Текст книги "Не было бы счастья...(СИ)"
Автор книги: Cliodna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
7.
Томас проснулся от луча солнца, нагло скользнувшего по его лицу. Он попытался отвернуться, но в тот же момент почувствовал, что падает. Протерев глаза, он огляделся, вспоминая, почему он спит в библиотеке, и события прошедшего вечера всплыли в его сознании. Тревожно взглянув на часы, он с ругательствами вскочил на ноги – было уже десять утра, а это значило, что Билл, которого он запер в сарае, провел там уже больше одиннадцати часов.
«Ну, он же не на улице остался» – успокаивал сам себя молодой человек. У Трюмпера не было намерений запирать мальчишку на всю ночь, он рассчитывал продержать его часик в этом сарае, а потом отвести в спальню и несколько раз тр*хнуть, чтобы у Билла выветрились последние сомнения в том, кому он принадлежит. Но алкоголь сыграл с Томасом злую шутку – мужчина отключился до позднего утра.
Томас шел по саду, замечая, как погнулись ветки некоторых деревьев, насколько сильно намокла земля, хлюпающая под его ботинками. «Ничего себе, какая гроза была ночью. А Билл сидел в это время в каменном мешке… Один». Эти мысли заставили Тома прибавить шагу, и уже через минуту он был у сарая.
– Билл.
Ответа не последовало, но мужчина в общем то и не ждал, что мальчишка заговорит с ним. Он открыл дверь и заглянул внутрь, и увиденное на секунду парализовало его – бледный растрепанный юноша лежал на земле в неестественной позе, его ладони и пальцы были в крови, а возле лица копошилась толстая крыса. Преодолев оцепенение, Том ворвался в сарай, сходу подхватывая тонкое холодное как лед тело на руки.
-Билл! Билл!
Юноша не реагировал, его глаза были плотно закрыты, а руки безжизненно повисли. Том похолодел – может быть, юноша был уже мертв.
– Нет, нет, ты не можешь умереть – с этими словами он почти бегом направился к дому, стараясь не сильно тревожить обмякшее тело в своих руках.
Том осторожно положил юношу на кровать и тут же принялся искать пульс. Почувствовав ровное слабое биение под своими пальцами, мужчина выдохнул и принялся стаскивать с замерзшего парня одежду. Раздев его донага, Том закутал худое тело в два одеяла и принялся искать свой сотовый телефон. Биллу был необходим врач.
– Анна! Роза!
Когда никто не откликнулся, Том вспомнил, что вчера он отпустил всю прислугу по домам на два дня. Кроме него и Билла в доме никого не было. Чертыхнувшись, Трюмпер все-таки нашел сотовый. Единственный, кому он мог позвонить в такой ситуации, был Густав Шеффер, его старый друг и потрясающий врач.
– Густав! Привет… Да, знаю… Густ, у меня проблема! Ты можешь приехать? В загородном доме. Хорошо, жду.
Он отключил вызов и присел на кровать рядом с юношей. Дотронувшись до его руки, мужчина почувствовал, что она совсем холодная.
– Что же делать?...
Он подхватил невесомое тело на руки и направился в ванную, и уже через несколько минут погрузил Билла в горячую воду. Том взял мягкую губку и, едва касаясь, стал смывать с лица и тела юноши пыль и грязь. Увидев, что кожа мальчишки стала розовой, он вытащил Билла из воды и насухо вытер огромным махровым полотенцем. Не теряя ни мгновения, чувствуя, что юноша снова начал замерзать, Том вернулся в спальню и уложил Вильгельма на кровать, укутывая в два пуховых одеяла.
– Том! – послышался крик с первого этажа.
Трюмпер выглянул за дверь и крикнул другу:
– Густ! Я в спальне!
Через минуту в комнату вошел крепкий светловолосый парень, держащий в руках небольшой чемоданчик.
– Том, что случилось?
Трюмпер отошел в сторону, указывая на кровать. Густав подошел ближе и ахнул.
