Лизандр и, подойдя к другу, твердо хлопнул его по плечу. – Не бойся, мы справимся. Все будет хорошо.

Кастиэль кивнул, сжав задрожавшие губы. Ева, увидев выражение лица сраженного горем отца, тотчас вышла из комнаты, понимая, что еще немного, и она снова разрыдается.

Психиатрическая больница, куда положили Хиро, славилась своим современным подходом к пациентам, просторными светлыми палатами и огромным хвойным парком, где больные могли прогуливаться, как и в сопровождении родных или санитаров, или же в одиночку, если позволяло медицинское показание. Прошло три дня, и после сложных лекарственных курсов к Хиро наконец-то вернулось его нормальное состояние. Агрессия отступила, и было разрешено пускать посетителей.

Первым вошел Кастиэль, который ни минуту не отходил от палаты сына. Изрядно уставший и помятый, он улыбнулся Хиро и, подойдя к кровати, сел рядом, положив руку на печо юноши.

– Я так рад, что ты очнулся, сынок, – искренне промолвил Кастиэль, и Хиро заметил, как на лбу отца проступили новые морщинки. – Как себя чувствуешь?

– Пап, – нервно ответил юноша, обеспокоенно взглянув на отца. – Это.. это снова произошло со мной?

– Да, сынок, – ответил Кастиэль.

– Как Натаниэль? – упавшим голосом спросил Хиро, чувствуя, как чувство вины начало едко разъедать его сердце, словно кислота. – С ним.. с ним все в порядке?

– Он пришел в себя, – тихо ответил Кастиэль, – но… он совсем не скоро поправится.

Хиро, застонав, закрыл лицо руками и откинулся на подушки.

– Боже мой, – дрогнувшим голосом воскликнул юноша. – Папа, как же мне дальше жить?

Кастиэль снова сжал губы, не в силах ответить своему сыну. Он понимал, что сейчас душа его горячо любимого мальчика находилась в агонии, и никакие слова не смогли бы погасить пламя, губившее его сердце.

– Папа, – выдохнул Хиро и, снова пристав, повернулся к отцу и тихо спросил. – А она… она видела?

– Видела, сынок, – ответил Кастиэль. – Ева позвала на помощь.

– Ясно, – едва ответил Хиро, закрывая глаза рукой. Ему стало еще больнее – так слабо и дурно ему еще никогда не доводилось себя чувствовать.

– Кажется, самое время для прогулки, мистер Бовари, – раздался задорный девичий голос, и Хиро, едва услышав его, тотчас обернулся. Сердце, обретшее надежду, забилось так сильно, что его биение гулом отразились в голове юноши.

– Наконец-то ты пришел в себя, – улыбнулась Ева, присев на край кровати и с радостью взглянув в глаза Хиро. – К счастью, выглянуло солнце и стало довольно-таки тепло: теперь можно пойти подышать свежим воздухом. Думаю, – заговорщицки прошептала девушка, слегка наклонившись, – тебе осточертели стены больницы.

– Я пока что пойду по делам, – улыбнулся Кастиэль, вставая со стула. – Думаю, у вас тоже есть то, что не требует отлагательств.

– Спасибо, мистер Бовари, – лучезарно поблагодарила девушка. – Увидимся позже!

– Пока, сынок, – Кастиэль попрощался с сыном и чуть ли не рассмеялся: юноша, замерев на месте, не сводил взгляда с красивого девичьего лица, заворожившего его и будто бы пробудившего его ото сна. – Увидимся после твоей прогулки!

– Да, пап, пока, – очнулся Хиро, слегка смутившись. – Спасибо за все.

Мистер Бовари добродушно кивнул и вышел из палаты, наконец обретя душевный покой. Он верил, что сейчас у Хиро есть тот, кто сможет исцелить его израненное сердце.

Ева, едва за Кастиэлем закрылась дверь, тотчас села поближе к Хиро и, наклонившись к нему, хитро улыбнулась.

– А ты знаешь, что я сделала? – заговорщицки подмигнула девушка, глядя прямо в глаза юноше. – Спорим, ты даже не заметил.

– Что же? – улыбнулся Хиро, и его лицо так похорошело, что сердце Евы предательски вздрогнуло. Юноша, нежно поправив рукой выбившуюся прядь из хвостика девушки, заправил ее за ухо.

