Текст книги "Зов (СИ)"

Автор книги: cvetlik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Андреас, состоявший на службе в королевской гвардии, сейчас находился в отпуске, часть гвардейцев была отпущена на отдых, в связи с охотой. Благодаря хорошей службе и сметливости парень попал в этот список счастливчиков и с огромной радостью отсыпался после бурной ночи и не менее бурного дня, проведенных в обществе красавицы Пионы, все никак не удостаивавшейся чести называться девушкой лейтенанта Вернье. Она, что уж там таить, уже на это даже не надеялась. Как говорится, запретный плод был сладок. А гордость не позволит Андреасу вступить в союз с волшебницей, которая не уберегла свой дар невинности, пусть и с ним же. Для парня это было в порядке вещей, и они с другом Вильгельмом были весьма принципиальны в вопросах, напрямую затрагивающих честь. Мысль, что это не совсем справедливо, никогда не посещала их «светлые» головы. Хотя голова Андреаса действительно была светлой и длина его волос доходила до плеч, что его вполне устраивало, поскольку, обладая средним уровнем магии, он умело это компенсировал физической подготовкой.

Пиона, вытянув руки вверх, кокетливо изгибалась, и её прекрасные каштановые волосы искрились, прошитые солнечными лучами. Один, несомненно, жадный лучик мягко касался красивого бордового соска, который темнел на молочной коже. Андреас, привлеченный действиями подруги, жадно потянулся к нему в попытке заполучить экзотическую ягоду. Развернувшись всем телом, красивым и подтянутым, к девушке, Андреас со вкусом выполнял свое пожелание.

Дверь, скрипнув, отворилась, и моментально покрасневший Билл прошипел:

– Да идите вы! – испытывая в большей степени ярость, чем смущение. Он быстро выскочил за дверь, понимая, что здесь и сейчас он совсем не нужен.

Андреас, сообразив, что с другом происходит что-то из ряда вон выходящее, извинившись перед девушкой и накинув халат, кинулся за ним. Догнать его он смог практически возле двери на первом этаже своего маленького коттеджа, который достался ему в наследство от безвременно почивших родителей. Билл с упорством тянул ручку, которая не открывалась из-за заклинания, брошенного Андреасом ещё в пути – «никого не выпускать».

Билл тяжело дышал и злился на магию, которая, в первую очередь, служила хозяевам родовых домов, таких, как коттедж Вернье. Запоздалое смущение все же нашло на парня, и он устыдился своего порыва влететь в спальню друга в доме, куда он всегда имел свободный допуск, согласованный с охранными заклинаниями.

Андреас, видя нестандартное состояние Билла, тихонько прикоснулся к плечу отвернувшегося друга. Тот в ответ слабо повел плечом, словно ему было больно выносить прикосновения. Андреас отчетливо понял это, не списывая данный жест на непонятную для него злость.

– Что случилось? – тихо спросил он у Билла, который лишь хрипло и печально хмыкнул, но потом ответил:

– Прости, я вижу, что не вовремя, я не хотел так врываться, я позже зайду.

– Что за бред, – воскликнул Андреас, – что за церемонии? Ты что, как не родной? Что случилось-то? – настаивал друг и, твердо взяв Билла за локоть, развернул его в противоположную от двери сторону, направляясь в гостиную.

– Это долго объяснять, – отозвался Билл, все же поддаваясь попытке Андреаса усадить его в кресло возле камина.

– Я не тороплюсь, – мягко отозвался хозяин.

– А как же Пиона? – поинтересовался Билл, чем немало удивил Андреаса.

– А что Пиона, соберется и уйдет Пиона, как и всегда. То, за чем она сюда приходит, уже произошло, – немного нервно добавил Андреас, сам же сожалея о собственной грубости.