– Билли? Том, что ты сделал с несчастным ребенком?! Что он вообще делает в твоем доме? – Казалось, еще мгновение, и врач бросится на Тома. Трюмпер опешил от новости, что его друг знаком с Вильгельмом.
– Он здесь живет. Со мной.
Густав пораженно выдохнул, хотел что-то спросить, но врач в нем победил, и он снова повернулся к больному.
– Что с ним произошло?
– Я не знаю, вероятно, переохлаждение. Он провел ночь почти на улице – глухо ответил Том. Густ прожег его яростным взглядом.
– Ладно, разберемся – молодой врач раскрыл худое тело и зашипел от злости.
Томас впервые посмотрел на открывшуюся картину как будто со стороны – на белых простынях лежал болезненно худой юноша, бледный, сквозь тонкую кожу можно пересчитать каждое ребрышко. На левом предплечье расползлось фиолетовое пятно, с четкими следами пальцев, и Том вспомнил, как безжалостно сжимал нежную кожу. Бескровные губы были приоткрыты, выпуская горячее прерывистое дыхание, с легкими хрипами. Еще не высохшие волосы разметались по подушке, придавая бледному лицу еще более изможденный вид. Длинные белые пальцы кровоточили, кожа на ладонях была содрана, а на запястьях было несколько довольно глубоких порезов. Том опустил взгляд ниже и наткнулся на уже побледневшие синяки на ногах и бедрах юноши.
«И в этом виноват только я. Из за меня этот мальчик сейчас беспомощно лежит на кровати, не в силах даже открыть глаза» – внезапное осознание своей собственной жестокости так поразило Тома, что его едва не вырвало от омерзения, и слова своего друга Том услышал, как будто сквозь толщу воды.
– Том, выйди.
– Но…
– Том, выйди, я тебя прошу – напряженно сказал врач – Мы потом обязательно поговорим, а сейчас не доводи до греха...
– Я буду ждать в коридоре – Трюмпер кивнул и вышел за дверь.
Через полчаса он уже не находил себе места, расхаживая из конца в конец по коридору и все время кидая тревожные взгляды на запертую дверь спальни. Услышав щелчок, он мгновенно подлетел к вышедшему из комнаты Густаву.
– Как он?
– В норме, насколько это возможно в такой ситуации – врач не смотрел на него. – Нам нужно поговорить.
– Да – Том уже понял, что от объяснений ему не уйти – Пойдем в библиотеку.
Оказавшись в дышащей спокойствием комнате, Густав первым делом налил себе немного коньяка и залпом отправил в рот, а потом, все так же не выпуская пустого стакана из рук, отвернулся к окну.
– Я буду задавать вопросы, и я рассчитываю, что ты не станешь мне врать. Ты изнасиловал Билла. Это не вопрос – предотвратил он попытку Тома что-то сказать. – За тебя мне все сказали синяки на его теле. Меня интересует вот что, как этот мальчик вообще оказался в твоем доме? Насколько я знаю, последние годы он жил в Женеве.
– Он приехал чуть больше двух недель назад – глухо ответил Трюмпер – Мы познакомились в Лондоне, а потом он приехал ко мне…
– Я, кажется, просил не врать – остановил его друг.
Том понял, что ему придется рассказать ему правду. Тяжко вздохнув, он принялся пересказывать Густаву события последнего времени – про шантаж, про требования о публичном романе, о своих намерениях попытаться обхитрить Йорга. Умолчал он только о фактах, которыми его шантажировали, и не поведал некоторых интимных подробностей об их отношениях с младшим Каулитцем.
Шеффер долго молчал, но потом все же сказал:
– Как он оказался здесь, мне понятно. Но, скажи мне, друг любезный, зачем ты изнасиловал мальчика? И как получилось, что он заработал воспаление легких?
Том не знал, как рассказывать старому другу такие подробности, как неудавшаяся первая ночь, поэтому ограничился замечанием, что как такового изнасилования не было, просто в какой-то момент он не смог себя контролировать, но такое произошло всего раз. А потом рассказал о случившемся вчера вечером. Густав слушал, все так же не отходя от окна, заставляя Тома созерцать только его напряженную спину.
