Текст книги "Без маршала Тито (1944+) (СИ)"

Автор книги: Д. Н. Замполит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Без маршала Тито (1944+)

Глава 1
Ход конем

Четвертый этаж сложенной из грубого камня «Камене куче» горел, на третьем еще грохотали автоматы. Возле узкой стрельчатой двери в луже крови лежали убитые – трое немецких парашютистов и десяток наших, в том числе адъютант Тито в черной портупее поверх новенькой формы.

Притаившись за дальним углом, мы смотрели, как немцы в касках с маскировочными сетками тащили наружу немногих живых, деловито кончали раненых и набивали мешки охапками бумаг.

А потом два лба в пятнистых куртках выволокли обмякшего Тито в запачканном мундире и покрытых пылью щегольских сапогах. Мы замерли, а в доме закричал немец и через открытое окно на спину одному из десантников с рычанием метнулась черная молния.

Тигор, верная овчарка Тито, сбил с ног немца и вцепился ему в горло.

– Аля, второго! – выдохнул я.

Но пока Альбина вскидывала ствол, Живка уже выстрелила.

Парашютист рухнул, но первый тем временем ухитрился вывернуться из-под собаки, выдернул пистолет и несколько раз выстрелил.

По ушам резанул отчаянный визг пса, и тут же вдоль улицы захлопали выстрелы и прострочил автомат. Сверху, с кряжа, грянуло «Јуриш!» и «Ура!», Аля дострелила погрызенного, а маршал так и застыл столбом на пятачке перед домом.

Из двери высунулся немец с пулеметом и полоснул веером в направлении атакующих…

Пуля ударила в лоб Тито.

Я четко видел момент попадания, видел, как выбило затылочную кость, видел, как подогнулись ноги в брюках с лампасами…

Мы опоздали буквально на несколько минут.

«Ход конем»

День этот начался до рассвета, когда часовой из новеньких разбудил Глишу. Сверху, из-за гор доносился непонятный гул, переживший несколько бомбежек пулеметчик верно оценил опасность и очень вовремя поднял всех остальных по тревоге. Мы только успели похватать оружие и снаряжение, выскочить из амбара да залечь вдоль берега малюсенькой речки Брины, как на город посыпались бомбы.

Не в первый раз – налеты регулярные, рядом главный партизанский аэродром, в городе Верховный штаб, оттого в Ливно и не держали отрядов.

Задрал в небо голову, в нее тут же пришло: «Это ж-ж-ж» неспроста…':

– Слишком много сегодня самолетов.

– Да чего уж проще, – Глиша лег на бок, устроил пулемет поближе и нашарил в кармане папиросы, – хотят нас выбомбить…

– Остаешься за старшего, а я попробую к Арсо, узнаю обстановку. И пошли человека к Небошу.

Едва дикая солянка из немецких «хейнкелей», хорватских «дорнье», «капрони» и бипланов «бреге» легла на обратный курс, я с двумя ребятами побежал в город. За спиной начальственно пророкотал Глиша:

– Что разлеглись, песьи дети? Умываться и обтираться, пока тихо! Или вшей разводить надумали?

До центра мы домчались пулей, да и какой тут центр… Обычный боснийский городок, тысяч шесть жителей, из конца в конец пройти можно за десять минут, а пробежать – за пять. Весь лепится к невысокому кряжу, из которого бьет водопадик Думан, исток Бистрицы, а его караулит древняя башня, построенная еще в дотурецкие времена. Чуть выше вторая башня, вот от них и пошел расти Ливно: каменные домики под черепицей, мечети, католические храмы и православные церкви вперемешку, еженедельный базар на главной площади с гордым названием «Трг кралья Томислава».

Над ними вставало яркое в предрассветной тьме зарево нескольких больших и десятка малых пожаров. Метались взрослые и дети, женщины голосили по убитым, вскачь пронеслась оседланная лошадь без седока… Сквозь едкий дым пробирались повозки – самые сообразительные из жителей увозили домашних и пожитки подальше от опасного места.

Сколько раз я уже видел это – беженцы, пожары, трупы…

В гимназии, зажатой между мечетью Лала-паши и Успенской церковью, частично обрушился последний, третий с улицы и второй со двора, этаж. Но военный отдел Верховного штаба предусмотрительно занимал наполовину врытый в склон цоколь, и потому отделался только выбитыми стеклами. Наверху уже растаскивали баграми и скидывали во двор тлеющие балки и стропила, которые с грохотом рушились на землю, разбрызгивая фонтаны искр и угольков.