Что-то внутри Билла остро прореагировало на эти слова, и юноше стало нестерпимо жаль девчонку:

– Не говори так, она тебя любит, а ты ноги об неё… – Билл не закончил, глядя, как одетая в кружевной халатик Пиона заходит и садится своей изящной пятой точкой на ручку кресла, в котором сидел Андреас. Приобняв парня за плечи одной рукой, она грустно сказала:

– Ты думаешь, он не знает, что люблю? – она тихо засмеялась. – Знает. И это хорошо! Вам налить, мальчики? – спросила она, внезапно вскочив на ноги и, не выслушав ответ, двинулась чуть в сторону, уже по дороге призывая на столик три толстостенных бокала и заполняя их наполовину терпкой янтарной жидкостью, добавляя каждому кусочек искрящегося, соткавшегося из воздуха кусочка льда. Девушка в совершенстве владела магией воды.

Парни молча любовались на красивое волшебство и неяркий голубоватый свет, опутавший на мгновение её руки. Билл вспомнил, как два года назад Пиона проходила обряд раскрытия даров, и поразился тому, что совершенно забыл эту девочку, обнаружившую недюжий талант к трансформации жидкостей.

«Она ведь потрясающе талантлива, умна, красива, из хорошей семьи, что же Андреасу ещё надо?» – подумал он, и сам же вспомнил свои и друга принципиальные разглагольствования о том, что девушка была весьма легкомысленна, переспав с Андре после непродолжительного знакомства. «Какая глупость» – подумал Билл, на себе испытавший невольное желание отдаться первому встречному. Он знал, что девушка была не первый день влюблена в Андреаса и радовалась, когда тот обратил, наконец, на неё внимание.

Тем временем Пиона отправила алкогольный напиток каждому из парней в руки и, зажав в руках свой бокал, степенно вышла из комнаты, сказав напоследок:

– Я сейчас соберусь и уйду, мальчики. Не буду вам мешать.

Андреас, глядя на все эти действа, хотел было что-то сказать, но промолчал, лишь тяжело вздохнув.

Билл поглядел в ясные голубые глаза друга и отчетливо понял, что он сейчас сожалеет о своих словах, которые девушка наверняка слышала.

– Ну, так иди и извинись, – сказал Билл, на что Андреас, странно поглядев в его глаза, ответил:

– Потом, Билл. Я извинюсь, мы сами разберемся. К тому же, она уже ушла.

– Как? – удивленно спросил Билл.

– Мы сделали зачарованный проход от её дома к моему, теперь она приходит и уходит, когда хочет, и очень быстро.

Билл поразился степени доверия друга к Пионе и облегченно выдохнул, заметив про себя, что раз так, значит, у них все будет нормально, и лучше ему не вмешиваться.

– Однако, выпивка есть, значит, можешь рассказывать, что произошло? – немного повеселев, спросил Андреас.

Билл, только что наблюдавший сцену с участием девушки, немного успокоился и теперь не знал, как и что рассказывать. Решив, впрочем, что надо начинать сначала, он спросил:

– Ты помнишь события вчерашнего вечера?

– Хм… ты знаешь, я как раз хотел обратиться к тебе с подобной просьбой – рассказать, что было вчера… – у Билла будто оборвалась ниточка внутри.

– Значит, ты не помнишь… – разочарованно протянул он.

– Совсем, что, знаешь ли, очень странно. Я точно помню, что уходили мы отмечать мой отпуск, но куда пошли и что там делали, неясно совершенно. Очнулся я дома. Когда пришла Пиона, было около трех утра, она меня разбудила и принялась приводить в порядок. Так как родителей её не было ни ночью, ни днем, она от меня не выходила, вот уже… – Андреас картинно посмотрел на золоченые наручные часы – тринадцать часов, – и усмехнулся довольно, видимо, намекая на то, что он неплохо провел время.

Билл тоже ухмыльнулся, абсолютно точно уверенный во впечатлениях друга. Только вот рассказ Андреаса никак не способствовал попыткам прояснить ситуацию.

– Ещё знаешь, что удивительно? – продолжил друг. – Я ведь никогда не пьянею, а ночью у меня буквально голова от хмеля раскалывалась. А тот факт, что и ты ничего не помнишь, мне совсем уже не нравится.

Билл задумчиво кивнул, а потом рассказал Андреасу о событиях этого утра, все, что помнил, но без детального описания всех ощущений. Картина произошедшего ввергла парня в неподдельный шок, и он с неверием произнес:

– Тебя прокляли, Билл…

– А то я сам не понял. Одно непонятно – кто, как и за что, – сокрушаясь, ответил он.

