Текст книги "Один день (СИ)"

Автор книги: catpeople

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Чертова реклама, – беззлобно проворчал агент, – и что же вы предлагаете?

Он развернул лист, и улыбка погасла. Это была ксерокопия рисунка, на котором седовласый старец раскинул свои руки на лежащие вокруг него рукописи. Сверху витиевато было выведено: «Вильям Блейк. Книга Уризена».

– Коньком Эмили была посуда и мелкие предметы интерьера, – за спиной раздался уже знакомый Уайли голос, – она не смогла бы на ходу определить ценность книги, попавшей ей в руки случайно, в куче других вещей из Бирмингема.

Холмс обошел капот и встал со стороны пассажирского сидения, облокотившись одной рукой на крышу автомобиля.

– Я также не склонен думать, что она могла с легкостью разобраться в староанглийском. Вас не смутил тот факт, что книга начиналась не с титульного листа? А ведь Эмили искала эту книгу по названию, воспользовавшись международной интернет–картотекой.

Но вы не стали вдаваться в подробности. Очевидно, в крови игрока заиграл адреналин, когда вы поняли, что могли бы значительно повысить ставки на следующих бегах.

– Я не понимаю, о чем Вы, мистер Холмс, – Уайли беспечно улыбнулся, сминая листовку в кулаке.

– Бросьте, можете доверять мне, – Шерлок смел с крыши машины сухой лист. – Я ведь не стал говорить этого в кабинете, который наверняка прослушивается.

– С чего вы взяли?

– А разве нет? Это ведь охранное агентство, – Шерлок ухмыльнулся своей правоте. – Как не стал говорить и о том, что вы перебиваетесь вымогательством, шантажируя тех, за кем вам велено следить.

– Это уже полный бред, – теряя остатки своего благодушия, отрезал собеседник и открыл машину, – уйдите с дороги, мистер Холмс.

– Вам нужно чаще убираться на своем столе, Ной, – в голосе Шерлока также не осталось места веселости, – на столе прижатый пресс-папье чек от некого Эф Джей Мида на сумму в десять тысяч фунтов. Согласно базе, которую нам продемонстрировала Дженис…

– Она не имела права вам этого показывать! – сорвался Уайли.

– Вашей последней клиенткой была миссис Мид, – как ни в чем не бывало продолжал детектив, – вы нашли доказательства измены ее мужа, но сперва показали их мистеру Миду. Ваш гонорар гораздо меньше доли, которую обманутая супруга затребовала бы при разводе. Вы получаете деньги, муж – хороший урок, все довольны. Кроме того, беспорядок указал мне на вашу пагубную страсть: под бумагами на столе и в урне я заметил корешки от бланков ставок на бегах, в том числе собачьих, под столом – небольшой кейс, в котором хранят фишки для покера, а также шафл-машинку (1). На настольной лампе висит амулет на удачу, с которого вы даже не потрудились снять бирку с надписью «Антикварная лавка Стокера», потому что купили его для отвода глаз, когда наблюдали за Эмили Кертис. Вы солгали, что потеряли ее в толпе. Вы неплохо блефуете, но игрок довольно посредственный, иначе как объяснить такую небрежность, даже глупость. Впрочем, и азарт вы скрываете плохо. Едва войдя в кабинет, я увидел ваше возбуждение: зрачки расширены, частое моргание, волосы на шее, вставшие дыбом. Но главное в этом деле мне сказал предмет, который отсутствовал в комнате. Вы сняли со стены чучело ястреба – тетеревятника, но на фото с коллегами, сделанном в вашем кабинете, его видно. Вы оставили столько мелких следов, но убрали чучело. Зачем? Видимо, оно могло привести к улике, указывающей на вас. И тогда я понял. Штамп таксидермиста. Мне хватило трех минут, чтобы найти Эшли Уайли. Ваша младшая сестра. Это значит, у вас был доступ к мышьяку, который применяют для консервации шкур и которым отравили Эмили Кертис.

