Текст книги "Да, папочка (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Айзек смущенно урчит, опуская голову, неуверенно касается кончиками пальцев бедер мужчины, то ли поглаживая, то ли сжимая, и, так же не поднимая головы, плавно опускается на колени, подцепляя пальцами ткань темных боксеров, стягивая вниз.

Питер усмехается, наблюдая за ним, кладет ладонь на мягкие кудряшки, перебирая, и подталкивает мальчика к своему члену, довольно вздыхая, когда чувствует прикосновение влажного умелого языка, дразнящего головку.

– Посмотри на меня, – ровно проговаривает Питер, одобрительно кивнув, когда Айзек выполняет его приказ, послушно поднимая взгляд. Язычок быстро проскальзывает по розовым губам, увлажняя, и волчонок просяще приоткрывает рот, не сводя взгляда с Хейла.

Питеру нравится это зрелище, нравится направлять свой член в жаждуще подставленный рот, в теплую, влажную глубину, наблюдая за тем, как подрагивают длинные ресницы, вслушиваясь в то, как учащается дыхание и стук сердца.

– Не прикасайся к себе, – мягко приказывает Питер, и волчонок тут же послушно опускает ладони на его бедра, удерживаясь, чтобы насадиться глубже и плотнее, раз за разом пропуская член в самую глотку, чувствуя, как горячая плоть распирает нежные стенки.

Хейл двигается медленно, лениво, довольно порыкивая, когда Айзек опускает ладонь к тяжелой мошонке, поглаживая и массируя. Айзек уже прекрасно выучил Питера, он точно знает, как доставить мужчине удовольствие, и пользуется этим знанием и предоставленной свободой на полную катушку. Он то вбирает член на всю длину, плотно обхватывая поалевшими губами основание, то почти отстраняется, оставляя в жарком влажном плену только головку, и тогда начинает умело орудовать языком, лаская и вылизывая, мелко толкаясь кончиком в дырочку уретры.

Когда Питер кладет обе ладони на его затылок, Айзек понимает, что мужчина близок к оргазму, и позволяет ему направлять себя, почти грубо, но так возбуждающе двигаясь, трахая покорно подставленный рот.

Питер тихо, удовлетворенно вздыхает, замерев и зажмурившись, когда удовольствие накрывает его жаркой волной, растекаясь от паха по всему телу, а Айзек не отстраняется, сначала сглатывая сперму, затем тщательно вылизывая еще твердый член, и поднимает на Питера глаза, обрамленные пушистыми длинными ресницами, осторожно и нежно посасывая слишком чувствительную сейчас головку.

– Молодец, малышка, – выдыхает Питер, поглаживая волчонка по волосам и плавно отстраняя его от себя. Айзек покорно отодвигается, неловко оседая на пол, пока Питер приводит себя в порядок, и хватается за протянутую ладонь, поднимаясь на ноги.

Айзек так сильно возбужден, что низ живота сводит болезненно-сладким томлением, однако Хейл только дразнит прикосновениями, оглаживая кончиками пальцев белоснежную кожу ягодиц, мимолетно касаясь прикрытого ажурной тканью твердого члена, сжимая крепкие узкие бедра.

Лейхи понимает, что любую игру Питера ему придется принять безоговорочно – и принимает. Тем более, что лукавый взгляд Питера всегда выглядит весьма многообещающе.

– Кофе, – тихо мурлычет Айзек на ухо мужчине, плавно прижимаясь к нему всем телом и проводя пальцами долгую линию от плеча, по груди, к кромке белья, – папочка…

Питер уже не в первый раз имеет возможность по достоинству оценить умение Айзека дразнить его.

– Я займусь, – широкая ладонь с нажимом оглаживает ягодицу, теснее прижимая волчонка к довольно усмехнувшемуся мужчине. – А ты позаботься о завтраке.

Айзек покладисто кивает, отходя к плите, когда Питер его отпускает, и спиной, слабо зудящими лопатками чувствует собственнический, спокойно-властный взгляд мужчины. Это возбуждает еще больше, и напряженный член, скованный тонким плотным кружевом, становится по-настоящему отвлекающей проблемой.

