Текст книги "Always and forever (СИ)"

Автор книги: ClemSSB

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Джонс, если не хочешь спать, мы продолжим путь, – осекает мои мысли вышеупомянутый. Я показываю ему язык и отворачиваюсь, закрывая глаза.

***

Будят меня несколько капель, упавшие на лицо. Я сажусь и удивленно оглядываюсь по сторонам, прогоняя сон. Кажется, мне снилось что-то страшное.

– Ты говорила во сне, – будто бы прочитав мои мысли, говорит Катон.

– И что я говорила? – вылезая из спальника, интересуюсь я.

– Тебя не разберешь, – усмехается напарник. – Дождь начинается.

– Плохой знак. Распорядители готовят нам завораживающий финал.

Мы съедаем почти все из того, что нам прислали, и отправляемся вверх по камням. Дождь усиливается и, спустя малое количество времени, стена дождя обрушивается на нас. Мы стараемся укрыться в лесу, но, кажется, это бесполезное занятие, лишь появляется страх, что шквальный ветер (которые прибавился к дождю) снесет дерево прямо на нас.

Камни на нашем пути будто бы вырастают из-под земли, и подъем становится все труднее. Эта затея кажется мне еще глупее, чем в начале. Я одергиваю Катона:

– Какой смысл подниматься наверх? Мы только быстрее убьемся.

– Посмотри назад.

Я послушно оглядываюсь и понимаю, почему наш курс лежит только наверх и никуда иначе. Долина внизу постепенно затапливается. Кажется, это уже было в каких-то играх? Но время на раздумье практически не остается, я карабкаюсь по камням, соскальзываю, разбиваю руки и ноги в кровь, но терплю все это, сжав зубы.

– Стой, – Катон впереди останавливается, и я выглядываю из-за его плеча. Потрясающе. Стена воды! Не дождь, а просто стена, через которую явно пройти не получится.

– Финал. Все выжившие собираются на этом кусочке суши.

Мои слова почти моментально подтверждаются, когда откуда-то из леса вылетает темная фигура одиннадцатого. Мне кажется, распорядители слегка уменьшили дождь, чтобы у нас появилась больше видимости. С другой стороны появляется Диадема. Битва неизбежна. Я тянусь к ножам, развешенным по бокам.

– Надеюсь, что лично мы больше не встретимся, -говорю я. Напарник ухмыляется:

– И тебе удачи, Джонс.

Нам не нужно обсуждать вслух противников, кажется, все очевидно. Я направляюсь к Ди. Светлые волосы перепачканы грязью, которую даже дождь был не в силах отмыть. На лице было несколько свежих ран, возможно, полученных во время бега. Но самым пугающим был вовсе не огромный нож, зажатые в ее руке, а глаза. Они горели ненавистью и желание убивать. Убивать бездумно и безудержно.

– Мирта, время моей мести, – блондинка страшно улыбается и медленно идет в мою сторону, выставляя вперед оружие.

Я достаю ножи.

– Ошибочка вышла, извини, – говорю я. Попробуем сыграть на ее безумстве. – Марвел так жалобно кричал. Хотя ты наверно слышала.

Девушка бледнеет, рот открывается в страшном оскале.

– Зря…

Диадема бросается на меня, я не могу отразить ее атаку или уклониться, мы падаем. Я стараюсь выбить из ее рук нож и вонзить свой, но блондинка совершает те же действия, от чего наше сражение становится глупым катанием по мокром камням. Ди выбивает нож из моей левой руки и старается вонзить в меня свой. Я выворачиваюсь, скинув ее с себя. Встав на четвереньки, я хочу вскочить на ноги, но Диадема хватает меня за щиколотку и валит обратно на камни, весь мир снова вращается. Я брыкаюсь, стараясь попасть в противника, которого не вижу, но, кажется, первая уже переместилась в другое место, я откатываюсь как раз вовремя. Диадема падает вместе с ножом на то место, где я только была.

– Сука, – выплевывает она. И старается сбить меня ногами, когда я уже встала. Но я отпрыгиваю. Немного не рассчитав, падаю на пятую точку. Мокрые камни слишком скользки.

Блондинка снова на меня накидывается, выбивая из рук нож. И откуда только у нее столько прыти? Говорят, что сумасшедшие люди, могут совершать невероятные действия, и, кажется, Ди это доказывает. Я остаюсь практически безоружной. Два запасных ножа спрятаны в голенище сапог, до которых мне сейчас не дотянуться, так как Диадема удобно устроилась на мне, не давая сделать лишнего движения. Я пытаюсь найти Катона, но ничего не вижу, хочу закричать, но Диадема, подставляет нож к моему горлу:

– Жаль, наш диалог не будет долгим.

