Текст книги "Little hunter (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Хочешь потанцевать? – Хейл лукаво улыбается, отстранившись на дюйм, и коротко указывает взглядом на небольшое пространство перед сценой, где музыканты выводят нежную, ненавязчивую мелодию, а девушка с азиатским разрезом глаз поёт на итальянском.

– Ты серьезно? – Эллисон надеется, что заливший щеки румянец не так уж заметен, на секунду забывая, что оборотень и без внешних подтверждений почувствует все её эмоции, если она не будет жестко, по-охотничьи, так, как учил отец, контролировать себя. Но Эллисон этого совершенно не хочется – иначе не было бы смысла соглашаться на этот ужин.

– На самом деле, я танцевала только на школьном выпускном, – объясняет свое смущение девушка. – Я не беру в расчет дискотеки и клубы, потому что это совсем другое.

– Так что? – оборотень наклоняет голову к плечу, окидывая девушку долгим взглядом, и протягивает ей раскрытую ладонь. – Согласитесь потанцевать со мной, Эллисон Арджент?

– Да, – Элли улыбается, вкладывая свои пальцы в широкую мужскую ладонь. – Но предупреждаю, что, возможно, я буду очень часто наступать тебе на ноги.

У Хейла запах леса, древесной коры и пряных трав, запах, знакомый дочери охотника с детства. У Питера сильные руки, уверенные движения и горячее дыхание, оседающее причудливой лаской на шее. Он, кажется, действительно знает, чего хочет, уверено ведет девушку в танце, и каждый раз, когда Эллисон все-таки наступает ему на ногу, коротко улыбается и касается губами её щеки или виска. На последних аккордах песни девушка подставляет мужчине губы, и Питер пользуется приглашением, целуя нежно, медленно и глубоко, не прекращая плавно двигаться, увлекая девушку за собой в танце.

– Пожалуй, это стоит повторять чаще, – Эллисон счастливо улыбается, глядя на Питера, когда они вновь садятся за столик. – Боюсь только, что танцевать мне придется исключительно с тобой.

Хейл едва сдерживает довольное грудное урчание, любуясь девушкой: довольным, игривым блеском в карих глазах, совершенно искренней улыбкой, изгибающей красивые чувственные губы. Эллисон делает глоток вина, проводит пальцами по щеке, шее, к тонким, с ума сводящим ключицам, не прекращая смотреть на Питера.

– Тебя пугает эта перспектива? – Питер не скрывает от девушки своего любования, чувствует, как ей льстит его взгляд, следящий за движениями её тонких пальцев.

– Я не задумывалась о ней всерьез, – Элли снова касается шеи и теребит мочку ушка, наклоняя голову. – Но, знаешь… Теперь тебе придется как-то удовлетворять мою потребность в танцах.

– Я справлюсь, – волк довольно скалится, щелкнув зубами. – Я тебе обещаю.

Разговор течет плавно, спокойно, без неловких пауз, да и вообще без неловкости. Питер умело обходит все возможные острые углы, связанные с семьей Эллисон или с охотничьими вопросами, следит за её взглядом и улыбкой – занятие, которому можно было бы посвятить жизнь, – и самую малость удивляется, когда игривые чертенята в темных глазах охотницы разжигают ритуальные костры. Питер как раз спрашивает девушку, куда бы она хотела съездить и где уже была, и совершенно не видит хоть какой-то подоплеки для такого многообещающего блеска в глазах.

– Мы много ездили по Америке с семьей, – ровно отвечает Элли, пожав плечами. – В последние пару лет отец возил меня в Европу…

Питер на долю мгновения замирает, поднеся бокал к губам, когда чувствует, как его голени медленно, осторожно касается узкая ступня, обутая в туфлю на шпильке.

– А куда ты сама хотела бы съездить? – Питер делает глоток, отставляет бокал в сторону и едва заметно приподнимает бровь, когда слышит тихий, характерный стук каблука снятой туфли о паркет.

– Мне всегда интересны были экзотические страны, – Эллисон медленно ведет кончиком языка по нижней губе, а ножкой вновь ласкающе проводит от щиколотки к колену Питера, сначала с внешней стороны, а затем с внутренней, поглаживая.

