Текст книги "Я останусь верен тебе (СИ)"

Автор книги: Cnyazhna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Рауль!!

Почему не ты спишь здесь, с ним?!! Почему не твоя фигура сейчас лежит на этих перинах, почему не ты улыбаешься ему ночами, почему не твое томное дыхание он слышит, когда дотрагивается до обнаженного тела человека, с которым занимается любовью?!

Почему, Рауль?!

Это ты, ты, черт подери, должен быть здесь, на месте этого глупого идиота в его комнате!!.

Почему же, Рауль?.. Почему ты отказался от него?..

А за окном светит луна. Такая холодная... мертвая...

Помнишь, Рауль, как мы вместе с тобой смотрели на нее ночами? Помнишь, как светились радостью наши лица?.. И Луна казалась живой оттого, что была символом нашего единства, нашей веры друг в друга и нашей безумной преданности друг другу...

Рауль... я ненавижу тебя, Рауль. Ненавижу.

Но люблю.

Как жаль... что наша Луна умерла... Что ты убил ее своей изменой.

Обрывки измятых фотографий синими клочками валялись на полу, постоянно привлекая к себе жгучее ненавистью внимание...

* * *

– Ты действительно думаешь, что это было хорошей идеей? – Майкл задумчиво провел рукою по переплетам книг в длинном, на полстены, шкафу.

Кабинет был погружен в полумрак, и лишь тусклые светильники дарили находящимся внутри людям едва различимый свет. Фирменная мебель со вкусом расставлена по просторному помещению. Окна плотно прикрыты тяжелыми шторами.

– Конечно, – откликнулся с другого конца кабинета старший отец Джона. – Во-первых, у него не останется сомнений, что его маленький мальчик ему изменил...

– Кажется, он и до этого так думал.

– В нем читалось сомнение, – пожал плечами Альфред. – А сейчас, вдоволь наглядевшись на этот компромат, он окончательно поверит в измену своего невинного омежки.

– Ты подлый интриган, мой дорогой.

В кабинете раздался приглушенный смех Альфреда.

Да, он долго ждал, пока подвернется подобный случай. Когда запах несостоявшегося омеги его сына изменится, и в семье этих двоих пойдет первый разлад. Дальше придумать все было просто: вернуть Джона и уверить его в том, что ему изменили. Заставить выждать некоторое время. А затем, дождавшись, когда нервы бедного брошенного омеги не сдадут и тот не попытается покончить с собой... Нельзя было дать омеге умереть: Джон бы мог заподозрить что-то. Поэтому Альфред поступил умнее. В последний момент омегу спасает незнакомец, и, пока идет их близкий контакт, фотограф делает парочку снимков этих двоих. А далее практически без редакции приносит их Джону. Наивный сынишка окончательно разочаровывается в «своем» омеге. А «таинственный спаситель» тем временем отговаривает омегу от жизни в этом городе. И увозит его куда-нибудь подальше...

Вот и все. Все гениальное просто.

– Я не подлый, Майкл, – хитро улыбнулся Альфред. – Я просто сообразительный человек, который хотел вернуть своего сына в семью.

Омега слабо усмехнулся, присаживаясь в кресло. В полутьме лицо сорокапятилетнего человека словно омоложалось. Пропадали морщины, и глаза блестели сильнее, источая яркий огонь жизни.

– А ведь эти двое действительно были чем-то большим, чем любовниками... – внезапно проговорил Майкл, в задумчивости подперев руку кулаком. – Джон так вдохновленно рассказывал мне о запахе этого омеги...

Альфа его оборвал:

– Любой омега хорошо пахнет... если покупает хорошие духи, – фыркнул он, присаживаясь на кушетку. – Тебе ли, Майкл, мне рассказывать о иллюзии термина «пара»? Нам ли не знать, что этот термин полностью абстрактен?

Омега на другом конце кабинета безразлично пожал плечами...

_________________

*Кажется, читатели уже наизусть заучили мою вечную просьбу в конце главы...*

Порознь.

Вину предков искупают потомки. /Курций/

Его звали Дориан. Ему было сорок шесть, и он жил в родном городе Рауля, работал грузчиком-перевозчиком, и приехал сюда за очередным заказом. На редкость он оказался добрым, отзывчивым человеком и даже согласился отвезти Рауля до своего города бесплатно, при условии, что тот больше не захочет покончить с собой.

