Текст книги "Все началось со свадьбы (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

 Иногда пальцы мужчин сталкивались в тарелочке со сметаной. При этом Данила неизменно вздрагивал, бросая украдкой взгляды на Вяземского, а тот продолжал есть, словно ничего не происходило, пока его тарелка не опустела.

 – Мария Сергеевна, я ненадолго отлучусь на работу, буквально на пару часов. На вас же оставляю нашего раненого друга, проследите, чтобы он никуда не влез, – с этими словами Олег встал из-за стола, после чего вдруг резко наклонился к лицу Данилы и… лизнул его губы.

 – Там была сметана, – шепнул он на ухо ошарашенному парню, после чего вышел из кухни, оставив его беззвучно открывать и закрывать рот, не в силах подобрать слов для подобного наглого поступка. Мария Сергеевна насмешливо фыркнула, подкладывая горячих оладий в тарелку Данилы, но у него после выходки Олега пропал аппетит, так что, поблагодарив женщину, молодой человек пошел в свою комнату, размышляя над тем, чем бы ему заняться дальше.

 Первым делом он натянул тонкие спортивные штаны, мысленно благодаря того, кто придумал резинку. Найдя пульт возле книг, включил телевизор, но ничего интересного для себя найти не смог: пара кулинарных передач, спорт, политика, сериалы и новости. Уделив новостям минут двадцать, Муращенко выключил телевизор и начал перебирать оставленные для него книги. Пара современных детективов, три исторических романа и довольно потрепанный сборник сонетов Шекспира – все это не вызывало желания читать, а вот лежащая в самом низу книга Агаты Кристи заинтересовала. Эркюль Пуаро всегда нравился Даниле больше остальных персонажей знаменитой английской писательницы, так что он с удовольствием погрузился в историю полненького детектива, при любых обстоятельствах трепетно заботившегося о своих усах.

 Увлекшись чтением, он не сразу понял, что кто-то зашел в комнату, и очнулся только тогда, когда его окликнули буквально на ухо:

 – Данила, пора обедать!

 – Ага, сейчас, дочитаю, – пробормотал парень в ответ, но книгу из его рук выдрали самым наглым образом.

 – Обедать, быстро, – строгий голос Олега заставил возмущенную тираду замереть на губах. – Потом можешь читать дальше, а сейчас подъем, мыть руки и бегом на кухню. Если будешь пай-мальчиком, принесу тебе еще Агату Кристи.

 Угрюмо насупившись, Муращенко поднялся, поправляя сползший халат, и направился выполнять приказ хозяина дома, однако в дверях кухни резко затормозил – здесь пахло жареной печенью. Если на морепродукты у него была аллергия, то печень Данила с детства терпеть не мог. Причем любую, как бы ее ни готовили. К горлу тут же подкатила тошнота, так что он, резко развернувшись, сломя голову кинулся в туалет, чуть не сбив с ног Олега.

 Рвало его недолго, просто нечем было, зато Вяземский проявил себя заботливым человеком: он поддерживал Данилу, не давая ему упасть, а когда тошнота отступила – умыл и помог добраться до постели.

 – Приляг, я принесу тебе бульон. С чего такая реакция? Может, это  таблетки…

 – Нет, – Муращенко покачал головой, – печенку с детства не перевариваю. Даже запах ее ненавижу.

 – Да? Странно, Дина ее очень любит, насколько я помню.

 – Я раньше тоже любил, пока на спор не съел килограмма два этой... гадости.

 – Выиграл?

 – Что?

 – Спор выиграл?

 – Да. Динка отдала мне свою Барби.

 – И зачем она была тебе нужна? – Олег удивленно приподнял брови.

 – Ни за чем. Просто это была любимая игрушка сестры, а я поставил на кон свою порцию мороженого. Только после печенки мне было так плохо, что все мороженое и так досталось ей.