– А вы глазастый, – Уайли захлопнул дверцу и, уперевшись обеими руками о капот, потянулся к оппоненту. – Только у вас нет ни единого прямого доказательства, и если вы считаете, что под впечатлением от ваших способностей я тут же в чем-то сознаюсь, вы глубоко заблуждаетесь.

Шерлок, зеркально отобразив его позу, с ледяным спокойствием произнес:

– Я не договорил. Ваша главная ошибка. Книга была в плохом состоянии, из нее даже выпало два листа. Титульный и семнадцатый. Эмили отложила их в отдельные папки. Но вы этого не проверили. Теперь пораскиньте мозгами, насколько вы уменьшили стоимость украденного, оставив две страницы в квартире убитой.

Уайли, не ожидавший такого поворота событий, недоверчиво и даже как-то обиженно уставился на детектива.

– Эти страницы у меня. Я изъял их до прихода полиции. Теперь предложение, Ной. Я изрядно поистрепался за год бегства. Мне, как и вам, нужны деньги. Почему бы не объединить наши усилия. Свои намеренья я уже доказал, показав страницу и не вызвав полицию, не так ли?

Окончательно утративший контроль агент похлопал себя по карманам пиджака – ему страшно хотелось курить.

– А если я откажусь? – прикурить удалось не с первой попытки.

– Скотланд-Ярд сделает официальное заявление, и вы не сможете предложить «Книгу Уризена» ни одному официальному аукциону или антикварному магазину. А я сделаю так, чтобы и на черном рынке вы не нашли покупателя, – отфыркиваясь от запаха табака, раздраженно подвел итог Шерлок. – Соглашайтесь, Ной.

– Я вам не верю, – выпуская дым сквозь ноздри, ответил тот. – Вы не похожи на побитого жизнью скитальца.

– А насколько я похож на бесплатного консультанта полиции? – покачал головой Шерлок. – Вы не доверяете мне, но я готов предложить вариант, который устроит обоих. Сегодня же мы снимем сейф в банке. Мы возьмем ячейку, которая открывается с помощью двух ключей, ключей двух владельцев. Вы привезете книгу, я доставлю недостающие страницы. Спустя какое-то время мы продадим ее и поделим выручку пополам.

Уайли щелчком пальцев отправил окурок в урну. Похоже, этот забег он проиграл.

– Расскажешь по дороге, как ты все-таки не разбил башку, прыгнув с крыши?

Шерлок кивнул:

– Считай, что те двадцать фунтов уже твои.

Когда Ной Уайли подошел к ячейке камеры хранения вокзала Кинг-Кросс под номером шестьдесят три, он был задержан.

– Поищите ключ от квартиры Эмили в бардачке его машины, наверняка он поленился или забыл его выбросить, – покачал головой Холмс, всем своим видом показывая, что такого идиота он не встречал давно.

Он, Джон и Грег наблюдали за арестом со стороны. Последнему не нужно было беспокоиться об утаивании детективом улик. Выпавшие страницы были переданы в Скотланд-Ярд еще при обыске квартиры в Портобелло. Изображение, подсунутое под дворник форда, было не ксерокопией оригинала, а всего лишь картинкой, взятой из упомянутой картотеки и распечатанной в нужных размерах. Дженис оказала следствию неоценимую помощь в обмен на информацию, доказывающую, что ее подруга ей изменяет.

Лестрейд попрощался и со вздохом отправился вслед за следственной группой. Его рабочий день грозил кончиться поздно вечером.

Джон открыл пришедшее на мобильный телефон сообщение и произнес:

– Мне пора домой, к Мэри.

Детектив коротко кивнул и поправил воротник пальто.

– Не совершай ту же ошибку, что и Мориарти, – покачал головой Джон, глядя Шерлоку прямо в глаза. Тот вопросительно приподнял брови, однако этот жест не мог обмануть напарника.

– Не недооценивай роль Молли в своей жизни, – продолжил Уотсон, складывая руки на груди, – я ведь не слепой, Шерлок. Я вижу, между вами что-то произошло. Нечто, после чего Молли Хупер уже никогда не будет «нашей», а только твоей, верно?

