Текст книги "And I'm calling for my mother as I pull the pillars down (ЛП)"

Автор книги: DaenaRu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Не бойся, Элия, – заверил он ее, когда они достигли дверей комнаты, которую она должна была делить со своим мужем.

– Я не боюсь, – пообещала она, как обещала весь вечер всем, что не боялась своего мужа, и она нежно поцеловала его в щеку, когда он опустил ее.

Она сидела на краю кровати, разглядывая гобелены на стенах, прислушиваясь к треску огня в очаге, пока дверь не открылась снова, и Тайвин Ланнистер не вошел в одиночестве, очевидно отделавшись от женщин, сопровождавших его. Он посмотрел на нее, закрыл дверь и подошел ближе.

Элия видела по его лицу, что он не был намерен вовсе с ней разговаривать, и все же попыталась, медленно поднимаясь на ноги.

– Мне очень понравился пир, и я хотела бы поблагодарить поваров и слуг завтра, после завтрака…

Он развернул ее, не слишком нежно, но и не грубо, и начал расстегивать ее платье. Дорнийки обычно не носили корсет и роскошное, тяжелое нижнее белье, так что всего за несколько секунд она оказалась полностью обнажена, не считая фаты на ее голове.

– И мне хотелось бы встретиться с остальными дамами Западных Земель, пригласить их погостить у меня или остаться моими… – Она с трудом сдерживалась от желания прикрыться, когда он снимал с нее фату, и она положила руки ему на плечи, когда он начал расстегивать бриджи. Тогда она поняла, как он собирается это сделать, чтобы она была полностью голой, а он полуодет, словно она была шлюхой в таверне. И она отодвинулась от него.

Он принял это за ужас девственницы.

– Значит, ты все еще дева? – Холодно спросил он, прищурившись.

– Я твоя жена, – столь же холодно ответила она, – и я ни с кем не бывала в постели до тебя. Ты будешь обращаться со мной с уважением, которого я достойна. Идем в постель, Тайвин.

– Не смей звать меня так, – рявкнул он, и на секунду в его глазах мелькнула боль, но всего на секунду.

– Я твоя жена, – холодно повторила она, – я стану звать тебя «милорд» на глазах жителей этого замка и твоих равных, как и полагается, но в нашей комнате я буду звать тебя по имени.

– Я твой муж, – резко сказал он, – и ты будешь делать, как я скажу.

Элии хотелось дать ему пощечину, но вместо этого она жестко поцеловала его, подтягивая его к себе, насколько он позволял ей это, к кровати рядом с ней, снимая с него дублет и рубаху дрожащими пальцами.

Когда все было закончено, Элия не была счастлива, не с враждой, которая все еще висела между ними, но она была удовлетворена мыслью, что он спал с ней, как с женой, а не с шлюхой. Несмотря на его гнев, он как умел попытался избежать ее беременности, и пусть на простынях была кровь, она признавала, что он мог обойтись с ней и грубее.

За следующие несколько месяцев Элия устроила жизнь в ее замке, как иные тренируют войско. Тайвин вернулся в Королевскую Гавань через три недели после свадьбы, оставив Элию привыкать к своему новому дому. Главными среди ее сторонников были младший брат Тайвина Киван и его жена Дорна.

Киван был крепким, невысоким мужчиной тридцати лет, с такими же золотыми волосами и зелеными глазами, как у его брата. Но в его глазах была мягкость, которой недоставало Тайвину, и Элии он сразу понравился. Киван был сознательным и твердым, и кроме всего прочего, справедливым в его поступках. Дорна была даже моложе Элии, нежная девочка шестнадцати лет, с бледно-светлыми волосами и теплыми карими глазами на тонком личике. Она была очень набожна и обожала шитье и сады, но достаточно умна, хорошо обращаясь с цифрами.

А еще была Дженна Ланнистер, сестра ее мужа. В первый месяц они с Элией кружили в танце взаимного недоверия, с этой женщиной, которой было двадцать девять, с слабовольным мужем Фреем и юным сыном, после смерти Джоанны это она была леди Утеса Кастерли во всем, кроме имени.

