Текст книги "Последний вздох перед закатом (СИ)"

Автор книги: CareS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Огонь – раздался голос Голда из гарнитуры. По центру дороги раздалась пулемётная очередь, все трое сложились словно карточный домик. Лагерь бандитов поднялся по тревоге, уже через считанные секунды с другой стороны деревни начали раздаваться выстрелы из ружей, а с другой, пулемётные и автоматные очереди. Павел не успевал понимать, что происходит. Вдруг он увидел отчётливую фигуру Мюра, которая с бешенной скоростью приближается к нему. Мюр начал хлопать по плечу Павла.

– В бой! В бой! Не отсиживаться! – Павел, открыв огонь из-за дома, куда-то по какому-то амбару для подавления, забежал за следующий дом.

– Пахан! У дома твоего! В доме цель, штурмом, живо! – Голд кричал во всё горло с противоположной стороны, и показывал Павлу пальцем на дом, у которого он находился. Павел в самом деле слышал выстрелы оттуда. Павел, вдохнув, с криком разбил окно дома, и выпустил половину рожка во внутрь избы. Война всё громыхала по деревне. Павел выбил дверь дома, и забежал в него, осветив фонарём комнату, и держа наготове автомат. В доме никого не оказалось. Только Павел пригнулся, чтобы поменять рожок, что-то сильно схватило его за ботинок. Павел с испугом посмотрел вниз, чуть не выронив автомат, в котором уже не было патронов. На полу лежал человек в чёрной кожаной куртке, серых камуфляжных штанах, в стороне от него лежал пистолет. На лице человека была щетина, шрамы, синяки, а голову ему закрывала большая чёрная шляпа, он смотрел Павлу прямо в глаза, но казалось, что в душу. Под кожаной курткой, на белой футболке, были видны кровавые следы от пуль. На лице человека растеклась кровь, но он улыбался, смотря на Павла. У Павла сердце ушло в пятки. Ему хотелось заплакать, убежать прочь, не видеть всего этого.

– Солдатик… У меня Таннечка… В Верховске…. Там скажи… любил её… – Павел пригнулся от выстрелов под окном, и потянулся за аптечкой в свой карман, хотя он и понимал, что это бесполезно. Вдруг Павел резко услышал шаги в доме, и выстрел из-за спины. Человек закрыл глаза, отпустив ногу Павла. В дверном проёме показался Голд.

– Ты какого тут делаешь? Я спрашиваю, что делаешь? – Голд навёл на Павла винтовку – Ты с кем? Я не понял! Под трибунал пойдёшь! – Павел лишь смотрел на него безразлично.

– А что я сделал? – Павел отвечал невозмутимо

– Ты сейчас ему помочь пытался, или что? – Голд махнул винтовкой.

– Можешь доказать? – Павел прищурился, поменяв лицо на злое. Павел стоял молча под прицелом Голда ещё около минуты, и они оба не заметили, как выстрелы в деревне стихли. В дом ворвался Мюр, и быстро опустил винтовку Голда вниз.

– Спокойно! Успокоились! Отставить! Что здесь? —

– Ничего, дурачимся —

– Я вам подурачусь! – Мюр пригрозил обоим кулаком – Деревня очищена, конец операции, возвращаемся! – Мюр махнул рукой. Голд ещё злобно смотрел на Павла, но позже, удалился из дома со всеми. Павел ещё раз посмотрел на убитого, он всё ещё улыбался. Павел вышел из дома, вытерев кровь со щеки. На улице, Гас и Каран, одного за одним, тащили в грузовик безжизненные тела, опустошая их карманы перед этим. Павел вернулся в дом, и осмотрел карманы убитого. В них он нашёл лишь старую, потёртую фотографию девушки, после чего убрал её опять погибшему в карман.

– Извини – прошептал Павел над убитым, после чего, взял его тело на руки, и отнёс ко грузовику. Пора отправляться. Конец операции. – Ты чего нюни распустил? – раздался голос военного из-за спины, и Павел понял, что обращаются к нему.

– Дак первый раз, а первый раз всегда так – рассмеялся другой военный.

