Текст книги "Последний вздох перед закатом (СИ)"
Автор книги: CareS
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
****
8 октября 2019 года.
Вторник.
22:12.
Так холодно, что огонь костра около меня, словно почувствовав холод, начал уклоняться от него. Изгибаясь и погасая с каждой секундой, он вовсе перестаёт освещать старые деревяшки, от которых по-особенному веет хвоей. Странно, казалось бы, огонь, и холода испугался. Так вот, как с нами бывает? На любую стихию, даже самую сильную, найдётся свой страх? Но холод меня сейчас не сильно волнует, ведь я закалён, с недавних пор, когда сделал последний вздох перед закатом. Свет от луны немного падает на кусты крыжовника неподалёку от меня, отбрасывая тень на холодную землю. Октябрь. А ведь когда-то это было для меня всего лишь названием месяца, не имеющее ничего таинственного и пугающего в себе. И я когда-то думал с улыбкой на лице, что наконец буду ещё долго жить, не прерывая свою зону комфорта. Меня ведь устраивала эта стабильность. Это было всё, чего я хотел. Спустя тяжёлые года детства, наконец встретить свою любимую, старых друзей, отличную работу, и вот так жить до конца жизни, прерываясь иногда на отдых, и составляя тем самым себе отличную жизнь, которую я не ценил. Но комфорт, как оказалось, не вечен, и всему рано или поздно приходит конец. Вот только мне пока не пришёл. Я остался один. И не то что бы я к этому не готов, и я не знаю, что делать в такой ситуации, но это всё таки оставляет свои раны на душе и сердце. А темно то как, дальше носа не видишь ничего. Да, здесь, в деревне, всегда темнеет рано, а тут ещё и осень. Я нехотя начал подниматься, ведь костёр догорал, а мысли кончаются, и в данной ситуации лучше идти в дом. Я встал, осмотрел огород, наполненный мраком ночи, небольшой туман располагается за его пределами, растворяя в себе старые деревья, у которых уже опали листья. Но не от осени. Бывают вещи пострашнее. Я когда-то боялся темноты так, что не мог спать один в комнате многоквартирного дома без света. А тут я один, абсолютно спокоен, не вижу ничего, кроме искр костра на земле.
«Крон, уходим» – Резко кликнул я своего единственного оставшегося друга, который в ту же секунду подскочил с земли, и виляя хвостом направился ко мне. Я не мог видеть где он, но по звуку он уже подходил ко мне, высунув язык вперёд и непринуждённо дыша.
Эх, Крон, уж не вспомню чья идея была тебя завести, но знал бы я тогда что не зря, – завёл бы ещё четверых таких как ты. Ты помогал мне всегда, лучше многих людей, и даже после недавних событий ты единственный остался со мной. И я тут же почувствовал сквозь кромешную темноту его взгляд. Такой искренний. Такой доверчивый. Он отряхнулся от чего-то, не от моей руки ли, как Вера? Хоть бы он не залаял, с недавних пор это плохой знак. Подняв с земли за ремень свой карабин «Сайга», я повесил его за свою спину, и взяв мясо с мангала в вертеле, направился к выходу из огорода, и открыв старую, скрипучую и большую калитку огорода, вошёл в свой двор. И сразу же вспомнил как когда-то стоял здесь с отцом, будучи маленьким. Смотрел наверх, на звёзды, и думал лишь о том, что сколько же их там на самом деле? Сколько лет прошло – я уже не вспомню, а звёзды всё висят надо мной, вот только спутников что-то не видно.
