Текст книги "Кто ищет - тот найдет (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Глава 1 ==========

Вот уже два года Никита и Владислав, друзья-студенты, снимали одну квартиру на двоих. Хоть и учились они на разных потоках, но как-то быстро сошлись и подружились, причем никакого двойного дна в их дружбе не было, хотя оба оказались людьми нетрадиционной ориентации. Встретившись на сдаче документов, они как-то сразу прониклись доверием друг к другу, а когда вышли из аудитории, Владислав предложил сходить в кафе и Никита согласился, смущаясь и запинаясь. Учитывая то, что Никита был парнем крупным, почти под два метра, при этом далеко не худосочным, его смущение показалось Владу очень… милым. Никита ему напоминал панду, игрушку-великана, с которой Владислав любил засыпать в детстве.

В кафе ребята разговорились, знакомясь. Никита Луганцов, подавший документы на автомобильно-дорожный факультет, собираясь получить специальность “проектирование и строительство автодорог”, был парнем неразговорчивым, темноволосым, спортивного телосложения. Причем внимание привлекала не столько внешность Никиты, сколько его улыбка, немного смущенная, но очень обаятельная. Именно благодаря этой улыбке Влад не сразу заметил сломанный когда-то нос, а еще у Никиты были удивительные глаза цвета молочного шоколада, оттененные длинными ресницами. В остальном лицо было несколько грубоватым, с квадратным подбородком и высоким лбом.

Когда Владу все же удалось вытянуть из Луганцова некоторые факты жизни, оказалось, что новый приятель из семьи со средним достатком, несколько лет занимался борьбой, отсюда крепость тела и сломанный нос. И еще Влад вскоре понял, что Никита очень стесняется своего тела, вернее, он все время боится что-нибудь задеть и уронить, а то и разбить. При всем этом двигался он достаточно плавно, можно даже сказать, красиво, если бы не вечно сутулящиеся во время ходьбы плечи. Так парень хотел казаться ниже, чтобы не выделяться среди людей, и Влад моментально поставил диагноз: комплекс неполноценности. Нет, Влад не был психологом, просто нахватался от мамы всяких умных терминов, вот и применял их.

Самому Владиславу в жизни повезло больше. Он был сыном обеспеченных родителей, всегда получающий желаемое, и только врожденное благоразумие позволило ему не стать типичным мажором, прожигающим свою жизнь в клубах. Нет, в бары и клубы он ходил – как без этого? – но четко чувствовал свою норму и никогда не напивался до невменяемого состояния, а наркотики вообще обходил десятой дорогой. Темно-русые вьющиеся волосы, серо-синие глаза, привлекательное лицо и рост чуть выше среднего – все это делало его мечтой всех окрестных девчонок, тогда как сам Влад мечтал о крепком мужском плече рядом. В какой-то мере новый друг стал исполнением давней мечты, но… не в том смысле, в котором хотелось. Оба парня как-то интуитивно поняли, что их может связать только крепкая дружба, а не нечто большее.

Владислав, вопреки родительской воле, поступил в архитектурно-строительный университет, хотя мать мечтала, чтобы сын стал врачом, причем пластическим хирургом, а отец видел его продолжателем своего фармацевтического бизнеса. Сам же Владислав Самойлов мечтал заниматься восстановлением архитектурного наследия, так что выбрал архитектурный факультет, собираясь специализироваться на реконструкции и реставрации исторических домов и усадеб.

Тогда, в кафе, они говорили о многом, пока Никита не упомянул, что хочет снять комнату в городе, потому что в общежитии уже был и жить там не очень-то хочет.

– Я думал на работу устроиться, чтобы оплачивать жилье, а то ни условий для учебы нормальных, ни воды горячей, да и два туалета на этаж – это как-то стремно: припечет, а там очередь.

Вот тогда Влад понял, что это судьба!