– Просто тот человек… – Павел опустил голову —

– Не переживай – похлопал по плечу Павла Нег. – Ты сделал ему одолжение, умереть лучше, чем жить в этом аду. —

– Извиняюсь – Павел обратился к Мюру – Мне нужно явиться в штаб, или же могу быть свободен? – Мюр сделал непонятливое лицо.

– Аааа, ты, ты молодец кстати, вынес наводчика, без него они не могли до пулемёта добраться. Он у них был откуда-то, хрен его знает. Всё оружие мы забираем к себе на склад. А насчёт тебя постараюсь узнать. – Мюр поправил гарнитуру – Товарищ командир, конец операции, выживших нет, у нас раненых и убитых нет, везём тела на погост, как слышно? —

– Слышно хорошо, бойцы! Вас понял. Что там с новым, этим, Павлом? —

– Павел достаточно отличился для первого раза! – Мюр улыбнулся, подмигнув Павлу – Вынес часового и наводчика. Он тут спрашивает, что ему делать? – Почему наводчика? Какой пулемёт? Что он мог сделать? Павел не понимал.

– Ему скажите явиться в штаб по сигналу, рация с аптечкой пусть будут у него, остальное же пусть отдаёт, да и высадите его в Верховке его. —

– Вас понял – Мюр отодвинул гарнитуру. – Ну, ты всё слышал, кстати вот – Мюр протянул какой-то бумажный пакет Павлу, напоминающий коробку, достав его из кабины грузовика. – Свободный выпал, бери, не стесняйся. – Павел поднёс пакет ближе, видимо это был набор сухого пайка. Павел улыбнулся и поблагодарил Мюра. Есть хотелось уж очень, Павел не ел с прошлого дня, но от того, что он повидал, он не имел большого желания к трапезе.

Из воспоминаний Павла.

Смерчеево, март 1999-го.