– Значит, ты, приревновав его, выкинул Билли на улицу? – замороженным ничего не выражающим голосом переспросил врач.
– Нет. Я запер его в старом сарае, а сам напился и уснул в библиотеке, так что нашел я его только утром – теперь, рассказывая все это, Трюмпер понимал, насколько нелепо, а главное, неоправданно жестоко он поступил.
Едва он закончил, как Густав резко повернулся и со всей силы врезал ему в челюсть, заставив упасть на пол.
– Ну ты и сволочь, Трюмпер – прошипел врач – Как ты мог запереть Билла в темном каменном мешке?! Хочешь, чтобы парень опять попал в психушку?
– Опять?... – Томас все так же лежал на полу, не делая попыток подняться, но последние слова заставили его вскочить на ноги. – Что ты имеешь ввиду?
Шеффер недоверчиво прищурился, глядя другу в глаза, но, поняв, что Том действительно не понимает, о чем речь, немного успокоился.
– Это долгий разговор. Давай, налей нам еще виски, и я тебе кое-что расскажу о мальчике, над которым ты так поиздевался.
Молодые люди устроились на диване, поставив рядом на небольшой столик бутылку и стаканы.
– Билл попал в психиатрическую больницу в состоянии шока, когда ему было пятнадцать – начал врач. – Я в это время как раз проходил практику, меня взял ассистентом один из лучших врачей Германии, герр Фрайдерман, который и стал лечащим врачом Вильгельма – Шеффер сделал небольшой глоток виски и поморщился. – Видишь ли, мальчик стал жертвой конкурентов своего отчима. Они похитили Билла, чтобы попытаться шантажом добиться от Йорга Каулитца каких-то там действий, каких именно я не вникал, конкретнее сказать не могу. Но это особо не важно. Они отвезли мальчика в заповедник северу от Берлина и заперли в подвале старого домика, в котором когда-то останавливались лесничие. Но похищение было не самым страшным, что случилось с Биллом. Эти ублюдки вышли на контакт с его родителями, договорились о встрече, но по дороге к назначенному месту они попали в какую-то аварию, и погибли на месте. Ужас состоял в том, что кроме них никто не знал, где находится Вильгельм. Тогда его искали все службы страны, а помог счастливый случай. Его нашел какой-то отряд ученых, которые в заповеднике исследовали то ли птичек, то ли каких зверей, не помню…
– А дальше – хрипло спросил Том.
– А дальше… – врач невесело усмехнулся – понимаешь, Том, его нашли, конечно, но только это произошло на восьмой день после похищения. И все эти восемь суток Билл провел совершенно один в темном подвале со связанными руками, мальчик пил тухлую воду и пытался не спать, чтобы его не сожрали голодные крысы – Густав одним махом опрокинул в себя оставшийся в бокале алкоголь, а потом налил себе еще порцию.
– Сначала он провел месяц в обычной больнице, его лечили от сильнейшего воспаления легких и от истощения. Его физическое здоровье не вызывало опасений, все таки молодой организм справился, а вот его психическое состояние… Когда его привезли в психиатрию, он вообще не реагировал на окружающий мир. То есть, он сам ходил, ел, мог что-то рисовать, но на вопросы и действия окружающих не отвечал. Герр Фрайдерман обследовал его и вынес вердикт – Билл просто не хочет возвращаться. После всего случившегося, его организм старался оградить психику от внешнего воздействия. Потребовалось два месяца, чтобы вытащить Билли из его скорлупы, а еще два – чтобы он снова заговорил, и вообще более-менее вернулся к нормальной жизни. Когда Каулитц выписывался, его состояние все еще было не очень стабильным, но доктор Фрайдерман все-таки пошел навстречу его отчиму и разрешил отправить парня в эту зарубежную школу при условии, что и там Билл будет находиться под наблюдением врача.
– Боже… Густ…. – Том выпустил из руки стакан, не заметив, как по обивке и ковру потекла темная жидкость – И теперь, после того, что я сделал…
– Да – жестко ответил друг – После всего этого тебе остается только молиться, что Билл все же откроет глаза и не впадет опять в психический анабиоз. Потому что в этот раз вытащить его будет куда сложнее, а может, и вовсе невозможно.