Начштаба Арсо Йованович нашелся внизу, живой и невредимый. Он прибежал сразу после налета и уже занимался разбором завалов, спасением и эвакуацией людей. Вокруг него бестолковая суета понемногу сменялась осмысленным движением. Едва мы успели поздороваться, примчался Ромео с докладом о потерях в радиоцентре и заверением, что максимум через полчаса связь восстановят.

Прикрывая глаза и кашляя от дыма, я поднялся на бывший чердак и оглядел город – горело вокруг гимназии, рядом с општиной, где разместился ЦК, около больших домов, которые занимали военные миссии союзников, и возле мечети Бали-аги Любунчича, в двух шагах от секретариата Тито…

По засыпанной пылью лестнице я вернулся в цоколь к Йовановичу:

– Бомбили прицельно, точно зная расположение объектов.

– Без тебя бы мы нипочем не догадались, – мрачно хмыкнул долговязый Арсо, – очевидная попытка уничтожить систему управления и связи перед началом очередного наступления.

Тут уж хмыкнул я и собрался свалить, но Арсо немедленно припахал:

– Сгоняй к секретариату, проверь обстановку. И пошли людей посмотреть, что в военных миссиях.

– А твои люди где?

– Вывели из города, чтобы разом всех не накрыло.

Ладно, одного из сопровождавших отправил с приказом к Глише, ставшему моим замом после гибели Бранко, а сам с напарником побежал в сторону кряжа. Вообще-то по распорядку Тито должен ночевать в обустроенной пещере над Быстрицей, но если он заработался заполночь, то мог остаться в городе. В доме с собственным именем «Камена куча» – четыре этажа, три окна по фасаду, за домом сразу начинается склон кряжа и тропа к пещере. Вокруг – мусульманские кварталы, а бошняки к партизанам относятся лучше прочих, все продумано. Ну и чтобы маршал ноги не бил, есть джип, подарен Иосипу Францевичу Черчиллем самолично.

Дом стоял, но досталось и ему – бомбой разворотило угол, рядом горели сарайчики и навесы. Знали, суки, куда целиться.

Малость обалдевшие от такой побудки караульные из охранного батальона на наше появление реагировали нервно, таращили стволы и скалили зубы на закопченных рожах, один даже попытался арестовать…

– Эй, ты что, это же Владо! – остановил его знакомый еще с Ужице боец.

– Да хоть черт, хоть дьявол! Пусть пароль скажет!

Я назвал оба – вчерашний и сегодняшний, мало ли. Узнав и меня, и что я действую по поручению Арсо, поворчали, но порадовали, что Тито ночевал в пещере. Ну вот и хорошо, сидел бы там и дальше, а то неровен час под вторую волну попадет. Теперь к советским, они совсем рядом, у медресе мечети Хаджи-Ахмета.

Небо на востоке едва посветлело, но глава миссии Корнеев уже распоряжался на месте – отправлял сообщение в Москву.

– Николай Васильевич, генерал Йованович просил узнать, у вас все в порядке? Помощь нужна?

– Сами управимся, – скупо улыбнулся Корнеев.

И в самом деле, в советской миссии народу чуть не столько же, сколько в американской и английской, вместе взятых – офицеры, техники, связисты, врачи, переводчики… Кстати, об англоамериканцах:

– А коллеги ваши? Не в курсе, что у них?

– Они еще вчера съехали.

– Куда?

– На запасные площадки. Позавчера над городом самолет-разведчик ходил, вот они и забеспокоились.

Предусмотрительные, суки.

– Надо сказать, не зря. Вам бы тоже не помешало отъехать.

– От бомб не спрячешься, Владо.

И тут меня кольнуло – что, если и здесь немцы сподобятся выбросить парашютистов?

– А от десанта?

– Генерал Йованович считает это невозможным, вы зря беспокоитесь.

– Я потому и жив до сих пор, что учитываю невозможные варианты, – поморщился я. – Нехорошее у меня предчувствие, Николай Васильевич.

– Предчувствие к делу не пришьешь.