****
На следующее утро Павел встал рано. Кончалась еда, и он не знал, что ему делать дальше. В город выезжать было опасно, ведь даже если посты убрали, автомобиль скорее всего запомнили, и оставили в качестве засады на него наряды ГПР. Но вдруг Павлу это всё надоело. Электричества до сих пор нету, связи нету, ну и местечко. Нужно уезжать. Наплевать, что повяжут, Павел что-нибудь придумает. Нужно поговорить с бабой Валей, чтобы она подтвердила, что видела Павла, это какое-никакое алиби. С этой мыслью Павел направился к её дому. На улице сегодня немного выглянуло солнце, но радости это не прибавляло. Павел пулей подлетел ко входной двери дома бабы Вали и постучался, но дома никого не оказалось. Павел постучался ещё раз, потом постоял ещё около десяти минут, и побежал в соседний дом, кто там жил, он точно не помнил, но они кем-то да приходились Вале, и могут знать, где она. Там тоже никто не отвечал. «Ну просто прекрасно». Вероятно, что все уехали в город, последняя надежда Павла растворилась. Со злыми, и наполненными кровью глазами, и одновременно со слабостью и унынием, Павел направился обратно в свой дом, где он пролежал на кровати около двух часов не двигаясь, и смотря в одну точку. Крон лишь лежал рядом, и словно чувствовав настроение хозяина, скулил, смотря на него грустными глазами. Позже Павел поднялся, и покормив Крона, быстро перекусил сам, и повторив ту же процедуру со скоростным сбором вещей для отъезда, взял сумку и закрыл дом, усевшись в авто. Теперь медлить было нельзя. Павел опять быстро помчался в город, в деревне опять никого не было видно. Подъезжая к трассе, Павел ощутил чувство дежавю, опять та самая милицейская машина. Павел подъехал ближе – тела в салоне уже не было, значит кто-то из следователей здесь уже был. Павел подъехал к трассе, заправка до сих пор не работала, витрину не починили, банки не убрали. Заехал Павел на заправку только за одной целью – заправиться. Бензина почти не оставалось, но до следующей заправки за Верховском должно хватить. Машин опять не было, странно. Павел выехал на трассу, и перекрестившись, отправился в путь. Ближайший указатель гласил, что до родного города Павла оставалось 403 километра. Спустя 10 минут, Павел, с сильным волнением подъезжал к месту вчерашней встречи с людьми в зелёном, и искренне надеялся, что сейчас их там нет. Это оказалось правдой, их там не было. К счастью, судя по тому, что автомобиль мог ехать, вчера пули не задели важные места машины, даже колёса. «И так рухлядь была, куда она теперь простреленная доедет?» Павел проехал дальше, всё не слава Богу. На этот раз несколько людей в зелёном стояли у обочины, неподалёку от бескрайнего поля, на въезде в село «Мелкие холмы». Павел уже приготовился разворачиваться. Люди не заметили его. Один сидел на чём-то смотря на небо, второй и третий ходили кругами, что-то бурно обсуждая, оживлённо размахивая руками. Что делать? Ехать дальше, с ними на контакт, или опять разворачиваться? Нет, бежать уже бесполезно, да и отсиживаться как трус – это не про Павла, по крайней мере, в тот момент он думал так про себя. Павел нажал на газ, и поехал напролом на людей в зелёном. Подъехав ближе, он увидел, что они вооружены. Люди, услышав приближающийся гул автомобиля, медленно развернулись, но начав вглядываться в машину, быстро взяли в руки автоматы, и повторно прицелились в сторону Павла. Третий, без маски, принялся быстро напяливать её себе на голову, и повторил данное действие с автоматом за своими друзьями (?). Павел подъехал ближе, первый человек выстрелил в воздух, и опять прицелился в автомобиль. Павел взял в левую руку сайгу, предварительно вытащенную из чехла, и быстро остановив автомобиль, заглушил его и выйдя из машины, поднял руки с сайгой вверх.
– Это не я нападение устраивал, не я! Вчера по мне здесь стреляли, но я не виноват, ружьё я не использовал, только в тире! – Павел кричал во всё горло. Один человек махнул второму головой на Павла, не отводя с него прицел. Один из троих направился к Павлу и стал подходить всё ближе. Когда он подошёл вплотную, Павел смог заметить, что человек был абсолютно без каких-либо опознавательных знаков, только лишь в камуфляжной форме, даже без погон.
– Вот дела, так это, наверное, и есть бандиты, а я, идиот, к ним в лапы прибежал – прошептал Павел.
– У меня ничего нет, денег нет, только лишь машина да собака – Павел махнул головой на автомобиль с Кроном, который волнующе смотрел то на Павла, то на человека. Вскоре к ним подошли двое, один из них встал за спину Павлу.
– Ты откуда нахрен взялся? – Из одной из масок раздался низкий, прокуренный голос. Один из трёх взял у Павла из руки сайгу, и начал рассматривать её, после чего отсоединил рожок, и посмотрел на Павла.
– Я из Верховки, сам приехал на выходные на дачу – Павел с опаской посмотрел на Крона, боясь за него.
– Да руки опусти уже, видим. – Раздался голос из-за спины. Все трое сняли маски, лица были почти одинаковые, Павел не мог их различить.
