Текст книги "Зов (СИ)"

Автор книги: cvetlik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Зов

http://ficbook.net/readfic/1434597

Автор: cvetlik

Фэндом: Tokio Hotel

Пэйринг или персонажи: Билл, Том.

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Фэнтези, AU

Размер: Миди, 33 страницы, 1 часть

Статус: закончен

Описание:

История волшебника пострадавшего от неизвестного заклятия.

Размещение на других ресурсах с разрешения автора.

Вильгельму Каулитцу повезло родиться именно в этом мире, который он любил всеми фибрами души, со всеми его недостатками и достоинствами, со всеми привилегиями и ограничениями, которые, несомненно, существовали. Для Билла, который любил, чтобы его называли на такой упрощенный новомодный манер, эта жизнь казалась, самой лучшей и совершенной. А как ещё можно относиться к волшебному миру, напоенному до краев магией и возможностями, которые и не снились простым смертным?

Помимо всего прочего, Биллу было очень комфортно в этой реальности, поскольку он родился далеко не в бедной семье и с самого рождения привык получать от жизни все самое лучшее.

И сам он был лучшим во всем. От достижений в сфере образования до виртуозного владения несколькими видами холодного оружия, а также в качестве наездника дронов – королевских мини-драконов, которые являлись главной движущей силой этого мира. Билл любил поговаривать в кругу близких ему людей, что природа подарила ему замечательную в своем роде черту – сделала его перфекционистом. Кроме того, магия дала ему возможность определять её дары. От него многие волшебники зависели, и будут зависеть. Эта его способность крайне возвышала мнение юноши о собственной исключительности. Воспитание и вес в большом кругу, так называемом высшем свете, который сформировался в Королевстве Светлого Огня, сделало Билла несколько эгоистичным. Но это его качество нельзя было назвать полностью отрицательным, ведь оно не несло вреда окружающим. Уверенность человека в своих силах просто необходима, когда он только ступил на путь свершений. А Билл уже сейчас, в свои неполные двадцать два года, достаточно крепко стоял на ногах и имел радужные планы на будущее.

Однако, этим по-весеннему солнечным утром произошло нечто, совсем не вписывающееся в картину вселенского благополучия. Как с этим бороться, он не знал, равно как и причины, почему это произошло именно с ним.

*****

«Отчего же так трудно разомкнуть глаза?» – была первая мысль красивого черноволосого юноши при пробуждении. Он чувствовал, словно глаза чем-то склеены изнутри. Предчувствие, что происходит что-то непривычное, что-то странное, кольнуло иголкой прямо в левый бок, отчего Билл загнулся в постели и пытался отдышаться. Чуть позже, поняв, что внезапный приступ кончился, он сквозь невыносимые рези продрал-таки глаза и подумал о том, как недобро начинается этот слишком светлый день. Солнечные лучи прошили его тело насквозь, и оно, словно радостно-ожившее, начало впитывать их непомерными порциями. Будто и не знало ранее, каково это – греться теплым ласковым светом.

Билл вынужденно прикрыл глаза, и все снова стало хорошо. И улыбнулся мысли о том, что нет, это не он сдался, просто очень уж хорошо ещё некоторое время полежать расслабляясь. О, если бы только полежать! Жаркие лучи настойчиво гладили точеные бока. А тело само по себе, отдельно от хозяйского желания, начало кататься по постели и выгибаться навстречу каждому назойливому источнику света.

