Текст книги "Условия задачи (СИ)"

Автор книги: Charoit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Главный Аврор Гарри Джеймс Поттер давно знал о своих чувствах и почти так же давно перестал их бояться. Так уж сложилось, что он с детства не умел долго бояться одного и того же, и с годами даже война его этому не научила. Страх перед Волдемортом и тот быстро перешел в злость и раздражение, что Тот-кто-мог-сдохнуть-значительно-быстрее-а-не-растягивать-это-на-семнадцать-лет столько времени портил ему жизнь.

У Гарри Поттера было трое детей, и всех троих он любил по-разному. Иногда, в особо поганые дни, доливая остатки огденского в свою рюмку и, развалившись в кресле и бессмысленно глядя в причудливые всполохи огня в камине, Поттер находил в этом достаточно ироничную загадку. Звучала она примерно так: “По условиям задачи, дочерей и сыновей нельзя любить одинаково. У меня трое детей, и всех их я люблю по-разному. Вопрос: как быстро “Ежедневный Пророк” смешает мое имя с грязью, если услышит условия задачи?”.

Это и впрямь был единственный вопрос, который стоил внимания, потому что о правильном ответе не стоило даже задумываться. Слишком очевиден он был – одного из сыновей Гарри любил ИНАЧЕ, и не так уж трудно было догадаться, какого именно. И враньем было бы сказать, что Альбус никак не причастен к их с Джинни разводу, хотя и задолго до него его интерес к ней сошел на нет. Как и ее к нему, если говорить откровенно.

Об истинной природе своих чувств к младшему сыну Гарри узнал в первый же год учебы Альбуса в Хогвартсе. Остаться без него оказалось в разы болезненнее, чем без Джеймса. Но если это еще можно было бы списать на то, что раньше у него оставался хоть один сын, а сейчас только Лили, то встреча на рождественские каникулы окончательно расставила все точки над “i”. Она обрадовала намного, намного больше, чем редкие встречи с наиболее симпатичными и желанными любовниками. Именно тогда, на вокзале, крепко прижимая к себе смеющегося сына и чувствуя, как невероятная нежность, радость и тепло заполняют сердце, мужчина с ужасом понял, что любит своего сына НЕПРАВИЛЬНО.

Затем ужас прошел, была нудная волокита с разводом, выматывающий переезд и тяжелое осознание, что дальше придется жить вот так, с пониманием собственных чувств, быстрой постыдной дрочкой на собственного сына и в полном одиночестве. Любовников, конечно, это не отменяло, но любимого человека в его жизни больше быть не могло. Гарри всегда знал, что он однолюб, просто, только полюбив Альбуса, понял, что Джиневру-то он никогда и не любил по-настоящему.

Со временем Поттер научился жить нормально с этим новым фактом. Научился смотреть сыну в глаза без угрызений совести и видеть эти же глаза, затуманенные пеленой страсти, когда сжимал руку на своем члене, представляя Альбуса под собой.

Гарри Джеймс Поттер, Главный Аврор и Герой Магической Британии, вот уже семь лет любил и хотел собственного сына, Альбуса Северуса Поттера, и вовсе не собирался от осознания этого лезть в петлю. Так же, как не собирался что-то менять в устоявшемся порядке его со всех сторон ненормальной жизни.

*

– Задание на сегодня все получили. Отчет по делу Маккейра я жду у себя на столе до трех часов дня. Тренировка у новобранцев сегодня отменена в связи с изменениями в расписании, но это, я надеюсь, все способны узнать и без меня. Свободны.

Послышался скрип множества стульев, и авроры постепенно начали покидать кабинет. Стандартная утренняя линейка не представляла собой ничего особенного и не нуждалась в дополнительных пояснениях. Через пять минут все займутся своими делами, и Гарри уже мысленно перебирал, с чего именно следует начать ему, когда заметил, что один парень замешкался в дверях и, пропустив всех вперед, остался в кабинете, закрыв за собой дверь и обернувшись к нему.

Гарри чуть вскинул бровь, коротким кивком обозначив свой вопрос.

– Мистер Поттер, сэр…

Он шумно выдохнул и, усмехнувшись, закатил глаза.