Я сидел в вертолёте вместе с остальными. Я первый раз был в воздухе, до этого никогда не летал ни на чём, и даже не знал, какого это. Странно, но я не слышал, чтобы кто-то из моих знакомых куда-нибудь когда-нибудь летал. Может быть наши зарплаты не позволяют, а может быть из нашей страны не выбраться. Я не знал, зачем я был там нужен, и не знаю, зачем я пытаюсь вспомнить этот ад, но я был на войне, это не так просто забыть, и каждое моё слово могло быть последним. Это была наша не первая боевая вылазка – но я не понимал, за что воюю. Вроде как за долгое время это был первый и единственный военный конфликт в нашей стране, люди вздохнули с облегчением, но не на долго. И где-то на окраине обосновались люди, которые, как заявляют они сами, просто хотят жить. Очередная брехня. Никто не понимал, что они точно хотят, может отделиться, а может это и правда кровожадные террористы, коими объявило их наше правительство, активно засылая к ним войска. Все понимают, что это глупая и бессмысленная война. Второй или третий год абсолютно одинаковые белые люди друг в друга перекидывают снаряды и мины, и только сейчас пошли в открытое наступление. Смерчеево всегда было проблемным регионом. Правительство засылало туда даже срочников, среди которых оказался и я, понятное дело неофициально… Но абсолютно всему миру было всё равно, что твориться в нашей забытой всеми стране. Мы всё летели, перед нами стоял наш командир, который расхаживал по вертолёту, пытаясь поднять наш боевой дух своими речами. Но ни у кого из сидящих среди нас не было никакого желания стрелять по таким же людям. У меня появилась в голове мысль – лишь бы враг не занял ближайший аэродром «Флетски», ведь если мы потеряем стратегически важный объект, то пиши пропало. И почему у меня вдруг появилось такое рвение? Это была самая настоящая гражданская война. Смеялся и расхаживал командир недолго – по вертолёту начали прилетать пули, и судя по звукам, и по тому, что они местами прошивали вертолёт – били из крупнокалиберного пулемёта. Командира ранило, все остальные же успели лечь. Пилот пытался вырулить, но никто не мог понять, откуда ведётся огонь. Была паника, я впервые услышал, как серьёзные на вид мужики начали плакать, звать на помощь и метаться из стороны в сторону, а восемнадцатилетние хлюпики мужественно молчали. Вертолёт резко пошёл на снижение, и я уже тогда распрощался со своей жизнью. Его трясло, и был слышен тревожный звук сирены, вперемешку с воем сослуживцев. Выстрелы стихли как только мы снизились, и видимо скрылись от предполагаемого месторасположения противника. Вертолёт был посажен, но командир не мог двигаться из-за ранения в ногу, он только скомандовал всем быстро выйти из вертолёта, и занять боевую позицию. Мы вышли, и увидели, что сели в поле, около лесной чащи. Было страшно – мы сели в неразведанной зоне, и никто не знал, что нас ждёт. Нас было порядка двадцати человек. Командир оставил за главного нашего старшину – Левеенко. Хороший был мужик, единственный, наверное, из всей части, кто хоть как-то подбадривал остальных из чистых побуждений, а не чтобы мы не боялись идти умирать. По его команде мы тихо пошли дальше, и услышали, как вертолёт с командиром взлетел, и видимо направился в часть, ничего нам не сказав. Я думал, что мы были брошены. Мы шли километров пять, пока не попали в засаду. Мы даже не знали нашей точной цели, вроде как зачистить местность. Мы прикрылись за холмом, я стрелял несколько раз, но не видел куда, и мой старый автомат постоянно отказывался стрелять, а мне толком и не показывали в учебной части, как с ним обращаться. Я обернулся – был ранен мой боевой товарищ Виталик, и я видел, как он улыбался, смотря на небо. Помню его счастливое лицо, когда перед отправкой он зашёл ко мне в мой подъезд, и спросил меня, говорил ли я своим родителям, куда нас отправляют. Он тоже ответил, что нет. Пока я стрелял куда-то вверх, я слышал, как он говорил мне «Ты знаешь, Павлуш, а умирать то не больно». Меня уничтожала изнутри мысль, что я не могу ему помочь, медик был уже мёртв, аптечек нам не выдали, а доползти до него я не мог – меня бы сразу накрыли огнём. «Ранение в живот» – продолжал Виталик – «Самое болезненное и опасное, ведь дерьмо сразу растекается по организму, и мгновенно отравляет его, но мне повезло, я обделался, как только услышал первые выстрелы – Виталик засмеялся и умер. Я тоже смеялся. Так истерично и не естественно. Вскоре выстрелы затихли, я обернулся – все кроме меня были мертвы. С противоположной стороны тоже перестали стрелять. Я хотел застрелиться, но у меня кончились патроны, или же я просто не решился. Я достал свой боевой нож, и взял его в руку. У меня была мысль либо вскрыть себе горло, либо пырнуть кого-нибудь напоследок, но меня опередили, я почувствовал удар сзади, и обессиленным упал. Я увидел перед собой несколько лиц в белой форме, обыскивающих мертвые тела наших. Я не слишком запомнил этих небесных ублюдков, но глаза их будто сверкали, форма была слишком чистая и белоснежная для боевых действий. Я не понимал, люди ли это вообще. Меня взяли и куда-то понесли. Я потерял сознание. Так себе тогда повоевали. До сих пор не знаю, кто это такие, и чего им нужно было от нас, да и никто не знает.

****

Октябрь 2019 года.

Я сегодня убил себя. Убил человеческое в себе. Он так жалостно смотрел на меня, а я его предал! С чего вообще эти военные решили, что эти люди бандиты? Где они вообще раздобыли сведения, что это опасная банда, которая шугает гражданских, если и гражданских в округе нет? Не нравятся мне эти вояки. Мне кажется они не военные. Может быть просто военизированная банда, о которой говорил сам командир? Они же используют меня как пешку, чтобы расчистить дорогу для их владычества, а я своими руками для них… Не хочу больше об этом писать, как вспомню эти глаза, то мигом хочу застрелиться, ведь я монстр. Но если бы я встал по другую сторону баррикад, и оборонял бы Порое, то легче ли мне было бы стрелять так же, в живых людей? Сух паёк мне не понравился, но делать больше нечего, и за это Мюру спасибо. Что у них за позывные странные? Мюр, Гас, Голд? Голд мне не нравится, я всегда чувствую людей, которые что-то замышляют, или не являются теми, кем они есть. В них нет святости и простоты. Он словно тоже это чувствует, и пытается от меня избавится. Как мне сказал Мюр в грузовике, (он единственный из них всех разговорчивый) заводы по производству вещей первой важности до сих пор работают по стране. Но по большей части производят вещи для военных, пока гражданские тухнут с голоду. Производят быстро, нисколько не заморачиваясь. Именно поэтому в пайке:

– Тушёнка резиновая, состоящая в основном только из жира

– Галеты сделаны из какого-то пенопласта, или мела

– Шоколад не шоколад вовсе, а кондитерская плитка, с переполненной дозой ароматизаторов

– Кофе три в одном.