 – Понятно. В таком случае сразу озвучь, что еще ты не ешь.

 – Все ем, кроме печени и морепродуктов. А еще я спиртное практически не употребляю. Пьянею слишком быстро.

 На этом разговор завершился. Олег принес обещанный бульон, который Данила безропотно выпил. Затем ему было разрешено вновь вернуться к недочитанной книге, пока сам Вяземский устроился работать в своем кабинете. Увы, но на этом неприятности того дня не завершились. Через четыре часа трель дверного звонка заставила Данилу вздрогнуть. Еще через минуту он услышал голоса, а потом Олег позвал его, попросив выйти.

 В коридоре, у входной двери, стояли люди, которых Муращенко здесь совсем не ожидал увидеть. Нет, Динке, хоть она и была той еще заразой, он обрадовался, а вот стоявшие за ее спиной мужчина и женщина...

 – Мам? Пап? – Данила перевел удивленный взгляд с родителей на сестру, а потом на Олега и снова на родителей. – А-а... что вы здесь?..

 Мама, тяжело вздохнув, сделала пару шагов к сыну и обняла его.

 – Как же мы могли не приехать, когда наш сын пострадал? Мы хоть и... черствые, но родители.

 Даниле тут же стало нестерпимо стыдно за слова, брошенные когда-то в момент ссоры. Он обнял мать и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Рядом тут же оказался отец, обнявший жену и сына, а счастливо взвизгнувшая Дина тут же повисла на них, заставив брата болезненно вскрикнуть.

 – Динка, зараза, тише ты. У меня ребра треснутые и рука в гипсе.

 И тут всех одновременно прорвало: Дина начала рассказывать, как ей позвонила соседка Данилы с рассказом, что его убили; мама, плача, спрашивала его о самочувствии, а отец распекал сына за то, что тот влез в очередную неприятность.

 – Ни минуты покоя от вас с сестрой нет. А все твои глупые принципы и убеждения. Все, немедленно домой, – закончил свою речь мужчина, выразительно взмахнув рукой, и в коридоре повисла гнетущая тишина. Дина, зная характер отца, умолкла, испуганно глядя на Данилу. Брат хоть и выглядел хрупким парнем, но характером пошел явно не в маму, не смеющую перечить главе семьи. Данила даже открыл рот, собираясь отстаивать свою независимость, как голос подал Олег:

 – Кхм, прошу прощения, но Данила пока останется у меня. Я обещаю, что позабочусь о нем. А раз вы здесь, то я хотел бы воспользоваться ситуацией и попросить у вас разрешения ухаживать за вашим сыном. Он мне очень нравится.

 – Как ухаживать? – у отца семейства на лице было написано такое удивление, что Дина прикрыла рот ладонью, скрывая смех.

 – Очень просто: кино, конфеты, ужин и все вытекающее отсюда. Клянусь, что без разрешения Данилы я не предприму ни одного действия. А сейчас предлагаю пройти в гостиную, у нас как раз ужин готов. За столом все и обсудим.

 Данила с удивлением смотрел на Олега, фактически не давшего отцу и рта раскрыть. Бизнесмен оказался человеком хватким: он не только быстро и вкратце рассказал свою биографию, но и успел заверить родителей, что их сын в надежных руках и что в обиду его больше не дадут.

 – А как же те пятеро? – тут же попытался взять разговор в свои руки отец.

 – О них можете больше не волноваться. Данила не захотел писать на них заявление, но я уже позаботился о том, чтобы они никому больше не смогли причинить вред.

 – Ты их?.. – ахнула Дина, испуганно выронив вилку.

 – Конечно нет, зачем мне неприятности с законом. Я с ними просто побеседовал. По-мужски. Они все осознали, раскаялись и больше так не будут.