Питеру нравится сейчас запах неудовлетворенности и предвкушения, нравятся теплые ноты сдерживаемого возбуждения, и то, что Айзек старается не обращать внимание на свое состояние, продолжая ровно и аккуратно нарезать продукты на омлет. Питер как раз разливает кофе по чашкам, а волчонок накрывает сковородку крышкой, засекая время на часах, когда на экране его телефона, стоящего на беззвучном, высвечивается входящий вызов от Дерека.

Айзек запоздало вспоминает, что не подумал о том, что стоило бы предупредить Дерека об отсутствии на тренировке, хоть смс скинуть, и сейчас пытается придумать хоть что-нибудь, что покажется альфе достойным оправданием.

Питер с интересом наблюдает за волной эмоций, отразившейся на лице юноши, и спокойно протягивает ладонь.

– Дай мне. И не отвлекайся, милая. Ученые говорят, что завтрак – самый важный прием пищи.

Айзек неуверенно вкладывает мобильник в руку Питера и отходит на несколько шагов, к плите, будто чего-то опасаясь.

Дерек замолкает на несколько мгновений, услышав голос Питера, но быстро ориентируется, уточняя, всё ли с волчонком в порядке и напоминая, что их обоих сегодня ждет в особняке. Или хотя бы Айзека, потому что полнолуние волчатам лучше проводить со стаей.

– Вот и всё, – спокойно резюмирует Питер, откладывая телефон в сторону и чуть приподнимая брови в ответ на полный тихого восхищения взгляд Айзека, как раз раскладывающего омлет по тарелкам.

– Спасибо, – волчонок ставит тарелку перед Питером и сам садится неподалеку, опустив голову.

От него так сильно пахнет смущением, смешанным с глубоким, всеобъемлющим удовлетворением, что Питер едва удерживает себя, чтобы не усмехнуться. Через несколько секунд Айзек справляется с эмоциями и поднимает голову, лукаво поблескивая небесно-голубыми глазами.

Длинные пальцы ласково оглаживают тонкий фарфоровый бок кружки, перед тем, как поднести её к мягким, все еще немного припухшим после минета губам, дразняще-нежно касаются столовых приборов, а уж губы салфеткой Айзек промакивает совершенно порнографично. Идеально-порнографично, на взгляд Питера.

– Это определенно лучшее утро за последнее время, милая, – негромко произносит Питер, когда Айзек откладывает салфетку и усаживается удобнее, подогнув под себя одну ногу.

– Спасибо, папочка, – Айзек старательно облизывает губы, из-под ресниц глядя на Питера. – Мне нравится доставлять тебе удовольствие…

– Я знаю, малышка. Иди ко мне, – Питер проводит ладонью по бедру, и Айзек с готовностью соскальзывает со стула, устраиваясь на его коленях и даже несмело обнимая мужчину за шею, ласкающе касаясь пальцами загривка. – Тебе нужно быть в особняке к вечеру.

– Да, папочка, – тихо и неуверенно произносит Айзек, следя за двигающейся по его ноге ладонью.

– Ты хочешь что-то мне сказать, милая?

Волчонок мотает головой, не поднимая взгляда на мужчину, растерянно перебирая кончиками пальцев его волосы.

– О чем-то попросить? – с нажимом продолжает Хейл, снова получая в ответ отрицательный жест.

– Ты можешь это сделать в случае необходимости, – Питер смотрит спокойно, вселяя в Айзека некую уверенность в происходящем. Уверенность в том, что между ними действительно что-то происходит.

– Я справлюсь, папочка, – Айзек прикасается губами к подбородку Питера, поглядывая на него лукаво и немного неуверенно. Предстоящего – а Айзек, зная Скотта, ни секунды не сомневался в том, что он предстоит, – разговора с Макколом Айзек, конечно, опасался. Истинный альфа мог быть неприятно настойчив и имел привычку совать нос туда, куда не следовало бы так глубоко, что это становилось откровенно неприличным. Но с ним Айзек хотел поговорить сам, не впутывая в это Питера. Да и Хейл навряд ли оценил бы такую откровенную неспособность волчонка справляться с пустячными, по сути, проблемами.

Питер одобрительно кивает и, не сводя с Айзека взгляда, подцепляет пальцами тонкое кружево белья, плавно стягивая его с длинных, будто из слоновой кости выточенных ног.

