Текст книги "По виткам вдвоём! (СИ)"

Автор книги: Chuck-Kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Коллеги, нам требуется решать, что же делать? Идём мы уже достаточно долго, а выйти с леса мы не можем. Вы уверены, что мы правильно идём? – мы все в один такт покачали головой из стороны в сторону. Лёня тяжело выдохнул, когда наши взгляды устремились на него.

– Я не могу определить по карте, где мы сейчас, – сообщил наш географ, данный факт заставил волноваться только сильнее.

– Как не знаешь? По карте посмотри, придурок!

– А ты думаешь я не пытался? На карте вообще нет такого густо заросшего места, как наша «тёмная улица»! Сам глянь, – Лёня со злостью кинул эту карту в лицо Диме, который просмотрел всю карту несколько раз, после чего всё же с некой злостью, перемешанной с обидой в сердце, вернул карту. Мы все опустили головы, смотря себе в ноги, мы уже просто не знали что делать, куда идти и где мы? Вдруг за спиной послышалось лёгкое шуршание травы, будто идёт кто-то, я обернулся в надежде, что это какая-то пионерка или пионер очнулись и идут к нам узнать, что происходит. Это даже немного улучшило моё настроение, но вмиг оно опустилось ещё ниже, чем было.

На меня замахнулась пионерка с ножом. Острие лезвия вдруг блеснуло, отражая, непонятно откуда взявшийся солнечный свет. Безумный взгляд пионерки, налитый яростью, ненавистью и жаждой к убийствам, её улыбка, полная сумасшествия, стала только шире, когда девушка увидела моё лицо. Меня окутал чистейший животный страх. Страх смерти. Но уже было поздно что-либо испытывать, сейчас кажется, настанет мой конец. Видимо моей истории суждено закончиться сегодня, хотя нет… Каждая история имеет начало и конец, но не все из историй до сих пор окончены, я верю в то, что это всё заканчивается лишь с твоей смертью и смертями близких, которые сильно связаны с тобой и уже тогда, когда история прекращает влияние на окружающий мир, она может называться оконченной, потому я верю! Верю, что моя история будет продолжаться!

Нож вонзился мне прямиком в ключицу, которая тут же от такой силы удара треснула, я выдал пронзительный крик боли. Эта пионерка – настоящая садистка, почему же она не убила меня сразу? Я корчился от боли на земле, вскоре у меня не оказалось сил кричать, из глаз потекли слёзы, эта нестерпимая боль убивала меня. Я готов был вырубиться прямо сейчас, в глазах стало темнеть, я перестал что-либо видеть, уши заложило, еле-еле мог слышать то, как дико смеётся напавшая, и звуки, похожие на те, когда ударом кулака или ноги, ломают в теле что-то. Мне не хотелось переставать мыслить, я старался поддерживать сознание как можно дольше, но вскоре я дал слабину, моё тело меня не слушалось. Это конец, вот каковы были мои последние мысли…

***

Я услышал звонкий крик из леса, голос был похож на… На Никиту? Я бросил свои дела и кинулся на голос, пацанов уже слишком долго не было. Моя голова уже после обеда была заполнена теориями о том, что могло произойти, а тут этот крик только ухудшил картину. В душе я понимал, что с ними могло сейчас случиться абсолютно что угодно, но мне хотелось верить просто в то, что он испугался бельчонка какого-то.

Вскоре крик стих, но уже было всё равно, я стоял рядом и видел всё это: Никита лежит с ножом в ключице в луже крови, а Саша, Дима и Лёня пытаются оказать ему первую помощь.

– Р-ребята? – робко произнёс я.

– Макс? Лагерь рядом? Мухе срочно нужна медицинская помощь! – кричал Саня.

– Пацаны! Я сделаю всё! – когда-нибудь должен был наступить этот момент, когда всё будет зависеть только от моих навыков.

До нашей речки идти ещё примерно метров двести, а мне мало того, что это пробежать надо не останавливаясь, так ещё и с Никитой на руках. Но раз уж когда-то там какой-то посол смог сорок километров пробежать за раз, то двести метров я однозначно пробегу и неважно насколько я устал, тут у нас вопрос жизни и смерти.