«Что же со мной?» – встрепенулся Билл, никогда ранее не испытывавший подобного. В его голове мелодично заиграла трель, сводя с ума своим незатейливым мотивом. До чего же пакостная музыка, думал он, и в такт её течению тело само начинало двигаться. А ещё тереться о нежнейший материал подаренного Биллу матушкой белья, привезенного с далекого Востока. Так называемого живого шелка, призванного успокаивать и дарить теплую незатейливую ласку своему обладателю, а не сводить с ума от сладострастия, что заполнило сейчас каждую клеточку его непослушного тела. Никогда подобных видений у Билла не возникало, никогда ещё ему не хотелось настолько сильно физического контакта с любым существом во вселенной. Тело твердило одно, а Биллу было дико, что связные мысли никак не формируются в голове, подавляемые сонмом алчущих стонов. За закрытыми плотно сжатыми веками танцевали тела – красивые, стройные, сильные мужские тела. Билл взглядом гладил каждую их черту, пытаясь приблизиться и приладиться к этому извечному ритму. А воображение рисовало картины все откровенней и жарче. Трель уже давно сменила свой простенький мотив и заполнила уши сладкими шлепающими, солено-сладкими звуками, от которых бледный растрепанный юноша сгибался и разгибался, пытаясь хоть к кому-нибудь подойти и ощутить долгожданную хватку сильных рук на бедре. Но всем был недосуг. Каждая пара извивалась в самостоятельном сладком ритме и не желала участия чужака, и Биллу ничего не оставалось, кроме как приспустить собственные пижамные штаны и, завладев нежным, сочащимся крепким органом, подарить себе долгожданную разрядку. И когда этого не случилось, Билл жутко напугался. «Да что же происходит? Вот же Эриней, владыка, что посылаешь ты мне в качестве размышлений? Что же не так?» – мысленно вопрошал разозленный парень, которого все ещё била разочарованная предоргазменная дрожь так внезапно покинувшего его возбуждения.

Дело в том, что как только он к себе прикоснулся, все желание куда-то улетучилось, на его месте остался неизбывный голод, который был сродни наваждению. И Билл понимал, что такое он точно ощущает впервые, как и нелепую обиду на тех, кто показался ему в видении, на тех, кто его не захотел.

– Какие же глупости?! – поразился сам себе Вильгельм.

«Да где же это видано, чтобы видения помогали?» – но чутье, на поводу у которого Билл ходил крайне редко, нашептывало ему эти неприятные мысли.

– Было бы, на что обижаться… – разочарованно протянул парень, решая все же встать с постели и попытаться согнать свое непонятное состояние в горячей ароматно-пенной ванне.

Потянувшись во весь немалый рост, молодой человек все ещё ощущал нежную и терпкую, остро пахнущую возбуждением истому, вновь прочертившую вдоль по икрам и к ягодицам свой липкий путь. Опять – стукнуло в голове у парня. И что-то сродни первобытному ужасу начало проникать свозь поры на коже. «Это что же за наваждения? Это что, постоянно теперь так будет?» – ужаснулся сам себе Билл, которому вдруг представилось, какой вред его карьере может принести не вовремя образовавшееся возбуждение. А руки его самостоятельно начали гладить тело, словно стирая своим движением налет искры, мчащейся по нему вдаль от его вездесущих рук. «Хоть это помогает», – парень с благодарностью глянул на свои тонкие пальцы. Одно Билл понял четко и сразу – это наваждение, или проклятие, справиться с которым самостоятельно он не имеет возможности.

Оставив эти опасные мысли, юноша добрел до большого ванного ложа и, наколдовав воды с успокаивающим зельем, поспешил окунуться в теплый плен, поскольку ощутил резкий холод, который, оказывается, уже давно опоясал щиколотки и запястья молодого волшебника.

Нырнув один и другой раз, в большом пространстве тело начало отогреваться и наливаться силой. Слава всевышним, не возбуждением, как поначалу опасался Билл. Только силой, видимо, успокоительное вышло что надо, порадовался юноша. Однако его радость вскоре сменило недоумение, поскольку на его глазах стало происходить немыслимое. Вся кожа его оказалась покрыта тончайшей вязью отдельных рисунков, которые, словно напитавшись влагой, стали проявляться пятнами на бледно-молочной коже. Билл с недоумением глядел на это действо, никогда ранее не слышавший о таком магическом проклятии, при котором проявлялись бы такие татуировки. Черные контуры незатейливо и медленно перетекали друг в друга, образуя все новые витки. Парень молчаливо и опасливо ждал, когда закончится магическое плетение, чтобы увидеть результат и придумать возможности избавления от оного.