Айзек слегка захлебывается вдохом, приподнимаясь на несколько мгновений и опускаясь на его бедра, лицом к лицу, подаваясь под прикосновения сильных рук. Питер расстегивает пуговицы, удерживающие его рубашку на Айзеке, но снимать её не спешит, только распахивает ткань, рассматривая алебастровую гладкость кожи и бледно-розовые пятнышки сосков, опуская взгляд ниже, к подтянутому животу и гладко выбритому паху.

Айзек тихонько стонет, наклоняясь к плечу Питера и обвивая его шею обеими руками, когда Хейл, проведя языком по ладони, оборачивает её вокруг твердого члена, медленно проводя ладонью от основания к головке. Раз, другой, затем поглаживая чуть загрубевшими пальцами нежную, влажную от смазки головку, пока волчонок тяжело, сбито дышит ему в шею, постанывая и подаваясь бедрами вперед.

Питер сильно сжимает вторую ладонь на упругой ягодице, не прекращая мерно ласкать юношу, затем подхватывает под бедра, легко поднимая на руки и прижимая к себе. Айзек что-то шепчет, беспорядочно лаская губами шею и плечи мужчины, скрещивает ноги у него на пояснице, прижимаясь как можно теснее, пока Питер несет его в спальню, где опускает на кровать и легким шлепком по бедру заставляет перевернуться на живот.

Айзек чувствует, как перетянутое, словно струна, тело начинает вибрировать, дрожать от возбуждения, и срывается на долгий, нетерпеливый стон, когда Питер оглаживает его задницу, разводя в стороны ягодицы и любуясь сжатой дырочкой.

Рубашка съезжает по пояснице к плечам, и волчонок, с позволения Питера, стаскивает её с себя, шире разводя ноги, раскрываясь для ласкающего его бёдра Питера.

Еще один шлепок оставляет на белой коже ярко-розовый след и заставляет волчонка вздрогнуть и возбужденно вскрикнуть. От Хейла пряно тянет сильным, ярким возбуждением, когда он снова и снова опускает ладонь на подставленную задницу, наслаждаясь бурной реакцией Айзека, который к двадцатому шлепку едва удерживается на разведенных коленях, норовя потереться членом о простынь, и низко, возбужденно стонет, жадно подаваясь под каждое прикосновение.

Почувствовав, как крупная, тяжелая головка надавливает на вход, раздвигая тугие мышцы, волчонок податливо, умело расслабляется, позволяя мужчине постепенно войти в него на всю длину члена по одной только естественной смазке. Это туго, почти больно и очень горячо, Айзек буквально захлебывается ощущениями, поскуливая и ёрзая под опустившимся на его спину мужчиной.

Питер дает ему несколько мгновений приноровиться, прежде чем двигается назад, и первым глубоким толчком заставляет волчонка восторженно вскрикнуть и туже сжаться на члене. Хейл одобрительно урчит, но все-таки добавляет смазки, теперь двигаясь более гладко и быстро, короткими, жесткими толчками доводя себя и волчонка до оргазма. Айзек длинно стонет, чувствуя горячее дыхание на загривке, крутит бедрами, сам насаживаясь на двигающийся в нем член, и даже скуляще хнычет, заходясь сладкой дрожью, когда Питер вновь накрывает ладонью его член, в такт своим толчкам скользя ладонью по стволу.

Айзеку кажется, что он бесконечно долго ждал этого, поэтому, когда удовольствие захлестывает его обжигающей волной, он не думает уже ни о чем, издавая протяжный, громкий стон и вцепляясь отросшими когтями в скомканную простынь, продолжая быстро двигать бедрами, то подаваясь на растягивающий тугие мышцы член, то толкаясь в ласкающую ладонь.

Но полное удовлетворение накатывает только когда волчонок чувствует, как кончает Питер: замирая на очередном жестком движении, до синяков стискивая ладонью бедро и длинно зарычав, выплескиваясь глубоко в подрагивающем от пережитого оргазма теле.

Когда Питер отпускает его, напоследок мягко погладив по пояснице, Айзек мгновенно переворачивается на спину, затуманенно глядя на мужчину, и протягивает к нему руки – несмело, но как-то даже упрямо, – и в награду получает глубокий поцелуй, когда Хейл наклоняется, позволяя обнять себя за шею.