Дженна все же смягчилась к ней, и с того времени они стали довольно близки, пусть и столь отличались внешне – Дженна была высокой, фигуристой, с густыми светлыми волосами, так непохожая на маленькую, худую, темноволосую и смуглокожую Элию. Но они обе были коварны, и Элия была рада, что Дженна одобряла изменения, которые она внесла.

Были также еще два брата Тайвина, Тайгет и Герион. Тайгет был взрывным и легко обижался, но он был огромным мужчиной двадцати шести лет, и великолепным бойцом, и Элия была уверена, что он будет защищать своих близких, как бы они с Тайвином не сердились друг на друга. Она сомневалась, что было легко расти, будучи младшим братом Льва Утеса.

Герион очень напоминал ей Оберина, ему было всего девятнадцать, и он был быстр на смех, не боялся ничего, и насмехался над всем, что видит. Они с Герионом хорошо поладили, но она старалась держаться от него подальше, чтобы не пошли слухи о том, что молодая жена Тайвина предпочитает общество его младшего брата. Она не боялась Тайвина, но понимала, что если Тайвин Ланнистер чувствовал угрозу, он был способен на все.

Круг ее дам состоял из Дорны, Дженны и юной Эшары Дейн, отправленной в качестве наперсницы Элии из самого Звездопада. Она была удивлена, потому что Дейны обычно не путешествовали, не считая сира Эртура, но она подозревала, что матушка поручила Эшаре следить за тем, что происходит в Утесе для Мартеллов. Она могла бы и обидеться предположению, что она могла бы приврать в своих посланиях, чтобы сохранить мир, но Эшара была милой девочкой, а Элии не так скучалось по дому рядом с еще одной дорнийкой.

Были дела по управлению замком. Здесь все шло хорошо. Счета были в совершенном порядке. Слуги делали ровно то, что им велели. Сам воздух замка был наполнен страданием и страхом, и Элия казалось, она задыхается. Она постаралась увидеться с каждым слугой, заверив их, что она ожидает, что они будут выполнять свою работу, и она не будет жестокой хозяйкой, покуда они верны ей и их лорду.

Она сообщила мейстеру Крейлену и септе, присланной в Утес Кастерли, женщине по имени Кендра, что близнецам полагается ходить на их, разные, уроки, и что если они не будут послушны, они имеют право их наказывать. Серсея и Джейме часто часами пропадали в течение дня, и пусть, скорее всего, они делали это просто чтобы поиграть и поотлынивать от учебы, Элия не собиралась позволять им привольно бегать, пока она не знала, где они.

У нее был Тирион, которому был год, и он уже бегал на своих коротеньких ножках – она переместила его в более приятную комнату поближе к его семье и приставила гвардейца к двери, дабы Серсее не пришло снова в голову навредить ребенку. Элия была готова к ссоре, когда Тайвин вернется, но она не собиралась спокойно смотреть, как он жестоко обращается с собственным сыном. Ребенок, казалось, обожал ее, постоянно зовя ее по имени, но она быстро отучила его звать ее мамой или чем-то похожим – иначе у Тайвина случился бы удар.

Даже Джейме ее, казалось бы, полюбил, пусть он и избегал ее, как огня, когда рядом была его сестра. Элия много раз пыталась поговорить с маленькой девочкой, но это было все равно что пытаться урезонить бешеную кошку. Серсея не могла и двух фраз связать без того, чтобы не оскорбить Элию, Мартеллов и весь Дорн, и Элия, в свои семнадцать лет, не имела достаточно терпения, чтобы сносить девчонку. Она добилась, чтобы Серсея соблюдала манеры хотя бы на людях, и не пряталась постоянно с Джейме.

– Они очень близки, – согласилась с ней Дженна, немного хмурясь. – Этого стоило ожидать, со смертью Джоанны, но даже до того они были неразлучны. – Я тоже была очень близка с Оберином, – вспомнила Элия, качая смеющегося Тириона на коленых. – Нас принимали за близнецов, когда мы были маленькими, но… Они едва разговаривают с кем-либо, кроме друг друга, Дженна.