 Олег говорил это, а Данила видел, как в его глазах разгораются хищные огоньки – именно так он выглядел, когда отдавал парню распоряжения относительно своей "свадьбы". "Вот что значит крутой бизнесмен с мертвой хваткой", – подумал Муращенко, отводя взгляд. Олег и тогда, и теперь добивался желаемого с невероятным умом и упорством, вызывающими восхищение. Неожиданно Данила понял, что это ему... льстит. Еще ни один человек не добивался его внимания с такой настойчивостью. Да что там, его вообще никто и никогда не добивался, а сам он инициативу не проявлял, боясь нарваться на непонимание и полное неприятие.

 Ужин закончился легким десертом, после чего мужчины, за исключением Данилы, вышли покурить, а женщины отправились на кухню, чтобы выведать у домработницы секрет поданных им деликатесов. В результате мама уходила из дома Вяземского с парой рецептов в руках, Дине достался солидный кусок оставшегося торта, а отец, стоя в дверях, пожал Олегу руку, выражая благодарность за сына. От всего увиденного у Данилы даже голова закружилась. Всего пару часов в обществе бизнесмена – и его родители буквально готовы плясать под дудку этого человека. Невероятно.

 – Я вас провожу и дам распоряжение, чтобы вас отвезли домой, – тут же проявил благородство Олег, после чего обернулся к Даниле. – А ты выпей лекарство и ложись спать. Мне еще поработать надо будет немного.

 Парень согласно кивнул, попрощался с родителями, а потом... почти бегом устремился на кухню. Чтобы полностью довериться Олегу, ему не хватало пары ответов. Один из них он и собирался получить прямо сейчас.

 – Мария Сергеевна, извините за нескромный вопрос, но у Олега Сергеевича в телефоне есть очень странный абонент, обозначенный как... "сука", – затараторил Данила, врываясь на кухню. – Вы не знаете, кто она?

 – Конечно знаю, – кивнула домработница, вытирая посуду, прежде чем поставить ее на полку. – Невеста бывшая. Они когда встречались, ее отец помог фирме Олега Сергеевича удержаться на плаву, только до брака дело не дошло. Невеста оказалась в постели с другим, а потом еще пыталась шантажировать Олега ребенком и отца своего натравила. Хорошо, что к тому времени он уже не нуждался в помощи. С тех пор он очень придирчиво выбирал себе пассий, так что я очень удивилась, когда он привел в дом… Дину.

 – Дину?

 – Да. Она же ветреная, хотя и не такая злобная сука, как эта Аэлита.

 – Аэлита?

 – Да, ее отец был страстным поклонником Толстого, вот и обозвал дочь, как сумел. Теперь эта дрянь все время тут вертится, денег требует, рассказывая всем, что только благодаря их семье бизнес Олега Сергеевича процветает, а вот они разорились. Поначалу он давал, жалел, видимо, ведь они действительно оказались у разбитого корыта, а потом перестал. Очень уж аппетиты у этой золотой рыбки непомерные.

 – Да, прямо акула.

 – Точно, – вздохнула Мария Сергеевна.

 В это время Олег вернулся, поблагодарил домработницу и отправил ее отдыхать, а сам достал из нижнего шкафчика бутылку коньяка и довольно щедро плеснул себе в первую попавшуюся чашку, даже не утруждаясь поиском подходящей посуды. Тут бы получить ответ на второй, самый важный вопрос, но Данила, неожиданно даже для себя, заговорил о другом:

 – Олег, зачем тебе понадобился весь тот цирк со мной – я уже понял, а где ты язык выучил?

 – Учитель у нас хороший был в школе, – немного подумав, Вяземский налил себе еще коньяка, а потом полез в холодильник за лимоном, – интересно рассказывал, вот и заинтересовал. Я даже не думал, что язык может мне когда-нибудь пригодиться, но учил охотно. Мы даже спектакли ставили. Представляешь, Шекспир в оригинале? Ну, почти в оригинале. Перевирали мы его безбожно, но кое-что все же в голове отложилось. Потом, когда попал в армию, я о языке и не вспомнил, пока не попался случайно: переводил ребятам одну песню, когда старшина вошел. Он услышал, а тем же вечером меня вызвали в кабинет нашего ротного. Оказалось, что у него фильм есть, который перевести надо было.