– Ты хотела сказать, твой монолог, – огрызаюсь я. Лезвие ножа увеличивает давление на горло.

– Называй как хочешь, но умирать ты будешь долго, даже если твой дружок после четвертует меня. Ты ответишь за смерть Марвела, – Капли с ее волос падают мне на лицо.

– Что, потеряла верноподданного, некому больше делать всю грязную работы?

– Заткнись! – она бьет меня головой о камень, стон боли срывается с моих губ. – Не нравится?

Она еще несколько раз повторила свои действия. Кажется, нож в ее руках искромсал кожу на моей шее, но боль – это последнее, что меня заботит.

– Знаешь, что, Ди? Иди к черту! Ты можешь резать меня, сколько тебе вздумается, но я даже не пикну. Твои мучения будут моим удовольствием, – хищно говорю я.

– Посмотрим, как тебе понравится этот ад, – ее глаза горят гневом и сумасшествием. Из-за моих слов она немного ослабляет хватку ножа. Именно то, что мне надо. Я скидываю блондинку с себя и бью ногой ее в живот. Она сгибается пополам, но нож не выпускает, я размахиваюсь и хочу ударить по ее руке, но она уворачивается и встает на ноги. Мы начинаем идти по кругу. Диадема бросается на меня, секундная вспышка боли пронзает меня, но времени на поиски повреждений нет, я отпихиваю блондинку, и та, не устояв на влажных булыжниках, летит спиной назад. А сзади ручей, который сейчас напоминает безумную бурлящую горную реку, которая скрывает Диадему в своих волнах. Выстрел. Я оборачиваюсь и вижу, как Катон отбрасывает поверженного врага. Диадема еще жива. Надеюсь, что течение ее доконает.

– Мирта, – неуверенно говорит мой напарник… хотя сейчас вернее сказать враг. Либо он, либо я станет победителем, моим мыслям вторит второй выстрел. Диадема мертва.

Его светлые волосы прилипли ко лбу, на щеке свежая царапина, одежда залита кровью, но не его. Его поза говорит о готовности биться, но вот глаза… голубые глаза говорят об обратном. Я провожу рукой по животу, этот жест, я сделала, чтобы медленно добраться до ножа в голенище сапога, но кровь, которая окрасила мои пальцы, останавливает меня.

Я замечаю, что Катон делает несколько шагов ко мне с мечом в руках.

–Стой, – тихо говорю я и показываю руки в крови. – Тебе не придется меня убивать, – смех, сорвавшийся с моих губ, пугает даже меня, я падаю на колени. Браун откидывает меч и ловит меня.

– Джонс! – зовет он. Я пытаюсь сосредоточиться на его лице. Все же блондинка выполнила свое желание. Я буду умирать в адских мучениях. И дело вовсе не в боли. – Мирта.

Я вдыхаю полной грудью, но воздуха будто бы не хватает, боль пульсирует, но я отодвигаю ее на второй план.

– Теперь на твоем счету будет меньше жертв… меньше уважения в дистрикте, – я начинаю молоть всякую чушь.

– Молчи, – говорит Катон и проводит рукой по моему лицу. Я нахожу его глаза, небесно-голубые, в них читается боль и… облегчение. Да, ему не придется меня убивать.

– Знаешь что, – шепчу я, чувствую, что веки тяжелеют. – Я, кажется…

Нет, даже перед смертью не скажу этого. Нет, я не смогу сказать: я люб… Я даже подумать об этом не могу. Только смерть позволит мне освободиться от этой необходимости говорить и думать о том, что я чувствую, но боюсь признать себе.

– Мирта, – повторяет он мое имя. Прижимает к себе. Я вдыхаю его запах, не задумываясь над тем, что это мой последний вздох. – Прости, что не сказал раньше.

Еще один влюбленный. Не самое это лучше признание, Катон, перед моей-то смертью.

– Не надо, – последнее, что говорю я, проводя по его губам. Последний мой выдох. Перед глазами все темнеет. Мое тело становится легким и воздушным, ничто не тяготит меня больше. Не мои мысли и воспоминания, ни чувства и боль. Все будто бы в прошлом. Но один выстрел прерывает мою невесомость. Я падаю. Падаю в черную пучину, которая будто бы сжирает меня.