– Иди в душ и одевайся, – мягко произносит Питер, проводя пальцами по щеке Айзека. – Постарайся обойтись минимумом макияжа. Как сейчас.

– Как скажешь, папочка, – все еще нежась в послеоргазменной истоме мурчит Айзек.

– Нужно тебя приодеть, прежде чем ехать в особняк, малышка. Не думаю, что тебе стоит возвращаться в таком виде.

– Ты не останешься в полнолуние? – осторожно уточняет Айзек, лениво и немного устало поглаживая плечи мужчины.

– Ты должна знать, что я не часто это делаю, – Питер смотрит немного укоризненно, но в большей степени шутливо. – Всё, иди.

– Да, папочка, – волчонок, осмелев, чмокает старшего хищника в кончик носа, обворожительно улыбнувшись, прежде чем подняться с постели.

Питер оценивающе разглядывает ладную подтянутую фигурку, провожая Айзека взглядом до выхода из спальни.

========== Часть 7 ==========

Айзек перебарывает смущение и спокойно, ровно улыбается Питеру под удивленными взглядами девочек-продавщиц. На Айзеке простая черная майка, узкие, красиво обтягивающие крепкую задницу джинсы и высокие кеды с каким-то забавным рисунком. В руке у волчонка покачиваются светлые туфли на высокой шпильке, в которых он пришел, а под джинсами у него кружевное, нежно-розовое белье.

Питер одобрительно кивает, придирчиво оглядывая волчонка.

– Неплохо, – волк оказывается совсем близко, почти неприлично, проводит ладонью от плеча до запястья, рассматривая замершего юношу. – Но в этом поедешь домой.

Айзек кивает, забирая из рук Питера плечики с легким, с открытой спиной топом, идеально подходящим по цвету к туфлям. Пожалуй, Лейхи начинает получать некое, почти извращенное удовольствие от тихого шепотка и удивленных взглядов. Питеру эта игра определенно нравится.

Айзек немного подкрашивает ресницы, проходится блеском по губам, крутится перед зеркалом в примерочной, вставая на любимые шпильки, и снова выходит к Питеру, поворачиваясь вокруг своей оси под его внимательным взглядом.

– Пожалуй, мне стоит заняться твоим гардеробом, малышка. Во всяком случае, одной его половиной, – Питер задумчиво гладит волчонка по гладкой щеке, любуясь игривым, немного лукавым блеском голубых, словно море в летний полдень, глаз.

– Как скажешь, папочка, – Айзек улыбается, чуть покачивая бедрами в такт льющейся из колонок музыке, постукивает каблуком о выстеленный мраморной плиткой пол, и с внезапной, импонирующей Питеру смелостью закидывает руки ему на плечи, подаваясь ближе, целуя в уголок губ.

Айзек не похож сейчас на себя – ни на самоуверенную, раскрепощенную нимфетку, ни на забитого, утонувшего в собственных комплексах щенка, – но Питеру он нравится таким еще больше. Пышущий благодарностью, легким, искристым весельем, хорошим настроением. Принявший правила игры, послушный, но не запуганный.

– Хочешь мороженого, сладкая? – Питер поглаживает нижнюю губу волчонка, внимательно вглядываясь в голубые глаза.

Питер знает, что Айзек с детства любит мороженое. Питер не знает, но, возможно, догадывается, что отец Айзеку его никогда не покупал – и карманных денег во избежание соблазнов не давал, – поэтому, получив относительную свободу, Айзек наверстывал упущенное, поглощая любимое холодное лакомство целыми ведерками.

– Хочу, – медленно произносит волчонок, облизывая розовые, блестящие губы.

Питер следит за движением юркого языка, и мысль отвезти волчонка в ресторан испаряется. В конце концов, дома есть пачка ванильного мороженого. А вывести свою девочку в свет Питер всегда успеет.

Банку с мороженым на тридцать секунд в микроволновку, чтобы подтаяло, Айзека – в спальню, чтобы поизнывал немного от любопытства.

Питер задумчиво цедит виски со льдом на кухне, прислушиваясь к шороху в спальне, задумываясь над долгосрочными перспективами.

