Текст книги "Реквием (СИ)"

Автор книги: ComradFelix

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Даже этот автобус показался мне королевской периной, по сравнению с кушеткой в палате, я чувствовала тепло от радиатора под сиденьем и спала-спала, и спала.

***

Белоснежный кафель нашей ванны, тёплая вода, но она совершенно не греет. Руки постоянно трясутся, уже третий день подряд. Отец говорит мне забыть, велит молчать, но я не могу поверить в реальность произошедшего.

Всего пару дней назад я видела Семёна перед собой, могла прикоснуться к нему, могла взять за руку, заглянуть в его глаза. Он же просто испарился! Растворился словно сахар в кружке с чаем! А я осталась, осталась одна.

Отцовская бритва скользит по венам. Я не дура, веду лезвие вдоль, боли не чувствую, да и эффект лучше. Я улыбалась, помутневшим взглядом наблюдала как вода в ванне краснеет, а из раны струиться пульсирующая тёплая кровь.

Руки слабеют и выпускают бритву, глаза закрывались сами собой, я лишь ждала момента, когда смогу увидеть Семёна, ещё раз.

– Я иду, – слипающимися губами прошептала я. – Уже рядом.

Отдалённый стук в дверь, крики отца, но я уже не слушала. Улыбка сползла с лица, как бы я не силилась её натянуть.

«Жаль, – напоследок подумала я. – Снова предстану перед Семёном грустной».

***

Я проснулась от ноющей боли в руке, всю поездку в этом автобусе я проспала на ней и кажется, отлежала. Водителя в салоне не оказалось, автобус стоял на станции среди множества другого транспорта.

В окно я увидела того самого водителя, он стоял у телефонного аппарата и с кем-то разговаривал. В голове пробежала мысль, что он может сдать меня назад в психушку. Я не могу этого допустить. Нужно выбираться.

Двери автобуса оказались открыты, видимо он вышел недавно, значит время у меня ещё есть. Я выскочила на улицу и попыталась узнать место. Долго вспоминать не пришлось, то была та самая станция в нашем райцентре с которой мы отбывали в «Совёнок».

Я начала бегать среди множества автобусов, вглядывалась в таблички в попытках найти тот самый заветный номер. Люди вокруг смотрели на меня озадачено и сторонились, но мне было всё равно.

Я добежала почти до самого конца станции, а автобуса так и не нашла. Я уже была готова опустить руки, как волею судьбы мой взгляд упал на выезд и закрытые ворота, рядом с которыми пыхтел четыреста десятый.

Я со всех ног бросилась к нему, ворота уже начали разъезжаться и автобус был готов уехать. Подбежав к двери, я со всей силы забарабанила по стеклу и закричала:

– Стой! Откройте!

Двери в автобус открылись и передо мной предстал кондуктор – молодой парень, на вид лет двадцати с короткими каштановыми волосами и в очках.

– Без билета не положено, – нахмурился он.

– Пожалуйста, – я умоляюще сложила руки. – Мне нужно, очень-очень.

– Нельзя без билета, – повторил кондуктор.

– Умоляю, – упала я на колени. – Помогите!

– Ты дурочка что ли! – Он постучал по голове. – Встань. Ну не могу я тебя пустить.

– Да пусти ты её уже, – послышался бас из кабины водителя. – Иначе весь день тут простоим.

Я выжидающе уставилась на парня, он долго думал, поправлял очки, кусал губы и наконец изрёк:

– Давай быстро, – махнул кондуктор рукой. – Чтобы тихо сидела. Ясно?

Я кивнула и запрыгнула в салон, он оказался почти пустым: две бабки на заднем сидении о чём-то оживлённо спорили, мужчина средних дет дремал у окна, молодой парень рядом с ним читал какую-то книгу без обложки и две молодые девушки с огромными клетчатыми сумками.

И вот автобус двинулся. Я села на свободное место и уставилась на пролетающие мимо деревья, кусты и прочую флору, уже изрядно пожелтевшею и осыпавшеюся. Четыреста десятый вновь вёз меня в лагерь – домой.

Я испытывала странное спокойствие, не так должен вести себя человек в такой ситуации, но я была даже в какой-то степени рада. Закрыв глаза, воображение начало рисовать знакомые картины: памятник Генды, домик вожатой, пристань – всё было ярким, летним и таким далёким.