========== ГЛАВА 19 ==========

POV Катон

После твоей смерти мир не приобрел сотню новых цветов, как я думал, все наоборот лишь померкло. Победа не была сладкой, крики толпы не вселяли безграничной радости, а ночные кошмары напоминали о содеянном. В академии нам не говорили об этом. Вечно тешили тем, что мы получим после победы: призы, богатство, уважение. Но умалчивали о главном. Твоя смерть, Мирта, это твое спасение.

Тур победителя. Красивое название, не больше. Видеть осуждение в глазах тех, чьих близких я убил. Катону Брауну были чужды чувства других, а сейчас мысли об этом лишь усугубляют положение.

Капитолий – столица праздника и красок. После интервью, я стремлюсь запереться в своем номере и долго лежать, стараясь провалиться в тревожный сон. Но стук в дверь прерывает мои попытки. Я поднимаюсь. На пороге стоит странный капитолиец. Типичный, но его наряд чересчур мрачен. Длинные волосы черного цвета, и серый причудливый наряд. Он долго смотрит на меня. Пока я не начинаю злиться и кричать на него. После он останавливает меня одним единственным словом. Твоим именем, сладкая.

– Мирта, – снова повторяет он. – Я был ее стилистом.

– Ее здесь нет, как вы догадываетесь, – мрачно говорю я.

– Просто… – капитолиец замолкает. Я вспоминаю ту ярку и запоминающуюся личность, которую увидел как-то за ужином, во время нашей недели подготовки. Но тот человек не имел ничего общего с представшим передо мной. – Перед началом игр, она просила меня… если она погибнет, чтобы я сшил платье для ее похорон. Я хотел узнать… была ли она в нем…

Гнев волной захватил меня. Как этот ублюдок может задавать такой вопрос? Я хватаю его и прижимаю к стене. Он восклицает и пытается освободиться, но это бесполезно. Разумеется, этих чертовых стилистов волнует, лишь глупое признание! Я отпускаю его, и он падает.

Захожу в номер и долго смотрю в окно. Столица празднует мое прибытие. Забавно, что от этого на душе становится только гаже. Новая вспышка фейерверка. И новая волна злости и отчаяния. Вспоминаю слова стилиста. Какая бы злоба меня не охватила, я попросту не мог ответить на этот простой с виду вопрос. Я не был на твоих похоронах, я не мог смотреть на это. Проще было бы выкопать могилу рядом и лечь в нее.

Я слышу звук открывающейся двери, но кто бы это ни был, ему лучше убраться. Тихие, почти неслышные шаги. Я не оборачиваюсь, упорно давая понять человеку, что никого видеть не хочу, даже если это безгласый. Чья-то маленькая ручка ложиться мне на плечо, я хочу одернуться, но нахожу в окне знакомое отражение и замираю. Мой незваный гость – это ты, Мирта!

POV Мирта

Тьма выплевывает меня, как не нужную вещь, я выныриваю из небытия с громким криком, оглушающим меня саму. Сажусь. Глазами пытаюсь найти хоть что-то знакомое. Небо, камни, листья, но вокруг все сияет белизной, а прибор рядом издает противный писк. Я срываю провода, которые прикреплены к моей руке, прибор замолкает.

Мысли безумны роем мечутся в голове. Последние события, как мне кажутся, не могут мне объяснить моего нахождения здесь. Или так выглядит Тот Свет? Я помню драку с Диадемой, ранение, даже то, как моя жизнь вытекала из меня, пока я нежилась в объятьях Катона. Тогда почему мое сердце отчеканивает безумную дробь, а дышу я так, будто бежала стокилометровый кросс. Дверь распахивается и в комнату влетает несколько людей в белых халатах. Врачи, подсказал мой травмированный мозг. Оба смотрят на меня удивленно. Один подходит и щупает мою шею, после светит фонариком в глаза. Второй достает какие-то таблетки и насильно запихивает мне в рот, хотя я стараюсь вырваться, а после и выплюнуть пилюли. Но врачи заставляют меня их проглотить. Я снова проваливаюсь во тьму.

***

Каждый день начинается так же как предыдущий, и заканчивается тем, что в меня насильно запихивают успокоительное. Прошло бессчетное количество таких вот дней. Пока однажды, после своего пробуждения, я не обнаруживаю доктора, сидящего на стуле у противоположной стены.

– Привет, Мирта, – медленно произносит он.

Я сажусь и с опаской гляжу на дверь, ожидая того что в нее ворвутся и меня снова напичкают препаратами.