– Если ты такой себе мирный, как ты бандюгов то миновал? – второй присоединил обратно рожок к сайге и протянул её Павлу.
– Да я несколько дней с пятницы в отключке пролежал, не знаю, что это было. Проснулся, собрался ехать домой, смотрю – ментовская, ой, милицейская машина с убитым ме… лиционером внутри, заправка вынесена под чистую, а в конце ваши по мне стрелять начали, мне уехать пришлось, я подумал, что вы меня за бандитов приняли. – Павел тараторил без запинки, смотря по очереди на каждого человека. Все трое переглянулись, словно ничего не понимая.
– Ясно, ну тебе повезло, что сегодня здесь мы, а не весь состав, пока что вали отсюда в свою Верховку, да не высовывайся, если дожить эти дни хочешь, хотя это идея плохая… – прокуренный голос опять послышался Павлу.
– Не высовываться? – спросил Павел.
– Жить – и на несколько секунд в воздухе повисла тишина.
– Ну ясно, но мне домой, в город надо бы – Павел кивнул в сторону трассы.
– Проезд дальше закрыт для всех, мужик, ты не слышишь чоли? Скажи спасибо, что мы тебя не расстреляли, хотя нам положено ловить и пачками расстреливать всех опасных элементов. Вали давай живее, если увидят старшие, то шкуру живо снимут, и с нас ещё. – Павел лишь удивлённо возмутился.
– Да что же такое, так много бандитов в округе, что их даже отлавливать надо? Я сколько сюда летом приезжал, ничего такого тут не видел. – Павел пожал плечами. Военные переглянулись.
– Ты с луны свалился чоли? Газеты слушаешь? Радио читаешь? – военный, приподняв бровь, с удивлением глянул на Павла.
– А что случилось? Нет, магнитофона не было у меня последние дни, ничего не слышал. А что, такая опасная ОПГ появилась? – Павел невозмутимо перебирал мысли вслух. Военные опять переглянулись.
– Никто не знает, что случилось, мы тем более, так что … – у одного из военных зашипела рация на плече.
– Пятьсот пятый, отправили к вам Дрона с провизией, ожидайте – донёсся голос из рации.
– Штаб, вас понял, ждём, состав в норме, никого не замечали. – военный убрал руку с рации.
– Всё, вали отсюда, мужик, живее! Через полчаса здесь будет машина, а тебе ещё доехать надо до этой своей… Вали в общем! Увидят – порвут, и нас повесят ещё. Не успеешь никому сказать, что ты не бандит. —
– Понял, благодарю – Павел сел в автомобиль, и принялся быстро ехать по трассе, но мысль про бензин живо расстроила его. Только бы хватило до Верховки. Спустя десять минут Павел свернул на Верховку, никакая машина по пути ему не попадалась, хотя он со страхом ждал встречу с ней. Он даже был готов первым открыть огонь, если бы это понадобилось. В голове у Павла были смешанные мысли, от которых раздирало душу. Он, по своему упрямству, был брошен выживать. Он остался один. Что делать дальше?
****
В одной маленькой деревянной церквушке на окраине села стояла молодая монахиня, укутанная с ног до головы в чёрное одеяние. Третий или четвёртый час она стояла одна в церкви, тихо молилась и крестилась, периодически всхлипывая. Она впервые видела эту церковь пустой, когда-то здесь даже не в воскресный день собирались люди, так как в этой деревушке жил довольно набожный народ. И это опустение говорило лишь об одном – люди покинули не Бога, а лишь место жительства, обитания, и как надолго, монахиня не знала. Монахиня не имела большой молитвенный опыт, так как сама пришла к Богу относительно недавно, и с исчезновением духовенства она сама не знала, как правильно вести службу. К счастью, она нашла книги псалмов и сборники молитв. Её терзало чувство, что приблизилось царствие Божие, о котором она так много слышала и читала, но в её душе не было радости благодати, ведь путь к нему преграждала нависшая демоническая угроза, которую монахиня чувствовала всем нутром. Она думала о том, что пришло на землю, и конец ли на этот раз всему, или только ей. В запертые врата церкви начали стучаться. Монахиня вздрогнула, прервав молитву, она лишь тихо подкралась ко вратам, и глянула в замочную скважину.
