Текст книги "Почтенное общество"

Автор книги: D. O. A.

Соавторы: Доминик Манотти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Каковы контрпредложения? – прерывает недолгую паузу Нил.

– Об этом ничего больше нет. Но есть кое-что получше. Третье досье. Компания под названием «Геспериды», здесь все тщательнейшим образом разработано. Прежде всего ее статус. Речь идет о компании, в которой государство является мажоритарным акционером, осуществляя управление через общественную организацию. Предлагаются различные схемы для начала процесса приватизации. Есть даже проект будущего статуса. Календарь мероприятий очень насыщенный, поскольку приватизация должна произойти в ближайшие полгода после выборов президента. Произведена оценка активов, кроме того, намечена переориентация промышленной политики, и названы возможные деловые партнеры. Есть множество служебных записок от высокопоставленных лиц в ПРГ, все они отправлялись некоему господину КГ, который их редактировал и комментировал, не один раз упоминается одобрение или неодобрение со стороны патрона этого КГ. Все материалы также завизированы многими высокопоставленными лицами из Министерства финансов. Думаю, что КГ – это, вероятно, Камиль Гезд.

– Серый кардинал Герена?

Кивок Кука.

– Какая неосторожность!

– Я бы скорее назвал это беззаботностью. Все происходит как бы среди своих. Если обобщить, то речь идет о том, что частные компании готовятся взять на себя контроль над огромным государственным сектором и сами для себя составляют контракт, который согласятся подписать в свое время, как только звезды займут благоприятную позицию. Сам себя все же понимаешь лучше всего. У меня есть даже предположение по поводу того, кто стоит за этими «Гесперидами». Об этом тоже поговаривают в Париже. Но нужны доказательства.

Журналисты поднимаются из-за стола, потягиваются, делают несколько шагов по комнате. На улице по-прежнему идет дождь.

– Позвать Скоарнека? Он, вероятно, проголодался, – спрашивает Нил.

– Оставь. Вечером поест.

Нил готовит пасту с томатным соусом из банки. Автоматически едят: все мысли журналистов заняты тем, что перед ними постепенно открывается.

– Следующий этап: уточнить и дополнить информацию о «Тринити групп». Почему вдруг ПРГ понадобилось заметать следы и скрывать собственную причастность?

– Это нетрудно. У нас прекрасный корреспондент в Риме. Я ему позвоню.

– Есть кое-что и посложнее. Необходимо удостовериться в реальности приведенных фактов, точно знать, что это не подделка.

– Сразу на ум приходят два человека, всплывают две фамилии людей, которые могут нам это подтвердить. Борзекс и Кардона.

– Кто это – Кардона?

– Начальник Субиза в Комиссариате по атомной энергетике.

– Предположим. Что бы то ни было, ни один ни другой не захотят с нами разговаривать – правда, по разным причинам. И потом, твой Кардона, возможно, не очень хороший выбор. Субиз был из Министерства внутренних дел. Не хочет ли его нынешний хозяин слить Герена?

– Не думаю, – качает головой Кук. – Об этом было бы уже известно. Теперь кофе – и за работу. Я беру «Тринити», ты занимаешься Кардона и Борзекс.

Нил бросает взгляд на лестницу, ведущую в комнату Скоарнека. Оттуда не доносится ни шороха. На улице по-прежнему идет дождь. Ворча, журналисты усаживаются перед своими ноутбуками.

Пьер Марсан – футболист-любитель. В эту субботу матч между командой Монтрё, в которой он играет, и Трамбл-ан-Франс. Матч тяжелый, команда из Монтрё с незначительным перевесом одержала победу. В три часа дня усталые, но счастливые игроки возвращаются в раздевалку под гвалт взаимных поздравлений и фанфаронских воспоминаний о ярких моментах встречи.

Когда Марсан выходит из душа, менеджер стадиона сообщает, что его ждут на паркинге. Шикарная брюнетка! Сефрон? После послания от Скоарнека он попытался найти ее, но безуспешно. Так что, Гедеон аннулируется? Вот мудаки! Но чего Сефрон-то сюда явилась? И о футболе они никогда не говорили. Да какая разница? Билеты на самолет у него заказаны, они сматываются после дебатов, как договаривались. А другие – как хотят. Марсан быстро одевается и торопливо покидает раздевалку под насмешки своих товарищей по команде.

