Текст книги "Ситар (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Так это в любой дом постучитесь, – отзеркалил движение рукой мальчишка. – А на постой можете у водопада встать, там место хорошее. Немного орешника по краю растет и кизила, терна колючего нет, и травки лошадям хватит. А верхом до кузни все равно не доберетесь, там мостик через водопад такой, только человеку пройти.

– Спасибо, парень, – Гириш в благодарность бросил мальчишке серебряную монетку и тронул коня, увлекая отряд в сторону поселения, а парнишка, поймав её, тут же устремился к вредной козе, успевшей облюбовать новый колючий куст.

========== Глава 4 ==========

Мост действительно на всадника рассчитан не был. Подвесной, шаткий, из дощечек и крепких канатов собранный, Ситару этот мост совершенно не внушал доверия, но ради Камала он согласен был по раскаленным углям пройтись, не то что по мосту. Пока пятеро воинов готовили место для ночлега, разжигая огонь, расстилая одеяла и одновременно охраняя Ситара, остальные разбрелись по деревне в поисках припасов – мало ли сколько придется тут задержаться, а Гириш с Нилмом шустро перебрались на другой берег по мостику над водопадом, чтобы убедиться – хозяев действительно не было дома.

Собственно построек на той стороне было несколько: два жилых дома, один из них совсем маленький, всего в одну комнату, кузня, небольшой сарай, в котором хранились заготовки для будущих работ кузнеца, и что-то вроде открытой кухни, состоящей из печки под навесом, рядом располагался простой, грубо сколоченный стол и пара лавок к нему. Ситар разглядывал постройки, стоя у мостика, тогда как Гириш и Нилам успели заглянуть во все двери, благо здесь никто и не думал их запирать. Когда все на виду, да и жителей не больше трех десятков наберется, кто же воровать полезет?

Водопад хоть и был небольшим, но шумел знатно, срываясь со скалы в расщелину и устремляясь дальше, так что услышать отчет с противоположного берега было нереально, пришлось Ситару дожидаться возвращения иша, морщась от изредка долетающих до него брызг.

Любопытные Нилам и Гириш вскоре вернулись, поделившись впечатлениями от жилья кузнечных дел мастеров, тут и воины начали возвращаться. Кроме молока, овощей и мяса к ужину, и выпечка свежая нашлась, и информация.

Инду – сын Ракеша – действительно отверг всех иша деревни, желая выбрать в спутники приемыша Ала, но тот упорно отказывался, называя себя в лучшем случае братом Инду, а во время течки влюбленного в него канти вообще исчезал в горах, отчего тот бесился неимоверно.

Сам Ал появился в поселке пятнадцать лет назад. Ракеш его нашел в нижней долине, там, где горная река немного успокаивалась, смиряя свой нрав. Молодой иша был искалечен, так что старый мастер с трудом его выходил, отвоевав у смерти, а потом взял в ученики, поскольку собственный сын был мал, да и кузнец-канти, тем более оружейник-канти, звучало слишком непривычно.

Целители, которых приводил в дом Ракеш, чтобы те подлечили израненного найденыша, как один утверждали, что ходить тот не будет, настолько были искалечены его ноги, но упрямый иша уже через два года начал ходить, хоть и заметно хромал.

Кроме ран телесных была у Ала и другая беда – несколько лет он ничего о себе не знал, даже имени не помнил, так что все называли его Кумар (мальчик). Лишь потом, четыре года спустя, повстречался им в горах пастух, перегоняющий с помощью собак стадо на другое пастбище. Юный иша тогда замер, глядя на собак, а потом закричал, схватился за голову и упал, потеряв сознание. Когда же очнулся, сказал, что зовут его Ал, но больше ничего о себе не рассказывал.

И до сих пор никто не знает, кто он и откуда, и киил он упорно носит простой, серый, как отщепенец, изгнанный из рода, хотя ребенка никак из рода изгнать не могли. Три года назад у Ала появилась собака – кто-то из пастухов отдал – ходила она за своим хромым хозяином словно тень, так её Тенью и прозвали.