Густав видел, что до его друга наконец дошло, что он натворил, и это вселяло в доктора надежду, что мужчина осознает свои ошибки и сможет их исправить.
– Я вколол ему сильные антибиотики и жаропонижающее – Шеффер достал из кармана блокнот и начал что-то быстро писать – Лекарства я оставлю, уколы ты делать умеешь, вот тебе дозы и расписание инъекций, еще оставлю успокоительное. Только его коли в самом крайнем случае, оно довольно сильное и имеет много побочных эффектов, так что осторожнее.
– Ты уходишь? – Томасу очень хотелось, чтобы друг остался с Биллом на ближайшие сутки.
– Да, у меня через три часа начинается дежурство в клинике, так что надо уже ехать, мне еще в город возвращаться – Густав заметил, насколько Том растерян – Да не переживай, все под контролем, Биллу уже скоро станет лучше. Как только он придет в себя, позвони мне, хорошо? Все, мне пора, такси ждет – врач поднялся, оставив лист на столе – Иди к Биллу, я сам найду дверь. Все, друг, удачи.
Еще минуту после ухода Шеффера Том просидел на диване, но потом быстро поднялся и отправился в спальню, не забыв прихватить написанные Густавом инструкции.
Билл все так же лежал на спине, только иногда поворачивал голову, хрипло выдыхая и покашливая. Том сел на постель рядом с мальчиком и принялся легонько перебирать его волосы, наблюдая за тем, как иногда нервно трепещут темные ресницы.
У Трюмпера не укладывалось в голове, что такой хрупкий, слабый Билл, на самом деле пережил такое, с чем далеко не каждый в состоянии справиться. Он по кусочкам собирал картину жизни юноши – отчим, который издевался над ним, учеба вдали от матери и сестры, единственных близких людей, похищение и болезнь, а теперь еще и вся эта история с фиктивным романом. Огромное чувство вины грызло молодого мужчину, он задавал себе единственный вопрос: как можно было заставлять расплачиваться за чужие ошибки такого чистого человека, как Билл. Ведь Том с первой встречи знал, чувствовал, что юноша непричастен к делам отчима, однако, все равно не изменил своих планов.
«Зачем? Почему я так поступил?» – эти мысли не давали ему покоя. – «Только потому, что хотел его? И перед этим желанием меня уже ничего не могло остановить…».
Весь день Томас просидел у постели юноши, несколько раз обтирал его лицо влажной тканью, сделал несколько уколов, хотя ему было невыносимо втыкать в хрупкое тело острые иглы. Благо, Вильгельм все еще находился под действием снотворного, поэтому ничего не чувствовал. Под вечер Тому стало казаться, что из дыхания мальчика исчезли хрипы, он задышал свободнее, а его состояние из полузабытья перешло в спокойный целительный сон. Ближе к полуночи Трюмпер позвонил Густаву.
– Температура повышенная? Хрипы есть?
– Нет, я только вот мерил, жара у него нет. Дышит вроде тоже ровно.
– Хорошо, значит, лекарства помогли. Часа через четыре сделаешь Биллу еще один укол, последнюю дозу антибиотика я введу ему завтра. Если снова будет жар, звони мне немедленно.
– Спасибо, Густ.
Вернувшись в спальню, Том увидел, что Билл сбросил с себя одеяла и уже начал замерзать. Юноша все еще был обнажен, и мужчина подумал, что, когда Билл придет в себя, это может заставить его волноваться, поэтому Томас нашел в вещах юноши какие-то тонкие спортивные штаны и одел их на стройные ножки. Потрогав ступню Билла, Том покачал головой – она была ледяной, и мужчина тут же достал свои теплые шерстяные носки, и немного улыбнулся, когда небольшие ступни Билла практически утонули в них. Трюмпер снова укутал Вильгельма в одеяла и присел на кровать, намереваясь всю ночь наблюдать за его состоянием. Билл был все еще немного бледным, но в принципе, больным не выглядел. Том пользовался возможностью хорошенько разглядеть своего мальчика, не боясь, что его взгляд встретится с настороженными карими глазами.