Но за всё благодарю Бога, да помилует и спасет меня. Забавно, когда я был ещё молодым, я не был особо верующим, но здесь вспоминаю Бога каждый день. Последний раз так молился в Смерчеево.

****

Павел сидел всё там же, на огороде. Не было видно ничего дальше своего носа. Ночная тьма легла на огород. Снова. Раз за разом, всё последнее время, темнота всё сильнее окутывала окрестности Верховска, и каждый раз была всё более тёмной и зловещей. Павел отложил в сторону дневник, и посмотрел на небо. Звёзд на этот раз не было видно. Павлу вспомнилось, как однажды его бабушка, или баба Валя сказала, что какая же будет благодать, если не будет на свете комаров. Оказалось, нет, не благодать. Павел скучал даже по этому. Мысли о Вере и Анне уже растворились, Павел окончательно распрощался с ними. Он лишь сидел смотря в даль. Когда-то на этом месте, в это время, был слышен шум трассы, были видны летучие мыши, совы, а сейчас ничего. Тишина. Павел, тяжело вздохнув, встал, оставил догорать костёр, и отряхнулся. Павлу послышались шевеления кустарных листьев неподалёку от него.

– Крон, за мной, спать пойдём, чего ты там ищешь? – Павел не видел в темноте, где находился Крон, и постоянно подзывал его окрикивая, и тот сразу прибегал. Но сейчас шажки Крона не слышались. – Я кому сказал? Ко мне! – Крон всё не идёт. – Да где ты там есть? – Павел потянулся в карман за фонарём, и достав его, включил. Луч фонаря озарил огород, и начал бегать, искав Крона. Свет падал то на грядки, то на старый забор, но Крона всё нет. Но тут Павел посветил около себя, и о чудо, Крон находился рядом с ним.

– Я уж испугался! Думаю, где ты есть? Идём! – но Крон не торопился идти, и в голову Павла пришла мысль, если Крон здесь, то кто шуршит кустами? Жути добавлял тот факт, что Крон смотрел испуганно и зубы его скалились, словно он увидел чужого. Крон уставился на источник предполагаемого звука. Павел мигом схватился за сайгу, и направил её дуло в сторону шума. Павел повторно включил фонарь, и увидел со стороны зарослей чью-то фигуру. Опять бандиты шлындают.

– Стоять, стрелять буду! Вам какого тут надо? – фигура стояла спиной, и не хотела поворачиваться. – Считаю до трёх, и стреляю, кто такой? – в темноте толком ничего не было видно, а луч фонаря дрожал из-за трясущейся руки Павла. Были видны лишь очертания лысой головы и спины. Человек был абсолютно голый. У Павла мигом пропали мысли, что это бандит, который держит наготове оружие, и тянет время, чтобы выстрелить в Павла. Ведь если он голый, значит сошёл с ума, значит ему нужна помощь. Павел отвёл от фигуры дуло сайги.