Я вновь увидела наш танец на пристани, снова чувствовала прикосновения Семёна. Затем, память выдала овраг, нашу ссору, лес. Всё было настоящим, я могла почти что дотронуться до каждого предмета.

А потом я увидела своё отражение, вернее свой образ – яркие изумрудные глаза, в которые так часто заглядывал Семён, лёгкая пионерская рубашка со значками, извечно бледноватое лицо, застенчивая улыбка, которую я постоянно прятала.

Я протянула к себе руку, но не смогла дотянуться. Та я, не переставала улыбаться и смотреть на меня, словно дразнилась.

– Что ты улыбаешься?! – Крикнула я. – Не видишь, как всё плохо?!

Моё альтер-эго смутилось и покраснело. Пионерка непонимающе посмотрела на меня и снова заулыбалась как ни в чём ни бывало.

– Какая же ты дура, – я рассерженно топнула ногой.

Атмосфера вмиг изменилась и предо мной оказался совсем другой образ. Теперь «моё» лицо исказила жуткая гримаса – злобный оскал, зрачки сузились, волосы растрепались.

Таким взглядом обычно смотрят сумасшедшие, маньяки или убийцы. Я попятилась назад, а мой образ начал наступать на меня.

Вокруг была лишь темнота ни капли света, я даже не видела куда идти. Меня охватила паника, ноги судорожно задрожали, и я с криком повалилась на землю. Моё альтер-эго тем временем приблизилось в плотную и присело рядом.

– Ты всё сломала, Лена, – тихим шёпотом проговорило оно. – Уже ничего не спасти.

Я лишь почувствовала, как холодный палец скользит по моим губам, затем как в темноте блеснуло лезвие ножа. Моё отражение приложило остриё к уголку моего рта и медленно, и тягуче произнесло:

– Мы будем всегда улыбаться, – раздалось нервное хихиканье. – Семён должен видеть, как мы рады.

Истошно завопив я проснулась, на меня тут же устремили взгляды пассажиры автобуса. Я же слегка смутилась и отвернулась в окно, меня прошиб пот, мне стало жутко. За окном всё также проносились деревья.

Я достала из пакета Слави помятый пирог и начала его жадно поглощать, за последнее время я вовсе забыла о еде, но мой желудок вовремя напомнил об этом. Меня мучала и жажда, но в пакете не обнаружилось даже бутылки с водой.

Оставшуюся часть пути доехала относительно спокойно, хотя всё ещё ловила на себе странные взгляды людей.

***

Спустя целую жизнь, я всё же вернулась к этим одиноким воротам с такой родной надписью – «Совёнок». Я завалилась на землю рядом с закрытым входом и впилась в неё ногтями, я была готова начать целовать всю эту грязь, но вовремя остановилась.

Лагерь оказался закрыт, хотя перелезть через ворота не составит труда, к тому же я прекрасно помню, как пробраться в лагерь по подземельям. Неожиданно тишину разорвало уханье, и я резко повернула голову в сторону звука.

На ближайшем ко мне дереве восседала сова, глаза у неё блестели и смотрели прямиком на меня. Я расплылась в улыбке, теперь я уже не боюсь сов, по крайней мере не сейчас. Рядом раздался приглушённый звук:

– Смотри, он же совсем не страшный, – зазвучал справа знакомый, слегка дёрганый голос.

– Наверное, – я повернулась, но никого не увидела.

Время шло к вечеру, а мне всё ещё нужно было попасть на территорию лагеря, потому я начала оглядывать ограждение на наличие удобного входа. Единственным вариантом попасть за забор было, залезть на фундамент статуи пионера и с неё перелезть через ограждение.

Во второй раз я поблагодарила свою спортивную форму и забралась к несчастному пионеру. Прыгнула на забор, но ослабевшие тело не осилило такого прыжка, я на лету ударилась об стену и повалилась назад на землю.

Минуту я просто лежала, держась за ушибленное место, корчилась от боли, затем снова поднялась и забралась на постамент. Со второго раза мне удалось зацепиться за железный обод и с трудом подтянуться.

С последним надрывом я перевалилась и с грохотом упала на асфальт. В глазах потемнело от боли, при падении я прикусила язык и рот наполнился привкусом крови, локти горели, ноги ныли от удара о землю.