– Ничего не надо. У меня квартира однокомнатная в городе, недалеко – отец позаботился, – а одному жить скучно. Я думал позже, когда познакомлюсь, кого-нибудь со своего курса пригласить, а теперь тебя приглашаю. Стол письменный, правда, один, зато диванов два, ванная и туалет раздельные, кухня небольшая, но все необходимое в ней есть. Пешком минут за двадцать до университета дойти можно, если идти спокойным шагом, а бегом – так и за десять доберешься. И вода горячая постоянно.

Предложение было настолько заманчивым, что Никита почти не раздумывал. Он, правда, и слышать не захотел, чтобы жить за счет нового друга, настояв на том, что половину квартплаты будет вносить регулярно, только на работу устроится.

Работа для него тоже быстро нашлась. Можно сказать, что Никите крупно повезло: бару, что рядом с домом, был необходим охранник-вышибала, так что парня-борца взяли не раздумывая. Работа по графику “вечер через вечер” оказалась вполне выгодна и в смысле оплаты, и в плане учебы, так что Никиту все устраивало. По крайней мере именно так он утверждал в разговорах с Владом, который повадился в смену друга наведываться к нему в бар, чтобы посидеть спокойно с бокалом пива, разглядывая местную публику.

Около полугода они жили спокойно, а потом у Влада случился срыв на почве влюбленности не в “того человека”. Самойлов оказался человеком влюбчивым, хотя и не легкомысленным, он просто искал того, кто сможет оценить его по достоинству. И вот парень влюбился в великолепного представителя мужского племени, высокого и мужественного, а тот оказался убежденным гетеросексуалом. Мало того, услышав признание, мужчина так разошелся, что Никите пришлось спасать своего соседа от побоев, благо все дело происходило в том самом баре и как раз в смену Луганцова. Кто-то из очевидцев даже полицию вызвал, но к прибытию патруля в баре уже установились тишина и покой, а виновника переполоха Никита, с разрешения директора, увел домой, закончив смену на два часа раньше.

Влад тогда прорыдал до утра, жалуясь на свою судьбу, а Никита утешал как мог. Под утро, не выдержав горестных стенаний, он вдруг склонился над Владом и поцеловал его. Самойлов мгновенно умолк, ошеломленно глядя на друга, а потом сам потянулся за поцелуем. Так у них и пошло. Нет, полноценным сексом их отношения нельзя было назвать, ребята просто помогали друг другу избавиться от желания с помощью рук, а иногда и минета, но дальше этого дело никогда не шло. Оба оказались пассивами, причем стопроцентными, так что каждый из них все еще мечтал о своем единственном и неповторимом, с которым ему будет хорошо. Влад по-прежнему регулярно находил объект для влюбленности, но ему всегда катастрофически не везло, а с некоторых пор и Никита понял, что такое безответная любовь.

Стаж его работы в баре подходил к двухлетнему рубежу, когда Луганцов увидел ЕГО. Никита и сам был парнем не мелким, с широкими плечами и хорошо развитым телом – все-таки регулярные занятия спортом оказали на него свое влияние, – однако этот мужчина был на полголовы выше, при этом ни о какой неуклюжести движений и речи не шло. Он двигался плавно, словно вышедший на охоту кот, и так же, по-кошачьи лениво, оглядывал посетителей бара, а от вида его светло-синих глаз по спине Никиты пробегал холодок.

Этот темноволосый мужчина просто однажды зашел в их бар, бросив равнодушный взгляд на охрану, мнущуюся у входа, а потом прошел внутрь и занял дальний столик. Заказал довольно дорогой коктейль и чашку крепкого черного кофе, да так и просидел почти три часа, медленно попивая и отшивая всех парней и девушек, что пытались составить ему компанию.

Никита в тот вечер не мог отделаться от ощущения, что за его спиной стоит хищник. Луганцов даже ожидал, что вот-вот начнутся неприятности, но все прошло на удивление тихо, хотя обычно редкий вечер обходился без драки или скандала. Видимо, подвыпившая публика тоже чувствовала, что с этим посетителем не стоит связываться. Мужчина в тот вечер ушел сразу после полуночи. С его уходом Никита почувствовал, как сжалось сердце, словно он только что потерял что-то очень важное. Внутренний голос буквально умолял догнать, но природная робость взяла свое, и Никита остался на своем месте, с тоской глядя вслед незнакомцу.