– Я конфисковала весь твой пирсинг, – победно заявила Ева, ощутив тепло и радость от касания любимого. – Теперь мое желание наконец-то исполнилось! В тот знаменательный день ты не хотел его снимать для меня, а теперь, – тут она театрально пожала плечами. – Теперь тебя никто не спрашивал. Надо было с самого начала согласиться!

– Чем же этот день так знаменателен? – поинтересовался Хиро, удивленно приподняв брови.

– Дай-ка подумать, – притворно задумалась Ева, нахмурив лицо. – Я отвечу только когда мы выйдем на прогулку!

– Ладно-ладно, – сдался Хиро, беспомощно поднимая руки. – Сделаем так, как ты говоришь.

– Вот и славно, улыбнулась Ева, вскакивая с кровати. – Я принесла твои вещи.

Парень и девушка шли по хвойному парку, держась за руки. Ева, прильнув к Хиро, рассказывала ему истории, связанные с ее детством, отчего Бовари иногда разливался искренним смехом. Юноша чувствовал, как ему становится все легче: тени собственной души отступали при виде лучезарной улыбки и светящихся ясных глаз той, что волновала его сердце.

– Кажется, ты пытаешься запутать меня, – заключил Хиро, когда Ева, едва закончив историю, начала новую. – Ты должна рассказать, почему тот день стал знаменательным для тебя.

– Ох, а ведь все так хорошо начиналось, – вздохнула девушка, покачав головой. Хиро, остановившись, взял ее за плечи и, наклонившись, повторил свой вопрос.

– Ты же знаешь, я упертый, – усмехнулся он, глядя Еве в глаза. – Теперь придется ответить.

– В тот день я влюбилась в тебя, Хиро, – улыбнулась девушка, и ее щеки нежно залились румянцем. Она посмотрела прямо на Хиро, не отводя взгляда, и юноша почувствовал, как замерло его сердце. – Поэтому этот день стал знаменательным для меня. Ты доволен моим ответом?

– Более чем, – тихо ответил Бовари и, не выдержав, наклонился и поцеловал Еву. Девушка, тотчас ответив на поцелуй, закинула руки на шею Хиро и встала на цыпочки. Юноша крепко обнял любимую, желая остановить это мгновение. Сердце разливалось теплом, разжигая кровь, и Хиро ощутил, как сама жизнь, ее жажда несется по его венам, пробуждая душу и отгоняя остатки теней.

– Какие лапочки, – раздался хриплый голос позади них, и пара, остановившись, тотчас обернулась. Ева, увидев Билла, похолодела от ужаса.

– Вижу, ты тут веселишься и милуешься с подружкой, пока твой брат, скорее всего, останется инвалидом по твоей же милости. – Ядовито прокомментировал Билл, доставая сигарету. Он медленно поджег ее и, глубоко вздохнув, выпустил дым вверх. – Тебе не кажется, что ты не заслуживаешь этого?

Хиро, тотчас помрачнев, закрыл собой Еву.

– Если пришел поквитаться со мной, то делай это только со мной, – процедил он, хмурясь. – Оставь ее в покое.

– Ясное дело, я пришел за обоими, – с сигаретой в зубах, молвил Билл, доставая пистолет. Ева, увидев оружие, громко вскрикнула.

– Ева, уходи, – приказал Хиро, повернувшись к девушке. – Уходи, иначе…

– Поздно – процедил Билл, поднимая курок. – Твой дядя приказал без промедлений убить обоих.

Хиро, резко обняв Еву, закрыл ее собой, и девушка почувствовала, как он задрожал всем телом.

– Видимо, нам не суждено быть вместе, – прошептал Бовари, и Ева, взглянув на его лицо, увидела, как глаза юноши наполнились слезами. – Прости меня.

– Нет, – прошептала Ева, покачивая головой. Она чувствовала, что еще немного, и ее психика точно не выдержит. – Я не позволю тебе снова умереть и перенесу нас во времени до того, как это случится.

Девушка зажмурилась, но ничего не произошло.

– Нет, нет, – закричала она, впадая в истерику. – Я такое не выдержу!

– Поздно! – закричал Билл. Раздался выстрел: пуля пробила голову Хиро, и тот рухнул, как подкошенная кукла.

Сердце Евы разорвалось в клочья, и она закричала так, как никогда в своей жизни. Дикая боль практически уничтожила ее, как вдруг знакомое ощущение засосало ее во тьму, сдавливая легкие – но что-то изменилось. Девушка почувствовала, что стала контролировать больше, но это ощущение продлилось недолго. В кромешной тьме она увидела собственную тень. Темный двойник, плавно переместившись к Еве, прошептал:

– Следующий раз будет последним.