– Да в городе сейчас только мы да часть батальона охраны, хорошая цель. Знать бы, что на аэродромах у них творится, не дай бог немцы сумеют…

Пока мы разговаривали, солнце поднялось над горами, резко переключив ночь в день. И там, в ярком свете, мне померещились черные точки – я сощурил глаза, но толком не разглядел и цапнул у Корнеева бинокль.

С востока надвигались бомберы.

Грамотные, суки – шли от света.

– Накаркал, вторая волна.

Корнеев обернулся, приложил руку к глазам, и уже через минуту персонал миссии разбежался по укрытиям, а мы помчались к своим. Хорошо, что бежать под горку и почти по прямой – можно считать, что мы успели, первые взрывы застали всего метрах в ста от амбара. Привычно рухнули под забор, пережидая, пока вокруг рвутся бомбы и рушатся дома. Основной удар опять пришелся на гимназию, општину, комендатуру в бывшем полицейском участке и радиоцентр у церкви Всех Святых, с антеннами на колокольне, но все довольно быстро закончилось. Минареты, церкви и старые мечети, к счастью, уцелели – четыреста лет стояли, дай бог, еще четыреста простоят.

Кричали и бегали люди в пилотках со звездочками, жители решительно, без паники спасали имущество и проклинали немцев, между двух горящих домов протиснулся джип и умчал Тито, сверкнувшего золотым шитьем на петлицах и красными отворотами шинели.

Лучше бы в пещере над Быстрицей остался, ей-богу.

Потому как третьей волной прямо над головами прошли тупорылые медленные «тетушки Ю», из которых на поле за Бриной посыпались парашютисты.

Секунд тридцать я завороженно следил, как черные комочки камнем летят вниз, а потом хлоп! и над ними раскрываются купола. Зеленоватые и немного белых, под которыми болтались длинные ящики.

Опомнился только когда в сторону десантников потянулись единичные очереди и кинулся к своим, выстраивать оборону. Часть ребят тут же погнал в город, посыльными – большинство партизан вообще не знали, что делать, да и я, если честно, от занятия на срочной по теме «Отражение воздушного десанта» помнил только название.

Немцы как на учениях погасили парашюты, тут же распотрошили контейнеры, повыдергивали оружие и резво ломанулись вперед. Несколько залпов, скрежет пулеметов, крики – и вот, в два счета подавив слабое и разрозненное сопротивление, они с ходу заняли крайние дома города.

В одном из них, метрах в двухстах от нас, раздались несколько взрывов гранат, и я навел отныканный у Корнеева бинокль, чтобы разглядеть получше.

Твою мать…

Там поселили делегаток женского съезда, завтра как раз 8 марта… Девчонки все приехали почти без оружия, разве что с пистолетами, кто бы мог подумать, что тут такое…

Немцы ворвались в дом, через минуту вытащили одну на улицу – и взрыв раскидал всю группу. Мгновенно захолонуло сердце – неужели подорвала себя? И где Альбина? Она ведь тоже делегат, и если… Нет, нет, нет, она должна быть с госпиталем, не думай!

Думай о другом! Парашютистов сотни три, но с востока такие же «юнкерсы» уже притащили вереницы планеров. Два или три пулемета ударили им навстречу; как по мне, то зря – слишком далеко, попасть надо ухитриться, а патроны пригодятся в городском бою.

Раз… два… три… четыре… тридцать или сорок угловатых коробок с крыльями, подрагивая на ветру матерчатыми боками, плюхались на поле за Бриной и выметывали, как икру, фигурки в пятнистом камуфляже и касках, похожих на кастрюли. Немцы шустро разбегались подальше от посадочных площадок и сбивались в группы под прикрытием державших околицу десантников. Черт, прощелкали, не успели сбить слабенький заслон – пусть бы немцы с открытого поля атаковали! Сейчас хотя бы из крупняка ударить, стенки насквозь прошьет, но ПВО нашу доморощенную, похоже, все-таки разбомбили…

Так что придется самим.

Перебежка, две гранаты в окно, упал под стенку, взрыв.

Руки трамплином, прыжок в дом, перекат, очередь веером.

Пятеро парашютистов: трое не жильцы; один елозил на полу, пытаясь встать, но оскальзывался и снова падал на грудь, последний держался за голову, из-под ремня каски сочилась кровь.

Ладно, с ними позже. Быстро оглядел соседние дома – там увлечены перестрелкой – и скомандовал Глише:

– Выводи мирняк!