Рауль согласился.

С тех пор прошло четыре месяца. Молодой омега уже успел вселиться в свою родную квартирку на самой окраине города, завести работу – пусть с невысокой заработной платой, но все же – продавца в магазине, а затем еще одну – уборщика в довольно большой торговой фирме. Рауль не был идиотом в этом плане. Он знал, что сейчас, пока еще есть время, нужно было заработать как можно больше денег. Потому что следующие два года работать с маленьким ребенком на руках будет невозможно.

Ребенком... это маленькое солнышко, день ото дня согревающее его душу, тихо спало у него под сердцем уже четыре месяца. За это время он порядком подрос и недавно даже начал шевелиться, словно напоминая о своем скором рождении.

Мое маленькое солнышко... Кроме тебя у меня никого не осталось. Совсем, совсем никого.

В семь лет умер мой младший папа, не выдержав издевательств старшего. Старший отец очень много пил и избивал нас с папой. Не знаю, да и не хочу знать, что однажды его сломало, но на протяжении всей моей жизни я могу вспомнить своего отца-альфу только бухим с бутылкой водки под боком. В девять лет, окончательно уйдя в запой, отец сдал меня в приют, а еще через полтора года его нашли мертвым в своей квартире. Алкоголь все-таки его добил...

В двадцать меня оставили четверо друзей из приюта. Напившись, они угнали дорогую машину какого-то чиновника, и, убегая от погони, попали в ужасную автокатастрофу, угодив под фургон.

В двадцать три ушел в воспоминания Джон... но он, в отличии от остальных, сделал мне подарок на прощание. И этим подарком оказался ты.

И знаешь, мой милый? – я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив. Вина, которую я ощущаю перед тобой, по-прежнему остается неизмеримой. Я никогда, никогда не смогу простить себя за то, что чуть не лишил тебя жизни. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы искупить свою вину. Я подарю тебе хорошую жизнь, мой маленький.

Пусть даже я практически ни на что не способен.

Так что сейчас потерпи, мой малыш. Ведь я постоянно ношусь по городу, жадничая денег на метро, таскаю тяжелые ведра с водой по тридцати шести этажному зданию фирмы, где работаю, мало сплю по ночам, продавая выпивку в небольшом ларьке на перекрестке... Извини, малыш, что не даю тебе отдохнуть в животике. Но я обещаю, что когда ты родишься, нам будет хорошо вдвоем.

Тебе будет хорошо. А я буду радоваться твоему счастью.

– ... Так, пиво... Ага, то. Так, ну дай еще покрепче чего... Это что, крепкое по-твоему?! Даже от лимонада сильнее прет, чем от этой херни, которую ты держишь в руках! Так... Ну и жвачку, вон ту! – молодой подросток лет четырнадцати показал пальцем на витрину. – Нет!! Нет, не то! Левее, еще левее. Да нет же, блять! Да, да вот эту.

Прикусив губу, Рауль положил на прилавок зеленую пластинку.

– Четыре доллара двадцать центов.

– А чего так дорого?!

Рауль скупо пожал плечами. Пацан, хмыкнув, выкинул деньги на прилавок и, взяв пакет с покупками, вышел из магазина.

Первый месяц Рауль наотрез отказывался продавать выпивку детям младше двадцати. За это его практически уволили, отказались выдать зарплату, а директор магазина доходчиво ему втер, что когда ты стоишь за прилавком – твое дело продавать, ни больше, ни меньше. Теперь Рауль просто молчал и продавал. Однако и расхваливать спиртное, как «посоветовал» ему директор, не собирался.

На второй месяц пришло безразличие, сопряженное с частичкой презрения. Он смотрел на этих подростков, строящих из себя незнамо кого, и тихо повторял себе, что его сын никогда не станет таким.

Его сын будет очень сильным и добрым человеком. Иначе никак.

Поверь, Джон... наш сын будет хорошим человеком. Я воспитаю его так, чтобы ты мог гордиться им.

Джон...