И Ева погрузилась еще глубже во тьму.

Комментарий к 10. Больше ангста!

====== 11. ======

Лизандр, готовив завтрак, внезапно услышал истошный крик на втором этаже. Бросив готовку, он мгновенно ринулся наверх, и с силой распахнув дверь, увидел сотрясающуюся от рыданий Еву, которая сидела на кровати, закрыв лицо руками.

– Я не могу больше, не могу. – шептала она не своим голосом, и мужчина понял, что ей срочно нужно успокоительное. – Лучше умереть, чем снова и снова терпеть такое…

– Принцесса! – воскликнул Лизандр и, присев на краешек кровати, взял девушку за плечи и слегка встряхнул ее. – Не смейте говорить такие вещи, человеческая жизнь бесценна, такое говорить – страшный грех.

– Моя жизнь не стоит и гроша! – вскричала Ева, исцарапав себе щеки: она была похожа на умалишенную. – Я хочу умереть!!!

– Сидите на месте и не двигайтесь! – приказал Лизандр, не на шутку испугавшись состояния принцессы, – я сейчас же принесу вам успокоительное! – и как можно быстрее мистер Эйнсворт направился в свою комнату за таблетками. Едва он забрал их, как вдруг услышал характерный звук захлопывающейся двери и поворот ключа в замке.

Ринувшись в комнату, Лизандр увидел, что на кровати никого не было. Подбежав к ванной, он дернул за ручку двери – но та была закрыта. Прислонив ухо к замочной скважине, Лизандр услышал, как Ева набирала воду в ванной.

– Принцесса, прошу, откройте дверь, – нарочито спокойным голосом попросил он, но в его тоне слышался неописуемый страх. – Не бойтесь, мы просто поговорим, и вы примете лекарство…

– Все в порядке, мистер Эйнсворт, не беспокойтесь, – раздался ответ Евы, и Лизандр вздрогнул от того, насколько бесцветным и безжизненным был голос. – Я приму ванную и успокоюсь. Не о чем волноваться. Мне не нужны никакие лекарства.

– Принцесса, простите меня, но я вынужден открыть дверь, – ледяным голосом молвил Лизандр. – В таком душевном состоянии вам невозможно доверять.

Ответа не последовало. Лизандр, смертельно побледнев, снова ринулся к себе в комнату и, схватив старинный револьвер, принадлежавший его семье, снова вбежал к Еве. Раздался выстрел – замок сломался, и Лизандр вошел в ванную комнату. С губ мужчины вырвался стон – Наоми лежала в ванной, в шелковой ночнушке и со снятым медальоном, который валялся на полу, рядом с окровавленным ножом. Рука девушки, державшая оружие, бессильно повисла, длинными тонкими пальцами словно указывая на нож, а вторая лежала в воде, которая быстро окрашивалась в рубиново-красный цвет.

– Черт! – проревел Лизандр и бросился к девушке.

Следующие несколько дней прошли в мучении. Ева наотрез отказывалась есть, не вставала с кровати, и стоило хоть ненадолго отвести от нее взгляд, тут же пыталась покончить с собой. Лизандр понимал, что нужно сделать что-то с психологическим состоянием девушки, и его внезапно осенила идея. Опасная идея, но, казалось, иного выхода не было.

Наоми снова видела кошмар. Едва уснув, она погрузилась в страшный беспокойный сон, где за ней гналось Нечто, обладающее лицом мертвого Хиро, гнилыми руками и жутким зловонным дыханием. Оно гналось за девушкой, пытаясь коснуться ее, и Наоми бежала со всех сил, понимая, что из темноты направляется во тьму, откуда нет спасения. Внезапно руки начали догонять, а Наоми спотыкаться. Она почувствовала, будто нечто нависло над ней, придавливая к земле и закрывая путь к побегу. Дыхание замедлилось, резко стало холодно и наступила тьма. Девушка чувствовала, как Нечто уже протягивало к ней руки, практически поймав ее, как вдруг, в самый последний момент, оно отступило – зловонное дыхание исчезло, тьма расступилась и стало тепло.

Наоми почувствовала, как кто-то необыкновенно нежно обнял ее, прижав к сердцу. Девушка почувствовала знакомое тепло, нежный запах и необыкновенное чувство защищенности и спокойствия.