Через три дня он появился снова. Это была пятница, бар был полон народа, причем в большинстве своем уже нетрезвого, но Никита, как раз разбирающийся с очередными дебоширами, спиной почувствовал присутствие в зале этого мужчины. Выставив довольно сильно набравшегося парня проветриться, Луганцов оглядел зал и увидел незнакомца все за тем же столиком. И снова не отважился подойти, изредка бросая на мужчину настороженно-любопытные взгляды, а вот на себе его внимание ни разу не ощутил. Видимо, незнакомец был не из тех, кого интересовали немного неуклюжие парни, работающие в охране бара.

С первого визита незнакомца в их заведение прошло почти два месяца. Мужчина неизменно появлялся в баре по вторникам и пятницам: заходил около девяти–десяти часов вечера, заказывал все те же коктейль и кофе и уходил сразу после полуночи, по-прежнему ни с кем не общаясь. Каждый раз при его появлении сердце Никиты начинало биться чаще, а когда мужчина уходил, замирало от тоски. Дошло до того, что в эти дни Луганцов начал ходить в бар, даже если была не его смена. Он брал томатный сок, забивался в самый дальний угол барной стойки, из которого хорошо был виден зал, а если танцующие в его середине люди немного расходились, то и самый дальний столик, и сидел там, пока незнакомец не уходил восвояси.

Вскоре Влад заметил столь странное поведение своего соседа и потребовал объяснений. Никита долго отнекивался, а потом все же рассказал о своей странной любви к человеку, который его совершенно не замечал. Влад, как истинный друг, посочувствовал, даже попытался вытащить Никиту на какое-то безумное свидание «вслепую» с парнем из интернета, но из его благородной затеи ничего не вышло. Парень оказался шутником, просто приколовшимся над незадачливым Самойловым, так что ребята зря проторчали в парке до темноты, ожидая его.

Когда же через час после назначенного времени друзья направились домой из парка, к ним прицепилась пятерка бритоголовых парней, решивших проучить парочку педиков. Драка была кровавая, но недолгая: встретив сопротивление со стороны Никиты и получив несколько довольно существенных ударов, противники ретировались, оставляя на поле боя двух стонущих соратников по разбою. Никита и Влад тоже не остались невредимыми, но все же вышли из драки победителями, а все благодаря тому, что Луганцов после той ссоры Влада со своей любовью показал другу несколько нехитрых приемов и научил уклоняться, избегая ударов.

– Ну что, будете еще «педиков» задирать? – вдохновленный успехом Влад легонько пнул одного из стонущих парней, а потом замер, с удивлением разглядывая браслет на его руке. – Полуночный Странник? Это же его браслет! – Самойлов тут же опустился на корточки и схватил за грудки бритоголового. – Эй ты, а ну, говори, где парень, с которого ты эту цепочку снял?

– Нигде, – прохрипел бритоголовый, баюкая вывернутую руку, – это моя цепочка. У нас в банде все такие носят. А Полуночный Странник – это ник одного из наших ребят.

– Вы что, всегда так развлекаетесь: вызываете парней на свидания, а потом избиваете их? – тут же влез в разговор Никита, понявший, что нападение не было случайностью.

– Редко, только когда кого-то подходящего находим, – тут же ответил бритоголовый, которого Влад после вопроса друга отпустил и даже руки вытер, словно те испачкались.

Больше говорить было не о чем, и друзья ушли из парка, хотя по дороге домой Влад устроил небольшой слезный «концерт».

– Ник, вот почему я такой глупый? – Самойлов всхлипнул, уткнувшись в грудь друга, как только они покинули парк, благо уже было темно и на них никто не обратил внимания, а то разорванная куртка одного и довольно мятый вид обоих непременно привлекли бы внимание патруля. – И Полуночный Странник этот – козел!

– Владик, ну что ты? Ты замечательный, умный, добрый, красивый. Правда. Просто… ну…

– Невезучий я, – тяжело вздохнув, Влад отстранился. – Все приличные мужики обходят меня стороной, считая охотником на папика, а я же не такой, ты же знаешь.