Боль разошлась по всему телу, и я начала отключаться…

***

Стоял жаркий денёк, а новоприбывшие пионеры только начинали вливаться в лагерную жизнь. Я же по привычке заняла своё любимое место в библиотеке и попросила у Жени «Унесённых ветром».

В отряде мне были все знакомы ещё с прошлого года, кроме разве что этого странного парня. Семён что ли? Мне он показался очень милым, хотя и выглядел странно, постоянно бегал по лагерю, говорил что-то про себя.

Дверь в библиотеку открылась и на пороге оказался он, в руках держал бумажку, видимо обходной. Семён косился на спящую Женю и не решался к ней подойти, затем его взгляд упал на меня.

Почему-то у меня перехватило дыхание, щёки загорелись, и я поспешно уставилась в книгу. Сама не знаю, что на меня нашло, наверное, боялась выглядеть глупо в его глазах. Но почему? Ведь на остальных мне было всё равно.

Парень подсел ко мне и молча уставился в окно, видимо не знал, как начать разговор. Может он тоже стесняется?

– Ты же Лена, да? – Наконец тихо спросил он.

– Да, – робко вырвалось из меня.

– А, ты тут, часто бываешь? – Семён развернулся ко мне полностью.

– Наверное, – я нервно поглаживала корешок книги. – В смысле, да, часто.

– Нас что-то плохо друг другу представили, – Парень робко протянул мне руку. – Я Семён, но ты уже знаешь.

– Лена… – я опасливо пожала её, словно боялась, что он меня утащит.

– Я уже понял, – он слегка усмехнулся.

– Извини, я забылась.

– Ничего, – Семён отпустил руку. – Что-то интересное?

Он приподнял мою книгу и взглянул на обложку. Мне было как-то страшно рядом с ним, хотя убегать совсем не хотелось.

– Хорошая книга, – одобрил парень.

– Спасибо, – я была готова провалиться под землю от смущения.

– А долго она будет спать? – Семён кивнул в сторону Жени.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но лучше её не будить.

– Съест?

– Нет, – я расплылась в улыбке. – Ударит.

Он заулыбался и тихо усмехнулся, уставившись в окно. Казалось бы, ничего в нём примечательного – невыразительные глаза под которыми наблюдались синяки от недосыпа, растрёпанные и немытые волосы, неуклюжие движения. Но что-то меня привлекло, он был таким отстранённым, никак не вписывался в реалии всего происходящего.

Наши посиделки продолжались до тех пор, пока проснувшиеся Женя, не гаркнула:

– Ты кто? Чего ты сюда припёрся?

***

Я продолжала лежать на холодной земле, солнце уже почти скрылось и на пустой лагерь опустилась темнота. Скоро стало невозможно холодно лежать и я с трудом превозмогая боль, двинулась на площадь.

Здесь всё было точно так же: такой же Генда, такие же лавочки, всё тот же причудливый узор на асфальте, правда было темно. Я брела по ночному «Совёнку» и испытывала не то ужас, не то ликование, я не могла подобрать слов.

Двигалась я прямиком к своему бывшему домику в надежде переночевать там, а наутро заняться поисками Семёна. Мысли начали приходить в порядок и мне действительно стало страшно находиться в этом месте.

Ко всему прочему у меня снова начинала болеть голова, виски пульсировали, а в глазах в очередной раз заплавали чёрные круги. Единственным спасением были эти странные таблетки у меня в кармане, но выпью их позже, когда буду в домике.

К моему удивлению все здания в лагере оказались открыты, но внутри не было ничего, даже постельного белья. Наш с Мику домик выглядел удручающе одиноко: две голые кровати, зеркало в углу, окно без занавесок, пустые тумбы и ковёр.

Я села на скрипящую деревянную кровать и вновь достала таблетки, после чего выдавила одну из них и положил в рот. От жуткой головной боли глаза не закрывались, таблетка же ещё не подействовала.

– Я найду тебя, – повторяла я себе. – Я не брошу тебя. Слышишь?

Мой голос отдавался эхом в голове и вынуждал меня постоянно повторять одно и то же. Чтобы отвлечься, я начала диалог сама с собой:

– Когда я его увижу, – я расплылась в улыбке. – То обниму так сильно, чтобы он больше никогда не убежал.