– Мама… – тихо прошептала Наоми и крепче обняла ее. – Мамочка. – шептала девушка, и по щекам покатились слезы облегчения – боль отступала.

– Наоми, – раздался нежный голос, и чья-то рука необыкновенно ласково провела по волосам девушки. – Доченька, как же ты настрадалась…

Узнав голос, принцесса резко распахнула глаза: Сольвейг лежала на кровати вместе с дочерью, обнимая ее: глаза королевы были полны слез.

– Мамочка, это ты!.. – расплакалась Наоми и, громко всхлипнув, резко схватила ее за шею и уткнулась ей в плечо, как маленький ребенок. – Мамочка, я хочу умереть! Зачем я вообще появилась на свет, зачем?!

– Девочка моя, – тихо ответила Сольвейг, прижав к себе дочь еще сильнее. – Как же зачем? Ты родилась, чтобы стать любимой, чтобы быть счастливой. ты нужна мне, мое сердце, ты самое ценное мое сокровище…

– Мама, почему ты мне не рассказала, что Алекси – проклятый близнец папы? – продолжала рыдать Наоми. – Почему ты вышла за замуж за папу, если знала, ведь тогда бы ничего этого не произошло … Мамочка, мне так больно! Я виновата в том, что мой возлюбленный постоянно умирает, я виновата в грядущем Хаосе, я виновата во всем!

– Родная моя, – Сольвейг нежно провела по лицу дочери, смахивая ее слезы, – прошу тебя, выслушай, я тебе расскажу всю правду. У тебя золотое сердце, ты очень добрая и отзывчивая девочка, ты не можешь быть причиной всего несчастья. Не делай виноватой себя…

– Почему ты вышла замуж за папу? – резко привстала с места Наоми, серьезно взглянув в глаза матери. – Прошу, скажи мне правду, зачем ты продлила род тому, кому суждено было погибнуть? Зачем ты сделала это, скажи, зачем родила меня?..

Увидев взгляд дочери, Сольвейг поняла, что сейчас не в силах утаить правду. Ее сердце глубоко страдало, видя, каким моральным мучениям подверглась ее горячо любимая дочь, но разум понимал, что утаивать правду уже стало невозможным.

– Я вышла замуж за Армина, потому что я была единственной, кто мог бы выносить и родить ребенка мужчине проклятого рода. – Начала свой рассказ Сольвейг. – Меня и моего возлюбленного вызвали на Собрание Старейшин, где мне разрешили остаться с любимым на Земле, так как сила, которой я обладала, была усыплена Алекси – но тот ее пробудил тем, что вонзил нож в моего возлюбленного…

Наоми ахнула.

– … от пережитого стресса моя сила пробудилась и исцелила юношу, но мне пришлось выйти замуж за Армина, чтобы обеспечить мир двум странам.

– Мне очень жаль, – тихо прошептала Наоми и снова положила голову маме на плечо. – Ты до сих пор любишь его?

Сольвейг не ответила, но Наоми почувствовала, как задрожало ее тело. Королеву охватила дрожь, и Соль отвернулась, чтобы дочь не увидела, как слеза медленно скатилась по ее щеке.

– Мы с тобой сбежим отсюда, – воскликнула Сольвейг, указывая на стоящий около кровати чемодан. – В Измерении снова началась война, потому что слухи о проклятии разнеслись по всем уголкам вселенной. Я хочу взять тебя и Джереми и сбежать туда, где нас никто не найдет…

– Мама, мы не сможем, – ответила Ева, взглянув в глаза матери. – Я не смогу. Когда я встретилась с пророчицей, она сказала, что причиной всех несчастий являюсь я…

– Что за глупости… – нарочито уверенно воскликнула Сольвейг, но Наоми уловила едва заметный страх в ее голосе.

– Тебе же и не верить в слова пророчиц. – прошептала Наоми и, вскочив с кровати, снова зарыдала:

– Я все равно не стану жить, у меня нет другого выхода! Только моя смерть сможет все исправить!

– Что за глупости ты говоришь! – гневно ответила Сольвейг и тоже встала с кровати. – Когда Лизандр сказал, что ты не в себе, я и не представляла, что настолько.

– Мама…

– Как ты можешь говорить о суициде так легко? Это никогда не было и не будет выходом! Сколько раз я сама думала об этом, но понимала, что сделаю только хуже… И нашла силы жить дальше!

