Текст книги "Мой родной знакомый (СИ)"

Автор книги: castlebuilder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Драко никогда не звал ее никуда. Они проводили время строго у нее дома, реже в гостинице, в основном в горизонтальном положении.

Эти встречи не делали их ближе. Пропасть между ними росла, и порой они неловко молчали, пустым взглядом смотря в экран включенного телевизора, который хоть немного ослаблял натянутое между ними тугой струной напряжение. Они превратились в простых знакомых, которые изредка видятся, обмениваются интересными новостями и всегда испытывают неловкость, если больше нечего сказать.

Она успокаивала себя тем, что имеет полное право состоять с ним в таких свободных отношениях, ведь ухажера у нее нет, а внимания и близости хочется. Секс вообще полезен для здоровья. Так что никаких минусов Грейнджер в этом не видела. Она – свободная пташка, и в ее возрасте абсолютно нормально иметь любовника, при этом не обременяя себя обязательствами.

Но проблема была очевидна. Она гигантским ярким транспарантом висела над Гермионой, так и норовя обрушиться на нее, снова заставить собирать расколотую в крошево душу по кусочкам.

Драко Малфой был женат. Этого факта было достаточно, чтобы держаться от него подальше, не говоря уже о том, что Гермиона была для него мягким креслом, на которое он временами любил присесть и отдохнуть от жены, работы и жизни в целом. Сбросить напряжение, а после встать и уйти. Со стороны все выглядело именно так.

Но ей хотелось верить, что он помнит о ней вовсе не потому, что она удобная, а потому что тоже любит. Пусть и своеобразно, нелепо и неочевидно, но любит.

Она даже шутила, что Драко все равно от нее никуда не денется, а брак его развалится.

Хотя, кого она обманывала.

Гермиона Грейнджер никогда не была глупой. И в этот раз она тоже прекрасно все осознавала, несмотря на те тонны самообмана, под которыми она ежедневно погребала себя.

Внутренний голос кричал ей: «спасайся». А Гермиона затыкала уши как непослушный ребенок, не желающий слушать наставления взрослого.

Она не могла сказать ему «нет». В отношении Драко это слово в лексиконе Гермионы отсутствовало. Кому-то не дано петь, кому-то – рисовать, а ей не дано произнести три буквы, которые бы, возможно, изменили ее жизнь.

Если бы ее попросили охарактеризовать себя одним словом, то Грейнджер, не задумываясь, ответила бы: мазохистка.

В отношениях всегда один любит, а второй позволяет себя любить. Мама еще в юности говорила Гермионе об этом, предупреждала, что нельзя терять себя, растворившись в другом человеке. Гермионе казалось, что это ее никогда в жизни не коснется. Она не такая. Она умная. Она не позволит себе такую слабость. Если когда-нибудь такое произойдет, она обещала поцеловать горного тролля.

Что ж, ведите сюда это чудовище. Грейнджер проиграла. Всухую.

Она даже праздновала дни рождения Драко. Гермиона любила задержаться на работе, но каждый год пятого июня она исправно покидала рабочее место ровно в шесть вечера, а в семь уже сидела на диване перед телевизором в обнимку с бутылкой вина. Заказывала себе огромную пиццу или любимые закуски из ближайшего ресторана. В общем, заедала и запивала свое горе.

Сегодняшний день не стал исключением. На часах почти десять, а Гермиона уже пьяна. Сегодня она не ограничилась одной бутылкой, и только что открыла вторую, потому что предыдущая не до конца помогла ей расслабиться.

В этот вечер ей хотелось напиться и забыться. Вычеркнуть из памяти встречу в Министерстве.

Какого черта она пошла к Тео сегодня утром? Ведь хотела же сделать это позже.

Мелодрама по телевизору, белое сухое – вот и весь ее досуг.

Под градусом наблюдать за сопливой историей на экране было даже не противно. Гермиона мечтала, что когда-нибудь она станет героиней сюжета со счастливым концом. Но пока счастливого конца и близко не было видно.

Звонок в дверь разрушил ее хрупкую идиллию, и она поплелась к двери, мысленно проклиная того, кто решил нарушить ее покой поздним вечером.

– Здравствуй.

Твою мать.

– Уже здоровались. Какими судьбами?