Что-то кололо и шипело на завершающей стадии, когда изображения расположились по всей поверхности тела, не затрагивая только шею и лицо.

Широко распахнутыми глазами Билл увидел, что именно покрыло его всего. С неверием пощупал ближайший к нему рисунок, который тут же встрепенулся и звонко мяукнул в голове жутко растерявшегося парня. Кошки? Почему кошки? Чернильно-черные тучки с лапками и хвостами, красивые изогнутые формы животных, сейчас просыпались и начинали бродить по доступному периметру, принюхиваясь, фыркая, довольно урча. Громко урча! Так, что Билл ощущал дрожь от этих когда-то любимых им звуков глубоко у себя в горле.

– Этого не может быть! – с убеждением вскрикнул он и начал тереть ближайшую кошечку, которая, выгнув спинку, потягивалась в ленивом просыпающемся жесте. Та ощетинилась и принялась фырчать, никак не желая исчезать с кожи парня.

«Началось хождение по мукам» – решил молодой волшебник, чувствуя, как сотни маленьких лапок притаптывают его тело ласкающими и щекочущими движениями.

Закрыв глаза, Билл ещё раз нырнул с головой во все ещё теплую воду, решив, что горю не поможешь, бессмысленно пялясь на красивые и нежные создания, которые обживались на его теле. И мешать им он не желал, прекрасно понимая, что ответом будет разраженное шипение, которого он просто не выдержит.

Билл вдруг почувствовал, что тело после преобразования успокоилось и больше ничем не отвлекало незадачливого обладателя большого кошачьего семейства. Спокойно вытершись мягким большим полотенцем, юноша облачился в один из своих любимых халатов, материал которого источал тончайший аромат жасмина. Вильгельм уже внутренне смирился с тем, что с ним произошло нечто невиданное, но твердо вознамерился не поддаваться панике, а решать проблемы по мере их поступления. Конечно, их и сейчас было в достаточном количестве, но ведь службы никто не отменял, и Вильгельм вынужден был проследовать во внутренние покои, чтобы одеться и уложить свои длинные черные волосы должным образом.

*****

Синьор Бордже, достопочтенный Паоло, герцог Нимезийский задумчиво вглядывался в Каулитца и как никогда остро ощущал тоску по ушедшим молодым годам. В свои неполные шестьдесят он был ещё крепким мужчиной, с достоинством носившим свою седую косу как знак могущества. В то время ещё действовал закон о том, что только особенно сильным волшебникам дозволялось отпускать длинные волосы. А синьор Паоло был весьма одаренным и старался собрать вокруг себя столь же значительную публику, под стать своей персоне. Помимо боевых магических способностей, он был отличным менталистом. Для него не существовало границ, когда было необходимо проникнуть в мысли оппонента. Естественно, подобная способность делала Паоло опасным стратегом. Однако, несмотря на всю свою власть, старый волшебник не спешил использовать её, а в последние мирные годы тем более – и по этическим, и по нравственным соображениям. Но сегодня его буквально потянуло заглянуть в красивую голову своего лучшего помощника Вильгельма. Зачем? На этот вопрос он и сам бы не смог ответить. Поманило его. Как на привязи потянуло использовать все могущество, чтобы покорить, чтобы заклеймить, чтобы… Седые короткие волоски на жилистых руках мага встали дыбом. Он и сам не смог про себя озвучить, какое именно желание вдруг парализовало его нервные окончания. Он только глянул как-то странно на Билла и протяжно вздохнул, а парень, услышавший столь непривычный звук, резко обернулся. Непонимающе уставился в потемневшие серые глаза пожилого волшебника и почувствовал проникновение в свой мозг. Жадные щупальца чуждой магии заползали отовсюду, и даже щит, до этого исправно служивший своему хозяину, отказался в этот раз помочь. Впрочем, против синьора Паоло у Вильгельма и не было никаких шансов. Детская обида и беспомощность заструились живым огнем по венам юноши. Он ничего не мог с этим поделать и только позволял, позволял сканировать себя, немного теряясь в пространстве под натиском гладящих его со всех сторон потоков магии. И прекрасно понимал, что будь это не синьор Паоло – человек, к которому он питал безграничное уважение, он бы испытывал сейчас совершенно другие чувства. Последняя мысль, видимо, была прочитана, и мужчина с неверием, что поступил именно таким образом, поспешил убрать жадно сосущие щупальца.