– Ты не понимаешь! Никто не понимает! Думаешь, я сама хочу умереть? – рыдала Наоми, и слезы, не прекращая, градом катились по ее щекам. – Катаклизмы, постоянная смерть Хиро – все это моя вина, так своей способностью изменила прошлое и нарушила равновесие. Пророчество о проклятом роде сбылось, и я, его потомок, должна умереть, потому что тогда есть шанс того, что все исправится…

– Наоми, – тихо прошептала Сольвейг, уже не сдерживая слез, и протянула руки к дочери. – Прошу, доченька, не нужно…

– Мама, – воскликнула Наоми, схватившись за голову. – Ты не знаешь, какого это видеть, как твой возлюбленный умирает…

– Я знаю, – тихо ответила Соль.

– … ты не видела это постоянно, ты не являлась причиной его смерти. и ты спасла его, а у меня. у меня всего один шанс.

– О чем ты? – не поняла Сольвейг.

– Каждый раз, когда Хиро умирал, я переносилась в прошлое и предотвращала убийство. Но во время последнего путешествия я услышала голос, который сказал, что у меня остался только один скачок…

– Наоми…

– А это значит, – не стала слушать принцесса. – Рано или поздно он умрет, а я этого не переживу…

– А как переживу твою смерть я?! – сорвалась на крик Сольвейг, отчаянно пытаясь достучаться до дочери. – Что делать мне, твоему брату и отцу? Разорвать сердце в клочья?

– А как же Хаос, который грозит всем погибелью?! Неужели для тебя дочь дороже всего мира?!

Сольвейг промолчала, и Наоми, воспользовавшись ее заминкой, схватила медальон и бросилась вниз на первый этаж. Надев украшение, она тотчас приняла облик Евы и ринулась к входной двери, как вдруг та неожиданно открылась, и в дом вошли Кастиэль, державший пакет с продуктами, Хиро и Лизандр.

От неожиданности Наоми замерла на месте, а Хиро, увидев ее, радостно сделал шаг навстречу и обнял девушку.

– Лизандр не разрешал мне навещать тебя, но сегодня он расщедрился и разрешил прийти…

– Ты куда-то собралась, Ева? – удивленно приподнял брови Лизандр, окинув девушку взглядом. – Ты вроде как в пижамном костюме сейчас, вряд ли так подобает выходить на улицу.

– Я... я… – Наоми не нашла слов и в смущении замолкла. Прижав Хиро к сердцу, она наконец-то почувствовала, как тепло растекается по венам, согревая замерзшее от горя сердце. Девушка хотела запомнить этот момент, ведь она понимала, что все равно скоро совершит задуманное.

– Я рад, что тебе уже лучше, Ева, – доброжелательно и искренне сказал мистер Бовари. – Мы принесли мороженое и мне как раз нужно положить его в холодильник, – улыбнулся Кастиэль. – Я чувствую, оно вот-вот растает.

– Отнеси в гостиную, давайте прям сейчас его съедим, – предложил Лизандр. – Мы же никуда не собираемся, – и он многозначительно посмотрел на Наоми. Девушка, коротко кивнув, так же стояла в объятиях Хиро, и пока никто из этих двоих не желал отпускать друг друга.

Кастиэль направился вперед на кухню, как вдруг, едва он зашел в гостиную, столкнулся с белокурой женщиной, которая спешила к входной двери. Не ожидая препятствия, Сольвейг совершенно случайно наткнулась на Кастиэля и очутилась в его руках. Королева, смутившись, подняла голову и узнала его. Кастиэль и Сольвейг стояли, завороженные, не в силах оторвать взгляд друг от друга. Будто бы окаменев от неожиданности, женщина замерла на месте, пытаясь совладать с бешеным стуком своего сердца и борясь с самой собой – казалось, внутри нее что-то оборвалось и рухнуло вниз, громко плача и стеная от невероятного горя и боли. Любовь, всеобъемлющая, всепоглощающая и всё уничтожающая на своем пути ворвалась в сердце этой женщины, проснулась, пробудилась и стала неумолимой и неостановимой. Все то, что Сольвейг пыталась забыть, возросло с новой силой, полностью поглотив собой всю сущность женщины, сделав ее такой невероятно ранимой, какой она никогда не была в своей жизни.