– Альбус, если бы у тебя были вопросы касательно работы, ты бы задал их на линейке. Если это что-то личное, ты можешь называть меня и отцом. Обещаю, что это не приведет тебя под трибунал.

Темноволосый юноша, поразительно похожий на самого Гарри в школьные годы, неловко улыбнулся и знакомым жестом растрепал волосы, пожав плечам.

– Я просто еще до конца не привык. Не знаю, как Джеймс к этому приспособился.

– Джеймс первые полгода называл меня отцом на линейках и спорил, как идиот. А потом, как идиот же, называл меня после работы “Мистер Поттер, сэр”. Так что не слушай, что тебе рассказывает этот болван, он просто бахвалится. И не называй меня так без необходимости – твой брат привил мне плохие ассоциации к такому обращению.

Альбус в первый момент удивленно вскинул брови, пораженный этим открытием, и Гарри стало сложно не рассмеяться. Не удивительно, он сам на той неделе случайно услышал, как старший сын распекает брата, приводя в пример себя и свою потрясающую возможность приспособиться к любой ситуации. Ничего-ничего, пусть авторитет старшего брата, курирующего сейчас новобранцев, малек пошатнется, Джеймсу полезно будет. Тем более, дальше младшего это никуда не пойдет, а Альбус хоть не будет так терзаться, что всего лишь за какой-то месяц работы так и не смог ко всему привыкнуть.

На самом деле, для мужчины не было открытием, что его старший сын пойдет работать в аврорат. Это было вполне в характере Джеймса, и Гарри уже с начала седьмого курса начал морально готовиться ко всем тем сложностям и скандалам, которые привнесет в его жизнь работа с собственным сыном. Но то, что Альбус тоже вознамерился пойти по их стопам, стало настоящим открытием. Сам-то он видел младшего сына на какой-то более спокойной работе. Гарри хорошо представлялся его работником Министерства, причем в каком-нибудь из значимых отделов, возможно, даже Отделе Тайн. А Альбус внезапно подал документы в аврорат. Причем молча, никого не предупредив и ни с кем не обговорив свое решение. Так что сложно описать словами то удивление, которое Поттер испытал, обнаружив под заявкой Скорпиуса Малфоя прошение Альбуса Северуса Поттера. Тем же вечером у него с сыном состоялся серьезный и достаточно суровый разговор, сопровождаемый не только школьными вопросами, но и несколькими внезапными магическими выпадами, которые Ал с невероятной легкостью отразил. Только тогда Гарри смог признать себе, то Альбус оказался намного крепче, чем он сам себе его представлял, и на следующий день со спокойной душой удовлетворил оба прошения.

Видеть сына на работе каждый день и вовсе оказалось достаточно приятно. Свои чувства Гарри давно уже умел держать под контролем, а из-за развода дети почти все каникулы проводили с матерью, приезжая к отцу разве что на несколько дней. Он и о жизни Джеймса-то узнал много нового только сейчас, став его начальником, и надеялся также лучше познакомиться и с жизнью Альбуса.

Альбус откашлялся, собираясь с мыслями и, наконец, взглянул ему в глаза.

– Пап, извини, что спрашиваю так внезапно, но… В общем, ты же знаешь, что мы с Джеймсом снимаем квартиру…

Гарри машинально кивнул. Конечно же, он знал это и не мог их осуждать. Джинни и так-то оказалась в семейной жизни отвратительно похожей на Молли, а сейчас и вовсе жила с родителями. Выдерживать их обеих, должно быть, и впрямь было невыносимо. Джеймс не без помощи отца стал снимать квартиру еще в середине седьмого курса, чтобы проводить каникулы не только в родительском доме. Альбус перебрался к нему примерно также, с Рождества своего седьмого года обучения. Джинни, конечно, была ужасно против, и Гарри пришлось повоевать с ней за свободу детей. После нескольких уже-не-семейных скандалов они пришли к компромиссу, и дети стали жить отдельно, хотя и продолжали несколько раз в неделю навещать мать.