– Синьор Паоло, – чуть дрогнувшим, но жестким голосом спросил Вильгельм, – зачем вы это сделали? Я в чем-то провинился?

Другого умозаключения и не могло сложиться в голове юноши, поскольку все ментальные заклинания являлись применимыми только в строго определенных случаях. И Биллу, который сейчас попытался немного расшатанным мозгом построить правильные выводы, на миг показалось, что его проклятие распространилось далеко за пределы его тела. Эта напасть что-то сотворила с окружающим миром, поменяв в нем все до основания, подменив доброго и внимательного к нему Паоло на жадного и алчного господина и перекрасив все цвета совершенно в другие, поскольку оттенок драпировки мягкой мебели, который ранее был зеленым, неожиданно стал голубым. Билл завис на созерцании непривычного небесного цвета, отдающего лазурью и серебром одновременно.

Сила постепенно сходила на нет, и напряжение начало уходить сквозь прозрачные огромные оконные проемы в воздух, забирая с собой и это голубое наваждение. Билл словно очнулся и глянул на свое начальство с неподдельным удивлением. События последнего получаса вымелось из его памяти подобно серебряной пыли, утекающей в окно. Билл ещё помнил, что эта пыль была, но все, что было до неё, оказалось стертым легким и теплым прикосновением магии.

Глава департамента магии, синьор Бордже, спешно покинул своего помощника, оставив список вопросов, которыми необходимо было заняться. И Вильгельм, ничего не ощущающий, помимо притупленного чувства усталости, принялся за работу.

Прошло около трех часов, когда Билл освободился. Все это время он был занят разбором кипы писем главе департамента, поступающих со всех уголков королевства. Письма ещё на подходе подвергались тщательной сортировке и проверялись на тучу самых различных, как темных, так и светлых заклятий. До заветного кабинета долетал лишь малый процент просьб, прошений, жалований и проблем, которые действительно подлежали тому, чтобы ведомство занималось их решением. За всем этим потоком информации Билл немного успокоился, и тревога, поселившаяся на сердце после ухода синьора Бордже, немного растаяла. И он, конечно, вынужден был вспомнить о собственных проблемах, которые тоже нуждались в скорейшем решении. Самым простым выходом было обратиться непосредственно к своему начальнику и с предельной точностью рассказать, что именно с ним произошло, позволив ему немного поковыряться в собственном магическом фоне, но Билл, отчего-то, не мог этого сделать. Он никогда не страдал чрезмерной стеснительностью, но сейчас все в нем буквально цепенело при мысли о том, что он будет вынужден рассказать некоторые пикантные характеристики заклятия, которому он, предположительно, подвергся. Да и интуиция прямо-таки взвывала, когда он думал о том, чтобы обратиться к Паоло.

Пока Билл работал, казалось, все внутри него пришло в какую-то образную гармонию и особенно не тревожило. А сейчас, когда он очнулся от процесса работы, он ощутил передвижение питомника на теле. Не сказать, чтобы этот процесс был ему крайне неприятен, но с этим необходимо было что-то делать, все это было противоестественно. И только сейчас, в эту секунду Билл вспомнил то, о чем он должен был задуматься с самого начала – он совершенно не помнил событий предыдущего вечера. Как такое могло произойти, он просто-напросто не понимал, это ведь первое, о чем он должен был подумать. Страх снова пустил иголки в перегруженный мозг, Билл устало и обреченно тер висок, предполагая, что же делать дальше, коль уж синьору Бордже он не может рассказать.