– Вам плохо? – и вдруг фигура повернулась. У Павла сердце ушло в пятки. Лицо у данного существа было гуманоидное. Весь рот был в крови. Глаз словно и не было, глазницы были чёрные, без зрачков. В руках существо держало руку, чью-то оторванную руку, и иногда покусывало её. Единственная мысль, которая пришла Павлу, это то, что в округе есть свихнувшиеся на фоне катастрофы люди. Павел взял левой рукой Крона за ошейник, тот залаял на нежданного гостя, и Павел попятился с питомцем назад, не отводя прицела от существа. Вдруг существо издало крик, то есть гул. Он был абсолютно не человеческий, как будто Павел слышал его не ухом, а мозгом, в своей голове. Крон начал лаять как бешенный, он как будто был готов порвать гостя. Вместе с этим, Крон начал лаять на воздух вокруг себя, где никого не было, словно кто-то приближался к нему. В голове Павла послышались голоса. Их было много, они говорили абсолютно случайные фразы. Существо двинулось в сторону Павла. Павел выстрелил один раз наотмашь, после чего взял Крона чуть ли не на руки, и забежал в дом. Дверь во двор он подпёр старой тумбочкой изнутри. Дверь в дом открывалась от себя, так что Павел, помимо замка, запер дверь веником и гаечным ключом, так как это единственное, чем он смог второпях заблокировать дверную ручку. Дверь в голанку Павел приставил стулом, после чего занавесил все окна, и быстро поджёг лампаду у иконостаса, судорожно крестившись. Крон успокоился, а голоса пропали. Павел сидел не двигаясь на полу, направив дуло на дверь. Был слышен стук во входную дверь со стороны улицы, а потом и в окна. «Незнакомцы» не ломились, а просто тихо стучались, словно гости. Сердце Павла вылетало из груди. Он направлял дуло то на дверь, то на окна. Но потом, Павел взял бутылку самогона, что припас для него Афанасий, и начал пить её залпом. Спирт в данный момент не обжигал, наоборот, лечил. Павел выпил около половины бутылки, после чего сел обратно на пол. Стуки потихоньку прекращались, и Павел охранял дом ещё около двух часов, иногда закатывая от усталости глаза, но позже, где-то в три часа ночи, отключился, упав на пол. Проснулся Павел без похмелья, и всё там же, на полу. Павел поднялся, Крон охранял его всю ночь, не сводя с него глаз. Павел боялся выходить, но уже было светло, и было не так страшно. Лампадка всё горела. Павел вышел во двор, а там и в огород. Было пусто, вокруг по прежнему не было никого. Вдруг Павел снова услышал стук в дверь с улицы. Сердце снова ушло в пятки, и Павел не стал идти через дом, а обошёл улицу со стороны забора, и посмотрел через него в щель. На пороге, у террасы, стояли Афанасий с Ласой. Павел почувствовал необычайную радость и облегчение. Он бросился открывать дверь.

– Здарова – Афанасий, улыбнувшись, поприветствовал Павла – Ты сегодня стрелял ночью? А то я слышу, как бабахнет – Павел поменялся в лице, после чего, рассказал ему обо всём, и повёл в огород. В огороде, около кустов, был виден лишь след от дроби, однако каплей крови не было. Афанасий перекрестился.

– Чуют, Павлуш, бесы, что конец света настал, и из преисподней вышли, и мы здесь брошены среди них. – Афанасий покачал головой – А возможно тебе и показалось. Мы не знаем, что там в мире, может какое нейрохимическое оружие испытывали, которое и галлюцинации может насылать. – но Павел и не знал, что думать. Что там в мире происходит, в самом деле? Позже, вечером, часов в шесть, немного выглянуло солнце. На Павла напала ностальгия. Павел с Афанасием решили прогуляться с Кроном и Ласой до заправки. Шли как раньше, когда всё было живым. Говорили уже о более-менее позитивной теме. О жёнах, о хозяйстве, о собаках. Когда дошли до В-19, вспомнили про местную речку Перлу, которую местные жители так любили. Летом бывало не пройти по пляжу этой реки, всё было забито, все веселились и плескались, а теперь пустота. А если отъехать поглубже, то места открывались необычайно красивые, это были пляжи под сосновым лесом, это было излюбленное место всех местных жителей, кому было не лень проехаться на машине. Места эти были от Верховки около в двадцати километрах. Вот, Павел и Афанасий дошли до заправки. Опять тишина. Никого. Сбоку от дороги виднелось заброшенное придорожное кафе. Вдруг, со стороны трассы, громко сигналя, вылетает автомобиль.

– Оставаться на месте! Кто такой? – приближаясь, раздавался голос из громкоговорителя. Павел испугался за Афанасия, ведь он мог числиться бандитом. Автомобиль остановился у Павла, оттуда вышел Голд. Голд посмотрел на Павла и Афанасия. Ласа почему-то залаяла на Голда, но тот не обращал внимания.