– Я поговорю с Тайвином, чтобы отправить Джейме на воспитание к Марбрандам, – предложила Дженна. – Он дружит с их сыном Аддамом, и Эшмарк всего в двух неделях пути отсюда. Но лучше если я предложу это, а не ты. Он может решить, что ты пытаешься отделаться от его наследника.

Элия мрачно кивнула, а тем временем велела Эшаре, темноволосой и лиловоглазой девочке двенадцати лет, проводить как можно больше времени со старшими детьми Ланнистерами. Может быть близнецы и говорили только друг с другом, но она видела, что Джейме краснеет и стесняется, когда рядом старшая девочка, а его сестра не обращает внимания.

========== Часть 4 ==========

Робарра проснулась рано утром из-за отчаянного звона колоколов, и слуги с гвардейцами носились по коридорам у комнат, которые она делила со своим отцом. Она сонно моргала, выныривая из кровати, натягивая плащ на ее ночную рубашку и выглядывая в окно. Небо было еще темным, но оно начинало бледнеть, что значило, что скоро начнет подниматься солнце. Колокола звенели так громко, казалось, они отдаются эхом по всему замку, что сама комната звенела, и обычно эти колокола значили рождение, смерть или свадьбу.

На долю секунды она подумала, что может быть умер король, и если бы это было так, она ушла бы в септы и каждый день благодарила бы Семерых, потому что тогда ей не пришлось бы здесь оставаться, не пришлось бы выходить за принца…

– Робарра! – Ее отец был мрачен, полуодет, он еще натягивал сапоги, когда ворвался к ней в комнату. – Оставайся здесь, – твердо сказал он. – И не ходи никуда, пока я не вернусь за тобой.

– Кто умер? – Потребовала она ответа, хмурясь при мысли, что ей придется сидеть запертой в их комнатах – что за опасность может ей быть от мертвеца?

– Маленький принц, – тихо ответил он, и его лицо немного скривилось, и Робарра, ахнув, покачала головой.

– Нет… Он здоровый, отец, он был…

Принцу Джейхейрису было всего пять месяцев, и она никогда не была из тех девочек, что умиляются над младенцами, но он ей понравился, она держала его на руках, и пела ему, и несмотря на свою нелюбовь к Таргариенам в общем, она представляла себе, как будет учить его кататься верхом, когда он вырастет, как ее дети будут считать его своим любимым дядюшкой…

А король – теперь она понимала, почему отец не хотел, чтобы она покидала комнаты. Безумие короля словно бы уменьшилось за эти последние несколько месяцев, так он был рад наконец получить второго сына. Он был почти добр.

– Я знаю, милая, – нежно сказал Стеффон. – Это… Такое иногда случается с малышами. Боги считают верным забрать их, и мы не знаем, почему. Но король в ярости, и королева обезумела от горя, и он требует головы убийцы. Или головы.

– Но ты сказал…

– Судя по тому, что сказали мейстеры, малыш просто перестал дышать во сне. А король предпочитает верить в другое, и пока что он верит, что его сын был убит врагами Железного Трона.

Звон колоколов наконец начал утихать, но в ушах Робарры все еще звенело. Она вдруг почувствовала себя очень больной, и она дрожа присела на кровать, когда отец быстро поцеловал ее в лоб и пригладил ее непослушные черные кудри.

– Мне нужно идти, собирается двор. Я велю прислать прислужниц, чтобы ты не была одна.

Ей не нужны были прислужницы – она хотела домой, теперь еще больше, чем раньше. Она расстегнула свой плащ – золотой бархат с вышитым черным оленем – и отбросила его в сторону, ложась на спину на кровать, чувствуя, как поднимается и опускается ее грудь, и она заплакала, издала несколько сдавленных рыданий по себе, по королеве, по маленькому Джейхейрису, ее почти деверю.

Ярость Эйриса была ужасна. К закату он приказал зарубить кормилицу принца-младенца, тихую молодую женщину по имени Айна, обвинил ее в убийстве ребенка. Робарра никогда не видела, чтобы эта спокойная женщина хоть раз повышала тон, но когда ее заставили встать на колени, она кричала и кричала.