– Ты покажешь? – тихо поинтересовался друг.

Билл, чуть поразмыслив, развязал шейный платок и принялся расстегивать пуговки на рубашке. Спустя мгновение взору Андреаса предстала голая грудь друга, по которой стремительно пробежала красивая угольно-черная кошечка и, спрятавшись за полу рубашки, кокетливо высунула усатую мордочку, жалобно мяукнув в абсолютной тишине.

– Охренеть можно, – прошептал шокированный Андре, не представляя, что говорить дальше.

– Больше, чем охренеть, – жалобно добавил Билл. И оба припали к бокалам со спиртным. Позже Андре подошел к Биллу ближе, отогнул полу рубашки и, углядев сразу трех усатых, хотел было прикоснуться к ним, но его ещё на подходе слабо стукнуло разрядом.

Биллу отдача тоже прилетела, как и понимание, что до него никто не сможет дотрагиваться, по крайней мере, к голой коже, и это заставило волосы на голове зашевелиться… он же сможет так, без касаний...

– Ну-ка, давай проверим? – торопливо сказал Билл. – Тронь меня за колено!

Андреас послушался, но ничего экстремального не произошло.

– Теперь за плечо! – ничего.

– Теперь за руку, – слабенько стукнуло обоих, но, желая найти допустимый предел, Билл скомандовал:

– За шею, – долбануло обоих, и сильно. Андре, держась за ушибленный зад, поднимался с пола, глядя, как на руке расцветает пятно ожога.

– Чтоб тебя, – злобно возопил Билл.

– Это что за извращенец мог такое придумать? – недоумевал Андре.

– Тот, которому надо было, чтобы я тихо сходил с ума от вожделения и не мог ничего сделать. Тот, кому надо, чтобы моя жизнь была разрушена основательно и полностью, – злобно схватив диванную подушку и швырнув её в дальний угол комнаты, ответил Билл.

Отдача все ещё отчетливо гудела в больной голове, но, поняв, что с Андре они ничего не решат, парень внезапно поднялся с намерением пойти домой и, может, утопиться в ванной.

– Никто не знает? – спросил Андре, не глядя на друга.

– Как сказать… – отозвался Билл. – Их я никому не показывал, – имея в виду кошек, пошутил он.

– Что делать? – серьезно спросил Андре.

– Резонный вопрос, – ответил Билл. – Кес советовал обратиться к Грегору и использовать ритуал просящего, – с горечью добавил он.

– Ритуал просящего? Призыва просящего? – вдруг оживился Андре. – Ну что, раз это выход, надо пробовать… – задумчиво добавил он.

– Ты знаешь детали?

– Да, приходилось однажды.

– Ты не рассказывал, – посетовал Билл.

– Это не такая захватывающая история, как у тебя, – голубые глаза улыбнулись.

– Ну, конечно, не такая… Так что там надо?

– Ты не беспокойся, я все приготовлю, сможешь завтра прийти? Пораньше?

– Да, думаю, смогу, попробую отпроситься на пару дней со службы, – отозвался Билл, воодушевленный хоть какой-то деятельностью.

– Вот и хорошо, вот и ладненько, – отозвался Андре, – а сейчас иди домой, успокойся, все решится, я ненадолго уйду из дома, надо кое-что проверить, а потом буду у себя. Если ночью будет одиноко, приходи, – совсем разошелся парень.

– А как же, вам с Пионой будет в радость изучить мой питомник, – огрызнулся Билл.

– Ну… – внезапно смутившись, сказал Андре. – Они же… как… милые…

– Кто милые? – это прозвучало шокировано.

– Ну, кошки твои.

– Ты рехнулся? – спросил Билл, искренне веруя, что это так.

– Ну, Билл, давай, иди. Не хочешь – не приходи, но чтобы завтра был в одиннадцать, понял?

– Да понял, понял, – отозвался друг, которого сейчас в срочном порядке выставляли за дверь, и он особо не сопротивлялся.

– До встречи, – сказал Андре, желая сначала протянуть руку для прощального пожатия, но сразу передумав.