Знай, Джон, пусть ты даже и не слышишь меня сейчас: я все равно останусь верен тебе. Не смотря ни на что и ни на кого. Потому-что я люблю тебя. Потому что для меня нет, и не будет существовать альфы, кроме тебя.

Часы отбили без пяти шесть, когда в маленький магазинчик забежал Джек. Это был веселый малый с светящимися энергией глазами и хвостиком светлых волос. Можно сказать, единственный оставшийся у Рауля друг с приюта, который и помог ему устроиться на эту работу.

– Привет скучающим у стойки! – разнеслось по маленькому помещению. – Забираю у тебя эту почетную должность.

Рауль, как всегда, промолчал, слабо улыбнувшись. Поймав на себе взгляд товарища, Джек как-то съежился, пряча глаза, и нелепо проговорил что-то наподобие: «Мне так жаль...».

Странная реакция других людей на его взгляд уже практически вошла в привычку.

Рука коснулась живота. Как думаешь, малыш, почему все так реагируют на нас с тобой? Папа как-то неправильно себя ведет? Или это из-за того, что папа мало разговаривает с окружающими?

В любом случае не стоило рассуждать об этом сейчас.

Молодой омега второпях покинул ларек. Ровно в семь ему нужно было быть в торговой фирме.

* * *

– Мой дорогой, ну зачем же ты повел себя с ним так строго? – раздосадовано спросил Майкл, с грустью смотря на своего сына. – Николас был очень важен для нас: на его изящной шкурке висело восемь процентов акций.

Джон дернул плечом. Да, наверное, он все-таки погорячился. Однако вспоминать, как он намылил эту смазливую рожу своего муженька, было приятно чертовски.

– Будет знать, как строить глазки нашим клиентам, – скупо отрезал он, откинув голову в кресле.

– Ты забываешься, Джон, – раздался голос Альфреда. – Вспомни, как ты на коленях просил нас с Майклом разрешения вернуться в семью. Женитьба на Николасе была нашим условием.

– Но я выполнил условие, – криво усмехнулся альфа. – Как ты помнишь, наша свадьба была сыграна три месяца назад.

Майкл громко расхохотался, хлопая в ладоши. Альфред, чертыхнувшись, пошел наливать себе виски.

– Ты еще тот гаденыш, сынок, – сказал он после того, как оторвался от бутылки. – Теперь нас ждет твой громкий развод, последующий за этим суд, возможный раздел имущества и куча второстепенных проблем.

Джон безразлично пожал плечами. Да пусть хоть завтра Апокалипсис нагрянет – он будет рад тому, что эта крашеная шалава больше не будет тереться у него на глазах. За эти бедные четыре месяца он уже столького от этого омеги натерпелся, что громкий развод и суд казались ему цветочками.

Конечно, Альфред был недоволен. Конечно, все эти проблемы не шли на пользу бизнесу. Но все же теперь у него будет больше времени на работу и поменьше – на таких шлюшек, как Рауль или Николас.

Теперь у него будет работа, которая отвлечет его от душераздирающего прошлого.

Так пройдет три года...

_________________

*Эх, сегодня совместно с извечными просьбами об отзывах будут еще и слова оправдания...

Дело в том, что возможно автору придется замолчать и потянуть с продолжением на 2 недели, ибо завтра он уезжает туда, где Интернет, мягко говоря, не предусмотрен:-( Конечно, я постараюсь как нибудь выкрутиться, но... В общем, заранее прощу меня простить*

Диалог.

Хромой, бегущий по дороге, опережает того, кто бежит без дороги. /Ф. Бэкон/

– Ну что за омеги пошли? – тридцати восьмилетний Бен – образцовый омега и отец четырех детей разочарованно качал головой, смотря в сторону.

На его глазах разыгрывалась маленькая драма. Молодой омега лет двадцати-двадцати трех громко выяснял отношения со своим альфой (тот, как уже успели понять окружающие из брани младшего мужа, вовремя не приехал за их ребенком из детского садика и заставил омегу ждать). Альфа оправдывался тем, что его задержали на работе, да и вообще что он не обязан постоянно катать их на машине – пешком бишь тоже можно прогуляться.

И все бы ничего, кабы их маленький трехлетний сынишка тем временем не остался без надлежащего внимания. Теперь он с удовольствием измерял сапогами глубокие – по колено – лужи, громко смеясь и хлопая по воде руками.

