Текст книги "F65.5: Гематофилия (СИ)"
Автор книги: Чиффа из Кеттари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Расслабься, дурак.
Провожу языком по шее, а ладонью по ребрам и ниже, по бедру. Размеренные, успокаивающие движения, должно помочь.
И помогает – напряжение уходит, он открывает глаза и мне в голову приходит шальная мысль, что лампа-то была не самой плохой идеей.
Дьявол с повадками тигра.
Подгибает ноги, одной рукой мягко обхватывает за шею, а когда я пытаюсь отстраниться – упирается второй рукой в кровать и поднимается, усаживаясь, фактически, мне на бедра. Пока я ошарашено пытаюсь обдумать хоть что-нибудь – свое положение, дальнейшие действия, хоть что-нибудь! он, придерживая одной рукой за поясницу, а второй за плечи, опрокидывает меня на порядком измятые простыни. Складки ткани под спиной мешают, я ерзаю по поверхности, устраиваясь, а он тяжело дышит, всхрипывая, наверное как конь, когда я двигаю бедрами. Когда я успокаиваюсь – сам задает темп: медленно ритмично двигается, изгибаясь – и в контраст сильно цепляет зубами кожу – вокруг пореза на груди, на шее, на плечах. Угрожающе рычит, когда я не в ритм вскидываю бедра.
Это уже не секс, это какая-то борьба за доминирование.
Но это чертовски хорошо – узко, горячо, но теперь дико хорошо, хочется выть, просить разрешить двигаться быстрее, но в ответ – сдавленный рык, с хрипящим, вибрирующим, «лежать, Джим». От таких медленных движений возбуждение скапливается где-то под ребрами, ниже, горячо плещется, как кофе с имбирем – обжигая, оставляя острое послевкусие. И я ужасно хочу кончить, потому что эти горячие волны постепенно заполняют все тело, выжигая изнутри: мысль за мыслью. Но не в таком темпе – такие неспешные фрикции могут долго удерживать на краю, не давая упасть.
А тигр склоняет голову, щекоча волосами лицо, шею, грудь; обманчиво покорный, тихий и нежный – больше не кусает, только целует, да вырисовывает на коже узоры, чуть шершавым влажным языком.
Я готов умолять. Просить. Стонать… о чем я? Мои стоны давно оглашают комнату, а синеглазый дьявол довольно щурится, делая очередное движение. Как кот, честно слово…
Знаю я, чего ты хочешь…
Сладкой, тягучей волной накрывает… нет, не с головой, к сожалению, и я бьюсь под ним, точнее пытаюсь, потому что держит он меня крепко, и выстанываю имя… Хорошее имя, длинное, вмещает в себя целую кучу вариаций, и их все я повторяю на разные лады.
Нахожу в себе силы простонать связную фразу:
– Перевернись, малыш.
Замирает, обдумывая видимо. Приподнимается, перекидывая через меня ногу. Послушно ложится на живот, подрагивает от прикосновений – провожу кончиками пальцев по напряженным ягодицам… Хороший вид. Напряженная, выгнутая спина, изрисованная татуировкой, оплетающей несколько глубоких старых шрамов; сильные плечи, тоже задетые рисунком, светлые взлохмаченные волосы, кажется, влажные – шея точно влажная, блестящая от пота, выгоревшие пряди липнут к ней, и, наверное, ко лбу тоже, только я этого сейчас не вижу.
Вхожу в него быстро, одним движением, не встречая сопротивления, надавливаю на поясницу и он изгибается; обхватываю бедра пальцами.
Срываюсь в долгожданный бешеный ритм, как мне этого хотелось, черт… Голова кружится, сознание тонет, я захлебываюсь воздухом и стоном, обхватываю киллера обеими руками, вжимаясь в спину лицом.
Через несколько минут меня отпускает, точнее у меня разжимаются руки и я скатываюсь с тигра, приходя в себя от столкновения с ледяной, как мне кажется, поверхностью. Себастьян переворачивается на бок, и я чувствую, как он трется пахом о мое бедро, целуя и покусывая предплечье. Не могу сосредоточиться ни на прикосновениях, ни на звуках его дыхания – концентрируюсь где-то глубоко внутри себя, стараясь не упустить необыкновенное жгучее удовлетворение. Гнусный извращенец пользуется моей беззащитностью – переворачивает на бок, придерживая за бедро, довольно легко проникает членом внутрь – он-то у меня не первый, вжимается губами в шею, делает одно движение и кончает, глуша хриплый стон.