Питер и не думает скрывать от Эллисон, как на него действуют её прикосновения, особенно такие игривые, многообещающие. Дышать становится тяжелее, возбуждение, мигом набравшее обороты, заставляет кровь в венах вскипать. Питер накрывает лежащую на столе руку Элли своей ладонью, поглаживая пальцы.

– Азия? Полинезия? Серьезно, где бы ты хотела побывать?

– Смотря какой повод для путешествия.

Изящная ножка совершенно бесстыдно скользит по внутренней стороне бедра к паху, ступня на несколько мгновений прижимается к возбужденному члену, создавая давление, и снова соскальзывает на бедро, поглаживая.

Кроме блеска в глазах, утяжеленного дыхания и искусанных губ Эллисон ничего не выдает.

– Неважно, какой повод… Отдых. Где, по-твоему, лучше всего отдыхается?

– Наверное, на Карибах, – Эллисон откровенно тяжело дышит, прижимая ступню к паху мужчины. – Ну, знаешь, солнце, песок, чистое море… Загар без белых пятен… Думаю, это идеальный отдых.

Хейл тихо, блаженно урчит, приподнимая ладонь Эллисон и поднося её к своим губам. В долгом, но почти целомудренном прикосновении губ к тыльной стороне ладони столько сдерживаемой страсти и желания, что Элли невольно издает тихий стон, почувствовав, как грудь изнутри обдает жаром, словно птица Феникс рывком распахивает свои крылья.

– Я думаю, ты права, – негромко отвечает мужчина, всё ещё держа её руку у своих губ.

– Знаешь, я где-то слышала, что можно даже снять целый островок для отдыха… – Эллисон тяжело сглатывает, изнывая от оплетающего тело желания близости. – Только ты и море. Или что-то в этом роде… – Эллисон закрывает глаза, когда Питер целует внутреннюю сторону ладони, где кожа тонкая и чувствительная к ласке.

– Ты и море – это действительно идеальный отдых, – мужчина лукаво щурится, подставляя щеку ласкающим прикосновениям пальцев.

Питер усаживает Эллисон в такси ровно в половину двенадцатого – девушка немного нервничает – не хочет рассказывать отцу, где была и уж тем более не хочет вдаваться в подробности с кем.

– Напиши мне, как приедешь, – Хейл проводит ладонью по шее девушки к затылку, запуская пальцы в густые волосы.

– Ты будешь волноваться? – Эллисон послушно запрокидывает голову, приоткрывая влажно блестящие губы.

Играет в покорность – и оба знают это, и обоим нравится.

– Буду, – просто отвечает Питер, наклоняясь к губам девушки, придерживая её за затылок.

– Тогда я напишу, – охотница лукаво улыбается, одаривая оборотня лукавым взглядом из-под ресниц. – И спасибо за прекрасный вечер, Питер, – Элли осторожно касается губ мужчины легким поцелуем. – Мне… мне очень понравилось.

Волк совершенно по-собачьи виляет хвостом, чувствуя искренность в словах охотницы.

***

Питер думает, что Крис в ближайшие полгода нечасто будет появляться дома – Ардженту нужно закончить все дела, перед тем, как передавать управление кланом дочери, но конкретно сейчас охотник рушит все планы мужчины – он не только вторую неделю почти безвылазно проводит дома, но и принимает гостей – Хейла только радует, что никто из них, вроде бы, не собирается развлечься охотой на прилегающих к городу территориях.

Но волк всё равно знает способ увидеть свою маленькую охотницу – два-три раза в неделю Эллисон загружает в свою маленькую серебристую машинку лук, накидывает плотную джинсовую куртку, небрежно перехватывает волосы заколкой и едет в лес – потренироваться. Иногда с отцом, иногда с лучшей подругой – Элли немного учит Лидс стрелять, в последний раз приезжала с каким-то родственником, от которого, судя по страдальческому лицу, просто не смогла отвязаться.