– Я здесь, чтобы все тебе рассказать, – я молчу, ожидая продолжения. – После Арены, ты была доставлена планолетом в лаборатории Капитолия и выяснилось, что тебя доставили живой. Это ошибка много стоила распорядителю и его команде, но ты жива.

– Пока жива, – улыбаюсь я, мужчина, наверно, думает что я совсем свихнулась.

– Мы не собираемся тебя убивать.

– Странно, – все тем же сумасшедшим тоном продолжаю я. – Я прямое доказательство ненадежности вашей системы. Я угроза. Хотя, вы это и без меня знаете.

– Разумеется, отпустить тебя обратно домой мы не можем, но и убивать не намерены. Ты останешься здесь в Капитолии и поможешь нам во многом.

– Во многом? Сомневаюсь, что от меня будет много проку.

– Это не тебе решать.

Были его последние слова, прежде чем он ушел. Я встала и прошлась по комнате, зашел мужчина в белом и поставил поднос с едой. Я все съела под наблюдением. Мужчина унес поднос. Я осталась одна в белой комнате, но прекрасно понимая, что нахожусь под наблюдением сотен камер. Прямо как на Арене, только выбраться отсюда я уже не смогу.

Проходит, как мне кажется, множество дней. Каждый день приходят доктора и дают мне какие-то пилюли или вводят сыворотки. Они ничего мне не говорят, лишь боязливо переговариваются между собой. Я понимаю, что для них я подопытная, на которой они ставят эксперименты, но я не сопротивляюсь. Мирта Джонс потеряла всякий интерес.

Как не странно но у меня появляется личный психоаналитик. Так как из-за кошмаров, преследующих меня не только на яву. Но и в сне, я стала набрасываться на санитаров. Однажды «мой доктор» начал нашу беседу так:

– А не хотела бы посмотреть свои игры?

«Свои» звучало слишком забавно и я рассмеялась, не совсем контролируя себя. Принесли небольшой экран, на котором показали 74-тые игры. Я смотрела, внимательно наблюдая за собой, за своими врагами, за теми, кого я убила. Финал. Я лежу на руках Катона. Закрываю глаза, он прижимается губами к моему лбу и еще долго не выпускает мое тело, даже когда его поздравляют с победой. Экран гаснет. Меня прошибает невероятная истерика, я начинаю метаться, кричать, царапаться и кусаться, пока мне не вкалывают успокоительное.

***

Каждый новый день начинается с того, что я просматриваю 74-тые голодные игры. Я знаю каждую минуту, я умираю от жалости к каждому трибуту, я осуждаю каждое свое действие, но нет больше этих срывов. Каждый день мое сочувствие и жалость пропадают, и прошлое понимание игр становится бессмысленным.

– Что ты вынесла сейчас, Мирта? – спрашивает «мой доктор».

– Что все эти люди на арене, никогда не были моими врагами и даже не были моими соперниками, это просто несчастные дети, которых я убила, – спокойно говорю я. И ничто внутри не дернулось. Ничто.

– Хорошо, Мирта.

Он уходит. И на следующий день он приходит и задает этот же вопрос, и я отвечаю точно так же. Все повторяется заново.

***

Проснувшись, однажды, я нахожу невзрачную черную одежду. Натягиваю брюки и кофту, одеваю обувь. Обнаруживаю зеркало и устремляю на него взгляд. Впервые, после долгого времени меня бьет волна шока. Эта девушка в зеркале не я. Черные спутанные волны волос доходят до поясницы, пепельно-белая кожа, потускневшие карие глаза, худая фигурка, обтянутая черными тканями. Это не могла быть я.

Дверь открывается, но за ней никого нет. Я выхожу в мрачный коридор. Иду по нему, заворачиваю, иду и снова заворачиваю. Я петляю по коридорам, но не могу остановиться и вернуться обратно, в голове есть определенная цель, я должна дойти до нее. Не знаю откуда взялся этот неведомый приказ в моей голове, но я иду. И наконец оказываюсь в покрытом ковром коридоре. Это место смутно похоже на здание, где мы жили до игр. Я продолжаю идти, не понимая, почему меня никто не останавливает. Ведь мертвецы не должны разгуливать по отелю.

Слышу голоса, крики, что-то похожее на удар, хлопок двери. Выглянув из-за угла я вижу мужчину в темном наряде удаляющегося по коридору. Я тихо подхожу к номеру, рядом с которым стоял темный мужчина и открываю дверь, она не заперта, тихими шагами захожу в нее и смотрю куда приказы в моей голове привели меня.