– Надейся, – отвечала себе же. – Ничего не выйдет, он погиб, ты его не найдёшь.

– Заткнись! – Я подошла к зеркалу, чтобы видеть с кем говорю. – Он жив! Жив! Я найду его!

– Даже если и так, – отражение засмеялось. – В будущем, он наверняка нашёл себе другую.

– Он любит меня! – Со всей силы я топнула ногой. – Он меня ждёт!

– Да? – Иронично спросило отражение. – Вспомни как он целовал Алису.

– Это была ошибка, – я схватила зеркало руками. – Он всё объяснил!

– Как он облизывал её губы, – отражение оскалилось. – Как нежно поглаживал по бёдрам. Да, он её точно любил.

– Замолчи! – Я со всей силы ударила зеркало об пол. – Заткнись! Убирайся!

Блестящие осколки зеркала разлетелись по комнате и теперь весь пол был усыпан битым стеклом. Я снова уселась на кровать и закрыла лицо руками.

– Он любит меня! Ждёт! – Повторяла я.

– Нет. Ты псих, Лена, – тут же отвечала сама себе. – Ты ему теперь не нужна.

– Ненавижу, – я легла на кровать и закрыла глаза. – Ненавижу тебя.

***

Кулаки разбиты в кровь, а её испуганный взгляд так греет душу, она беспомощно ползает по грязному полу и истошно кричит. Волосы её оказываются у меня в руке, и я рывком дёргаю испуганную рожу на себя.

– Визжи, да погроме, – я похлопала её по щеке. – Чтобы Семён услышал.

Двачевская продолжала истошно стонать, кряхтеть и рыдать, гематомы на её лице выглядели ужасно и это тоже радовало меня. Её разорванная губа, из которой струйкой стекала кровь так и манила.

– Ну что, поцелуемся ещё? – Я облизала кончике её носа, на что она начал упираться и осипшим голосом звать на помощь. – Тебе же нравиться, не нужно отказываться.

Я прильнула к губам и чувствуя металлический привкус её крови, ещё раз впилась зубами в губу, отчего Алиса запищала и попыталась вырваться, но я не давала ей разрешения останавливаться. Я продолжала вгрызаться в её губы.

– А теперь, – я отпустила Двачевскую. – Мы сделаем так, чтобы ты улыбалась.

– Лена… – Алиса вжалась в стену и закрывала руками лицо.

– Что ты такая грустная? – Я с ухмылкой подошла к ней. – Хочешь, чтобы Семён расстроился?

– Пожалуйста, – она зажимала рот рукой.

– Я всё сделаю, Алис, – я подняла с земли принесённый из столовой нож. – Мы будем счастливы.

– Не надо! – Завопила она.

– Моя милая Алиса, – я оторвала руку от её рта и приставила остриё к нему. – Ты всегда была такой красивой и улыбчивой, ты так любила смеяться.

Двачевская вертела головой, всячески пыталась мне помешать, но я была настроена решительно. Нож мягко начал разрывать плоть и двинулся вдоль щеки. Пионерка завопила от боли и крик её перешёл в хрип.

– Тише-тише, – я наклонилась над её ухом. – Это только сначала больно.

Закончив с первым уголком рта, я перешла к следующему. Алиса уже молчала и просто рыдала, смотря на меня полным ужаса взглядом.

– Смотри! – Я закончила свою работу. – Смотри какая ты счастливая.

Я кинула Алисе осколок зеркала, а сама начала радостно прыгать по пустой комнате, весело смеяться и хлопать в ладоши.

Мычание Алисы зазвучали на нечеловеческий лад, она прислонилась спиной к стене и судорожно трогала себя за лицо. Я была такой умиротворённой, такой довольной, даже сама не знаю почему. Звуки издаваемыми покалеченной Алисой, наполняли меня счастьем.

– Идём! – Я потянула её за руку, но девочка лишь безвольно повалилась на пол. – Пойдём танцевать! Танцевать с Семёном!

Я тянула Двачевскую к выходу, из разорванного рта Алисы литрами струилась кровь, оставляя на полу тянущееся красные следы. Я начала чувствовать, как её хрип слабеет, а рука становиться всё холоднее и бледнее.

– Ну уж нет! – Это меня разозлило. – Он тебя ещё не видел!