– Ваше величество, пожалуйста, я любила маленького принца! Пожалуйста, ваше величество, я не причиняла ему вреда, я клянусь вам богами!

Она молила и королеву, но Рейла была заперта в своих комнатах, и только можно было догадываться о глубинах ее отчаяния.

– Не смотри, Барра, – быстро сказал ей отец, когда палач поднял меч, но Робарра не могла заставить себя отвести взгляд от кричащей женщины, от вспышки умирающего света на клинке.

Айна умерла быстро. В следующие две недели, когда король решил, что это его любовница, дочь рыцаря по имени Гейл, лет где-то восемнадцати, и ее родственники были виноваты в «убийстве». Им и вполовину так не повезло. Казалось, весь двор не мог дышать, пока предполагаемую «правду» пытками не вырвали из них. Робарра слышала сплетни, что Гейл была беременна от короля, и что она и ее отец плели заговор, чтобы убить маленького Джейхейриса, дабы ее собственный сын или дочь заняли его место, но отец сказал не верить в такое, и что им следует радоваться, что обвинения и казни закончились.

Пока король постился, молился и клялся никогда больше не посещать ничью постель, кроме королевы, Робарра отпраздновала одиннадцатый день рождения, и хотя она понимала, что отец не посмел разгневать короля просьбой о позволении отвезти ее домой, навестить мать и брата, и не хотел подвергать семью опасности, привозя их, чтобы ее повидать, она все равно была несчастна.

– Нас с легкостью самих можно обвинить в заговоре против принца, – резко сказал ей Стеффон во время еще одного мрачного ужина. – Я не стану тебе лгать, Робарра. Мы с Эйрисом были близки как братья, мы двое и Тайвин Ланнистер…

– Вы с лордом Тайвином были друзьями? – Недоверчиво переспросила она, с трудом представляя себе, чтобы ее любящий отец и холодный десница могли быть друзьями детства.

– Да, – с сожалением сказал он, – были. Мы тогда были совсем другими людьми. И Эйрис больше не тот мальчик, которого я знал до… До его коронации. У него был ужасный характер, и он легко обижался, но он был очарователен и щедр к тем, кого звал друзьями, пусть и очень горд. Теперь он везде видит врагов, и может быть он прав – я никому не пожелаю короны, а меньше всех себе. – Он вздохнул, подливая себе вина.

– Из нас с тобой легко выставить врагов, дочка, пусть мы и одна семья. Я ничего не хочу больше, чем забрать тебя отсюда, но пока мы здесь, нам следует вести себя очень осторожно, следить за своим поведением, а мысли держать при себе.

– Рейгар и Рейла как будто бы любят тебя, и возблагодарим богов за это, но они не правят Семью Королевствами, и их любовь не спасет тебя от гнева короля. Мне нужно, чтобы ты понимала, что всегда должна быть очень осторожна. После свадьбы с принцем ты будешь жить на Драконьем Камне, и уверен, там ты будешь в безопасности, но до тех пор… – Он вздохнул, и его лицо казалось старше, чем было обычно в темноте комнаты.

– Обещаю, отец, – Робарра сказала это куда покорнее обычного, одинаково напуганная и переполненная любовь к отцу, который всегда старался уберечь ее от тяжелой реальности мира, пусть и без особого успеха. – Я буду осторожна.

– Хорошо, – выдохнул он, и их разговор вернулся к юной черной кобылице, главному из ее подарков, которую она назвала Эленея, в честь первой Штормовой Королевы.

Она впервые проехалась верхом на Эленее через несколько дней, вместе с Рейгаром, когда им впервые позволили покинуть Красный Замок и прогуляться по Королевскому лесу. У Рейгара был великолепный, красивый, ярко-белый жеребец по имени Геймон. Их сопровождали несколько дам, с которыми Робарра не была особенно близка, а также друзья принца, все оруженосцы – Майлс Мутон, Ричард Лонмаут и Джон Коннингтон.

Майлс и Ричард были громкими, уверенными в себе и дерзкими, она хорошо с ними ладила. Джон был мрачным и никогда не смотрел ей в глаза, как будто один ее вид раздражал его, и они обычно прожигали друг друга взглядами, когда Рейгар не видел.

