Текст книги "And I'm calling for my mother as I pull the pillars down (ЛП)"

Автор книги: DaenaRu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Часть 1 ==========

– Ты боишься, сестра?

Огромная скала отбрасывала длинную тень на гавань и пристань. Элии пришлось прикрыть глаза от бледного зимнего солнца, чтобы разглядеть это гигантское творение природы. Люди Ланниспорта копошились в его тени, как будто его и вовсе не было, но Элия была заворожена.

– Нет, – наконец ответила она с полу-улыбкой, – братец.

Она ткнула Оберина локтем вбок, и тот рассмеялся.

– Говорят, они все еще держат львов прежнего лорда в подземельях. Может мы сможем их увидеть.

– Ты бы этого хотел, правда? – Элия нежно усмехнулась и не стала обращать внимания на ухмылку брата.

В Звездопаде ходили разговоры о помолвке Оберина с Эшарой Дейн, которой было всего одиннадцать, но она уже обещала стать невероятной красавицей, это было очевидно, но привязанности между этими двумя не было, Эшара была милой и умной, и Элии она понравилась бы в роли невестки, но она была слишком тиха для Оберина, слишком сдержана, и кроме того, она не могла себе представить Оберина женатым, на ком бы то ни было, будь она тихой и кроткой или дикой, как он.

На Арборе Элию представили Пакстеру Редвину, но он показался ей скучным и слишком застенчивым рядом с девушками, кроме того, ему было тринадцать, а ей шестнадцать, она была взрослой женщиной. И когда Оберин начал насмехаться над «пушком персика», как он назвал оранжевые волосы Пакстера, она не смогла сдержать хихиканья.

Потом был Старомест, а там был Бейлор Хайтауэр, которым Элия была ослеплена почти весь месяц, что они там гостили, пока Оберин не обозвал его Бейлором Ветродуем за то, что тот пустил ветры перед ними, и теперь она не могла без смеха смотреть на мальчишку.

На Щитовых островах тоже были юные лорды и леди, но матушка решила, что многие были из слишком уж мелких домов, чтобы серьезно о них раздумывать. Последней их остановкой месяц назад был Крейкхол, но Элия сочла Роланда Крейкхола слишком скучным, а Оберин развлекался там, затащив в постель половину местных девиц и может быть даже и четверть парней.

Но Утес Кастерли и Ланнистеры – это было нечто другое. Любимая дорогая подруга матушки леди Джоанна умерла пять месяцев назад, и ее с ее вдоцом, лордом Тайвином, дети были еще малы, близнецам было по семь, а карлик был младенцем.

Элия не понимала точно, во что играет матушка, привозя их сюда, даже если она договорится о браке Элии с сыном лорда Тайвина, пройдут годы, прежде чем мальчик сможет на ней жениться, и то же касалось Оберина и дочери лорда.

Она не солгала. Утес Кастерли, несмотря на все свое устрашающее величие, не напугал ее. Она сочла его похожим на какой-то лабиринт, и ей нравилось бродить по его запутанным коридорам, выходя на балконы, нравилось куда больше, чем проводить время с его жителями.

Тайвин Ланнистер одарил их минимумом положенных гостям любезностей, и пусть Элия понимала, что мужчина все еще скорбел по любимой жене, о которой говорили, что она единственная могла вызвать в холодном человеке искреннюю улыбку и подлинный смех, она не понимала, как он мог быть так холоден к своим детям.

Матушка была правящей принцессой Дорна и часто была занята, но она всегда находила время для детей, открыто проявляла к ним любовь. Может быть это была традиция Дорна, открыто демонстрировать любовь к своим детям, а не просто считать, что их должно быть видно, но не слышно, но этот человек вовсе игнорировал близнецов, а про младенца делал вид, что его не существует.

Конечно, Серсея и Джейме не были ангелочками, они могли быть миленькими, когда им этого хотелось, но они могли быть жестокими и злобными чудовищами, хотя их тявканье, или это был львиный рев, усмехаясь думала она, все еще было страшнее, чем укусы.

Оберин хорошо поладил с Джейме, хотя между ними и было восемь лет разницы, но Серсея была в ярости, что внимание ее брата было обращено на кого-либо другого, кроме нее.