Только тут непутевая пара, наконец, поняла, что за своими разборками окончательно позабыла про сына. Омега, громкой руганью сопровождая каждый шаг, понесся к луже, однако остановился перед ней, не решаясь измарать новые фирменные сапоги в грязной воде. На разъяренные крики: «Мелкий, да я тебя порву дома!! Ты какого туда полез?!» – малыш только сильнее заводился смехом, а на просьбы подобно: «Ну, иди сюда, малыш! Я тебе шоколадное яйцо куплю», – малыш отрицательно качал головой.

Лишь услышав за спиной грозный рык своего альфы, омега, скрипя зубами, медленно вошел в воду (она была ему где-то по щиколотку) и, схватив сына за руку, резко дернул, обрызгивая холодной грязной водой обоих...

– И не говори, Бен, – вздохнул Раян. – Шесть лет работаю воспитателем в детском саду, и за эти годы такого натерпелся, что папа не горюй, – он разочарованно махнул рукой. – Чего только не вытворяют эти омеги! Да какие из них отцы, если они даже со своими детьми толком заниматься не хотят? Ребенку по пять-шесть лет, а он не то, что толком читать не умеет, он половину букв выговорить не может.

Воспитатель, вздохнув, присел на лавочку. Бен сегодня никуда не торопился и давние знакомые решили поговорить, пока маленький бета Бена играл с ребятами из группы.

– Какой же ужас! – искренне возмущался Бен. – Дети – цветы жизни. И почему все современные омеги так мало уделяют времени своим крошкам?

Не на долго наступила тишина, а потом Раян задумчиво проговорил:

– А я бы не сказал, что все.

Бен проследил за взглядом товарища, направленного вглубь толпы на дороге. Видимо, Раян увидел папашу одного из детишек, за которыми он сейчас следил. Огражденная высоким забором территория садика со всех сторон была окружена торопящимися куда-то людьми, и определить, что к ним направляется какой-то родитель, не зная его в лицо, было практически невозможно.

Раян, оторвавшись от созерцания переполненной улицы, повернулся к другу.

– Посмотри на этих ребят, Бен, – воспитатель кивком головы указал на играющих ребят. – Как ты думаешь, из них никто не выделяется?

Бен неопределенно пожал плечами, смотря на играющих детей. Пестрящая всеми цветами радуги кучка ребятишек задорно играла на территории. Усмехнувшись про себя, мужчина попытался найти «выделяющегося» ребенка. Да, была тут парочка... Маленький омежка в куртке от «Prada» и ботинках от «Stoofy». А еще альфы-близняшки, одеждой копирующие себя так же, как и полностью одинаковыми лицами.

Свои предположения по поводу «выделяющихся» ребят Бен четно поведал Раяну, что, однако, того изрядно посмешило.

– Нет, Бен, ты меня не понял, – воспитатель отрицательно покачал головой. – Я говорил не про внешность и не про дорогую одежду, – он ненадолго замолчал, а потом продолжил. – Видишь вон того мальчонку в ярко синей шапке с пингвинами? В песочнице играет... Ага, в полуметре от него сидит еще один, в серенькой шапке без подвязок. Сориентировался?

Бен кивнул, и Раян продолжил:

– А вот теперь понаблюдай за этим мальчиком. Только повнимательнее.

Удивленно покосившись на друга, Бен пригляделся к сидящему в песочнице мальчику. На нем была недорогая, но теплая и практичная курточка, джинсы и черные резиновые сапоги с утеплителем.

Что ж, весьма продуманная одежда для такого времени года, как осень, отметил омега, и стал разглядывать мальчика дальше.

У него было миловидное... даже очень миловидное лицо: большие зеленые глаза и пышная охапка темных волос, вылезающих из-под шапки. Глаза привлекали к себе взгляд: такими умными и загадочными они казались, что рассматривая их, даже не верилось, что они принадлежат двухлетнему ребенку. Губки мальчика сложены в улыбку.