Гермиона сложила руки на груди, фокусируя взгляд на фигуре за порогом.

Драко выглядел небрежно. На нем была белая, расстегнутая на груди рубашка и черные брюки. Волосы растрепались на макушке, свидетельствуя о том, что он не единожды взлохмачивал шевелюру пятерней. Взгляд его был с поволокой. Он тоже был нетрезв.

– Может, впустишь? Или ты не одна? – он лениво окинул ее взглядом.

На Гермионе была атласная рубашка от одного пижамного комплекта, а свободные шорты – от другого. И это был ее далеко не самый неприглядный домашний облик.

Она нехотя сделала маленький шаг назад, разрешая Драко войти.

Малфой засунул руки в карманы и прошел в дом. Услышав звук телевизора, он заглянул в гостиную. На журнальном столике стояла початая бутылка вина и коробка с пиццей.

– Почему-то я не удивлен.

– А я почему-то удивлена. Что ты здесь делаешь? Как же твой праздник? – Грейнджер сделала ударение на последнем слове.

– Мне стало скучно. Я решил прогуляться. Вспомнил о тебе.

– Ммм, вспомнил. Надо же, – концентрация яда в интонации Гермионы могла бы убить пол-Англии.

– Ты долго будешь язвить? – на скулах Драко заходили желваки, а ладони он сжал в кулаки. Он всегда так делал, когда был недоволен.

Грейнджер была пьяна, это было видно невооруженным взглядом, и у нее развязался язык. Она была необычайно смелой в своих выражениях.

– А я имею право, – развела руками она. – Ты заявился ко мне почти ночью, потому что, видите ли, «стало скучно». Мне вот совсем не скучно. Так что можешь идти и прогуливаться дальше.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Гермиона поймала его испытующий взгляд. Как же она ненавидела такие вопросы. «Ты не хочешь больше видеться?», «Ты не скучала по мне?», «Я тебе не нужен?». Малфой всегда знал, куда бить. Знал, что Гермиона никогда не ответит «нет».

– Что тебе от меня нужно? – вопросом на вопрос. Вполне безобидно.

– Нужен честный ответ, – просто сказал он.

Гермиона обреченно вздохнула. Этот вздох был красноречивее слов.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты ушел, – сдалась она. Снова. – Но я не понимаю, что ты здесь делаешь. В мэноре тебя ждет жена. И еще куча гостей.

Малфой усмехнулся, но в этой усмешке не было яда. Там отчетливо осадком виднелась горечь, которую он даже не пытался скрыть. Удивительно.

Он подошел к журнальному столику у дивана и налил вина в ее почти пустой бокал. Глотнул, перекатил жидкость во рту. Окинул взглядом гостиную и снова посмотрел на Гермиону.

– Им не до меня.

Грейнджер не знала, что на это сказать. Драко умел отвечать на вопросы так, чтобы ни черта не было понятно. В такие моменты Гермиону начинало съедать ее женское любопытство. Лучше бы он вообще молчал.

– Пиццу будешь? – спросила она и кивнула на коробку на столике.

– Нет, спасибо, – Драко поставил бокал на стол. – Как прошло твое свидание?

– Какое свидание? – Гермиона нахмурилась, но вскоре спохватилась: – Ах, да. Свидание. Оно прошло замечательно.

Малфой осмотрелся, слегка прищурившись, словно ища что-то.

– И кто же этот счастливчик?

Счастливчик. Гермиона не сразу уловила смысл сказанного, но когда до нее все же дошло, сердце забилось в новом темпе. Драко считал счастливчиком ее несуществующего парня. Значит, он считал Гермиону достойной девушкой. С которой кому-то повезло.

– Какая разница? Ты его не знаешь, – хмыкнула Грейнджер.

– А может, его просто-напросто не существует?

Его наглая ухмылка, которую Гермиона ненавидела всей душой, украсила его лицо. Он снова занимался тем, что у него всегда получалось лучше всего – издевался.

– Чего действительно не существует, так это твоей совести, Малфой.

Он улыбнулся, наблюдая за закипающей от злости Гермионой. Она сжала кулачки, тяжело задышала, подавляя то ли рвущийся наружу поток ругательств, то ли предательские слезы. Эта девчонка умела чувствовать, как никто. Она отдавалась эмоциям с такой легкостью, что Драко даже иногда ей завидовал. Он так не умел.