– Так вот, – тем временем продолжал Альбус. – Это, конечно, все здорово, но сейчас у Джеймса появился важный для него человек, и я не хотел бы им мешать. По-моему, это у него серьезно, и мне хотелось бы, чтобы у них все получилось. Я хочу съехать, найти какую-нибудь небольшую квартиру или комнату… Но на это потребуется время, а съехать я хотел бы как можно быстрее. В общем, я хотел узнать, могу ли я пожить у тебя некоторое время, пока не закончу поиски?

Гарри помедлил. Хотя на лице это никак не отразилось, новая информация немало удивила его. Во-первых, то, что у Джеймса появилась постоянная подружка, да с которой у него еще и “серьезные” отношения, осталось для Гарри незамеченным, и это не лучшем образом говорило о его аврорских талантах. Во-вторых, сразу же проснулось беспокойство о младшем сыне. Одно дело, когда он жил под присмотром Джеймса и совсем другое – сам по себе.

Гарри вообще не был уверен, что одобряет такое решение.

– А почему ты в таком случае не вернешься к матери?

Альбус осекся, помедлив, а затем внезапно изменился в лице, как-то весь подобрался и, поджав губы, быстро отвел глаза.

“Обиделся”, – понял Гарри.

Так по-детски искренне и откровенно, что он не сумел сдержать улыбку, отечески потрепав Альбуса по голове.

– Я просто спросил, не нужно так реагировать. Ты уже совершеннолетний и вполне можешь принимать решения самостоятельно. А после твоей выходки с авроратом я и вовсе не тороплюсь делать о тебе выводы, – Альбус неуверенно поднял на него глаза, и Гарри, улыбнувшись еще шире, сжал руку на его плече. – Живи, конечно, я буду только рад. Когда ты собираешься переезжать?

– Сегодня, после работы.

Гарри замер на миг, удивленно вскинув брови, а затем рассмеялся в голос, несильно оттолкнув сына в сторону двери.

– Ну и прохвост же ты, Альбус Северус Поттер! Я так понимаю, у тебя и вещи все уже собраны?

Альбус смущенно кивнул.

– Даже думать не хочу, какой план у тебя был на случай, если бы я отказался. Небось, устроил бы осаду вокруг моего кабинета или явился бы на Гриммо без меня, забаррикадировавшись в своей комнате? Катись с глаз моих, несносный слизеринец, и чтоб все поручения были выполнены до семи.

– Есть, мистер Поттер, сэр! – бодро отрапортовал Альбус и выскочил за дверь, словно боясь, что отец передумает.

И стоило двери захлопнуться за его спиной, как улыбка сползла с лица Гарри, и он, закрыв глаза рукой, тяжело вздохнул. Если кто и будет держать осаду дома, так это он сам. Как бы он не был рад его визитам, но туго приходилось даже тогда, когда сын приезжал только на несколько дней на каникулах. Гарри и тогда начинал избегать его и бегать по ночам снимать темненьких зеленоглазых мальчиков. Делить с Альбусом дом дольше двух дней станет и вовсе тяжким испытанием.

Увы, выбора у Гарри Поттера не было, и с этим испытанием ему придется отважно справиться, как и подобает доблестному аврору.

*

Дел в аврорате было полно, и Гарри постепенно, закрутившись, забыл о разговоре с Альбусом. Изменения в расписании повлекли за собой кучу побочных правок, требуемый отчет был предоставлен на полчаса позже и был в такой неприглядной форме, что Поттер, если бы только мог, уничтожил бы одним только взглядом того аврора, который работал над ним. А так пришлось только угрожающе низко прорычать “Переделай!” и смотреть, как вмиг побледневший парень снитчем вылетает из кабинета. Эта дневная оплошность вылилась в сверхурочные два часа работы и когда Гарри, наконец, аппарировал на Гриммо, он уже не мог думать ни о чем, кроме сытного ужина, теплой ванны и мягкой постели.

Каково же было его первое удивление, когда, оказавшись в непривычно светлой гостиной, он почувствовал аромат уже готовой к его приходу еды, а мгновением позже заметил Альбуса, уютно устроившегося с книгой в его любимом кресле у камина.

– С возвращением, пап, – он вскинул на него глаза и, улыбнувшись, отложил книгу в сторону, поднимаясь. – Ты всегда так “рано” освобождаешься? Британия может спать спокойно, пока знает, что Главного Аврора силком не вытащить из его кабинета.