Бен обратил внимание на то, что делает мальчик. Сидя в песке напротив своего друга в синей шапке, он что-то ему воодушевленно говорил, одновременно наполняя мокрым после дождя песком небольшое ведерко. Так прошло некоторое время. Дополнив формочку, мальчик взял его в обе руки, а потом, резко перевернув, поставил на землю и постучал по крышке, после чего медленно поднял ведерко вверх.

На песке остался аккуратный куличик.

Мальчик в синей шапке захлопал в ладоши, протягивая руки к ведерку. Тот протянул ему его и побежал в сторону, туда, где не поделили резинового котенка двое ребят. Не обращая внимание на то, что они были старше него практически вдвое, он что-то рассерженно заговорил им своим высоким детским голосом.

Бен уже думал бежать вмешаться, потому что маленького примирителя сейчас, вероятно, те двое разорвали бы в клочья. Однако страшные мысли мужчины оказались пустыми. Понурив головы, оба мальчика виновато смотрели на карапуза напротив, а потом один из них протянул ему котенка...

– Невероятно, – обескураженно пробормотал омега.

– Я тоже так думал поначалу, – кивнул Раян. – Сейчас привык. Этот мальчик здесь всего полтора месяца, в яслях еще, а его все дети слушаются, словно он школьник. Да куда там школьник! – Раян пару раз щелкнул пальцами, подбирая слово. – Как взрослый. Да, именно как взрослый.

Карапуз в серой шапочке улыбнулся, сжимая в ладошках резиновую игрушку.

– Думается мне, что когда этот маленький альфа подрастет, он будет знаменитым человеком, – протянул воспитатель. – А знаешь, почему он уже сейчас такой? Потому что его отец следит за ним.

– Отец?

– Да. Он один живет один с сынишкой и еле-еле сводит концы с концами. Живет впроголодь, ходит в обносках, много работает, мало ест... Жаль его, – воспитатель прикусил губу, поплотнее затягивая на шее шарф. – Ему ведь совсем недавно двадцать шесть исполнилось – мальчишка еще совсем.

– Даже не верится, что у таких людей могут вырастать нормальные дети. Обычно в подобных случаях на них полностью забивают.

– Я еще не сказал, что этот случай – исключение?

– Вероятно, ты намекал на это.

Наступила пауза, после чего внезапно заинтересовавшийся всем этим Бен продолжил:

– А родители этого парня куда смотрят? Или им совсем наплевать на сына и внука?

– У него нет родителей: говорят, они погибли в автокатастрофе еще много лет тому назад.

– А старший отец?

– Этого не знаю. Ходят слухи, что альфа здорово над ним поиздевался, и потом бросил. Но лично я в это не верю: будь все именно так, и парень скорее всего просто сделал бы аборт. А тут видишь как... все ради этого ребенка.

К трем играющим с котенком мальчикам подбежал еще один и, ухватив за руку все того же мальчонку в серой шапочке, потащил в сторону домика, где играли еще двое ребят.

– Запутанная тут история, – сделал вывод Раян, провожая взглядом пробегающую мимо фигуру в серой шапке. – Но сам я тем парнем восхищаюсь. А вот, кстати, и он.

Железная калитка заскрипела, открываясь. У забора стоял человек лет... тридцати. Двадцать шесть Бен ему бы не дал. Лицо уже сейчас покрыто сетью морщинок, тусклые зеленые глаза блеклы, как и застиранная, вылинявшая от старости одежда. Под веками синяки от долгих недосыпов. Бледные губы обветрены, подобно рукам без перчаток. В былом каштановые волосы на треть седые. Фигура ссутулена, шаги шаркающие...

И неожиданно, сделав всего один шаг в сторону садика, лицо человека преобразилось улыбкой. Счастливой улыбкой. Взгляд его был направлен в сторону сына, который побежал ему навстречу сразу же после того, как увидел.

Ветер донес радостный крик мальчика: «Папа!».

– Я хочу верить, что эти двое всегда будут вытягивать друг друга, – высказался Бен.

Раян кивнул, вставая с лавочки и направляясь в сторону Рауля. К тому времени, как он дошел до него, мальчик уже был на руках отца, сильно прижимаясь макушкой к его щеке и что-то тихо прошептав ему на ухо. Омега шире улыбнулся.

– Николас сегодня прекрасно занимался, – сказал Раян. – Удивительно, что уже в два с небольшим года он может рассказать мне практически весь алфавит.