– Я дал волю эмоциям, – угрюмо проговорил Холмс, – проявил слабость, как и в деле Адлер, но на этот раз ставка – не секретная операция, а сама Молли Хупер. Джон, я не обыватель. Я не смогу дать ей нормальную жизнь со всеми присущими атрибутами.

– Неужели так сложно понять, что Молли не нужна «нормальная» жизнь? Ей нужен ты.

(1) Машинка для перемешивания игральных карт

========== Вечер. Часть II ==========

Для NastyaKut. С благодарностью.

The Libertines – You are my Waterloo

К вечеру погода испортилась, и пробродившая больше двух часов по городу Молли вернулась на Бейкер-стрит вымокшая и растрепанная. Плеер сел еще полчаса назад, но она и без него слышала въевшуюся в мозг мелодию. Как и многие другие люди, Молли зачастую искала отражение своих эмоций в музыке. На этот раз ей пришел на помощь умирающий Пит Доэрти, безнадежно воспевавший Ватерлоо.

Она напевала, тяжело поднимаясь по лестнице. С первого этажа ее никто не окликнул – миссис Хадсон опять не было дома, а ведь Молли так и не поблагодарила ее за приют.

Дверь в гостиную была распахнута, но внутри было темно и тихо. Не раздеваясь и не включая свет, Молли прошла на кухню. Поставила чайник, села на высокий табурет и спрятала лицо в ладонях. Сил в ней осталось на самом донышке.

На прогулке с ней случилась настоящая истерика: она допила остатки коньяка из фляжки Бертрама и разревелась, сидя на скамейке в Риджентс-парке. Молли плакала из любви. Из-за любви к эгоистичной, но такой родной Эмми, которая никогда уже не подколет ее одной из сотни киноцитат. Из-за любви к своей работе в госпитале Ндошо, к которой не было возврата. Из-за любви к Шерлоку, что навсегда изменил ее жизнь. Из-за жалости к себе.

Чайник вскипел, но Молли не шевелилась.

Шерлок, вышедший из своей комнаты, долго смотрел на нее, ничем не выдавая свое присутствие, пока она кожей не ощутила его взгляд.

Она опустила руки и посмотрела на детектива. Безукоризнен, как всегда. Рубашка, та же, что была на нем утром, без единой складки, будто он только что снял ее с гладильной доски. Отутюженные брюки. Темные завитки волос лежат идеально, будто толпа стилистов билась над ними не меньше часа, добиваясь этой естественности. Высеченное из камня аристократичное лицо без единого недостатка и проблеска эмоций.

И напротив она – взъерошенная, запутанная, раздавленная, но живая. Как она могла поверить, что сможет дотянуться до мистера Совершенство, просто встав на каблуки?

– Я принес тебе подарок от Эмили, – разомкнул губы Шерлок, и бархатные ноты его голоса прозвучали, словно гром среди сгустившейся в помещении тишины.

– Подарок? – эхом откликнулась Молли.

– Мы с Джоном нашли его в квартире, в которой она хранила приобретенный на ярмарке антиквариат, – и он жестом иллюзиониста достал из-под стола черного цвета тубус.

– Как ты понял, что это мне? Эмили была не из тех, что надписывают открытки с пожеланиями, – спросила Молли, не прикасаясь к протянутому ей предмету, будто боялась ошибки.

– Он слишком выделялся на общем фоне собранных Эмили вещей. К тому же, как сказал Джон, вы слишком разные люди. Чтобы между вами зародилась дружба, требовался какой-то общий интерес. Я часто видел на твоем рабочем столе программки ретроспектив старых фильмов и билеты на двоих, плюс ты произносила афоризмы, почерпнутые из фильмов.

– Откуда тебе знать, что это цитаты? – невольно усмехнулась она. – Это ведь не входит в состав необходимой для расследований информации.