Гарри хохотнул, пожав плечами и тепло улыбнувшись сыну. Как, черт побери, приятно, когда тебя кто-то встречает дома.

– Боюсь, Британия об этом не ведает и продолжает беспокойно крутиться с боку на бок. Ты как, разобрал уже свои вещи?

– Ага, только я не стал занимать свою старую комнату, ничего? Там столько всего ненужного, что мне не меньше недели потребуется, чтобы разобраться со всем. Так что я пока занял синюю, гостевую. Буду твоим соседом, сможем перестукиваться через стенку.

– Староват я для того, чтобы в стенки по ночам перестукиваться, – Гарри усмехнулся шире, мысленно стараясь сдержать тихий вой. Замечательно, Альбус теперь будет спать еще и в смежной гостевой комнате. Кто-то, кажется, решил вдоволь поиздеваться над господином Главным Аврором.

Альбус тем временем небрежно отмахнулся от замечания Гарри и уверенно направился в сторону кухни.

– Пойдем, Кричер давно все приготовил, а я не ел без тебя. Кто ж знал, что ты сыт одним авроратом?

– Ты делаешь поспешные выводы, сынок. Еще немного – и ты меня вовсе там поселишь.

– Ну что ты, папа, ты с этим и без меня справишься, – Альбус звонко рассмеялся и, наконец, занял свободное место за столом.

Гарри плюхнулся напротив, бросил на него благодарный взгляд и, не в силах больше медлить, накинулся на еду, точно не ел уже неделю.

“Должно быть стресс заедаю”, – невесело подумал он, накладывая на свою тарелку вторую порцию жаркого.

Только когда с основным блюдом было покончено, и Гарри, наконец, наелся, на смену еде пришла чашка с чаем Альбусу и кофе сомнительного вкуса – ему. Гарри что было сил старался не морщиться, но Альбус все равно это заметил и не оставил без внимания. Постепенно, из разговора об оставляющих желать лучшего способностях Кричера готовить кофе, они перешли на разговор об аврорате, а там и о Хогвартсе. Старший Поттер сам не заметил, как они снова переместились в гостиную, на диван, и как проговорили до двух часов ночи. Не было ни неловкости, ни бросающих в жар моментов, а говорить с Альбусом было приятно, тепло и интересно. Поинтереснее, чем со многими ровесниками.

Когда настенные магические часы взорвались воплем, болезненно похожим на голос Молли Уизли, о том, что не имеет значения, что сейчас два часа ночи, вставать господам аврорам все равно придется в семь, Гарри встрепенулся и, опомнившись, тихо выругался.

– Черт, Альбус, ладно я, старый человек, ты-то куда смотрел? Никудышный из меня отец. Марш спать, поганец!

Альбус недовольно поморщился, усмехнувшись, и самым наглым образом похлопал отца по плечу.

– Ничего, я люблю тебя не за то, что ты мой отец. Но спать и впрямь пора, что-то я не заметил. Давай, пап, ты тоже не сиди.

И он, легко поднявшись с места и весело улыбнувшись отцу, быстро выскочил из комнаты. Гарри проводил его таким же веселым взглядом и, лишь когда на лестнице затихли шаги, тяжело вздохнул, откинулся на спинку дивана, запрокинув голову и зажмурившись. Хотелось поймать Ала, встряхнуть хорошенько и попросить никогда – НИКОГДА – больше не шутить так. Потому что даже при том, что он понимал, что это всего лишь шутка и ничего особенного она не значила, Гарри еще час сидел на месте, пытаясь успокоить предательски сжимающееся сердце и заставить себя, наконец, пойти спать. В комнату, за стеной которой будет мирно спать Альбус Северус Поттер, его самый любимый сын.

*

Магические часы взревели, казалось, над самым ухом, но это не помешало Гарри не глядя запустить в них подушкой, попасть, судя по звуку, и, мстительно ухмыльнувшись сквозь сон, натянуть одеяло на голову. На самом деле, в таком опасном состоянии он оказывался редко, но четыре часа сна, вкупе со сверхурочной работой и необычными событиями вчерашнего дня, навалились таким глубоким сном, что аврорат всерьез рисковал остаться с утра без своего начальника, а вместе с ним и без утренней линейки. Конечно, вряд ли это так уж расстроило бы авроров, но подобного подарка они ничем не заслужили.