– Беги, Максон! Мы тебя догоним! – странно это всё, Муха ранен, а эти ещё и ведут себя подозрительно.

Но об этом я забыл почти моментально, сейчас надо друга спасать, на глазах стали наворачиваться слёзы.

– Муха, мух, слышишь меня? Не смей сейчас умирать, хорошо? Помнишь, как мы обещали друг другу разукрасить наши города, нарисовать разноцветный мир? Помнишь? Мы же так и не сделали этого, так не умирай же, борись, Мух, – из-за слёз я уже еле видел куда бежать. – А помнишь, мы проникали в закрытый парк аттракционов ночью? Помнишь ведь? Было весело! А ещё мы той ночью, когда на мосту сидели и на воду смотрели, пообещали друг другу, что всегда будем дружить, ведь друг без друга нам не хватит сил, так не бросай же меня, – моя надежда с каждой минутой становилась всё слабее. Хотелось просто опуститься на колени, заплакать и орать, что есть мощи, но пока ещё было рано для этого, как никак он ещё не умер. Надеюсь, хоть где-то глубоко внутри мои слова дошли до него.

Вот уже виднелся наш лагерь, не оборачиваясь и даже не оглядываясь, я побежал к палатке нашей вожатой, где всегда была и Виолетта. Мои товарищи пионеры были в нереальном шоке, увидев, как я выскакиваю из леса со слезами на глазах и с Мухой на руках, в котором был воткнут нож.

– Виола, прошу, помогите! – закричал я, как только вбежал в открытую палатку пионервожатой и нашей медсестры.

Стоило мне остановиться, как у меня помутнел рассудок, и я просто вырубился, но уже было не страшно, ведь Виолетта точно окажет помощь Никите, всё с ним будет хорошо…

***

Я очнулся… Очнулся? Невозможно! Как оно так? Мне же в правую ключицу нож всадили, мне казалось, он там даже сонную артерию задел, но неужели это всё сон был? Я слегка повернул голову и увидел правую ключицу, она была перевязана, а бинты немного окровавлены. На подносе рядышком лежал испачканный в моей крови ножик. Значит это был не сон? Но как я выжил, не пойму, да и кто меня донёс, там ведь ещё была группа пионеров, которых мы должны были донести до лагеря. Рядом послышалось сопение, это был мой самый лучший друг – Максим. Видно он очень волновался и сидел караулил, пока я не проснусь, но сколько сейчас времени? Я выглянул из палатки наружу, была кромешная тьма, видно проспал я до самой ночи, нифиговенько так. Может мне и пришлось полдня проваляться в отключке, но я не выспался от слова совсем, потому прилёг в спальный мешок, в котором и очнулся. Не думаю, что Виола будет рада тому, что её пациент сбежал поспать себе в палатку…

Очнулся я под утро, Максим по-прежнему спит, а мне и не шевельнуться, боль с ключицы резко расходилась по всему телу, что было невероятно плохо, ведь нам сегодня ещё и в лагерь возвращаться. Неужели меня нести будут или может мы останемся здесь ещё ненадолго, а кто его знает?

Вскоре в палатку вошла Виолетта.

– Доброе утро, пионэр, уже очнулся? Пора бинты менять, – как только Виола заговорила, Макс проснулся и подскочил. – Максим, прошу выйди пока, иди вещи собирай, скоро же в лагерь возвращаться. И да, тебе придётся нести рюкзак Никиты, так что его тоже собери, сам он идти сможет, насчёт этого не беспокойся.

– Никит, когда сможешь, приходи в нашу палатку, – мне показалось, что Максим даже плакать начал.

Пока мне меняли бинты на правой ключице, я продолжал размышлять и пытаться вспомнить о вчерашнем инциденте, потому что несчастным случаем это точно не назовёшь. Всё, что я помню: смех пионерки из пропавшего отряда и крики пацанов. А ещё, не знаю, то ли мне приснилось, то ли пока я был без сознания, кто-то говорил мне что-то, но всё было так неразборчиво, ничего не понятно. Потихоньку звон в голове стал отходить, но осталась некая тяжесть, было сложно даже взгляд переводить в другую сторону, наверное, я слишком много проспал и организм ещё не проснулся.