– Скажи мне, Грейнджер. Ты, случайно, не опоила меня амортенцией однажды?

– Чего-о? – протянула Гермиона. – Ты что, спятил? Что за вопросы? Вот уж не думала, что ты считаешь меня настолько сумасшедшей.

Она обошла диван с другой стороны, намереваясь убрать коробку с остатками пиццы, но отвлеклась на телевизор. На экране двое молодых людей в душевой кабине избавляли друг друга от одежды и жарко целовались. Гермиона приоткрыла губы, не отрываясь от зрелища. Малфой проследил за ее взглядом и тоже посмотрел на экран.

– Помнишь, мы делали так же? – Драко внимательно наблюдал за ней, чувствуя, как растет ее возбуждение. – Мне понравилось.

Гермиона резко посмотрела на него, а перед глазами замелькали картинки с той встречи, когда они занимались тем, что не покажут по телевизору.

– Да, было неплохо.

– Неплохо? – брови Малфоя приподнялись. – Мне казалось, тебе было слишком хорошо.

– Раз ты и так все знаешь, зачем переспрашиваешь?

Она взяла-таки коробку и направилась на кухню. Кинув картонную упаковку на стол, она увидела, что Драко проследовал за ней, и попятилась назад, упираясь копчиком в столешницу кухонного гарнитура. Малфой остановился в дверях.

– Какие планы на вечер? – он облокотился о дверной косяк и сложил руки на груди.

Гермиона неосознанно повторила его движение.

– Дай-ка подумать, – она притворно задумалась, возведя глаза к потолку. – Сегодня пятница, на дворе почти ночь, позади тяжелая рабочая неделя, а завтра долгожданный выходной. Пожалуй, я лягу спать. Неожиданно, не правда ли?

– Ты можешь нормально разговаривать?

– А ты заслужил, чтобы я с тобой вообще разговаривала? – повысила голос Грейнджер. – Уехал во Францию, даже не предупредив, не объявлялся целый год, а теперь пришел и ждешь, что я стану плясать перед тобой на задних лапках? Нет уж, Драко. Я тебе не домашний питомец, который изо дня в день преданно ждет хозяина у дверей. Мое терпение лопнуло.

– Я уехал, потому что так было надо.

– Да кому надо? Кому? – воскликнула она, в порыве эмоций делая шаг ему навстречу. – У тебя одно единственное объяснение всему: «так надо», – перекривляла она Драко. – Хоть сейчас объясни мне, что значит твое «надо»! Ты что, у кого-то в рабстве, или тебя шантажируют? Ответь, наконец!

Драко молчал, опустив глаза в пол, не решаясь взглянуть на разгневанную Гермиону. Было слышно, как тяжело она дышит.

Конечно, он не ответит ей. Этот человек редко отвечает на подобные вопросы. Даже если его начнут пытать, он вряд ли заговорит. С таким, как Драко, можно идти в разведку.

– Нормальные люди совершают те или иные поступки, потому что хотят, а не потому что надо, – продолжила Грейнджер, понизив голос. – Я не знаю, что творится в твоей голове, и уже даже знать не хочу. Ты ни разу откровенно не поговорил со мной, значит, я, видимо, не вхожу в список доверенных лиц, – хмыкнула она, и Малфой поднял на нее глаза. – Зато вхожу в список тех, к кому можно вот так заявиться и в очередной раз вытереть ноги.

– Не говори так, Гермиона, – Драко замотал головой, а в голосе появились угрожающие нотки.

– А что не так? – с вызовом спросила она. – Вот скажи мне, сколько у тебя еще таких дурочек, с которыми ты спишь втайне от жены?

– Нет у меня никаких дурочек.

– Ах, значит, я избранная. Как Гарри Поттер. Что ж, сочту за комплимент.

– Какая же ты язва, Грейнджер.

Гермиона повернулась к нему спиной и уперлась ладонями в столешницу. Она не была злым человеком, и ей крайне тяжело было долго брызгать ядом. А Малфой одним своим существованием и так высосал из нее все силы. Весь ее боевой настрой утекал, как песок сквозь пальцы, а на глаза навернулись слезы. Она так устала.