– Ааа, это ты, тьфу ты, я думал похвалу получу, за то, что очередного бандита подвесил, ты мне настроение испортил, понимаешь? Какого ты тут делаешь? —

– Я тут гуляю, а ты? – Голд лишь вытаращил глаза.

– Ты мне тут поговори ещё, понял? Я тебе быстро сопли на кулак намотаю, понял? – Голд дерзко покрикивал, размахивая руками, Павел же стоял неподвижно. Голд опустил глаза на Крона.

– О! Пёс! – Голд взял Крона за шею и начал трепать во все стороны. Павел слегка ударил по его руке, убрав её от Крона. Голд всем своим видом показал как он зол на Павла, скорчив гримасу, и направил на Павла дуло винтовки.

– Ты кого ударил? Я тебя быстро на фарш пущу, понял, ушлёпок? – Павел молчал. Голд убрал винтовку, и сев обратно в автомобиль, уехал в другую сторону.

– Вот такие вот и решают наши судьбы, и называют всех, кто хочет жить – бандитами. – вздохнул Афанасий.

– Да что с ними попишешь, пойдём – Афанасий и Павел развернулись, и пошли на Верховку. Шли некоторое время молча, пока Павел, улыбнувшись, не заговорил.

– Я же с отцом когда-то так же гулял. Ходили до заправки, брали чипсы с мороженным и газировкой, и всё это тогда рублей 5 стоило. – Павел вздохнул.

– А я и не помню, где я гулял с отцом. Время было такое. – Афанасий пожал плечами.

– Слушай! – Павел полез в карман, и протянул Афанасию гарнитуру – Вот, возьми, на всякий случай —

– Глянь-ка! Навороченная! Вееещь! – Афанасий улыбнулся, покачав головой. – Работать небось от Верховска до Дзержева может! Я такую не видал ранее! Но спасибо! – Афанасий похлопал по плечу Павла.

– Так давай условный сигнал сделаем, чтобы вдруг что! – предложил Павел.

– Ну это можно – поразмыслил Афанасий – А какой? – Павел задумался.

– Ну, например, один протяжный стук – нужна помощь, два стука – оставайся на месте, три стука – уходи, опасно, а четыре – ЧС. – Павел и Афанасий прошли молча, а Афанасий по пути настраивал гарнитуру, всё рассматривая провода. Но внезапно Павла, который идя, смотрел вниз, остановила рука Афанасия.

– Что такое? – Павел посмотрел на Афанасия, но тот смотрел вдаль открыв рот, и лишь показал пальцем на левую половину леса. Павел прищурился, ведь был вечер, и уже темнело. Из соснового леса вышли два человека. Оба были в белом. В белоснежно белых нарядах. На вид это был взрослый мужчина и маленькая девочка, которые выходили из одной стороны леса в другую. Но что там можно было делать? Там же просто лесная чаща, абсолютно непроходимая. Шли они странно, боком, показывая переднюю часть тела Афанасию и Павлу. Были они далековато, лиц было не разглядеть. Павел испуганно наблюдал, Афанасий же был спокоен. На голове у мужчины можно было разглядеть бандану, а на голове девочки платок, тоже белые.

– Здравствуйте – крикнул Павел – Вы откуда? – Афанасий положил руку на плечо Павла, и отрицательно покивал, мол, не надо. Глаза у Афанасия были круглые, а лицо словно истерзанное. Девочка с мужчиной даже не посмотрели в их сторону, а молча удалились в другую сторону леса.

– Вот теперь идём – сказал с абсолютным спокойствием Афанасий. Шли опять молча, Павел даже не спросил, что это было, но когда подошли к месту, откуда вышли эти двое, то Павел начал смотреть в чащу леса, куда они зашли. Никого не было видно. Ни шевелений кустов, ни звука ходьбы.

– Гражданские чоли какие? Может им помощь нужна была? – предположил Павел. Афанасий же отрицательно кивнул. – А кто тогда, думаешь? – Афанасий же молча показал пальцем на место, откуда они вышли. Это была та самая «проклятая тропа». Павел сразу же замолчал. Оба они остановились и перекрестились. Когда они отдалялись, Павел всё оглядывался назад, но никого позади не было. И вот уже показался мостик, Павел и Афанасий встали у него. Это было необычайно спокойное место, словно картинный пейзаж, со скамейкой и веткой сакуры. Но у Павла всё не выходили из головы те двое, а Афанасий почему-то не говорил о них.