Не знаю сколько еще времени проходит. Бас прижимает меня к себе, щекоча дыханием ухо. Шепотом:
– Джим?
Замолкает на какое-то время.
– Джеймс?
– Мне нравится «Джим»…
– Джиииим, – облизывает мочку уха.
– Наверное в душ нужно… Хочу в душ.
– Хорошо… – садится на кровати, вижу, как он морщится.
– Ты как? – ну а что… имею же я право волноваться за своего лучшего работника.
– Нормально… Тебя отнести?
– Отвести… Пойдем, малыш.
– Почему «малыш», Джим?
– Не нравится?
Качает головой.
– Ладно, – надо же, какой я покладистый, после хорошего секса. – Пойдем.
Держусь за него, медленно переступая босыми ногами по холодному полу.
– Нам нужны ковры, Бас. Полы такие холодные…
Согласно кивает, заводя меня в ванную комнату, включает в душе теплую, почти горячую воду. Приятно… Вода стекает по волосам, заливает лицо, отфыркиваюсь поначалу, знаю, что бесполезно… Приваливаюсь к стенке, слабость жуткая – еле на ногах держусь. Наблюдаю, как он хватает первую попавшуюся мочалку, выдавливая на нее порцию жидкого мыла. Хорошо пахнет… Осторожно проводит по шее, по груди, спине, растирает ладони, бедра, ноги; смывает кровь, пот, сперму. Размазывая мыльную пену по коже, лениво наблюдаю, как он намыливает себя. Переключает напор душа на более сильный, тщательно смывает пену. Я по-прежнему не в состоянии адекватно концентрироваться на чем-либо, кроме себя. Чувствую, прикосновения махровой ткани – обтирает полотенцем, укутывает в халат. Сам оборачивает бедра полотенцем, и, встряхивая мокрыми волосами, выводит меня вслед за собой.
– Бас…
– Что, Джим?
– На моей кровати невозможно сейчас спать…
– Можешь лечь на мою, – подталкивает к своей двери. – Я лягу на диване, в зале.
– На диване? – стараюсь скрыть легкое разочарование.
Кажется кое-кто опять включает «режим айсберга». Сегодня уже точно нет желания над этим размышлять… Как там? «Завтра… Я подумаю над этим завтра».
Себастьян, уложив меня, выходит, тихо прикрывая дверь.
Засыпаю не сразу: чувствую запах сигаретного дыма – опять курит в квартире, паршивец, даже окно не открыл; слышу редкий стук стакана об столешницу. Виски, не иначе. Полковник любит виски.
«Дьявол с повадками тигра»… Привязалось же. Намертво.
Кажется, мне снятся синеглазые бенгальские тигры, разоренные маленькие деревни, алые разводы на воде близлежащих рек. Ухмыляющийся беловолосый дьявол наблюдает за моей реакцией из-под опущенных светлых ресниц, а я хочу смеяться, но я чертовски устал – даже улыбнуться сил нет.
========== Часть 8 ==========
Утро криминального гения должно начинаться с кофе. Хотя, когда оно начинается со свернувшегося под боком, поверх одеяла, тигра, это тоже неплохо. Рассеяно глажу его по волосам.
Кофе, кофе, кофе…
Извечная проблема – я не умею варить кофе, а Себастьян, как мне кажется намеренно, гробит кофемашины, которые я покупаю. Покупал. Зато полковник варит преотличный, честное слово, просто божественный напиток, поэтому я прощаю ему убитую технику, до тех пор, пока он просыпается раньше меня.
– Себастьян, вставай. Я хочу кофе.
– Хорошо, сейчас…
– Себастьян.
– Уже встаю, шеф…
Правда поднимается, сонно трет глаза. Спал прямо в джинсах, вот ведь идиот.
– Просто кофе?
– Да, просто кофе… и сэндвич.
– Кофе и сэндвич… Боже, когда ты заведешь себе горничную… Или кухарку…
– Зачем нам в доме женщина, Себастьян? Впрочем, еще один мужчина нам тоже не нужен.
Короткий сердитый взгляд, на который я реагирую легкой улыбкой.
– Не тормози, Бас.
– На завтрак в постель даже не надейся, одевайся и иди на кухню.