У входа на стадион нет никакой женщины. Марсан делает несколько шагов по паркингу, и тут к нему как-то неожиданно подваливает черный верзила, показывает ему свое полицейское удостоверение и, не оставляя парню выбора, приглашает его сесть в «пежо» асфальтового цвета. За рулем – еще один, рыжий.

Незадачливый футболист забирается на заднее сиденье вместе с первым полицейским и уже через мгновение лежит в наручниках на сиденье с натянутым на голову мешком без прорезей для глаз.

– Да что вам от меня надо?

– Заткнись! И веди себя тихо!

Марсан было запротестовал, но тут же получил кулаком по ребрам. У него перехватило дыхание, но смысл сообщения он понял и перестал рыпаться.

Они едут минут двадцать. В какой-то момент машина съезжает куда-то, где звуки отдаются гулким эхом. Паркинг. Полицейские вытаскивают его из машины, проходят через одну дверь, потом через другую, идут по коридору, поворачивают направо, налево, снова направо.

Марсан дергается пару раз, но когда он снова пытается спросить, что происходит, то получает в ответ от своих сопровождающих лишь полное молчание. Наконец они усаживают его на стул в почти пустой комнате, перед столом. Теперь эти парни из полиции начинают его рассматривать.

– Плохо ты выбираешь себе друзей, Пьер, – первым прерывает молчание черный. – Я ведь могу называть тебя Пьером? Да?

– Кто вы? Что вы от меня хотите?

– Отвечай дяде! – Мишель отвешивает Марсану подзатыльник.

Марсан опасливо смотрит на него. «Это просто кошмарный сон, я сейчас проснусь».

– Ну, так что?

– Да… Да, вы можете называть меня Пьером. Думаю, да. – Он хочет добавить еще что-то, но тут черный поднимает руку, приказывая ему молчать.

– Мы знаем, кто ты, где вкалываешь, а главное, мы знаем, что ты заговорщик. И даже знаем цель заговора. И повторяю, ты плохо выбираешь себе друзей.

– Я не понимаю, что…

– Эрван Скоарнек, Жюльен Курвуазье… Эти имена тебе что-нибудь говорят?

– Нет. – «Им все известно».

Он снова получает затрещину.

– Ты ничего не путаешь? Подумай-ка получше.

Марсан с трудом поднимает глаза на Мишеля и встречает взгляд, от которого ему становится не по себе.

– Они убивают полицейских, эти твои друзья.

– Это ложь! Неправда! Они могут это доказать!

– Ага, значит, ты их знаешь. – Улыбка на лице Жана.

– Ты и правда мудак, мой бедный Пьер. Они не только убийцы, эти твои приятели, они уже начали убивать друг друга. Скоарнек отправил Курвуазье на тот свет.

«Как? Жюльен убит? Этого не может быть!»

– Когда? Где?

– Его выловили вчера в Марне. Похоже, он не очень хорошо плавал.

«Убит. Вчера. Эрван аннулировал операцию. И Сеф исчезла, которой нигде нет.

А это значит, что ты замешан в убийстве».

– Да нет! Все было задумано не так! Ничего такого не должно было случиться. Я не знал. Клянусь вам! Нужно найти Сефрон, она все объяснит.

– Эту Джон-Сейбер? Маленькую шлюшку, что ли?

– Не говорите так про нее!

– Да он, кажется, влюблен, – хохочет Мишель. Он поворачивается к Жану и показывает на Марсана пальцем. – Этот кретин влюблен! Тебя опустили, Пьер! И именно эта маленькая шлюшка, представляешь? Она арестована, эта твоя Сефрон. И она с нами побеседовала. Как иначе мы бы на тебя вышли?

– Она не могла этого сделать! Она… она любит меня.

– «Она меня любит…» – издевательски передразнивает его Мишель.

– Мы собирались улететь вместе…

– В Мексику, что ли? – перебивает его Жан.

«Им все известно. Она им все сказала».

– Видишь ли, в настоящий момент проблема в том, что твой приятель Эрван по-прежнему в бегах. – Жан наклоняется к Марсану и очень тихо сообщает ему: – Вот про него она ничего не сказала. Странно, правда? – Полицейский выпрямляется.