И то, как они обращались с их младшим братом…

– Леди Серсея, пожалуйста, идите, поиграйте…

– Он мой, – резко ответила маленькая девочка, подняв подбородок, повысив тон, словно великая леди, а не ребенок. – А ты просто молочная корова, ты не можешь говорить мне, что делать. Молчи, или я велю отцу отрезать тебе язык. Корове не нужен язык, только вымя.

Кормилица, которая была не старше Элии, побледнела, и хотя она не казалась довольной, что ей угрожает девочка младше ее на десяток лет, все же поспешно вышла.

Джейме немного нервно хихикнул, и Элия обменялась взглядом с братом, который пожал плечами.

– Ну пойдем, посмотрим на чудовище.

Тирион Ланнистер не был чудовищем. Он выглядел как обычный младенец, только меньше, с глазами разного цвета и ногами короче обычного. Он был почти миленьким, подумала Элия, и она нежно улыбнулась, протягивая руку, чтобы погладить его головку, а Оберин рассмеялся.

– Про него говорили, что у него хвост и клыки, – фыркнул он. – А это просто ребенок.

– Он убил мою мать, – рявкнула Серсея, распутывая пеленки спящего малыша, хватая его за член и крепко сжимая. Ребенок закричал, и Элия в ужасе отступила.

– Оставь его, – вдруг сказал Джейме. – Ты делаешь ему больно.

Девочка отпустила младенца, и Элия шагнула вперед, поднимая плачущего малыша на руки, глядя на нее.

– Да что с тобой не так?

– Все это неважно, – дерзко ответила девочка. – Все говорят, что он скоро умрет. Он не должен был прожить так долго.

– Он выглядит достаточно здоровым, – заметил Оберин. – Если только ты не оторвешь ему член как-нибудь.

– Он не убивал твою леди-матушку, – сказала Элия. – Роды убили ее, но это могло случиться с любыми родами. Вы с твоим братом имели больше возможностей убить женщину родами, чем он.

Красивые зеленые глаза Серсеи потемнели, но Элия лишь спокойно посмотрела в ответ.

– Тебе откуда знать? – Наконец рявкнула девочка. – Ты просто дорнийская шлюха.

Джейме неловко замялся.

– Серсея…

Оберин присел, чтобы быть на одном уровне с маленькой девочкой.

– Еще раз назовешь мою сестру шлюхой, – тихо сказал он, – и мы увидим, кто первый лишится языка, раз уж тебе так нравится эта идея.

Серсея побледнела и ударила его, но Оберин поймал ее за тонкое запястье, сжал и рассмеялся, и Джейме шокированно помчался за ней, когда девочка выскочила из комнаты, криком зовя дядю Кивана.

– Не надо было этого делать, – сказала Элия, укладывая Тириона в колыбель и укутывая его. Его слезы высохли, мальчик радостно агукал, глядя на нее, и она агукала в ответ, а потом повернулась к своему импульсивному младшему брату. – Она пойдет к лорду Тайвину, и он не из тех людей, что потерпит, чтобы их дочерям угрожали.

– Вся их семья угрожает людям, как нищие просят хлеба, – Оберин закатил глаза. – Пора бы им уже привыкнуть. Кроме того, этот человек совершенно игнорирует и свою дочь, и наследника, так же как и этого ребенка, разве что тех он не может запереть с кормилицей.

– Матушка хочет, чтобы ты женился на Серсее, или я вышла за Джейме…

– И мы оба знаем, что этого наверняка не случится, – Оберин фыркнул. – Даже если бы их отец был согласен, а мы оба знаем, что этого нет, я бы никогда не женился на этой маленькой сучке, даже если бы на выбор была она или больная чесоткой шлюха. По крайней мере, шлюха не попробует кастрировать меня во сне.

– Оберин, – с отвращением прошипела Элия, но все же усмехнулась и покачала головой. – Ну, не думаю, что мы в любом случае здесь надолго задержимся.