Ногой отпихнул легкий пулемет с круто загнутой назад рукояткой, торчащим вбок магазином и почему-то игольчатым штыком, рывком перевернул десантника на полу. Зрачки закачены под лоб, из-под ворота пятнистой куртки вылезли петлицы с молниями. Встряхнул второго – на меня уставились голубые глаза.

– Сколько, кто командир, цели, средства?

– Ферфлюхтер шва…

Я с размаху вломил ему прикладом, голова в каске врезалась в стену. Валявшийся на полу застонал, дрыгнул ногой, перевернулся на бок и попытался сфокусировать взгляд.

– Владо, нет мирняка, – мрачно доложил и без того вечно угрюмый Глиша.

– Как нету?

Мы же соседи, видели что в доме жила семья человек в семь-восемь.

– Все застрелены. Хозяева, дети. Тела в задней комнате.

– Сколько, кто командир, цели, средства? – оскалил мигом остервеневшую рожу на немца.

Не ответит – убью, суку.

– Ферфлюх…

Бах!

Голубоглазый ткнулся головой в пол, лежавший заскреб ботинками в попытке отползти.

– Сколько, кто командир, цели, средства? – сунул ему в нос дымящийся ствол. – Я тебе сейчас суставы прострелю и брошу.

– Девятьсот! Девятьсот! – поплыл немец. – Скорцени! Тито!

Ни хрена себе…

– Когда подкрепления и какие? Ну!!!

– К вечеру, бронеколонны из Грахово и Марконич-Града!

– Ладно, умрешь легко, – и дострелил его без малейших колебаний.

Твою мать, твою мать… Матерые, суки – высадились быстро, минут за сорок, всего-то три или четыре планера гробанулось и еще два на поле дотлевают, зацепили все-таки наши. Так что их восемь сотен верных, а нас в городе моя рота, рота охранного батальона, работники партийного и комсомольского ЦК, штаба да тыловые службы. Штыков пятьсот, максимум шестьсот… Да еще половина небоевая, против этих псов – что масло против ножа.

Десантники тем временем разгрузили пулеметы и минометы, разобрали цели и атаковали город. Били как раз в направлении рыночной площади и дальше на гимназию, так что мы оказались малость сбоку, и я уже прикидывал, как половчее ударить во фланг, но тут до нас дозвонились. Каким-то чудом работали телефоны, в том числе и в полицейском участке через полквартала от нас.

– Приказано отступать к гимназии, Арсо стягивает все силы туда.

Жаль, хорошая у нас позиция, но гимназия важнее. Двинулись огородами и дворами, прикрываясь дымом пожаров, отстреливаясь от шальных групп и собирая вокруг себя всех, кого возможно. Эх, блин, Небоша с Марко нет, они в снайперской школе…

За углом взмокший юнец крутил ручку стартера у заглохшего грузовика и затравленно озирался по сторонам.

– Спокойно, момче! Сейчас! Ребята, помогите водиле!

Один из бойцов отстранил его и взялся за ручку, пока остальные уверенно рассыпались по укрытиям.

– Бензин у тебя есть? – тряхнул я парня. – Где снайперская школа, знаешь?

– По дороге на Купрес… есть полбака… за мостиком на Брине… – ответил он несколько невпопад.

– Как заведешься, сразу дуй туда, найди Небоша, он там главный, забирай их и вези обратно в город на подмогу, скажи, Влад Мараш приказал. Все понял?

– Да…

– Повтори!

– Приказ Влада Мараша в снайперскую школу Небошу, везти в город!

– Дуй! – движок как раз взревел и заурчал.

К полуразрушенной бомбами церкви Всех Святых мы пробились как раз вовремя. Немцы подтягивали силы, чтобы выбить засевший в ней центр связи. Наш удар в тыл атакующим позволил эвакуировать самое ценное оборудование и, что еще важнее, радистов и шифровальщиков.

Не всех, совсем не всех – часть уже погибла, часть присоединилась к нам. И не будь эсэсовцы так зациклены на гимназии, к которой они рвались, невзирая на ожесточенное сопротивление, хрен бы у нас получилось. Так-то они перли вперед, попросту уничтожая всех – и бойцов, и жителей, и бошняков, и сербов, и хорватов, всех без разбора. Живьем брали немногих, сразу гнали в сторону от центра, наверняка на допрос, и не факт что пленным повезет остаться в живых.