 – Перевел? – Данила сидел как на иголках, очень уж ему эта история собственную службу напомнила.

 – Ага, перевел. Несмотря на то, что фильм был на немецком, которого я не знал, – Олег заливисто расхохотался. – Там переводить нечего было, одни охи и вздохи, зато смотреть можно было не отрываясь.

 Данила тут же понял, о чем речь, и покраснел, отводя взгляд. Вяземский прервал смех и немного наклонился вперед, словно хищник, почуявший добычу.

 – Что, тоже приходилось переводить немецкую порнушку? Да-а, ничего в этой жизни не меняется. Ладно, топай спать, а мне еще поработать надо. Таблетки выпил?

 – Угу, – кивнул Данила и ушел к себе, только воспоминания о былом не дали заснуть. Очень скоро он почувствовал, что ему нужна разрядка, но, вот беда, левая рука оказалась плохим помощником в этом деле. Через некоторое время он уже тихо постанывал, судорожно двигая кулаком, в котором был зажат ноющий член. Вспотевший и тяжело дышащий, Данила ничего не слышал и не замечал, так что рука, легшая поверх его пальцев, сжимающих член, оказалась полной неожиданностью.

 – Не получается? Я помогу, – тихо прошептал Олег, мягко отстраняя его руку. Желание получить разрядку было так велико, что Данила сдался. Ребра немного ныли, как и рука, ведь действие таблеток кончилось, а новые он так и не выпил, но Олег был так настойчив и осторожен, что вскоре парень совсем забыл о боли, позволяя и отдаваясь.

 Чужие пальцы сжали член, мягко, но настойчиво поглаживая, а затем двинулись, вознося к звездам. Муращенко невольно застонал, разводя колени. Пальцы Олега сразу же нырнули между ягодиц, находя звездочку входа и описывая его по кругу, слегка надавливая, но не проникая, пока другая рука яростно надрачивала истекающий смазкой член. Еще несколько секунд – и Данила разрядился с громким криком, пачкая семенем пальцы Олега и собственный живот.

 Когда дыхание немного восстановилось, он набрался смелости взглянуть в глаза Вяземского и потрясенно замер, потому что Олег, не разрывая зрительный контакт, поднес пальцы к лицу, а потом начал… вылизывать их. От увиденного бросило в жар, а опавший было член начал заинтересованно подниматься.

 – Что ж ты делаешь? – прохрипел Муращенко, не в силах отвести взгляд от этих пальцев.

 – Соблазняю, – так же тихо ответил Олег. – Осталось только выяснить, удачно ли.

 – Удачно, – выдохнул Данила, – только… – немного замявшись, он покраснел, но все же продолжил: – Только у меня давно никого не было.

 – Я буду осторожен, – пообещал Вяземский и прилег рядом, ласково улыбнувшись. – Нам же не нужно, чтобы твоя рука и ребра снова разболелись. Ложись на левый бок и ничего не бойся.

 Олег сдержал свое слово и был осторожен, а когда они оба достигли наивысшей точки наслаждения, бережно отнес Данилу в душ, вымыл и вернул в постель, оставшись рядом до утра.

* * *

– Вставай, Данила, тебя ждут душ и завтрак. Потом нам надо будет поговорить о том, как будем жить дальше.

 – Почему потом? Можем поговорить сейчас, – Муращенко повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Олегом.

 – Ладно, давай сейчас. Ты мне очень нравишься.

 – Только нравлюсь?

 – Не только, но… Я пока не готов говорить о своих чувствах так открыто, как тебе хочется.

 – Боишься? – насмешливо фыркнул Данила, хотя и сам был не готов говорить о чем-то большем.