Ситар едва сдерживался, слушая об Але. Пятнадцать лет. Пятнадцать! И собаки. Конечно же его Камал вспомнил собак. И его вспомнил. Не мог не вспомнить! И щенка подарил. Это он. Он!

Гордый парень, каким его запомнил пятилетний Ситар, сам отказался от своего рода, спасая жизнь плененному ребенку, и, конечно же, он не стал бы проситься назад, пусть даже во главе рода теперь стоит его брат, а не отец. Нужно только встретиться с ним, поговорить, убедить! Ситар не сомневался, что сможет уговорить упрямого и гордого иша, ведь он так долго его искал и ждал. И родители против не будут, ведь они обещали, что он сам выберет себе мужа, и Ситар выбрал. Больше никого он просто не примет.

Гириш и Нилам тоже переживали. В большом доме явственно ощущался запах Инду, так что с местом они не ошиблись, осталось только убедить самого канти, что хромой иша ему не нужен, когда рядом есть такие красавцы, и вот тут начиналась их самая большая проблема – а если канти выберет не его, а другого? Время от времени иша ревностно поглядывали друг на друга и тяжело вздыхали. Вступать в бой с другом, практически братом, совершенно не хотелось.

– Знаешь, – не выдержал в какой-то момент Нилам, – я отступлю, если он выберет тебя, клянусь, препятствий вам чинить не буду.

– Я тоже клянусь, что уступлю, если он выберет тебя, – Гириш протянул ему ладонь для рукопожатия, чтобы скрепить клятву. – Давай будем ухаживать вместе, одинаково, чтобы преимуществ ни у кого не было, тогда его выбор будет честным.

– Давай, – Нилам ответил на рукопожатие.

К ночи кузнецы не появились, так что пришлось ждать еще сутки, но и тогда Ситар не получил желаемого. Оружейник Ракеш и его сын Инду прибыли, а вот Ала с ними не было.

***

Немолодой уже иша в сопровождении темноволосого канти подошли к походному лагерю, расположенному у моста через водопад. За спиной у мастера виднелся небольшой заплечный мешок, на боку висел длинный охотничий нож, а канти нес на плече несколько связанных между собой неощипанных птичьих тушек. Гириш и Нилам подскочили и склонили головы в знак уважения. Инду при виде знакомых ишан недовольно поджал губы, а потом прошел мимо, гордо вскинув голову и демонстративно поправляя добычу, словно говоря, что он сам в состоянии обеспечить себя, чтобы там ни думали наглые иша.

Ракеш проследил за сыном, а потом взглянул на иша, чуть прищурившись:

– Зачем пожаловали, гости нежданные?

– Я привез то, что принадлежит вашему сыну, – Гириш достал из походной скатки клинки Инду. – Вот. Они великолепны, и мне хотелось бы узнать, не согласится ли мастер, создавший их, выковать и для меня такую пару.

– А эти, что же, не по руке пришлись? – Ракеш даже не сделал попытки забрать клинки, зато взгляд его стал более внимательным.

– Легковаты для меня, – честно сознался Гириш, и мастер согласно кивнул, принимая его объяснения.

– Сделать могу, только при условии, что ты мне помогать будешь. Не побрезгуешь у кузнечных мехов постоять как подмастерье?

– Ради таких мечей – не побрезгую, – Гириш склонил голову, отдавая дань возрасту и опыту мастера, и признавая его право отдавать приказы.

– Разрешите и мне оказать посильную помощь? – Нилам встал рядом с Гиришем, так же склоняя голову, и получил одобрительный кивок мастера.

Ситар, опять оставшийся не у дел, больше не мог выдержать всех этих расшаркиваний:

– А мне бы Ала поведать. Где он?

– Ал? – брови Ракеша чуть приподнялись, выражая удивление. – Он уже здесь должен был быть. Я его еще два дня назад отправил обратно с двумя мешками металлических болванок для ковки, так что они с Тенью еще накануне должны были вернуться.

Ситар даже задохнулся от волнения. Камал пропал в горах! С ним что-то случилось!

– Его нужно спасать! – вырвалось у него, причем Ситар уже готов был бежать прямо сейчас, на ночь глядя, и остановил его только голос вернувшегося Инду:

– Ал уже был здесь и не захотел с тобой встречаться.