Вот так всегда. В этом вопросе снайпер непреклонен – хочешь есть, иди на кухню. Ну что ж, у него тоже могут быть маленькие причуды.
Только когда на меня нападает вдохновение (ну или дэд-лайн) и я по нескольку десятков часов почти не выныриваю из работы – тогда приносит кофе или чай в кабинет, и даже еду какую-то, не знаю – я не замечаю, что ем – идеальный момент, чтобы меня отравить. Даже странно, что полковник ни разу не воспользовался такой прекрасной возможностью.
Прохожусь по комнатам, пока Бас возится на кухне. В зале собачий холод – ясно, почему он не стал здесь спать. Окно открыто нараспашку, видимо, пытался выветрить, въевшийся за полночи, запах сигаретного дыма. В моей спальне убрано, перестелено; зачем, спрашивается, мне горничная? У меня есть очень многофункциональный снайпер. Многозадачный. И старательный. Переодеваюсь – ходить по дому в халате мне не нравится. Совсем не в моем стиле.
– Как я тебе?
– Как обычно, шеф, – внимательно следит за нагревающейся туркой.
– Кинь корицы.
– Ладно, – роется в приправах. – Можно и корицы.
Себастьян редко пьет кофе вместе со мной, но сегодня не уходит – садится напротив, задумчиво вертит в руках сэндвич.
– Что сегодня собираешься делать?
– Не знаю, шеф. Спать, наверное. Что еще делать?
– Ты не приспособлен для отпуска, полковник, – смеюсь.
– Да, наверное. Когда нечего делать, мне скучно.
– Найди себе занятие помимо работы.
– Смысл? Завтра работа в обычном режиме.
– Да, кстати, тебе нужно будет смотаться на несколько дней на материк. Я подъеду попозже.
– Шеф?
– Себастьян, ты лучший из моих работников, но не единственный. Несколько дней без тебя я как-нибудь протяну, ты знаешь.
– Дело твое, шеф, – жмет плечами, – когда вылет? И куда?
– Завтра днем. Италия.
– Хорошо, шеф. Потомки римских легионеров тебя таки достали?
– Они со мной спорили. И пытались сбить цену. Детский сад.
– Надеюсь, беседы мне вести не придется? У меня не очень с итальянским.
– Беседы, Бас, вообще не твоя забота.
– Да, шеф.
Допиваю кофе, отставляя тонкую стеклянную чашку.
– Еще хочешь?
– Хочу, – протягиваю к нему ладонь. Несколько мгновений он никак не реагирует, потом обхватывает мои пальцы, чуть притягивает к себе, прикасаясь губами к запястью и смотрит своими невозможными синими глазами прямо на меня.
– Сейчас будет, Джим.
И все. Полковник опять переходит в режим «айсберг», меланхолично наливая в чашку новую порцию ароматного напитка.
– Я что-то говорил о коврах? – Задумчиво смотрю на пол.
– Ты хотел купить ковры, потому что пол холодный.
– Этим и займусь… пока тебя не будет.
– Я надолго еду?
– Без меня дня на три-четыре. Потом посмотрим. Там тепло и красиво, тебе понравится.
– Да мне без разницы, – удивленно приподнимает светлые брови, – шеф.
– Ну, мне понравится… Я там не был.
– Ясно.
На счет намерения заниматься домашним интерьером я безбожно наврал, конечно.
Два дня за работой. Мужик, исполняющий обязанности моего телохранителя, бесит до жути – слишком старательный. Как там говорит полковник? «Джим Мориарти – это бренд. Престижно и безопасно». Но это не повод вести себя как собака. Я не люблю собак.
Италия, Италия… я обожаю итальянскую кухню, честное слово – это лучшее изобретение человечества. После опасной бритвы, конечно.
– Как дела?
– Все спокойно, шеф. Как мой сменщик?
– Отвратительно. Лучше вообще без телохранителя, чем с таким. По-моему, он хотел занять твое место. Не опасаешься?
Задумчиво пожимает плечами, подхватывая мой чемодан.
– Мне нечего бояться, Джеймс. Я лучший.
– И зачем я тебе это внушил? Скоро с тобой совсем сладу не будет.
Мягко улыбается.
Солнечно и жарко, интересно, сколько здесь солнечных дней в году? Много, по-любому много.