– Вот и хорошо, – ответил он. – Ходим здесь, словно запертые в старой гробнице. Боги, я знаю, что они тут скорбят, но даже служанки тут унылые. Знаешь, только прошлой ночью я…

Элия была права. В отличие от других замков, в Утесе Кастерли они пробыли не больше двух недель. Но все же, к их удивлению, они уехали заключив помолвку, только ту, которую никто не ожидал.

– Матушка, – сказала Элия, когда ей все рассказали. – Ты сошла с ума?

– Милая девочка…

– Я не выйду замуж за вдовца леди Джоанны, – прошипела она, скандализованная одной мыслью об этом. – Почему он даже задумался о таком? Почему ты?

– Потому что положение леди Утеса Кастерли и жены Хранителя Запада – это не то, над чем можно усмехаться, – огрызнулась матушка. – И ему надо жениться, как он будет выглядеть, если останется неженатым? Ему едва исполнилось тридцать, и он в добром здравии…

– Матушка, мне шестнадцать!

– Шестнадцать, а умом ты старше вдвое, – ответила матушка чуть более мягко, и она взяла Элию рукой за подбородок. – Ты милая умная девочка, Элия, пусть даже ты этого не видишь.

Элия не видела. Она не считала себя уродливой, но она родилась слишком рано, была слишком маленькой и худенькой, со слишком большими для ее лица черными глазами и немного тусклыми волосами, которые непослушными волнами лежали вокруг ее овального лица оливкового цвета кожи.

Оберин был красивым, все это видели, и красивым был их старший брат Доран, но она была невзрачной, слабенькой маленькой Элией, которая никогда не могла вольно бегать, играя с другими детьми, всегда укрытая от всего, из страха, что она заболеет или поранится.

– Тебе не придется беспокоиться о том, чтобы дать ему наследников, у него уже есть два сына. Так что тебе не нужно будет бояться лишиться жизни на родильном ложе, как его первая жена.

– Его первая жена едва в могиле, – взорвалась Элия. – Матушка, леди Джоанна была твоей подругой…

– Джоанна Ланнистер не пожелала бы видеть падения своего дома из-за скорби ее мужа и его бесконечной гордыни, – резко ответила мать. – Тайвин Ланнистер уничтожит себя и своих детей, если продолжит все так – конечно, он прекрасно умеет править через страх, особенно после того, что он сделал с Рейнами, но даже самый опасный человек иногда нуждается в мягкой руке.

– Джоанна была такой для него. Посмотри теперь на его замок! Половина слуг боится даже взглянуть на своего лорда, а остальные потакают капризам двух несносных детей, который уже считают себя новыми лордом и леди замка. Это непростительно. И то, как позорно они относятся к маленькому карлику, полумуж он или нет, этот ребенок Ланнистер, а его заперли, словно больного серой хворью.

Элия недоверчиво смотрела на нее.

– И ты думаешь, я должна выйти за него и все исправить? С чего ему слушать хоть что-то, что я скажу?

– Он не станет слушать. Твоя задача к этому привести, Элия. И из всех возможных девиц, которых ему представят в виде возможных вторых жен, ты достаточно умна, чтобы этого добиться.

– Змея может рвануться и ужалить льва, – мрачно сказала Элия. – Но отравленный лев все еще может убить змею одним ударом лапы.

– Ты моя умная девочка, – мать улыбнулась. – Но может быть змее не придется жалить льва.

========== Часть 2 ==========

– Но я не хочу замуж за кузена Рейгара!

За десять лет жизни Робарра Баратеон привыкла в основном получать то, что хочет. Она была старшим ребенком своих родителей и их единственной дочерью, и пусть она никогда не унаследует Штормовой Предел, она выросла с мыслью, что ее ожидает какая-то великая судьба. Судьба, в которой не было места браку с ее странным кузеном, что она станет членом семьи Таргариенов.

– Я хочу замуж за Неда Старка, – твердо сказала она.

Робарра познакомилась с Эддардом Старком через своего младшего брата Станниса, с которым тот воспитывался в Орлином Гнезде у Джона Аррена. Пусть они встречались всего несколько раз, Робарре казалось, она почти в него влюблена, и была уверена, что тоже ему нравилась, и это заставляло Станниса скрипеть зубами и заявлять, что она, опять, все испортила.