Что ты чувствуешь, когда видишь свою Настоящую Любовь? Любовь, до которой не вправе коснуться, которую потерял так давно и безвозвратно, любовь, которая при встрече пробуждается и ранит так, как ничто в этом мире не способно погубить и обессилить. Сольвейг, ощутив ком в горле, судорожно подняла руку к груди, в жалкой попытке восстановить дыхание, а затем попыталась унять сердце, грозящее разбиться о ребра. Нестерпимая боль вперемешку с бесконечной тоской и безграничной любовью переплелась в Сольвейг, и слезы, которые невозможно было сдержать, градом скатились по щекам, оставляя светящиеся мокрые дорожки. Сольвейг, закрыв глаза, беззвучно разрыдалась, абсолютно обессилев. Многолетняя выдержка и самоконтроль разбились вдребезги, Любовь, будто бы насмехаясь над тем, что ее пытались погасить, возросла и рассмеялась, сжав в свои безжалостные тиски несчастное сердце.

Кастиэль, так же замерев на месте, был не в силах отвести взгляд от женщины, которая совершенно неожиданно расплакалась перед ним, и ее боль, которую он ощутил всеми фибрами своей души, эхом отразилось в его собственной. Он смотрел на Сольвейг, не понимая, отчего же его собственное сердце так отчаянно сжалось, будто бы та же самая Любовь, что терзала Сольвейг, с той же неистовой силой поразила и Кастиэля. Затаив дыхание, он смотрел на серебровласую женщину, чувствуя, как задрожали его руки, а широко распахнутые глаза, которые были не в силах отвести взора, также наполнились слезами. Сольвейг плакала как маленькая девочка, отчаянно, безрассудно и глубоко искренне, и Кастиэль, испытывая невыносимую боль, медленно протянул руки и обнял ее. Его тело само двинулось вперед, основываясь на инстинктах, неподвластных никому в этом мире. Чуть наклонившись к женщине, он, ни разу не отведя от нее пронзительного взгляда, нежным движением смахнул слезы с красивого лица Сольвейг, не чувствуя, как сам плакал, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами. Серебровласая подняла на него полные боли и любви глаза, и мужчина вздрогнул, испугавшись, какую волну неизведанных до этого эмоций он ощутил, что всколыхнуло душу и заставило неистово биться сердце.

– Вам невероятно повезло, – прошептала Сольвейг, боясь, что миг встречи растает, словно дым. Она подняла руки и невероятно нежно, едва касаясь, дотронулась до щек Кастиэля.

– Вы ничего не помните. А я чувствую, что мое сердце вот-вот разорвется. Я бы хотела умереть прямо сейчас, ибо не в силах выдержать это. То, что пробудилось, уничтожит меня.

Кастиэль, не зная, что ответить, и не понимая, о чем говорит незнакомка, поддался порыву и судорожно обнял Сольвейг, чувствуя, как наконец-то жизнь зарождается в нем, как кровь способна разжигать кровь от искренних чувств, которые рождаются у единиц и даются немногим. Он зарылся носом в волосы Сольвейг, мечтая о том, чтобы на всю жизнь замереть так, держа в объятиях эту прекрасную, незнакомую, но в то же время такую родную женщину. В это мгновение пара почувствовала, будто находится одна на целом свете, все остальное рухнуло в пропасть и в мире существовали только лишь они.

Заклинание, дарованное самой талантливой волшебницей, растаяло, не выдержав натиска всепоглощающей Любви. Кастиэль все вспомнил, сжимая Сольвейг все сильнее, будто бы боялся, что он исчезнет, и знал, что так и будет. Он заплакал еще больше, не стыдясь своих слез, так как-то, что рождено любовью, не может быть постыдным. Боль, которая облегчалась слезами, позволила сохранить разум и не дала совершенно сойти с ума.

В этот момент Кастиэль и Сольвейг поняли, что такого испытания больше не выдержат. Это поняла и юная девушка, невольно ставшая свидетельницей встречи возлюбленных. Она поняла, что не в силах даже лицезреть Любовь такой силы, и поспешила отвернуться, так как она слепила ее. Наоми, заразившись болью, заплакала от жалости, не понимая, как можно разлучить такие любящие сердца. Возлюбленным ее матери был Кастиэль Бовари – и то, что его сын стал смыслом жизни Наоми, казалось таким правильным и естественным. Сам Хиро, узнав белокурую женщину, взял Еву за руку и, взглянув на Лизандра, изумленно спросил:

– Что здесь происходит? Как здесь оказалась Королева Соединенного измерения? И почему они с папой так обнимаются?

– Сейчас ты все узнаешь, – ответил Лизандр, и в его глазах мелькнул странный блеск.