Питер знает из её сообщений, что она уже давно и крепко на взводе – две престарелые родственницы-француженки наперебой давали советы не только по поводу того, как лучше натягивать тетиву и накладывать стрелу, но и по поводу того, какой длины должна быть юбка у уважающей себя двадцатилетней девушки. Больше всего Эллисон бесило то, что достаточно короткой юбки у неё в гардеробе не нашлось и теперь ей, кажется, грозил шопинг, который она навряд ли когда-нибудь сможет забыть.

„Представляешь меня в юбке длиной в ладонь? И постарайся, пожалуйста, думать не только о моих ногах, а еще о том, как я себя в этом буду чувствовать. Боже, мой отец совершенно точно не представлял, какой ящик Пандоры открывает, когда предложил Моне и Айлин пожить у нас.“

„Представляю… Я бы тебя из дома не выпустил в такой юбке.“

„Ты говоришь как мой отец“

„Я надеюсь, что именно это он тебе и скажет, если твой гардероб все-таки пополнится таким разнообразием“

„Серьезно, Питер, это самая милая поддержка в моей жизни.“

Сегодня охотница наконец-то приходит одна. Несколько минут просто стоит, опустив руки и подняв лицо к небу, наслаждаясь шелестом травы и листьев, поскрипыванием веток, шумом ветра. Лесной, очень специфической тишиной, которой, судя по всему, ей очень не хватало.

Ритм сердца охотницы выравнивается и успокаивается, она дышит полной грудью, наполняя легкие лесными ароматами. Неспешно разминает пальцы, сгибая и разгибая, плавно проворачивает кисти, поднимая руки на уровень плеч, словно крылья, и делает глубокий вдох.

Питер дает охотнице время выпустить пар, пристреляться, нырнуть в привычную ей атмосферу. Хейл знает, что всё делает правильно – в том плане, что у охотницы почти нет шансов его заметить. Волк затаивается – неподалеку, за спиной девушки, не двигается и дышит с ней в унисон.

Наблюдает, любуется, сдерживая скакнувший ритм сердца даже когда охотница стаскивает с себя джинсовку, оставаясь в одной только майке, плотно, словно вторая кожа облегающей гибкий стан.

Стрелы ложатся ровно в цели, которых у охотницы три. Питер ждет, когда она выпустит последнюю – тогда ей придется идти собирать их и можно будет подойти ближе. Даже не для поглаживания собственного эго – хотя и для этого, конечно, тоже, – но, серьезно, Питер действительно хочет, чтобы охотница научилась быть предельно осторожна в лесу.

Девушка кладет последнюю стрелу на тетиву, прицеливается и, наверное, в последний момент перед тем, как отпустить тетиву, разворачивается почти на сто восемьдесят градусов.

Питер не успевает среагировать – видит её укоризненно-веселую улыбку, темные, лукавые глаза, в которых горят огни, сравнимые по силе лишь с кострами Бельтайна, слышит свист стрелы совсем близко, над плечом, в трех дюймах от шеи, и чувствует, как загривок обдает фонтаном щепок, когда стрела пробивает кору дерева за его спиной.

Хейл наконец-то делает вдох, отступая на шаг назад, прижимаясь спиной к дереву. Восхищение переплавляется в какое-то сумасшедшее благоговение, удивление – в ненормальный восторг.

Эллисон успевает опустить лук на землю и теперь плавно подходит ближе, почти вплотную, укладывая ладонь на древко стрелы, с силой дергая её на себя, вытаскивая.

– Почувствовал себя охотником, волк? – девушка и не думает отстраняться – разгоряченная, довольная. Заглядывает в светлые глаза мужчины, читая в них ничем не прикрытое восхищение и совершенно точно остается довольна.

– Теперь уже точно нет, – Питер на секунду отвлекается, переводя взгляд на покатившуюся по земле стрелу и полетевшие следом перчатки.

– Как ощущения? – губы девушки почти касаются края челюсти мужчины, в то время, как ладони ложатся на пояс, сминая ткань футболки, задирая совсем немного, ровно настолько, чтобы охотница могла коснуться голой кожи.

Ощущения продирают все тело едва сдерживаемой дрожью, словно слабые разряды электрического тока, растекающиеся замедленной волной от эпицентра – прикосновения пальцев или губ.

– Твоей добычей я готов быть.