Итальянские мальчишки веселые, приставучие: попивая с одним из них сухой мартини, с неудовольствием отмечаю, как к высокому мускулистому блондину, отстраненно прихлебывающему виски, эти мальчишки липнут чуть ли не стайками, вглядываясь в ярко-синие глаза, трогая мягкие светлые волосы.
Себастьян почти не говорит на итальянском, а юнец, с карими глазами лани, почти не изъясняется на английском. Однако это не мешает парню жаться к моему снайперу, который, кстати говоря, лет на десять его старше. Да кому это мешает?
Жестом подзываю наемника к себе, он реагирует не сразу – проводит пальцами по скуле мальчонки и только тогда отходит от него.
– Да, шеф?
– Желаешь парню смерти?
– Мне все равно, шеф, – лукаво смотрит на меня.
Мне нравится этот взгляд – многообещающий, в меру жестокий и дерзкий, в меру покорный. Может же, оплот спокойствия и невозмутимости.
– Ну, тогда оторвись по полной. А я пока подумаю, что с ним сделать.
– Это приказ, шеф?
Киваю. Давай, снайпер, развлеки меня. Тем более, что тебе в любом случае пришлось бы его убить – я думал сам закадрить нежно обожаемого сынишку моего бывшего, глупого, клиента, но так даже интереснее.
– Приказ, Себастьян. Мальчишка нужен мне податливым и готовым на все. Сможешь? И избавься от его охраны.
Чуть наклоняет голову, в согласном жесте. Какой же ты стервец, снайпер. Кажется я нашел твое слабое место, во всяком случае, кое-что определенно вызывает у тебя эмоции – нравится играть со мной? Ну-ну, не обожгись.
Любопытно наблюдать, как молодой и глуповатый представитель одного из влиятельнейших итальянских семейств ластится к моему полковнику. Себастьян тот еще динамщик – мне ли не знать – почти не реагирует на заигрывания, изредка поглядывая из под полуопущенных ресниц; изредка проводя пальцами по щеке или по руке собеседника, если можно так выразиться; не позволяя прикасаться к губам. Правильно, хороший мальчик.
Отвлекаюсь от снайпера – можно пока расслабиться: сплясать на танцполе, обжимаясь сразу с двумя красавцами, опрокинуть еще пару бокальчиков мартини, закинуть в рот, вместо закуски, очередных клубных таблеток; влажно и горячо целоваться с брутальным татуированным парнем повыше и постарше меня. Получить за это весьма чувствительный щипок под ребра от увлекаемого мальчишкой в толпу полковника.
Весело. Я люблю свет и музыку, шум и близость разгоряченных тел; Себастьян, насколько я знаю, от подобной обстановки не в восторге, но это не мешает ему выглядеть здесь почти естественно – пластичные движения, чуть отсутствующий взгляд и улыбка под стать. Успеваю следить за ним краем глаза, периодически теряя из виду. По телу скользят, кажется, две пары рук, разворачивая меня как им вздумается, беззастенчиво лапая, поглаживая; но меня заводят больше не движения, а таблетки – веселые таблетки, для веселого гения.
Черт возьми, какое шикарное зрелище – замираю на несколько мгновений, любуясь. Загорелый, но все равно светлокожий по сравнению с итальянцем, полковник прижимается губами к его шее, и светлые волосы ярко контрастируют с темными курчавыми прядями.
Сталкиваемся у бара – беру себе очередной коктейль, а Себастьян как обычно – виски.
– Только попробуй его поцеловать, полковник. Я тебе язык отрежу.
– Какой ты грозный, Джеймс. Куда мне его отвезти?
– Уже готов? Хотя да, не сомневаюсь… Кстати, у тебя засос на шее и меня это бесит. Ладно, не отвлекайся. Вези куда хочешь, скинешь мне адрес сообщением. Главное, чтоб там было тихо и людей поменьше. Где его охрана?
– Он здесь один. Слинял из дома втихаря, как тебе?
– Удачненько, – облизываюсь, – мне везет, как всегда. Тогда жду. И без меня не начинай. Ничего.
– Есть, шеф, – подмигивает. – Коктейль какой-нибудь намути, – это бармену. – Не разбираюсь в этой сладкой дряни…
Ну вот и все… Можно расслабиться и получать удовольствие, ждать сообщения от полковника.
Долго ждать он меня не заставляет – адрес я называю говорливому таксисту и тот отвозит меня, не прекращая болтать, напевать и что-то бормотать, к небольшому зданию, почему-то офисному. Ладно, наемнику виднее… Впрочем ждать не приходится – его машина подъезжает почти мгновенно.