– Ну и чё ты тут найти хочешь? Погнали по хатам лучше —
– Да замолкни, баран, много ты понимаешь, если заходим в деревню, то нужно сперва церквушки обшманать, там золото должно быть —
– Да а какого мы с ним тут делать будем? С собой таскать? Тут, наверное, в хатах самогону полно, да солений в погребах, вот это да, вот это я понимаю, а твоё это – Один из людей махнул на другого, велев ему молчать, а сам пытался вскрыть врата.
– Какого тут заперто? А ну, подсоби – Монахиня продолжила молитву, но уже из-за страха перед собственной жизнью. По вратам начали наноситься удары словно тараном, и после очередного удара они отворились. На пороге церкви стояли двое небритых мужчин, оба были одеты в старые камуфляжные куртки и штаны, на ногах у одного были надеты резиновые сапоги, у второго старые калоши, за спинами у них висели ружья с набитыми рюкзаками.
– Ого! – Один из людей, увидав монахиню, улыбнулся, сняв шляпу, и достав нож, причесал им свои волосы. – Баба! А красива кака! Глянь, Метрон! – Второй человек улыбнувшись кивнул, монахиня же молчала. Первый человек, судя по всему главный, подошёл к монахине, окинув её взглядом с ног до головы, после чего широко улыбнулся.
– И чья же ты така распрекрасна вся тут будешь? И как же мы тебя раньше не видели? Чего тут одна стоишь, красоточка? – Монахиня продолжала молиться на этот раз про себя.
– Я отсюда, Митрофановна я —
– Ничья то есть? Ну понятно, стало быть моей будешь, а, как думаешь, Метрон? – Первый человек схватил монахиню за талию, опуская руку ниже, второй же лишь широко улыбался, вытаращив глаза. Монахиня отдёрнула руку человека, отойдя от него – Чего противишься так? Гляди, у меня тебе подарок найдётся – Человек достал из кармана отрубленный засохший человеческий палец, на котором виднелось золотое кольцо – Не снимается никак у гада, но ничего, отковыряю как-нибудь, ну так что, пойдём, прогуляемся? —
– На том свете нагуляемся, там такие сады распрекрасные, так глаза от красоты слепит, можно ходить и любоваться сколько душе угодно, только прекращай в последние дни творить беззаконие, да помолись, может Бог и помилует тебя – Монахиня вдруг решила подискутировать.
– Много ты понимаешь, баба, я тут ещё вас всех переживу, вот сейчас возьму какую-нибудь особо разговорчивую мадам, да прогуляюсь с ней до избы ближайшей, у меня и угостить чем есть, самогона налить тебе, или ты больше по винцу? Ну винца у нас нет, что-то в окрестностях это особо никто не пьёт. – Человек рассмеялся, снова прикоснувшись к монахине, та лишь отвела голову от запаха перегара.
– В мир невесть что опустилось, ты словно на войне находишься, неровен час ты голову сложишь, и ты всё думаешь, как бы позабавиться? – Первый человек словно ошалел от услышанного, а второй перестал смеяться и облизываться.
– А что мне ещё делать? Думаешь он нас слышит? – Первый указал пальцем на одну из икон – Чего тут происходит, если он есть? А если и слышит, и видит, что ты думаешь, не простит нам с тобой? А, Метрон? – Второй на этот раз не засмеялся.
– А ты простишь своему другу, если он завтра тебя огреет, забрав всё твоё честно награбленное? – Первый лишь почесал затылок от вопроса монахини, посмотрев на своего друга.
– И что нам, стоять тут с тобой, воздух сотрясать? Меня твой Бог не накормит, и денег мне не даст. Ты лучше скажи, где тут что есть поживиться, и сама что есть отдавай, и жива останешься, будешь дальше тут стоять себе, как тебе предложение? —
– Да откуда чему тут быть? До вас уже несколько десятков таких как вы заходили, всё вынесли под чистую —
– А тебя то не тронули? – Рассмеялся второй.
– Не тронули, представьте себе, от таких как вы меня уберёг Господь – Второй разозлился со слов монахини, и достал ружьё, первый же успокоил его, развернув к выходу.
– Ладно, Метрон, пойдём, нечего тут ловить, и девка какая-то диковинная —
– Ну разок то можно было бы, чё ты? —
– Да успеешь ещё, чё она, одна баба что-ли на земле осталась? Погнали, Верховские и вправду быстрее нас всё могут обшманать – Два человека направились к выходу из церкви, пока монахиня не окликнула первого.