Они со Станнисом были слишком близки по возрасту и слишком разными по характеру, чтобы хоть как-то подружиться, но они были яростно преданы друг другу, когда не ссорились, и даже он считал, что это нелепо, что она должна выйти замуж за принца только потому, что у того нет сестер, а их бабушка была Таргариен.

– Могла бы, вышла бы, – устало ответил Стеффон Баратеон – он всегда выглядел усталым с тех пор, как вместе с матушкой вернулся из Королевской Гавани, где, говорят, король был без ума от горя от смерти маленького принца Эйгона, последнего ребенка королевы, который не дожил до своего первых именин. – Но это решил король, милая, и я не могу ему отказывать.

– Можешь! – Взорвалась Робарра. – Скажи ему, что я не хочу замуж за кузена, и что ему лучше найти своему сыну другую девчонку в жены. Например, Серсею Ланнистер, все знают, что лорд Тайвин хочет выдать дочь за Рейгара! – Она встала со стула в богато украшенном кабинете отца и сердито прошлась по комнате, собрав руки на груди, нахмурившись, избегая горестного взгляда отца.

– Серсея Ланнистер, несмотря на все богатство и знатность ее семьи, не Таргариен, – хмуро указал отец, тоже медленно поднимаясь с места. – Я знаю, это трудно принять…

– Я тоже не Таргариен! Я Баратеон, и я стану Старк.

– Лорд Старк не станет столь открыто противиться королю, – он вздохнул, обходя стол и подходя к ней. – Робарра, то, что ты чувствуешь к Эддарду Старку всего лишь девчоночье увлечение. Я уверен, он всегда будет тебе дорог, но ты не сможешь выйти за него. Ты теперь обещана Рейгару.

– А если у королевы родится дочь? – Спросила она, напряженно глядя на Стеффона. – Тогда Рейгар сможет жениться на своей сестре, как и все остальные в этой дурацкой семье!

– Милая, королева слаба здоровьем и немощна, и даже если она родит здоровую девочку, она будет слишком юна, чтобы выйти за принца Рейгара. Между вами с принцем всего четыре года разницы, и принц будет хорошим мужем. Может быть он… – теперь отец заколебался, пытаясь подобрать нужные слова. – … немного задумчив, но этого стоило ожидать, учитывая его положение. Он несет на себе огромный груз ожиданий, зная, что однажды станет королем. А ты станешь королевой, Робарра! – Стеффон опустил руки ей на плечи. – Ну хватит, ты же знаешь, на это не стоит задирать нос.

– Я не хочу быть его королевой, – Робарра была в ярости. – Я даже не похожа на Таргариенов.

Как и не был похож отец, пусть его синие глаза иногда отливали фиолетовым при особом освещении. В конце концов семя Баратеонов всегда побеждало – Робарра была высоковатой для девочки десяти лет, и выглядела куда старше своего возраста. Ее волосы были непослушной гривой темных кудрей, глаза были ярко-синими, и она точно не была худенькой, но и не толстой, скорее ее можно было назвать крепко сбитой, полагала она, и септа говорила, что она унаследовала широкие бедра своей матери, пригодные для родов, так что ей не стоило опасаться смерти на родильном ложе.

Робарре не хотелось рожать детей Рейгару Таргариену. Ей хотелось охотиться с Станнисом и Недом Старком, когда они навещали Штормовой Предел, путешествовать с отцом по Штормовым Землям, посещать Эстермонт с матушкой по окончании зимы, прыгать со скал и плавать, и бегать под дождем, словно нищенка, а не леди.

А вместо этого она поедет в Королевскую Гавань с отцом, предположительно чтобы стать компаньонкой немощной королевы, а на самом деле для того, чтобы король оценил, достойна ли она стать невестой его сыну, и чтобы Рейгар мог за ней поухаживать или что там полагается делать.

Она поцеловала Неда Старка перед отъездом – Робарра не озаботилась попросить его поцеловать ее, потому что он бы отказался, заявляя о своей чести или чести каких-то других Старков, и тому подобная чушь – так что она сама наклонилась и поймала губами уголок его рта, и улыбнулась, когда он ярко раскраснелся.