Противный писк микроволновки отвлекает Хейла от раздумий, Питер встряхивается, отмахиваясь от почти непривычных мыслей. Если и стоит оставить мальчика у себя, то не так сразу, – Питер принимает окончательное решение, зачерпывая на пальцы холодное, но мягкое мороженое.

Айзек теребит края топа, начиная раздеваться только когда Питер проходит в комнату. Мальчик заметно возбужден, сладкий запах вожделения пропитал всю комнату и сейчас смешивался с запахом ванильного мороженого.

Айзек раздевается неспешно, демонстративно, поднимаясь на ноги и спуская со стройных бедер джинсы. Наклоняется, прогибается в спине, игриво щурится, не сводя взгляда с Питера, и послушно открывает рот, когда тот подносит к его губам пальцы с порцией мороженого. Длинные ресницы взволнованно трепещут, когда волчонок прикрывает глаза, тщательно вылизывая пальцы Питера.

– Малышка, – с нежной властностью мурлычет мужчина, касаясь губами подставленной для ласки шеи.

Айзек тянется к нему, целует в губы, делясь вкусом ванильного лакомства, широко разводит стройные ноги, дыша тяжело и сбивчиво, вздрагивая и напрягаясь, когда Питер мажет мороженым по твердым соскам, следом согревая чуть онемевшую кожу прикосновением горячих губ.

– Да, папочка, – тихо шепчет волчонок, приподнимая бедра, раскрываясь для мужчины, ощущая волну привычного, горячего предвкушения, когда сомкнутых мышц ануса касаются сильные длинные пальцы, надавливая и проникая внутрь насухую – неприятно, но терпимо, и Айзек терпит, посасывая покрытые мороженым пальцы, поглаживающие его язык.

– Я хочу, чтобы в следующий раз ты была предельно растянута, когда придешь ко мне, сладкая, – Питер ласково поглаживает ложбинку между ягодицами, чуть прикусывая челюсть тихонько застонавшего волчонка. – Я позабочусь о том, чтобы тебе не пришлось делать это пальцами, но я хочу взять тебя, не подготавливая.

– Хорошо, папочка… – Айзек медленно насаживается на скользкие от смазки пальцы, жмурясь и пытаясь представить себе то, о чем говорит Питер.

– Хочу, чтобы ты была так растянута, сладкая, что приняла бы мой член легко и едва могла сжать его своей дырочкой.

– Да, папочка, – Айзек протяжно стонет, когда два пальца входят в него по ладонь, поглаживая изнутри, надавливая костяшками на припухшую простату. – Да, я сделаю, как ты хочешь.

– Подготовишься для меня, милая? – с удовольствием шепчет Питер, разводя пальцы в стороны, растягивая волчонка.

– Конечно, папочка… я буду твоей хорошей девочкой… – Айзек задыхается, изнывая от недостаточной ласки. Ему хочется быть заполненным до предела, ему нравится быть желанным и нужным.

– Ты всегда моя хорошая девочка, – ласково выдыхает Хейл, оставляя дорожку поцелуев на раскрасневшейся щеке, одновременно напористо, туго проникая в едва подготовленное тело. – Моя послушная малышка.

– Да, папочка, – коротко всхлипывает волчонок, затаивая дыхание, наслаждаясь чувством растущей заполненности. Питер целует его, продолжая двигаться медленно и глубоко, зачерпнув мороженого на пальцы, размазывает холодную вязкую субстанцию по налитой ярко-розовой головке, отчего Айзек вскрикивает в голос, жмурясь до слез, даже не замечая, как Питер медленно выходит из него, и отвлекаясь от почти болезненного холода, лишь когда его член погружается в горячую и влажную полость чужого рта.

Питер отсасывает медленно, глубоко и умело, выпускает член из плена губ с пошлым, громким чмоканьем, щелкает ногтем по головке, поднимая взгляд на ошалевшего, возбужденного мальчишку, и усмехается, снова накрывая Айзека собой, одним толчком вгоняя член до упора.

***

Айзек возвращается в особняк к вечеру, проскальзывая в свою комнату под немигающим взглядом Дерека, негромко бросившего ему в спину хмурое “Зайди ко мне”, когда волчонок поднимался на второй этаж.