*****

Лежа на огромной кровати, которая слева была забрана красивым ажурным балдахином, Билл разглядывал на своем голом теле мелькавших животных. Движение не вызывало раздражения, наоборот, их красивые, грациозно выгибающиеся под пальцем спинки дарили ему сейчас неповторимые ощущения. Урчание знакомо и приятно вибрировало в горле, и это успокаивало. Биллу было хорошо и уютно лежать так, нагишом. Мысли, ещё совсем недавно преследовавшие, оставили его.

Он сожалел об отсутствии родителей, уехавших погостить к семье брата на другой континент. Но, может, все и наладится к их приезду, с оптимизмом подумал он. На тоску и уныние не осталось сил. Надо было верить во что-то хорошее и положительное, иначе загнуться можно. А кошки, как могли, старались помочь, радостно мурлыча в голове хозяина. Билл успокоился, оделся в пижаму и накрывшись одеялом поплотнее, отдыхал.

Ближе к двенадцати, когда он уже практически спал, в его голове раздалось оглушительное мяуканье. Поначалу не сообразив, что происходит, он резко соскочил с кровати. Секунда тишины ушла на то, чтобы мурашки, разбежавшиеся по коже, устремились в уже ожидаемом направлении. Моментально напрягшийся орган слегка натянул пижамные штаны. С нескрываемым ужасом Билл стоял как вкопанный и ожидал то, что будет дальше. Внутренний голос тут же обрадовал его тем, что это только начало, и парень ему поверил. Теперь уже несколько голосов вопили в сознании монотонно, протяжно и призывно. Парня начало ломать от волн накатывающего желания. Не в силах вынести этого натиска, он судорожно опустился на колени, тяжело дыша и сумбурно шаря по телу руками, однако натиска возбуждения это не поубавило, а прикосновения посылали неприятное колющее ощущение прямо по нервным окончаниям. Бордово-серый туман расстилался перед его взором, дымка, которая, казалось, сейчас высушит глаза и нёбо и прольется влагой из прокушенной губы. А Билл все пытался хоть как-то облегчить свое состояние, потянувшись пальцами руки между ягодиц, даже понимая, что это принесет только боль. Слезы хлынули с его глаз, немного заглушая жар, который их сжигал. Кошачьи шлялись по всему телу бешеными рывками, непрерывно шипя и фыркая друг на друга, а потом разделились на две группки, которые тут же слаженно принялись за дело, Билл подумал, что он сейчас умрет. Повалившись на пол в обессиленной дрожи, он чувствовал, как маленькие шершавые язычки лижут его напряженное достоинство, так и не выпущенное на волю. Эти маленькие иголочки, которыми, по сути, стали прикосновения, казалось, достигали сердца, и Билл был уже не против, если бы с ним сейчас было покончено. Вторая группа кошачьих ласково терлась между ягодиц, куда Биллу доступа не было. Находясь в практически предоргазменном состоянии, он ощутил резкий порыв ветра, дунувший в неестественно горячее лицо. Он на секунду открыл глаза и увидел вокруг себе воронку воздуха, несущую его куда-то вдаль по ночному небу, весело подмигивающему яркими и близкими звездами. Тело стало таким легким, практически невесомым. Магия клубилась внутри, сила её расслабляла, и несла юношу прочь, куда-то в сторону. Сопротивляться ей не имело ни смысла, и не оставалось желания пытаться. И это было приятно, хоть на секунду избавиться от терзавших мучений. Билл, решив, что бояться нечего, расслабился и благодарно впитывал в себя ночную прохладу. Он летел, и через некоторое время, вихри вокруг начали стихать. Движение резко прекратилось, и, открыв глаза, он понял, что находится в маленькой комнате, на мягкой большой кровати, а пространство вокруг украшают символически парящие свечи. Парня тряхнуло и затошнило, в голове рисовались картины одна красочнее другой. Самым страшным и неприятным стало ожидание того человека, который сейчас войдет в эту дверь. В том, что именно он виновен во всех несчастиях, сомнений не было.