Я снова прислонила её к стене и теперь её страдальческий вид, вызывал у меня лишь злобу, ярость и желание ударить её. Я схватила Алису за горло и начала со всей силы вжимать в стенку домика.

– Нравится?! – Я заглядывала в её остывающие глаза. – Какая ты у нас улыбчивая сегодня! Вся светишься прямо!

Наконец её веки опустились, кряхтение прекратилось, руки безвольно опустились. Я поцеловала её в лоб и крепко обняла, теперь меня обуяла нежность.

– Я тебя так люблю, – пальцы, перемазанные в крови, прошлись по её волосам. – Ты единственная моя подруга и теперь ты счастлива… счастлива

***

Я проснулась на полу у стены, в глазах помутнело, жажда мучала неимоверно. Отдалённым эхом отдавалась в руках то ли боль, то ли щекотка. Взгляд упал на ладони и сначала я не смогла ничего понять.

Мои руки были в чём-то измазаны, одну из них я сжимала в кулак и попросту не могла разжать. Спустя минуту до меня дошло, я сижу посреди битого стекла, по рукам у меня стекает кровь, а в кулаке я сжимаю множество мелких осколков.

Кричать я не стала, но начала судорожно оттряхивать руки от крови и стекла, попутно скуля от усилившийся боли. Я ничего не помнила, даже того, как оказалась на полу, если засыпала на кровати.

Собравшись с силами, я выбралась на улицу. Стоял непроглядный белый туман, по телу прошёлся озноб. Я медленно поплелась в сторону умывальников, чтобы утолить жажду и хоть как-нибудь промыть раны.

Что делать дальше я не знала. Нужно было искать Семёна, но не имея ни малейшего понятия с чего начинать, навряд ли что-то получится. Если бы я только смогла найти что-нибудь, что осталось от него, что-нибудь ценное.

Удивительно, что меня вообще ещё не нашли, если конечно меня всё ещё ищут. Я добралась до умывальников и аккуратно включила воду, та оказалась ледяной до боли, но жажда взяла верх, и я пристала к крану.

Зубы свело, но я не переставала жадно глотать воду. Наконец вдоволь напившись, я вытерла рот рукавом и принялась отмывать руки от уже засохшей крови. Раны к счастью не оказались глубокими, но даже при таких порезах, можно подхватить заражение.

Покончив с водными процедурами, я начала думать, что мне делать и направилась в сторону спортивной площадки. Сама не знаю зачем мне туда, просто это место меня будто звало, и я не могу ему сопротивляться.

На пустующем футбольном поле, одиноко лежал мячик, он был весь в грязи и мокрый. Я слегка пнула его в сторону ворот. Прокатившись пару метров, он остановился, так не долетев до цели.

– Сём, давай пас! – Я подбежала и пнула мяч ещё. – Мы их победим… всех.

Я довела его до сетки и со всего размаху довершила матч, радостно вскрикнув:

– Ха! Один-ноль!

Я прошлась до скамеек и уселась на одну из них. Мне начало казаться, что вот-вот случиться что-то хорошее, но только ожидание становилось всё невыносимее, всё тяжелее, всё больнее. Я закрыла глаза и откинулась на спинку – попыталась собраться с мыслями.

***

Не люблю все эти спортивные мероприятия – все галдят, шумят и бегают вокруг, отчего кружиться голова. Я сидела на скамейке на самом верхнем ряду и уныло наблюдала за тем, как Славя и Алиса пытаются отобрать друг у друга футбольный мяч, а Ульяна носиться вокруг них и без умолку верещит.

Какая всё же глупая игра этот футбол, пинай мяч, да кати к воротам – делов-то. Надеюсь никто из них ничего не повредит, иначе меня вытащат на поле как запасного игрока, а мне ой как не охота бегать там.

Со стороны входа на спортплощадку послышался радостный глас вожатой, которая вела перед собой крайне обиженного Семёна.

– Это важное мероприятие для каждого пионера, – она трясла своим указательным пальцем. – В здоровом теле, здоровый дух.

– Да-да, – парень отмахнулся. – Я пока посижу, осмотрюсь.

Семён поднялся на трибуны и заметил меня. Может, он меня преследует? Может, он маньяк? Если и так, то сопротивляться я бы не стала.