– Садись, Джим, прокатимся.
Неплохо, что уж там. На заднем сидении меня встречает разнеженный мальчишка, лопочущий на родном языке пошлости. Обвивает руками мою шею, прижимаясь, шепчет в ухо:
– Втроем? Мне нравится. Ты его хозяин? Как ты заполучил такое животное? Шикарный, ах, ты тоже шикарный, – боже, какой он пьяный, – хочу обоих, а? Скажи ему, что мы едем к морю, знаю одно хорошее место.
– Басти, ты же пил.
– Надо было такси взять? Когда мне это мешало машину водить?
– Доменико говорит, что нужно ехать к морю.
– Это зовут его так? Я как-то не поинтересовался. Тут, кстати, везде море. Я знаю, куда ехать, он мне на навигаторе пальцем ткнул.
– Какой же ты невежливый, Бастиан. У нас тут такой красивый мальчик, а ты даже не знаешь, как его зовут.
– Ну так трахни его, пока едем.
Итальянец лезет тонкими пальцами под футболку, цепляется за ремень джинсов, расстегивая.
– Какой инициативный мальчик, – ох, это хорошо – мягкие губы сквозь ткань белья касаются полувставшего члена. – Ты же не против, Себастьян?
– С чего бы? Ты опять нажрался местных аналогов экстази, чего от тебя еще ожидать, шеф?
– Много чего, ммм… Хороший мальчик… – поглаживаю потомка римских легионеров по волосам, надавливая на затылок. Мальчик действительно хороший – берет глубоко и языком работает просто умопомрачительно.
– Бастиан…
– Да, шеф?
– Останови машину и иди сюда.
– Как ты себе это представляешь? Потерпи, шеф, почти приехали.
Действительно – останавливается через пару минут.
– Здесь?
Издаю недовольный стон – юноша поднимает голову, вглядываясь в окно. Опять заходится своей беспорядочной, эмоциональной речью, подтверждая. Снайпер открывает окно, закуривая, по салону разносится запах дыма. Я кончаю в умелый ротик мальчишки, захлебываюсь воздухом, столкнувшись с насмешливым, но холодным взглядом синих глаз. Наглый наемник выпускает дым прямо мне в лицо и выходит из машины, хлопнув дверцей.
– Куда он? Куда? Он шикарный, не отпускай его.
– Пойдем, Дом, – застегиваю джинсы, – найдем моего вздорного тигра.
– Тигра? Ты зовешь его тигром? Ему идет.
– Я знаю… – морской воздух солоноватый и чуть горький. Здесь красиво умирать. Мальчику должно понравиться. В смысле – это не худший вариант. Себ сидит на капоте, затягиваясь очередной сигаретой.
– Что такое, мой тигр? Хочешь мальчишку?
– Шеф…
– Поимей его для меня. Здесь и сейчас. А потом я его убью, – шепотом на ухо – он все-таки наклонился, чтобы выслушать меня. – Дом, иди сюда.
Итальянец подходит, упираясь ладонями в колени моего киллера, разводя их в стороны. Жмется, к обтянутому тонкой тканью торсу, пытаясь стянуть с киллера футболку – он не разрешает, чуть отталкивая тонкие смуглые руки.
– Зачем тебе это, Джим? Меня спросить не собираешься?
– Нет, глупый тигр, я хочу посмотреть, как ты будешь брать его прямо здесь и прямо сейчас. Мне любопытно. Развлеки меня.
Руки скользят, но я все-таки забираюсь на капот, усаживаясь с ним рядом, приобнимаю за шею, жестом призывая мальчишку приблизиться, жарко шепчу, проводя языком по уху, а ладонью поглаживая грудь:
– Бастиан, тигр мой, порадуй хозяина.
Дом опять начинает бешено тараторить, поворачиваясь ко мне, но лаская моего снайпера.
– Он говорит, что тут есть… блин, он так быстро говорит… беседка, что ли… да, точно. Говорит, что там удобнее. Пойдем, Бас.
Правда удобнее, и вид отличный – море, деревья какие-то… красиво. И снайпер мой красивый – и упрямый, не позволяет мальчишке раздеть его. Слишком интимно для него, наверное.