Его Билл казался немного сказочным – такими рисуют прекрасных принцев на иллюстрациях к детским книжкам, как правило, внешностью эти герои ничуть не уступают принцессам. Вот и у Билла было такое невероятно красивое лицо, что с первого взгляда невозможно было определить, принадлежит оно мужчине или женщине. В то же время с мягкими линиями губ и носика соседствовал волевой подбородок, говоривший о сильном характере своего владельца, брови вразлет, делающие его огромные глаза немного кошачьими. Том вспомнил, как в детстве читал знаменитую трилогию о Кольце Всевластья, его тогда до глубины души поразили эльфы – совершенные создания, нечеловечески прекрасные. Юный Томас тогда спрашивал у матери, на кого эти мифические создания могут быть похожи. Симона смеялась и отвечала, предлагая в качестве кандидатов разных знаменитостей. Но Томас не соглашался, веря, что эльф должен быть не просто красивым, а… волшебным, завораживающим. И вот теперь у него в постели лежит самый настоящий эльф – но только не дивный персонаж волшебной истории, а просто мальчик из плоти и крови. И все же, Том не в ком не видел столько волшебства, как в Билле. Детская мечта сбылась, наполняя душу Томаса каким-то совершенно немотивированным восторгом. Вот уж, действительно, не было бы счастья…
Осторожно устроившись на второй половине кровати, мужчина повернулся на бок, оказавшись лицом к лицу с юношей. Томас еще долго любовался спящим созданием, не решаясь и на секунду отвести взгляда от этой картины, и сам не заметил, как постепенно погрузился в сон.
Том проснулся от того, что что-то мягкое ударило его по лицу. Сев в кровати, мужчина пытался разглядеть в темноте, что произошло, но тут до него донесся тихий всхлип. Глаза немного привыкли к отсутствию света, и мужчина смог разглядеть, что соседняя половина кровати пуста. Вскочив на ноги, Томас включил небольшую лампу, стоящую на прикроватной тумбочке, и с тревогой оглядел комнату. В углу, спрятавшись за боковиной комода, сидел Билл. Он закрыл лицо, уткнувшись лбом в согнутые колени и тихо всхлипывал, дрожа всем телом. Трюмпер бросился к юноше, падая перед ним на колени.
– Билл – Том старался говорить спокойным голосом, понимая, что резкие интонации могут спровоцировать Каулитца на еще большую истерику – Билли…
Надеясь, что это не принесет вреда, Том протянул руку и погладил что-то шептавшего мальчишку по черным растрепанным волосам. Сначала Билл никак не реагировал, но когда Том опустил руку и легонько сжал острую коленку, Каулитц наконец поднял на мужчину взгляд. Томаса словно током ударило, и он испытал самые противоречивые эмоции – радость, потому что взгляд юноши был вполне осмысленным, то есть прогноз Густава о возможном возврате в состояние психологической нестабильности не оправдался, и горькое чувство вины, потому что в глазах Билла он увидел столько страха и страдания, что в душе мужчины болезненно напряглась какая-то струна и со звоном лопнула, заставив Тома податься вперед, заключая Билла в крепкие объятия.
– Прости… Прости меня… – шептал он, уткнувшись в худенькое плечико несопротивляющегося объятиям Каулитца – Билли, прости меня.
– Том – тихий голос, с едва ощутимыми хрипами – было так темно… опять… и холодно.
– Сейчас, Билли – молодой мужчина поднял тонкое тело на руки, и уложил на кровать. Том укрыл Билла одеялом, устроившись рядом, и потянулся к тумбочке, чтобы выключить лампу, но его остановил юноша, схвативший Тома за руку.