Браун. Я удивленно таращусь на него, испытав второй шок за день. Все тот же. Высокий, сильный и светловолосый. Я смотрю на него со спины, но жгучее желание посмотреть в голубые глаза перебарывает все. Я кладу руку ему на плечо. Он не оборачивается. Проходит не мало времени, прежде чем с его губ срывается:

– Мирта.

Он оборачивается и смотрит своими невозможными глазами на меня. Я тону. Будто бы все, что было скрыто внутри меня вырывается наружу. Чувства и желание. Приказы в голове затухают, будто бы выключили переключатель.

– Нет, – тихо стонет Катон и зажимает голову руками, садится на кровать.

– Катон, – зову его я, а он не поднимает головы:

– Пожалуйста, не надо… – я понимаю, что он считает меня вымыслом его ума, галлюцинацией.

– Катон, это я, настоящая, – я осторожно убираю его руки от лица и сажусь на колени перед ним. – Я жива.

Слова сказаны скорее для меня, чем для него. Он тянется ко мне и, когда он убеждается, что я материальна, прижимает к себе. Я вздрагиваю.

– Мирта, – повторяет он мое имя.

– Да, Катон, я здесь. И я… – слова, которые я скрывала от себя столько времени слетают с моих губ. – Люблю тебя.

Я говорила, что только смерть позволит мне признаться об этом вслух. Смерть и позволила. Это последнее, что я говорю, прежде чем комната заполняется кучей миротворцев и докторов, которые хватают меня и тащат, тащат в пустоту и небытие…

========== ЭПИЛОГ ==========

Статьи:

«75-тые игры, стали первыми Голодными Играми за всю историю Панема, когда не было ни одного победителя. Девочка из восьмого дистрикта, оставшаяся единственным трибутом на Арене, после гибели трибута из первого, перерезала себе горло, до этого показательно произнеся революционную речь против Капитолия.»

«После неожиданного конца Квартальной бойни, по Панему прокатилась волна восстаний. Некоторые дистрикты подверглись тотальной чистки, которая так и не была закончена. Спустя несколько месяцев Капитолий пал. Вся власть перешла к дистриктам.»

«Лаборатории Капитолия – скандал! После воцарения мира в Панеме, Капитолий был разобран по кирпичикам до самого основания, после чего выплыло множество грязных тайн правительства. Капитолийские ученые ставили немыслимые опыты в своих лабораториях под городом. Множество генетических мутаций и опаснейших вирусов было найдено там. Ученые разрабатывали опаснейшее оружие, позволяющее контролировать умы людей, лишая их чувств и делая их безвольными марионетками. Первая, кто подверглась зверским опытам этого оружия, стала, до ныне считавшаяся погибшей, участница 74-тых Голодных Игр, Мирта Джонс. После обнаружения опасного оружия и вирусов, лаборатории подверглись чисти. Все было уничтожено.»

«Мир принес дистриктам долгожданную свободу. Электрические заборы были сняты, люди могут свободно перемещаться по Панему, не имея никаких ограничений. Осваиваются новые территории в лесах.»

POV Мирта

«Катон!» – безмолвно кричу я, но все бесполезно. Миротворцы тянут меня в коридор и вкалывают успокоительное…

– Проснись, – голос выводит меня из пугающего кошмара, я разлепляю глаза и в темноте вижу очертания его лица.

– Я здесь, – тихо говорю я, как той ночью.

– Я знаю, – отвечает Катон и прижимает меня к себе.

Все сказки когда-нибудь заканчиваются, какими бы ужасными они не были. Но моя сказка имеет хороший конец, хотя я сама не до конца понимаю, что это значит. Все кончилось, все осталось позади, но навсегда в моей памяти поселится тот ужас, которые я пережила, но я знаю, что вместе мы сможем его побороть…

«После освобождения испытуемых, Мирта Джонс была первая, кто покинула столицу. Девушка была встречена на станции второго дистрикта, победителем 74-тых Игр, ее бывшим напарником – Катоном Брауном.»

Житель второго дистрикта и бывший победитель Голодных Игр, Брут, делится последними воспоминаниями:

«…Помню, Браун влетел в свой дом, мы же были соседями, а за собой тащил тощую темноволосую девчушку. Я и подумать не мог, что это Мирта, пока не прочитал в газетах о лабораториях, и сразу все сошлось. Примерно через час, они снова вышли, в руках у него была сумка. Они направились к станции…»

Это были последние упоминания о паре. Катон и Мирта скрылись ото всех вместе и навсегда…