– Что? – Ситар резко развернулся, чтобы взглянуть в злые глаза недовольного их визитом канти.

– Мешки стоят в кузне, так что Ал уже был дома.

– Мы осматривали кузницу два дня назад, – Гириш задумчиво нахмурился, припоминая, – но никаких мешков там не было. Нилам?

– Я тоже ничего такого в кузнице не помню, – подтвердил его слова иша. – Но не мог же кто-то пройти мимо нас незамеченным.

– Очень даже мог, – Инду ехидно усмехнулся, все так же глядя на Ситара и празднуя пусть маленькую, но победу. – Он воспользовался Орлиной тропой, что начинается там, над нашим домом, – Инду махнул рукой куда-то за спину. – Так что не было нужды переходить мост и попадаться вам на глаза. Он не хотел тебя видеть, поэтому снова ушел, и ты уходи. Нечего тебе здесь…

– Инду! – Ракеш прервал злые речи сына. – Не тебе решать, что случится или нет между другими ишан. Возвращайся домой и разожги печь, будем гостей кормить.

– Мы поможем ощипать птиц, – тут же сориентировался Нилам, Гириш согласно закивал.

Ракеш одобрительно усмехнулся, и только канти остались недовольны: Ситар тем, что у него, оказывается, есть серьезный противник, а Инду… У Инду было много поводов для недовольства. Два тупых иша, которые никак не поймут, что они ему не нужны, беловолосый канти, нацелившийся на его любимого, и отец, который, кажется, решил выступить против него, поддерживая незваных гостей. Отец вообще в последнее время недоволен его увлечением Алом, не раз пытался отговорить от решения стать его супругом, но Инду всегда был упрям, и если уже что-то решил, никогда не отступится от своего. Ал будет его и всё!

Когда Инду и сопровождающие его Гириш и Нилам перебрались на другой берег по мостику, Ракеш обратился к Ситару:

– Я о тебе знаю, Ал рассказывал. Уверен, что хочешь его дождаться? Он же не воин. Ремесленник. Такой тебе, Венценосный, не пара.

– Только мне решать, кто мне пара, а кто нет, – Ситар гордо вскинул голову, только голос подвел, дрогнул, да поморгать пришлось, скрывая подступающие от обиды слезы.

– Вижу, ты такой же упрямый, как мой сын, – вздохнул Ракеш. – Ну что же, пойдем, будешь гостем в моем доме. Займешь пока койку Ала, а там что-нибудь придумаем, не оставлять же Венценосного жить под открытым небом.

Ситар готов был отказаться, но мысль, что он окажется в доме Ала, да еще на его кровати, убила желание гордо отказаться на корню. Ситар счастливо улыбнулся и покивал, соглашаясь, а Ракеш опустил взгляд ниже на вертящегося под ногами щенка.

– Его с собой бери, только по мосту придется нести на руках, мал еще, упасть может. Назвал-то как?

– Верный, – Ситар, радостно улыбаясь, подхватил щенка на руки, благо весил он еще не так много, за что был немедленно облизан.

– Хорошее имя, сильное. Идем. Вещи потом воины твои принесут.

Мост заставил Ситара на мгновение приостановиться, очень уж неприятно он раскачивался, заставляя с опаской делать следующий шаг, а тут еще щенок на руках не давал возможности ухватиться за веревки, страхующие переходящих на другой берег. Но все же он благополучно миновал преграду, ступив на другой берег. Верный тут же заскулил и задергал лапами, прося отпустить его, так что дальше Ситар пошел налегке.

Инду, Гириш и Нилам, удобно расположившись за столом, сноровисто ощипывали птиц. Причем иша, время от времени, поглядывали на недовольного Инду, а тот только морщился, ощущая на себе их взгляды. Ракеш сразу же отправился в кузницу, чтобы разобрать мешки, а Ситар, поколебавшись, присел рядом с братом и потянул к себе пока еще не ощипанную птицу. Инду приостановил работу, с удивлением поглядев на Ситара, не брезгующего грязной работой, а потом, зло рыкнув, схватился за нож и принялся потрошить тушку так яростно, словно это она виновата во всех его неприятностях.