– Не надо…
Том оставил лампу включенной, только чуть приглушил свет, и прилег совсем близко к юноше, он даже чувствовал теплое дыхание Билла на своем плече, а тонкая рука все так же тихонько сжимала запястье Тома. Его пальцы дрожали и были совсем холодными, Том увидел, что по телу Билла бегают мурашки – было очевидно, что мальчик замерз, сидя на полу. Трюмпер придвинулся чуть ближе, обнимая худенькое дрожащее тело и прижимая ближе к себе. Билл не противился, только уткнулся холодным носом в ключицу, заставив Тома чуть улыбнуться от такого необычного прикосновения.
– Так будет теплее. Спи, Билли.
Том вплотную притянул к себе юношу, ощутив беззащитность и уязвимость его тела, Билл доверчиво прижался в ответ. Трюмпер поцеловал Билла во все еще влажный лоб, и погрузился в сон.
Том проснулся довольно рано и сам не сразу осознал, почему ему хотелось улыбаться. Открыв глаза, мужчина тихонько хмыкнул, увидев перед собой черную растрепанную макушку. Билл лежал рядом с ним, прижатый спиной к горячему животу, Том даже чувствовал ритм его дыхания.
Трюмпер старался не шевелиться, чтобы не потревожить сон юноши, но так трудно было совладать с желанием погладить мягкую гладкую кожу животика Билла, ведь его рука так удобно обнимала худенькое тело. Черные волосы Билла, разметавшиеся по подушке и телу мужчины, щекотали лицо и шею, заставляя чуть отодвигать голову.
Сантиметр за сантиметром Том рассматривал мальчика, и постепенно близость горячего сонного Билла становилась все более будоражащей, и Томасу приходилось напоминать себе, что сейчас далеко не самое подходящее время пытаться добиться от Каулитца каких-либо ласк.
«Как бы он, проснувшись со мной в одной постели, не попытался снова сбежать» – подумал Трюмпер. Осторожно убрав руку с талии юноши, чтобы не искушать себя лишний раз, мужчина откинулся на подушку, уставившись в потолок. Его до сих пор преследовали воспоминания о том злосчастном вечере. Сейчас он мог признать сам перед собой, что все произошедшее было полностью его виной. Том с отвращением думал о том, что его поведение было вызвано не столько ревностью, сколько обостренным чувством собственничества. Он успел привыкнуть к мысли, что Билл – его личная игрушка, и тот факт, что кто-то хочет отобрать ее, заставил мужчину отреагировать очень по-детски. Только вот последствия такого поступка оказались по-взрослому серьезными.
Том вспоминал, как он поднял руку, чтобы ударить Билла, как в глазах юноши загорелся дикий страх, заставивший бежать в темный сад, освещенный вспышками молний. Мужчину скручивало отвращение от воспоминаний о том, что он, как зверь, безжалостно преследовал обезумевшую от ужаса жертву. Никогда, никогда раньше он и не предполагал, что способен на такое животное поведение, и это пугало его, потому, что теперь он не знал, когда в следующий раз его внутренний монстр покажется наружу. «И если это произойдет, я должен быть как можно дальше от мальчика».
Ближе к обеду пришел Густав, врач сразу же поднялся к Биллу, заставив Тома ждать в коридоре, хотя тот и рвался присутствовать при осмотре. Пробыв к спальне около получаса, Шеффер вышел, и по выражению его лица Трюмпер понял, что состояние Билла не вызывает у доктора опасений.
– Ему еще несколько дней лучше провести в постели, чтобы организм хоть немного восстановил силы, еще нужно последить за его питанием – Билл должен есть много белка и витаминов, иначе могут проявиться разные нежелательные осложнения. Я сейчас вколол ему последнюю дозу антибиотиков и снотворное, так что он проспит до вечера, не стоит пытаться будить его раньше.
Том внимательно слушал наставления врача, пытаясь загнать поглубже желание спросить у друга, говорил ли Билл что-нибудь о нем или нет. Густав видел терзания молодого человека, но хотел, чтобы тот сам задал свой вопрос.
– Густ, а что ты думаешь о его психическом состоянии? – не выдержав, спросил Трюмпер, решив начать издалека.
– У него все еще шок, конечно, ведь тогда в сарае он действительно думал, что снова попал в тот жуткий подвал. Такое не проходит бесследно, Том, поэтому ты должен быть готов к тому, что последствия могут проявиться в самое неподходящее время.