– Так что вляпался ты, Пьер, по самые уши! – Мишель.

– Да, по самую шею! – Жан.

По щекам Марсана текут слезы.

– Но ты можешь нам помочь. – Жан.

– Помоги нам найти Скоарнека. – Мишель.

День близится к вечеру. Эрван кружит по комнате. Он так и не спускался – никакого желания видеть этих двух старых мудаков. Ну вот он и убивает время, старается думать, правда без большого успеха, потому что мысли невозможно привести в порядок. И главное, он боится. И очень расстроен. Из-за «Гедеона». Он не любит проигрывать и не может решиться отказаться от операции. «Нанести такой удар! В самое сердце государственных средств информации! И все прахом? Да как такое могло случиться? И нет выхода? Думай, Эрван, думай».

Когда эти мысли переполняют его, он выходит в Интернет. Он уже с утра борется с соблазном выйти в Facebook!Он знает, что ждать здесь больше нечего. Жюльен убит, Сефрон арестована. И только Марсан, этот идиот Марсан, разгуливает на свободе.

С Facebook’омпокончено. Точно так же как и с Гедеоном. И все же, как наркоман, он не может устоять и выходит в Facebookв последний раз.

Гупиль Леренар входит в Сеть. Стена, альбом фотографий.

Пораженный Эрван не сразу решается скачать двенадцатую фотографию, нужную программу и расшифровывает письмо Марсана. Тот хочет встретиться.

«Ну нет, черт возьми!» Эрван встает, начинает расхаживать от кровати к столу и обратно.

Он знает, нужно сжигать мосты. Сжигать корабли. Но он отвечает и соглашается на встречу завтра утром. Предлагает место и время встречи, отправляет письмо и возвращается на страницу Гедеона Леканара.

– Наживка проглочена. – Бородач откидывается на спинку стула, подальше от экрана компьютера, и оборачивается к Мишле. – Он хочет увидеться с нашим парнем завтра утром.

– Отлично. Подтвердите. – И супрефект выходит из комнаты.

Жан ждет его во внутреннем дворе здания Информационных служб:

– Ну что?

– Сработало. Они встречаются завтра утром.

– Клево. Берем Скоарнека, он отдает нам видео и…

– И что?

– Делаем что положено.

Мишле отрицательно качает головой.

– У нас нет выбора, вспомните!

Снова это выканье, хотя тон при этом не становится менее агрессивным и угрожающим. Эти двое опасны. Супрефект соглашается.

– Знаю, конечно. А вот как вы оцениваете Марсана?

– Не понял…

– Он может сыграть на наших условиях?

– Да он трясется весь, все сделает – или заставим. К тому же ненавидит Скоарнека.

– Из-за девки?

– Ну да…

– А может, просто ломает комедию? Он сыграть-то хорошо может?

– А черт его знает. И мне на это плевать.

– А вот мне – нет. Я бы хотел завершить дело более… – Мишле подыскивает слова, – элегантно. И окончательно. Никаких следов.

– Важно только это гребаное видео. Я хочу знать, есть ли оно и что там.

– И еще, что эти поганые экологи поняли из досье Субиза, не забывай об этом. Изначально именно это и была наша цель. Понять, что известно другим.

– Ну и значит, нам нужна эта флешка.

– И еще сделать так, чтобы вопросов было поменьше. В частности, у наших друзей из Криминалки.

– И как вы этого добьетесь?

– Я тут кое-что придумал, – улыбается Мишле. Он заговорщицки берет Жана под руку и увлекает его на улицу. – Я позабочусь о прослушке в квартире Марсана. Вы его пасете. И ты следишь за тем, чтобы твой дружок с ним ничего не сделал. Он нам еще нужен. Увидимся вечером.

Эрван в своей комнате старается себя чем-нибудь занять, но ничего не получается. Каждые пятнадцать минут он выходит в Facebook. Читал ли Марсан сегодняшние газеты? Знает ли про Жюльена? Если да, то рассчитывать на него нечего. И Сефрон рядом нет, чтобы можно было держать его на привязи. Наконец приходит подтверждение. Телевизионщик соглашается, они увидятся завтра, ближе к полудню, в Париже.