Дом, приподнимает его футболку, целуя живот, расстегивая и стягивая джинсы с себя и с наемника. Я придвигаюсь близко, лаская языком губы блондина; итальяшка тут явно лишний, но тут уж полковник закусывает удила – смуглый брюнет протяжно, тонко и остро вскрикивает, опускаясь на напряженный член, а Себастьян прикусывает мои губы, притягивая за затылок к себе, запуская пальцы в мои коротко остриженные волосы. Юноша двигается, не пытаясь прервать наших ласк, только ластится к скользящим вразнобой по его телу рукам – киллер поглаживает поясницу и ягодицы, я вожу пальцами по шее, щипаю за соски, чуть царапаю кожу на плечах.
Полковник отстраняется, замечаю злой отблеск в глазах.
– Хотел смотреть? – не в шутку щелкает зубами, когда я тянусь обратно, к нему. – Тогда смотри, не отвлекайся.
Сволочь. Он не целует мальчишку, прикусывает кожу, скользит языком, ласкает руками и итальянец, пылкая натура, стонет, вцепляясь пальцами в плечи и шею снайпера, выгибается, прижимаясь лбом к сильному телу. Ай-ай-ай, позлить меня решил? Недейственно – мальчишка до утра не доживет, а на тебе я еще отыграюсь.
Но зрелище стоящее внимания. Снайпер приподнимает парня, подхватив под ягодицы, почти выходя из него и тот сам опускается на него, выгибаясь и постанывая. Длинные пальцы сильно сжимают смуглые бедра, а еще я вижу, как Себастьян скашивает глаза, следя за моей реакцией.
Красиво он его берет – несмотря на то, что действует достаточно безразлично.
Юноша вздрагивает, в очередной раз изгибаясь в сильных руках и кончает, со стоном уткнувшись лицом киллеру в шею. Киллер буквально снимает его с себя, усаживая рядом на скамью, приводит себя в порядок, с сожалением осматривая влажную от спермы футболку. Брезгливо стаскивает ее с себя, и я в очередной раз за вечер невольно им любуюсь. Ммм, монограмма отчетливо видна на груди, классно. Иначе не скажешь.
– Ты сам с ним управишься или подстраховать тебя?
Не хочет смотреть, как я играю с жертвой.
– Машину я, кстати, в прокате взял, так что постарайся не уляпаться с ног до головы, ладно?
– Иди сюда.
Наблюдаю, как мальчишка медленно одевается. Снайпер качает головой.
– Заканчивай. Я в машине.
– Стой. Я быстро, Себ, – не хочу, чтобы он уходил.
Парнишка смотрит на меня карими влажными глазами. Ой, мальчик, я бы тебя долго мучил, но не хочу злить своего снайпера, не хочу один идти отсюда до машины. Быстрое движение поперек горла, несколько секунд хрипов и судорог – стараюсь отвести взгляд от толчками изливающейся крови – и всё. Тишина. Море. Волны.
– Наигрался?
– Да. Поехали домой. Сейчас же.
Жмет плечами, доставая мобильник. Ближайший рейс утром, через несколько часов. Как раз хватит времени заехать в отель, забрать вещи, и в аэропорт.
========== Часть 9 ==========
Я тебя довел, мой тигр. Не настолько, чтоб ты ушел, хлопнув дверью. Ровно настолько, чтоб ты, запершись в комнате, включил надрывные песни своего любимого самоубийцы и закурил. Не сигарету, нет, тигренок, я знаю о твоей маленькой слабости, да я и не против – по сравнению с тем, что я закидываю в себя в клубах или просто от скуки, марихуана просто детский лепет.
Ты будешь спокоен, а глаза не будут синими – они станут сине-серыми. Совершенно спокоен – когда ты откроешь дверь тщательно проветренной комнаты, я могу делать что угодно – истерить, кричать, стрелять в тебя – почему нет? Все равно не попаду – а ты будешь совершенно спокоен. Светлые ресницы будут двигаться медленнее, чем обычно, а смотреть ты будешь так, как будто находишься достаточно далеко, чтоб не видеть меня, но недостаточно, чтоб не слышать. Странно, да?
Можно послать тебя на задание – все будет выполнено идеально. Проходили уже, так хотелось доказать себе, что у тебя могут быть мешающие работе слабости.
Ледяную невозмутимость и концентрацию почти ничто не может пробить.
Я хочу поговорить. Сообщаю я тебе об этом смс – стука в дверь ты не услышишь.
«Открыто»
В комнате немного душно, и запах приторный.