– Он проснулся сегодня ночью, и очень испугался темноты. Я увидел его на полу и помог подняться, ты знаешь, я был так рад, когда увидел его осмысленный взгляд… А вот теперь думаю, может он просто не помнит, что произошло тем вечером… может, он не помнит, что это я запер его в том сарае?
– Он помнит, Том, прекрасно все помнит – покачал головой врач. – Весть ужас в том, что он не удивлен твоим поступком, именно такого Билл от тебя и ожидал.
– Господи – Трюмпер спрятал лицо в ладонях – Густ, я даже не подозревал, что могу быть таким… чудовищем.
– У тебя есть возможность все исправить.
– Я теперь боюсь даже подходить к нему – прошептал Том – Я боюсь, что снова сделаю ему больно.
– И что ты собираешься делать в таком случае? – Шеффер удивленно приподнял бровь, но смотрел на друга одобрительно.
– То, что должен был с самого начала – буду искать возможность обезвредить Йорга Каулитца. А Билл… Его я оставлю в покое. В конце концов, он точно такая же жертва интриг своего отчима, как и я.
«И ты только сейчас это понял» – горько подумал Густав. Врачу было очень жаль Билла, попавшего в тиски вражды между двумя такими жестокими и бескомпромиссными людьми.
Как и обещал, Том больше не пытался сблизиться с Биллом. Юноша довольно быстро поправился, но все еще быстро утомлялся и не мог слишком много времени проводить на ногах. Том практически не встречался с ним, проводя на работе большую часть суток, а если они и пересекались за ужином, то мужчина только желал Вильгельму приятного аппетита. Билл недоумевал по поводу поведения Трюмпера, поскольку это не очень укладывалось в то представление, которое сложилось у него о мужчине за время их отношений. Юноша помнил, что именно Том ухаживал за ним первые сутки после той ночи в сарае, помнил он и те объятия, в которых заснул, чувствуя себя на удивление спокойно, но все же Билл не мог доверять мужчине, потому что изначально именно Том заставил его снова пережить самые ужасные мгновения своей жизни. К тому же, Каулитцу была неприятна мысль о том, что нынешнее отчуждение Тома – это просто проявление жалости.
Еще одной неожиданностью стало то, что Том решил проводить ночи в другой спальне, и ни разу за несколько дней даже не зашел в ту, где спал Билл. Первые несколько дней юноша считал, что как только он поправится, Том снова предъявит на него свои права, но этого так и не произошло. Трюмпер действительно не желал больше проводить с ним время.
Билл не понимал своих собственных ощущений, ведь он должен был быть рад тому, что больше не придется быть развлечением для мужчины, но в то же время где-то глубоко внутри его не оставляло чувство разочарования. Конечно, подчиняться прихотям Трюмпера было отвратительно, но так он хотя бы чувствовал, что живет. А теперь его дни стали походить на бесконечные сумерки – однообразное скучное существование, которое не приносило ощущения спокойствия, а только будило безотчетную тревогу. Целыми днями юноша бесцельно бродил по саду, по вечерам он читал книги в библиотеке или просто рисовал что-то, устроившись на широком подоконнике в спальне. К тому же, Билл стал замечать, что прислуга стала относиться к нему как то иначе, чем это было в начале. Анна теперь старалась побыстрее исчезнуть, если он появлялся в комнате, а дворецкий вовсе был с ним холоден и даже немного груб. Сначала юноша не понимал причины таких изменений, но однажды случайно услышал разговор горничной и Розы, которые обсуждали его.
– И почему Том не выставит этого мальчишку – вздохнула Анна.
– Не знаю, но мне совершенно очевидно, что из-за него Том несчастен. Этот живет себе в поместье, а Том вынужден проводить все время на работе, чтобы не сталкиваться с ним.
– Они ведь даже спят в разных комнатах – шепотом поделилась с подругой Анна.
– Том глупец – фыркнула Роза – Ему следует выгнать этого мальчишку. Судя по всему, этот Билл – причина всех его несчастий.