Четко выстроив про себя, что он будет делать в ближайшее время и куда пойдет, Билл в некотором раздражении засобирался в королевский дворец, поскольку именно сегодня он должен был встретиться с молодыми представителями магических семей для выявления и засвидетельствования силы даров. Процедура, происходящая раз в месяц и проходящая именно сегодня. «Как до кучи» – рявкнул недовольный Билл и все же пошел, зная, что без него там не обойдутся.

Величавой поступью Билл сошел с подножки ведомственной кареты. Он практически завернулся в красивый темно-сиреневый плащ, ложащийся мягкими складками к его ногам, хотя солнце припекало не по-весеннему жарко. Ему отчаянно не хотелось, чтобы кто-то даже краем глаза увидел представителя кошачьих, нечаянно выпустившего кончик хвоста на шею. И даже несмотря на то, что он оделся ещё с утра в рубашку с высоким воротом, глухо застегнутую на все пуговицы, и повязал шелковый бежевый платок на шею, иррациональный страх быть замеченным все же сопровождал его. Пройдя через красивую площадь и массивные кованые ворота, юноша прошествовал во дворец, где каждый встречный вежливо ему кланялся и желал доброго здравия. Билл с подобающим его положению достоинством принимал эти знаки внимания, кланяясь в ответ, но ничего не произнося. Вообще же, все встречные проходили в благодушном настроении. Видимо, сказывался тот факт, что король сегодня отсутствовал во дворце, он со своей свитой был на большой охоте, вот все и расслабились. Самому же Биллу до такого благодушия было далеко, и глядел он на всех пристально, словно изучающе, непроизвольно проверяя людей на возможную причастность к событиям, которые происходили с ним, хотя и понимал, что невозможно так вот определить, кто за всем этим стоит. И как бы он себя ни успокаивал, раздражение росло в его душе и только усилилось в момент, когда он уже практически пришел в нужное ему крыло дворца.

Здесь стояла идеальная тишина, словно за дверьми не собралось около двадцати человек. Звукоизоляция… На неё Билл разозлился тоже, услышав движения кошачьих лапок на спине. Оглядевшись с опаской и увидев, что в коридоре никого нет, он встал у нужных дверей, которые самопроизвольно раскрылись ему навстречу.

Внутри огромного зала суетливо ходили люди. Группа из десяти восемнадцатилетних магов, юношей и девушек, прошествовала от одного стола с артефактами к другому. При появлении Билла все еще больше оживились, поскольку от вердикта молодого человека зависело их дальнейшее будущее. И хотя практически каждый из них знал, обладателем какого дара он являлся, силу его мог определить только Вильгельм. У некоторых дар ещё спал, но и в этом случае Билл мог с точностью сказать, каким будет этот дар, и давал заключение вместе со своими коллегами, куда стоит обратиться юным магам для получения дальнейшего образования.

Вежливо всех поприветствовав, Билл встал около своего стола, который закрепился за ним ещё три года назад, когда он девятнадцатилетним, самым юным магом из всей коллегии, был призван на службу. Магия сама распределяла, кому и где трудится на её благо, и как бы кто не относился к тому факту, что молодой мальчишка наравне с могучими магами принимает участие в самом важном событии для волшебника, подобное решение не оспаривалось. Стол стоял на месте, и никто не смог бы его убрать отсюда никакими чарами. Собственно, никто и не пытался, все происходило закономерно, как должно было происходить. А тогда, три года назад, для Билла и его родителей это стало величайшей, немыслимой честью и поводом для зависти.

Вильгельм уже настолько привык к подобному положению вещей, что не обращал внимания на мимолетные косые взгляды, однако сейчас, в свете наложенного на него заклятия, просто вынужден был приглядеться ко всем присутствующим. Конечно, не к тем мальчишкам и девчонкам, что сейчас стояли и глядели на него с немым обожанием, восхищаясь его молодостью и талантом, а к величественным старцам, шествующим рядом.