– Как откровенно, – девушка ведет губами под челюстью к горлу, обхватывает губами кадык, и в то же время пальцы ловко расправляются с пряжкой ремня, теперь неспешно, дразняще, расстегивая болты на джинсах.

Питер и не думает её останавливать, но глаз не отводит ни на мгновение, тяжело сглатывая, когда Эллисон опускается на колени, плавно стягивая с его бедер джинсы вместе с бельем.

Девушка тихонько, довольно охает, рассматривая член мужчины – не то чтобы у неё в действительности было много вариантов для сравнения, но Питер явно выигрывал по известным ей параметрам, – проводит ладонью по бархатисто-нежной коже, сдвигая крайнюю плоть и обнажая нежную головку, наклоняется вперед, быстро облизывая губы, и проводит по ней языком, собирая каплю прозрачной смазки, пробуя.

– Малышка, – волк заходится тихим рыком, когда напряжение и жар в паху достигают, кажется, своего апогея – нестерпимо хочется погрузить член в сладкий девичий рот до самого корня, растягивая сжимающиеся стенки тугой глотки.

Перед глазами темнеет, когда мягкие губы обнимают головку члена, и Эллисон наклоняется еще ближе к его паху, посасывая твердую, гладкую плоть, лаская языком, выписывая узоры на коже.

Хейл с тихим рыком хватает губами воздух, опуская ладонь к виску девушки, ведет по волосам, с удовлетворением чувствуя, как не слишком тугая заколка расстегивается, и по пальцам струятся мягкие волосы, которые Питер сжимает в ладони, на мгновение запрокидывая голову, отдаваясь ощущениям.

Наверное, у Эллисон не слишком большой опыт в оральных ласках – она не берет глубоко, просто не может, – но основу она знает, а всё остальное окупается страстью, старательностью и тем, что она это она. Эллисон Арджент на коленях перед Питером Хейлом, старательно отсасывает, мерно двигая головой, позволяя ему зарываться руками в её волосы, позволяя самому подаваться бедрами вперед – неглубоко, но чувственно, надавливая головкой на тугие и неподатливые мышцы горла.

Эллисон старается не спешить, старается не отвлекаться на собственное возбуждение, огнем пожирающее её изнутри. Охотница впивается ноготками в бедра мужчины, чтобы удержаться, и равномерно насаживается горлом на его член, вылизывая и плотно сжимая губами. Питер запускает и вторую руку в копну её взлохмаченных волос, когда Элли начинает сосать – старательно втягивает щеки, продолжая двигать головой, и поднимает на него взгляд.

Питер пытается отстранить её, когда понимает, что до оргазма осталось совсем немного, но получает достаточно убедительный удар по запястью и отказывается от этих попыток.

Эллисон прослеживает губами рельеф вздувшихся вен, дразнит кончиком языка уздечку и дырочку уретры, сцеживая новые капли смазки, собирает в горсть мошонку, слегка сжимая и массируя. Её алые губы нестерпимо прекрасно растянуты вокруг толстого ствола, она смотрит на Питера, считывая его состояние, запоминая его оргазм, а Хейл старается не сводить с неё взгляда, плотнее зарываясь пальцами в волосы, сжимая их, когда волна оргазма все-таки заставляет его прикрыть глаза.

Эллисон тихонько постанывает, когда первая струя спермы ударяет в горло, испытывая глубочайшее удовлетворение даже не столько от того, что она только что довела мужчину до оргазма ртом, сколько от того, что Питер накрывает её ладонь, лежащую на его бедре, своей, сжимая, и вышептывает её имя, конвульсивно двигая бедрами навстречу, выплескивая последние капли спермы в рот своей девочки.

Эллисон выглядит немного ошалевшей, но довольной, когда выпускает еще твердый член изо рта и облизывает губы, садясь на землю у ног мужчины.

Питеру требуется еще пара секунд, чтобы перевести дыхание и насладиться оргазмом, затем он приводит в порядок одежду и опускается рядом с Эллисон, обнимая её за талию, собирая языком маленькую белесую каплю с уголка губ, и постепенно углубляет поцелуй, наслаждаясь вкусом собственной спермы, запахом – его запахом, – которым Эллисон буквально пропиталась.