– Ну так, пионЭр, ходить тебе можно, но только не напрягайся сильно и правой рукой старайся не шевелить, а теперь – свободен! – до отхода обратно в лагерь оставалось всего пару часов, которые я хотел бы провести с пацанами, да обсудить, что же вчера вообще произошло. Палатка Виолы или как её почему-то все называли «Мед. палатка» находилась недалеко от уже приевшихся мне за очень недолгое время нахождения здесь знакомых мне деревьев, рядом с которыми сидел мой отряд и завтракал свежей едой, издалека разглядеть я не смог. Слегка похрамывая и испытывая некий дискомфорт в правой ноге, потихоньку-потихоньку, но я добрался до своей палатки.

– Добрый день-добрый день! – голос слегка похрипывал, не уж-таки простудится успел?

– О, Мух, привет, как ты, что Виола сказала? – сразу обеспокоенно подскочил Макс, даже чуть не раскидав по земле содержимое его миски.

– Ходить могу, как видишь, рукой двигать слегка могу, но лучше мне ею не взаимодействовать вообще, всё же рекомендация профессионала.

–Ну, главное, что хоть жив остался, а то мы все боялись, что после такой раны – смерть, – это меня напрягло больше, ведь мало того, что я не знал всех подробностей, так ещё и пугают меня какой-то раной. Жуть!

– А можете объяснить, что вообще было вчера? Ни черта не помню, – работающей рукой я потёр затылок и слегка посмеялся, даже сам не знаю зачем, может что-то вроде рефлекса? Вероятно.

…

То, что я только что услышал – чёрт возьми, самое странное на свете! Потихоньку у меня у самого стали появляться мысли о том, как же мне удалось выжить?

Но, хотя, тут больше интересует та пионерка, ударившая меня ножом. Как уточнил Саня: «Она ещё так отвратительно смеялась, будто одержимая», а может ли это быть связано с нашим вмешательством в этот лагерь? Очень-очень интересно, пусть я как-то и обещал Максу, что оставшееся время в лагере буду лишь наслаждаться времяпрепровождением, но искушение слишком велико. Не могу я удержаться, чтобы не начать строить свои теории, гипотезы и всё такое, как только мы вернёмся в – обязательно начну своё собственное расследование, может и получится даже осмыслить загадку про «Совёнок». Мою голову вновь заполонили разнообразные идеи, мысли, но вмиг они были развеяны невероятным ароматом порезанных яблок, что смешаны с жареными грибами и изредка попадались ягодки, видно те были в недостатке, потому они редкие, хотя, почему я вообще так серьёзно начинаю думать о еде, наверное, при падении от раны я головой стукнулся.

Позавтракав, пора было и вещи собирать, но, из-за моей руки, мне оставалось только сидеть на земле рядом и смотреть как пацаны собирают палатку, мой рюкзак. Внимательно наблюдая за всем этим процессом, я даже не заметил, как ко мне подкралась Мику:

– Никитусик, – прошептала она мне своим приятным голосом на ушко, будь это кто-либо другой, я непременно испугался бы, но это настолько приятно было слушать, что даже захотелось немного прилечь и наслаждаться её звонким и милым голоском. – Ну как ты? – Мику положила свою руку на нераненное плечо и чуть наклонила лицо ко мне, краем глаза я уже смог его заметить.

– Всё хорошо, Микусь. Как видишь – жив, а значит всё точно хорошо и даже лучше! – но девушку видно не особо-то такой ответ и обрадовал. Сев рядом со мной, она надула щёчки и дала мне лёгкий подзатыльник.

– Не смей так говорить, всё-таки я же волнуюсь за тебя, – после чего Мику, слегка прижав к себе мою голову, поцеловала меня в лоб. Какая же заботливая девушка мне попалась.

К Максу подбежала Алиса, а всё же моему лучшему другу наверняка досталась девушка не хуже. Как же хочется, чтобы это длилось вечно, не хочу покидать это место, тут всё так замечательно: любящая девушка, замечательные друзья, если это не рай, то что тогда рай?

Спустя время, когда все пионеры собрались, раздался крик пионервожатой, который подзывал всех к себе на сбор.