Эрван растягивается на кровати, сердце готово вырваться из груди, он закрывает глаза, чтобы переварить эту новость. Безумная надежда вновь взять ситуацию в свои руки, спасти главное. Нанести удар. «Гедеон». И он снова у руля. Пусть гибель Жюльена не будет никчемной жертвой. А там посмотрим, как карта ляжет. К Эрвану возвращается самообладание, теперь он снова может увидеть этих двух старых пердунов, которые сидят там внизу и делают вид, что все знают, потому что долго живут. «Сказать им спасибо и до свидания. Завтра я отправляюсь на бой».

К ужину Скоарнек выходит из комнаты: он вымылся, переоделся и теперь с еле заметной улыбкой на губах являет собой пример самообладания и свободы в очень отрепетированной мизансцене.

Нил просто готов его убить.

Кук ставит на стол дымящуюся кастрюлю:

– Две банки говядины с морковью. Вы к нам присоединитесь?

– С удовольствием.

Попробовав этот шедевр консервированной кулинарии, Нил ощущает не только агрессивность, но и признаки тошноты и больше не может сдерживаться:

– Мы оба думаем, что вам нужно отдать полиции это видео.

– Если я это сделаю, они меня арестуют по целому ряду вполне весомых причин. Плюс еще несколько, которые они придумают.

– Возможно. И что? Вы боитесь?

– У меня нет никакого желания отправляться в тюрьму.

– И тем не менее вы в эти дни будете там в большей безопасности, чем где бы то ни было. Ваш приятель Курвуазье был бы сейчас жив, не погиб бы, сделай вы это раньше.

Скоарнека проняло.

Не упустить инициативу, надавить еще. Нил продолжает:

– Завтра рано утром я возвращаюсь в Париж. Уезжаю около семи. Я возьму вас с собой и высажу около Криминальной полиции.

Эрван встает:

– Нет вопросов. Я еду. – Он берет большой бокал вина, залпом выпивает его и с улыбкой ставит на стол. – Чтобы прополоскать рот после вашей говядины с морковью.

Когда за Скоарнеком захлопывается дверь его комнаты, Кук поворачивается к Нилу:

– Ты понимаешь, что есть большая вероятность, что он не пойдет в Криминальную полицию?

– Не пойдет он, так пойду я.

– Мы с тобой журналисты и не помогаем полиции, ты забыл?

– Первой моей задачей остается помочь дочери выбраться из всего этого дерьма. Я этого не скрывал. Конечно, никаких источников я не называю и даже ни слова не говорю о досье.

– Тогда другое дело, я согласен.

– Теперь я знаю, почему Скоарнек ничего не выложил в Сеть. Он боится, что его отправят в тюрягу.

– Если тебя это греет… – Скептическая мина. И Кук продолжает: – Однако вернемся к нашим баранам. «Тринити групп» является предметом расследования прокуратуры по борьбе с мафией уже в течение полугода. Есть подозрение, что группа принадлежит каморре и не всегда вела себя корректно, если не сказать иначе, в работе с отходами, которая была ей доверена.

– А какая связь с ПРГ?

– С две тысячи первого года по две тысячи шестой «Террай», филиал компании прекрасной Элизы, подписал большой контракт на ремонт и восстановление частных клиник во Франции и в Италии. А кто говорит «клиника», подразумевает рентгеновское оборудование, то есть радиоактивные материалы. Именно через проверку этих материалов Субиз вышел на «Тринити групп».

– Куда ни плюнь, попадешь в ядерные программы.

– Ничего удивительного, что они захотели выскочить из этого дерьма на четвертой скорости. Чертовски неудобно сидеть в тех же административных советах, в которых заправляет мафия. Рынкам это не понравится.

–  Indeed!Ну а я накопал кое-что на Кардона. Он окончил Высшую политехническую школу в семьдесят втором. Я пролистал Ежегодники выпускников семьдесят первого, семьдесят второго и семьдесят третьего. И знаешь, кого я там нашел? Не старайся, ни за что не догадаешься. Жерара Бланшара, хозяина ресторана «У Жерара».

–  Small world.Кто бы мог подумать!