– Ты великолепна, моя девочка, – тихо шепчет Питер, поглаживая охотницу по шее, когда разрывает поцелуй.

– Не зарывайся, волк, – лукаво щурится Эллисон, обнимая мужчину за шею и увлекая за собой на траву.

– Моя охотница, – низко рычит оборотень, нависая над девушкой, наклоняясь к вздымающейся груди, чтобы обласкать, бережно обхватить ладонями, одновременно толкая колено между разведенных ног охотницы, тут же чувствуя, как она бесстыдно изгибается, потираясь промежностью о его ногу.

Эллисон даже не нужно много для полноценного удовольствия – Питер расстегивает её джинсы, толкая ладонь под тонкие трусики, проскальзывает средним пальцем между нижних губ, поглаживая влажную от смазки плоть, и наклоняется к её губам, целуя, ловя каждый стон. Хватает нескольких движений и глубокого поцелуя, чтобы девушка выгнулась, задерживая дыхание, и свела ноги, удерживая руку мужчины между бедрами.

– Как ты, Элли? – Питер не позволяет девушке разлечься на прохладной земле, тянет охотницу к себе, обхватывая за плечи, а сам садится, прижимаясь спиной к дереву.

– Боже мой, я только что… – Эллисон улыбается, поднимая взгляд на Питера – Хейл немного настораживается, но не чувствует в девушке никаких отрицательных эмоций. – Это было классно.

– Повторим как-нибудь? – Питер ведет большим пальцем по серединке губ девушки к подбородку, наклоняясь и целуя уголок её губ.

– Если ты будешь достаточно хорошим волком, – Эллисон скептично приподнимает одну бровь, демонстрируя Питеру лукавый, смешливый взгляд.

– Я буду очень хорошим волком, охотница, – Хейл ведет рукой по волосам девушки, выбирая из её волос прицепившуюся траву и мелкие листики. – Я тебе обещаю.

========== Часть 5 ==========

– Так значит, в полнолуние будет охота? – Эллисон немного запрокидывает голову, упираясь затылком Питеру в плечо, ловит его взгляд, когда мужчина немного наклоняется, чтобы посмотреть на неё.

– Разве твой отец тебе не говорил? Хотя Дерек и ему, наверное, сказал только сегодня. Постарайся сделать вид, что ничего не знаешь, – Хейл коротко улыбается. – Волчатам альфа тоже еще ничего не объявлял.

Питер прекрасно понимает, что охотнице уютнее на её территории, поэтому сейчас они сидят в зале дома, пропахшего аконитом, рябиной и омелой, перед большой плазмой. От предложения сходить в кино Эллисон благоразумно отказалась, мотивируя отказ повышенной секретностью их встреч, поэтому Питер сразу же предложил ей другой вариант, у неё дома, пока Кристофер снова мотается по делам.

Отец пообещал позвонить Эллисон, перед тем как приедет, чтобы она разогрела ему ужин, но волк всё равно чутко прислушивается к происходящему на улице – шум двигателя арджентовской KIA Питер выучил наизусть.

Эллисон полулежит у него на груди, придерживаемая за талию сильной рукой. Такая по-домашнему мягкая, спокойная. Запускает тонкие красивые пальцы в чашку с попкорном и иногда кормит соленой масляной кукурузой Питера, ласкающе касаясь его губ.

– Значит, Дерек был прав, когда говорил, что что-то случится? – Эллисон лукаво щурится, глядя на то, как волк коротко, недовольно кривит губы.

– Я и не говорю, что он был не прав, – Питер чуть-чуть качает головой, приподнимая одну бровь. – И никогда не говорил. Но Дерек думал, что эта стая придет раньше. А они придут в полнолуние.

– И будет охота, – задумчиво тянет Эллисон. – Вы тоже там будете?

– У Стаи ведь договор с твоим отцом, – Питер кивает. – Тем более, что в первую очередь эта стая идет за нами, так что вы там будете скорее для контроля над ситуацией… Но всё равно будь осторожна, маленькая охотница.

Эллисон тихо фыркает, аккуратно ткнув волка локтем под ребра.