В результате общей работы семь тушек были общипаны и подготовлены за полчаса. Потом Инду натер птичек смесью из сушеных трав и соли, замотал в какие-то листья и обмазал глиной. В печи к тому времени уже потрескивал огонь, но будущий ужин был помещен не в нее, а в яму рядом с печью, которую гости не сразу заметили, поскольку она была прикрыта деревянной крышкой. В яме тоже был разведен огонь, а когда дрова прогорели, Инду уложил туда птиц в глине и развел еще один костер поверх них.

– Через час можно будет доставать и есть, а пока можете сходить умыться, вода там, – канти махнул рукой вправо, указывая на водопад. – Там удобная площадка есть и одна струя чуть смещена из-за обломка скалы, так что там можно и руки мыть, и самому помыться, – Инду ехидно улыбнулся, – если, конечно, вас устроит ледяная вода горного ручья.

Их устроила. Пока добровольные помощники мыли руки, а иша умудрились даже искупаться и, дурачась, обрызгать Ситара под заливистый лай Верного, Инду поставил в печь большой горшок с зерновой кашей, котел с травками и сушеными ягодами и ушел переодеваться. Вернувшихся к столу ишан встретил Ракеш, расставляющий на столе посуду на пятерых.

– Надеюсь, ваши воины не обидятся, если поживут на том берегу. Здесь для двух десятков ишан места маловато. А едой мы их обеспечим.

– Не обидятся, – подтвердил Гириш. – Когда приступим к ковке, мастер Ракеш?

– Вот завтра с утра и начнем, чего тянуть. Садитесь. И попробуйте, какое вино делают местные ишан из ягод кизила и горных трав. В долине такого не попробуете. Тут кизил и в еду, и в напитки добавляют. А какой из сушеных ягод и трав замечательный горячий напиток получается, бодрящий и придающий сил, попробуете после ужина. Кафу в горах не пьют, это напиток низинников. Горцы предпочитают горячие отвары. Из терна тоже напитки можно делать, только покрепче, их в основном только иша употребляют, и к мясу терн хорош, но мало кому из жителей низины он нравится. Впрочем, скоро сами попробуете. Думаю, двух птичек нам хватит, остальные передадите своим воинам, да и каши им хватит, и напитков. А вы присаживайтесь, чего стоите?

За ужином разговаривали только Ракеш, Гириш и Нилам. Молодые иша расспрашивали мастера о предстоящей работе, Инду дулся на отца за то, что сразу не отправил гостей прочь, а Ситар все думал, как ему отыскать Камала и поговорить с упрямым гордецом. Ясно же, что встречаться с Ситаром он не намерен.

«Значит, буду искать!»

После ужина Ракеш проводил Ситара к дому своего ученика и, пожелав тихой ночи, удалился, оставляя их с Верным наедине.

Прежде всего Ситар обошел дом, состоящий из одной комнаты и кладовки, где хранились вещи иша и шкуры зверей. Кровать в доме Камала была достаточно широка для одного иша, кроме нее тут имелся стол, пара табуреток и закрытый на замок сундук под единственным окном. И над дверью, и над окном обнаружились свернутые шкуры, видимо, ими закрывались зимой, чтобы меньше дуло. Между кроватью и столом имелась небольшая печка, сложенная из глиняных кирпичей. Похоже, её тепла вполне хватало, чтобы прогреть маленькую комнату. Кровать была застелена шкурой горного кота, на которую Ситар с удовольствием прилег, поглаживая, очень уж мягким и нежным оказался мех, и принюхиваясь.

Весь дом пропах Камалом, и шкура на кровати, так что Ситар прилег на бок, положил голову на согнутую в локте руку и заснул улыбаясь, хотя поначалу думал, что придется пролежать без сна всю ночь, разрабатывая планы по возвращению беглеца.

Верный, поглядев на хозяина, зевнул и улегся на привычное уже место под кроватью. Он прекрасно знал и этот дом, и запахи, что витали в нем, только прежний хозяин и его мама куда-то делись. Как солнце встанет, придется их поискать.