– Он очень хочет поскорее научиться читать, – объяснил омега, кивнув в знак приветствия. – Ему уже надоело, что папа засыпает на самом интересном моменте в книжке.

Раян добро усмехнулся, прощаясь с небольшой семьей до завтра. Он тоже верил, что они будут помогать друг другу в течение всей жизни. Он тоже хотел верить, что эти двое не сломаются.

* * *

(Да уж, даешь резкий переход на POV...)

Они, не торопясь, брели домой. Он, сильно сжимая его маленькую ручонку в своей ладони, и его малыш, послушно топающий за ним по тротуару в маленьких сапожках.

Две пары ног.

Они практически не разговаривали, однако молчание меж ними не было тяжелым. Зачем говорить, если ты и так понимаешь человека? Без единой фразы, без единого слова...

– Папа, – малыш посильнее сжал руку, привлекая его внимание.

Рауль посмотрел на сынишку. Его маленькая ручонка была протянута в сторону вывески недавно вышедшего в прокат мультфильма.

– Ты хочешь мультик, Никко?

Мальчик утвердительно кивнул. Его личико горело искренней надеждой на положительный ответ папы.

Интересно, сколько стоят билеты? И что ему предстоит сделать, чтобы заработать на них денег?

– Никко, я... – говорить «нет» не хотелось – он и так очень редко говорил своему малышу «да». – Хорошо, я обязательно что-нибудь придумаю.

Николас улыбнулся.

За эту улыбку Рауль готов был на все.

Николас... вопрос о том, как называть ребенка, у Рауля никогда не стоял. Если Джон посчитал, что тот Николас подходит ему лучше, чем он, значит тот омега действительно был лучше. А если так... то их с Джоном сын заслуживал именно такое имя.

– Я люблю тебя, папа, – мальчик прижался щекой к его руке.

Видишь, Джон... еще не все потеряно. Пусть ты и далеко, твоя частика по-прежнему говорит, что любит меня.

– И я тебя, – нежно проговорил Рауль, присаживаясь на корточки. – Я всегда буду с тобой, мой маленький...

– Я не маленький! – смешно замотал головою мальчик.

– Хорошо, мой большой, – улыбнувшись, поправился Рауль. Глаза мальчика засверкали от радости.

Эй, Джон... тебе было бы интересно узнать, что у тебя растет такой сын? Почему-то сейчас мне кажется, что тебе было бы все равно. Возможно где-то там, в городе, который когда-то был нашим, а стал твоим, у тебя растет сын от другого человека.

Почему это больше не мешает мне спать по ночам?

Все проходит... Интересно, ты по-прежнему ненавидишь меня? За эти три года многое поменялось. Возможно, и ты изменился. Интересно, какой ты сейчас? И почему, всякий раз вспоминая твое лицо, я вижу чужого омегу в твоих объятиях?

Джон... ты счастлив?

– ... Пап, – Николас посмотрел на отца. – Ты холоший.

Слова мальчика согревали промерзшее в холодных вечерних сумерках тело.

Знаешь, Джон, что бы ни придумала судьба, я буду вечно тебе благодарен. Ведь именно ты подарил мне это маленькое солнышко, которое одним своим существованием превращает мой мир без чудес в сказку...

Всего лишь недоразумение.

Два величайших тирана на земле: случай и время. /И. Гердер/

– Никко заснул?

– Да, спит как ангел. Сегодняшняя прогулка вымотала его сильнее обычного. А еще он попросил меня сходить с ним в кинотеатр.

– И ты ему, как всегда, пообещал это?

– Конечно.

Косая усмешка человека напротив. Они вдвоем сидели за столом на кухне и дружно хлебали чай из пакетиков. Лампочка над потолком дарила скудный свет, и все предметы в комнате казались темнее обычного. В раскрытое настежь окно то и дело заносился холодный воздух, где-то внизу то и дело мелькали красные с желтым огоньки от проезжающих там машин.

Рауль, обхватив обоими руками кружку, забрался на табуретку с ногами.

– Ты останешься на ночь?

– Да, наверное, – через некоторое время раздался ответ. – Ты ведь не против?