– Пионеры, сегодня заканчивается наш экстремальный поход в лес, и в отличии от самого начала в этот раз мы пойдём все вместе обратно в лагерь, в следствии того, что очень боимся, что повторится случай, когда какая-то группа потеряется, – а вот это уже было скучно, ну и что, что кто-то потеряется? Их вина! Но так или иначе никаких возражений не принималось, потому пришлось лишь спокойно следовать за Ольгой Дмитриевной.

Путь – четыре километра, невероятно много, но в принципе, если бежать в спокойном темпе, не прерываясь на отдышки, то можно добежать и менее чем за пол часа. Но вожатая сказала идти пешком и не убегать никуда, ну что же поделаешь, не нарушать же слова Ольги Дмитриевны!

…

Может путь и казался большим, да вот стоило только моргнуть, как уже виднелась сцена. Все пионеры тут же разбрелись по своим домикам отдыхать, а мы с Максом не стали исключением и скорее пошли поваляться на удобной кроватке.

– Макс, а вот такой вопрос: сегодня что, пионеры без обеда и ужина будут?

– Неа, я сейчас пойду к Рите в столовую, разгружу рюкзак и сразу примусь с ней за готовку, так что можешь не волноваться, – как только Максим ушёл, я сразу же подскочил и разложил на столе все фото, файлы и записки, что хранились у меня под матрасом.

Значит вот какова была картина: первым моим предположением было то, что ранила меня пионерка одержимая «духом леса», как я это прозвал. И на это указывало несколько фактов – как было известно, со слов Макса, когда он бежал по пути, который я проходил с пацанами, то тропа и вовсе-то не была тёмной, а достаточно хорошо освещённой, ведь кроны деревьев не лежали друг к другу плотно и солнечный свет спокойно проходил, следовательно, это мог сделать какой-то повелитель леса, ведь это мир «Совёнка», здесь может происходить абсолютно любая ахинея и это будет нормальным. А также ещё, что мне рассказали: после того, как меня ранила та девушка, она, заливаясь смехом, свалилась на землю и скончалась, после чего из неё стала расти трава, пару цветков и маленький ствол клёна.

Но, также меня тревожила ещё одна теория, она не могла быть на сто процентов подкреплена чем-либо, она основывалась лишь на логике. Но тут как в полиции, ведь когда дело раскрывают, нельзя полагаться только на логику, не будешь же ты потом на суде говорить: «Ну вот, это просто показалось мне логичным…», всегда нужны твёрдые доказательства! Но, так или иначе, не оставляла она меня в покое и заключалась она в том, что возможно мне и вовсе не стоило бы думать о странностях «Совёнка», ведь как твердила теория: дух лагеря пытается устранить меня, потому что ему видно не хочется, чтобы хоть кто-то знал что-то о лагере, но не значит ли это – что я слишком близко подобрался к ответу? И тут резко теория обрела некоторые доказательства, всё это можно было связать с моей гипотезой, что я выдвинул ещё на двенадцатом дню!

В итоге у меня выстроилась практически полная картина «Совёнка» лишь ещё с парой неизвестных мне фактов.

«Совёнок» – лагерь, являющийся в нашем мире живым созданием или духом, что приходит к давно отчаявшимся людям, которые давно забили не только на себя, но и на окружающий мир, близких и жизнь, которые просто существуют, занимаясь абсолютным ничем. К тем приходит дух Совёнка, что заставляет человека засыпать, пусть всего и на несколько часов в нашем мире, но в лагере он проводит недели. Это время человек может заниматься чем угодно и если он делает правильный выбор – выбирается из лагеря после первой же смены и наконец начинает жить полной жизнью, заводить знакомства, иметь неподдельное желание к изменениям. И так человек будет ходить по виткам нескончаемую вечность, пока наконец не поймёт, что желание жить и развиваться – ключ к прерыванию этого колеса Сансары. Но тут встаёт вопрос, что если кто-то рассекретит способ выбраться и расскажет всем? Никому не будет хорошо – вот ответ, ведь так или иначе в итоге, в глубине сознания все будут думать не о реальных изменениях, а лишь бы уже оказаться дома, из-за чего они только отдаляют своё возвращение, и потому дух лагеря, способный влиять на абсолютно каждую вселенную Совёнка, старается не допустить утечку информации и потому жизнь знающего и болтливого человека будет всегда под угрозой.»