Она пришпорила Эленею, чтобы догнать парней, оставляя девиц позади в облаке пыли, и со смехом с трудом уклонилась от низко свисающей ветки.

– Вы скачете не хуже любого мужчины, миледи, – с усмешкой сказал Майл, придерживая своего коня, когда она перевела Эленею на быстрый шаг.

– Уж точно лучше вас, – ответила она, и Ричард взревел от смеха.

– Ваша невеста поливает грязью ваших людей, Рейгар! Усмирите ее, мы всего-лишь бедные мальчики!

– А я думала, вы мужчины, – Робарра фыркнула, когда Рейгар, о чем-то беседовавший с Джоном, оглянулся, легко улыбаясь.

– Не мое дело указывать будущей королеве, что говорить.

Год назад Робарра хмуро посмотрела бы на него, но пусть она не любила Рейгара, она теперь питала к нему подобие привязанности, пусть он все еще раздражал и злил ее время от времени, и она только закатила глаза.

– Они молят будущего короля о милости для них, имейте жалость.

Он только покачал головой и посмотрел назад на дорогу, где дамы с трудом пытались их догнать.

Майлс и Ричард погнались назад, чтобы проверить, кто из них успеет «спасти» молодых женщин первым, и Джон, поколебавшись, последовал за ними, успев до этого послать ей осуждающий взгляд, словно она пренебрегла своими обязанностями, когда уехала вперед, чтобы догнать мужчин – и Робарра полагала, что так и было, но она не собиралась делать что-то только потому, что Джон чертов Коннингтон считал, что так лучше.

– Я рад видеть, что ты снова улыбаешься, – сказал ей Рейгар, пока они ждали, он выглядел царственным в своем седле, такой высокий. Робарра не была коротышкой, но он все равно возвышался над ней.

– А я, что ты, – сказала она, пожав плечами. – Ты не… Слишком радостен даже в лучшие времена, Рейгар.

Он был несколько ошеломлен, но сухо улыбнулся.

– Может быть, ты права. Я слишком погружен в свой мир, так говорит обо мне матушка.

Робарра начинала понимать, почему кто-то пытался как можно больше времени проводить, спрятавшись с книгами, при дворе Безумного Короля.

– Может быть, это и неплохо. Лучше слишком много думать, чем не думать вовсе. Моя матушка говорит, что я никогда не думаю, прежде чем открываю рот, и это моя беда, – она рассмеялась, но при этом она с болью осознала, что возможно, она не та невеста, которую он хотел. Она не была нежной или деликатной, совершенно не была царственной и грациозной, это было почти смешно. Они оба были полными противоположностями.

– Ты всегда твердо веришь в то, что говоришь, – поправил он ее. – В этом нечего стыдиться, это сила веры. Вера – это то, что помогает нам сохранять надежды на будущее.

Она задумалась, говорит ли он о богах, но он никогда не казался ей таким уж набожным – он был уважителен, но явно не новый Бейлор Благословенный. Может быть, он говорил о своем восхождении на трон, но иногда Робарра сомневалась, что Рейгар вообще хотел царствовать. Казалось, он знал, каков был вес ответственности, что приходил вместе с короной, и пусть он не сопротивлялся, но и жажды власти не испытывал.

– У тебя есть надежда на будушее? – Прямо спросила она, когда остальные всадники поравнялись с ними.

– Есть, – просто ответил Рейгар со своей обычной легкой, печальной улыбкой, такой похожей на улыбки его матери, что ее это пугало. Но день был еще ранним, и весеннее солнце светило над ними, и она поскакала дальше по пыльной дороге.

========== Часть 5 ==========

– Ты хочешь устроить турнир в честь новорожденного принца? – Повторила Элия, приподняв темные брови, заплетая густые волосы в косу. Будучи замужем уже два года, она привыкла, что серьезные разговоры между мужем и женой проходили в их спальне, а не в его кабинете, и обычно рано поутру, когда небо только начинало светлеть, а Утес начинал светиться.