– Знаю, – Никита и сам шел, тяжело вздыхая. Ему, как и Владу, отчаянно не везло. – Пойдем домой, а? Ну его, это свидание, нагулялись уже.

Дальнейший путь домой прошел без приключений, а уж там, после горячего чая с печеньем, Влад окончательно успокоился и ошарашил друга предложением:

– Тебе надо измениться, внести в свой облик какую-то яркую деталь, и тогда твой незнакомец тебя непременно заметит.

От такой резкой смены темы Никита сначала опешил, а потом отрицательно покачал головой, покрепче обхватив свою любимую чашку, словно руки об нее грел:

– Какую еще деталь? Я же охранник, а не официант или бармен. У нас костюмы темные и рубашки или белые, или светло-синие. Бейджик, что ли, в красный цвет покрасить?

– При чем тут бейджик? Галстук надень яркий, шарф или вставь цветок в петлицу.

– Ага, галстук, – невесело усмехнулся Никита, – и буду я похож на клоуна или придурка, сбежавшего из дурдома. Не знаю уж, что хуже.

– Так ты это сделай в нерабочий день. Вот завтра, в четверг, тебе на смену, а послезавтра пятница, как раз ЕГО день и у тебя выходной будет. Все очень удачно складывается.

– Ничего не удачно, – буркнул Никита, приложив пальцы к разбитым губам. Один из нападавших его все же зацепил, хорошо хоть, по касательной, так что все зубы остались на своих местах.

– Так, ты это брось! Шрамы украшают мужчину. А я все же подберу тебе что-нибудь для пятницы. Вот посмотришь, он непременно обратит на тебя внимание.

– Влад, а может, не надо? Я как-нибудь сам разберусь, – Луганцов уже сто раз успел пожалеть о своей откровенности.

– Нет, сам ты еще долго будешь круги вокруг него нарезать, а я тебе помогу быстро и качественно во всем разобраться. А теперь пошли спать. Утро вечера мудренее.

========== Глава 2 ==========

Как Никита ни сопротивлялся, но в пятницу Влад все же отправил его в бар, повязав на шею друга шелковый платок бледно-лимонного цвета. Причем узел оказался каким-то очень мудреным, а на вопрос Никиты «что за фигня?» Влад ответил:

– Виндзорский узел. Я его в кино увидел несколько лет назад, так полгода потом потратил, чтобы научиться такой узел вязать. Очень элегантно. Куртку можешь не надевать: сегодня тепло, пиджака хватит.

Кончики узла были заправлены под белую рубашку, воротник уложен так, чтобы расстегнутая верхняя пуговица привлекала внимание к непривычной для Никиты детали туалета, а затем сам Луганцов был выставлен за дверь с напутствием:

– И без рассказа о вашем знакомстве домой не приходи.

Конечно, Влад смеялся, говоря это, так что всерьез слова друга Никита не воспринял, но шейный платок все же не снял, хоть по дороге к бару и порывался сделать это раз десять.

Заняв уже привычное место, Луганцов на этот раз повернулся к залу спиной, стесняясь показывать столь яркую деталь своего нового облика. Сам себе он сейчас напоминал синицу, хорошо хоть костюм был черным, а не синим, иначе Никита даже из дома не отважился бы выйти.

Бар, как всегда, жил своей жизнью: шумел разноголосой толпой, гремел музыкой и звенел бокалами, однако появление того самого мужчины Луганцов буквально спиной почувствовал. Украдкой оглянувшись, он заметил, что незнакомец занял свой обычный столик и теперь делал заказ подошедшей официантке. Эта девица была у них в клубе новенькой, но Никите она с самого начала не понравилась, и дело было вовсе не в том, что он гей. Эта дамочка вертела хвостом перед всеми сколько-нибудь солидными клиентами, слишком уж открыто предлагая себя. Такие особы в баре обычно не задерживались: находили себе папика и увольнялись, или их увольняли, если клиенты начинали жаловаться на излишнюю прилипчивость персонала. В данную же минуту, глядя на то, как официантка буквально навалилась полуобнаженной грудью на стол, очаровывая посетителя, Никите захотелось придушить ее собственными руками.