Увы, это было последним, о чем думал Гарри Джеймс Поттер, натягивая одеяло на макушку. И он уже почти провалился в раскрытые объятия сна, когда через ткань его плеча неожиданно коснулась чья-то рука. Еще не до конца проснувшись, не понимая что происходит и не помня, кто может быть в его доме, Гарри резко перекатился, выбросив вперед руку, жестко сжал пальцы на чужом запястье, дернул на себя, вывернул, перекатился и прижал. В тот момент, когда он, наконец, окончательно проснулся и смог нормально оценить, что происходит, Гарри обнаружил под собой Альбуса, растянувшегося на его кровати с заломленной за спину рукой и выгибающегося в попытках уйти от болезненного захвата.

– Пап, да проснись ты, наконец! Это же я, Ал!

Гарри и сам это уже видел, но, вопреки здравому смыслу и воплю внутреннего голоса, не спешил разжимать пальцы. Он медлил, жадно и внимательно разглядывая Альбуса. Уже одетый в черные брюки и белую рубашку, но все еще по-утреннему растрепанный, сейчас он казался непривычно худым, а запястье, на котором сжимались сильные пальцы, казались болезненно тонкими. Нет, Гарри знал, что его сын вовсе не так слаб и прост, как кажется, но сейчас, когда он даже не пытался вырваться, покорно лежа под ним, а Поттер-старший чувствовал это тело не только руками, но и прижимающими ноги Альбуса к матрасу коленями, да что там – даже почти касался голым животом его оттопыренной задницы, которую тот вскидывал, прогибаясь под захватом, ни о какой силе не могло быть и речи. Альбус был полностью в его руках, и это создавало такую четкую иллюзию власти, обладания, что пах моментально отозвался напряженной болью.

Гарри прикрыл глаза, переводя дыхание, возвращая контроль над собственными чувствами и, наконец, разжал пальцы, откатываясь в сторону и заодно прихватывая с собой край одеяла, прикрываясь. Альбус тут же перевернулся, садясь и болезненно растирая пострадавшее запястье.

– Да уж, пап, пожалуй, я буду будить тебя сразу Аква Эрукто прямо с порога, а то в следующий раз руку сломаешь и не заметишь.

Все еще пытаясь выровнять дыхание, Гарри рассеяно запустил пальцы в растрепанные волосы и криво усмехнулся.

– Ну, знаешь ли, Альбус, ты сам должен понимать, что делаешь. Какого черта ты так подкрадываешься?

– Привычка, – тот безмятежно пожал плечами, кажется, нисколько не переживая о случившемся и, наконец, закончив с запястьем, внезапно откинулся назад, вытягиваясь на кровати отца. – Слушай, а у меня мягче. Почему? Спину бережешь?

Гарри перевел на него взгляд, всеми силами пытаясь подавить судорожный вздох. Хотелось спихнуть наглого отпрыска с кровати, а еще лучше сразу выставить из комнаты. Но больше этого хотелось снова навалиться сверху, прижать своим телом, вдавить в матрас, зарыться пальцами в волосы, грубо собирая их в кулак и заставляя Альбуса запрокинуть голову, провести носом вдоль венки на шее, всей грудью вдыхая его запах, а затем повторить этот путь языком.

Гарри тяжело выдохнул и поспешно отвернулся.

– Слушай, Ал, мне надо вставать. Иди уже собирайся, сам еще не готов.

– Да уж побольше Вас, мистер Поттер, сэр, – рассмеялся Альбус, бросив на Гарри короткий взгляд, но почти сразу отворачиваясь. Перевернулся на спину, потянув плечами до хруста между лопатками, и, встряхнув головой, наконец сел на краю кровати. – Давай уже, собирайся, а то все на свете проспишь. Кричер уже приготовил завтрак, а я сварил тебе кофе. Я не выдержу, если ты снова будешь травиться той гадостью, что ты пил вчера.