«Что за мысли?! – Я тряхнула головой. – Фу!»

– Физкульт-привет, – он устало упал на лавку рядом со мной. – Ну что, готова забить хет-трик?

– Что? – Я украдкой посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

– Ладно, не бери в голову, – он так же уставился на поле.

Мы сидели. Я продолжала изредка коситься на парня и старалась не показывать смущения, но выходило это паршиво. Неожиданно с поля послышался звонкий голос Слави:

– Сём! Иди к нам, заменишь Шурика! – Она указала на удаляющегося кибернетика.

Мне почему-то захотелось запротестовать и не пускать его на поле. Но кто я такая? Я смогла лишь уставиться на него выжидающим взглядом, что он не мог не заметить.

– Я не знаю, – он так же пялился на меня. – А без меня никак?

– Никак! – Славя продолжала глупо махать руками. – Ты нам нужен.

– Я пойду тогда, – он не переставал смотреть на меня. – Они же ждут.

– А может, – я попыталась его остановить, но не вышло.

– Что?

– Нет, ничего, – глаза мои вперились в пол. – Беги.

И вот вокруг него уже трутся и Алиса, и Славя, и Мику. А я сижу тут, делаю вид, что меня это совершенно не беспокоит. Хотя, почему меня должно это волновать?

– Да мне вообще всё равно, – я сорвала номер с футболки и быстрым шагом побежала к выходу, чтобы меня не успели окликнуть.

Я вышла на главную площадь и уселась на лавку, обижено скрестив руки на груди. И что на меня нашло? Я ведь общалась с ним всего пару раз, да и общением это назвать трудно. Но что-то внутри не давало мне покоя.

Всё равно Алиса снова его заграбастает, а если и не она, то Славя уж точно, вон она какая подтянутая и спортивная. На меня он даже смотреть не станет. О чём мне с ним говорить? О книжках? О комедиях романтических?

Они-то явно говорит не настроены, сразу к действиям переходят – вырядились совсем не по-пионерски и радуются, что он с них глаза не сводит.

Я собиралась уходить, как меня вновь окрикнул знакомый голос. Я неуверенно развернулась, передо мной стоял Семён, он оказался перемазан в траве, но его это кажется не смущало.

– Лен, ты сейчас куда?

– В библиотеку, – тихо ответила я.

– Может, покажешь мне лагерь, – парень заозирался. – Желательно побыстрее, пока они не заметили, что я сбежал… уполз вернее.

– Да, конечно, идём, – я едва заметно улыбнулась и позвала его за собой.

***

Иногда мне хотелось остаться в этих воспоминаниях навсегда, повторять их из раза в раз, попасть в цикл и никогда из него не выходить. В тот день, я пробыла с Семёном до самого вечера: мы читали книги, он рассказывал какие-то небылицы, после мы прятались от вожатой.

Теперь это лишь сны, которые ворошат старые раны. К тому же в конце дня, его забрала Славя, и я не смогла его увидеть до следующего утра. А ведь останься он тогда, всё могло пойти иначе и может я решилась бы открыть ему свои чувства куда раньше.

– Он бы не отказал, – я прошлась вдоль спортивного поля. – Он бы всё понял.

– Ну да, – меня словно разорвало надвое. – А потом пошёл обжиматься со Славей.

– Зачем ему это?! – Я злилась сама на себя. – Он с ней почти не общался!

– Она постоянно вилась вокруг него, – руки нервно задрожали. – С кем он провёл первую ночь в лагере? Кто его накормил? Думаешь, они там просто булочки ели?

– Хватит! – не выдержала я. – Ты параноик! Я тебя ненавижу!

– Взаимно, – тихо прохрипела в ответ.

Наступила тишина, но трясти меня не переставало. Неужели я действительно схожу с ума? Нет, мне просто не с кем поговорить, некому пожаловаться. Нужно продолжать искать, нужно действовать пока не поздно!

Я носилась по лагерю, глупо и хаотично, мне стало страшно. Выбежав на площадь, я ощутила, что очень хочу тех самых таблеток, словно без них я тотчас же умру. Я судорожно вытащила их из кармана и в порыве выдавила целых две, тут же отправив их в рот.