– “Кровавую Мери”, – процедил сквозь зубы подошедшему бармену Луганцов, пытаясь заглушить клокочущую в груди злость.

Когда же бокал оказался в ладони, Никита выпил коктейль залпом, совершенно не ощущая вкус, а потом рванул с шеи дурацкую тряпку, словно она душила его, и поспешил на воздух. Он чувствовал, что если еще минуту пробудет в этом баре, то просто взорвется и сотворит какую-нибудь глупость. Например, пойдет, оттащит за волосы ту официантку и предложит незнакомцу… себя.

Ночной воздух немного освежил горячую голову. Теперь Никита уже не рвал сложно завязанный галстук, а старался развязать его на ощупь, но Влад так мудрено закрутил узел, что удалось только еще больше все запутать.

– Чертова удавка. Чтобы я… еще когда-нибудь…

Окончательно расстроившись, Никита заправил растрепанный шейный платок под воротник, застегнул верхнюю пуговицу, чтобы этого безобразия не было видно, и уже собрался идти домой, кивнув на прощание второй смене охранников, замерших на входе, когда двери клуба отворились, выпуская на улицу гомон веселящихся людей, а вместе с ним…

Незнакомец кивнул парням на входе, словно старым знакомым, а потом его взгляд остановился на Луганцове.

– Огонька не будет? – бархатный мужской баритон заставил душу Никиты завибрировать, словно он был инструментом, на котором музыкант должен вот-вот заиграть.

– Не кур… курю, – поперхнувшись, кое-как выдавил из себя Никита, сожалея, что не носит в кармане зажигалку, тогда он смог бы… он бы…

– И это правильно. Нечего свой организм смолоду травить, – одобрительно кивнул мужчина, чуть улыбнувшись, и Никита почувствовал, как сердце в груди забилось с бешеной скоростью: его кумир одобрил, что он не курит! Быть может, у него теперь есть шанс? Пусть совсем крохотный, но шанс.

– Меня Никита зовут, – произнес Луганцов и сам себе мысленно дал пинка, настолько неуверенно, даже просительно это прозвучало, словно он выпрашивал продолжение знакомства.

– Очень приятно, Никита, – мужчина протянул ему руку, которую Луганцов тот час же пожал. – Бородин Илья Михайлович.

Светло-синие глаза смотрели на Никиту немного насмешливо, но не нагло, а как-то… по-доброму, так что парень немного осмелел и задал вопрос, которого сам от себя не ожидал:

– А почему вы вышли? Полночь еще не скоро.

Брови Бородина удивленно приподнялись.

– Ты так хорошо изучил мои привычки?

Никита почувствовал, что краснеет.

– Не то чтобы изучил – просто заметил, – пробормотал он, стушевавшись. – Вы не похожи на остальных завсегдатаев бара, вот я и…

Луганцов пожал плечами, не зная, как еще пояснить свой интерес, не нарываясь сразу на скандал с обвинениями в неправильной ориентации.

– Наблюдательный, значит. Это хорошо, – одобрил Бородин, задумчиво глядя на Никиту, а потом кивнул в сторону погруженного во мрак парка: – Разборка в парке – не твоих ли рук дело?

– А что? – заданный вполне нейтральным голосом вопрос заставил насторожиться.

– Ничего такого, просто любопытно стало, кто так ребят отделал. Они утверждали, что нападающих было восемь.

– Врут: мы с Владом вдвоем были и они сами к нам полезли, – выпалил Никита и тут же понял, какого дурака свалял. – Вы из полиции?

– Нет, – Илья Михайлович белозубо усмехнулся, – не из полиции, просто по роду службы имею с ней контакты. Давай-ка пройдемся.

Бородин двинулся к парку, и Никита, словно привязанный, побрел за ним. Несколько минут они шли молча, а потом Илья вдруг остановился и указал рукой на одну из лавочек, смутно виднеющихся среди кустов сирени.