– Тебе не стоило этого делать, Барра, – пробормотал он, глядя под ноги. – Это… Это не…

– Я хотела, чтобы мой первый поцелуй был с тобой, – сказала она. – Не с ним. Тебе ведь понравилось, да?

– Это не то, что…

– Вот и хорошо, – с удовлетворением сказала она. – Я не стану тебе писать, потому что мне нечего хорошего будет сказать, но ты ведь будешь думать обо мне, Нед?

– Я… Да, – он наконец вздохнул, и когда она сжала его руку, он не сжал ее в ответ, просто держал, и этого было достаточно.

– Когда мой кузен умрет, я буду королевой и буду делать что хочу, – пообещала она. – Я призову тебя ко двору, и ты сможешь стать моим мужем.

И тогда он рассмеялся, нескладный мальчишка с темными волосами и нежными серыми глазами, с строгим взглядом и прямой спиной, и Робарра, несмотря на свою юность и вспыльчивость, ощутила, как ее окатывает странное чувство потери, словно мокрый плащ, покрывает ее. Может быть отец был прав, и это просто детская влюбленность, но даже если так, было в этом что-то острое, чистое и болезненно холодное.

И все же, она была не из тех, кто куксится, и она изо всех сил старалась быть веселой, когда прибыла ко двору, пока зима подбиралась все ближе. Она ненавидела Королевскую Гавань, ненавидела, как король смотрит на нее, и ее разрывало между жалостью и состраданием к королеве Рейле, о которой все знали, что она не любила своего жестокого брата, и все же снова была в тягости, запертая в Твердыне Мейгора с двумя септами, чтобы все были «уверены в ее верности королю».

Рейгар Таргариен был красив, и за это Робарра ненавидела его. Если бы в смысле внешности ему хоть в чем-то можно было бы отказать, может быть, думала она, она смогла бы забыть свою обиду. Но его серебристые волосы спускались локонами ниже плеч, а глаза были яркого цвета индиго, и его лицо было таким искренним, что иногда казалось девчоночьи. Он был тихим, задумчивым мальчиком, в чем напоминал ей чем-то Станниса, но не такой резкий и грубый, как ее младший брат.

По всему она должна была с первого взгляда влюбиться в Рейгара – он был нежен и добр, силен и уважителен, грациозен и умен, мечта каждой девы. Но она не влюбилась. Дело было даже не в том, что они были родственниками – троюродные братья и сестры женятся часто, и они не были похожи друг на друга, и не росли вместе. Он просто не был тем мужчиной, рядом с которым она себя представляла, когда думала о браке. Конечно, она думала о благородном Неде – но на самом деле любой мужчина был бы лучше. Любой, но не настолько чертовски миленький.

По крайней мере, он хотя бы хорошо умел сражаться, и никогда не запрещал ей тренироваться с луком и скакать с ним верхом – Робарра с радостью носила бы меч, если бы могла, но дальше тренировок на деревянных мечах со Станнисом дело не зашло – он всегда жаловался, что она должна вышивать или играть на арфе. У Робарры не хватало терпения на вышивание, но ей нравилось петь и танцевать, пусть септа всегда корила ее, что она в этом была несколько непристойна.

Она смотрела немного раздраженно, как идеальный Рейгар аккуратно спустил еще одну стрелу, поражая манекен прямо в шею.

– Латный воротник в бою его бы спас, – немного надменно сказала она – в первое время она думала, что сможет достаточно раздразнить принца, чтобы он уговорил отца отменить все, но Рейгар терпел ее резкости и капризы с терпением септона, что только больше ее бесило. Он вел себя так, словно она была временной обузой, которая вскорости сама по себе разрешится.

– Конечно, – спокойно сказал он. – Хотите попробовать теперь, миледи?

– Я же говорила, звать меня Робаррой. – Она не была создана для дворцовых вежливостей, и Робарра не видела смысла в том, чтобы каждую фразу завершать словами «мой принц», раз сама скоро станет принцессой.