– Меньше, чем через полгода я стану главой одного из сильнейших охотничьих кланов…

– А я всё равно буду называть тебя маленькой охотницей, – Питер отодвигает прядь темных вьющихся волос и целует девушку за ухом, не давая ей договорить. – Пожалуйста, Эллисон. Будь осторожна.

– Сам-то, – девушка вздыхает, чувствуя, как смущенный багрянец, вспыхнув на щеках, плавно стекает по коже ниже, к шее. – Побереги свою шкуру, волк.

– Хорошо, – Питер серьезно кивает, коротко, неприятно усмехаясь. – Дерек всё равно не даст мне пойти за альфой… Побоится.

– Ты всё еще лелеешь мечту о власти? – в голосе охотницы проскальзывают укоризненные ноты.

Питер пожимает плечами, сдвигаясь ближе к диванной спинке и обнимая девушку обеими руками.

– Я лелею мечту о силе. О реальной силе. И о независимости. Сама подумай – выгодно ли мне подчиняться прихотям племянника, пусть даже он и старается не беспокоить меня сверх меры.

– Дерек неплох в этой роли, – Эллисон рассудительно качает головой. – А двум стаям здесь будет тесно.

– Не обязательно собирать стаю, будучи альфой, – Хейл запускает обе ладони под мягкую тонкую шерсть домашней кофты девушки, поглаживая бархатисто-нежную кожу живота. – Вы, охотники, считаете, что это обязательно, но это не так, Элли. Со Стаей альфа сильнее, это бесспорно. Но я всегда придерживался мнения, что семья лучше, чем стая.

Эллисон предупреждающе постукивает кончиками пальцев по ладони Питера, и волк согласно урчит, замолкая и не развивая больше эту тему.

За окном разливается теплое вечернее марево, фильм закончился дюжину минут назад, а до возвращения Кристофера, по словам Элли, около двух часов.

– Хочешь, накормлю тебя ужином? – внезапно предлагает Элли, расслабляясь в ласковых руках мужчины.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – Питер чуть ощутимее вдавливает кончики пальцев под её ребра, лаская. – И я действительно хочу, чтобы ты накормила меня ужином, но не тогда, когда вот-вот вернется твой отец. Ты хорошо готовишь?

– Думаю, да, – Эллисон заводит одну руку назад, обхватывая Питера за шею и немного прогибаясь, когда он ведет ладонью вверх, мягко обхватывая её грудь, прикрытую тонким кружевом белья. – Но не думаю, что в такой… обстановке я смогу в скором времени предоставить тебе образцы…

Питер тихо посмеивается, прихватывая зубами кромку уха.

– Если ты захочешь, я могу предоставить в твое распоряжение свою кухню. Я знаю, что на чужой кухне готовить не так комфортно, как на своей собственной, но если ты надумаешь – только скажи.

– Я подумаю, – девушка поворачивает голову, прижимаясь губами к шее мужчины. – Питер…

– Что, маленькая охотница? – мужчина аккуратно сдвигает край бюстгалтера, наслаждаясь тем, как небольшая, шелковисто-гладкая грудь охотницы ложится в его ладонь.

Девушка молчит несколько мгновений, отдаваясь легкой, сладкой ласке, а затем произносит совсем не то, что хотела – Питер чувствует это по запаху её эмоций.

– Будь осторожен в полнолуние, ладно?

– Ладно, – Хейл успокаивающе целует охотницу в висок. – Мертвому волку уже ничего не страшно, Элли.

Эллисон негодующе фыркает, снова толкая волка локтем под ребра, а вопрос «Зачем ты всё это делаешь?» откладывает на потом.

***

Охота в связке с трапперами никогда Питеру не нравилась. Прошло два года с тех пор, как Эллисон Арджент, переписав кланово-семейный кодекс, заявила, что теперь миссия их клана – защита тех, кто сам не может за себя постоять, поэтому у Хейла было время оценить все преимущества и недостатки такого взаимодействия.

В большинстве своем охотники, хоть и подчинялись главе клана, в душе все равно считали оборотней не более чем пушечным мясом в таких стычках. На самом деле всё было как всегда – люди – неприкосновенны, оборотни – как повезет. К тому же охотникам достаточно трудно было ориентироваться, где свои, а где чужие, да и, как подозревали Дерек и Питер, они не особо-то этого и хотели.