Задержав взгляд на каждом, Билл ощутил разраженное фырчанье на сгибе правого локтя. Дико испугавшись и чуть не выронив древний артефакт из рук, юноша ощутимо вздрогнул. Несколько взглядов обернулось непосредственно к нему, то ли услышав треклятый звук, то ли услышав, как жалобно звякнула стеклянная сфера внутри артефакта о толстую стенку из лунного камня.

Биллу начинало казаться, что ещё чуть-чуть, и он начнет сходить с ума. Вся его жизнь была такой замечательной до этого самого момента, что он тихо заскулил про себя от бессилия. Ничего теперь не будет, как прежде, понял он. Кому же он так наступил на лапу, что было необходимо поступить с ним подобным образом? Ведь он никогда никому не причинял вреда, не был подлым и злым, не давал никаких невыполнимых обещаний…

Совершенно расстроенный, юноша был вынужден заняться своими прямыми обязанностями, когда группа волшебников окружила его. И вот тут-то оно и началось – форменное безобразие, как будто мало ему было всего происходящего ранее. Неожиданно все начало происходить в совершенно неправильном порядке. Обычно Билл призывал отдельно взятого мага, и после произнесения формулы заклинания дар начинал тянуться к нему. Сейчас же магии десяти совершенно разных волшебников, сплетаясь, потянулись к нему ещё до произнесения заклинания. Артефакт, перекочевавший до этого на стол, сам влетел в руки опешившего Билла и, пытаясь защитить последнего от этого потока, стремился впитать все в себя, но безуспешно. Обрываясь о сферу, магия яркими разноцветными нитями пыталась прикоснуться к парню. Старшие волшебники, которые до этого сидели спокойно за своими столами, вскочили и попытались создать защитные купола, но у них ровным счетом ничего не вышло. Каулитц же, резко побледневший и растерявшийся, пытался создать свой собственный купол, и его также ждало разочарование.

Неожиданно произошло следующее: тело Билла, засветившись мягким желтоватым светом и превращаясь в плотный кокон, поглотило потоки, рассеивая их в правильном и нужном порядке. Каждая отдельная нить засветилась в виде спирали на стенках кокона, давая юноше необходимые сведения о каждом из даров.

Старшие волшебники стояли с разинутыми ртами и вглядывались в это красочное действо. Где-то в отдалении глухо произнеслась фраза – «это перерождение», которую ухватил Билл, но понять, кто произнес её, и что она означает, он не смог.

Билл стоял, широко раскинув руки в этом коконе, прекрасно понимая, что могло произойти, если бы вся эта магия все-таки прикоснулась к нему. А сейчас, когда кокон делал свое дело, ему было просто душно и страшно. Капли пота катились по бледному лицу, а сердце глухо стучало внутри.

И все кончилось вполне безболезненно, но оставило отпечаток пережитого страха на сетчатках глаз, видевших это. Билл же видел во взглядах, обращенных к нему, ещё и алчность, совершенно не понимая, почему это все происходит.

Люди молча отступили от него, когда он обессиленно опустился за стол. Кто-то из старших магов взял на себя обязанность выпроводить молодых растерянных парней и девушек из зала, напоследок пообещав, что все приличествующие случаю сведения они получат непосредственно от всей коллегии – каждый лично, в письменной форме. Немного успокоившись, они, все же, оглядываясь с сожалением на стол, за которым сидел молодой волшебник, вышли.

Вильгельм понимал, что сейчас ему устроят допрос с пристрастием, и внутренне сжался от предстоящих перспектив жалобно озвучивать свое – да не знаю я, а что сразу я? Как глупо и весело это будет выглядеть. И сам хрипло засмеялся, вызывая недоуменные взгляды коллег.

– Ты находишь это смешным, Вильгельм? – строго обратился к нему Жан Витор Кес, достойнейший из находящихся здесь магов.