Он просто блаженно улыбнулся, слишком зрело для мальчишки четырнадцати лет, и она прицелилась. Ее стрела пролетела мимо, и она раздраженно прикусила нижнюю губу.

– Подольше сосредоточьтесь, – тихо приободрил он ее, – и ваш прицел улучшится.

– Я не нуждаюсь в советах юнца, который все время проводит за чтением или играя на идиотской арфе! – Она взорвалась и тут же притихла, потому что даже она никогда не была с принцем настолько грубой, и его лицо было так тяжело прочитать, что ее это напугало.

– Прошу прощения, – наконец сказал он, не отрывая от нее взгляда, – если я заставил почувствовать себя здесь нежеланной, Робарра.

Она с трудом заставила себя не ерзать неуютно в седле, и посмотрела вниз, на свою лошадь.

– Ты… Вы не… Это было неприлично с моей стороны, прошу прощения, ваша милость.

Казалось, будто ей пришлось глотать камни.

Он тихо вздохнул.

– Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Но некоторые вещи не в нашей власти.

Он как будто говорил не только об их помолвке.

Робарра с трудом поборола гневный румянец на ее щеках.

– Я не привыкла к жизни при дворе. Я… Я скучаю по дому.

– Когда мы поженимся, наш дом будет на Драконьем Камне, и это недалеко от Штормового Предела, – подбадривающе сказал он. – Ты сможешь гостить у своей семьи когда захочешь.

«Но мне все равно придется жить с тобой, и быть твоей женой, и рожать тебе детей» – мрачно подумала она, но кивнула.

Она довольно часто ужинала со своей будущей свекровью – для такой юной как она мало было приглашений, и Робарре часто приходилось ужинать наедине с отцом, если ее присутствия не требовали члены королевской семьи.

На королеве не было видимых следов – король не касался ее, когда она бывала беременна, Робара уже это знала, и верила – или хотела верить – что ей не придется терпеть такую же боль и унижения, когда они с Рейгаром поженятся. Она не представляла себе, чтобы он ударил ее от гнева или жестокости. Но он все еще был мальчишкой, и они поженятся, когда ей исполнится шестнадцать, а ему двадцать, и он будет уже мужчиной.

Король хотел, чтобы они поженились как только она расцветет, и Робарра считала себя везучей, что это до сих пор не произошло, но отец настоял, чтобы они подождали, и Робарра была этому рада – ей не хотелось выходить замуж и ложиться в брачную постель в двенадцать или тринадцать лет.

– Я верю, что Рейгар будет обращаться с тобой хорошо, – тихо сказала королева Рейла – она всегда говорила очень тихо – медленно нарезая мясо.

Ужиная с этой женщиной Робарра часто ощущала себя свиньей – та была такой тоненькой, даже будучи в тягости. Она заставила себя медленно разжевать еду и проглотить.

– Да, ваша милость.

Женщина улыбанулась и положила бледную прохладную руку на кисть Робарры, нежно пожимая ее.

– Надеюсь, однажды ты будешь видеть во мне мать. Твоя бабушка была моей тетей, и мы с твоим отцом были хорошими друзьями, когда были маленькими.

«У меня уже есть мать, и она правит Штормовыми Землями за моего отца, и он никогда не бил ее, и не обвинял в неверности, и не запирал ее, словно узницу» – подумала Робарра, но кивнула.

– Вы… Вы очень добры ко мне, ваша милость.

Король не был так добр. Она почувствовала ужас и была унижена, когда он спросил ее отца, была ли она «все еще чиста – слишком уж она похожа на Аргеллу». Все Баратеоны и все Таргариены знали об Аргелле Штормовой Королеве, которую предали ее люди и привели к бастарду Таргариенов голой и в цепях.

Отец был в ярости от этого, и Робарра сама была зла, но ничего нельзя было сделать. Ей не нравилось, что сильные плечи ее отца всегда немного опускались после разговора с его кузеном. Это позорило их обоих. Она понимала теперь, почему Станнису не позволили отправиться ко двору, чтобы стать компаньоном принца. Стеффон Баратеон хотел держать свою семью как можно дальше от своих неуравновешенных королевских родичей.

– Думаю, ты полюбишь Драконий Камень, – продолжила женщина.