– А как ты думаешь? – начал Павел – Отчего же та тропа проклятая? Кто у нас в деревне первый начал об этом разговор? – Афанасий всё молчал.

– Не знаю. Да только вот я вспомнил, что ещё в 2001 году здесь беглый зэк девочку с отцом зарезал у трассы. – Павел побледнел. – Не скажу, что в эти даты, но было это осенью. Я тогда сидел у себя дома, слышу – крики какие-то. Выхожу, а это Валька моя орёт. Говорю ей – дура, чего орёшь? А она говорит – слышал? Петьку то с дочкой Ероневых убитыми у заправки нашли. Я его не знал толком, как и всю семью Ероневых, только слышал, что они жили в начале деревни. И… – речь Афанасия прервал лай, который был уже знаком Павлу. Павел и Афанасий повернули головы в сторону трассы, там опять стояла эта собака, которая не решалась идти.

– Так вон же! Про которую я говорил! Вон она! Ты её видишь? – Афанасий кивнул.

– Так реальна она! А бабка та почему галлюцинацией оказалась, если собака реальна? – Афанасий молчал. Крон и Ласа не смотрели на ту собаку, это то и смутило Павла, но он, поднявшись с перила моста, посмотрел на Афанасия.

– Жди здесь, сейчас выясню, кто такая – Павел резко побежал в сторону собаки, Крон побежал за ним. Сама собака начала медленно пятиться от Павла.

– Стой! Паш! Стой! Стой! Не ходи! Стой! – Афанасий, в силу возраста, не мог быстро бегать, но ковыляя, побежал за Павлом. – Стой! Не беги! Стой! – Павел остановился, когда увидел, как собака свернула в лес, но остановился он не от речи Афанасия. Вдали, за кустами, опять стояли эти двое, смотрели на Павла, и махали ему руками, приглашая к себе. Собака бежала к ним. Афанасий резко отдёрнул Павла, и оба они отправились быстрым шагом в Верховку. Павел обернулся. Никого не было видно.

****

Октябрь 2019 года.

Ужасный бред был сегодня ночью. Всё было как будто во сне. Я встал, оставив Крона и пошёл гулять ночью по деревне. Не знаю зачем, не спалось. Я не хочу писать о том, насколько больно и страшно видеть мёртвыми места детства, и насколько душераздирающие чувства атакуют меня в данный момент. Я залез в какой-то заброшенный дом, не помню, кто там раньше жил. Залез и лёг спать на пол. Проснулся от того, что передо мной стоит какая-то человеческая фигура, и спросила меня, зачем я здесь. Сначала я подумал, что это был Афанасий, но я не чувствовал от этого силуэта признаков жизни, у меня даже не возникло мысли, что это какие-то выжившие люди, прячущиеся в деревне. Я чувствовал всё это, но не боялся, и разговаривал с человеком абсолютно хладнокровно, словно это мой знакомый с завода. Это и пугает, я схожу с ума. Я ответил человеку, что мне просто страшно ночевать дома одному, человек лишь ответил, что мне не страшно, а одиноко. Я не стал спорить, только встал, и на ощупь вышел из дома. Когда я обернулся – то уже никого не было. Сон это был или нет, никак не пойму. Да и мне уже абсолютно всё равно.

****

Октябрь 2019 года.

Есть хочется, еда кончается. А больше всего хочется домой.

****

Настал следующий день. Павла разбудил голос из гарнитуры, который оповестил, что у него есть тридцать минут, чтобы собраться. Павел успел умыться, позавтракать чем было, отдав остатки Крону, и одеться. Машина с Гасом стояла во дворе, и громко сигналила Павлу. Гас приехал один. Он поздоровался с Павлом, спрашивая, как ему спалось, и сильно интересуясь его здоровьем. Павел сразу понял, что это не с проста. Машина тронулась.

– У нас ЧП серьёзное, для операции собирают весь состав, даже младший – пояснил Гас.

– Что случилось? – Гас в ответ промолчал.