Я села на землю, облокотилась на памятник Генде и закрыв глаза, попыталась отключиться. Темнота наступала, а сопротивляться ей у меня не было сил. Из глубин донёсся голос:

– Я последняя кто у тебя остался, – раздался ехидный смешок. – Без меня ты никто. Без меня – тебя нет.

***

Славя стояла лицом к окну и приглаживала свою косу, на улице шёл проливной дождь и лес словно бы плакал в такие моменты. Моя рука легла ей на плечо, отчего девочка вздрогнула.

– Лен! – Она развернулась. – Не пугай так.

– Хорошо, – я убрала руку. – Не буду.

– Тоже тут застряла? – Славя как всегда мило улыбнулась. – Зато в столовой, хоть с голоду не помрём.

– Ага, – тем временем я приблизилась на довольно опасное расстояние, чем смутила пионерку.

– Лен, что ты делаешь?

– У тебя такие голубые глаза, – я заглянула в них. – Жаль у меня не такие.

– Брось, – она засмеялась. – У тебя тоже красивые глаза.

– Славя, тебе ведь нравиться Семён? – Я подошла к кастрюле с столовыми предметами.

– Он милый, – она как-то странно хмыкнула.

– Милый, – подтвердила я. – Очень милый.

Среди множества столовых приборов я откапала вилку и начала вертеть её в руках, изредка поглядывая на Славю.

– А почему ты спрашиваешь?

– Да так, интересно стало, – я снова подошла к пионерке поближе. – Хочешь, поиграем в игру?

– В какую?

– Весёлую очень, – я широко улыбнулась. – Гляделки.

– Эх, какая же она весёлая, – Славя отмахнулась. – Ну, разве что время убить.

– Да, время.

Мы сели друг напротив друга и уставились глаза в глаза. Славя улыбалась, но через минуту улыбка её сползла, а глаза заслезились и задёргались. Я же смотрела на неё не шелохнувшись.

– Ой, Лен, – она махнула рукой и начала моргать. – Не мог…

– Можешь! – Рявкнула я и со всей силы всадила вилкой в её глаз.

Девочка взвизгнула и повалилась со стула, держась за рану, из которой в то же время засочилась вязкая тёмная кровь. От шока Славя не смогла вымолвить и слова, а лишь испуганно закричала.

– Давай, продолжим играть, – я села на неё сверху. – А ты говорила не весело.

– Лена! – Завопила она.

– А давай, пригласим Семёна поиграть, – я расхохоталась. – С ним-то, точно весело будет.

– Что ты сделала! – Славя бросилась в рёв.

– Ещё ничего, – провела вилкой по её лицу. – У тебя и второй глазик есть.

– Не надо! – Она упиралась руками.

– Не бойся, рано ещё, – вилка вонзилась ей в руку и пробив ткань, зашла довольно глубоко. – Мы ещё не закончили играть.

Славя каталась по полу в попытках вытащить из руки предмет, но всё бесполезно. Я окинула столовую в поисках ножа и очень скоро обнаружила его. Когда я снова уселась на Славю, она уже с трудом сопротивлялась.

– Мне так нравятся твои пальчики, – я пробежалась лезвием по фалангам. – Одолжишь пару?

Точный и сильный удар пришёлся по среднему с указательным пальцам и в мгновение ока отсёк их. Славя закричала что есть мочи и крик её вскоре перешёл на всхлипы.

– Ты хочешь кушать? – Я улыбнулась ей. – Давай я булочек принесу.

– Больно! – Вопила Славя. – Хватит!

– Ты что-то грустная, – я покачала головой. – Нужно улыбаться, Славя.

– Отпусти, пожалуйста!

– Улыбайся! – раздался хруст её носа. – Если тебя будут видеть грустной, ты никому не понравишься!

Девочка продолжала рыдать, биться в истерике и держаться за выткнутый глаз. Я схватила её за косы и подтащила к стене. Мне жутко не нравилось, что, Славя не радуется и я решила заставить её.

– Сейчас мы будем счастливы, – я подставила нож к уголку её рта. – Ты же хочешь быть весёлой?

Славя испуганно подняла на меня оставшийся глаз и стоило мне начать двигать нож, как раздался нечеловеческий вопль. Он, как и в прошлый раз перешёл на хрип вперемешку с каким-то рычанием.