Но преимущества, несомненно, были – реже приходилось пользоваться когтями и клыками, дальнобойность охотничьего оружия была несомненным плюсом. Удобнее всего, на взгляд Питера, было работать парами, но даже семерых оборотней еле-еле хватало для того, чтобы прочесать лесной массив в заданном направлении, а группа более чем из трех-четырех людей, вооруженных ружьями и арбалетами, рано или поздно привлекла бы внимание местных правоохранительных органов, и тут уже шериф Стилински навряд ли сумел бы чем-то помочь.

Поэтому на этот раз на семерых волков приходится четыре охотника – Эллисон с отцом и еще двое, чьи запахи стая внимательно считывает, запоминая.

С каждым полнолунием, всю жизнь, приходит навязчивое отвлекающее ощущение – словно все кости в теле вибрируют, чешутся, желая трансформации. Стая немного нервно встряхивается, удерживаясь в человеческом обличье, несмотря на вошедшую в полную силу луну, и двух незнакомых Питеру охотников это заметно раздражает.

Вообще, Ардженты всё делают правильно, стараясь перекроить древние клановые традиции. На охоту вместе с волками каждый раз берут кого-то нового, чтобы все привыкли, чтобы все научились работать такой странной командой, но людской разум не так-то просто перекроить под новые требования.

Дерек разговаривает с Крисом, дает указания Стае, коротко кивает Питеру – здесь уже давно все обговорено, Дерек берет на себя альфу, а Питер её пару, – и тихим гулким рыком зовет волчат за собой.

Приходится уйти достаточно далеко в лес, чтобы почувствовать шлейфы чужих запахов – резкие, остро-враждебные ноты в аромате ступивших на чужую территорию волков.

Альфу почуять проще всего, её запах самый сильный и самый яростный, с примесью впитавшейся в волчью шкуру чужой крови.

Так получалось, что все стаи, в которых волчье сумасшествие пускало свои корни, заставляя оборотней постепенно терять человеческий облик и контроль над зверем, рано или поздно приходили сюда, к Неметону. Алан не зря называл древнее друидское дерево «маяком для сверхъестественного». Неметон не давал какой-то особенной силы или защиты, он был скорее символом, знаменем, за которое некоторые готовы были рвать глотки.

Сложно судить об этом, когда вырос у корней священного дерева – трепетное отношение своего волка к этой территории Питер всегда объяснял привязанностью хищника к дому.

Питер ни капли не удивляется, когда через несколько дюжин минут, идя по следу разделившейся чужой стаи, бок о бок сталкивается с Дереком. Альфа и её пара друг от друга не отходят, в то время как беты уже рассредоточились по лесу.

– А ты не думал, что у них могут быть определенные планы на твою альфа-силу? – тихо рычит Питер, косясь на племянника.

Альфе в азарте погони, охоты, трудно удерживаться в бета-релизе, частично трансформация идет дальше – когти длиннее, сильнее деформировано лицо – ответить сейчас Дерек может только вогнав зверя обратно в клетку человеческого тела, поэтому Питер не дожидается ответа, поясняя:

– Что она хочет и своего муженька сделать альфой. За твой счет.

Вопросительный, еле слышный рык Питер расценивает как «И что ты предлагаешь?»

– Я просто тебя предупреждаю, племянник. Не зевай.

***

На самом деле, выломанные нижние ребра и в кровавые ошметки разодранное предплечье этого стоили – взгляда Дерека, на секунду отвлекшегося от собственной схватки, следящего за тем, как когти Питера, пропоров горло волчицы, превращают её шею в кровавое месиво.

А потом – словно удар наковальней по черепу. Новая сила обрушивается на волка словно цунами, выламывая кости в знакомой уже альфа-трансформации, но Питер сдерживает себя, несмотря на настойчивый хруст где-то в позвоночнике, позволяя себе только рык – громкий, победный, рык зверя, получившего своё. Откуда-то сбоку слышится скулеж – Дерек рвёт когтями бету, но тот явно тоже не собирается так просто сдаваться, бьет по лицу, вцепляется клыками, подаваясь вперед. Потеря, кажется, напрочь отшибает инстинкт самосохранения, волк уже не думает о том, чтобы уберечь свою шкуру – не имея возможности добраться до Питера, он дерет когтями того, чей запах похож на запах нового альфы, надеясь перед смертью хоть как-то отплатить за боль.