Каулитц не стал слушать дальше, и тихонько поднялся наверх, в спальню.
«Господи, зачем я вообще живу?... Они ведь правы, я приношу всем только несчастья» – Билл по привычке устроился на подоконнике и стал водить пальцами по холодному стеклу. За окном опять шел дождь, убаюкивая своим мерным шелестом.
Тишину спальни разорвал резкий звук мелодии телефона, а юноша от неожиданности едва не свалился с высокого подоконника. Пересев в кресло, Билл все-таки взял сотовый и увидел на дисплее имя «Йорг». Предчувствуя беду, парень нажал на кнопку «ответить».
– Здравствуй, Билли – юношу передернуло от мерзкого голоса отчима.
– Что тебе от меня надо?
– Какой ты грубый. Не стоит со мной так разговаривать, не забывайся.
– Зачем ты звонишь? – Билл старался говорить спокойно, но голос все же подводил его.
– Ничего сверхъестественного – мерзко хихикнул Йорг – Хочу, чтоб ты передал Томасу, что вам необходимо появиться на благотворительном концерте в воскресенье. Его устраивает ассоциация бизнесменов Германии. Там будет много прессы, вы должны засветиться.
– Хорошо, я передам – Билл надеялся, что на этом разговор с отчимом будет закончен.
– Билли, ну как, тебе нравится быть девочкой Трюмпера, а? – политик оскорбительно расхохотался.
– Иди к черту.
– О, а я думал, что тебе придется по душе раздвигать ноги под мужиком, ты же прирожденная бл*дь. Часто ты ему отс***ваешь?
Не выдержав гнусных издевательств Йорга, Билл со всей силы запустил мобильным в противоположную стену. Телефон ударился о край каменного камина, снес горшок с цветами, и разлетелся на куски, на полу перемешавшись с землей и глиняными осколками. В следующее мгновение распахнулась дверь, и в спальню с диким видом влетел Томас.
– Что случилось? – мужчина мгновенно оценил ситуацию, увидев разбитый телефон и едва держащего себя в руках Билла – Кто звонил?
– Йорг – Билл глубоко вздохнул и забрался в кресло с ногами – Он сказал, что нам необходимо появиться на концерте в воскресенье.
– Это тот, что ежегодно проводит ассоциация бизнесменов? – немного успокоившись, Том присел в кресло напротив – Я в любом случае должен быть там, моя компания – один из спонсоров мероприятия. Правда, я не планировал идти туда с тобой – внезапно мужчина подумал, что эти слова могут обидеть Билла – Я в том смысле, что ты еще не совсем оправился после болезни, а вечер будет долгим.
– Теперь уже не важно. Придется идти туда в любом случае – как то безжизненно сказал юноша, прислоняясь щекой к спинке кресла и обнимая руками колени.
– Билл – Том обеспокоенно наблюдал за брюнетом – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Как обычно – пожал хрупкими плечами юноша.
– Не хочешь погулять по саду? – Том сам не ожидал от себя этих слов.
– По саду? – Билл поднял удивленный и немного растерянный взгляд на мужчину – там дождь…
– Нет, он закончился – Том встал и подошел к окну, пытаясь движением скрыть свое собственное замешательство.
– Х-хорошо – неуверенно кивнул Билл, все еще пытаясь понять, что значит это неожиданное приглашение. Он опустил ноги на пол и достал из-под кресла белые кеды.
– Готов? – Том оглядел юношу – Ты замерзнешь так. Вот, возьми – мужчина достал из шкафа свою большую толстовку.
– Спасибо – робко поблагодарил Билл, принимая из его рук теплую одежду.
Они шли по саду в молчании, но ни один из них не чувствовал необходимости что-либо говорить в этот момент. Билл наслаждался влажным после дождя воздухом, глубоко вдыхая аромат мокрой листвы. Том искоса наблюдал за юношей, в который раз поражаясь его красоте. Они подошли к пруду, но Том заметил, что лавочка, на которой они хотели расположиться, еще не высохла.
– Ой, тут даже не присесть – разочарованно заметил Билл.