«Я отрежу прядь волос ангела и перекрою дыхание младенцу» – Кобейн бесподобен в некоторые моменты.
Полковник тщательно тушит окурок, расслабленно откидываясь на спину. Подхожу ближе, усаживаюсь рядом на кровать.
– Как ты меня терпишь?
Интересно мне, что он ответит. Косит глазами, потом поворачивает голову, прижимаясь щекой к прохладной стене.
В пепельнице два окурка – даже не знаю, наверное это много? А может и нет…
– Себ…
– Тссс… – подносит палец к губам, не разрешая мне договорить.
– Никто не должен сходить с ума в одиночестве. Даже ты, Джеймс.
– Я не схожу с ума…
Насмешливо качает головой.
– Может выпьем? – завидую его расслабленному состоянию.
– Пей, Джеймс, я не против.
Пить одному неохота. Глубоко вдыхаю сладковатый запах, витающий в комнате.
– И я не одинок.
– Просто у тебя никого нет, да, Джеймс?
– Заткнись, – придвигаюсь ближе, касаясь пальцами его руки, проводя от кисти до локтя и обратно, – у меня есть ты.
– А что будет, когда меня убьют?
– Что? Нет, Бас, тебя не могут убить, – тянусь через него к спинке кровати – там лежат сигареты. Перехватывает мою руку, забирая пачку, вытаскивает две сигареты. За руку притягивает меня к себе и шепчет, подчеркивая слова злой улыбкой:
– Когда я умру, Джим, ты останешься один, в пустой квартире. Будешь работать, много работать, почти не выходя из кабинета, потому что будешь бояться пустых комнат, которых так много в этой квартире. И сойдешь с ума, будешь выть и царапать ногтями стену. Свихнешься в тишине, потому что музыка начнет тебя раздражать, и будешь бояться спать с выключенным светом. Поначалу будешь притаскивать шлюх и просто знакомых на ночь, а потом станешь бояться и их. Будешь бояться открытых дверей. Будешь орать по ночам, просыпаясь в холодном поту, потому что никто не придет тебя успокаивать. Никто не придет, Джеймс, – отталкивает меня, прикуривает обе сигареты разом, одну протягивает мне.
Значит, знаешь.
Хотя было бы странно, если бы ты не знал, что мне снятся кошмары, что я не могу спать в пустой квартире, что я не терплю открытых дверей. Что восемь комнат, из которых четыре пустуют, это слишком много.
Зло затягиваюсь, глубоко вдыхая горький дым.
– Значит, увольняться ты не собираешься, – единственные слова, которые приходят мне в голову. – Тогда мне все равно, что ты думаешь.
Обидно. Просто обидно – жгуче, остро; только глубокие затяжки помогают успокоиться.
– Не собираюсь, – закрывает глаза. – Не расстраивайся, Джим. Я хорошо тебя знаю. Ты хотел еще о чем-то поговорить?
Ну тебя к черту, полковник. Тушу сигарету, поднимаясь.
– Нет. – О чем еще говорить? – Я не схожу с ума!
Кривит губы в усмешке, ресницы чуть подрагивают, когда он смотрит на меня своим фирменным взглядом.
– Ты думаешь, я без тебя не обойдусь, наемник?
Кивает.
– Ошибаешься.
– В работе – обойдешься, – тянется, расправляя плечи. Щелкает пальцами, подходит к столу, выуживая листок бумаги и ручку, протягивает мне. – Распишись. Или напиши что-нибудь.
Пишу «Себастьян Моран, ты – самонадеянная сволочь». Ухмыляется, прочитав, пишет что-то с обратной стороны листка. Задумывается на пару мгновений. Добавляет еще что-то.
– Я тебе завтра нужен? – качаю головой. – Послезавтра? – тоже нет. Ты что задумал, строптивое животное? – Тогда вернусь через пару дней, – машет у меня перед глазами исписанным листком, – вот тебе квест, гений – никого не зови мне на замену.
– Условия мне ставить собираешься? Не выйдет, Себастьян.
– За тобой должок, Джеймс.
«Джеймс, шеф, я весьма разносторонняя личность, – я вспоминаю, как он ухмылялся, – я попрошу ответную услугу, но позже».
Вот значит как. Не думал…
– А если меня убьют?
Качает головой.
– Я ж не увольняюсь, Джим. Не убьют.