В конце улочки Сестер Милосердных шел горячий бой – десант упорно штурмовал похожий на старинное палаццо красивый дом, где размещался комитет Союза коммунистической молодежи. Оттуда постукивали винтовки и время от времени огрызался пулемет, а у входа густо чадил и вонял паленой резиной джип маршала Тито…

Мимо палаццо пробиться к гимназии нереально, я решил отходить к секретариату в «Камено куче» и не ошибся – там уже выстраивал оборону Арсо, и его помощник быстро объяснил мне обстановку:

– Штаб пришлось оставить, документы сожгли. На подмогу идут инженерная бригада, Ликская и Пролетарская дивизии, надо продержаться два часа…

Твою мать! Два часа! Да за полтора эти волки заняли почти весь город, прижав нас к кряжу…

– Где киношники? – вот уж чего-чего, а внезапного появления Тито и тем более такого вопроса я никак не ожидал.

Маршал был зол и растрепан, франтоватая шинель и мундир в копоти, оба телохранителя с автоматами в руках выглядели еще грязнее – не иначе, пробивались с боем.

– Были в миссии, на Прикорике, – вскочил помощник. – Но четверть часа назад там атаковали немцы…

– Немедленно вывести киногруппу!

Вот только этого и не хватало – вся оборона на ниточке висит, так еще и американцев приблудных спасай! Они прибыли в миссию несколько дней назад и успели отснять парад охранного батальона, как наиболее экипированной и обученной части, а также мудрого вождя в красивом мундире, с трубкой а-ля товарищ Сталин… Нет, пиар это нужное дело, но не в такой же момент!

Пока у меня в голове неслись эти мысли, Иосип Францевич обвел глазами помещение и уперся взглядом в меня:

– Друже Мараш, приказываю вывести американцев!

Твою мать…

Мы с Глишей только посмотрели друг на друга, тут даже плечами не пожмешь – ладно, попробуем. Жаль, Небоша нет, но стоило выйти во двор, как высшие силы подкинули мне просто царский подарок – пригибаясь под пулеметными очередями, до меня добежали две фигуры. Альбина тут же кинулась на шею:

– Владо!!!

– Ты как здесь?

– Мы вчера из снайперской школы приехали, – Живка приподняла и показала мне маузер с оптикой.

– Что вы там забыли, чертенята? – обнимал я плачущую Алю.

– Навыки обновить, – все так же хладнокровно объяснила Живка.

Ну что же, прожил с Альбиной всего полгода, не то чтобы долго, но счастливо, а сегодня выпал шанс и умереть в один день.

Рота обороняла секретариат, я рискнул взять с собой всего три пятерки. К миссии мы проскочили на удивление свободно – видимо, развединформация у немцев неполная. Где Верховный штаб или радиостанция, они знали и давили туда, а вот насчет миссий нет. Но постреливали и у большого дома прямо над Бистрицей, из окна которого пускали зайчиков три сменных объектива, насаженных на круглый черный диск кинокамеры…

Так и есть – оператор высунулся и снимал бой в городе! А стоявший чуть позади режисссер в хрестоматийном беретике с хвостиком прямо-таки подпрыгивал от возбуждения и указывал, куда направлять стрекотавшую камеру.

– Вы совсем охренели??? – заорал я на английском. – Пристрелят же!

– Мы не можем упустить такие кадры! – вякнул режиссер.

– У меня приказ вывести вас! Марш!

– Я вам не подчиняюсь!

Ах ты сука, нашел время права качать!

Недолго думая, я влепил американцу леща. Дальше пошло легче – режиссер, ассистент и оператор впечатлились моими дипломатическими способностями и гуськом выбрались за бойцами из дома. Мы бежали под крутым бережком Бистрицы, подгоняя американцев, но чертов оператор менял кассеты и снимал прямо на ходу, даже когда я матерился на всех известных мне языках. Если эти пленки уцелеют – будет колоссальное развлечение всем, кто умеет читать по губам.

Киношники путались в своих кофрах и у нас под ногами, так что до «Камене куче» мы добрались ровно к финалу штурма.

И опоздали буквально на несколько минут.

От стоявшей на гребне над домом старинной башни атаковали курсанты офицерской школы, от мечети Бали-аги их поддержала советская миссия. Внизу, в городе, на западной окраине снова разгорелась пальба…

Я скрипнул зубами и с силой провел ладонью по лицу:

– Глиша, накидку. Накрой Тито, унеси в дом, чтобы никто не видел.