– Давай присядем. Расскажи мне о себе. В армии ты не служил, я правильно понимаю?

– Нет, – Никита вздохнул и послушно сел на лавку. Внутренняя энергетика этого человека подавляла, заставляя слушаться его и подчиняться. – Я поступил в архитектурный университет, так что получил отсрочку на время учебы.

– А потом что планируешь делать?

Никита пожал плечами:

– Я особо не загадывал. Наверное, отслужу положенный срок и пойду работать. Я на автодорожном учусь.

– Нужное дело. Дороги у нас хреновые.

– Потому что дураков много, – рассмеялся Луганцов, вспомнив любимую поговорку Влада.

– Верно, – Илья Михайлович поддержал его смех, а потом неожиданно протянул руку и взлохматил волосы Никиты. – Хороший ты парень, Никит. Девушка есть?

Смех тут же застрял где-то в горле, и Луганцов отрицательно покачал головой, опустив взгляд на собственные туфли. «Хорошо, что темно и он не увидит, как я покраснел», – подумал он, а Илья уже задавал следующий вопрос:

– Что ж так? Ты парень видный.

– Я… ну… не нравился никто, – кое-как выдавил из себя Никита, чувствуя себя полным идиотом и изрядным трусом.

– Совсем-совсем никто или только девушки не нравятся? – вопрос был задан таким насмешливо-мурлыкающим голосом, что Никита понял: над ним просто издеваются.

«Ну правильно, если он знает про драку, то ему наверняка сказали и то, что подрались те битые ребята с геями, так что остальное вполне понятно».

И так Никите стало обидно за эту игру в кошки-мышки, что он, не раздумывая, вскочил и бросился по дорожке прочь из парка, желая как можно скорее оказаться дома. Только уйти далеко ему не удалось: буквально через пять шагов его настиг ураган, смел, прижимая к дереву, чтобы… начать целовать, жестко сминая губы. Луганцов поплыл, чувствуя себя беззащитным котенком в лапах тигра. Именно о таком он всегда мечтал, именно так хотел, и то, что сейчас его желание может исполниться, вскружило голову не хуже вина. Краем сознания Никита уловил чей-то протяжный стон, но даже не понял, что стонал именно он, обнимая прижавшего его мужчину, послушно подаваясь к нему всем телом, словно умоляя не останавливаться.

Увы, блаженство продлилось недолго: Бородин вдруг прервал поцелуй и отстранился, тяжело переводя дыхание. Никита же еще несколько секунд пребывал в блаженной неге, прежде чем понял, что все закончилось. Видя расстроенно-недоумевающее выражение на лице молодого человека, Илья усмехнулся:

– Не таким должен быть первый раз, – выдохнул он на ухо Никите, обжигая его дыханием.

– Откуда ты знаешь, что будешь первым? – машинально спросил Луганцов и только потом понял, что Илья говорил о другом, об их общем первом разе. И это понимание заставило покраснеть и смущенно потупиться.

– Значит, тем более все должно происходить не в парке под деревом, – протянул Илья, соблазнительно облизнувшись, и у Никиты мурашки пробежали по телу от возбуждения.

Умом он понимал, что Илья прав, что, позволив взять себя в ночном парке, сам ставит себя в разряд если не шлюхи, то доступного для любого, но тело, познавшее вкус первой настоящей страсти, с разумом не соглашалось. Тело ждало, а скорее, даже жаждало продолжения, отчего сердце учащенно билось в груди, а дыхание никак не могло выровняться. А еще Никите вдруг захотелось расплакаться от обиды, что его отвергают, пусть и из благородных побуждений. В эту минуту он, как никогда, хорошо понимал влюбчивого и вечно разочаровывающегося в мужчинах Влада. Сейчас он бы и сам с удовольствием устроил истерику, но был более сдержанным благодаря воспитанию и дисциплине, что позволило Никите держать себя в руках.

– Умница, я знал, что ты справишься, – вдруг произнес Илья совершенно нормальным тоном, отстраняясь, как будто и не было того безумия, что всего минуту назад дурманило им головы.