О том, что придется поговорить еще и с Дереком, Айзек не подумал, да и о чем говорить с альфой – не представлял. Дерек старался не лезть в личную жизнь волчат, но сейчас – и Лейхи это прекрасно понимал, – был особенный случай.

Тем не менее, Дерек ограничивается привычно-хмурым “Будь осторожен” и сообщает, что Маккол извелся уже, пытаясь найти Айзека. Лейхи тяжело вздыхает, внезапно замечая толику понимания во взгляде Дерека.

– А он… что-нибудь тебе говорил? – Айзек переминается с ноги на ногу под тяжелым взглядом Дерека.

– Ничего. Просто искал тебя. Но, учитывая, что сегодня утром я имел разговор с моим дядей, мы оба знаем, с чем связано его беспокойство. Знаешь, я придержу его до полнолуния, мне не нужно, чтобы ты слетел с катушек на нервной почве.

– Спасибо, – Айзек ровно кивает, прекрасно понимая, что это Дерек делает не ради него.

– Я так понимаю, Питер нас своим присутствием не почтит?

Айзек отрицательно мотает головой.

– Вот и хорошо, – Дерек устало хмурится, внимательно разглядывая Айзека. Внимательный, задумчивый, даже оценивающий взгляд. Айзек, перед тем, как спуститься к Дереку, успел мельком глянуть в зеркало, так что примерно представлял, какую картину альфа видит перед собой. Недавний сильный, насыщенно-чувственный оргазм заставляет взгляд лучиться совершенно особенным оттенком счастья и удовлетворенных потребностей – не только физических; яркие губы чуть припухают от постоянных облизываний. Айзек до сих пор чувствует себя разгоряченным, соблазнительным и нужным, и это накладывает на его образ особенный отпечаток. Лейхи смущается от внимательного взгляда Дерека и, уточнив, можно ли ему идти, выскальзывает из кабинета альфы в особняк, лелея воспоминания о сильных, уверенных прикосновениях, о собственнических ласках и доводящих до безумия играх, стараясь не думать о крепком запахе возбуждения, исходящем от него.

В полнолуние снова приходится приковывать Эрику и следить краем глаза за беспокойным, так и не определившимся с якорем для волка, Верноном. Айзека немного раздражает неуравновешенность состайников, сам он себя чувствует прекрасно, пусть даже было бы намного лучше, если бы у Лейхи была возможность свернуться клубком под боком у Питера. Скотт, тоже пришедший в особняк, пару раз порывается заговорить с Айзеком, но его осаживает Дерек, слишком привыкший к тому, что с Айзеком не бывает проблем в полнолуние и не собирающийся нарушать эту благостную традицию.

Маккол подчиняется неохотно, но от него так несет беспокойством, возмущением и недоверием, что одним своим присутствием он еще больше раздражает прикованную к стене волчицу. Дерек, судя по мученическому излому бровей, борется с желанием выставить обоих – и Маккола, и Лейхи, – на улицу для дальнейшего выяснения всех беспокоящих вопросов, но только к Айзеку Эрика ластится, успокаиваясь, когда он садится рядом и протягивает к ней руки.

Поглаживая беспокойно задремавшую, полуобратившуюся Эрику по волосам, Айзек малодушно подумывает рано утром слинять из особняка куда-нибудь подальше от Скотта, но его останавливает мысль о том, что для Маккола вполне характерно, не найдя Айзека пойти выяснять все обстоятельства у самого Питера.

Только поэтому, не желая разочаровывать Хейла, утром Айзек сам находит Маккола, садится рядом с ним на ступеньки, прислушиваясь к дыханию задремавшей Стаи, и по-дерековски хмуро роняет:

– Ну?

– Мне кажется, что тебе нужно поговорить с кем-то… – осторожно начинает Маккол.

– Нет, не нужно, – Айзек не собирается облегчать ему задачу участием в душещипательной и, возможно, душеспасительной беседе.

– Айзек, серьезно, – Скотт хмурится. – Скажи мне, если… Просто скажи мне, и я разберусь.

– С чем? – Айзек весело вздергивает брови вверх, чувствуя, как уголки губ разъезжаются в стороны.

– Он тебя заставляет?