И эту гипотезу, что имела уже твёрдое основание, я решил назвать простенько, но со смыслом и вкусом, так сказать: «По виткам».

Все эти размышления, формулировка слов в один единый текст, попытки осознать и понять хоть что-то сильно утомляют, потому я даже не заметил, как за окном уже стемнело и стал потихоньку надвигаться ужин, ну как мне казалось, а казалось мне плохо, потому ужин не надвигался, а уже пришёл.

Не торопясь, я отправился в столовую. Выйдя на главную тропинку лагеря, которая вела от самого входа до площади, столовой, а заканчивалась в другом конце «Совёнка» у сцены.

Я вошёл в, полную голодными пионерами, столовую. Макс уже сидел на нашем любимом месте, чуть-ли не крича на любого, кто пытался сесть на это место, даже на Лену накричал, а та почти расплакалась. Чувствую, ещё чуть-чуть, и он бы уже сорвался и вылил всю скопившуюся желчь на следующего, кто попытается занять это забронированное место. Максим уже стал настолько раздражённым, что даже чуть на меня не закричал, когда я подошёл.

– Да ты бешеный какой-то, – возмутился я.

– Извини, – кратко выдал очкастый.

Отужинав, я удалился обратно в домик, да и тем более, больше выбора не было, как-никак, у меня травма руки, мне самый обычный инстинкт самосохранения говорил: «Просто иди отдыхай, тупень!»

Ну, а чего же я буду ослушиваться самого себя?

В домике было как-то даже слишком тихо. Тише, чем простая тишина, но возможно это мне так казалось из-за усталости, которая заставила меня уснуть в первый же миг соприкосновения моего тела и кровати…

========== День 30-31 ==========

День 30-31

Предпоследний день в лагере. Чувства были какими-то смешанными, непонятно даже было, радоваться или грустить? Скорее всего реветь от горя.

Я сидел на том самом месте, куда меня отводила Рита в первый день смены. Как-то даже символично, с чего всё началось с того и закончится.

Горн, прозвеневший на весь пионерлагерь, разбудил меня от своих собственных мыслей. Нехотя я встал с утёса и отправился в столовую к своей подруге-поварихе.

Знакомых лиц на завтраке и вовсе не было. На зов горна пришло лишь пару человек: Я, Рита и какие-то пару пионерок с другого отряда. Одним словом – скукота. Абсолютно все сейчас были заняты лишь тем, чтобы подготовиться к отъезду или провести последние дни по полному, даже Никита где-то пропадает несколько дней, наверняка с Мику развлекается.

– Привет, Рит, – вяло поздоровался я.

– Привет Макс, – в отличии от меня, пионерка приветствовала очень энергично. Сегодня Рита была в сильно приподнятом настроении.

– Чего же ты с утра бодрая такая?

– Так ведь предпоследний день! Осталось немного и мне наконец удастся отдохнуть, а то устала уже ежедневно готовить с самого утра, если пойду на ещё одну смену, то ни за что не буду говорить о своих навыках кулинарии, просто буду сидеть, ничего не делать, – Рита начала потихоньку разминать свою спину руками, после чего стала тереть её.

На завтрак у нас сегодня макароны по-флотски с тушёнкой из кролика, чутка приправленный оливковым маслом салат из картошки, лука и совсем уж немного моркови, может и странная консистенция, но никого это волновать не должно, потому что это вкусно, никто же, наверное, не задумывается что он ест.

Я бы мог рассуждать о еде ещё несколько десятков часов, но, во-первых, зачем оно мне надо? А во-вторых, это всего сегодня было маловато, из-за чего я съел всё вмиг и пошёл обратно на тот самый утёс. А что же мне ещё оставалось делать, когда мне так скучно? Никита вот уже несколько дней сидит где-то с Мику, у Алисы постоянно какие-то поручения от Ольги Дмитриевны, Ульянка вообще стала постоянно бегать только на футбольном поле с октябрятами, а меня в команду не берёт, даже прерваться не хочет, у Риты постоянно спина болит, а говорить она не хочет, потому что практически всегда спит, Саня, Дима и Лёня чем-то своим занимаются, я их так и не видел с момента похода, даже Евдака не было нигде, чтобы просто врезать ему за всё хорошее.