– Стой, вот, всё, что у меня есть, и всё, что тебе точно поможет – Первый улыбнулся, но улыбка сошла с его лица, когда он увидел, что монахиня протягивает ему маленькую деревянную икону.
– И чё это? – Первый засмеялся, после чего достал из кармана денежную купюру, поводил ею у монахини перед носом, и убрал обратно – Вот это точно мне поможет, вот от этого точно есть прок, а твоя деревяшка мне какую выгоду даст? – Монахиня смотрела на человека душепронизывающим взглядом.
– Прошу тебя, стань человеком, не гневи Господа, не сокращай дни твои, думаешь матушке твоей приятно тут за тобой наблюдать, как ты бесчинствуешь? Она же приходила сюда, говорит, придёт к тебе мой Андрюша, ты уж помолись за него, покуда я не могу. —
– Чё ты брешешь? Матуха моя … – Первый словно побелел – Как ты меня назвала? —
– Ступай —
– Ну ты скоро там? – Второй уже стоял на улице, звав своего товарища, а он, с выпученными глазами стоял как вкопанный, после чего вырвал из рук монахини иконку, и выбежал из храма. – Чё она тебе плела там? – Первый всё молчал.
– Да так, ничего. – Первый помотал головой, оглянулся на храм, после чего сел в машину, где уже находился его друг.
– Чего это она тебе дала? – Второй указал на иконку.
– Да так, сейчас, погодь. – Первый вышел из машины, после чего выложил иконку у порога церкви, и сел обратно в автомобиль.
– Да нет, не может быть, бред это всё, бредит баба – приговаривал первый.
– Что? – поинтересовался его друг.
– Да так, ничего, балакаю себе под нос, поехали лучше дальше, я тут деревеньку знаю, там должны быть добро какое-никакое. – Второй лишь кивнул, и завёл автомобиль, и когда он тронулся с места, первый посмотрел в зеркало заднего вида, там монахиня подобрала иконку, после чего посмотрела в сторону Андрея.
****
Павел сидел у костра, опять стемнело, опять свет давал лишь огонь. Что случилось вокруг? Что произошло? Не странный ли это сон? Но пули тогда казались реальны, даже очень, так что тогда Павлу точно проверять не хотелось. Павел сидел неподвижно, и только сейчас он смог заметить, что днём не было видно птиц, хотя обычно ласточек здесь было полно. Война? Катастрофа? Что же? Неизвестно. Такая гробовая тишина вокруг. Ни сверчков, ни гула трассы. В голову Павла, словно выстрел посреди тишины, ударил лай Крона. Павел взял сайгу, на всякий случай снял с предохранителя, и замер на месте. Он думал, что ему послышалось, но нет. Неподалёку раздавались голоса. Если кто-то в деревне разговаривает, то ты почему-то можешь услышать это из любого её конца, а на фоне тишины так тем более. Голосов было несколько, мужские, доносились они со стороны улицы. Павел пригнулся, и приказал Крону молчать, но напрасно, видимо, гости увидели дым от костра. Но кто они? Темнота гробовая, не видно ничего. За забором Павел увидел лучи фонарей, был слышан топот ног и стук во входную дверь. Павлу было страшно настолько, что он почти терял сознание, видимо это был его самый сокровенный страх.
– Ну что, по-хорошему открываем, хозяева! – снова стук, перерастающий в удары по двери, судя по всему, некие пытались выбить дверь. Удар за ударом, Павел подползал ко двери в дом со стороны двора, и спрятавшись за перегородкой, прицелился из сайги в сторону входной двери.
– Ну ты чё, урод, думаешь я не слышу, как ты там шаркаешь? Отворяй давай, похавать, попить, золото, патроны давай и свободен, мил будешь – Павел увидел, как со стороны терраски тёмная фигура заглядывала в окно, освещая дом лучом фонаря, после чего фигура пропала из виду. Опять послышался топот у двери.
– Дай я – ещё один голос, видимо человека было два. Павел надеялся, что два. По двери начали наноситься колотые удары топором, дверь была почти сломана, действовать надо было сейчас. Хорошо, что Крон послушался хозяина и молчит, не издавая звуков. Павел опять прицелился в дверь и положил палец на спусковой крючок. Тут из неоткуда послышался выстрел со стороны улицы, и хрип одного из людей, второй же начал орать на кого-то матом. Павел от испуга выстрелил в дверь. Дверь разлетелась в щепки, фонарь упал на пол, тёмная фигура полетела с хрипом с лестницы. Опять тишина. Но тут послышались медленные шаги со стороны улицы. Видимо, бандитские группы с голодухи валят друг друга за добычу. Видимо, фильмы ужасов про выживание, которые Павел так любил смотреть с Верой, где люди, озверев, убивали своего близкого, чтобы забрать его последние копейки, уже стали реальностью. Звуки шарканья по траве приближаются.