На милом и румяном лице Слави заблистала ужасная улыбка, из которой ручьём заструилась кровь. Пионерка подобно Алисе начала мычать и ползать по полу. Она уже и забыла про выбитый глаз, вместо которого осталось красное месиво.

– Какая ты красивая теперь, – я снова прижала её к стене. – Только я всё равно хочу твой глазик.

Славя не успела даже возразить, я уже начала вдавливать её глаз, отчего та забилась в судорожном припадке.

– Не дёргайся! – Закричала я. – Сиди спокойно!

Когда и во втором глазу осталось лишь месиво, я довольно облокотилась на стену рядом с рыдающей Славей и удовлетворённо вздохнула. Через минуту хлюпающие звуки и мычание мне надоели, и я яростно вонзила нож прямиком в живот девочки.

– Жаль ты не успела булочек покушать, – оттряхивая руки от крови, кинула я. – Они тут вкусные

========== Глава III ==========

Я в ужасе очнулась. К своему удивлению, проснулась у столовой, как я сюда попала я не знаю. В глазах всё казалось мутным и нечётким, цветов я вовсе не различала. Вот теперь меня охватила настоящая паника. Я бросилась к выходу.

Мимо проносились домики пионеров, деревья, скамейки. Я выжимала из себя все силы, лишь бы побыстрее убраться отсюда, спастись. Я была почти у ворот, но под ногами что-то сдвинулось, и я со всей силы прокатилась по асфальту.

При падении я отчётливо услышала хруст. Я содрала всю кожу с колен, локтей и ладошек. При попытке подняться, лодыжка отозвалась жуткой, непереносимой болью. Я закричала что есть сил и схватилась за неё.

Из глаз вырвались слёзы, я не могла даже двинуть ногой, кожа горела, а солёный пот ещё больше обжигал полученные ссадины.

– Ты не куда не уйдёшь! – Закричал голос в голове. – Ты здесь сдохнешь!

– Я не хочу… не хочу…

– Ты сама виновата во всех своих проблемах! – Голос не переставал. – Теперь ты будешь платить!

Я с трудом доползла до ближайшей лавочки и взобралась на неё. Боль пульсировала уже по всему телу, меня колошматило из одной стороны в другую. Рука сама потянулась к пачке с таблетками и выдавила уже три.

– Кто ты без меня?! – Голос усилился в разы. – Тупая и никчёмная дура! Овца без пастуха! Тряпичная кукла!

Я физически ощутила, что кто-то хватает меня за шею и пытается задушить. Мне стало тяжело понимать, реально всё это или, нет.

– Ты никто! У тебя нет права жить!

***

Вокруг снова белые стены и раздающийся эхом, скрип висящей лампы. Я сижу на полу, но словно не могу управлять своим телом – руки, ноги двигаются без моей воли.

Вокруг какие-то странные предметы: плюшевый медведь по одну сторону, открытая плитка шоколада по другую, в руках я сжимаю тот самый «неправильный» телефон Семёна. Как-то всё ненормально.

Дверь в палату открывается и на пороге я вижу доктора, он что-то держит в руке и пугающе улыбается. За его спиной я вижу лицо Марии, она тоже холодно скалится.

Доктор подходит ближе ко мне и присаживается на корточки, сравнявшись со мной лицом, он начинает глупо разговаривать:

– Ну, что моя дорогая, как мы сегодня?

Я хотела что-то ответить, но язык меня тоже не слушался и вместо разборчивых слов, вырвалось пустое, неразборчивое мычание.

– Кажется, она рада Якоб Андреевич, – подала голос Мария.

– Выпьем таблеточку? – Он протянул мне препарат. – Давай, ам.

Доктор силком затолкал мне таблетку в рот и также насильно залил холодной воды. Большая часть содержимого стеклянного стакана вылилось обратно, я совершенно не контролировала собственное тело.

Мужчина погладил меня по голове и вернулся к медсестре, всучил ей стакан обратно, что-то прошептал на ухо, но расслышать я этого не смогла.

Я начала раскачиваться из стороны в сторону, кусать ногти, мычать в неуспешных попытках донести информацию до окружающих.

– Мария, можете идти, – доктор начал выводить её из палаты. – Нам с Леночкой нужно провести небольшую беседу.

Дверь в палату захлопнулась, и врач повернул ключ, заперев её окончательно. Он подошёл ко мне и снова сел, напротив.