– Нет, ни в коем случае, – Рауль устало улыбнулся, смотря на гостя. – Если хочешь, можешь вообще переселяться к нам, Джек.

– А тесновато не будет?

Рауль удивленно приподнял бровь, и тот пояснил:

– Когда ты, наконец, встретишься со своим альфой и будешь приглашать его вечером на чашечку чая? А-а-а?

Молодой отец только искривился, едва заметно нахмурившись. И это очень заинтересовало его друга, ведь раньше Рауль только рукой на эти слова махал. Неужели наконец-то что-то у него изменилось?

– Рауль?

– Да?

– У тебя кто-то есть, так?

– Почему ты так думаешь?

– Интуиция.

– Она тебя подводит, очень жаль.

Рауль, раздраженно встав со стула и помыв свою кружку, поставил ее на полочку и направился в комнату, где спал Николас. Малютка-альфа, сжавшись на диване калачиком, тихо сопел, приоткрыв ротик.

Глубоко вздохнув, омега провел кистью руки по черным волосам, присаживаясь рядом.

Эх, Никко, сегодня мы действительно попали с тобою в ужасно глупую ситуацию...

Они просто гуляли, как всегда, когда мальчик внезапно спросил своим серьезным детским голосом:

– Папа, а почему только ты?

Удивленно посмотрев на малыша, Рауль переспросил:

– «Только я»?

– Ну, это... – мальчик немного помолчал. – Где еще один папа?

Рауль прикусил губу, отведя взгляд. Сердце противно екнуло. Да и чувство вины, что он до сих пор ничего не рассказывал Николасу про его старшего отца, до сих пор не давало покоя.

Но что ему ответить?

– Он... – слова застряли в горле. – Он уехал, Никко.

Мальчик прошелся по отцу подозрительным взглядом.

– А сколо папа велнется?

Хорошие у тебя вопросы, малыш... Хотел бы я сам знать на них ответ.

– Он уже едет, дорогой. Очень скоро вы с ним познакомитесь.

– Плавда? – глаза маленького альфы счастливо заблестели.

Ты гадкий наглый врун, Рауль.

– Да, правда.

И вновь счастливая улыбка озарила лицо мальчика.

– А какой он?

– У него серые глазки и черные волосы.

– Как у меня?

– Да.

Не на долго Николас замолчал, по задумчиво приставив пальчик ко рту. Его лицо выражало серьезные раздумья.

И в такие моменты он очень напоминал своего старшего отца.

– И он сколо-сколо плиедет? – вновь переспросил он вдруг.

– Да, – твердо соврал омега. На конец предложения так и рвалось поставить слово «наверное».

– Тогда...

Николас обескураженно обернулся по сторонам... и, внезапно ухватив отца за руку, что было сил ринулся вперед, по многолюдному тротуару, налетая на прохожих, получая от них тумаки, но не останавливаясь. Рауль недоуменно поспевал за ним, искренне не понимая, что послужило толчком для столь неожиданных действий сына.

А они все бежали куда-то вперед, по ставшим незнакомым для Рауля улицам. Мимо домов, стоящих на парковке машин, высоких домов и закутанных в синтипоновые куртки прохожих.

Они бежали. Бежали долго и беспорядочно, пару раз делая круги на одной и той же улицей. На лбу Николаса выступил пот, он тяжело дышал, раскрыв рот, но и не думал останавливаться.

Так думал Рауль, пока в какой-то момент не налетел на сынишку, едва не сбив с ног обоих.

Омега посмотрел на Николаса. Взгляд мальчика был направлен на маленькую группку людей, вылезающих из джипа. Их было трое. Веселый омега с полупустой бутылкой от двухлитрового лимонада, и двое альф: один – высокий и стройный – доставал с заднего сиденья гитару, и другой – в приспущенных солнечных очках (странно, зачем? на дворе осень) – потягиваясь, вылезал из кресла водителя.

Николас, счастливо взвизгнув, посмотрел на Рауля, а затем вытянул ручку и пальцем указал на этого «третьего».

– Папа!!

Рауль поперхнулся.

К этому времени людей на улице было уже не очень много, и громкий голос мальчика, казалось, был слышен по всему кварталу. Компания озадаченно уставилась на сияющего от радости ребенка и покрасневшего омегу рядом. Новоявленный «отец» огорошено переводил взгляд с Рауля на Николаса и обратно, явно припоминая, был ли у него когда-то роман с этим парнем.