– Кто такой? Стрелять буду – Павел закричал, спрятавшись за дверной косяк, и не отводя прицела со стороны остатков двери. В проёме появилась тёмная фигура, Павел не двигался. Незнакомец взял и выломал остатки двери, после чего полностью встал в проёме. Павел вспомнил про фонарь в куртке, и держа сайгу в правой руке, достал фонарь, и направив его на человека, включил. Луч озарил фигуру, но глаза Павла не привыкли ко свету. Фигура стояла неподвижно, но когда Павел смог разглядеть человека с ружьём в руке, его челюсть словно выпала, и Павел с незнакомцем смотрели друг на друга около минуты. Павел опустил ружьё.
– Павлуша, я пришёл, чтобы помочь тебе —
– Афанасий… – промолвив Павел.
– Да вроде он – ответил человек напротив.
– Да как же ты… Как ты… Так тебя же… Как оно… Ты… – Павел запинался, вытаращив глаза, и сильно трясся от некоего страха и удивления одновременно. Это и вправду был Афанасий. Как? Не понятно.
– Многовато вопросов, а я на них и ответов не ведаю. Поесть у тебя будет чего? – перебил Афанасий. Павел неподвижно стоял.
– Да найдётся – Павел ответил вполголоса.
– Ну и отлично – Афанасий почесал затылок – А то самогону нагнал – хоть отбавляй, а есть то уже два дня как нечего. Только этих давай сначала пристроим куда, по-человечески чтобы. – Афанасий пнул безжизненное тело.
– А кто это такие-то? – Павел подошёл к убитому и легонько пнул его.
– Да кто их знает – Афанасий опять почесал затылок. – Достаточно сейчас мразей полезет отовсюду, но раз выбрали они такую дорогу, то пущай, здесь им и место. —
– А что случилось то? Правда не знаю… – спросил Павел.
– Да тоже дьявол его знает, но ясно одно: ничего хорошего – Афанасий и Павел постояли молча минуту.
– Спасибо… – Павел прошептал в темноте.
– Да сочтёмся. – Афанасий вздохнул. – А то сижу себе, слышу – машина какая-то остановилась, а из неё бандюга два вылезли, машина то ведро, но бензина можно слить. Так вот к тебе в дом направились, а я думаю, чего к тебе то? Деревня то пустая. И потом смотрю, а у тебя костёр во дворе. Ну я надеялся, что это на самом деле ты. —
– Ты же без вести пропал… – Афанасий в ответ лишь молча махнул рукой в сторону Павла.
****
Павел и Афанасий сидели за столом, дома у бабы Вали, а по совместительству и ранее вышедшим обстоятельствам, у Афанасия. По стаканам был разлит самогон, на тарелках было разложено нарезанное мясо, приготовленное на костре. Бандитов похоронили в лесу на конце деревни под вой волков. Волки и раньше тут выли, но сейчас, наверное, совсем оборзеют. Документов у бандитов не было, кто они – неизвестно, видимо не местные, но могилы их пометили крестами с цветами, точнее сорванной травой с поля. Как закопали, Павел и Афанасий молча перекрестились. Позже, Павел, помыв руки, сел за стол, и за рюмкой рассказал Афанасию обо всём – о Вере, о военных, о том, как несколько дней пролежал без сознания. Афанасий лишь слушал. Афанасий был высокий, староватый, полный мужик с седой бородой, в шапке-ушанке, тельняшке, тулупе, и резиновых сапогах. Павел сидел с ним за этим столом впервые за 8 лет.
– Но всё-таки – Павел опустошил рюмку – Где Валя? Что с тобой было то эти года? Валя рассказывала, что ты пропал без вести, тебя даже милиция не нашла, как такое возможно? – Афанасий молча выпил рюмку и откусил мясо с вилки.