Билл резко собрался, встал и гордо выпрямившись, сообщил всем присутствующим в довольно жесткой форме:

– Я не считаю происходящее смешным, уважаемый синьор Кес. По непонятным мне пока причинам на меня было совершено нападение, а именно так я воспринимаю происходящее, – слово «заклятие», притаившееся в глубине его сознания, не спешило сорваться с уст. Билл решил попробовать провернуть два дела одновременно, предлагая собравшимся сделать собственные выводы, ориентируясь только на основании последнего инцидента, и посмотреть, кто из них может иметь отношение к ситуации в целом. Он продолжил чуть спокойнее:

– Группа магов, действуя, явно, несамостоятельно, только что чуть не убила меня. И я вынужден вас просить помощи и содействия в том, чтобы разобраться с этим, – закончил он и стал внимательно оглядывать стоящих кругом волшебников.

К сожалению, Вильгельма ждало очередное разочарование, поскольку у всех был весьма убедительно-невинный и недоуменный вид, однако маги прониклись сложностью выдвигаемых парнем обвинений.

Жан Витор, в свою очередь, также оглядел всех присутствующих и, не зацепившись на ком-то конкретном, снова обратился к нему:

– Вильгельм, Вы не желаете составить официальную петицию о нападении? – Билл тяжело вздохнул, не представляя, каким образом все сохранить в тайне, и тихо ответил:

– Не сейчас, сначала нужно попытаться самому разобраться.

Кес задумчиво кивнул, поправляя толстую косицу пшеничных волос нервным жестом, а потом, как будто решившись, спросил:

– Что за магию ты использовал, чтобы поглотить потоки? Никто из нас не смог пробиться, а у тебя вышло? – нехотя констатировал он общую беспомощность.

Билл напрягся, все жилы натянулись в его теле, кошаки нетерпеливо начали прыгать.

– Я Вам честно признаюсь, Синьор Жан, я не знаю, думаю, это такой вид природной защиты, который пока ещё не раскрылся и, возможно, проявляется в таких вот непредвиденных обстоятельствах, – ловко выкрутился Билл и добавил для общего успокоения: – я обязательно выясню это. Кстати, я хотел бы спросить, в момент, когда все это происходило, я услышал, как кто-то сказал о перерождении. Кто это сказал?

Маги, удивленно переглядываясь, молчали, а Биллу стало ещё муторнее от этого озвученного предложения.

– Ничего, – старался успокоить он сам себя, – я выясню. А теперь простите, высокочтимые господа, мне необходимо заняться отчетом, – сказал Билл, отходя спиной к своему столу.

Маги, перешептываясь, степенно поклонились и начали отдаляться, а кто и вовсе уходить.

А Биллу становилось мерзко от осознания того факта, что он дал такую благодатную почву для слухов всем этим людям.

Синьор Кес через некоторое время подошел к Биллу, который уже успел записать все виды даров юных волшебников, и поинтересовался:

– Значит, ты ещё и классифицировать все успел?

Билл решил, что неугомонный Кес задает слишком много вопросов, к сожалению, вполне здравых и обязательных.

– Да, знания о дарах поступили ко мне в полном объеме, в отчете не будет ошибок.

– Это я понимаю, – задумчиво погладил мягкую светлую бородку мужчина, – тебе, Билл, необходимо потолковать с Грегором.

Легко сказать, потолковать с Грегором. Который уже два года как сложил на парня свои обязанности и находится, черт знает где.

– Воспользуйся ритуалом призыва просящего, – мягко добавил он.

Просить Билл не любил.

Но понимал, что в данных обстоятельствах Кес дал ему просто неоценимый совет, а потому юноша взглянул с благодарностью в медовые глаза старшего мага.