– А если ты мне будешь нужен? – ну нет, я не хочу, чтоб ты слинял неизвестно куда, оставив меня здесь одного. Потому что после такой гневной отповеди мне самому стало жутко.
– В том-то и вопрос, Джеймс, в том-то и вопрос. – Вглядывается в содержимое кошелька, пересчитывая наличность и выкладывая кредитки на стол. Там же, на столе, остается мобильник.
– Телефон возьми.
– Нет, тогда все теряет смысл.
Недовольно хмурюсь, наблюдая, как он натягивает куртку, убирает пистолет во внутренний карман.
– Ладно, Бас. Сыграем.
Выходит из комнаты, а через несколько минут слышу, как закрывается входная дверь.
Немного неуютно. Неуютно от разговора – хотя какой это разговор? От его тона.
Больше всего неуютно от того, что он не хлопает дверью, как делает, когда обычно уходит. Полковник всегда хлопает этой дурацкой дверью – так, чтобы я слышал, даже в спальне – самой отдаленной от входной двери комнате. А вот спальня Себа прямо напротив – отсюда, наверное слышно любое движение возле двери.
Иду в кабинет. Люблю свой кабинет – кресло, огромное, такое, что можно свернуться на нем клубком и уснуть; стол, заваленный бумагами, под которыми покоится с полдюжины телефонов и, насколько я помню, два ноутбука. Панорамное окно – единственное такое огромное в квартире – жутко портит внешний вид здания, но гармонично смотрится изнутри.
Два дня проходят быстро – я и не замечаю, только еду приходится заказывать, да обрывать себя на очередном сердитом вопле «Себастьян, где…».
Три дня тоже проходят незаметно. Только вечером вспоминаю, что не отпускал снайпера так надолго.
– Кажется, ты был не прав, Себ. Я неплохо себя чувствую один. – Наверное после этой фразы, сказанной собственному отражению, и просыпается эта гадкая мысль: «Джим, ты разговариваешь с зеркалом. Ты один и разговариваешь с зеркалом».
Завтра придет, куда он денется. Хотя я, вообще-то не сказал, на сколько его отпускаю. Нет, не так. Я его вообще не отпускал.
Вернется, куда он денется – такой мыслью я глушу смутное беспокойство, тянущей волной накатывающее с самого утра четвертого дня.
Четыре дня? Ты с ума сошел, Себастьян? Нет, так нельзя.
С мазохистским удовольствием открываю двери во всех восьми комнатах, проходя по нежилым помещениям медленным, крадущимся шагом. Комнаты как комнаты, ничего страшного. Немного пыльно, но не затхло – Бас любит проветривать квартиру, как ни странно он совершенно не опасается открытых окон.
Запах сигарет и кофе совершенно выветрился. Это сильно выбивает меня из колеи. Сигареты, кофе и порох – три запаха, которые всегда должны присутствовать где то рядом, это такие вещи, которых не замечаешь, замечаешь только их отсутствие.
Даже не над чем больше работать – сделаны все дела. Маюсь бездельем – выходить из дома мне не хочется. Запираю все открытые комнаты – шестая ночь приносит кошмары. Нет даже желания вызвать кого-нибудь из своих шестерок, чтоб сидели перед входной дверью. Одномоментно решив, что тишина меня нервирует, еще днем заказал часы со стрелками.
Наверное это была самая жуткая ночь за уже очень долгое время – часы я разбил еще до того, как маленькая стрелка пересекла отметку «три». Не разбил – расстрелял. И выкурил четыре или пять сигарет, пританцовывая под Escala – Palladio, проходя от спальни до кухни, то есть от одного конца квартиры, до другого.
Накурился до тошноты – пришлось долго умываться ледяной водой в ванной. Слишком долго – пальцы почти не гнутся от холода, приходится растирать полотенцем. Времени – четыре утра, сон не идет.
В квартире пахнет порохом и сигаретами. Голова болит и чуть подташнивает – я очень редко курю, это сказывается.
Я люблю играть. Но я люблю играть по своим правилам, а эта игра мне совсем не нравится.
Иди ты, полковник.
Сходить с ума в одиночестве – отвратительно. Невесело. Скучно.
========== Часть 10 ==========
Встреча с клиентом. Вот этого я никогда не делаю, не встречаюсь с клиентом без страховки.
Бежевый костюм – совершенно не в тему, но душе хочется праздника; темный галстук – все-таки деловая встреча.