– Я тебе уже говорила, что когда за тобой закрывается дверь моей квартиры, твоя жизнь продолжается. А моя заканчивается, – она шмыгнула носом и, смахнув со щеки слезу, развернулась к Драко. – Я больше не хочу таких отношений. Хватит мучить меня. Пожалуйста.

Драко оттолкнулся от дверного косяка и тяжело вздохнул. Было в этом вздохе что-то обреченное. Он будто решился признаться в чем-то.

– Мы разводимся скоро.

Гермиона захлопала глазами. Она даже не сразу поняла, к чему была сказана эта фраза и в чем ее смысл.

Столько раз она представляла, что это произойдет, как Драко однажды сообщит ей об этом, что теперь, находясь в алкогольном опьянении, Грейнджер начала думать, что это очередная ее фантазия.

– Что, прости?

– Ты услышала. Я не стану повторять, – отчеканил он.

Ну еще бы. Драко Малфой никогда не повторяет дважды.

Гермиона была настолько опустошена, что даже не знала, как ей реагировать. Ее замкнуло. Пару лет назад она, наверное, с ума бы сошла от счастья, ожидая, что Малфой теперь непременно будет с ней. Но сегодня уже не было той наивной Гермионы Грейнджер. Нынешняя Гермиона знала, что этот развод не гарантирует ей абсолютно ничего.

– Ну… сочувствую. Или поздравляю. Решай сам, – она сделала неопределенный жест рукой.

Драко ухмыльнулся.

– Ты рада? Ты же столько раз говорила, что это рано или поздно случится, – он начал приближаться к Гермионе мелкими осторожными шагами, наслаждаясь ее смятением. Он будто хищный зверь загонял добычу в угол, вот только Грейнджер уже и так уперлась ягодицами в столешницу и ей было некуда отступать. – Ты же мечтала об этом, не так ли?

Он остановился в паре шагов от нее, и Гермиона едва заметно выдохнула с облегчением.

– Мне уже плевать, Малфой. Если тебе так не терпелось поделиться этой новостью, мог бы просто отправить сову с письмом, а не заявляться ко мне без предупреждения. В отличие от тебя, я повторю: моему терпению пришел конец.

Драко сделал два недостающих шага. Между ним и Гермионой теперь было не больше дюйма.

– Грейнджер, – полушепотом. – Ты же знаешь, я не выношу, когда мне врут.

Драко положил руку на ее талию и медленно спустился ладонью вниз по бедру. Затем подцепил пальцем край пижамной рубашки и пробрался рукой под ткань, касаясь голой кожи. Гермиона шумно втянула носом воздух.

Грейнджер замерла, превратилась в каменное изваяние, боясь пошевелиться, будто если она сдвинется с места, Малфой набросится на нее и задерет, как голодная гиена свою добычу.

Он водил подушечками пальцев по ее спине, генерируя толпы мурашек, что тут же сумасшедшей толпой забегали у нее по коже.

Гермиона боролась с собой. Хотя, в данной ситуации это было все равно что бороться с ветряными мельницами. Она превратилась в сплошной комок нервных окончаний, остро реагирующих на каждое, даже едва ощутимое движение пальцев Драко.

– Ты же хочешь меня?

– Я много чего хочу, Малфой. И конкретно сейчас хочу, чтобы ты ушел, – она старалась звучать уверенно, но голос подрагивал от ощущений.

– Да неужели? – Драко пробрался под рубашку второй рукой и притянул Гермиону за талию, упираясь своим лбом в ее.

Малфой начал спускаться ладонями вниз и легко проник под два слоя ткани, касаясь кожи ягодиц, а затем стянул ее шорты вместе с трусиками, и Гермиона послушно переступила с ноги на ногу, избавляясь от них. Его близость, запах парфюма, прикосновения – это то, что всегда отключало ее большой мозг. И сейчас она тоже уже мало соображала.

Руки Драко уже расстегивали пуговицы на пижамной рубашке, и сердце Гермионы застучало с бешеной скоростью, когда последний предмет одежды упал на пол. Она стояла перед Малфоем совершенно голая. И не способная сопротивляться.