Как получилось так, что маг оказался так близко, Билл не понял. Оглянувшись, он вдруг осознал, что из присутствующих здесь людей остались только они одни. Знакомая волна нестерпимого возбуждения остро отреагировала на данные обстоятельства. Кес в свои сорок пять выглядел очень привлекательно. Странные мысли пронеслось в воспаленном мозгу юноши за мгновения. Телу стало нестерпимо жарко в узких одеждах, без прикрытия плаща, который висел на спинке кресла. Камзол натянулся на груди, брюки начали жать в совершенно неположенном месте. Кошачье семейство оживилось и устремилось потереться о нервные окончания на коже, а один – явно самый шустрый их представитель – додумался до кошмарного действа. Билл понимал, что ему конец, жаркая краснота разлилась по лицу. Позора не избежать. Пушистый хвост кошака, который за секунду до этого юрко прошелся по гладкой ягодице, сунулся в самое непотребное место, мягко поглаживая плотно сжатые стеночки кожи. Жалобно всхлипнув, Билл почувствовал, как все его естество поддается этой своеобразной, но трепетной ласке, и дрожь пробежала по всему телу. Вильгельм готов был наплевать на гордость и разреветься прямо сейчас. От того, насколько унизительно было все это, и от дикого желания, чтобы чьи-то теплые и живые пальцы прикоснулись к нему там. Член настойчиво ныл, покрываясь немереным количеством смазки. Эмоции зашкаливали, напряжение требовало выхода в любой форме. Билл с ужасом сознавал, что безумно хочет, чтобы кто-нибудь его жестко и мощно трахнул.

Слезинка, не выдержав, скатилась по красной скуле и, набирая обороты, устремилась за шелковый платок. Билл боялся посмотреть на мужчину рядом, однако всем существом своим чувствовал тепло, исходящее от его тела.

Кес стоял и смотрел на это прекрасное лицо, не зная, как сопротивляться бешеному желанию прикоснуться к юноше. Провести по лицу, почувствовать сладость этих алых, призывно горящих губ, сводящих с ума своим запахом, который мужчина тоже ощущал. Он очень хотел парня, все его тело кричало об этом. Но для него это было бы непростительным поступком. Несмотря на то, что по природе своей маги биполы, Жан был уже двадцать лет женат на прекрасной женщине, которую любил и по сей день. А потому он застыл с протянутой к лицу рукой и, пытаясь внутренне не сдаваться, отчаянно хотел прикосновения. Момента, где сопротивление дало трещину, он не ощутил, рука запретно дотронулась нежной кожи и была наказана за это. Сильный электрический разряд ударил одновременно обоих. Кеса, которому ощутимо обожгло руку, и Билла, которому словно кто-то влепил пощечину до звона в голове.

Спустя секунду старший маг вылетел из зала, находясь в полном убеждении, что так сработали чары верности жене, и сожалел только о том, что не принес извинения молодому Каулитцу. Он надеялся, что сможет это сделать при первой же возможности, не имея сейчас сил смотреть в черные глаза парня.

Билл же, устало опустив голову на согнутые руки, сидел в кресле и беззвучно плакал, не представляя, как ему жить дальше.

Так плохо ему ещё никогда не было, пощечина горела, стыд плавился в крови, возбуждение постепенно утихало, но желание ещё было сильно. Положив ладонь на член, Билл почувствовал, как тот сникает, и разревелся ещё сильнее, проклиная этот день, эту жизнь и человека, который его самого проклял.

*****

Сколько он так просидел за своим столом в парадном зале королевского дворца в полном одиночестве, Билл так и не понял. Он постепенно приходил в себя, совершенно не имея сил на то, чтобы пытаться анализировать. Он медленно и верно погружал себя в пучину тоски и уныния, пока его кошачьи поселенцы, жалобно подвывая мыслям хозяина, ласково и совсем не возбуждающе терлись о его кожу. Билл свыкся с этим ощущением и даже с некоторой долей благодарности воспринимал эти не слишком плодотворные попытки. Даже поймал себя на желании поговорить с ними, точнее, обратиться к ним мысленно с просьбой о том, чтобы они покинули его тело, но ничего не происходило. Билл не обижался, только ещё больше грустил. И когда на место всех ощущений пришла оглушающая пустота, за которой он даже не слышал своих питомцев, он встал и, пошатываясь, пошел к единственному человеку, которого мог видеть в этот момент – своему близкому другу Андреасу Вернье.