Последние дни и правда проходят ужасно!

Летящие невесть куда птицы завлекли моё внимание, они скрывались из виду каждый раз столь быстро, что уже можно было проводить аналогию с жизнью, казалось бы, в нашей стране в среднем помирают в шестьдесят пять лет! Это же столько времени! Это ведь 23 741 день! А ты только проснулся и можно сказать один из дней уже позади, встал с кровати – два дня, умылся – три дня, а только вышел из дома по делам – уже глубокий старец и пора умирать. Не успеешь оглянуться – в могилу пора будет прыгать, а ведь сейчас в нашем мире мне только двенадцать, самый, можно сказать, рассвет жизни! Думаю, вернусь, да с Мухой так крепко хватанусь за учёбу, что может смогу её окончить раньше времени, а потом и институт, а потом как устроюсь на работу мечты (с которой я ещё не определился) и буду сидеть себе дома, радоваться жизни, лично для меня – это предел мечтаний.

Последние дни этого бесконечного лета такие грустные, в игре они сильно не выделялись среди остальных, разве что самый последний, но тут, никто ведь даже не предупредил, что будет так уныло.

Но, так или иначе, этот месяц был превосходным, успело произойти столько, сколько не было за всю мою чертову жизнь, а ведь надо было только разочек очутиться за гранью своего комфорта, да и не то, что комфорта, мне удалось выбраться за пределы нормального и ненормального, переместившись в этот мир.

Всё же тут двоякая ситуация: с одной стороны – то, что мы попали в «Совёнок» – невообразимо и просто неописуемо словами, а с другой стороны, что, если теория Никиты о том, что сюда попадают только забившие на себя люди, ведь отчасти даже как-то есть желание снова забыть обо всём, ни заниматься собой, ни учиться, вообще ничего, лишь бы просто ещё хоть на миг вернуться сюда, это напоминает наркотики и торчка, который сделает всё, просто чтобы получить ещё одну дозу.

Просто гоняя пыль по главной тропинке, ведущей к воротам, у меня в голове стали всплывать воспоминания обо всех похождениях в «Совёнке», помню свой первый забег против Ульяны по всему лагерю:

«– Ладно, все на стартовую линию, насчёт три – бежим! – на тропинке палкой Ульяна обозначила маленькую засечку, это и было стартом.

Рядом встала маленькая девочка, отсчитывающая время до старта.

– Раз! Два! – я встал в позицию нижнего старта. Всё моё тело было готово к гонке. Лишь бы не проиграть Ульяне, это самое главное. – Три! Побежали! – Крикнула девочка и замахала палкой в воздухе, будто в руках не палочка, а флаг.

Мы побежали. Малыши сразу отстали от нас, мы с Ульяной шли нога в ногу.

~ Победа за мной! Да! Это точно! ~

Ульяна потихоньку стала уставать уже на полпути к музыкальному клубу. По пути я увидел Муху, он точно не понимал почему мы бежим, от кого или куда, но он точно мне предъявит это на пляже.

Ульяна стала вырываться вперёд.

~ Боже, она хоть когда-нибудь устанет? ~

Это было время бежать сверх своих возможностей, все силы были вложены в ноги и теперь превосходство стал держать я. Ульяна пыталась не отставать и, пускай, с трудом, но у неё получалось.

Всё, пора поворачивать к лодочной станции. Напоследок перед поворотом я обернулся: Ульяна уже сильно запыхалась и еле двигала ногами.

~В игре она была повыносливее~

Она, видимо, настолько устала, что даже не повернула перед воротами и впечаталась лицом прямо в полу ржавые, нагретые на солнце ворота, но даже на это она не сильно отреагировала, лишь упала на спину и стала тяжело дышать.»