– Ведение беседы – не твоя сильная сторона, но иногда ты выдавала что-то остроумное или псевдофилософское и произносила это гладко, без запинки, – отчеканил Шерлок, должно быть уязвленный ее замечанием.

Молли, и без того израненная, опустила голову.

– Когда я впервые взорвал лабораторию, на второй день знакомства с тобой, – гораздо мягче продолжил Холмс, – ты закатила глаза и сказала: «Я думаю, это начало прекрасной дружбы, Луи» (1). Я забил фразу в поисковике и понял, что ты имела в виду. Надо сказать, сарказм тебе никогда не удавался. Таким образом, определив круг интересов, что вас сближал, я сделал вывод, что это тот самый предмет, который Эмили хотела тебе показать, но не стала брать на рынок, потому что носить при себе его довольно неудобно. До прихода людей Лестрейда я поймал такси и отправил тубус сюда, поручив миссис Хадсон встретить и отнести его гостиную. Открой.

Молли догадывалась, что в тубусе скорее всего свернутый плакат или афиша какого-нибудь фильма, который особенно ей нравился.

– Я поднимусь в комнату Джона, – сказала она, забирая из рук Шерлока свой подарок. Он кивнул, одобряя ее решение.

На полпути Молли обернулась.

– Ты ведь нашел убийцу. Только почему-то не говоришь об этом.

– Но ведь и тебя это не очень-то волнует, – с нотками понимания ответил Шерлок.

Ее действительно не занимал этот вопрос. Поимка убийцы может восстановить социальную справедливость, но не отменит содеянного. Но Молли удивляло, что Шерлок, чье второе имя – честолюбие, не упомянул об этом хотя бы вскользь.

В спальне Уотсона она вытряхнула из тубуса сверток и бережно расправила его на кровати. На старой афише Джек Леммон и Ширли Маклейн играли в карты. Поверх изображения было несколько росчерков выцветшими чернилами. Автографы.

– Как называют человека, который постоянно попадает в аварии? – прошептала Молли, проталкивая ком, вставший в горле. – В страховании – клиент с повышенным риском. Так и у меня в любви (2).

Из гостиной донеслось горестное пение скрипки.

***

Молли спустилась в гостиную спустя час, ощутив, что проголодалась. Она умылась и переоделась в майку и нелепые пижамные штаны. Желание поразить Холмса своей элегантностью прошло.

Скрипка уже не играла. Шерлок сидел в кресле, соединив кончики пальцев и прикрыв глаза. Молли тихонько прошмыгнула на кухню. Там она открыла холодильник и обомлела. Конечно, из рассказов Джона она знала, что внутри может ожидать всякое. Но раньше многое из того, что попадало в холодильник, прежде проходило через ее руки. Это же было совершенно непредвиденной ситуацией.

– Шерлок, – осторожно позвала Молли, неуверенная, что пребывающий в медитативном состоянии детектив ее услышит.

Она взяла один из предметов и подошла к застывшему в кресле Холмсу.

– Шерлок, что это? – Молли держала в руке консервную банку с синей этикеткой «сгущенное молоко».

– Я решил, что раз тебе так необходимо пить мерзость, что вы почему-то называете белым «кофе», пей его хотя бы дома, – не размыкая век, медленно протянул тот.

– Сколько ты купил? Там не менее тридцати жестянок.

– Сорок, если быть точным. Два ящика.

Молли охнула. Но потом поняла, что, поражаясь количеством сгущенного молока на квадратный метр, упустила важную деталь. «Пей его хотя бы дома». Дома? Что ж, два ящика сгущенки – это заявка на достаточно длительный срок.

Она вернулась на кухню, чтобы смастерить пару сэндвичей из обнаруженных среди консервных банок продуктов – спасибо миссис Хадсон. Молли подумала, что завтра же купит квартирной хозяйке букет маргариток.

Она насыпала заварку в чайник, когда теплые мужские руки легли ей на талию. От неожиданности – она даже не слышала его шагов – она выронила ложку и рассыпала ее содержимое. Шерлок притянул Молли к себе, и ее тело мгновенно отозвалось жаром, который разгоняло безумно бившееся сердце.