Эллисон бесшумной тенью выскальзывает из-за деревьев, внимательно приглядываясь сначала к волчьей драке, а затем к Питеру, чуть покачивающемуся, глядящему вниз, под свои ноги, на труп женщины с разорванной глоткой.

У девушки в руках ружье, отведенное чуть в сторону и вниз, а в нескольких метрах справа идет её отец – тоже пошел на шум, на волчий рык, чтобы проверить, что именно случилось.

Тело и в прошлый раз плохо слушалось после перехода в альфа статус, но тогда Питер логично списал это на общее состояние организма, парализованного почти шесть лет. Сейчас же это ощущение приходит снова – разум еще не согласован с телом, поэтому движения получаются рваные, неровные, словно неумелый кукловод дергает за ниточки марионетки, периодически ошибаясь.

И это очень невовремя, потому что обострившееся чутье подсказывает Питеру, что за спиной Эллисон, в нескольких метрах, притаился еще один хищник.

Хейл, пытаясь справиться с непослушным телом, тихо чертыхается про себя – прошла ведь в полуметре и не заметила, отвлеклась на него и горящие алым пламенем глаза.

Крис тоже подойти не успеет – судя по шуму, отвлекся на обезумевшего, оставшегося без альфы оборотня.

Эллисон смотрит внимательно, настороженно и непонимающе, но ружье не поднимает, хотя должна понимать, что если она не сделает это сейчас – потом просто не успеет вскинуть длинный ствол и выстрелить, альфа успеет подобраться ближе.

И девушка прекрасно это понимает, но ружье все равно держит с наклоном вправо и в землю, не двигаясь, замирая.

Волнуется, даже боится, но доверяет.

Шорох за спиной Эллисон слышит слишком поздно даже для того, чтобы просто обернуться, но то ли срабатывает инстинкт, выработанный годами тренировок, то ли она все-таки усматривает что-то во вспыхнувших неоново-алым глазах нового альфы – охотница падает на землю, перекатываясь, и вскакивает на ноги уже в паре метров, успевая увидеть, как оборотень, отвлекшийся на маневр охотницы, валится на землю от первого удара альфы.

Что происходит дальше разобрать трудно, но Эллисон, отойдя еще дальше, вскидывает ружье, пытаясь прицелиться.

«Стреляй»

Даже не звук голоса, а проступившее сквозь рык слово. Эллисон прекрасно узнает интонации Питера.

– Я тебя задену, – не нужно говорить громко, чтобы альфа-оборотень услышал.

«Стреляй!»

Эллисон помнит, как отец рассказывал ей, что только что ставшего альфой волка убить неприлично легко. Сила дезориентирует, выворачивает кости новой трансформацией, заставляет хищника отвлекаться на новые ощущения – стреляй, если есть возможность, в таком состоянии хищник не увернется от пули.

От когтей, судя по всему, тоже.

«Давай!»

Вот это уже полноценный рык, вообще мало похожий на человеческую речь. Эллисон сосредотачивается, отсекает лишние мысли, прицеливаясь. Первая пуля проходит через правую лопатку альфы – охотница старается стрелять подальше от сердца, – пробивает насквозь ребра, и застревает где-то в грудине второго оборотня, заставляя его отшатнуться, выдираясь из хватки Питера.

Альфа пытается завыть, но с пробитым легким выходит паршивый горловой хрип.

Эллисон стреляет второй раз – уже в голову оскалившегося синеглазого омеги.

– Молодец, – ровный, спокойный голос отца выводит Эллисон из ступора. Она почти невольно делает шаг вперед, к Питеру, но Крис останавливает её, удержав за плечо, и кивает на метнувшегося к родственнику Дерека. – Они сами справятся, мы тут не помощники. Трое здесь, двое у меня, ребята доложили, что избавились еще от троих. Всё.