– Его личный телефон на автоответчике. В воскресенье ресторан закрыт. Я пойду к нему в понедельник. А Борзекс попробую захватить завтра врасплох.

Сообщники удовлетворенно улыбаются, приятно снова работать вместе. Кук начинает зевать:

– Пойду спать, больше не могу.

Прежде чем подняться на второй этаж, Нил в последний раз проверяет почту. Письмо от мэтра Летерье. Содержание под стражей для его дочери продлено, как и предполагалось, на сорок восемь часов. Отец Сефрон с удивлением отмечает, что эта новость его скорее радует, чем печалит.

6
ВОСКРЕСЕНЬЕ

Нил выводит машину из гаража, закрывает ворота и в ожидании Скоарнека расхаживает перед ними. Трава мокрая, но день, возможно, будет хорошим.

Эрван идет через сад, джинсы, футболка: красивый независимый молодой человек, очевидно гордящийся своим существованием. Подходит, опирается на крышу машины.

– Перед тем как я сяду рядом с вами, давайте договоримся. Вы меня высаживаете у «Порт-де-ла-Шапель», и дальше я еду на метро. С Сефрон можете сколько угодно разыгрывать из себя внимательного и заботливого папашу-защитника, но я не ваш сын.

– Без проблем.

Нил наклоняет голову, усаживаясь в машину, чтобы скрыть приступ смеха. Слава богу, в семье нет инцеста. В общем, можно считать, повезло. Молодой человек просто идиот. Нил ведет машину внимательно, почти на автопилоте, и старается сосредоточиться на своей встрече с Борзекс. Уже совсем скоро. И возможно, она решающая.

Присутствие Скоарнека, который, упрямо отвернувшись к окну и ни слова не говоря, делает вид, что поглощен созерцанием проносящихся мимо пейзажей, его раздражает, смущает, мешает сосредоточиться. Между ними стоит Сефрон – Сефрон, которая выбрала другого. В конце концов Нил решает нарушить тишину:

– Была ли Сеф с вами в тот вечер, когда вы записали убийство Субиза? – Этот вопрос мучил его всю ночь.

– Это у нее нужно спрашивать, а не у меня. – Эрван даже не повернулся.

– Она задержана еще на двое суток, на семьдесят два часа, и я не могу общаться с ней, вам это известно. Но я должен это знать, чтобы действовать, как вы говорите. С соблюдением всех предосторожностей и в ее пользу.

Долгое молчание.

Проходит несколько секунд, прежде чем Скоарнек произносит, будто с сожалением:

– Да, она там была.

Нил представляет себе тот ужас, который должна была пережить его девочка, никогда не видевшая смерти, тем более насильственной. Ее всегда оберегали. Может быть, слишком? В ее возрасте он уже был свидетелем уничтожения заложников и тех, кто захватил их на Олимпийских играх в Мюнхене. «И что? Что ты сделал со своим богатым опытом?»

– Что бы ни случилось, не упоминайте о ее присутствии и о любой ее связи с этой историей вашего видео.

Эрван поворачивает голову и впивается взглядом в профиль Нила:

– Оставьте свои советы при себе, я в них не нуждаюсь. Вы ее отец, и вы приютили меня на эти сутки, но это не дает вам никакого права. Ваша дочь считает, что вы слабак, и я с ней согласен. Вы держали ее взаперти, задушили своей заботой, а я открыл ей мир, сделал из нее борца. Так что наши дела вас не касаются.

Нил выжимает сцепление, стараясь успокоиться.

–  You’re so full of shit, – произносит он очень отчетливо, не отрывая взгляда от дороги.

В машине воцаряется тишина, которую никто не нарушает до приезда в Париж. Нил останавливается недалеко от «Порт-де-ла-Шапель», высаживает Скоарнека и в последний раз напоминает ему:

– Майор Парис. Криминальная бригада, набережная Орфевр, тридцать шесть, метро «Ситэ» или «Сен-Мишель».

Эрван наклоняется к боковому стеклу:

– Вали отсюда, дядя!

Нил провожает взглядом Скоарнека, пока тот не скрывается в метро.

Перен, представитель профсоюза, к которому принадлежит Парис, останавливает его на главной лестнице Криминальной полиции. Воскресное утро не время для профсоюзных деятелей.