Непрерывный полуторачасовой бой до подхода пролетарцев я запомнил урывками. Генерал Корнеев и радист Долгов с автоматами. Пожилой советский полковник с профилем Наполеона, редко и спокойно стрелявший из винтовки. Лезущий на рожон оператор, неожиданный и меткий снайперский огонь с кряжа, горячечные поцелуи Али после того, как к нам пробились ликцы, а у нее осталось всего три патрона…

К полудню партизанские бригады загнали остатки парашютистов на Харем-Край, мусульманское кладбище. По счастью, Арсо успел подняться наверх, к пещере, и не попал под штурм «Камено кучи», а сейчас вернулся к дому и руководил ликвидацией десанта.

– Арсо, – добрел я до него. – Я успел одного немца допросить, ими командует Скорцени, надо бы его найти…

– Зачем? – оторвался от командования начштаба.

– Вроде как лучший диверсант Рейха и скользкий тип, может удрать.

– Не на чем, «шторх» сожгли, кладбище обложили. Да и бог с ним, есть дела поважнее.

– Что еще стряслось?

– Немцы наступают танковыми колоннами от Книна, Грахово и Мрконич-Града.

Арсо посмотрел на мою рожу в пыли и саже, на перемазанную землей и кровью американскую куртку…

– Бери своих, дуй на кладбище, ищи своего Скорцени.

– Моих половина осталась, да и те почти все ранены.

– Не раскисай, Владо, действуй!

Легко сказать, а меня ноги не держали, в первой же комнатке я сел отдышаться на пол у стены и только потом сообразил, что на столе лежит тело маршала, а сбоку уже стрекочет кинокамера. Я с трудом встал и приложил руку к пилотке:

– Друже маршал, ваше приказание выполнено, американцы выведены.

Когда мы добрались до Харем-Края, бойня уже закончилась – ученики Небоша попросту заняли позиции на кряже, метров на сто выше захоронений и перестреляли эсэсовцев, как в тире.

Через три часа блужданий между белокаменных могильных столбиков и плит, проверки всех трупов, я все-таки нашел долговязое тело в бергмютце с черепом, понтовой камуфляжной куртке и с Рыцарским крестом на шее. Шрам на щеке не оставлял сомнений – он. Показал на тело командиру роты пролетарцев, объяснил, кто это и почему надо тщательно проверить все бумаги, а сам побрел в бывший штаб. Ну грохнули Скорцени и грохнули, да только Тито не уберегли, так себе размен.

Жалкий километр я осилил минут за сорок, время от времени задирая голову и следя, как в небе проплывают эскадрильи союзников – радисты на спасенном оборудовании сумели связаться с Бари, и теперь англичане с американцами бомбили немецкие колонны. По дороге меня догоняли и другие новости: почти весь комитет омладинцев погиб в палаццо, Иво жив, последнюю атаку немцев сдержали курсанты офицерской и снайперской школ, убита Герта Хаас, наших пленных освободили, допросы вели абверовцы, их взяли, парашютисты в доме у сквера отказались сдаваться, их взорвали нахрен вместе с домом, связь и управление восстанавливают…

В разгромленную гимназию потихоньку собирались члены Верховного штаба – Сретен Жуйович, Иво Рибар, Коча Попович, Моше Пияде, Лека Ранкович, Милован Джилас, все, кто был недалеко от города или кто уцелел при нападении. Настроение у них было как бы не хуже, чем у меня – полная растерянность, и у всех глаза на мокром месте.

Наверное, так реагировали на смерть Сталина – был отец, и не стало отца. Вот и эти, в большинстве еще совсем молодые ребята, вдруг остались без родителя, и что теперь будет, не понимают. Издержки культа личности.

У меня тоже неприятно тянуло внизу живота, но жить-то надо!

Лека поднял глаза, подошел ко мне и вытащил из-за пазухи золоченый пистолет:

– Вот.

– Что?

– Тот самый, что ты у Лера взял.

Надо же, Ранкович в такой момент вспомнил про мой трофей, на который наложил лапу Тито…

– Оставь, для музея.

Мы вышли во двор, к нам присоединились Иво и Милован. Джилас закурил дрожащими руками, истратив на одну папиросу три или четыре спички.

– Не раскисайте, – повторил я совет Арсо. – Вы сами теперь Тито, ступайте руководить.