В его глазах угадывалось желание – слегка прикрытых и с поволокой. Он не двигался, лишь держал Гермиону за талию и смотрел ей в глаза. Драко никогда не целовал ее первым, всегда ждал, что это сделает она. И она сделала. Опять.

Грейнджер обхватила его лицо и впилась поцелуем в приоткрытые губы, тут же встречаясь своим языком с его. Она прижалась к нему всем телом – факт того, что она совсем обнаженная, а Драко все еще одет, очень возбуждал. Гермиона льнула к нему, терлась твердыми сосками о ткань его рубашки. Она чувствовала себя беззащитной и готова была стать добычей Малфоя на сегодня.

Вернее, она уже давно ею стала. От него ей не убежать.

Она исступленно целовала его, спускаясь поцелуями по шее и торопливо расстегивая рубашку, будто ей отвели на это ничтожно мало времени, и она могла не успеть.

– Грейнджер, не торопись, – хрипло усмехнулся Малфой. – Куда ты спешишь постоянно?

Гермиона не обратила внимания на его вопрос и, справившись с рубашкой, расстегнула ремень и забралась под ткань боксеров. От ощущения ее ладошки на члене Малфой шумно выдохнул.

Так же спешно стягивая с него брюки свободной рукой, другой она водила вверх-вниз по уже каменному мужскому достоинству. Внизу живота все стянуло от предвкушения, что скоро Драко окажется в ней.

– Гермиона, – Малфой покачал головой и убрал ее руку от себя, намекая, что такими темпами представление закончится, даже не начавшись.

Она, будто очнувшись от забвения, перестала спешить и, развернув Драко спиной к столешнице, снова прильнула губами к его шее и мелкими поцелуями стала спускаться ниже к плечу, ключицам. Это значило только одно. У Малфоя напрочь вышибло все мысли из головы, и он сосредоточился на ее губах, которые мучительно медленно двигались вниз, туда, где они больше всего были нужны.

Гермиона опустилась на коленки и обхватила рукой твердую плоть, рассматривая ее и призывно приоткрыв рот.

– Грейнджер, – позвал Драко. – Ты делала это для кого-то, кроме меня?

Она замотала головой, прикусив губу. Драко был у нее единственным. Ей были противны даже мысли о том, чтобы таким способом ублажать другого мужчину. Гермиона знала, что Малфой гребаный собственник, и он не вынесет, если узнает, что в ее ротике побывал кто-то, кроме него.

Губы Драко тронула едва заметная теплая улыбка, и он надавил на затылок Гермионы, призывая к действию.

Она прикрыла глаза и несмело слизнула с головки выступившую каплю смазки. Малфой от ощущений сжал ладонь, собрав в кулак ее волосы.

Он не мог оторвать взгляда. Гермиона нежно посасывала его налившуюся кровью головку, обводила ее языком, и ему хотелось кончить уже только от этого вида и ее несмелых прикосновений. Эта ее осторожность и неопытность очень возбуждала Малфоя. Она продвинулась глубже, помогая себе рукой в такт движениям рта, и Драко неосознанно подался бедрами вперед. Послышалось ее сдавленное мычание от его неожиданного толчка.

Гермиона жмурилась и глубоко дышала носом, стараясь подавить рефлекс и не сбавлять темп, который стал задавать Драко. С каждым движением она вбирала его в себя все глубже, а самоконтроль Малфоя сходил на нет.

– Горло, Гермиона, – хрипло произнес Малфой, прилагая все усилия, что не кончить. – Расслабь его.

Грейнджер подчинилась, хотя не была уверена, что у нее это действительно получилось. Она вцепилась рукой в его бедро, второй не переставая работать у самого основания. Он использовал всю свою силу воли, чтобы сбавить темп и толкаться размеренно, дать ей привыкнуть.

– Да, умница… – выдохнул он.

Драко собрал ее волосы в хвост, другой рукой заправляя выбившуюся прядь ей за ушко и не переставая толкаться плотью в ее горло. Щеки ее раскраснелись, губы плотным кольцом обхватывали член, а зажмуренные глаза, кажется, слезились от его напора. Как же ему нравилась эта картина.