Рейла не была красива, но она была хорошенькой, в нежной, деликатной манере, с кожей как фарфор и такими же глазами цвета индиго, как у ее сына. Как и ее муж, она выглядела намного старше своих двадцати девяти лет, и ее улыбки всегда были печальными. Это пугало Робарру – таким будет ее будущее? Все знали, что королева не любила своего брата-мужа, и все, что она получила – мертвые младенцы, кровь и синяки.

– Каким бы мрачным не было это место, в нем есть какая-то магия.

Робарра слышала о Драконьем Камне, о темном и пугающем замке, полном гаргулий и каменных драконов, и сомневалась, что когда-либо сочтет это место своим домом.

Нежные руки королевы легли на ее живот, когда она откинулась в кресле, и Робарра проследила за ними взглядом.

– Я… Я буду молиться за вас и вашего ребенка, ваша милость, – предложила она, пусть никогда не ощущала к Вере ничего кроме скучающего интереса, и всегда торопилась поскорее закончить молитву, к огорчению ее септы.

– Это очень мило с твоей стороны, – ответила Рейла с той же печальной, смиренной улыбкой. – Уверена, этот ребенок вырастет большим и будет процветать.

Робарра думала, что она сама в это не верит.

========== Часть 3 ==========

Когда Элия вернулась в Утес Кастерли, прошел почти год. Здоровье ее отца ухудшалось быстро – он всегда был несколько хрупким, и Элия знала, что слабость здоровья унаследовала от него, и она так отчаянно хотела, чтобы он увидел ее свадьбу, пусть даже она выйдет за столь холодного человека, как Тайвин Ланнистер.

Ее свадебная свита была небольшой – так как жених был вдовцом, свадьба должна была быть простой и скромной, из уважения к покойной леди Джоанне, и Элия была рада, что мать не стала спорить с ее женихом об этом. Ее сопровождали ее родители, братья, дядя Левин и новая жена ее брата Дорана, Мелларио, а также около тридцати слуг и служанок, а также пятьдесят солдат.

Элии было теперь семнадцать, настоящая взрослая женщина, но она не ощущала себя женщиной. В Дорне к женщинам относились лучше, чем в Вестеросе – вот почему правила мать, а не ее младший брат. Элия не увидит подобного обращения, как не увидят и ее дочери, хотя она сомневалась, что вообще родит Тайвину Ланнистеру детей.

Она не была так наивна, чтобы думать, что он не ляжет в ее постель – как бы горд он не был, и как бы он не скорбел, он все еще был мужчиной, а она была юна и хороша собой, пусть она и сомневалась, что когда-либо могла бы сравняться красотой с его покойной женой. Но она не думала, что он захочет Ланнистеров, похожих на дорнийцев, и от этого чувствовала облегчение, пусть и часть ее в глубине желала стать матерью.

В Дорне невесты обычно не носили белое, как делали в Вестеросе, но из уважения к традициям ее мужа Элия настояла на платье цвета слоновой кости, которое, пусть и явно дорнийское по крою, было очень скромным, не считая разреза спереди, открывавшего вид на ее лодыжки и сандалии из лент. Платье подчеркивало ее небольшую грудь, на которой лежало ожерелье из золота и рубинов, предварительный свадебный подарок жениха. Он был довольно щедр, решила она, пусть его щедрость и была нежеланной ему. Ее темные волосы были распущены, и в ее ушах были длинные серьги, двойные солнца из золота. Зрители в септе, по крайней мере те, что были вестеросцами, ошеломленно смотрели на нее и шептались, но Элия отказывалась оглядываться на них, сконцентрировавшись только на хватке дрожащей руки ее отца. Она чувствовала на себе гордый взгляд ее матери, даже издалека, и ей хотелось бы быть такой же вызывающе гордой, столь уверенной в себе, незнающей сомнений.

На Тайвине Ланнистере был золотой дублет, его сын и дочь, стоявшие неподалеку от него, были одеты в похожие наряды. Серсея Ланнистер в восемь лет была такой же красавицей, как и в семь, а Джейме Ланнистер был красивым маленьким мальчиком, но на лице девочки было что-то вроде уродливой гримасы, а в ярко-зеленых глазах мальчика читалась боль. Карлика нигде не было видно.