Тайвин не был очень доволен переменами, которые Элия завела в его доме, но с уговорами Дженны (которая, следовало признать Элии, лучше знала своего брата, чем когда-либо Элия могла), он по крайней мере согласился в отношении близнецов. Джейме отправили на воспитание в Эшмарк, и пусть Серсея была в такой ярости, которую невозможно было и представить у такой маленькой девочки, но в итоге она немного успокоилось, что ошарашило всех в замке, кроме Элии, учитывая, что случилось через две недели после того, как Джейме уехал с Марбрандами.

– Серсея, открой дверь! – Твердо сказала Элия, резко стуча в толстое дерево.

– Убирайся, изменническая шлюха! – Взвыла в ответ девчонка, которой не было еще девяти.

Элия даже не знала, похвалить ли ей ребенка за то, что она знает слово «изменнический», или позвать гвардейца, чтобы выломал дверь.

Вместо этого она собрала в себе столько внутреннего Тайвина, сколько смогла, и холодно процедила:

– Ты немедленно откроешь эту дверь, или я пойду вести разговор с твоим отцом.

К ее удивлению, после нескольких секунд полной тишины, дверь открылась, и за ней было раскрасневшееся, заплаканное лицо Серсеи, чьи золотистые локоны были в полном беспорядке. В этом состоянии она была меньше похожа на куклу, а больше на настоящую, живую девочку, с настоящими чувствами, и несмотря на всю свою антипатию к ребенку, Элии стало ее жаль, когда она вошла внутрь, осторожно прикрывая за собой дверь.

– Чего ты хочешь? – Сердито спросила Серсея, потирая глаза. – Ты уже добилась, чего хотела, отослала Джейме…

– Твой отец отправил Джейме на воспитание исключительно по своему желанию, – холодно ответила Элия, пусть это и не было до конца правдой – не было смысла давать девочке больше поводов не любить ее. – Он никогда не сделает ничего против своей воли. Ты сама это знаешь.

– Тогда что тебе нужно от меня? – Взорвалась Серсея, с яростью отворачиваясь. – Я знаю, что твоя маленькая шпионка следила за нами для тебя…

– Эшара считает тебя и твоего брата своими любимыми друзьями, – честно ответила Элия. – И то, что я хочу обсудить с тобой, не имеет отношения ни к чему, что она мне говорила.

Светловолосая девочка выглядела потрясенной мыслью, что кто-то, кроме ее собственного брата, может считать ее другом. Элия сама не думала, что тихая, немного коварная Эшара Дейн могла бы иметь что-то общее с избалованной капризной Серсеей Ланнистер, но казалось, что они достигли какого-то искреннего согласия. Она предполагала, что Серсея могла подумать, что ее новая подруга могла плести интриги за их с братом спинами, чтобы их разлучить.

– Тогда что? – Спросила Серсея более тихим, но все еще беспокойным тоном, и Элия вздохнула, присаживаясь на неубранную постель, приглаживая юбки своего платья цвета кровавого апельсина.

– Как давно вы с Джейме играете в поцелуи?

Раскрасневшееся лицо Серсеи немедленно потеряло все краски, и на несколько секунд Элии показалось, что девочка рухнет в обморок. Вместо этого она лишь заметно пошатнулась, прежде чем пролепетать:

– Мы никогда…

– Я знаю, Серсея, – сказала Элия, как можно нежнее. – И не от Эшары – мне сказала служанка.

Она не стала говорить, что этой служанке платили дополнительно, чтобы она во все глаза следила за близнецами.

– Ты не можешь доказать, мы…

– Твоя реакция говорит сама за себя, – спокойно перебила Элия ее протесты. – Нет смысла это отрицать. Я не стану говорить твоему отцу, – твердо продолжила она, когда увидела, что Серсея словно собралась снова спорить, и девочка была шокирована в третий раз за несколько минут.

– Не… Не станешь? – Почти визгливо спросила она. – Но ты… Ты ненавидишь меня!