– Твою мать… – колени напряглись в предвкушении оргазма. – Грейнджер…

Малфой гортанно застонал. В ее неразработанной глотке было так узко, и Драко хватило несколько коротких толчков. Напряжение взорвалось внизу живота, и он запрокинул голову, все еще держа Гермиону за затылок, а другой рукой вцепился в столешницу, боясь потерять равновесие.

Грейнджер проглотила всю сперму, напоследок обсосала головку, стараясь не оставить ни капли, пока Малфой приходил в себя.

– Иди сюда, – Драко притянул ее к себе, как только она поднялась на ноги.

– Тебе было хорошо? – робко поинтересовалась Гермиона.

– Я не отвечаю на глупые вопросы, Грейнджер.

И он поцеловал ее.

Они кое-как дошли до спальни, не отрываясь друг от друга, пару раз не вписавшись в дверной проем.

Малфой слегка подтолкнул Гермиону, и она упала поперек кровати. Драко лег с ней рядом и приподнялся на локте, опустив руку к промежности Гермионы. Он тут же проскользнул в нее двумя пальцами – она была слишком мокрая.

Грейнджер простонала, повернувшись к нему, и нашла его губы, сплетаясь с ним в поцелуе. Он сцеловывал ее стоны, чувствовал, как она изгибается всем телом, пока он то замедлял, то ускорял движения пальцами внутри нее, а большим надавливал на набухший клитор. Она, такая податливая, стонущая, просящая о большем, срывала ему крышу. Он обожал ее стоны и до сих пор не мог объяснить себе, почему. Они были какими-то… другими. Не такими, как у всех.

Распознав среди нежных вздохов ее отчаянное тихое «пожалуйста», Малфой прекратил томить Гермиону и встал на колени между ее ног. Драко и сам уже был на пределе – его колом стоящий член просил новой разрядки. Он потянул Грейнджер на себя за бедра и резко вошел до упора.

– Да… – у нее вырвался стон.

Это будто было лучшее, что произошло с ней за весь день. Ощущение его внутри принесло ей… спокойствие. Он, наконец, рядом. Глубоко в ней. Там, где должен быть.

Драко не церемонился: он стал врезаться в нее со шлепками бедер о бедра, будто норовя проникнуть глубже, хотя глубже было уже некуда. Гермиона всхлипывала и закусывала кулак, стараясь подавить собственные крики, но даже это не помогало. Соседи не будут в восторге.

Драко смотрел на Гермиону. Ему так важно было видеть ее реакцию, то, как она ошалело извивается под ним, будто если он не будет смотреть, то секс потеряет смысл. И он действительно бы потерял, потому что в постели с ней Малфой всегда думал только о ней, и ни разу о своем удовольствии. Вид кончающей Грейнджер – это то, на что он никогда не устанет смотреть.

Она попыталась уловить его взгляд. Ей нравился такой Малфой. Властный, берущий грубо, обладающий. Ей хотелось запомнить его в этот момент.

Но его плоть, ощущающаяся где-то глубоко внутри нее мешала сосредоточиться на чем-либо, кроме грубых проникновений.

Внезапно он остановился и вышел из нее, разжав руки, мертвой хваткой державшие ее за бедра, и Гермиона рухнула на кровать, словно тряпичная кукла. У нее не было сил даже возразить.

Драко опустился на нее сверху и рассыпал быстрые поцелуи по ее соленой от пота коже, пока она пыталась отдышаться.

– Мне очень хорошо с тобой, Гермиона, – сбивчиво шепнул он. – Что бы ни происходило, помни об этом. Мне очень хорошо.

Он добрался до ее груди и легко вобрал острый сосок в рот, отчего Грейнджер вцепилась в его волосы. Драко не торопился: он целовал медленно, ласкал, смакуя каждый сантиметр ее груди и шеи.

Гермиона млела под его губами, но не нашедшее выхода напряжение тянуло внизу живота. Она подалась бедрами вперед в попытке найти член Драко, и ощутила мимолетное прикосновение его головки к своей промежности.

Малфой, почувствовав это, пристроился между ее ног и легко вошел на всю длину, а затем полностью вышел. Она разочарованно захныкала, поняв, что Драко не собирается снова проникать в нее.

– Так не интересно, Грейнджер, – прошептал он и потерся о ее носик своим. – Я хочу тебя сзади. Встанешь на коленочки?