– Это было похоже на принуждение? – Лейхи закатывает глаза. – Скотт, это мое дело – с кем и… как спать.

– Но не с Питером же Хейлом, и не в женском же платье! – куда громче нужного парирует Маккол, инстинктивно скаля клыки, когда бета тихо рычит, призывая быть потише.

– Это мое дело, – Айзек чувствует, как от волнения, злости и стыда сердце начинает частить, превышая допустимый темп, и по позвоночнику проходится дрожь трансформации, но Истинный альфа и не думает отступать – вцепляется пальцами в плечо, осаживая молодого волка.

– Просто скажи мне, Айзек, – увещевает, заглядывая в залитые золотом радужки. – Почему? Ты задолжал что ли этому сумасшедшему? Или он тебе угрожает? Мы разберемся, Айзек, просто позволь мне тебе помочь. Расскажи, в чем дело. Я не поверю, что ты считаешь это…

Айзек не выдерживает – даже Стилински иногда называет Маккола моралофагом, а ведь неугомонный Стайлз его лучший друг. Айзек наклоняется к уху Маккола, выдыхая размеренно и ровно, даже запуская пальцы в его волосы, притягивая к себе, чтобы не вздумал отстраниться, чтобы дослушал до конца:

– Мне это нравится, Скотти. Нравится надевать на себя платье, тонкие чулки, кружевное белье и тщательно накладывать макияж. Чтобы у правильных мальчиков вроде тебя колом вставало при взгляде на мои ноги и задницу. Мне нравится, когда на меня смотрят и, блядь, чертовски хотят меня трахнуть, потому что хрен кому обломится даже полапать меня за задницу. И еще мне нравится трахаться с Питером. Знаешь, Скотти, он не ебет мне мозг с тем, что я какой-то не такой и какой-то неправильный, как это делал мой папаша и как это сейчас делаешь ты. Он мне вообще мозг не ебет. И мне нравится быть нужным для него. Не лезь, – Айзек рывком поднимается на ноги, разжимая пальцы, запутавшиеся в вихрах Скотта.

Маккол смотрит на него ошарашено, часто моргая и удивленно приоткрыв рот. Айзеку даже становится неловко, почти стыдно, но о своих словах он ни капли не жалеет.

– Он ведь псих, – тихо произносит Маккол, покачивая головой, рассматривая Айзека так, будто у него выросли рога.

– Ну так и я не слишком нормальный, – Лейхи кривится со вздохом. – Отец всегда говорил, что мое место в дурдоме.

========== Часть 8 ==========

Питер убеждается, что Айзек умеет просить. Умеет просить так, что Питеру, несмотря на то, что затея дурацкая и не особо изысканная, совсем не хочется отказывать своей девочке в её маленькой слабости.

На Айзеке черное кружево, хотя обычно он предпочитает белье светлых тонов, черные чулки, гладкие и мерцающие, черные туфли на высоком тонком каблуке. У него как и всегда идеальный макияж, даже после того, как Питер двадцать три минуты подряд вбивается членом в тугую глотку, любуясь ярко-алыми губами, растянутыми вокруг толстого, перевитого венами ствола. Айзек ходит очень медленно и осторожно, и Питер знает почему – его очаровательную крепкую задницу растягивает самая большая пробка, которую Питер смог найти в этом бедном на развлечения городе.

Нужно будет свозить его девочку в Нью-Йорк.

И вот, Айзек сидит у его ног, медленно слизывает с губ сперму, пальцами растирая капли, упавшие на грудь, широко разводит ноги, не зная, как избавиться от изводящего его тугого давления изнутри, и легонько поглаживает украшенной браслетами ладошкой свой твердый, плотно обтянутый увлажнившимся смазкой кружевом, член. Это зрелище достойно того, чтобы лицезреть его как можно чаще, и Питер – всерьез – думает об этом, проводя головкой еще твердого члена по лицу мальчика, по щекам и подбородку, по приоткрытым губкам цвета спелой вишни.

– Ты мне поможешь в одном деле, папочка? – Айзек по-лисьи хитро щурится, опираясь ладонями о колени Питера, когда он садится в кресло. Хейл вопросительно приподнимает брови, протягивая руку и касаясь гладкой щеки волчонка.