Утро для Ситара началось на рассвете, а для других ишан еще раньше, поскольку его разбудил звон металла в кузнице. У порога нашлась корзина с еще теплой выпечкой и молоком в кувшине, там же рядом лежали его вещи, принесенные из лагеря, и любимый боевой посох Ситара.

Поздоровавшись с работающими в кузне иша и наскоро умывшись, Ситар позавтракал, разделив теплую булку и молоко с Верным, а затем отправился обследовать скалы позади строений. Он прекрасно помнил, что Инду говорил об Орлиной тропе, начинавшейся где-то здесь, и пока сам канти был занят, крутясь у печи с какими-то кувшинами и казаном, Ситар хотел отыскать эту самую тропу. Ее начало показал Верный. Щенок явно не первый раз шел этим путем, и потому Ситар решил довериться ему, только прихватил свой боевой посох, все же горы – это не место для легкой и беззаботной прогулки.

Поначалу подъем был несложным, по такому пути мог и ребенок идти, не напрягаясь, а вот потом начались крутые подъемы, где пришлось попотеть, да и Верного кое-где приходилось подсаживать. Не везде еще щенок мог подняться сам. Боевой посох порой мешал, цепляясь за камни, так что его приходилось убирать за спину, но кое-где и помогал, давая дополнительный упор на труднопроходимых участках, или балансировать с помощью него, удерживая равновесие, чтобы не свалиться и не переломать ноги.

Верный вел его по одному ему известному маршруту, иногда принюхиваясь к чему-то и прислушиваясь, смешно топорща уши и виляя хвостом. Ситар понимал, что сделал глупость, отправившись по такой тропе в одиночестве, но возвращаться и брать кого-то из воинов в сопровождение он не собирался. Да и ушел уже достаточно далеко.

Когда солнце сияло в зените, Ситар почувствовал, что еще немного, и он просто упадет. Руки и ноги дрожали от напряжения, спину ломило и заливало потом, еще и пить очень сильно хотелось, поскольку о воде, уходя, он даже не подумал.

– Придется… видимо… возвращаться, – тихо шептал он, преодолевая очередной подъем.

Мокрой была не только спина. Пот заливал еще и глаза, так что в последние полчаса Ситар несколько раз падал, не точно видя куда ставит ногу, из-за чего оцарапал руки до крови и разбил колено. И все же он карабкался, шел, лез, иногда полз, подтягиваясь на руках, подбадриваемый собственным упрямством и тихо поскуливающим Верным, пока перед ними не выросла тихо зарычавшая серая тень. Ситар остановился, пытаясь понять, что это такое? А потом, когда опознал в сером «нечто» собаку, поднял голову и поглядел вперед.

Он оказался на вершине, дальше простирались серые громады гор и бескрайнее небо, на фоне которого сидел спиной к нему, Ситару, одинокий ишан, глядящий куда-то вдаль. Верный, с трудом вскарабкавшийся следом за хозяином на вершину, не раздумывал, а с восторженным визгом бросился к собаке, всем своим существом выражая восторг от встречи, за что был немедленно облизан и обласкан матерью.

– Упрямый, – ишан так и не оглянулся на Ситара, но тот без труда опознал голос, хоть и слышал его пятнадцать лет назад. – Зачем ты искал меня?

– Чтобы предложить тебе стать моим супругом. Моим защитником. Моей второй половинкой.

– А если я не хочу? Если мне не нужна твоя детская влюбленность? Прошло много лет. Все изменилось. Ты мне не нужен.

От этих горьких слов Ситар пошатнулся. Ноги ослабли, и он опустился на камни там, где стоял. Не нужен! Какие страшные слова и как заболело после них в груди. Не нужен.

========== Глава 5 ==========

– Если не нужен, тогда зачем всё? Зачем так кованая решетка с шиповником, где мое имя выковано? Зачем щенок? Зачем?

– Щенок – это я обещание свое выполнил, а та решетка – чтобы ты понял, что я жив, и перестал метаться по стране в бесполезных поисках.

– Так написал бы письмо, так, мол, и так, жив, здоров, чего и тебе желаю, прощай. Не проще ли так было? – Ситар, опираясь на посох, с трудом встал на ноги, все еще чувствуя, как они дрожат.

– Проще. Я просто не подумал.