Но ожидание затягивалось, а кошки, вновь продравшиеся сквозь пелену шума, образованного перемещением, истошно заорали, заставляя тело оживать. Билл не выдержал этого всего и хотел громко закричать, но из его рта донеслось лишь жалобное «мяу».

Это был предел всему – терпению, силам, чувствам. Билла снова тряхнуло и повалило на уже смятые простыни. Он молча глотал лившиеся в обильном потоке слезы, ощущая себя тряпкой, в которую он превратился всего лишь за сутки. Ненавидя себя за слабость, маг отчетливо понимал, что столько слез он себе не простит, когда все это кончится. Если все это кончится…

– Теперь мурлычешь? – раздался приятный насмешливый молодой голос совсем рядом с ухом, и тело юноши моментально потянулось к его обладателю.

Прокричать что-либо ещё парню не удалось, вырывалось только мяуканье, а на споры, пусть даже и в такой форме, сил не осталось. Билл благодарно принимал нежные поглаживания сильных пальцев по ключицам и отчаянно извивался.

– Какой нетерпеливый, – посетовал голос и закрыл очередное попытавшееся вырваться на волю «мяу» мягким иссушающим поцелуем.

Обладатель голоса целовался до звезд в небе, которые Билл вручную сейчас собирал и швырял в темноту, и сам летел в неё следом. Полные, потрясающе вкусные губы, которые в его представлении сразу стали карамельными, нежно посасывали губы Билла. Он пил дыхание своего врага, который, издеваясь и злорадствуя, вполне себе беспрепятственно гладил его тело сильными и горячими пальцами. Было удивительно, что от этого его не било разрядами, а предательское тело только поддавалось потрясающе целующемуся злодею. Нежные губы выпивали слезы Билла, порхая по векам и скулам, рождая немыслимое желание – принадлежать этому... А ещё неизвестный похититель потрясающе пах. Биллу казалось, что этот запах – моря, неба и свободы – он узнает теперь из тысячи, а легче всего будет ощутить его на своей коже, по которой порхали жадные руки, он впитывался, вливался нежными трепетными ручейками, насыщая, заражая безумной тягой к своему обладателю, пленяя и так плененного Билла. Которому было уже совершенно все равно, где он и что он, лишь бы этот влажный рот никогда не отрывался от вены, сладко трепыхавшейся под теплым языком. Зубы похитителя смачно впивались в незащищенную кожу шеи, а тот же язычок зализывал злодейство. Но Биллу было совершенно неважно, что именно делал злодей, в объятиях которого он сейчас плавился, лишь бы не отпускал ни на секунду.

И он не отпустил. Билл поймал себя на желании разглядеть лицо мужчины, но ничего не вышло, свечи, висевшие хороводом, уже потухли. И оставались только пальцы, которые устремились к злодейской голове. Билл чувствовал высокий лоб, нежную кожу скул, красивой формы нос и губы, прочувствовать которые мешало их постоянное движение по груди одурманенного парня. Но злодей отловил губами палец Билла и стал его нежно посасывать, вырывая из парня приглушенные стоны, которые, вопреки всему, были похожи на настоящие. Правда, Биллу до этого факта было как до луны, которая участливым краешком светила в окно, но ничего не освещала, оставляя похитителя красивым, жарким, нежным и темным пятном.

Тело над Биллом напряглось, и свидетельство большого чужого возбуждения вонзилось в него. Это простое движение до звона в паху ударило по нервам парня, обеими руками вцепившегося в своего губителя. Несколько движений взад и вперед, и пленитель, неожиданно отступая от своей мрачной роли, кончил с мягким и протяжным стоном, лишь вдавливаясь своим извергающимся членом в беззащитного Билла. Последний тоже был готов, но злодейская рука быстро это дело пережала у основания. От отчаяния и предчувствия беды Билл взвыл не своим голосом, продолжая настойчиво вжиматься в расслабляющееся тело над собой.

– Потерпи, мой хороший, – прошептал самый красивый голос в мире, и Билл моментально успокоился, или даже наоборот – воодушевился скорой расправой над собой.