Пока Айзек рассказывает, чего конкретно он хочет, Питер старается не рассмеяться – так это всё по-детски, немного наивно и, действительно, забавно. Но если Айзеку хочется именно этого…

Питер, дослушав, отвечает коротким кивком и манит мальчика к себе. Айзек тихонько мурлычет в ответ, приподнимается на коленях, выгибаясь навстречу и ища прикосновений. Всё его тело чуть вибрирует, жаждет ласки, он сам сквозь кружево теребит твердые, натертые ажурной тканью соски, зная, что Питеру нравится за этим наблюдать.

– Я тебе помогу, сладкая, – мужчина сдерживает улыбку, закусывая нижнюю губу и знаком приказывает волчонку подняться, прослеживая ладонями плавную линию бедер и разворачивая Айзека спиной к себе. – Сегодня вечером?

– Да, папочка, – у юноши срывается голос до хрипа, когда Питер проскальзывает пальцами под кружевные трусики, надавливая на основание широкой силиконовой пробки. У Айзека чуть подгибаются колени, и он с трудом удерживает равновесие, но Питер тянет его к себе, не давая упасть, усаживает к себе на колени, обнимая поперек груди и притягивая к себе.

Айзек откидывается спиной на его грудь, запрокидывая голову, чтобы Питеру удобно было прижаться губами к уху.

– Хорошо, сладкая, я тебе подыграю, – мужчина ласково проводит обеими руками по груди волчонка к напряженному плоскому животу и ниже, к полупрозрачному кружеву, обтягивающему твердый член. – Но ты кое-что сделаешь для папочки.

– Всё что захочешь, папочка… – волчонок плавно двигает бедрами, задницей потираясь о пах мужчины, в то время, как его пальцы оттягивают резинку трусиков, чтобы коснуться влажной от смазки головки члена.

– Вот и договорились, малышка… – жарко шепчет Питер, легонько покусывая нежную кожу подставленной шеи, про себя выбирая между кроватью и ковром. Ковер ближе.

Растянутые пробкой гладкие стенки с трудом сжимаются вокруг двигающегося внутри члена, но в этом есть какая-то особая пикантность – Питеру нравится это легкое скольжение, нравится, как выглядит раскрытая розовая дырочка, её припухшие края, блестящие от смазки, нравится, как хнычет Айзек, не получающий такой необходимой ему заполненности.

Волчонок жаждуще стонет, шире разводя обтянутые чулками ножки, прогибается, подставляясь Питеру, просяще стонет его имя, скуля, когда Хейл вовсе вытаскивает член, и благодарно выдыхая, когда мужчина ложится на его спину, обнимая поперек груди, пощипывая чувствительные твердые соски, царапая когтями нежную кожу на животе. Питер целует загривок у линии волос, слегка прихватывая клыками, словно обозначая свою собственность, и добавляет к члену пару пальцев, сильнее растягивая разработанную дырку и увеличивая давление на свой член. Айзек от необычных ощущений коротко всхлипывает, качает бедрами и кончает, стоит Питеру с ласковым урчанием в голосе позволить ему прикоснуться к себе. Питер кончает через несколько толчков, спуская глубоко в растянутой заднице и запирая тихо ойкнувшего мальчика пробкой.

– Вот так и пойдешь, – удовлетворенно мурлычет Питер, бережно обводя растянутые вокруг игрушки мышцы, второй рукой похлопывая волчонка по бедру. – Согласна?

– Да, папочка, – Айзек не пытается скрыть глубокого удовлетворения, проскальзывающего в его интонациях, и игриво крутит бедрами у Питера перед носом, буквально вынуждая его нежно прикусить гладкую нежно-розовую ягодицу.

***

Стилински проливает пиво на футболку, когда Айзек подсаживается к ним со Скоттом в баре. Маккол удивленно приподнимает брови, и Айзек буквально чует, как он старательно думает об Эллисон. Стайлз нервно облизывает пересохшие губы и предлагает Айзеку угостить его выпивкой.

Лейхи не сомневался, что в арсенале его любовника найдется что-нибудь, маскирующее запах.

Поэтому Истинный альфа может сколько угодно принюхиваться – ничего, кроме сладкого аромата жасмина, ему унюхать не удастся. Жасмина и легкого возбуждения.