Непроизвольно я даже проронил слезу, понимая, что возможно эти моменты больше никогда не повторятся, потому что в реальной жизни не все смогут понять мои эмоции и желания. Да и кто же согласится вообще на подобную гонку, безумцем только сочтут!

Виды пляжа навеяли на меня очередные воспоминания:

«

– Пошли поплаваем, – даже ответить я не успел, как Ульяна схватила меня за руку и потащила в воду. Отступать не хотелось, иначе, что же обо мне она подумает? Не успел я одуматься, когда уже у буйков оказался, неужели это Улька меня до сюда довела? Нет, она сидела у берега, неужели сам доплыл? Да ну! Бред! Я же не умею плавать, да и не умел никогда. Это не вызвало беспокойства или чего-то похожего, я наоборот обрадовался.

– Плыви сюда, – Ульяна немного помялась и всё же доплыла до меня. Хм, интересно, вот если я умею плавать, то почему я не мог плавать тогда, когда Муха прикалывался? А какая разница?

– Д-давай теперь обратно? – она еле держалась наплаву. Я подхватил её за плечи и удержал на одном месте.»

А Ульянка-то всё же очень замечательная девушка. Встретиться бы с ней и в реальной жизни, думаю мы могли бы подружиться, на любовь не рассчитываю, конечно, но если повезёт, то будет очень даже хорошо.

Даже прогуливаясь перед сценой, мне в голову пришли воспоминания практически с самого начала, до сих пор мне помнятся эти все события и по-прежнему я не могу свыкнуться с мыслями, что уже завтра придётся расстаться со всем этим.

…

31 день в лагере. Конец смены. Пора домой.

С самого утра день не задался, а всё из-за этой чёртовой головной боли, после чего я ещё мизинцем со всей дури врезался в кровать, мне даже думалось, что меня прокляли, но это лишь мои бредни.

По дороге на завтрак случилось пару инцидентов: двое пионеров из-за чего-то повздорили и начали свою драку, но разве мне что-то дадут за то, что я разниму их? Неа, потому и прошёл просто мимо, да и тем более, настроение и без того было не ахти, а тут ещё разбираться кто виноват, такая морока. Также меня чуть не прибило невесть откуда взявшимся мячом. Как оказалось, Ульяна наотрез отказывалась идти есть, потому решила со своей подружкой, октябрёнком, поиграть в волейбол посреди дороги.

Подходя к столовой, я наверняка знал – ничего не сможет сделать день хорошим, разве что внезапно появившаяся сумка с миллиардом долларов, но это просто мои фантазии.

Риты с утра уже не было в столовой, кажется она вчера что-то говорила мне о том, что готовить на последний день не собирается и будет всё свободное время отлёживаться в домике.

С самого входа чувствовался знакомый запах. Когда я в своём мире хотел легонько и по-быстрому перекусить – всегда готовил их! Мои любимые бутерброды! Всё же отчасти Рита врала, переборов лень она в конце концов сделала хоть что-то нам, вот молодчинка! Настроение от этого чутка повысилось.

Захватив с собой одно творение богов (бутерброд), я выдвинулся на площадь. Как говорила пионервожатая мне, когда увидела меня, что совсем скоро будет объявление всему пионерлагерю, пока никого, конечно, не было, но ничего, побуду немного Хатико. Спустя примерно получаса с начала моего ожидания, Ольга Дмитриевна наконец пришла, приведя с собой парочку пионеров, которых по-видимому увидела по дороге. Вскоре заработал горн, но только вот звал он не есть, а на площадь. Потихоньку все стали подходить и средь толпы, где-то в глубине души, я надеялся увидеть Никиту, но он так и не появился.

– Добрый день, товарищи! Как мы все знаем, сегодня день отъезда! Я собрала вас всех здесь, чтобы раздать указания и проинформировать насчёт автобуса. И начну сразу с последнего, автобус приедет за нами уже через час, а теперь про указания – как можно скорее бегите в домики и упаковывайте вещи, после чего оставьте их все у кроватей. Как мне рассказали, позже сюда приедет ещё кто-то и упакует все вещи, больше деталей не знаю! Свободны! – кратко, быстро, доходчиво – три слова, которыми можно было описать весь монолог Ольги Дмитриевны.