Она с любопытством смотрела на своего мужа, едва прислушиваясь к словам септона. Тайвин Ланнистер был красивым, чисто выбритым мужчиной, который еще не начал лысеть, но она думала, что его волосы уже становились реже, чем были раньше. Он был высок, силен, и у него было отменное здоровье, и его глаза сияли, словно зеленые озера. Он не смотрел на нее ни с отвращением, ни с недовольством, ни с раздражением, но со сдержанным упреком, словно она уже сделала что-то, что он не одобрял. Элия, сколь бы неуверена или стеснительна она не была, не привыкла к тому, чтобы желать чьего бы то ни было одобрения. Когда их объявили мужем и женой, лордом и леди Утеса Кастерли, она поцеловала его, прежде чем он успел поцеловать ее, потому что он выглядел так, словно собирался остановиться и заставить ее ждать, словно пытаясь доказать всем, что она никогда не сравниться с Джоанной.

– Ты забываешься, – холодно пробормотал он ей на ухо, когда они вышли из септы и пошли на встречу прекрасному закату, под багровым, золотым и оранжевым небом над ними.

– Нет, муженек, – спокойно сказала Элия, с блаженной улыбкой глядя перед собой, потому что Оберин и Доран одинаково озабоченно смотрели на них. – Я прекрасно помню, кто я и кем являюсь.

Пир был хорош, не роскошен, и музыка с танцами были как полагается приглушены, хотя «Жену Дорнийца» и «Дожди в Кастамере» играли так часто, что в конце Элии уже хотелось от этого кричать.

Первым танцем она танцевала с Дораном, который грациозно кружил ее, безостановочно волнуясь за нее, как бы она не убеждала его, что была счастлива, что она хотела этого брака.

– Этот человек, – сказал он, – может быть более жестоким, чем поцелуй скорпиона, Элия. Лучше бы тебе не забывать, что он делал.

– То, что он сделал, – сказала Элия, – было ради его семьи, и пусть мне это не нравится, я могу его за это уважать.

– Маленький лорд Тарбек, – резко напомнил ей Доран. – Говорят, мальчика швырнули в колодец, и твой лорд-супруг командовал этой бойней в девятнадцать лет, едва ли старше, чем ты сейчас. Это не было преходящей кровожадностью ребенка в пылу битвы. Это был расчет взрослого мужчины.

– Я запомню это, – пообещала Элия, и что еще она могла сказать? А потом она танцевала с Оберином.

– Если он хоть пальцем тебя коснется, все, что нужно, написать матери или мне, и мы сотрем эту скалу в порошок, сестричка, – Оберин улыбнулся, словно шутил, но Элия слышала правду в этом смехе.

– Дядя Левин останется со мной в качестве присяжного рыцаря, – напомнила она. – Не стоит беспокоиться, тебе еще столько нужно выпить и столько девок пощупать, братишка.

Он приподнял бровь и рассмеялся.

– Ты слишком хорошо меня знаешь.

С мужем она танцевала всего дважды. Один раз они возглавили танец в начале пира, а второй раз, когда призвали к провожанию в постель. Он ничего не говорил, и Элия предпочитала разглядывать лица вокруг них, пытаясь вспомнить, кто был членом какой семьи, и у кого следует попросить дам во фрейлины, а не пытаться вовлечь его в вежливую беседу. Он был хорошим танцором. Не столь грациозным, как Доран, и не таким быстрым на ноги, как Оберин, но они хорошо совпадали в шагах.

Провожание в постель не было обычным делом в Дорне, где предполагалось, что жених и невеста уже могли возлежать вместе в постели до свадьбы, а иногда даже и до помолвки, но Элия не испугалась, когда несколько наиболее дерзких лордов криком потребовали провожания, пусть оно и было куда более сдержанным, чем принято, потому что большинство дам колебалось, стоит ли слишком резко прикасаться к лорду Тайвину, а дядя Левин подхватил ее на руки и понес как ребенка до того, как мужчины успели даже коснуться ее.