– И все-то у тебя просто. Просто выполнил, просто не подумал, а может, ты просто соврал?

Камал пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, что о нем подумают, и промолчал, но Ситар сдаваться не собирался.

– А почему тогда на ярмарке не подошел и лично не отдал щенка? Может, потому что просто не можешь посмотреть мне в глаза? Ты и сейчас не смотришь, мне с твоей спиной приходится разговаривать, потому что ты не хочешь, чтобы я видел твои глаза. Они-то точно мне подскажут, что ты врешь. Ты всё врешь! И у нас с тобой всё совсем не просто! – Ситар, сам не понимая того, сорвался на крик. – Ты просто трус! Боишься сам себе признаться, боишься… боишься…

Канти задыхался от нахлынувших на него чувств. Обида боролась в нем со злостью, пока он не увидел, как покаянно опускается голова сильного иша, такого… любимого. Это погасило всплеск ярости, помогая понять.

– Боишься услышать от меня, что ты мне не нужен, потому что ты изуродован шрамами? Так эти шрамы получены в бою за меня, и в них не может быть ничего уродливого. Или боишься, что я откажу, потому что ты ремесленник, а не воин? Только мне воин не нужен. Воинов сотни, а ты – один. Один-единственный в целом мире. Венценосные не ошибаются в выборе пары и любят один раз на всю жизнь. И я люблю тебя. Слышишь, ты, упрямый баран! Люблю! И что бы ты там себе не навоображал, ни за что не отступлюсь от своих чувств. А попробуешь сбежать – догоню, прикую к себе, если понадобится, и никуда не отпущу больше. Слышишь?! Не отпущу!

– Слышу, – Камал медленно оглянулся, позволяя увидеть улыбку на своем лице. – И кто из нас после этого упрямый баран?

– Ах ты… – Ситар подскочил к веселящемуся Камалу, желая как можно больнее стукнуть его по плечу, а лучше по голове! Он тут душу раскрывает, а иша смеется над ним! Но грозный собачий рык остановил его на полпути. Камал тоже замер, тревожно оглядывая скалы. Собака рычала не на канти, а на что-то, что видела или слышала справа от них. Рядом замер щенок, глядя туда же, насторожив ушки.

– Что там, Тень? – Камал медленно встал и, сделав шаг вперед, загородил собой Ситара от возможной опасности. Все замерли, прислушиваясь, и Ситар различил тихий звук, то ли плач, то ли скулеж.

– Что это? – Ситар плотнее прижался к Камалу, поражаясь, насколько тот выше и шире в плечах. Гириш был чуть мельче, как и Нилам, и отец с дедом-иша. Вот уж воистину – как за каменной стеной. Ему даже пришлось чуть сместиться вправо, чтобы осмотреть опасное место, ведь из-за спины иша ничего не было видно, а когда он ухватил Камала за бока и инстинктивно обвил хвостом его ногу, стало вообще не страшно.

– Похоже на горного кота, только… – Камал еще немного помедлил, прислушиваясь и решаясь. – Сиди здесь, а я гляну, что там. Тень, стереги.

– Вот еще, – фыркнул Ситар, поудобнее перехватывая посох. – Вместе пойдем.

И все же Камал не позволил ему идти рядом, только позади, а когда за очередным валуном открылся источник звука, вообще оттащил подальше, заставив укрыться за камнями. Скулящие звуки издавал некрупный горный кот, чьи передние лапы защемило между камнями, так что несчастное животное не могло само освободиться из природной ловушки.

– Ты его теперь убьешь? – Ситар жалостливо вздохнул, припомнив шкуру на кровати. Мех, конечно, был красивый, белый с черно-голубыми пятнами, но убивать беззащитного зверя казалось неправильным.

– Нет, если только не останется иного пути. Это совсем молодой кот, чуть старше полугода. Где-то рядом наверняка его мать. Вот она опасна, так что сиди, Тень тебя защитит в случае чего, а я попробую ему помочь. Дай свой посох.

Ситар отдал, получив взамен охотничий нож Камала и новый приказ не лезть, что бы ни случилось. Ситар пообещал, но нож перехватил поудобнее, готовый в любую секунду броситься в бой.