– Это что, была… проверка? – получив утвердительный кивок, Никита почувствовал, как злость узлом сворачивается в животе и поднимается к горлу. – Зачем?

– Мне нужно было понять, кто ты и как я сам отношусь к тебе, но и поцелуй, и мои слова о нашем первом разе были настоящими. И если ты согласишься пойти со мной на свидание, то оно уже не закончится так мирно.

– Ничего не понимаю, – Луганцов помотал головой, словно пытаясь сбросить наваждение. – Ты не гей? Почему ты устраиваешь проверки не только мне, но и себе?

– Гей. Актив. Только опыт в выборе партнеров у меня не настолько большой, чтобы сразу понять, хочу я тебя просто трахнуть разочек и забыть или готов на более длительные отношения.

– И что? То, что ты меня отпустил, значит…

– Значит, что ты не просто трах на один вечер. Я хочу большего. Тебя я заметил в первый же день, как и твои взгляды, но ты еще совсем зеленый, а мне не хотелось ошибиться, принимая твой мимолетный интерес за что-то большее. А сегодня я понял, что ты действительно заинтересовался мной. Будем встречаться? Учти, я человек беспокойный, могу среди ночи сорваться, если позвонят, или по нескольку дней не бывать дома. Работа у меня такая, но бросать ее я не собираюсь, говорю сразу, чтобы потом никакого недопонимания не было.

– Я согласен. Только я студент, так что живу не один, а с приятелем – так удобнее и дешевле.

– Понимаю. Обещаю не ревновать. А теперь, может, я провожу тебя?

От нелепости подобного предложения Никита чуть не рассмеялся.

– Я же не девушка.

– Знаю. Но в этом парке восемь отморозков совсем недавно избили бедных беззащитных парней из местной банды малолеток. Вдруг на тебя нападут?

В голосе Бородина было столько поддельной заботы, что Никита все же рассмеялся, чувствуя себя невозможно счастливым, а Илья громко вторил ему, пугая местных котов.

– Слушай, – отсмеявшись заговорил Луганцов, вытирая выступившие на глазах слезы, – а кто были те ребята, что о драке уже в городе говорят? Нам с Владом уже следует бояться и искать нору поглубже?

– Да нет, – Илья поморщился. – Пара сынков богатых родителей, один – сын местной шишки из полиции, остальные – так, шушера мелкая. Но, поскольку в полиции уже лежит несколько заявлений об избиениях в этом парке, а попавшие под раздачу ребята очень напоминают тех, на кого жаловались, делу ход давать не будут – прикроют их задницы. Но ты все же будь осторожен и приятелю своему скажи. Береженого Бог бережет.

Шли они молча. За руки не держались, просто шли рядом, при этом Никита ощущал своего спутника самым близким и родным человеком на земле. Он буквально чувствовал исходящий от Бородина жар и наслаждался его близостью. Когда они почти подошли к дому, в котором жил Никита, Илья остановился.

– Номер телефона своего дашь?

– Конечно, – Луганцов быстро надиктовал номер, а потом оглянулся на дом и кивнул на него Илье. – Второй подъезд, код – два-восемь-ноль, третий этаж, сорок шестая квартира. Зайдешь на чашку чая?

– Как-нибудь зайду, но не сегодня, – Илья немного помолчал, глядя на темные окна дома. – Я позвоню тебе завтра. Вернее, уже сегодня.

Никита бросил взгляд на экран – телефон показывал ровно полночь, а Луганцов даже не заметил, как время пролетело.

– Хорошо. Мне сегодня вечером на смену.

– Значит, я смогу встретить тебя после работы и проводить, – улыбнулся Илья.

– Да, я буду ждать.

– Тогда до встречи, – Бородин протянул руку, прощаясь.

– До встречи.

Никита пожал ему руку, немного сожалея о том, что они не попрощались поцелуем, но проявлять инициативу пока не решался. Так они и расстались. Никита забежал в подъезд, оглянувшись только на его пороге, но Ильи уже нигде не было.

Влад не спал, юзая интернет. Впрочем, Никита и не ждал, что его любопытный друг упустит шанс узнать все новости из первых рук.