Так прошло где-то полминуты, а затем омега громко расхохотался, едва не выронив из рук лимонад.

– Диего, м-м-мать... у тебя что, реально через раз новый омега под одеялом?!. Молодец, вот и напрыгался!.. – говорил он через смех, придерживаясь рукой за дверь джипа.

Николас меж тем, ухватив ошарашенного Рауля за руку, целенаправленно потащил его вперед.

– Вот он и плиехал, папа! – услышал омега словно откуда-то издалека. – Тепель вы вместе!

Тут альфа, наконец, очнулся. Запустил руку в длинные черные волосы и долго чесал в затылке. Открыл рот, чтобы что-то произнести. Закрыл. Пострелял глазами на окружающих его людей. Снова открыл рот, на этот раз заговорив:

– Слушай, парень, я... Ну, в общем, того. Ну... Блин, я не знаю, как такое могло получиться, я реально предо... Млять... Я честно не хотел!..

– Все хорошо, папа! – оборвал его Николас. – Главное, что мы с папой тебя нашли и тепель будем жить все вместе!

У бедного альфы в этот момент, кажется, действительно чуть припадок не случился...

– Никко! – наконец вернулся к Раулю дар речи. – Да что же ты делаешь?!

– Я нашел папу! – мальчик весело посмотрел на отца. – Ты же сказал, что он сколо приедет!..

Долго пришлось объясняться с людьми, что произошла ошибка. А еще дольше пришлось объяснять Николасу, что не всех альф с черными волосами, серыми глазами и машиной можно принимать за пап, что, к сожалению, того порядком расстроило.

Однако...

Этим днем Рауль понял одну очень важную вещь: его сын хочет, чтобы у его папы кто-то был.

И это желание он, похоже, выполнить будет не способен.

Случай.

Что такое циник? Человек, знающий всему цену, но не знающий ценности. /О. Уайльд/

Сердце может прибавить ума, но ум не может прибавить сердца. /А. Франс/

– Мистер, не кажется ли вам, что уже хватит? У вас через семь часов намечается важная поездка.

– Иди нахрен.

– Мистер, завтрашний день очень важен для нас.

– Кажется я уже сказал, куда тебе идти?

– Мистер, я считаю...

– Да мне плевать, что ты там считаешь! – взбесившись, заорал на все помещение Джон, подхватывая с барной стойки бутылку и закидывая ее в окончательно доставшего его прислугу. – Работать надоело?! Трахну и уволю!

Еле-еле уклонившийся от бутылки омега нервно сглотнул.

Джон устало привалился к покрытию из красного дерева. В баре было как минимум шестьдесят сотрудников, решивших отдохнуть после работы, однако никто из них не рисковал вмешаться.

Все знали, что усталого босса лучше не бесить. Хотя бы оттого, что за это они могли лишится места и чести.

Джон, подхватив со стола бокал с виски, сделал глоток. Отвратительно-приятный вкус… и вот уже приятное тепло разливается по телу, согревая.

Не верилось, что вот так, согреваемый этим противным теплом спиртного, он живет уже три года. И ничего не поменялось за это время, разве что старина Альфред окончательно изжил свою печень и покинул этот мир на радость всем секретаршам и Майклу, который через неделю притащил к себе в кровать молоденького паренька лет двадцати.

Пройдет еще лет пятнадцать, и Джон повторит судьбу старшего отца. Ничего необычного. И ничего больше не хотелось кроме этой дрянной бутылки с выпивкой. Ну… разве что кокаина.

Черт, он скоро реально подсядет…

Джон, покачиваясь, встал из-за стойки и направился к выходу. Что бы не трещал над его ухом этот идиот-омежка, он был в чем-то прав. Завтра ему предстояло съездить в соседний город и намылить шкуру одному идиоту из его компании, по вине длинного языка которого за Майклом начали охотиться папарацци. Видите ли, тот предпочитает малолеток… Ну и что? Подумаешь, не достигли совершеннолетия? Теперь из-за всего этого его младший отец лишний раз пытается не светиться и практически вся компания легла на его, Джона плечи.