Когда Камал прошел половину пути до кота, тот задергался, оскалился и зашипел, предупреждая иша о том, что жизнь свою продаст задорого, тут сверху раздался рев, и вниз кинулась более крупная кошка, собираясь защищать своего детеныша. Камал отскочил на пару шагов и замер, давая кошке возможность обнюхать котенка и понять, что сам он не освободится.

Кошка рычала, нервно дергала хвостом, не сводя взгляда с Камала, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Верный. Не выдержав общего напряжения, щенок со звонким лаем кинулся на кошку. Камал успел перехватить щенка, и тот, взвизгнув, взмыл в воздух, перехваченный за шкирку, тут же рядом оказался Ситар, перехватывая его и прижимая к груди, выпустив при этом нож, а рядом с ним встала Тень, угрожающе рыча. Рычание кошки стало чуть тише, и она отступила, словно давая разрешение подойти.

– Вот и умница, – пробормотал Камал, дав знак Ситару вернуться назад вместе со щенком, но тот замешкался.

– Прими боевую форму, – прошептал Ситар, пятясь, но не сводя глаз с опасного хищника.

– Нельзя. Если я обернусь, она кинется, восприняв это как угрозу жизни её детеныша. Не волнуйся, если опасность будет настоящей, я успею измениться. Как, по-твоему, у меня в комнате оказалась шкура горного кота? Мы встретились на узкой тропе, и никто не хотел уступать. Не бойся за меня.

Немного успокоив Ситара, Камал медленно подошел к зверю и опустился на корточки, настороженно поглядывая то на мать, то на котенка, прикидывая, удастся ли помочь. Когда Камал наклонился над животным, кошка вдруг рыкнула, рванулась вперед и ударила его лапой, чуть оцарапав плечо, а потом вновь отступила, прижимая уши к голове и тихо ворча.

Ситар выпустил Верного и зажал себе рот ладонью, обрывая крик, но кошка уже успокоилась и вроде бы больше не угрожала Камалу. Щенок больше в бой не кидался, хотя тихо порыкивал под неодобрительным взглядом матери. А вот Ситару было намного сложнее удержаться. Он уже и не рад был, что пожалел зверя, из-за него пострадал, а мог и погибнуть Камал.

Сам иша прекрасно понял, что кошка не думала нападать, она просто предупредила его: вздумаешь навредить – погибнешь. В последнем Камал сомневался: все же он не настолько слаб и беспомощен, да и царапина была крошечная, вздумай кошка его действительно ударить когтями, тут все уже было бы залито его кровью, а так… Заживет через несколько часов и следа не останется.

Увидев, что один из камней неплотно прилегает к скале, Камал вставил в расщелину один конец посоха, молясь создателям, чтобы оружие выдержало, и налег на другой, изо всех сил стараясь сдвинуть камень с места. Когда руки заныли от напряжения, а в груди перестало хватать воздуха, камень все же проиграл сражение. Он сдвинулся ненамного, всего на палец, но этого хватило, чтобы кот, дернувшись в очередной раз, освободился. Жалобно поскуливая и припадая на обе лапы, он подобрался поближе к кошке, принявшейся тут же его вылизывать, ласково урча, но на спасителя его поглядывая не менее насторожено. Камал между тем начал осторожно и медленно отходить, не поворачиваясь к животным спиной. Оказавшись рядом с Ситаром, он кивнул тому, прося идти вперед, и сам встал за его спиной, прикрывая отступление.

От волнения Ситар тяжело дышал, поминутно облизывая пересохшие губы. Пить захотелось еще больше, так что стоило им отойти подальше, он остановился, привалившись к скале.

– Камал, а у тебя воды нет? Пить очень хочется.

– Конечно, есть. Сейчас вернемся туда, где мы встретились, там мои вещи остались и бурдюк с водой. Пошли.

Напившись, Ситар присел на камень рядом с Камалом. Горы, горы, горы. Насколько хватало глаз, вокруг были только горы.

– Тебе здесь нравится? – Ситар повел рукой, показывая вокруг.

– Да. Я прожил в этих горах всю жизнь и не представляю себе, каково это жить в низине.