– Я не ненавижу тебя, – ответила Элия. – Как бы ты этого не хотела, я не ненавижу тебя, Серсея. Я не могу винить тебя за то, что ты не любишь меня. Я знаю, что ты искренне любила свою мать, а я достаточно молода, чтобы быть твоей сестрой, не то что мачехой. Я не жду, что ты будешь считать меня матерью. Но мне нужно знать, что происходит между тобой и твоим братом, и когда это началось… – Она подняла руку, когда девочка яростно замотала головой. – Я не считаю тебя отвратительной или развратной. Просто скажи мне правду.

– С чего бы мне это нужно? – Спросила Серсея, все еще выглядя обеспокоенной.

– Потому что если ты этого не сделаешь, я буду вынуждена пойти к Дженне, если не к твоему отцу. Если он узнает, он… – Элия прикусила губу. – Он никогда не станет прежним.

Серсея с трудом сглотнула, взгляд ее изумрудных глаз бегал от ее босых ног к виду ее мачехи и обратно.

– Мы… Мы всегда были такими. Мы одевались в одежду друг друга, и притворялись друг другом, и спали вместе в постели…

Элия тоже наряжалась в одежду своих братьев, играя, когда была маленькой, и тоже спала с ними в одной постели, и с матерью, и с отцом, но у нее никогда не возникало желания поцеловать Дорана или Оберина, но она позволила девочке продолжать.

– И… Однажды мы просто… Мы подумали, будет весело, посмотреть, как это, целовать кого-то, и… и… и однажды… служанка увидела, и сказала матушке, и она… Она разделила наши комнаты, и сказала никогда этого не делать, или она расскажет отцу, и он не будет больше любить нас как раньше, – резко прошептала Серсея. – Я знаю, что она не могла… не стала бы… Но она думала, что мы… Что мы испорченные и неправильные, и потом она умерла, – слова с трудом прорывались сквозь ее бесслезные рыдания. – Она умерла, ненавидя нас. Она не хотела больше жить, не хотела быть нашей матерью.

Теперь Элия понимала ненависть, которую девочка демонстрировала по отношению к Тириону и к ней, это не имело отношения к ним, а больше к ней и Джейме. Она не думала, что Тирион убил леди Джоанну на родильном ложе, она думала, что они с Джейме это сделали, что женщина скончалась от стыда.

– Серсея… – Элия не посмела обнять рыдающую, трясущуюся девочку, но она осторожно положила руку на ее дрожащее плечо, и та не стряхнула его. – Я клянусь тебе, твоя леди-матушка не ненавидела тебя. Она может быть была… Может, ей это не понравилось, и может ее это напугало, но она никогда не смогла бы тебя ненавидеть. Все говорят о том, как она обожала тебя, Джейме и вашего отца.

– Но они не знают!

– Она не ненавидела тебя. – Элия повторила это тем же заверяющим тоном, тем, каким отец говорил с ней, когда она была больна и напугана. Он тихо скончался во сне за месяц до этого, и она ужасно скучала по нему. – Серсея, я клянусь тебе, она любила своих детей до самого конца, несмотря ни на что. Она была Ланнистер, а Ланнистеры всегда стоят горой за свою семью, ты сама это знаешь.

– Только Джейме все понимает, – наконец пробормотала Серсея, когда снова обрела самообладание, и Элия убрала руку. – Никто больше не знает, никто больше не узнает…

– Ты любишь Джейме больше всего на свете, – твердо сказала Элия. – Но ты не можешь любить его так, Серсея. Однажды тебе придется выйти замуж, а ему жениться, но не друг на друге.

– Но Таргариены…

– Вы Ланнистеры, – твердо сказала Элия. – Не Таргариены. Я знаю, твой отец хочет, чтобы ты однажды стала Таргариен, но даже если это случится, ты станешь женой принца. Не своего брата.

– Я не хочу замуж за Джейме, – Серсея нахмурилась. – Я люблю его, но я не… Я не глупая, как он иногда.

– Джейме не может быть твоим целым миром, – указала Элия. – Как бы ты этого не хотела. Вы всегда будете любить друг друга, и вы всегда будете… Чувствовать что-то друг к другу, но игры в поцелуи надо прекратить. Для твоего же собственного блага, Серсея. Подумай о своем будущем. Подумай о том, что ждет тебя, – убеждала она, надеясь пробудить амбиции, дремлющие где-то глубоко в маленькой львице. – Ты станешь леди великого дома. Ты не получишь этого, если у вас с твоим братом это продолжится. Ты понимаешь?