– Да больше слушай дуру эту, совсем из ума выжила, я эти года под Дзержевом на ферме работал, недавно сюда приехал, а она меня как увидала, чуть сознание не потеряла, я ей говорю, дура, я же тебе объяснял, что я не пропал. А где она сейчас я и знать не знаю, видать свалила, как что-то случилось. Но скучаю по ней. —
– Но ведь она все эти годы только и твердила, что тебя ищут, и никак не найдут —
– Хрен её знает, сбрендила старуха – Афанасий снова выпил.
– Но главное – Павел понюхал мясо, насаженное на вилку – Что вокруг то произошло? Война поди? – Афанасий задумчиво посмотрел в окно.
– Единственное, что я слышал – Афанасий цыкнул зубами – Что по всей стране прокатился высокий уровень ЧС. Не работает абсолютно ничего, есть скоро будет нечего. Власти у страны нет, на улицах анархия и беспредел. Произошло это якобы из-за какой-то катастрофы. Никому, кто сейчас находится в мегаполисах, или даже в ПГТ, не позавидуешь – там люди друг на друга кидаются чтобы сожрать, банды районы контролируют. Хотя… Да по-моему в Краснароссии и в мирное время так один хрен всегда было – Афанасий вздохнул, а у Павла резко заболело сердце.
– А Верочка… – Павел уставился в одну точку и прошептал вполголоса – А Аня… О чём я думал… – Павел залпом выпил рюмку.
– Нечего переживать, на том свете свидимся, времена такие настали – ответил Афанасий. Павел встал из-за стола, чтобы размяться и пройтись. В доме было темно, планировка дома Афанасия и Вали была почти такая же, как и у Павла, но отзеркаленная в другую сторону. Лишь свет луны падал на стол, и немного отдавало светом и теплом от растопленной печки. Павел припал к печке и закрыл глаза. Наконец-то так тепло. Но не на душе. Павел встал, самогон сильно дал о себе знать, Павел споткнулся о кольцо-ручку подпола, и с грохотом упал на пол, после чего, поднявшись, посветил на пол, и попытался открыть подпол, но тот был закручен с обратной стороны.
– А что у тебя там? – Павел попрыгал на полу, показывая на подпол. Афанасий посмотрел в окно, поднеся рюмку ко рту.
– Очень важная мне вещь – прошептал Афанасий, с холодом в глазах посмотрев на Павла.
– Ладно, я пойду, завтра решим, что делать. Ночью, да ещё и на пьяную голову, всё равно бесполезно. – Павел надел шапку на голову, и поднял правую руку в знак прощания с Афанасием.
– Бывай… —
****
9 или 10 октября (?)
Наверное, среда.
Ночь.
Жизнь перевернулась, пришла к её логическому завершению, она кончилась. Я потерял свою семью, они вероятно мертвы. В город мне абсолютно не пробиться. Скоро подохну с голоду, если не от жажды. Есть тут нечего, под чистую вынесли даже заправку в глуши. Я остался один на один с самим собой. В мире, или в стране, сейчас война или что-то типа того. Благо встретил Афанасия. Он, как оказалось, жив. Вот только эта история кажется мне полнейшим бредом. Мне кажется, что я сплю, или умираю. Будем смотреть, что делать. Если семья жива – я наберусь сил, и найду её. Если и умирать, то только с ней. А если нет – то подохну здесь. Пойду спать, много писать не могу, перебрал. Хотя недавно клялся, что больше не буду пить. И да. Сегодня убил человека. Хотя какие бандиты люди? Я толком не видел, как сделал это. Только выстрелил. Но я ничего не чувствовал. Организм резко перешёл в состояние войны и выживания. Самогон у Афанасия убойный.
****
Весь следующий день Павел только и выполнял работу по дому. Вместе с Афанасием ему удалось из досок сделать новую входную дверь. Еды оставалось на самом донышке, да и та скоро протухнет. Павел даже пытался выйти на охоту, так как звери, видимо, почуяли, что люди пропали, и начали бесстрашно выходить из леса. Так, выйдя на задворки, и отойдя немного в сторону В-19, Павел встретил днём самого настоящего кабана. Только тот, увидев Павла и смотрящее на него дуло карабина, не стал нападать, или же убегать. Худой, раненный, и потрёпанный кабан, с абсолютно жалостным и уставшим взглядом встал напротив Павла и словно смотрел ему в душу. Павел узнал этот взгляд, узнал его из зеркала. Павел молча опустил оружие вниз, и кабан, увидев это, развернулся и потопал в противоположную сторону. Павел лишь провожал его взглядом, а Крон, скуля, смотрел то на Павла, то на кабана, с жалостливым чувством, что добыча уходит.