– Ну как? – всполошился Влад, стоило Луганцову переступить порог квартиры.

– На пять балов, – ответил Никита, счастливо улыбаясь. – Он такой… такой… м-м-м…

– С тобой все ясно, – Самойлов улыбнулся, хлопнув друга по плечу. – Пойдем попьем чайку, и ты мне все расскажешь. Я там пирожных прикупил. Эклеры, между прочим, твои любимые.

– Скорее твои, сладкоежка. Да и рассказывать почти нечего. Мы только поговорили и поцеловались.

– Вот об этом и расскажешь. Цветные круги перед глазами были? Дыхание перехватывало? Сердце из груди выпрыгивало? Тогда это любовь, мой дорогой друг. И не отнекивайся, и не упирайся, я все равно все из тебя вытрясу.

Теперь они уже оба смеялись, потому что Влад действительно обладал способностью заставлять обычно немногословного Никиту говорить. И он все рассказал, грея ладони о чашку давно остывшего чая, при этом глаза Самойлова восторженно блестели, а немного безбашенная улыбка говорила Никите, что друг рад за него. Очень рад.

========== Глава 3 ==========

Утро субботы выдалось хмурым и ветреным, но хорошее настроение это Никите не испортило. Повалявшись немного в постели, с полного одобрения Влада, тоже любившего подремать подольше, Луганцов все же встал и направился сначала в ванную, а затем занялся завтраком, решив сделать омлет с овощами и сыром. Вскоре аппетитный запах и шум закипающего чайника привели на кухню зевающего Влада.

– Умывайся, сейчас брошу сыр в омлет и заварю чай. Через пять минут можно садиться за стол.

Омлет Никита делать любил и умел. Он у него всегда получался пышным и вкусным, так что Влад без разговоров отправился в душ, чтобы поскорее оказаться за столом.

Когда с завтраком было покончено, Никита разлил по чашкам чай и придвинул Владу сахарницу. Сам он предпочитал пить чай натуральным, не забивая его вкус сахаром, а вот друг оказался убежденным сладкоежкой, так что три чайные ложки сахара быстро перекочевали из сахарницы в чашку. Сделав первый глоток, Влад счастливо вздохнул, опершись спиной на стену.

– Ну, какие на сегодня планы?

– Как всегда по субботам, – Никита пожал плечами, – сначала занимаемся уборкой, потом идем по магазинам, затариваемся на неделю, готовим, а вечером я на смену.

– Фу, что это за распорядок? – возмутился Влад. – У тебя же завтра свидание, можно сказать, судьбоносное, а ты об уборке думаешь.

Никита покраснел, когда друг напомнил ему об Илье. Он и сам не забыл о свидании, но когда об этом говорит посторонний, пусть и друг…

– Ой, да не красней ты. Когда мы друг другу отсасывали, ты не был столь… скромен и щепетилен, – Влад уже откровенно смеялся, а Никита только и мог, что отворачиваться, смущенно бурча что-то под нос. – Значит, делаем так: сейчас собираемся, идем по магазинам, но не за продуктами – их можно и потом купить, – а за вещами. Ты же не хочешь на свидание с мужчиной твоей мечты пойти в старых трусах, вылинявшей от времени рубашке и потертых джинсах? Да, они чистые и не рваные, не спорю, но представь себе: ты перед ним раздеваешься, а на тебе старые трусы… – Влад многозначительно замолчал, вопрошающе приподняв брови, и Луганцов понял, что от нового гардероба ему не отвертеться.

Прикинув, сколько у него на карточке осталось денег, Никита тяжело вздохнул и кивнул, соглашаясь с планами друга. Очень уж опозориться не хотелось, хоть он и не был уверен в том, что на следующем же свидании окажется в постели Ильи. Ходить по магазинам Луганцов не любил, и если ему надо было что-нибудь купить, то делал это быстро, целенаправленно выбирая только нужные отделы в магазинах или на рынке. Зато Влад мог часами ходить между рыночными рядами или по магазинам, иногда убивая на это почти весь день только для того, чтобы купить себе пару носовых платков.