– Я тебя ищу. Мне сказали, что ты допрашивал малышку.

– Кто сказал?

Перен улыбается:

– Один мой друг хотел бы поговорить с тобой. Пять минут есть?

Парис наклоняет голову к плечу:

– А что ему от меня нужно, этому твоему другу?

– Думаю, ничего плохого.

Фальшивый смех с обеих сторон.

– Когда и где?

– Прямо сейчас. Он перед Дворцом правосудия и знает, кто ты.

Парис вздыхает и, чтобы попасть к выходу на площадь Дофин, сворачивает в коридор второго этажа, где обычно встречаются адвокаты всех мастей. И тридцати секунд не проходит, как рядом с ним останавливается черный «ситроен»-седан с тонированными стеклами.

Открывается задняя дверца, и перед Парисом появляется плоское широкое лицо мужчины, обрамленное черными с проседью волосами.

– Спасибо, что нашли для меня время, я знаю, вы так заняты…

Он отодвигается, чтобы полицейский смог сесть рядом с ним.

Последний взгляд по сторонам, и машина отъезжает.

Парис внимательно рассматривает своего собеседника: тот напряжен, чувствует себя неловко и никак не может найти слов для начала беседы. «Нелегко ему было приехать сюда повидаться со мной. Но пора играть ва-банк».

– Господин Дюмениль, есть и другие способы поговорить со мной без этого мелодраматического оттенка похищения.

– По крайней мере, вам известно, кто я.

– Нынче трудно быть вовсе не в курсе происходящего. Медиа повсюду, видит даже тех, кто остается в тени. – Парис улыбается. – Думаю, что вы не менее заняты, чем я. Так что говорите, почему я удостоился чести этого воскресного визита.

– Прямо к цели. Меня предупреждали.

– Чего только не болтают!

– Субиз.

– Расследование, которым я занимаюсь вместе со своей группой.

– Я об этом много наслышан.

– Бывает… Но ничего сверхъестественного.

Дюмениль, который играет в понимающего сообщника, кривится:

– Элиза Пико-Робер и Герен… Можем ли мы тут ждать каких-нибудь откровений?

– Тоже предпочитаете говорить прямо?

Десять тридцать утра. Эрван выходит на станции «Бют-Шомон». Хотя метеорологический прогноз обещает дожди, здесь уже много народу, семьи с колясками, джоггеры, несколько любителей утреннего тай-чи. Скоарнек чувствует себя в относительной безопасности, что не мешает ему оглядывать окружающих в поисках пары слишком внимательных глаз или скрытой слежки. Однако он ничего не замечает и после одного круга безопасности направляется к бельведеру с музыкальным киоском.

Эрван никогда не принимал Марсана всерьез. Слишком никакой: боязливый, этакая массовка в истории. Простой исполнитель и не из самых усердных. Но легкоуправляем. И он, конечно, уже тут этим утром, верный своему делу и, вероятно, тревожно стремящийся узнать, что происходит.

Скоарнек не теряет времени на излияния, приветствия тоже недолгие. Когда Эрван открывает рот, его собственный голос кажется ему слишком уставшим:

– За тобой никто не шел? Впрочем, ты такой мудак, что все равно бы не заметил. Да и кому ты нужен? С Гедеоном покончено. Аннулируем. – У него перехватывает горло. Можно сколько угодно убеждать себя, но согласиться с этим трудно.

– Что случилось? И с тобой что?.. Я хочу знать, что со всеми произошло?

– Жюльена больше нет. – Невозможно, невероятно, слова звучат фальшиво.

Жюльен, его друг, ушел навсегда. Нет, не ушел, его казнили. Глубокое ощущение несправедливости охватывает Эрвана. Нужно отомстить. Потом снова накатывает грусть. Он сглатывает, стараясь не заплакать. Только не перед Марсаном.

Телевизионщик ничего не упускает. Он не показывает своего торжества, но внутренне радуется, что этот заносчивый Скоарнек на глазах теряет весь свой лоск. Пропал наш петушок? И что Сефрон могла в нем найти?

– Как это произошло?

– Не твое дело. – Агрессивность помогает Эрвану справиться со слезами. – Его убили. И мы всё останавливаем. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. И для тебя, и для нас. Тебе нет никакого доверия, и, если они тебя схватят, ты у них разговоришься – к доктору не ходи – и впутаешь нас еще больше.