Голова похитителя, усеянная пышной и длинной копной волос, устремилась к низу, туда, где более всего сейчас нужна была помощь. Со вкусом стянув до конца с Билла все те же пижамные штаны вместе с бельем, он глубоко втянул носом запах и, видимо, оставшись довольным, выстонал что-то неразборчивое для дрожащего сознания Билла. Однако страдалец ошибался пытаясь предугадать развитие событий, и вместо того, чтобы злодейский язык коснулся исходящей всеми возможными соками головки, он нырнул основательно ниже, погружая парня в состояние отключки. Нежный язык запретно касался стенок тугого входа и, ничуть не смущаясь, лез внутрь под аккомпанемент несмолкающих стонов извивающегося парня, со вкусом растягивал нежное отверстие, чуть прикусывая тоненькую кожицу. Билл понимал, что на сегодня его страдания закончились, потому что он точно уже не выдержит больше. В этот момент злодей перегруппировался и принял в свой рот большое свидетельство наступающего счастья. Билл, протяжно взвыв, несколько раз толкнулся во влажное тепло и бесконечно долго потом в него изливался, не встречая сопротивления, а, наоборот, приободряемый движениями такого податливого горла.

Очнулся Билл полностью мокрый, как из душа. И долгое время не мог прийти в себя, пошевелить конечностями, или даже просто открыть глаза. Пятая попытка увенчалась успехом, и юноша с разочарованием понял, что он у себя дома, мало того, в своей собственной постели, никакого злодейского присутствия рядом, и он, похоже, действительно мокрый. Это было последнее, что он ощутил, проваливаясь в сон.

*****

«Что это за хрень?» – выругался Билл, глядя, как неугомонные кошки тихо спариваются без стыда и стеснения на его просыпающемся теле. Однако посыл дошел до хозяина, с тоской сжавшего ладонью тут же начинающий опадать член.

– Ну, что за хрень? – прошипел Билл, тут же вскакивая с кровати.

Внезапная слабость заставила тело вздрогнуть, и парень опустился в свое любимое и очень удобное кресло, где нервным жестом руки начал прогонять настойчиво шипящих кошек с груди.

Вспомнились злодейские руки. И тоска начала заползать в смягчившееся сердце. Билл шлепнул с чувством по маленькому чайному столику, на котором жалобно звякнула фарфоровая кружка.

Надо разобраться в себе, настойчиво требовал от себя Билл, надо, вот только никак. Все, что было, не укладывалась в низко склоненной черноволосой голове.

С одной стороны, он задавался вопросом – стоил ли весь вчерашний кошмар столь прекрасной, нежной и упоительной ночи? Ответ «нет» вырисовывался тут же, не взирая на блаженное томление в груди. А также нескончаемым потоком шли вопросы – кто есть злодей? За что он так с ним? А ответов на них пока не предвиделось.

«Не надо было засыпать, может, разглядел бы его» – подумал измученный Билл. Дрожь сама рождалась от воспоминаний о чарующем, немного низком голосе, о запахе, чувствуя который рождались все те ощущения, что Билл привык считать своими. И свобода – свобода не давала покоя растерянному парню. Гребаная свобода, которой его лишили, оставили без того чувства защищенности, которое он не терял по жизни, а сейчас ощущал себя опустошенным без него, разочарованным – без уверенности, что все эти прекрасные чувства, родившиеся ночью, были правдивы. Ему не должно было быть так хорошо с ним, с горечью чувствовал Билл, не должно.

«А он был нежен» – как мантру, повторял себе Билл, пока мылся, пил дорогой успокоительный чай из-за границы, собирался и обдумывал свои дальнейшие шаги на пути к разрешению этой слегка затянувшейся загадки.

Кабинет департамента магии, в котором привычно работал Билл совместно с синьором Паоло Бордже, пустовал. «Неслыханное дело» – подумал парень, впервые не застав в это время свое начальство на месте. Однако долго ему размышлять не пришлось, синьор предстал пред черны очи своего помощника, что-то злобно и неразборчиво шипя по пути к столу. Казалось, на Билла, стоящего тут в ожидании, он не обратил ни малейшего внимания. Парень собрался и произнес:

– Синьор Паоло, могу я обратиться с просьбой?