В кои-то веки, ее слова будто проникли в мысли девочки. Она медленно кивнула, и ее глаза сияли в свете огня очага.

– Мы никогда больше не будем говорить об этом, – решительно сказала Элия. – Никогда. Этой служанке хорошо заплатят, и она уберется, уедет подальше, и никогда не заговорит об этом. Я не стану говорить твоему отцу или кому-либо еще, если только не буду вынуждена. Я не жду, что ты будешь относиться ко мне иначе, чем относилась до сих пор, но я прошу тебя, перестань срываться на Тирионе. Он просто маленький мальчик, который полюбит тебя, если ты позволишь.

Серсея молчала, когда она выходила из комнаты. Элия не ждала на самом деле, что поведение девочки изменится, но в какой-то мере оно изменилось. Она не стала теплее относиться к мачехе, но по крайней мере вела себя пристойно, и пусть Элия сомневалась, что Серсея с Тирионом будут близки, девочка больше не издевалась над малышом, и даже иногда терпела его присутствие. И казалось, что они с Эшарой достигли взаимопонимания, потому что теперь редко расставались.

Тайвин, само собой, не представлял, что послужило причиной перемены, но наедине признавался Элии, что испытывает облегчение. Он так и не полюбил своего младшего сына, но Элия решила, что эту битву она оставит на будущее, и как могла старалась растить ребенка, когда отца не было рядом.

В связи с его положением, он часто уезжал, но он был дома, когда предложил идею о турнире, хотя Элия сомневалась, что первой услышала это от него. Она не любила Тайвина, и он не любил ее, но они достигли какого-то уважения друг к другу, и некой привязанности и взаимного влечения, и часто давали влечению взять над ними верх, пусть и старались как могли избежать ее беременности.

Элия обнаружила, что трудно лгать друг другу, когда вы оба обнажены, и теперь она повернулась к мужу, спокойно демонстрируя ему свою наготу, пока он укрывался покрывалом – скорее всего, чтобы скрыть от нее, что все еще был возбужден даже после всего, что они делали.

– Конечно же, это стоит отпраздновать, – со значением сказал он. – Визерис родился живым и здоровым, а королю с королевой мало приходилось радоваться со смертью Джейхейриса.

– Это я понимаю, муженек, – Элия фыркнула, проводя пальцами по его острым скулам. – Только я и представить не могла, что ты из тех, кто потратит богатства и время на ребенка, пусть и принца. Дело не может быть только в угождении Эйрису.

Тайвин внимательно оглядел ее, поймав ее руку в свою.

– И в чем же ты меня подозреваешь? – Его хватка не была жесткой или болезненной, только твердой.

– Амбиции высочайшего толка, – прошептала Элия, многозначительно глядя на него. – Не могу тебя за это винить, только хотела обсудить, как же мы добьемся Визериса для Серсеи.

Казалось, он выглядел удивленным, и в то же время испытавшим облегчение.

– Так ты…

– Я не согласна, но и не против этого брака. Она будет на десять лет старше него…

– Я старше тебя на полтора десятка лет, – спокойно ответил Тайвин.

– И я жена, а не муж, – заспорила Элия. – Предложат и другие браки…

– Эйрис мне как брат, – настаивал Тайвин. – Он поймет мои доводы, для него будет честью…

– Для короля это будет честью? – Резко переспросила Элия. – Тайвин, если ты собираешься это предложить, следует это сделать деликатно. Турнир – это прекрасно, но ты не можешь выглядеть так, словно ожидаешь чего-то в ответ. Представь это по-другому. Король тебе доверяет. Король верит, что у него много врагов, и он должен защитить свое наследие, защитить от тех, кто может на него посягнуть. Дом Ланнистеров? – Она вытянула руку из хватки Тайвина и прикоснулась к его щеке. – Дом Ланнистеров никогда не предаст Железный Трон.