Альбус усмехнулся, бросив на него через плечо веселый взгляд и, поднявшись на ноги, так же бодро вышел за дверь, оставляя Гарри наедине с собой. Тот сам не знал, благодарить его за это, или кинуть в спину парочку проклятий.

Оставшись один, он перевел тяжелый взгляд на то место, где еще минуту назад лежал Ал. Потянулся, медленно проведя по матрасу ладонью, чувствуя тепло недавно покинувшего его тела и разглаживая складки на простыне. Живо снова представился Альбус, но на этот раз в распахнутой рубашке, с приспущенными штанами, и выгибающийся уже не от болезненного захвата, а от ласковых поглаживавший сильных рук. Гарри представил, как провел бы рукой по его груди, задевая соски, зажал бы их между пальцами, дразня, скользнул бы по впалому животу и по-хозяйки сгреб бы в ладонь напрягшееся содержимое плавок.

От этих мыслей рука сама дернулась под одеяло, сжимая член, и Гарри, подавшись вперед, зарылся носом в подушку, на которой еще недавно лежал его сын. Так недолго, но ткань все равно успела впитать легкий аромат цитруса и терпкий, непонятный, чуть уловимый – самого Альбуса. Гарри вдохнул полной грудью, зажмурился и остервенело задвигал рукой по твердому, точно из камня, стволу. К невероятному ужасу Поттера ему, как подростку, хватило всего несколько движений, чтобы выплеснуться в руку, запачкав простынь и смешать свой запах с волнующе-манящим ароматом сына.

Когда Гарри спустился к завтраку, полностью одетый, в наглухо застегнутой мантии, и благодарно улыбнулся сыну, принимая из его рук большую чашку с ароматным кофе, ничто не могло выдать, от каких именно фантазий он так недавно задыхался в своей кровати.

*

Впервые в жизни Гарри рабочие дни летели с такой невероятной скоростью. Он давно привык, что серые рабочие часы сменяют не менее серые часы домашние. Привык к тому, как бездумно сменяет кабинет Главного Аврора на пустой дом на Гриммо, где его, в отличие от аврората, не ждет никто. Дома он ел, спал, напивался и пытался как-то еще, хоть и не слишком оригинально, разнообразить свой не слишком веселый досуг. Единственными яркими пятнами были походы в маггловскую часть Лондона, чтобы подцепить на одну ночь какого-нибудь ладного мальчика с копной темных волос и, желательно, зелеными глазами. Впрочем, можно было обойтись и без зеленых глаз – достаточно была перевернуть послушного любовника спиной к себе, зарываясь пятерней в темные волосы и вдавить чужое лицо в подушку. Именно так он их и называл про себя – “чужие лица”, сравнивая не со своим, а с лицом Альбуса, таким красивым и таким невыносимо желанным. Впрочем, именно из-за этого невыносимого, нестерпимого, болезненного желания Гарри не часто позволял себе такие вещи. Боялся подсесть, как магглы – на наркотики.

Но с появлением в его доме живого, настоящего, родного Альбуса мир, кажется, обрел краски. И Гарри был бы даже рад, если бы присутствие сына сводилось бы к постоянному похотливому желанию, но нет же, с Алом было просто хорошо, и хорошо не так, как бывает хорошо с детьми и родными, а как только с любимым человеком.

Гарри начал специально задерживаться на работе на полчаса, одновременно с этим прикладывая все силы, чтобы эти полчаса не вылились в лишние часы. Пока дома его ждал Альбус, не хотелось ни одной лишней секунды тратить на работе. А, задерживаясь, он точно знал, что Ал уже успеет распорядиться насчет ужина и уже традиционно устроится в кресле с книгой или газетой, дожидаясь его. Эти тихие “с возвращением” Гарри мог бы смело назвать одними из самых ценных воспоминаний. Впрочем, они не многим уступали совместному ужину и проведенным вместе вечерам в гостиной. Иногда они разговаривали, иногда просто читали – Гарри одинаково хорошо было и общаться с Алом, и молчать рядом с ним. Около двенадцати ночи, Альбус также, почти уже традиционно, хлопал отца по плечу и уходил спать, а Гарри мог, наконец, закрыть книгу и, развалившись в кресле или на диване, позволить себе широкую счастливую улыбку.