Издалека начал, подумалось парню. Мужчина нехотя поднял серые глаза на помощника и приготовился выслушать.

– Мне необходима пара дней для решения некоторых семейных проблем. Могу я оставить службу? – почувствовав неуемное возбуждение, закончил мигом раскрасневшийся Билл.

Паоло странно глянув на парня, кивнул, но потом передумал и сказал:

– Только на день, Вильгельм, завтра конгресс магов конфигурации, нам необходимо быть там, если ты помнишь.

Билла, которого неприятно царапнуло использование его длинного имени, буквально сжало от стыда. Он совершенно не помнил об этом конгрессе, на который собирался, весьма заинтересованный, ещё пару дней назад.

– Хорошо, – ответил юноша, совершенно не понимая, чем ему поможет этот выторгованный у судьбы день.

А мужчина так и смотрел на него проникновенным тяжелым взглядом, в котором сквозило если не понимание, то намек на это. Билл, который, постепенно учился жить по наводке интуиции, мгновенно зацепился за этот факт и начал ворочать тяжелые мысли в голове. Но никто так и не произнес больше ни слова. Играть в гляделки было неприятно, а поэтому, аккуратно поправив свой плащ, юный маг поспешил к дому Андреаса.

Его ждали, как выяснилось, в приятной компании Пионы за весьма нехитрым, но милым времяпрепровождением. Биллу так и хотелось задать вопрос парочке – «Ну что вы как кролики?» Но, вовремя попридержав язык за зубами, Билл понял, что не ему судить любвеобильных друзей.

Пиона, не спеша покинуть общество Билла, предложила ему чашку горячего шоколада. Через несколько минут горячий напиток обжег горло парня, рождая воспоминания о том, как горело оно под губами злодея. И буквально все в парне воспротивилось такому повороту событий, он просто не мог и не хотел верить, что человек, обрекший его на такое, достоин хотя бы доли того скопища чувств, что испытывал он. И выкинуть из головы все это не представлялось возможным. Билл намеренно про себя называл все это приворотом. Он осознавал необходимость перестать воспринимать злодея как самого лучшего партнера в жизни, но результата не было. Пиона, глубокомысленно наблюдавшая за бегом мыслей Билла по его лицу, тихонько села рядом и начала шептать, совсем как мама, в момент, когда становилось совсем плохо:

– Ничего, Билл, все пройдет, все наладится.

А он не отвечал, просто впитывал тепло этого дома.

Потом Пиона встала и вышла из просторного зала, в котором они находились. Зашел Андреас, который стал немного переставлять мебель, оставив Билла безучастно наблюдать за этим процессом.

– Ты извинился? – Биллу почему-то стало крайне важно спросить об этом.

– Да, – тихо и буднично отозвался друг.

И этим своим простым и тихим согласием подтвердил догадки Билла, что для друга все уже давно изменилось, чему парень искренне обрадовался. Эта простая теплота и легкость, которую дарила Пиона своим присутствием, заслуживала подобного отношения.

– Береги её, – мечтательно прошептал Билл.

– А ты какой-то другой стал, – вдруг сменил тему Андре.

Другой, подумал Билл и добавил про себя, что друг поменялся гораздо раньше него. И это не пугало, наоборот, вселяло уверенность, что так и должно было случиться.

Билл все же допил свой немного остывший шоколад, когда вошла Пиона. Андре начал пространно объяснять, что значит призыв просящего. Как всегда, это оказался ритуал на крови. Кто бы сомневался, подумал Билл, порезал правую ладонь, позволяя тоненькой струйке алой крови стечь в приготовленную посуду.

– В общем, так, Билл, вчера, когда ты ушел, я безуспешно пытался найти в городе один артефакт. Я, конечно, заранее предполагал, что все не так просто, поэтому озаботился планом «Б», в котором Пиона сыграет роль этого артефакта.

– Это не опасно? – встрепенулся Билл.