– Обо всём в штабе – через тридцать минут они были там, и сразу же забежали в комнату, где проводился инструктаж, где уже собрались все остальные. Павел поздоровался со всеми, но когда вошёл командир, все встали смирно, и после приказа, сели.

– Я, наверное, должен объяснить, что произошло! Докладываю один раз, больше нету времени! Ситуация серьёзная! В районе были замечены ни разу не бандиты с ружьями! А самые, что не наесть, вооружённые до зубов бойцы, с одной, простой целью! Какой? Нам неизвестно! Да вот только Голд и остальная разведка доложили нам, что слышали, как они общаются как-то странно между собой, и имеют новейшее вооружение! – военные тяжело вздохнули, кто-то опустил голову, проведя по волосам рукой, кто-то заметно расстроился и поменялся в лице, видимо военным не слишком нравились подобные операции. – Недавно Рад заметил на радаре НЛО. Их не много, как нам говорят. Голд видел троих! Да вот только после этого пропал! Но мы смогли через поискового жучка засечь, где он находится! Спасибо Раду, мы отследили его. Он находится в двух километрах от села «Зелёный маяк», которое располагается в квадрате В-29. – командир читал с листочка – Значит так! Павел и Мюр! Пойдёте туда, разведаете, всё делать тихо! Наша задача сейчас даже не выяснить, кто это такие! – командир поднял кулак в воздух – А выручить нашего товарища, Голда! —

– Позвольте – Павел поднял руку – Но я видел его вчера и … —

– Да мы все видели его вчера – командир махнул рукой – А к ночи он пропал бесследно! Всё, что он успел передать нам об этих самых вооружённых солдатах, так это то, что у одного из них была белая форма! Только этого нам ещё не хватало! Это, скорее всего, не шпана, которая вчера стрелять научилась, а самые, что не наесть спецы! Только бы не небесные твари! – командир словно поник на секунду, но сразу же воодушевился – Но дорогие мои, против нашего солдата не попрёшь! Так что Гас! Довезёшь Мюра и Павла в заданную точку, оттуда они километр пешком доходят до места, где был оставлен жучок Голда, и разведывают обстановку, всё ясно?

– Так точно! —

– Павел, дуйте живо в оружейную, я уже всё передал о вас, отправление через пять минут – Павел через секунды был уже там. Опять его встретил безликий человек, который протягивал ему снаряжение. На этот раз оно было куда более роскошным. Это была бесшумная винтовка с большим оптическим прицелом, маскировочный костюм, созданный для слияния с лесным массивом, и пистолет с глушителем новой модели. Павел бросился к машине, внутри уже сидел Гас за рулём, и Мюр спереди.

– Гас, начало операции разрешаю, отправляйтесь – раздался голос командира из динамика.

– Есть! – машина тронулась с места, и выехала на трассу.

– Надо же! – начал Мюр – Вчера с ним ещё виделись! А теперь его нет! Думаешь, в плену? —

– Не знаю – ответил Гас – Если ещё не убит —

– Да сплюнь! —

– Да я-то сплюну, но я реалист. Сегодня или завтра и нас с тобой завалить могут. —

– Ну нас то вряд ли, мы кремень! – Мюр постучал себя по груди. – А разведка – это отряд самоубийц, надо сказать… Везде первые лезут, прежде чем обычный отряд пойдёт! Ты только представь, ничего не знает разведчик, что его ждёт, но идти надо. Вот и Голд себя не уберёг – Мюр вздохнул. – Павел, а ты что думаешь? – Павел оторвался от окна.

– Ничего не думаю. Война – это вообще гиблое дело для любого, даже для писаря в штабе. – Мюр покачал головой. Через двадцать минут машина была у цели. Мюр и Павел вышли из автомобиля.

– Ни пуха, парни! – крикнул Гас, разворачивая машину. Машина была не как обычно армейская, зелёная, а чёрная, гражданская, которая, как пояснил Мюр, нужна для того, чтобы не выделяться и не привлекать внимания.

– Спасибо, братан! – ответил Мюр – Ну что, Павел, двинули – Павел с Мюром шли по лесу через кладбище. Мюр сверялся с КПК в руке, до цели совсем немного. Непроходимый лес, и только небо над головой.