 – Боюсь, – честно кивнул Олег.

 – Тогда ладно. Если честно, я тоже немного… боюсь. Поговорим об этом позже. А насчет меня что? Учти, я нахлебником не буду, как только гипс снимут – работать пойду.

 – В парикмахерскую?

 – В салон, – привычно поправил Данила, чувствуя, как в груди противно заныло от страха: а вдруг повреждение не даст ему полноценно восстановить руку? Куда ему тогда деваться? Кому он будет нужен, разве что... – К тебе переводчиком, если что, пойду, – говоря это, Муращенко закусил губу и отвел взгляд, стараясь не выдать свое волнение, но Олег все понял и без слов.

 – Так. Скажи-ка мне, сколько всего языков ты знаешь?

 – Четыре: английский, немецкий, итальянский и… латынь.

 – Оп-па, а латынь-то зачем?

 – Да я… – Данила замялся. – Понимаешь, в детстве как-то увидел по телевизору Рим и Ватикан, вот и загорелся. Очень хотелось там побывать, а как без языка?..

 Смущенный парень выглядел до того мило, что Олег невольно потянулся к нему за поцелуем. Когда же воздуха стало не хватать, он отстранился, облизнувшись, словно сытый кот.

 – Поедешь. Обязательно поедешь. Вот на каникулах вместе и поедем.

 – На каких еще каникулах?

 – Летних, естественно. Поступишь на иняз, а там и до каникул недалеко. Надо только в оставшееся до поступления время подтянуть программу школьную, чтобы ЕГЭ сдать. О деньгах не думай, потом все отработаешь.

 – Мне? Учиться?

 – Именно учиться. Что скажешь?

 – Скажу… хорошо, попробуем, – Данила почувствовал, как улыбка растягивает его губы.

 – А что тут пробовать? Тут делать надо! Ты какой язык еще хотел бы выучить?

 – Арабский, – не задумываясь выпалил Муращенко.

 – Хорошо, возьмем репетиторов, а потом будешь переводить у меня контракты с арабскими шейхами.

 – И чем ты с ними торговать будешь? – рассмеялся Данила.

 – Нефтью, алмазами, ну и что там еще у них есть... в общем, потом разберемся. А сейчас завтрак, после которого я приглашаю тебя на прогулку. Хочешь в кино, парк, ресторан или еще куда?

 – Это уже будет свидание, – вновь рассмеялся Муращенко.

 – Значит, свидание. Ну что, пойдешь?

 – Пойду. В кино. Сто лет там не был.

 – Вот и ладно. Пойдем в кино. Сейчас позвоню и закажу билеты на самый длинный сеанс и обязательно на последний ряд.

 – Места для поцелуев? А может, не надо?

 – Надо. И не надейся отвертеться, раз сам согласился, иначе применю санкции.

 – Я уже испугался и дрожу, – Данила веселился вовсю, он так давно не был столь счастлив, что, кажется, старался за один день наверстать упущенное, а легкие поцелуи Олега, утешающие "испуганного", давали понять, что впереди у него еще много подобных мгновений.

Вместо эпилога

 – Приняли! Олег, меня приняли! – Данила, радостно смеясь, повис на шее Вяземского.

 – Я знал, что так будет. Не зря же я тебя так люблю.

 – Любишь? – прошептал Данила, потрясенно затаив дыхание. За то время, что они жили вместе, Олег много чего говорил, но так открыто признавался в любви впервые.

 – Очень люблю.

 – И я тебя очень.

 Двое мужчин целовались, наплевав на все, кроме своих чувств, а люди шли мимо. Кто-то кривился, не понимая, как можно так себя вести; кто-то улыбался, радуясь за тех, кто нашел свое счастье в жизни; а кто-то остался равнодушен, потому что своих проблем было выше крыши, куда уж тут о чужих думать.

 Жизнь продолжается!

Конец.