Хорошо хоть долго ждать до отъезда не надо будет, тут совсем ничего осталось, но, ведь, как это обычно в жизни бывает? Чем меньше остаётся ждать, тем дольше эти минуты/часы/дни тянутся.

Собирать вещи было бессмысленно, всё равно мне явно не светит вернуться сюда, да и кто мне что предъявит?

Последний час в «Совёнке», мне хотелось плакать, столько меня связывает с этим местом! Уходить совершенно не хотелось, но так или иначе, душой чувствую, сам лагерь прогоняет меня в реальную жизнь.

Моя голова могла бы быть заполненной тонной разных переживаний от того, что больше не увижу Алису и остальных девочек до того, что Никита так и не появился.

Оставалось пять минут, некоторые уже подоспели. Через минуту пришла и вожатая, дождавшись остальных, мы сели на недавно приехавший автобус.

Ольга Дмитриевна, последний раз сделав перекличку всех нас, дала команду водителю ехать. Больше меня всего сейчас смущало то, что её даже не волновало отсутствие Мухи.

В надежде успокоить себя, я стал придумывать различные оправдания его отсутствия, в итоге остановился на мысли: «В конце концов, он ведь тоже вернётся».

Потихоньку глаза стали закрывать, сон брал верх над моим организмом. Прямо как в игре, значит, сейчас проходят последние мгновения моего нахождения здесь. Ну-с, пора домой…

========== Максим Юрьев Куликов ==========

Юрьев Куликов Максим.

Потихоньку глаза стали открываться, никакой солнечный свет на этот раз в глаза мне не бил, только привычная моим глазам темнота, что за время пребывания в… Хм, а где я был? Такое ощущение, что пока я спал, мне снился невероятно реалистичный сон. Помнились какие-то ворота с неразборчивой надписью, непонятный пляж, утёс, сцена, наверное, во сне я был путешественником, вот же чёрт, почему я не могу нормально помнить сны?

Раздумывать про сон можно было бы ещё сотню лет, если бы только я не увидел часы: «7:30», пора вставать, сегодня же в школу идти, хотелось бы дома остаться, да вот только в памяти всплыла фраза классной руководительницы:

«– Так, дети, – неуверенно начала учительница, пытаясь успокоить наш бешеный класс и конечно же у неё не получилось, пока не вмешалась главная любимица Лидии Владимировны.

– Ну ребята, – жалостливо протянула Женя, все наши наглухо отбитые пацаны, постоянно шумевшие, наконец утихли. Всё же Женю в классе уважали все, она же у нас умнейшая, добрейшая и конечно же очень весёлая и коммуникабельная, но естественно главной причины любви к ней является то, что она даёт списывать всем и каждому безвозмездно.

– Спасибо, Женечка, – шепнула Ольга Дмитриевна. – Дети, четвёртого октября вас ждёт важная контрольная, так что только посмейте не прийти!

– В смысле? – выкрикнул самый глупый хулиган класса – Егоров. – Да тут и полтора месяца с начала учёбы не прошло, а уже контрольные?

– А ты думаешь я за это отвечаю? Это ты министерству образования жалуйся! – отмахнулась учительница. В классе начался гул.

– Мух, пойдёшь на контрошу? – шепнул я Никите.

– Неа, нахер надо, дома отсижусь просто, а потом скажу что-то вроде «заболел» или что-то подобное, – Ну, подобный ответ ожидать и стоило, всегда он так.»

На календаре как раз было четвёртое октября, эта контрольная, сегодня весь наш класс (ну, те кто придут) испытают нереальный стресс. Сегодня отец, работавший дальнобойщиком, ушёл в рейс в Роттердам, пускай сам путь туда и займёт только полтора дня, но папа любит, если ездит куда за границу, то он задерживается в том городе на неделю или даже больше. Так что можно сказать, что на каникулах (которые начинаются с понедельника следующей недели), я буду сам по себе, отлично, нет, это просто замечательно! Иногда так полезно побыть одному и заботиться о себе самостоятельно, благо всему я уже был обучен. На всё время, пока я буду один, отец оставил мне двадцать тысяч на еду, а что останется – использую в своих целях, всегда так было и будет.