– Прости меня, – прошептал он, прижимаясь скулой к ее щеке. – Когда утром я увидел тебя на месте преступления, там, где тебя не должно было быть, на секунду мной овладел страх. Иррациональный, всепожирающий, замутняющий сознание страх. Этот эмоциональный процесс мог помешать ясно думать и действовать. Я не мог дать нервному напряжению помешать своей сосредоточенности, и мне пришлось отгородиться от тебя.

– Я думала, что из нас двоих второго боюсь я, – неуклюже пошутила она и тут же с отчаяньем подумала, что портит второй лучший момент в своей жизни.

Но Шерлок ничуть не рассердился.

– В одно мгновение, впервые в жизни я осознал, что боюсь потерять кого-то, без реальных на то оснований. Эта мысль так встревожила мой рассудок, что пришлось контролировать буквально каждый свой шаг. Я не мог на тебя смотреть, мне хотелось, чтобы ты ушла, чтобы никто из команды Лестрейда не смел к тебе прикасаться. Я готов был разорвать патрульного, объявившего тебя главной подозреваемой, – на последних словах его голос приобрел угрожающие нотки, но Молли поняла, что они относятся к незадачливому полицейскому, которому некоторое время лучше избегать консультирующего Скотланд-Ярд детектива.

Молли, не разрывая объятий, повернулась лицом к Шерлоку. Она увидела в его глазах то, чего хотела больше всего в жизни и на что не надеялась – ответные чувства. Не обманчивую заинтересованность, не участливую жалость, не благодарность. Шерлок смотрел на нее с глубокой нежностью, что будто освещала его лицо.

Она еще не до конца осознала эту мысль, когда он наклонился и приник к ее губам в первом, выбивающим почву из-под ног, поцелуе. Молли покачнулась, как от порыва сильного ветра, но тут же теснее прижалась к его груди. Ее пальцы смяли ткань его дорогой рубашки.

Спустя несколько мгновений Шерлок разомкнул поцелуй. Его обычно ясный взгляд увлажнился и затуманился, словно подтаявший лед. Он чувствовал себя озадаченным, потрясенным.

Он знал все о Молли Хупер, кроме того, какое влияние она могла оказать на Шерлока Холмса. И это пугало. Она могла стать его Ахиллесовой пятой, а это, как показывала жизнь, опасно прежде всего для самой Молли. Это был первый довод против пребывания мисс Хупер в доме детектива. Второй был еще хуже. Шерлок мог бы любить ее по стольким причинам, по которым может полюбить нормальный мужчина. Она была умной и проницательной, милой и доброй, заботливой и женственной, верной и сильной. Но все эти достоинства могли в скором времени наскучить ему. А он не хотел быть причиной ее слез. Черт, да он испытывал целую гамму опасений, связанных с Молли. Но до чего волнительно и сладко было держать ее в своих руках, любоваться нежными плечами и волнами русых волос, пробовать на вкус ее губы. Последний раз он испытывал нечто лишь отдаленно похожее на эти чувства в подростковом возрасте и не знал, как долго будет пленять его новизна ощущений.

Молли дрожащими пальцами дотронулась до его скул:

– Кажется, я научилась читать твои мысли.

Шерлок в ответ покрыл поцелуями ее шею и, спустившись к хрупким ключицам, долго не убирал губы с пульсирующей яремной ямки, затем спросил:

– И ты останешься? – на миг его глаза вновь потемнели от сомнения.

– Да, да, да, – сопровождая каждое согласие поцелуем, шептала Молли, надеясь что достаточна убедительна. Она не боялась. Она слишком долго мирилась с поражениями, чтобы сейчас отказаться от своей награды.

Впереди у них была если не жизнь, то абсолютно точно – целая ночь.

(1)Фраза из фильма «Касабланка», 1942 г., одна из самых узнаваемых киноцитат.

(2)Цитата из фильма «Квартира», 1960 г.