Марсан не отводит от Скоарнека взгляда, не в силах скрыть своего волнения. Ты нас всех втянул в это дерьмо, а теперь хочешь прикрыть свой зад. Если все обнаружится, то шпики только будут правы, ты прикончил Жюльена. Сука, да ты убил моего лучшего друга! Сволочь!

– А Сефрон? – Вопрос звучит сухо, но Марсан тут же поправляется: – Что с ней?

– Да что ты пристал со своими вопросами? Я тебе сказал, все отменяется. Точка. Проехали.

– Но послушай, в газетах…

– Вранье!

– А этот убитый шпик? Тоже вранье?

Эрван качает головой. Этот парень точно идиот, не может вести себя как полагается настоящему борцу, не видит приоритетов. Скоарнек делает над собой усилие и кладет руку на плечо Марсану:

– Иди домой. На работу, как будто ничего не случилось. Бояться тебе особенно нечего. Но как только сможешь, бери отпуск и смывайся. Подальше куда-нибудь. Недели на две, на три.

Он убирает руку с плеча Марсана, поворачивается и делает шаг назад.

– Подожди! – Паника. Марсан не может дать ему уйти. Он судорожно сглатывает, оглядывается вокруг, замирает в нерешительности. Думает. Ну, быстрее же! – Но ведь не было же все это зря! А Жюльен?

– Что – Жюльен?

– Его уничтожили, а тебе насрать?

– Да что ты обо всем этом знаешь?

Эрван в ярости делает несколько шагов к Марсану и угрожающе застывает перед ним.

– Я только говорю, что надо что-нибудь сделать, – говорит Марсан, отступая. – Что же, Жюльен зря погиб, выходит?

– Ах, зря погиб!.. А ты что хочешь сделать, говори, ну! У меня нет вируса, который он приготовил, а без этого…

– Может быть, что-то придумаю. Что-то вроде короткого замыкания вручную. Переход на ручное управление. Не так красиво, конечно, но, может, даже эффективнее.

Может, даже эффективнее…

Мишель, сидя на скамейке у лестницы бельведера, делает вид, что читает «Журналь дю диманш». Разговор Марсана с сообщником звучит у него в ухе еще минуты две и заканчивается. Долгое молчание.

О’кей, попробуем…

При последних словах Скоарнека Мишель бросает взгляд на Жана, сидящего в тени деревьев, густая листва которых скрывает его от взглядов прохожих.

Чернокожий убирает бинокль и поворачивается к коллеге.

Двое полицейских едва заметно кивают друг другу.

Мишель поднимается и углубляется в ближайшую аллею. Он доберется до своей «кангу», пока Жан будет болтаться, наблюдая за экологами.

Париса приводят в восхищение набережные, убегающие за боковым стеклом машины, – от этого вида он никогда не устает. Сейчас он размышляет. Что он может выиграть от разговора с главой выборного штаба Шнейдера? Сделать так, чтобы Герен поскользнулся, готовясь занести ногу на верхнюю ступень лестницы, ведущей его к власти? Эта мысль в последние дни приходила ему в голову. И не один раз.

– Мне известно, что у вас были некоторые проблемы с Гереном и его кликой. – Дюмениль считает, что это хорошее начало разговора. – У нас тоже кое-кто есть в полицейском аппарате, и мы умеем быть благодарны нашим друзьям.

– Благодарны и?.. Говорите яснее. – Тон Париса вдруг резко меняется. – Первое, что должен знать молодой полицейский, когда получает дело, требующее особого внимания, – это что нужно опасаться политиков.

– Ну что вы, не будем обобщать.

– Ваша дружба длится ровно столько времени, сколько тот, с кем вы дружите, вам полезен. Или когда вы ничем не рискуете. Вы ведь неплохо информированы? Тогда должны знать, что, когда я работал в Шато-де-Рантье, я был в курсе разных историй. И ваши соперники не единственные их протагонисты.

В машине воцаряется тишина. Шофер делает вид, что ничего не слышит, и не отрывает взгляда от дороги.