– В общем-то, так же, только вверх-вниз карабкаться не надо, деревьев больше, а камней меньше, и не так холодно.

– Замерз? – тут же переполошился Камал и начал вытаскивать из походного мешка одеяло, но Ситар остановил его, притронувшись к плечу.

– Не замерз. Не надо. Просто обними меня.

– Просто? – Камал насмешливо улыбнулся, припоминая недавнее выступление канти.

– Просто, – вздохнул Ситар, прижимаясь к иша сбоку и позволяя ему обнять себя за плечи.

Камал немного помолчал, собираясь с духом, а потом все же спросил:

– Тебе действительно не противно видеть шрамы на лице?

Ситар повернулся, положил ладонь на щеку Камала и заставил его повернуть голову, так, чтобы шрамы стали видны, а потом улыбнулся.

– Я их не вижу. Свет любви в твоих глазах не дает рассмотреть ничего другого. И пока ты себе еще чего-нибудь ни надумал, скажу: я согласен жить рядом с тобой даже под открытым небом.

Камал на это ответил загадочной улыбкой и только крепче прижал к себе Ситара.

***

Возвращение Ситара и Камала в сумерках не прошло незамеченным. Гириш, как только понял, что Ситара нет, поднял тревогу, но Ракеш отговорил его от немедленного похода в горы.

– Там Камал. С ним твоему брату ничего не грозит.

Ишан как раз сели ужинать, когда явилась их пропажа. Гириш тут же встал им навстречу, уперев руки в бока и чуть шире расставив ноги, словно собирался драться, но ни Камала, ни Ситара его угрожающая поза не испугала. Нилам тоже встал, но только для того, чтобы положить ладонь на плечо другу, сдерживая его порыв броситься в драку.

– Думаю, разбираться с ними будут твои родители, – произнес Нилам, а Ситар оскалился, отстаивая свое право на выбор пары. Гириш только махнул на них рукой и вернулся к столу, туда же Ракеш пригласил вернувшуюся парочку. Даже злобные взгляды Инду не испортили Ситару аппетит, а Камал вообще не обратил внимания на недовольство канти.

– Спать вместе до брака не будете! – выкрикнул Гириш, когда насытившаяся парочка вышла из-за стола. Камал согласно кивнул головой и, проводив Ситара к своему домику, объявил, что спать будет у порога. И сколько бы канти ни возмущался, предлагая если не разделить кровать на двоих, так хотя бы лечь внутри, иша был непреклонен.

– Я не замерзну, – убеждал он Ситара, мягко касаясь его волос. – Меня согреет твоя любовь, как бы далеко ты ни находился.

– Противно слушать, – тут же сплюнул Инду, за что получил подзатыльник от отца и насмешливые взгляды от гостей.

– Не завидуй, маленький, – Нилам сноровисто собирал посуду со стола, – для нас с Гиришем ты намного лучше.

– Да пошли вы!.. – выкрикнул расстроенный канти, грохнув глиняную миску об стол так, что та разлетелась на несколько частей, и ринулся в дом, стремясь спрятаться до того, как кто-нибудь увидит его слезы.

– Что будем делать? – с тревогой проследив за бегущим канти, спросил Гириш друга, но тот только пожал плечами, не зная ответа.

– Ждать и продолжать работать, – ответил за него Ракеш. – Время все расставит по своим местам.

Ситар долго не мог уснуть, все думая и думая о Камале, а когда все же задремал, во сне тоже видел его, ощущал на себе его руки, слышал голос, чувствовал запах, и очень расстроился, когда, проснувшись на рассвете, не увидел рядом любимого.

Камал нашелся у водопада. Обнаженный иша стоял на небольшой площадке, не обращая внимания ни на что вокруг, так что Ситар смог рассмотреть его, пусть даже со спины. На спине шрамов практически не было, зато вся правая сторона тела была ими «разукрашена» в изобилии. Особенно пострадала нога, на боку было два широких шрама и столько же виднелось на руке и плече, а также на лице. Но больнее всего стало Ситару, когда он понял, что от хвоста Камала остался кусочек не больше ладони в длину. В груди защемило от того, что он никогда не сможет в минуту страсти обвиться хвостами с любимым.