– Нет, конечно, иначе бы я просто не стал проводить ритуал, – убедил его Андре и продолжил: – в изначальном варианте артефакт – это сфера, куда надо положить мыслеобраз того человека, которого собираешься призвать и просить. По краю сферы расположено небольшое лезвие, нажав на которое должна была стечь твоя кровь, а от полученных болевых ощущений появиться слезы. Впитавшись в сферу, слезы призваны укрепить чтение самого заклятия. И вслух необходимо было начать умолять. Так как у нас артефакта нет, Пиона создаст сферу воды, кровь мы туда добавим, мыслеобраз – тоже. Твоя задача, Билл, раздобыть нам слезы, ну вот хоть как! Ну, и умолять Грегора откликнуться. Пока все понятно? – немного волнуясь, спросил друг.

– Да, – ответил Билл, переживая за факт возникновения слез именно потому, что сегодня он оставался апатичен, а вчера за этим дело не стало бы.

Андреас, прочитав сложное и длинное заклинание, стал напротив Билла и тихонько потянул магию на себя. Ничего не происходило, никаких нитей, характерных и сопутствующих даже самому простому волшебству. Стало очевидно, что что-то идет не так.

– Нам бы менталиста хорошего… – посетовал Андре спустя пять минут попыток. – Я думал, это будет проще сделать.

Билл стоял взволнованный и абсолютно не готовый к тому, что именно на этом этапе сорвется все. Казалось бы, чего проще – прочитав заклинание, вытянуть мыслеобраз, ан нет. Для присутствующих здесь и сейчас волшебников это было действительно проблемой. Пиона грустно разводила руками, глядя в глаза Андре, а тот начинал нервничать.

– Андре, – спросил Билл, – а ты ведь уже делал призыв, как у тебя в тот раз получилось?

– Понимаешь, если человек, которого ты вызываешь, обладает этой магией, то это может сработать и в обратную сторону, как бы откликаясь.

«Да… все дороги ведут…» – куда ведут, Билл не помнил, зато знал одного очень хорошего менталиста, синьора Бордже, к которому он не мог и не хотел обращаться за помощью. Отчего-то образ волшебника, который длительное время был добрым наставником и достойным другом, изменился. Подсознательно Билл понимал, что он не может быть замешан в этом деле просто за ненадобностью, по всем мыслимым и немыслимым причинам, но как-то… странно становилось на его душе в момент, когда он вспоминал этого человека.

В этот момент в голове мяукнуло, и не так, как уже стало привычным Биллу, а так просяще и заинтересованно. Этот новый оттенок голоса принес с собой какое-то доселе невиданное ощущение, будто Билл знает, что нужно делать. Он, совершенно не понимая, что происходит, развел руки в стороны, и из него стал литься желтоватый свет. «Тот самый оттенок, как у кокона» – подумал Билл. Но эта мысль не взволновала его. Он просто подчинился тому внутреннему потоку, который проходил сквозь него и выходил наружу. Желтый свет рассеивался на границе рук, образуясь в маленькие светящиеся точки, которые начали ткаться в полотно, пока ещё непонятного рисунка. Спустя десять минут томительного ожидания все увидели на картинке, застывшей в воздухе, старца, сгорбившегося над свитком и задумчиво выводящего на нем пером какие-то письмена. Синьора Грегора ди Нати Билл узнал сразу. Картинка медленно превращалась в более прочную и материальную. Надо добавить, что такого волшебства ни один из друзей никогда не видел. А потому они попросту застыли, пораженные чудом.

– Синьор? Синьор, отзовитесь? – решил попытать удачу Билл, когда образ действительно был полностью готов.

Результат не последовал, и тут-то умница Пиона не растерялась, заключив в большую водяную сферу полученную картинку. Поначалу у неё никак не выходило оторвать её от рук Билла, а потом парень, как по наитию, развернул кисти рук тыльной стороной к себе и как будто отпустил от себя. Старик на изображении даже немного шевельнулся, видимо, услышав какие-то отголоски магии, но все так же остался глух к словам Билла, который вновь попытался позвать его. Андре тем временем подошел к сфере и аккуратно прыснул в неё кровь. Вода начала немного искриться, но структурно не изменилась. Дело оставалось за главным ингредиентом, за слезами просящего. Точнее, перед волшебниками выросла ещё одна задача – как заставить плакать Билла, который ну никак не хотел этого делать.