Такими вечерами он даже почти не хотел Альбуса, чего нельзя было сказать про утренние подъемы. После первого неудачного опыта маленький поганец с веселой мальчишеской непосредственностью стал будить его щекочущими чарами. Увы, шалость эта получалась у него не слишком хорошо, и заклинание получалось почти не щекочущим, а ласкающим. А просыпаться от ласковой магии Ала было и впрямь тяжело. Гарри приходилось ворчливо прогонять сына, стараясь не сорваться на нетерпеливый рык или мучительный хрип, и, только когда шаги Альбуса удалялись, минут десять с болезненным удовольствием дрочить на собственные фантазии.

Увы, даже это не могло испортить картину и затмить невероятное счастье совместного с Альбусом проживания.

К концу недели Гарри поймал себя на мысли, что готов перекупить все печатные издания лишь бы сын так и не нашел квартиру, которая могла бы его устроить. И почти сразу эта мысль стала настолько навязчивой, что пугала старшего Поттера с той же силой, с какой и привлекала.

*

Выходные пришли как-то внезапно. Гарри снова ушел спать около двух часов ночи, с блаженной улыбкой вдоволь повалявшись на диване в гостиной, а потом проснулся на следующий день слишком рано для субботы от щемящего чувства нехватки чего-то. Постепенно приходя в себя и скидывая нежные объятия сна, он попытался разобраться в себе и достаточно быстро нашел ответ – не хватало уже таких привычных по утрам ласковых волн магии. Гарри лениво потянулся на простынях, пытаясь убедить себя в том, что беспокоиться причин нет, и что с понедельника ласковые пробуждения сына вернутся… И тут же вскинулся, как от удара, резко садясь. Да что ж это такое, черт побери?! Как он вообще все это допустил?! Разомлел, расслабился за какую-то неделю, позволил себе привыкнуть и получать удовольствие. Стал спешить домой, перестал нагружать себя лишней работой, только бы не задерживаться. Это все было так хорошо и сладко, словно какая-то детская мечта, которой Гарри был лишен в свое время из-за постоянного противостояния с Волдемортом. А сейчас словно бы сама судьба компенсировала ему все, возвращая в обмен за отнятое детство это чистое, почти ничем не омраченное счастье.

Почти ничем, кроме того, что объект любви Гарри – его собственный сын.

О Мерлин, да он же за какие-то пять дней так привык жить с Алом, что даже сквозь сон чувствовал свою от него зависимость! А как Гарри будет жить дальше? Как сможет вернуться в ту серую, унылую жизнь, из которой его вырвал сын на это короткое время? Ведь когда Альбус найдет, куда съехать – а вежливый и ненавязчивый Ал найдет достаточно быстро, не желая обременять отца, – Гарри снова будет возвращаться в пустой дом, к неинтересным книгам и огневиски, даже от мысли о котором сейчас начинало тошнить. А эти секс-свидания? Теперь, пожив с сыном и поняв, как это хорошо, когда все на самом деле, так явно до сих пор помня, как настоящий Альбус выгибается на простынях, разве можно будет заменить его жалкой и неудачной темноволосой подделкой?

Не хватало еще и импотентом стать во цвете лет.

Надо было что-то делать и делать срочно. Только вот что?

Гарри тяжело вздохнул и, завернувшись в небрежно сдернутую с матраса простыню, неслышно поднялся с кровати, бесшумной аврорской походкой проскользнув до двери в смежную спальню. Осторожно отворил ее и, аккуратно заглянув и убедившись, что Ал еще спит, зашел внутрь.

Четыре шага. Четыре жалких шага от двери до кровати, и раскрывшийся во сне Альбус, скинувший одеяло на пол, лежал перед ним. Такой недоступный, такой желанный и ослепительно красивый. Он, как назло, спал без одежды. Совсем. Гарри знал за ним эту привычку, понимая что и в этой мелочи они с ним так похожи, но надеялся, что в доме отца Ал снизойдет хотя бы до трусов. Хотя бы. Увы, нет.