Гермиона послушно поднялась и, ухватившись руками за кованое изножье кровати, встала на четвереньки и подняла глаза. И оторопела.

Она совсем забыла, что прямо напротив ее кровати зеркало в пол.

Малфой хищно ухмыльнулся, и стало понятно – он хочет, чтобы она смотрела. Видела, как он будет брать ее, видела собственное удовольствие.

Драко пристроился сзади. Все внутри Гермионы сжалось от предвкушения и бесстыдного зрелища в зеркале.

Толчок.

Гермиона закатила глаза, с силой впиваясь ладонями в металл. Ей всегда нравилось, когда он был сзади.

Она поймала голодный стальной взгляд в отражении. Драко не отводил от нее глаза, медленно и глубоко погружаясь внутрь, с упоением наблюдая, как ее распухшие от поцелуев губы складываются буквой О, и она тихо стонет в такт.

Даже в такие моменты она умела быть нежной. Даже когда он трахал ее на кухонном столе, ее эта нежность сочилась отовсюду, поглощала его с головой. И невероятно возбуждала.

– Теперь сама, – он почти вышел и замер, убрав руки с ее бедер.

Гермиона медленно, не прерывая зрительного контакта, толкнулась назад, насаживаясь на его каменную плоть. И еще. И еще. Быстрее. Глубже.

Драко опустил глаза, упиваясь видом того, как шлепаются ее ягодицы о его пах, как член полностью исчезает внутри нее, где так горячо и узко.

Его выдержке приходил конец. Он толкнулся Гермионе навстречу и она вскрикнула, но не перестала подаваться бедрами назад, чувствуя, что где-то глубоко внутри его головка задевает чувствительную точку.

Звуки шлепков бедер о бедра тонули в ее криках и его тяжелом дыхании.

Он взял в кулак копну каштановых волос, поднимая голову Гермионы, чтобы она смотрела в зеркало. Ей было больно, но ощущения внизу живота притупляли любую боль – физическую и моральную. И все, чего Грейнджер сейчас хотелось – это кончить.

Она видела, как Драко чуть не рычал, рвано двигая бедрами ей навстречу, как перекатывались мышцы на его руке, пока он сжимал копну ее волос в кулаке. Перед ней словно был экран, а на нем жесткое порно, где главная героиня – она сама.

Драко уже не контролировал собственные движения, вколачиваясь в тугую глубину. Не чувствовал, насколько сильно тянет Грейнджер за волосы, насколько сильно впивается пальцами в ее бедро, так, что останутся синяки. Звуки ее криков вперемешку со всхлипами и подступающая разрядка под корень снесли его самоконтроль.

Грейнджер вскрикнула, и ее бедра задергались от оглушительного оргазма, а Драко рваными короткими толчками продолжал вбиваться в нее, чувствуя, как она сокращается вокруг него. И то, с какой частотой и силой она сжималась, подвело Малфоя к разрядке.

Он гортанно простонал и потянул ее на себя за волосы, придерживая рукой за талию, чтобы она не упала. Гермиона прогнулась в спине и Драко укусил ее за плечо, изливаясь в нее.

Они простояли так не больше минуты, переводя дыхание, затем Гермиона высвободилась и на четвереньках добралась до подушки и рухнула, кое-как завернувшись в уже скомканное одеяло.

Малфой молча пошел в душ, и Гермиона как ни старалась себя пересилить и дождаться Драко, все же заснула под приглушенный шум воды в ванной. Она так устала. И речь не только о сегодняшнем дне.

Вид спящей Грейнджер заставил Драко улыбнуться. Он застегивал рубашку, стоя в проеме ее комнаты, и думал о том, что ему по-прежнему спокойно рядом с ней. Как бы она себя ни вела – злилась на него, демонстрировала недовольство всем своим существом или же искренне улыбалась ему – рядом с ней было хорошо. Будто она его панацея. Излечивала от всего.

Здесь, в ее скромной квартире или в номере гостиницы – где бы они ни встречались – ему было одинаково хорошо. И каждый раз, когда закрывал за собой дверь, он до дрожи боялся, что в следующий раз она его отвергнет. Что не будет следующего раза. Потому что прекрасно понимал, насколько она истощена, насколько ей больно каждый раз видеть его и знать, что через какой-то час он снова уйдет. Уйдет в свою жизнь, в которой для нее места нет.