Дюмениль начинает объяснять:

– Все, что связано с атомом, очень серьезно. Жизненно важно для нашей страны. На развитие сектора понадобились годы, и еще годы на то, чтобы он стал конкурентоспособен. Это территория огромных финансовых и стратегических ставок. Не говоря уже об экологии. Если существует за кулисами сговор между некоторыми частными интересами и интересами людей, имеющих решающий голос в политике, стремящихся произвести раздел пирога без учета долгосрочного энергетического будущего страны, необходимо это придать огласке.

– А что заставляет вас думать, что это именно так?

– В дело вовлечен Комиссариат по атомной энергетике. И ПРГ. А через ПРГ и Герен, ведь так? Вполне логично, что мы следим за развитием событий.

– Вы или те, кто стоит за вами и боится, что такое дельце пройдет мимо них?

– Позиция Эжена Шнейдера по этому вопросу носит исключительно демократический и республиканский характер.

Парис не может сдержать иронической улыбки. Проходит еще несколько секунд, прежде чем он начинает говорить:

– Расследование еще далеко до завершения. Но голову даю на отсечение, что, если я доведу его до конца, там вряд ли найдется место гипотезе об экотеррористах. Бенуа Субиза убили не они.

– Тогда кто?

– Пока не знаю. Но вполне возможно, что среди заказчиков могут оказаться те люди, о которых вы говорили.

Дюмениль присвистнул:

– У вас есть доказательства?

– Если бы они у меня были, разговаривал бы я сейчас с вами? Но когда вам нужны доказательства, чтобы они просочились в прессу? Для этого существует формула «по неподтвержденным данным»…

– Почему же эти данные еще не дошли до прессы?

– У каждого своя работа, господин Дюмениль, у каждого своя работа. Как бы то ни было, за мной внимательно следят и оказывают на меня серьезное давление. Не напрямую, через прокуратуру, а также через вышестоящие инстанции. Эрван Скоарнек – это тот преступник, который нужен всем.

– Не нам.

Они возвращаются на остров Ситэ. Парис просит остановить машину на углу Нового моста и набережной Орфевр. Он выходит и тут же попадает в толпу туристов, они уже проснулись и спешат воспользоваться редкими лучами солнца. В последний раз он наклоняется к Дюменилю:

– У меня нет иллюзий по поводу мотивов вашей встречи со мной, и они совсем не совпадают с моими. Давайте не будем продолжать. Этой встречи никогда не было.

Он убирает руку с дверцы, и та тут же захлопывается.

«Ситроен» трогается с места.

Борзекс живет на севере от Пер-Лашез, это недалеко, и Нилу только и остается, что представить себе жесткую встречу с «железной леди» и приготовить несколько открыто агрессивных реплик для своего незаконного вторжения.

Улица тихая. Нил находит нужный дом, ставит машину поодаль и возвращается пешком. На расстоянии метров двадцати от дома Борзекс он замечает автомобиль. В нем двое, один читает газету. Наблюдение? Служба безопасности? Или совпадение?

Элегантная шестидесятилетняя дама входит в дом, собака на поводке, тележка, до краев наполненная продуктами. Нил ускоряет шаг, догоняет даму, улыбаясь, придерживает ей дверь, гладит собаку, подхватывает тележку и оказывается вместе с ней в лифте.

Дама выходит на четвертом, а он поднимается прямехонько на девятый, последний этаж. В Facebook’eон прочел несколько комментариев о шикарной террасе в квартире Борзекс. На площадке две двери, имена – над звонками. Нил выпрямляется, проверяет, все ли в порядке с костюмом, и звонит.

Не проходит и нескольких секунд, как восхитительная высокая женщина открывает ему дверь. Густые каштановые волосы с золотистым отливом, овальное лицо, напоминающее женщин Боттичелли, глаза цвета зеленой яшмы. У Нила перехватывает дыхание. На женщине что-то вроде разноцветной джеллабы, на пороге своего искусственного рая она приветствует его доброжелательной улыбкой:

– Входите, входите.

Сбитый с толку Нил оказывается посредине большой, очень светлой комнаты – три кожаных дивана, рабочий стол во всю стену, прекрасная, очень современная мебель из стекла и стали, на полках масса книг. В пепельницах окурки, стойкий запах конопли, несколько полупустых бутылок, подушки, банные полотенца.