Гарри, уже сам не знавший, зачем пришел, имел счастье любоваться сыном во всей красе. Хорошо хоть, тот спал на животе… или плохо, потому что при виде аккуратной, круглой попки Альбуса член болезненно дернулся под простыней, в одно мгновение набираясь силы и каменея.

Гарри зажмурился, шумно выдохнув и, самую малость взяв под контроль нахлынувшее возбуждение, снова открыл глаза, поспешно переводя взгляд на лицо Ала. Расслабленное, спокойное, темные ресницы чуть трепещут, на щеке отпечатался красный след от подушки. И волосы, такие любимые растрепанные волосы, единственное сходство, которого Гарри требовал от своих неудачных фальшивок. Волосы, которые он имел право по-отечески трепать, но не мог ни сжать в кулаке, ни зарыться носом, полной грудью вдыхая их аромат. Хотя…

Шалея от собственной безрассудной, глупой смелости, он подался вперед, склонившись над Альбусом и, осторожно касаясь носом чуть вьющихся прядей, тихонько вдохнул. В лицо ему тут же ударила та сладостная смесь цитруса и самого Ала, которая бледной тенью осталась когда-то на его подушке. Сейчас это была не тень, это был запах самого парня, и Гарри зажмурился, не сумел сдержать слабого болезненного стона. Кисть Альбуса чуть дернулась, он сонно выдохнул, чуть подвинув голову, и Гарри, прежде чем сам это понял, испуганно аппарировал в дальнюю ванную.

Уже там, не меньше часа стоя под теплой водой и яростно надрачивая твердый член, который не пожелал окончательно опадать даже после третьего оргазма, Гарри признал себе, что согласен стать импотентом. Согласен стать на всю жизнь несчастным импотентом, познавшим счастье и потерявшим его, но он будет наслаждаться каждым днем, проведенным в компании Ала, и плевать, если его даже заберут в Мунго в тот день, когда сын, наконец, переедет.

*

К тому моменту, когда Альбус проснулся и появился на кухне, Гарри уже успел справиться с утренними переживаниями, привести себя в порядок и сидел за столом со свежим выпуском “Ежедневного Пророка”. Все уже было накрыто к завтраку, а на плите сына ждал кофе. Турка с сухим, не залитым водой молотым кофе на холодной конфорке. Ал сразу это отметил и, неопределенно хмыкнув, бросил на отца недовольный и, одновременно, чуть насмешливый взгляд.

Гарри сделал вид, что не заметил и, встряхнув газетой, перевернул страницу.

Еще через три минуты взгляд Альбуса стал невыносим, и он, тяжело застонав, опустил “Пророк”, который и не читал с самого начала.

– Ну что ты хочешь? – Гарри послал Алу почти умоляющий взгляд. – Я варю его еще хуже, чем Кричер. И после твоего волшебного зелья ни его, ни свою отраву даже видеть не могу!

– Что ж Вы будете делать, мистер Поттер, сэр, когда я съеду?

Альбус хохотнул и, наконец, отвернулся, занявшись приготовлением кофе. А Гарри позволил своему взгляду на мгновение стать тяжелым и непроницаемым.

Он сам очень хотел бы знать ответ на этот до отвращения точный вопрос.

Ал справился достаточно быстро, и когда чашка с ароматным напитком появилась перед Гарри, тот, с жаром поблагодарив его, наконец приступил к завтраку.

В первый раз за всю неделю они ели так – медленно, по-утреннему лениво, словно потягиваясь и постепенно сбрасывая сонливость. Это был первый настоящий завтрак в компании Альбуса, и Гарри с удовольствием ловил каждое мгновение. Наблюдал краем глаза, как сын неторопливо мажет тосты, как лениво впивается зубами в чуть похрустывающий мягкий хлеб, и как немного джема остается на губах, пока кончик розового языка быстрым движением не слизнет остатки. Ужинал Альбус совсем иначе, сказывалась усталость в конце трудового дня, да и не располагала вечерняя трапеза к таким вот выкрутасам. И Гарри жадно ловил каждое движение, забывая про собственную тарелку и спасаясь лишь тем, что постоянно прихлебывал кофе, почти не чувствуя его вкуса.