Он винил себя за то, что откровенно не разговаривал с ней, что заставил ее думать, будто она для него всего лишь вариант досуга. Ему столько хотелось ей сказать, но язык не поворачивался. Он ненавидел себя за это. Он такой – черствый, грубый, местами резкий в высказываниях, но Грейнджер любит его до беспамятства. Любит, прекрасно зная, сколько в нем дерьма. И от этого сжимается сердце.

Драко заставлял себя не возвращаться к ней. Однажды уйти и не вернуться, чтобы дать ей шанс жить нормально. Каждый раз говорил себе, что это будет последний. Но не получалось.

Он даже думал, что она опоила его, поэтому и задал ей этот вопрос. Его тянуло к ней так же сильно, как много лет назад, и он едва ли мог найти этому объяснение.

Но сегодня она просила его уйти. Впервые Гермиона сказала это.

«Конкретно сейчас хочу, чтобы ты ушел».

И, наверное, так будет лучше. Она справится без него. Ей обязательно станет легче.

«Мое терпение лопнуло».

Первый шаг к свободе она уже сделала.

Драко наклонился и оставил невесомый поцелуй у нее на лбу. Она часто целовала его так. А он ни разу. Слишком интимным казался ему этот жест, слишком трепетным, а Малфой едва ли был трепетным. Особенно в отношении Грейнджер.

Ему не хотелось уходить, и, казалось, теперь они поменялись местами. Гермиона уснула, даже не дождавшись его. Ей теперь плевать, что он станет делать дальше. Уйдет или останется? Она предпочла лучше заснуть, чем узнать это.

Она спит. Ее больше не волнует Драко Малфой.

Телевизор все еще работал, на столике все так же стоял полупустой бокал и початая бутылка белого. На диване валялась вторая пустая. Может, Грейнджер выпила ее не в одиночку? Может, действительно было свидание?

Может, ты, Малфой, не первый, кто сегодня побывал в ее постели?

Взгляд зацепился за виднеющуюся из-за диванной подушки деревянную коробку. Странная вещица для хранения на диване.

Драко присел и вынул изделие из-под подушки. Оно больше напоминало шкатулку. Внутри была куча сложенных в несколько раз листов пергамента, и Малфой мысленно усмехнулся, удивляясь, как же Грейнджер допустила, чтобы бумаги хранились в таком беспорядке.

Он развернул первый попавшийся пергамент.

12 октября 2002 года

…Мне всегда казалось, что между нами есть какая-то связь, и поэтому мне хочется думать, что сейчас ты тоже вспоминаешь обо мне. Хочу, чтобы ты знал – я очень люблю тебя. Ты говорил, что это пройдет со временем, но, как видишь, время проходит, а моя любовь к тебе – нет…

…С любовью, твоя Ламби.

Руки задрожали. Малфой даже не дочитал и спешно развернул следующий.

3 марта 2003 года

…Как бы я ни хотела тебя забыть, у меня не получается. И, наверное, не получится никогда. Если бы мне предложили заново прожить тот последний год в школе, я бы согласилась. Мне было так хорошо с тобой, и я бы многое отдала, чтобы ты снова был рядом…

…С любовью, твоя Ламби.

5 июня 2003 года

…Сегодня я узнала, что ты переехал во Францию. Я сожгла три экземпляра «Пророка» с твоей колдо на первой полосе. Мне так больно, Драко. Ты бы знал, как мне больно…

…С любовью.

Кое-где на пергаменте расплылись чернила. Она плакала, когда писала это. В прошлый День рождения, когда Малфой принимал гостей в новом особняке под Парижем, Гермиона рыдала, продолжая признаваться ему в любви, давясь горечью, которой и так была сыта уже по горло.

Взгляд снова упал на текст.

«Ты бы знал, как мне больно».

Он медленно встал, даже не собрав пергаменты обратно в шкатулку, и еле передвигая ногами, вернулся в ее комнату.

Драко всегда думал, что его невозможно сломить, сделать больно. Но Гермиона смогла. Смогла заставить его чувствовать.