– Людьми оставаться надо, Крон – Павел потрепал Крона за ухо и направился обратно в сторону деревни. Позже, Павел встречался с Афанасием всё там же, у него дома. Разговаривали обо всём, что делать, куда идти. Афанасий рассказывал свой план, как миновать пост военных и возможных бандитов, после чего попытаться взять малоизвестный продуктовый магазин, у моста над рекой «Перла». Но план был не просчитан до конца, да и бесполезен, если что и оставалось в магазине, он стал пустым уже в первые дни неизвестной катастрофы. Сейчас был октябрь, использовать огород – бесполезно. Был вариант найти выживших куриц, да развести их, но как, куда, и что – Афанасий и Павел понятия не имели насчёт разведения кур. У Афанасия оставалось ещё два мешка картошки, им то двоим хватит, но вот Крону и Ласе такое яство явно не по вкусу. У Павла и Афанасия в головах одновременно появилась одна и та же идея – пристрелить Крона и Ласу, ведь еды на всех не хватит, а смотреть на то, как единственный оставшийся в живых друг медленно погибает от голода, было больно для Павла. Ласа была личная собака Афанасия, Крон на неё почему-то не обращал внимания. Это была самка дворняги среднего размера, которую Афанасий взял щенком ещё в 2010 году. С водой всё проще. Колонки в деревне работали, но сколько воды осталось в местной водонапорной башне – неизвестно. Надежда оставалась на дождь и фильтр, который к счастью был у Павла дома. Экономить нужно было даже воду для принятия водных процедур, и мыться одновременно с питомцем, расходуя при этом одну десятую прежней нормы мыла, и всего немного воды. Вода над душем не нагревалась, солнце толком не выходило. Мыться приходилось в холодной воде, при температуре +6 на улице. Лишь бы не заболеть. Медикаментов точно не найти в округе. Экономить приходилось даже с огнём, спичек оставалось около пяти коробков, а топить печку приходилось каждый день. Брёвен для этого у Павла ещё хватало, но как кончаться – не беда, Павел пойдёт в лес, и добудет ещё. Но у Павла было предчувствие на душе, что ему осталось недолго, осень бы пережить, а зиму то и подавно не получится, как минимум еда скоро кончится. Ближе к вечеру опять посиделки у Афанасия. Он просидел почти весь день дома, лишь топив печку. Он даже успел подстрелить какую-то птицу среднего размера, не отходя от дома, пока Павел был на охоте, и подать её уже приготовленную ко столу. Что за птица – Афанасий не узнал, лишь быстро ощипал её. Да и Павла с Афанасием это мало волновало. Павел с Афанасием заметили, что куда-то вдруг пропали комары. Если нет насекомых – то скоро помрут и птицы. Мысль не утешительная. Два с недавних пор друга сидели на деревянных стульях на огороде, и давились приготовленной на костре картошкой, при свете луны и звуке трескающихся брёвен. Сырое мясо птицы ели Крон с Ласой, Афанасий и Павел не пожалели им свою порцию, даже не приготовив половину птицы. На следующий день Павел проснулся от сильного грохота и звука рёва двигателя за окном. Опять бандиты? А что, если это друзья тех, что недавно склонили свои головы здесь, и пришли мстить? Судя по множеству шагов, людей на этот раз было несколько, оно и логично. Ну что же, с Богом и с боем. Павел встал с кровати, мгновенно накинул на себя шорты с балахоном, и взял сайгу, что лежала у кровати. Павел боялся за Крона, поэтому приказал ему оставаться, но тот чувствовал опасность, и жалостно провожал хозяина. Выходя из голанки, Павел, увидев взгляд Крона, на секунду образовал в своей голове теорию, что Вера уже мертва, и вселилась в его питомца, чтобы следить за ним и оберегать его. Это может быть бред, но это предположение не давало Павлу покоя. Он теперь всё более серьёзнее относился к Крону, больше, чем просто к питомцу. Павел закрыл дверь голанки, и на цыпочках подкрался ко следующей двери, и тихо открыв её, посмотрел на ново построенную, что вела на улицу. Её опять выбивали, Павел оскалил зубы, ведь ему придётся опять её чинить. Да и сколько подобных атак он сможет ещё отбить? Дверь резко вылетела. На пороге несколько людей в зелёном целятся в Павла из оружия.
